Текст книги "Банда «Зоопарк»"

Автор книги: Пол Гэллико (Галлико)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– Компания перешла в другие руки, – объяснил полковник. – Лятуры после смерти старшего сына уехали, продав фирму вместе с ее славным названием. Новые хозяева, по крайней мере некоторые из них, днем делали драже «Кошачьи лапки» и плитки шоколада, а ночью переходили на очистку сырого опиума, листьев коки и конопли.

– Но как же работники компании? – спросил Леопард. – Да и полиция могла…

– Все не так просто, ведь все делалось в интересах держателей акций. Управляющий был так любезен, что показал мне помещение. Я ему представился крупным торговцем шоколадом из Лиона. Он еще жив, потому что ничего не знает о ночных операциях.

Слон посмотрел на полковника прищурившись.

– Нехорошо, братец Лис. Если бы мы были организованы в профсоюз, тебя стоило бы исключить. Если уж мы занялись этим делом, постарайся больше не отбивать у меня хлеб.

Во время войны признанным специалистом по диверсиям, взрывам и поджогам был именно Слон, ныне тщедушный торговец огурцами.

– Прими мои извинения, маленький Слон. Но это было очень просто, и к тому же нужно было действовать срочно. Многое из сырья, заготовленного для ночных и дневных операций, оказалось хорошим горючим, так что работа была слишком простой для такого специалиста, как ты.

Слон принял столь изысканные извинения.

– А те двое?

– Мелкая сошка, – ответил полковник, – исполнители.

– Заодно ты и меня обошел, – посмотрел на него Тигр.

– Придет и твой черед, – коротко сказал Рокбрюн. – Это была возможность избавиться от большой партии «зелья», заготовленной для продажи на Побережье, а заодно уничтожить саму фабрику и выкурить кое-кого из норы.

– Получилось?

– Не совсем, но я узнал, что на Ривьере разворачивают настолько масштабную операцию, что потерю фабрики в Тулоне и двух своих людей они просто не заметили. Никто и пальцем не пошевелил. Сгоревшие запасы – капля по сравнению с тем, что должно прибыть, а может быть, уже привезено во Францию. То, что делалось в Тулоне, – детские игрушки по сравнению с большой операцией, которая наводнит Ривьеру гашишем, кокаином и героином. Они смотрят на Ривьеру как на созревший плод, который остается только сорвать.

Полковник помолчал, разглядывая светлый коньяк в своем стакане, и продолжал.

– Мы снова на войне, друзья. Враг выступил против нас, и я опять ощутил себя солдатом.

– При чем здесь война?

– Попробую объяснить как можно проще, – кивнул полковник. – Вы знаете, что война неизбежна в обществе, часть которого присвоила себе право убивать и калечить остальных. Это делается под громкими патриотическими лозунгами, за которыми всегда кроется страсть к наживе. Торговцы наркотиками объявили войну нашему обществу, надеясь разбогатеть, и, по-моему, они еще опаснее, чем международные авантюристы. Ведь перед тем, как убивать, они калечат души своих жертв. Мадлен Рено была нормальной девушкой.

Его голос стал еще тише. Чувствовалось, что полковник старается говорить хладнокровно, словно девушка, о которой шла речь, была для него посторонней.

– Ее воспитывали добропорядочные зажиточные родители. – Она была способной студенткой и хорошей дочерью. Но может быть, строгие порядки отцовского дома подтолкнули Мадлен к тому, чтобы войти в одну из групп доморощенных революционеров. При других обстоятельствах в этом не было бы ничего страшного. – Полковник сделал паузу и сурово осмотрел своих товарищей. – Но ситуация изменилась. Молодежь отказалась от моральных ценностей – их заменили наркотики. Торговцы смертью не упустили свой момент. Они несут смерть во имя наживы. Мадлен приучил к травке парень из ее группы. А потом ей потребовались все большие дозы.

Он уперся взглядом в дно бокала.

– Я установил, что она перешла от гашиша к героину и кокаину, начала колоться и окончательно деградировала. Оказалось, что она была еще и беременна неизвестно от кого. Мадлен Рено пала жертвой борьбы за наживу.

