Текст книги "Времяточец: Откровение (ЛП)"

Автор книги: Пол Корнелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 13
Полное затмение

Я тот, кто ищет молчания, и какие сокровища я нашёл в молчаниях, которые я могу уверенно раздать?

«Пророк»,

Халиль Джебран.

Доктор откатился в сторону, держась за лицо.

Времяточец хохотал:

– Имея возможность меня уничтожить, ты решил вернуться, повелитель времени. Ты проявил свою слабость. Твоя слабость – эта девушка. Я знаю тебя лучше, чем ты сам.

– Нет, – Доктор убрал руки от лица и встал. Он не был ранен. – Не знаешь.

Последние слова были шёпотом, но древняя сила, таившаяся в них, заставила демоническую аудиторию замолчать. Каждый из них услышал этот звук, изгонявший их из неспокойных снов, ужасных видений. Это был голос мудрого, сила здравого смысла.

– Как?! – воскликнул поражённый Времяточец. Его форма вновь превратилась в металлическую змею. – В моём царстве я могу повреждать твою структуру данных, я могу уничтожить твою память!

– Можешь, пока тебе это позволено, – Доктор с безразличным видом сложил руки за спиной и осмотрелся. – Я здесь раньше ни разу не был. Шишковидная железа. Потрясающе. А где Эйс?

Немного заволновавшись, Времяточец двинул пальцем. Два клоуна вывели спутницу Доктора.

Эйс не верила своим глазам. Времяточец снова занял тело Бойла, а её запер в тёмной маленькой камере. В бесконечном цикле, как оно себе это представляло, в кусочке ландшафта данных, из которого она не могла сбежать. Она надеялась, она думала, что Доктор её как-то освободит, но этого она не ожидала.

Она удивлённо смотрела на Доктора. Этот идиот вернулся за ней! Но она не могла сдержать радость. Было приятно видеть на его лице привычную уверенность в себе.

Доктор вернулся.

Ей хотелось броситься к нему и обнять его, но она шла спокойно, не позволяя клоунам торопить её. Странно, что сейчас они её не пугали. Это был детский страх, один из тех, которые оставляют людей по мере взросления, и Боже, она сейчас чувствовала себя взрослой!

– Йоу, Профессор! – сказала она. – Я думала, ты уехал.

– Я передумал, – улыбнулся Доктор. Он посмотрел на собравшуюся тёмную толпу. – Весь мир – театр. Сейчас мой выход.

– Да, знаешь, я бы не назвала их благодарными зрителями, – Эйс кивнула на окружавшие их ряды древних демонов. – Нет, вряд ли им понравится игра на ложках…

Обернувшись через плечо, Эйс обратила внимание, что Времяточец исчез. Толпа ревела в предвкушении. Было такое чувство, будто через несколько секунд начнётся представление, словно зрители ждали этого великого момента. В амфитеатре нарастал гул энергии, и воздух потрескивал от напряжения. Запах серы становился всё сильнее.

– Эйс, – тихо сказал Доктор. – Пора. Зайди в ТАРДИС.

– Ещё нет, – ответила Эйс и приложила палец к губам повелителя времени, пока он не повторил своё требование жёстче. – Я должна найти Чеда Бойла. Это вроде как я виновата в том, что он тут.

Доктор хотел возразить, но в этот момент снова появился луч прожектора, он осветил фигуру, стоявшую в арке, ведущей в амфитеатр.

Коренастая фигура с пылающими глазами. Времяточец в последний раз вселился в своего любимого носителя. ЧервеБойл шагнул вперёд, подняв стальные кулаки. Доктор осторожно повернулся лицом к существу. Зрители нетерпеливо ревели, топая ногами и копытами, размахивая хвостами.

– Итак, – прошептал Времяточец. – Всё сводится к тому, к чему и должно было. Доктор и Вирус. Почему ты меня не убил, повелитель времени?

– Потому что моя подруга оказала мне большую услугу, – Доктор спокойно встретился взглядом с существом. – Она показала мне, что есть и другая возможность. Если бы я тебя уничтожил, ты бы всё равно со временем вернулась. Как моё чувство вины, мои сожаления, ты – часть ужасного цикла. Я не могу отобрать у тебя жизнь. Я отказываюсь делать это. Но я могу дать тебе покой. Идём со мной, Иштар. Позволь мне помочь тебе.