После этих слов в комнате наступила гнетущая тишина. Первым заговорил Волк:

– Итак, Лис вернулся с решением лично вести войну, чтобы отомстить за Мадлен.

Полковник побледнел, но голос его не изменился.

– Месть, дружище? Какая польза мертвым от мести? Эта война нужна, чтобы защитить живых. Идет мировая война, и по масштабам она превосходит прошлую. Нет такой страны на Земле, которая бы в ней не участвовала. Я только попробую, если смогу, очистить нашу часть Франции от этих чудовищ.

– Мы попробуем, – поправил его Слон.

– Где начнем? – деловито осведомился Леопард.

– Посмотрим, – ответил полковник. – Мне удалось узнать побольше, чем ребятам из бригады по наркотикам и полиции. Кстати, – неожиданно перебил он себя. – Папа Санторо по-прежнему захаживает сюда?

– Частенько заходит, – ответил Волк. – Когда не слишком задерживается на ночных работах в порту. Они сильно отстают от графика.

– Господи! – воскликнул он, поняв, что могло крыться за вопросом Рокбрюна. – Неужели и он замешан?

– Нет, нет, пока нет, – криво улыбаясь, покачал головой полковник. – Но у меня появилось ощущение, что это не исключено.

Все они хорошо знали историю Санторо. Совсем молодым, в годы войны, он открыл строительную контору в Каннах. Его предки – итальянцы поселились здесь еще в те годы, когда Ривьера была частью Италии. Но душой он был настоящий француз. Когда немцы заставляли его строить доты и другие укрепления, он саботировал эти работы. Его сооружения разваливались раньше, чем их начинали обстреливать. Санторо арестовали и пытали в гестапо. За два дня до того, как его должны были расстрелять, банда «Зоопарк» провела одну из самых отчаянных своих операций и спасла незадачливого строителя. Потом его прятали до самой высадки союзных войск.

– Наркобизнес делится на четыре части, – продолжал своеобразную лекцию полковник. – Закупка сырья, производство наркотиков, транспортировка и продажа. И все это организуют обыкновенные простые головорезы. Вы помните фотографии тех двух типов, которых несколько месяцев назад арестовала полиция в аэропорту Ниццы? Они оказались руководителями системы доставки наркотиков. Этот бизнес оказался еще проще, чем перевозка в Америку спиртного во времена сухого закона.

– И это вся собранная тобою информация? – язвительно спросил все еще обиженный Слон. – Кроме того, что ты позволил себе взяться не за свое дело и устроил пожар, который чуть не уничтожил всю округу?

Полковник не обратил внимания на этот выпад.

– Есть еще кое-что. Их семеро. Пятеро французов или немцев, а двое, видимо, американцы. Я узнал это от одного из торговцев.

– Ты убил его? – недовольно спросил Тигр.

– Нет, только немного потрепал, – полковник снова предпочел не заметить раздражения, сквозившего в голосе друга. – Он не знал ничего, кроме того, о чем я только что вам рассказал. Как и всю мелкоту, его старались держать подальше от центра.

– Обычное дело, – сказал Слон. – Чего еще можно было ждать?

– Есть сведения, – продолжал полковник, – что один из банды по кличке Маг сейчас в подполье. Это имя вам о чем-нибудь говорит?

– Кажется, я слышал о нем, – неуверенно сказал Волк. – Это он долго сбивал с толку полицию. По-моему, его смогли взять только один раз, и то они не были уверены, что это Маг, и ему удалось исчезнуть.

– Точно, – кивнул полковник. – А сейчас его банда работает на Побережье. Последние полтора года они обеспечивают перевозки. Это они виноваты в смерти Мадлен. Если их не уничтожить, они еще многим принесут смерть. Поэтому у нас нет выбора.

– Когда ты предлагаешь начать? – спросил Леопард.

– Я уже начал, – холодно ответил полковник. – Я нанес удар и, по всей вероятности, серьезно нарушил их планы.

– Так что, партия наркотиков на подходе? – спросил Слон. – Странно, сначала ты говоришь, что ничего не знаешь, а потом…

– У меня есть дополнительная информация, – улыбнулся полковник.

Темные глаза Волка сверкнули.

– Так я и думал, – сказал он.

– Вы помните маленького Пиньона? – спросил Рокбрюн.

– Ты еще спрашиваешь! – Тигр отбросил свою обычную сдержанность, что случалось с ним нечасто. – Самый мерзкий тип из всех преступников, с которыми нам приходилось сотрудничать. Я никогда ему не доверял.

– Я нашел его в Борме. Он держит там маленький грязный бар, и сам остался таким же маленьким грязным типом.

– И он что-то знает? – с надеждой спросил Леопард.

– Да, но слишком напуган, чтобы говорить.

– Тебе пришлось напугать его еще больше? – оскалился Волк.

– Совсем немного, – кивнул полковник. – Он божился, что если скажет еще хоть слово, его прикончат. Они наметили большую операцию. Когда и где ее проведут, неизвестно. Действовать нам придется вслепую.

– И это все, на что тебе еще намекнул Пиньон? – спросил Леопард.

– Он советовал проследить за карнавалом в Ницце. Все повернули головы к висевшему у окна календарю…

– Но ведь до него еще четыре месяца, – удивился Леопард.

– Точно, – сказал полковник. – У нас есть еще время подготовиться.

Раздумья Скубайда прервал приход одного из его подчиненных – сержанта Пелисье.

– Доброе утро, Марсель, – сказал капитан. – Что случилось? Ты хочешь рассказать мне, что твои ищейки унюхали еще один пятифранковый пакет травки в заднем кармане заезжего американского студента? У твоих зверей за последние пару месяцев было так мало работы, что сейчас они вряд ли отличат запахи розы и листьев коки.

Сержант выглядел обиженным. На этом краснолицем полицейском, похожем на солидного отца семейства, форма выглядела как-то неестественно. Он работал с четырьмя овчарками, обученными по запаху находить наркотики, что очень помогало при обыске машин, самолетов и поездов.

– Нет, мой капитан, – ответил он. – Вы знаете, что я не стал бы беспокоить вас из-за такой ерунды. Я пришел рассказать вам странную историю. Может быть, ничего из нее и не следует. Хотя, с другой стороны…

– Лучше расскажи обо всем по порядку, – сказал Скубайд. – Садись.

Они закурили. Сержант помолчал, борясь со своими сомнениями, потом решился.

– Вы знаете, капитан, что я каждый вечер перед тем, как идти домой, выгуливаю собак. Маршрут прогулок у нас, в общем, постоянный.

– Я знаю, – прервал его Скубайд, – ну…

– На аллее есть место, где собаки каждый раз реагируют. Бруно и Дина сильно, Марко и Пери не так явно.

– Наркотики? – быстро поднял голову капитан.

– Я не уверен, – румяный сержант покраснел еще больше. – Собаки реагируют как-то необычно. Понимаете, они выглядят беспокойными, им явно не по себе. Я знаю этих псов, как своих детей, и все же не понимаю, что с ними происходит. Похоже, их на этой аллее что-то смущает.

– Что значит смущает? – допытывался Скубайд.

Он не сомневался, что сержант распознал бы реакцию собак на наркотики. А если там что-то другое, почему он так волнуется?

– Знаете, капитан! Это прозвучит нелепо, тем более, что я не склонен приписывать животным человеческие черты. Но все же они выглядят и ведут себя так же, как мы, когда что-то забыли и мучительно пытаемся вспомнить.

– Очень любопытно, – улыбнулся Скубайд. – А где именно это происходит?

– Там, где задняя стена театра Варьете выходит к аллее. Как раз напротив высоких ворот, через которые носят декорации. Но вы же знаете, что театр уже больше года не работает.

Скубайд кивнул. Помещение театра было закрыто и опечатано после того, как его владельцы обанкротились. И тут у него появилась любопытная идея.

– Какая труппа выступала последней перед закрытием театра? – спросил он.