– Почему я должна тебе верить?

– Я тоже этим вопросом задавалась, – Эйс шагнула вперёд, немного удивлённая своей уверенностью. – Ему веришь потому, что нужно кому-то верить. Да, он сделал несколько ошибок, но сейчас он взялся за ум, – Эйс немного помолчала и посмотрела Доктору в глаза: – Я верю тебе, Доктор.

По лицу Доктора пробежало странное выражение, и Эйс на мгновение показалось, что повелитель времени заплачет. Но это выражение быстро промелькнуло, и его сменила уверенность.

– Иштар, если ты всё ещё контролируешь этот организм, я даю тебе слово, что не хочу причинить тебе вред.

– Ты врёшь! – закричала маленькая фигурка, пыхнув пламенем из металлических ноздрей. – Это очередная игра! Я побеждал тебя раньше, смогу победить снова! Я убью твоё сознание здесь и сейчас, захвачу твоё тело и отправлюсь грабить вселенную! Я сожру твою драгоценную Землю!

– Если ты решила быть такой дурой, – закричала Эйс, – верни хотя бы Бойла. – Он не заслужил такого.

– Чеда Бойла? – вскрикнул Времяточец. – Маленькое живое существо? Я пожираю целые планеты!

Маленькое тело, в котором находился Времяточец, начало дёргаться и изгибаться, его мышцы сокращались из-за внутреннего давления. Ноги не выдержали, и тело свалилось на землю.

С мерзким треском костей тело Чеда Бойла лопнуло и раскрылось. Из раздираемой плоти хлынула кровь, и изнутри вырвались наружу сверкающие металлические кольца. С триумфальным видом из шеи вырвалась драконья морда.

Обрывки человеческой формы Чеда Бойла смялись под сверкающей массой огромных металлических ламелей, лапы разметали в стороны обрывки хрупкой человечности, пока не осталось от ребёнка ничего.

Времяточец принял свою истинную форму.

Эйс поняла, что плачет, злясь на то, что нечто такое способно так просто отбросить человеческую жизнь. Она не сразу поняла, о ком именно она плачет.

О Чеде Бойле, о её мучителе.

Она надеялась, что где-то найдётся рай и для него.

Доктор смотрел, его лицо потемнело от древней силы. Времяточец метался по сцене, вытягивая энергию из собравшихся демонов бессознательного. Они визжали, пищали и исчезали, растворяясь в бурлящем океане чёрного пара, который расползался по зрительному залу и растворялся, засасываясь в растущую фигуру Времяточца. Руки росли, из пальцев вылезли похожие на сабли когти. Ноги и туловище слились в гигантский извивающийся хвост из блестящей стали. Грани драконьей головы смялись и разгладились, превратившись в лицо молодой женщины. Зрачки глаз Времяточца, последний остаток души Бойла, исчезли, и их сменили красные, светящиеся злым интеллектом. Новая форма закричала от боли и триумфа.

– Зайди в ТАРДИС! – крикнул Доктор Эйс. – Быстро!

Эйс прыгнула в дверь корабля, не успевая следить за окружением, которое менялось всё быстрее и быстрее, цвета и формы размывались в чисто белую пустоту. Остались лишь синяя полицейская будка и два противника, повелитель времени и Времяточец, стоявшие лицом к лицу. Изменённая Катака возвышалась над маленькой фигуркой Доктора. Выглянув из двери, Эйс увидела, как существо подняло голову и заревело.

– Не будь дурой! – орал Доктор. – У тебя нет причин сражаться, тебе нечего больше добиваться!

– Твоей смерти, Доктор! – проревел монстр. – Твоей смерти!

Оно дунуло струёй голубого пламени прямо на стоявшего перед ней Доктора; он закричал, его одежда загорелась, а кожа начала усыхать. Какую бы силу он не призвал для исцеления себя, она не была бесконечной. Он шатнулся вперёд, заслонился рукой, а Времяточец наклонился вперёд и раскрыл рот, чтобы проглотить эту надоедливую букашку.

Доктор обернулся на Эйс, и в эту секунду женщина из Перивейла увидела на его лице подобие гордости. Он словно прощался.

Доктор отвернулся и посмотрел на опускавшиеся на него челюсти.

– Слишком много смерти. Слишком много конфликтов! – крикнул он Времяточцу. – Это должно прекратиться немедленно! Сгинь!

Он протянул руку и дотронулся до существа.

Вселенная вспыхнула светом.

***

В розарии первый Доктор смотрел на идеальный цветок, который ему принёс пятый Доктор. Сарлейн. Он хорошо прижился в саду, и старый Доктор улыбался и кивал. Это был тот самый цветок, который он так долго пытался вырастить.

Любуясь цветком, сидевший рядом на корточках молодой Доктор улыбнулся, встал, засунул руки в карманы.

– Что же, мне пора, – улыбнулся он. – Нужно приготовить площадку, найти старую биту. Хорошо быть снова свободным. Ты не придёшь сыграть?

– Конечно, – засмеялся старик, держась руками за лацканы алой прайдонской мантии. – От игры я никогда не отказываюсь.

***

Доктор плавал в пустоте, его тело включало в себя миллиард точек-галактик, медленную вспышку ядерной жизни. Грубая сфера космоса расцветала внутри него, росла у него на глазах, жизнь теснила ночную тень. На его глазах расцветали и рушились космические цивилизации, концепции порядка и хаоса разрастались и ужимались, рождались и умирали вместе со своими культурами языки, каждый из них стремился описать то, что было внутри Доктора. Ни одному из них это не удавалось.

Этот момент продолжался вечно, Доктор созерцал эту внутреннюю прогрессию как течение бесконечной музыки, бесконечный ремикс, в котором одна тема возникала, чтобы оттенить другую; жизнь, смерть и возрождение. Во вздымающихся галактиках, окружённых сияющими квазарами, звёзды расцветали и коллапсировали, их скопления разбивались друг о друга под действием гравитации. Законы формировались из того, как вещество играло в вещество, и эти законы нарушались на поверхности и в центре сферы.

А затем появился Времяточец.

Как верно подметили поэты многих культур, он окружал сферу вселенной, а значит, и Доктора. Он проглотил собственный хвост, бесконечно питаясь самим собой. Он был всем, что было и что будет. Сражаться с ним было всё равно, что воевать с закономерностью, кричать навстречу шторму. В его чешуе отражался свет космоса и все его крохотные войны.

Но в этой концепции, в этой величественной поэме окружения, всё ещё сияла одна жизнь. Очевидно. Времяточец был такой же частью жизни, как дыхание или кровь. Он был тем, на что орали коты августовскими ночами, за чем кайрили следили на небесах своих снов, о чём младенцы думали во время рождения. Доктор прикоснулся к этой жизни.

Жизнь была короткая и в то же время бесконечная. Катака знавала и любовь, и жалость, и смех. Доктор просто предстал перед ней, и она увидела в нём то, чем её механическая форма не могла быть. Она согласилась.

Она хотела домой.

Времяточец почувствовал, что его суть растворяется, вычислил приближающийся факт растворения. Голова отпрянула от своего хвоста, с рёвом бросилась к Доктору, пустив волну, нарушившую эволюцию целых скоплений галактик.

Они воевали в биологии, поэзии и астрономии тысяч рас, звёздный мужчина сражался со змеем.

Как говорят сказители, Змей был готов схватить шею мужчины.

И тогда мужчина улыбнулся.

***

Саул смеялся.

– В чём дело, Саул? – встревоженно посмотрел вверх преподобный Трэло.

Питера и Эмили этот смех тоже насторожил. Они с тревогой смотрели на тело Эйс, ожидая, что что-нибудь произойдёт.

– Я не знаю, – смеялся Саул. – Просто мне пришло в голову, что вселенная такая смешная!

Питер повертел пальцем у виска, а затем с удивлением увидел, что его жена тоже смеётся.

– Да, – хохотала она. – Я понимаю, о чём ты. Это просто чудо, как будто весь мир ушёл на каникулы.

Трэло тоже не выдержал и улыбнулся. Малыш в его руках начал размахивать ручкой, впервые начав по-настоящему двигаться. Одним пальцем он словно указывал на что-то.

– И что же ты хочешь нам сказать? – спросил викарий.

Внезапно вспыхнул цвет, раздался звук за пределами звука. Эмили успела раскрыть рот, а Питер – прижать ребёнка к груди. Огромная сила сотрясла церковь. Трэло, хотя позже он в этом и не признался бы, в этот момент был готов поклясться, что услышал голос, старый и ужасный, эхом разносившийся по коридорам со времён до начала самого времени.