– Цирк Кажу, – ответил сержант. – Они тогда арендовали здание на все лето и полностью прогорели. Кто на них пойдет, когда еженедельно по телевизору показывают лучшие цирковые представления?

Скубайд задумался.

– Значит, тогда они все распродали, включая слонов? – взглянул он на сержанта. – Ведь у них были слоны?

– По-моему, четыре.

– А заводили их через те высокие ворота, что выходят на аллею?

– Конечно, – ответил сержант. – Куда бы еще пролезли такие громадины?

– Вот тебе и решение загадки, – усмехнулся Скубайд. – Все домашние животные начинают беспокоиться, когда чувствуют запах слонов. А этот запах очень стойкий, он сохраняется годами.

Пелисье встал.

– Не сомневаюсь, что вы правы, капитан, – смущенно произнес он. – Извините, что побеспокоил вас.

Но Скубайд не спешил его отпустить. Глядя на толстые досье, которые он изучал перед приходом сержанта, он подумал, что немало преступлений раскрывают не за счет погонь и перестрелок в стиле боевиков, а благодаря вниманию к мельчайшим деталям.

– Знаешь что, Марсель, – сказал он. – Давай посмотрим на месте. Возьмем твоих беспокойных собачек и проверим, прав я или нет. Я договорюсь, чтобы нас пропустили в театр.

Почти весь остаток дня капитан потратил на получение в суде разрешения на вход в театр Варьете, поиск ключей от него и беседу со старым сторожем по фамилии Фаско, который раньше был смотрителем театра. Капитан решил взять с собой этого человека, поскольку он хорошо ориентировался внутри здания.

Экспедиция отправилась в путь только в девять часов, когда уже стемнело. Театр был недалеко от полицейского участка.

– Как жаль, что его закрыли! – сказал Фаско. – Мне нравилось здесь работать гораздо больше, чем на нынешнем месте.

Служащий суда уже ждал их. Он церемонным жестом отодвинул засов, впустил полицейских с собаками и бывшего сторожа, а сам остался ждать на улице. Закон требовал, чтобы он же и опечатал дверь.

Полутемный коридор был полон мусора. На стенах еще висели афиши цирка. На одной из них Скубайд увидел снимок шести слонов. Фаско выбрал из большой связки ключ от стеклянной двери, за которой оказалось фойе. Оно производило еще более мрачное впечатление, чем покрытый паутиной коридор. Здесь царил глубокий мрак, если не считать тусклой полоски света, пробивающейся через открытую дверь.

– Попробуйте включить свет, – сказал Скубайд.

– Это невозможно, – ответил Фаско, – когда театр закрыли, электрики отключили все провода.

У Скубайда и сержанта были с собой мощные карманные фонари, их лучи осветили фойе и задрапированную дверь, ведущую в зрительный зал. Сильный запах плесени, ощущавшийся в здании, не заинтересовал собак. Повизгивая, они улеглись у ног Пелисье.

– Куда мы идем? Что вы тут ищете? – ворчал смотритель.

– Нам нужно пройти на сцену, – ответил Скубайд.

– Тьфу! – рассердился Фаско. – Тогда нам нужно было сразу зайти через служебный ход.

– Нет, – возразил Скубайд. – Я хочу пройти туда через оркестровую яму.

– Тогда пойдемте сюда.

Смотритель прошел к самой дальней двери, через нее – в зрительный зал. Темнота здесь была еще гуще, а запах еще отвратительнее. Свет фонариков осветил ряды кресел, даже не прикрытых материей. Покрытый толстым слоем пыли вельвет частично уже съела моль. В партере, ложах и на трех балконах этого зала могли разместиться три тысячи зрителей. Размеры театра стали одной из главных причин, почему он вылетел в трубу. Они все еще были слишком далеко от сцены, чтобы на ней можно было что-то разглядеть.

Вдруг одна из собак резко натянула поводок. В это время полицейские шли по боковому проходу к маленькой лесенке, ведущей на сцену. И тут все трое почувствовали, что там, в темноте сцены, есть нечто еще более темное. Скубайд предостерегающе поднял руку и остановился. Собаки уже рвались вперед.