– Возвращайся домой! – сказал голос.

С рёвом отхлынувшей волны в церковь ворвался солнечный свет. Настоящий зимний солнечный свет, рассеянный далёкими облаками и снегом в воздухе. Хор грачей и хлопанье их крыльев зашумел на соседних деревьях, и Саул закричал во весь голос:

– Дома! Мы вернулись домой!

Питер и Эмили обняли друг друга, Трэло опустился на колени, благодаря своего Господа. Силой Саула двери распахнулись, и в церковь вошёл поток морозного воздуха.

Был конец дня, и в небольшой долине под холмом, на котором стояла церковь святого Христофора, в деревне Челдон Боннифейс кипела жизнь. Из печных труб поднимался дым, холодный ветер доносил голоса игравших детей и собачий лай.

– Но как? – вскрикнул Саул. – Я же видел, как тут всё разрушилось! Я видел!

– Смотрите! – вскрикнула Эмили и бросилась туда, где лежала Эйс.

Девушка шевелилась, она поднесла руки к лицу. Она резко встала и осмотрелась.

– Доктор? – спросила она.

Эмили вдруг обняла её, и Эйс тоже обняла женщину.

– Вы пришли спасать меня, – ахнула Эйс. – Он таки сделал это, старый дурак. Он пожертвовал собой, чтобы вернуть меня!

Секунду обе женщины стояли и смотрели друг на друга. Затем они обе всхлипнули и снова обнялись. Их тихий плач начал перемежаться захлёбывающимся смехом.

Питер хотел что-то сказать, но, приложив руку к щеке, обнаружил, что он тоже бесконтрольно всхлипывает. Он сел рядом с женщинами и обнял их обеих.

Трэло стоял чуть в стороне, мысленно обнимая Саула. В течение нескольких секунд не было слышно ничего, кроме слёз благодарности.

– Страх всех нас делает спутниками, – прошептал он через какое-то время.

***

Вся вселенная. С такого расстояния она кажется такой спокойной.

Внутри этой сферы были битвы, конфликты, яркие приключения. Здесь, в пространстве за пределами звёзд, теперь были только мир и спокойствие.

Если он вернётся, ему снова придётся сражаться.

Он мог остаться здесь, наедине с космосом, не сталкиваясь с ним на уровне индивидуумов. Он мог сохранить это отстранённое ощущение масштаба, наслаждаться настоящим спокойствием.

Единство и спокойствие или конфликт и боль.

Доктор посмотрел на звёзды и вздохнул.

Что же, боль так боль.

***

– Его больше нет, – Эйс утёрла лицо рукавом. – Но ничего, это ничего. Он прикончил Времяточца… Наверное.

– Мы многим ему обязаны, – сказал хоровой голос Саула. – Я проверил вещание и, похоже, что взрыва, который уничтожил деревню, никогда не было.

– Какого взрыва? – спросила Эйс.

– Вот именно, – ответил Саул.

– Я должен написать статью для Королевского Общества, – пробормотал Питер. – Всё, что с нами произошло, всё это… – он размахивал руками.

– Нет, дорогой, – тихо сказала Эмили, всё ещё обнимая одной рукой Эйс. – Они тебя в дурдом отправят. Лучше я напишу роман.

– Что может быть лучше дома, – вздохнула Эйс, похлопала Эмили по руке, высвободилась из её объятий и пошла к дверям. Она выглянула наружу. Её прошлое вернулось, в полной сохранности, превосходный каталог приятных воспоминаний, людей и мест. – Так, во всяком случае, говорят. И это правда. Может быть, есть места и получше, но нигде больше так не пахнет, не чувствуется так…

– Я так с ним толком и не познакомилась, – Эмили подошла к ней ближе. – Но Доктор произвёл впечатление хорошего человека.

– Да, вот этого он тоже так и не понял, – Эйс наблюдала за голубем, севшим на могильную плиту на погосте. – Он очень хорошо знал, что такое хорошо, но никогда не понимал, что такое быть человеком. Я не знаю, почему я сейчас такая счастливая. Может быть, через несколько дней я начну плакать?