– Что это? – с дрожью в голосе спросил Фаско. – Когда мы закрывали театр, сцена была пустой. Я уходил отсюда последним.

Капитан быстро пошел вперед. Вся дальняя часть сцены оказалась занятой чем-то огромным и непонятным.

– О боже! – выдохнул сержант Пелисье. – Только бы не слоны!

Но он мгновенно понял нелепость своих слов, когда представил себе четырех слонов, оставленных на сцене и умерших от истощения, но оставшихся на ногах, как мамонты в музее.

– Нет! – ответил Скубайд. – Это не слоны.

– Но ради всего святого – что же там?

– Следуй за мной!

Они приблизились к лесенке, ведущей на сцену. Отсюда фонарики осветили часть непонятного объекта. К их ужасу, это оказалось тело женщины. Казалось, она парит между сценой и куполом в каком-то подобии гроба. Огромное тело, длиной двадцать пять и высотой десять футов, было сделано из папье-маше.

В это время собаки как-то странно пронзительно заскулили.

– Наркотики? – быстро спросил Скубайд.

– О, Боже, да! – ответил Пелисье. – Но…

Капитан уже был на сцене, освещая непонятный предмет с разных сторон. Это оказался шестиколесный прицеп с укрепленным на нем телом куклы. На шасси были уложены высокие цветы и цветочные лепестки…

– Придержи собак, – сказал капитан. – Не двигайтесь и ничего не трогайте. Так вот куда заехала платформа номер девятнадцать!

Остолбеневший Фаско удивленно разглядывал платформу.

– Когда я последний раз осматривал театр, здесь было пусто. Ничего не понимаю.

Он двинулся к платформе, но Скубайд остановил его.

– Не подходите близко. Здесь нельзя ни к чему притрагиваться. Успокой своих собак, Марсель!

– Но, капитан, там же наверняка наркотики, – возразил сержант.

– Почти наверняка, – сказал Скубайд. – Но лучше я сначала подойду один. Эта платформа исчезла два месяца назад во время карнавала. Необходимо сохранить малейшие следы, по которым мы сможем узнать, как эта штука сюда попала и кто в этом замешан.

Он осторожно посветил вдоль платформы. Яркая карнавальная раскраска еще не поблекла на гротескных фигурах из папье-маше: гигантском мухоморе с красной шляпкой, испещренной белыми пятнышками, белке, олене, сове, лисице и других лесных жителях, бумажных деревьях, кустах и цветах.

– Подождите здесь, – приказал Скубайд.

Он осветил покрытый толстым слоем пыли пол сцены и двинулся вперед. Подойдя к платформе, капитан вскарабкался наверх, но чуть не свалился обратно, когда что-то мягкое подалось под его рукой.

– Дерьмо! – буркнул он и двинулся вдоль платформы, внимательно осматривая ее, затем, уже перепачкавшись до неузнаваемости, взялся за дверную задвижку. Дверь здесь была не больше трех футов высотой, но достаточно широкая, чтобы в нее мог пройти человек. Фонарик Скубайда осветил деревянный каркас и переплетение проводов внутри пустой платформы. Здесь еще сильнее чувствовался стойкий сладковатый запах.

Собаки скулили и рвались на поводках.

– Веди их сюда, Марсель, – скомандовал Скубайд. – Только иди осторожно, ступай по моим следам. А вы, Фаско, оставайтесь на своем месте.

– Залежи наркотиков! – ахнул Пелисье. – Мы… Вы, капитан, смогли их найти. Они где-то здесь.

– Пока можно сказать, что они были здесь, – перебил. его капитан. – И похоже, что не меньше тонны. Поэтому и запах такой стойкий.

Он снова провел лучом фонарика вдоль платформы, где собаки обнюхивали каждый угол и поднимались на задние лапы, пытаясь дотянуться до верхней части фигуры.

– Да что я говорю, какая тонна! – воскликнул Скубайд. – Здесь было спрятано не меньше двух тонн, и ни одна живая душа… – Он вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Господи Боже! Где только были мои мозги! Дыра!