– Может быть, – улыбнулась Эмили. – Но у меня такое чувство, что он всё ещё где-то там.

Эйс смотрела на надвигающуюся дымку, щурясь против низкого зимнего солнца.

– Где-то…

Она услышала знакомый звук, далёкий, как звуки на пороге сна. Может быть, это было всего лишь воспоминание, но оно столько для неё значило. Оно означало свободу и любовь, распространяющуюся на чужих, на аутсайдеров и на угнетённых. Этот звук не терпел ненависть и насилие, но не мог молчать перед лицом зла. Вот почему он звучал, прорывался сквозь время. Эйс казалось, что этот завывающий скрежет приносит откуда-то издалека рождественский ветер, он был словно легенда, такая же глупая и сильная, как Санта Клаус.

Но звук был настоящий. Его громкость нарастала с каждой секундой.

Эйс обернулась, улыбаясь во все зубы.

– Нет, – сказала она. – Не может быть.

ТАРДИС с рёвом появилась в проходе между скамьями, вспыхнула фонарём на крыше и замолчала, издав последний стук. Секунду спустя распахнулась дверь.

– Доктор! – крикнула Эйс.

Доктор вышел, шатаясь, держась за голову, крича что-то невразумительное.

– Так дай же мне взять розу, что растёт внутри, под поверхностью, – орал он. – Позволь мне силу и не прятаться, или дай мне друга, ищущего ложь… – с огромным усилием он приблизился к ребёнку, которого держал на руках Трэло, и прижался лбом к его лбу. – И пусть мой разум больше не воюет!

Между лбами вспыхнул голубой разряд. Доктор откинулся и посмотрел на ребёнка.

Тот стал словно одержим. Его ручки сжались в кулачки, он огляделся по сторонам, его словно впервые наполнил разум.

– Ты поместил Времяточца в ребёнка! – поняла Эйс, подбежала к Доктору и поддержала его. – Но разве это не…

– Тсс, – слабым голосом сказал Доктор. – Смотри.

Ребёнок словно хотел подняться на руках Трэло. Он занёс над головой кулачки и сердито посмотрел на мир. А затем издал могучий рёв и заплакал.

– Есть, наверное, хочет, – пробормотал Доктор. – Бедняжку уже несколько часов не кормили.

Трэло с трепетом смотрел на ребёнка.

– А чем же его кормить? – прошептал он.

– Молоком, – Доктор взял у него ребёнка и вручил его Питеру и Эмили. – Вы этим займитесь. Назовите её Иштар. В школе её, правда, дразнить из-за этого будут, но… – он оглянулся на Эйс, – некоторые извлекают из таких трудностей пользу.

Эмили не сводила взгляда с малыша. Младенец потянулся ручкой и схватил Доктора за палец.

Тот ему улыбнулся.

А затем потерял сознание и упал.

ЭПИЛОГИ:
Обошлось

Не важно откуда ты, важно где ты.

Иен Браун.

Доктор очнулся в доме священника, уютном жилище с пыльной мебелью и безвкусными фарфоровыми украшениями. Он лежал на софе, накрытый шерстяным одеялом. На него озабоченно смотрел Трэло.

– Всё в порядке? – пробормотал повелитель времени.

– Всё хорошо, – заверил его преподобный. – Постарайтесь заснуть.

– Да, – Доктор лёг, мышцы на его лице расслабились. – Воспользовался способностями Времяточца для перестройки реальности. Ничего не было. Одна жертва. И даже это слишком много.

– Доктор, – Трэло поправил под головой спящего подушку, – всё могло быть гораздо хуже.

И на мгновение Трэло краем глаза заметил тёмную фигуру. Мужчина в капюшоне, который скрылся в тени. Он кивал, в его единственном глазе светилось одобрение. Его тяжёлый урок был усвоен. Урок был чем-то похож на то, что Трэло говорил в своих проповедях.

Война не знает морали.

Трэло перекрестился. Взглянув на календарь, он пожелал, чтобы Доктор скорее поправился. Завтра Трэло будет занят.

***

В своих снах Доктор видел стол, большой дубовый стол посреди банкетного зала. Третий Доктор принимал гостя – паромщика, который, как они оба знали, на самом деле был четвёртым Доктором, пожелай он сохранить своё настоящее имя.

– Просторно, – сказал четвёртый Доктор, отрываясь от бокала вина. – Скажи, а тебе не бывает одиноко, ты же тут живёшь всё время один?

Третий Доктор задумчиво пригубил бокал.

– Нет, старина, – тихо сказал он. – Мне даже нравится уединение.

Спящий Доктор слегка кивнул.

***

Эйс брела по занесённому снегом погосту, завернувшись в одно из пальто Питера. Уже восемь часов прошло с тех пор, как она вернулась в мир живых, но когда она два часа назад оставила Доктора с Трэло, он всё ещё спал. Хорошо быть снова в настоящем времени. Из плотных белых облаков начали, кружась, падать первые снежинки, они покалывали её лицо и губы.

Она внезапно упала лицом на землю и поцеловала снег, попробовала его на вкус. Эти снежинки… все разные, все недолго живущие, но все красивые. Издали они все выглядели одинаково, но с близкого расстояния они все были такими сложными и разными. Жуткие люди, которых она выдумала в своей фантазии о спокойной обычной жизни, ни за что бы этого не заметили.

Ребёнок скомкал бы эти снежинки и швырнул бы их в другого ребёнка. И это было здорово, если ты ребёнок, ничего в этом плохого. Но она больше не ребёнок.

Она вернулась.

Она встала и струсила с пальто снег. Она бы не стала выходить на улицу, если бы не была уверена, что Доктор поправится. Она это нутром чувствовала. Знал ли он, как она умрёт? Он проверил это одной из тёмных ночей?

Имело ли это значение?

Глядя на деревню, на выглядывающие из окон наряженные ёлки и на разноцветные огни, украшавшие фронтон «Чёрного Лебедя» (который теперь был очень современным пабом), Эйс хотелось побежать к телефону и позвонить всем, кого она любила. Ей захотелось съесть большой бутерброд с беконом, взорвать большой фейерверк, до упаду танцевать и целоваться.

Однажды она умрёт. Она надеялась, что это будет внезапно и без боли. И это нормально. Это даже лучше, чем вообще не умирать. Как персонаж в конце книги, она бы просто прекратила что-то делать. И чего бы она к тому моменту ни достигла, хорошее и плохое, оно останется.

То, что она делала, что она собиралась делать в этом потрясающем мире, будет сильное и красивое, как снежинка.

Эйс широко улыбнулась восходящей луне, засунула руки поглубже в карманы пальто и побежала вниз, с холма, в сторону дома священника, посылая небу воздушные поцелуи.

***

Питер Хатчингс стоял у двери спальни для гостей и наблюдал, как Эмили кормила из бутылочки Иштар.

Иштар. Как будто чихнул кто-то.

Доктор, поглощая в доме священника большое количество чая с пышками, объяснил, что Времяточец будет существовать всегда, как некий базовый вселенский принцип, но будет оставаться без сознания, во всяком случае, до Тёмных Времён. Человеческая часть, которая сотворила это существо во времена людей, теперь обитала в мозге этого ребёнка. Для этого ей пришлось сбросить большую часть своей памяти, личности, всего, кроме самой жизни.

Иштар Хатчингс будет расти так же, как любой другой ребёнок, разве что пару лишних кошмаров увидит.

Эмили была без ума от счастья. Питер подумал, что его жена со свойственной ей практичностью восприняла все эти события гораздо легче, чем он.

Она подняла на него взгляд и улыбнулась. Он тоже ей улыбнулся и зашёл в комнату, чтобы ещё раз поздороваться со своей дочерью.

***

Он стоял у подножия холма, на котором стояла церковь святого Христофора. Она спускалась с холма, подходя к нему сзади. Может быть он думал, вспоминал те ужасные события, через которые им пришлось пройти? А может быть, он снова что-то замышлял, планировал очередную сложную кампанию по избавлению вселенной от зла. Эйс решила, что ей, наверное, никогда не узнать ни что он думал, ни даже как он думал.

Услышав её шаги, Доктор обернулся. В опускающихся сумерках его глаза блестели, лицо светилось печальной мудростью. Он долго смотрел на неё. Эйс заметила, что его глаза снова стали ярко-голубыми.

– Здравствуйте, – сказал он. – Я Доктор. А это моя подруга Эйс.

Двое путешественников долго стояли, обнявшись. Затем, продолжая обниматься, они побрели обратно, к дому священника.