Сержант и старый смотритель одновременно решили, что капитан внезапно сошел с ума.

– Груз был здесь, прямо у нас под носом! Но что с ним случилось потом?. Куда он девался? И где те, кто его охранял? Их было семеро.

Скубайд снова вспомнил о досье, с самого утра занимавшем его мысли, и о семи исчезнувших людях. Дыра зияла еще глубже, шире и чернее, чем раньше. Ведь теперь появилось доказательство, что она не была плодом его воображения. Скубайд принял решение.

– Марсель! Отведи собак. Потом возвращайся в управление и сразу позвони в лабораторию. Пусть бригада срочно едет сюда – фотографы, эксперты, судебные специалисты, патанатом – в общем, все. Из моей группы должны прибыть Жорж и Нино. Пико пусть срочно свяжется с электрической компанией и обеспечит здесь свет. Мне все равно, сколько людей для этого потребуется и как они к этому отнесутся.

В дверях театра Пелисье остановил служащий суда.

– Вы думаете, я буду ждать здесь до ночи?

– Можете уходить, – разрешил ему сержант – Вам не придется опечатывать помещение. Здесь будет проводиться полицейское расследование.

Через два часа в театре Варьете снова засверкали огни. Огромная хрустальная люстра в центре зала, все боковые бра и прожектора ярко освещали сцену. Свет здесь горел всю ночь, пока группы дотошных и опытных специалистов исследовали каждый дюйм карнавальной платформы и пустую сцену, где она стояла.

В свой кабинет Скубайд попал уже перед утром. Он подошел к окну. Над морем всплывал багровый край восходящего солнца. Скоро на набережной соберутся туристы, чтобы восторженно приветствовать новый день. Детектив тяжело вздохнул, поглядев на кипу рапортов, громоздившихся на его письменном столе. Он только что закончил беседу с последней группой экспертов.

Теперь капитан знал о платформе все, что можно было узнать. И в то же время он не знал ничего. Задача оставалась нерешенной. Прежде всего платформа не была украдена с праздника, она вообще не появлялась там. Кроме того, выяснилось, что какой-то человек или несколько людей были убиты на сцене театра Варьете.

Вот это букет! Воровство во время карнавала, убийство, контрабанда наркотиков, загадочные исчезновения. Результатов расследования почти нет. Не обнаружены ни наркотики, ни трупы. Есть только пустая платформа.

Президент фестивального комитета, занимавшегося организацией злополучного карнавала – Лакрус Нишуа, не слишком обрадовался раннему визиту полицейских. Он был одним из лучших карнавальеров на Побережье. Эта веселая профессия, секреты которой переходят от отца к сыну, состоит в изготовлении праздничных платформ и гротескных фигур, которые участники шествия провозят по улицам. Семья Нишуа занималась этим промыслом уже полторы сотни лет.

Президент сообщил, что в начале прошлой осени оргкомитет определил тему карнавала. Художники сделали эскизы платформ, костюмов и масок уличных танцоров и передали все это карнавальерам. После этого закипела работа в их огромном ангаре. Тогда же зарегистрировались и участники карнавала, которые собирались ехать на платформе или танцевать в масках и костюмах из папье-маше.

Темой, которую в этот раз выбрал оргкомитет, были «Сказки народов мира». Одна из представленных на утверждение платформ называлась «Спящая красавица». Президент хорошо помнил, что у многих были возражения против этого сюжета.

В конце концов «Спящая красавица» победила; потому что автором этой старой сказки был француз. Усатый месье Лакрус хорошо знал, помнил, какие инструкции он тогда получил и выполнил. У него сохранилась фотография из «Нис матен» и макет платформы номер девятнадцать. Знал ли месье президент о том, что в процессии участвует вторая такая же платформа?

Президент нахмурился, почесал в затылке и глубоко задумался. Да, конечно, он помнит об этом. Но понятия не имеет, почему члены комитета решили использовать две одинаковые платформы. Это решение было принято в отсутствие президента – он тогда уезжал на две недели в Нормандию, к больному родственнику. А так как карнавальеры не стали бы делать платформу без разрешения Комитета, президент просто не обращал на нее внимания, пока платформа не исчезла. Тогда он, как и многие другие, решил, что это всего лишь проделка студентов.

Дело понемногу прояснялось. Кто-то подсунул месье Лакрусу макет, не согласованный с Комитетом. Группа с поддельными документами забрала ее, уложила туда большой груз наркотиков и нагло провезла его на глазах у всего мира.

Если бы ничего не помешало выполнению их плана, преступники распределили, переработали и упаковали сырье, наводнив Побережье наркотиками. Но этого не случилось. Что-то произошло.

Настало время обратиться к докладам ребят из лаборатории. Здесь определенности было больше. Но, как обычно, свидетелей эксперты представить не могли.

Что ни говори, произошло это два месяца назад. Никто из прохожих не удивился бы, увидев в последние дни фестиваля, как одну из платформ закатывают на сцену театра Варьете. Никто бы даже не вспомнил, что театр закрыт и опечатан. А неизвестные, которые приходили потом, заходили через служебный ход и наверняка старались не привлекать внимания.

Но кто они? Кто приходил сюда, к платформе номер девятнадцать, и что здесь произошло? В подсознании Скубайда внезапно всплыли образы уважаемого антиквара Рокбрюна и его друзей – электрика, торговца огурцами, цветовода и владельца бара. Опыт подсказывал ему наиболее вероятное объяснение произошедших событий. Одна банда купила и доставила сюда огромное количество чего-то ценного. Другая банда узнала о планах первой, захватила товары и заставила навсегда замолчать членов банды номер один. Неясным оставалось, кто были члены банды номер два, откуда они взялись и куда дели захваченное добро? Где сейчас люди из банды номер один или то, что от них осталось? Эксперты определили, что рядом с платформой был застрелен человек. Но где же остальные?

Скубайд достал из папки заключение экспертизы и еще раз просмотрел его. Слава Богу, главные хранилища отпечатков пальцев во всем мире уже в памяти компьютеров. Достаточно сфотографировать эти петли и завитки, и через пару часов можно получить информацию из стран, где владелец этих отпечатков хоть раз попадал в руки полиции!

Четыре полученных отпечатка значились в полицейских досье. Один французский, два американских рецидивиста и немец, о котором полиция Германии тоже не сообщала ничего хорошего.

Француз представлял для Скубайда наибольший интерес. Судя по поступившей из Парижа информации, это был находящийся в розыске уголовник, Рене Кламар, известный под кличкой Маг. Этот парень только раз попал в руки полиции, но удрал раньше, чем его успели допросить. Больше десяти лет о нем ничего не было известно. И вдруг отпечатки его пальцев обнаружены на платформе в закрытом театре. Остальные отпечатки пальцев не значились в уголовных картотеках, но совпали с идентификационными картами незакрытых дел об исчезновениях, которые раньше полиция считала простым бегством мужей от своих жен. Это были люди рабочих профессий: водитель грузовика, токарь и автомеханик. Агенты уже взялись за повторное расследование этих исчезновений.

Размышления Скубайда прервал стук в дверь. Вошел Андре Пико, самый опытный детектив в его бригаде, ветеран с тридцатилетним стажем. Сослуживцы называли его не иначе как Шерлок Пико, потому что он воображал себя специалистом по дедукции и героем детективных триллеров, которые он читал в огромном количестве.

Это был маленький седой человек с блестящими глазами и морщинистым лицом. Он никогда не расставался с трубкой, что давало лишний повод насмешникам, считавшим это частью его игры в Шерлока Холмса. Пико не хуже других знал, что труд детектива состоит из нудной работы, сложнейшего розыска, напряженного обдумывания и тщательного анализа. Некоторые его решения действительно были хороши, хотя бывали изощренными до смешного. И все же, бывало, что применяя свои странные методы, ему удавалось какими-то невероятными путями находить преступников. Однако сейчас капитану Скубайду было не до хитроумных выдумок.

– Ну, Пико, – сказал он. – Ты, наверное, пришел с какими-то своими хитрыми умозаключениями?