Высоко над ними Саул звонил в колокола в честь Сочельника.

***

Вечер пролетел за едой, напитками, песнями; и в доме Хатчингсов, и у барной стойки настоящего «Чёрного Лебедя», в который Доктор зашёл с некоторым беспокойством.

Эйс несколько часов провела у телефона викария, безуспешно пытаясь выяснить домашний номер Джонни Чесса, а Доктор развлекал публику импровизированной версией рождественского гимна, исполненной на ложках. Иштар Хатчингс много плакала.

***

В ночь перед Рождеством Эйс неожиданно проснулась, испугавшись. В комнате был какой-то звук.

Потянувшись к своему рюкзаку, она включила ночник.

Доктор наполнял её колготы яблоками и апельсинами.

– Традиция, – виновато улыбнулся он. – Или ты для этого уже слишком взрослая?

– Нет… – Эйс улыбнулась и снова легла спать. – Охренеть.

***

На Рождество, после приготовленного Хатчингсами щедрого ужина, Эйс на цыпочках вышла в прихожую и посмотрела на их телефон.

Она не забыла номер.

После всего того, через что она прошла, может быть, ей нужно позвонить домой, сказать, что она жива?

Вдруг им не всё равно будет.

Она подняла трубку и набрала номер. Один гудок. Второй. Никто не берёт трубку.

Голос на том конце, кажется, был мужской, а может, и нет. Эйс положила трубку, не расслышав полностью даже одно слово.

В прихожую вышла Эмили и, поняв, что что-то не так, тут же решила уйти.

– Я просто… – сказала Эйс, и Эмили остановилась. – Просто рассматривала ваш телефон. Отличный телефон. Просто чудесный телефон, он… – по её щёкам текли слёзы, лицо свело от душевной боли.

Эмили провела её в комнату, где спала Иштар. Они сели на кровать, и Эйс поправила на малышке одеяло.

– Я думала, что теперь справлюсь, – прошептала Эйс. – После всего того, что было, я подумала, что больше ничего не боюсь.

– Семья – совсем другое, – Эмили провела рукой по волосам Эйс, поправляя сбившиеся пряди. – Возможно, Доктору тоже когда-нибудь придётся столкнуться с этим, – она посмотрела женщине из Перивейла в глаза. – Я хотела сказать… Я знаю, ты уже, наверное, слишком взрослая для этого, и с моей стороны это, наверное, наглость, но у меня такое ощущение, как будто мы знакомы уже очень долго…

– Пожалуйста, – Эйс потёрла лоб. – Всё равно скажи это.

– Можешь остаться у нас. Я не против ещё одной дочери, или недавно нашедшейся младшей сестры, если соседи начнут наш возраст сравнивать.

– Я знаю, – сказала Эйс, обнимая Эмили. – Но мне не хочется даже думать о том, что будет с Доктором без меня. Кому-то нужно о нём заботиться. Правда, нужно. К тому же, у вас и так лишний голодный рот появился.

Эйс встала и решительно вытерла слёзы рукавом.

Может быть, некоторые страдания делают тебя тобой.

Подойдя к двери, она обернулась к Эмили.

– Спасибо, что предложила, – всхлипнула она и вышла, чтобы не разбудить плачем ребёнка.

***

За это время Доктор и Эйс совершили немало коротких путешествий в ТАРДИС, занимаясь, как это назвал Доктор, «коррекцией деталей задним числом». Они проникли в генетическую лабораторию двадцать второго века и украли младенца-девочку, искусственно выращенную, которой ещё не дали сенсорного ввода, чтобы она оставалась телом без разума. Это, как Доктор сказал Эйс, было для того, чтобы врачи могли проводить эксперименты с чистой совестью.

Эйс хотела забежать в то судьбоносное воскресенье с ребёнком в церковь святого Христофора, но Доктор настоял, что раз Эмили помнила, что это сделал он, лучше не рисковать, а так и сделать. Он запеленал ребёнка, которому было суждено стать Иштар, закрыл глаза и бросился в церковь. Пересечение линий времени всегда вызывало у него беспокойство.

Когда Саул ментально обратился к нему, он заставил себя не сказать, что всё будет хорошо.

Ему не хотелось снова проходить через всё это.