– Да, мой капитан, – ответил старик, вынимая изо рта трубку. Обычно он использовал ее вместо указки, чтобы энергичным жестом подчеркивать свои доводы.

Скубайд вспомнил, что от Пико не отделаешься, пока не выслушаешь его до конца.

– Ну что ж, говори, – сказал он.

– Мы знаем, – начал Пико, – что в феврале прошлого года, за две ночи до окончания карнавала семь участников фестиваля, ехавших на платформе, затащили ее в театр Варьете, который они заранее открыли. Я думаю, что эти семеро остались в своих маскарадных костюмах, потому что если бы они сняли костюмы, то мы бы их нашли.

– Блестяще, Пико! – сказал Скубайд. – Ты считаешь отсутствие чего-то за доказательство? Я думал, что ты додумаешься до чего-нибудь более серьезного.

– Мне просто показалось странным, что ни один из таких заметных костюмов не нашелся, – продолжал Пико, не обращая внимания на сарказм Скубайда, – и считаю, что раньше, чем эти семеро успели уйти, в Варьете ворвалась банда вооруженных людей, которые поставили всех семерых возле стены и расстреляли. Ведь там не осталось никаких следов схватки.

Терпение Скубайда истощалось.

– Вам не кажется, мой дорогой Пико, – сказал он, – что вы пересказываете мне сейчас знаменитое Чикагское убийство?

– Здесь есть некоторое сходство, – бесстрастно ответил Пико.

– И как же проводилось это массовое убийство? – насмешливо продолжал капитан. – Не осталось никаких следов, кроме пятнышка крови, одного поврежденного кирпича и одной сплющенной пули.

– Ха! – сказал Пико, решительно взмахнув своей трубкой. – Я определил методом дедукции, что одна из жертв попыталась удрать и тут же получила пулю в спину. Пуля прошила тело насквозь и расплющилась об стену.

– Откуда ты это взял?

– Просто проанализировал факты.

– Господи! – громко воскликнул Скубайд, – еще немного твоих умозаключений и я сойду с ума.

– Когда все семеро были убиты, – по-прежнему спокойно продолжал Пико, – вторая банда, в которой, по моим подсчетам, было не меньше четырех и не больше шести…

– Откуда ты и это знаешь? – простонал Скубайд.

– Я исхожу из проделанной ими работы. Если огромная кукла была нагружена наркотиками, один человек даже не сдвинул бы ее с места. И один человек не смог бы контролировать семерых.

– Слишком много «если», – проворчал Скубайд. Пико не обратил внимания на его слова.

– Как я уже сказал, когда семеро были мертвы, вторая банда перенесла трупы и груз в свой грузовик, который стоял снаружи. Они заперли и опечатали ворота театра Варьете, а потом уехали.

– Почему ты считаешь, что это сделала другая банда?

– Все дело в том, – ответил Пико, – что опечатать двери могли только люди из второй банды, потому что все члены первой к тому времени были уже мертвы.

– О, Боже! – только и сказал Скубайд.

Ежегодный карнавал проходит в Ницце начиная с 1294 года, когда Неаполитанский король Шарль Второй впервые провел этот великолепный праздник. Впрочем, как и многие подобные праздники, этот карнавал происходит от древних ритуалов в честь богини плодородия, которые еще древнее.

Эти пышные церемонии лишь в одном остались неизменными на протяжении всех прошедших веков – по улицам перёд толпами горожан и заезжих гостей проходит карнавальное шествие. Его открывают актеры в ярких костюмах, которые несут огромные чучела птиц, животных, сказочных чудовищ, сделанные из папье-маше. Хотя все они должны символизировать свободу, радость, покой и веселье, в куклах чувствуется что-то угрожающее и отталкивающее. Они непристойны, как и всякое безобразное изображение человеческого лица и тела.

Похоже, что старинные династии мастеров, занимающихся изготовлением этих монстров, так долго жили среди человеческой низости, подлости и злобы, что просто не могут не отразить это в своих фигурах. Они уже не способны нарисовать улыбку, в которой не чувствовалось бы коварство.