Они дали объявление в номере «New Musical Express» из далёкого будущего, и Доктор сказал, что он действительно прочёл журнал Эйс, который она ему одалживала, заметил предупреждение в нём, и понял, что когда-то это будет что-то значить.

– Объявления полезны, – улыбнулась Эйс, рассматривая свежий выпуск газеты, продававшийся напротив выхода из метро. – Эй, Профессор, а это что? «Разыскивается невысокий мужчина со странной манерой одеваться, экстремальным образом жизни и с полицейской будкой. Должен уметь играть на ложках. Остальным просьба не беспокоить»…

– Что? – Доктор выхватил газету из рук Эйс, а она взъерошила ему волосы.

– Купился, – засмеялась она.

Доктор сердито посмотрел на неё.

***

Даже сквозь варежки он чувствовал, какой кирпич холодный и твёрдый. Его занесённая рука была силуэтом на фоне низкого солнца, и девочка обернулась, увидев резкое движение тени.

Она закричала.

Бойл со всей силы взмахнул своим оружием.

Чья-то рука схватила его за запястье и отобрала кирпич. Чед мельком заметил красивую молодую женщину, лицо которой было прикрыто шарфом. Она его оттолкнула и убежала по игровой площадке за ворота.

Там её ждал мужчина. Мужчину Чед где-то уже видел, быть может во сне. Их взгляды пересеклись, и мужчина удовлетворённо улыбнулся.

Оглянувшись, Чед Бойл увидел, что Дотти окружили девочки, они сердито на него смотрели и говорили, что расскажут об этом мисс Маршалл, и как ему вообще в голову такое пришло – бить девочку кирпичом? Чед не знал. Глупая идея. Вляпался в проблемы на ровном месте.

Когда он снова посмотрел на улицу, странного мужчины уже не было.

– Да, – пробормотала Эйс, снимая с себя шарф в отсеке управления, – я вспомнила, Мидж мне давным-давно рассказывал о Чеде Бойле. Его семья переехала в Барнет ещё до того, как он закончил начальную школу, и в конечном итоге он стал редактором местной газеты. По словам Миджа, у него всё хорошо складывалось. Почему я не знала об этом в стране снов?

– Тогда это ещё не было правдой, – пробормотал Доктор. – Ты только что это создала.

***

Парк Гринвич сиял белым над серыми башнями Лондона. Доктор и Эйс стояли по разные стороны меридиана. У Доктора уже несколько дней было задумчивое выражение лица. Управлять ТАРДИС становилось всё сложнее и сложнее. Эйс не решалась спросить о том, что скребётся по ночам в её дверь.

– Какой это год, Профессор? – вместо этого спросила она.

– 1976, – ответил Доктор. – И нет, тебе нельзя пойти к Сиду Вишесу и сказать ему, чтобы он был осторожнее. Да он и не послушался бы.

– Мы ведь скоро покинем Челдон Боннифейс, да? Навсегда?

– Мы в любой момент можем заскочить к ним в гости, – пробормотал Доктор. – Старая дружба – как старый фарфор. Очень ценная и очень хрупкая.

– Но ты улетаешь? Заниматься чем-то другим?

– Да, – Доктор подозрительно посмотрел на неё. – Ты хочешь полететь со мной?

Эйс на минуту опустила взгляд.

– Да, – в конце концов улыбнулась она. – Что мне терять?

Они пошли, завязав разговор о розовом саде Ньютона, о том, что Доктор не верит в И-Цзы, и о многом другом. Позади них неуклюжий студент, ехавший на велосипеде вверх по улице, столкнулся с красивой женщиной.

– Ой, простите меня, – извинился Питер Хатчингс, собирая книги, которые выронила женщина. – Я засмотрелся на куртку той девушки. Столько значков… – он развёл руками.

– Да, – улыбнувшись, кивнула Эмили Вест. – Я тоже на неё засмотрелась.

Собрав свои вещи, она хотела уйти, но затем оглянулась.

– Кажется, вы замёрзли, – улыбнулась она. – Не хотите зайти куда-нибудь, выпить чашечку кофе?

***

Преподобный Эрнест Трэло стёр с пола церкви святого Христофора последние следы начерченной Доктором схемы. Повелитель времени и его спутница улетели ясным январским утром после похорон головы Руперта Хеммингса. Доктор стоял у могилы, глубоко задумавшись, похожий на тёмного ангела.