Текст книги "Молчаливый гром"

Автор книги: Питер Таскер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 13

Тосио Иванага проснулся в пять тридцать и быстро оделся, стараясь не потревожить двух женщин, свернувшихся на кровати в форме огромного круга. При свете наступающего утра сходство их было поразительным, не то что вчера вечером, когда на обеих была свежая косметика.

Старшая в свои сорок пять лет была очень опытной гейшей. Ее семнадцатилетняя дочь лишь начинала карьеру. Соски ее были, как розовые бутоны, а бедра буквально шелковые. Лишить девственности такую гейшу стоило десяти миллионов иен, но Иванага был гостем желанным, и ему это действие обошлось в полцены. Было выпито много сакэ, звучали возбуждающие шутки, и даже мать, заигравшись, приняла живое участие в композициях и непосредственном обучении приемам любви.

Затем в течение часа Иванага медитировал и полчаса упражнялся в фехтовании. Позавтракал он в одиночестве. Тут до него дошел телефонный вызов Ёсимуры из компьютерного центра. Тот просил отсрочить начало реализации проекта на пять дней, пока пересматриваются меры безопасности. Иванага отверг идею, не скрывая своего раздражения. Ёсимура очень благоразумен, его преданность безусловна, однако он временами бывал малодушным, почти беспомощным. К счастью, люди Тэрады решали проблемы безопасности по-деловому и быстро.

Первая деловая встреча дня была намечена на девять часов в богадельне Мэгуро, которую Иванага использовал для особо деликатных переговоров. Водитель доставил его туда в машине «ниссан-президент» с тонированными стеклами.

Трое представителей «Маруити» прибыли вовремя. Они поклонились и представили очередной отчет. Содержание отчета удовлетворило его. Лондон, Нью-Йорк, Сингапур и Токио подготовлены в соответствии с указаниями. «Молчаливый гром» сделал все, о чем сговорились. Осталось немногое, завершающее трехлетнюю подготовку удара.

Старшим из представителей «Маруити» был Сугаи. Иванага учил его десять лет. Его преданность и искренность были вне подозрений. Сугаи попросил разрешения на минуту удалиться и, возвратясь, положил на стол нечто, завернутое в домотканую материю. Он снова поклонился.

– Сегодня, сэнсэй, мы хотим отметить подарком свое преклонение перед вашим гением. Наш подарок символизирует величие совместных устремлений.

Иванага сделал легкий ответный поклон признательности и развернул приношение. В материи был меч с потертой рукояткой. Клинок его покоился в холщовых ножнах. Иванага медленно обнажил холодное лезвие, и серповидный металл полыхнул в луче солнца.

– Какое великолепие! – вырвалось у него.

Поверхность металла была зеркальной, узор отходил от центра волной, туманно-белая рубящая кромка казалась бритвенно-острой. Оттенки и грани переходили друг в друга, клинок казался живым.

– Начало девятнадцатого века, – сказал Иванага. – Возможно, школа Масахидэ.

– Это сам Масахидэ, – сказал Сугаи, не скрывая гордости удовольствия. – Его клеймо на клинке.

– Невероятно!

Иванага снял куртку, затем, держа меч вертикально перед собой на уровне груди, дал ему найти равновесие. Некоторое время Иванага не шевелился, лицо его стало твердым, как маска. Затем Иванага сделал выпад и закрутил меч, как два часа назад, выполняя упражнения с мечом. Лезвие превратилось в дугу света, кромсающую неподвижный воздух.

– Как он в руке? – спросил Сугаи.

– Абсолютно невесом, – сказал Иванага, смахнув со лба росинки пота. Он приложил лезвие к предплечью. На коже образовалась кровавая ниточка.

– Режет! – воскликнул он. – А я ничего не чувствую. Дух этого меча чрезвычайно силен. Масахидэ, наверное, делал его с любовью и вложил в него свою душу. – Он глядел на голубовато-серую сталь с детским восторгом, как неофит. – Этот прекрасный меч вселяет гордость и грусть, – сказал он, наконец обретая свое современное воплощение.

– Грусть, сэнсэй?

– Да. Целое тысячелетие мастера передавали секрет из поколения в поколение. В сравнении с этим мечом западное оружие – грубый металл в руках дикарей. Люди считали волшебниками кузнецов Японии, работавших века назад.

– Это верно, – согласился Сугаи.

Двое других представителей «Маруити» строго и скорбно кивнули.

– Но вот пришла Реставрация Мэйдзи, и мы стали продавать эти произведения высокого искусства иностранцам как сувениры. Тысячи старинных мечей уничтожены. Только нам, японцам, по силам было делать такое оружие, и только у нас, японцев, хватило глупости выбрасывать его.

– И только вы, сэнсэй, считаете необходимым возродить первозданную культуру нации.

Иванага снова поклонился.

– Для меня большая честь ваше мнение и этот подарок, – сказал он. – Если наши действия будут бесшумны и разительны, как удары меча Масахидэ, мы заставим мир трепетать.

Норико – хорошая девушка, решил Кэндзи. Она отдалась ему без особых усилий с его стороны. И проявила себя лучшим образом, о чем свидетельствовали следы на его спине, шее и груди. Когда она уходила на работу, ее улыбка была свежа, а глаза лучились. Он увидел, как она привлекательна.

Он пролежал в постели до десяти, лениво поглядывая в телевизор. Впервые за столько лет он посмотрел утренние новости с информацией о публичных скандалах. Главной темой была Юми-тян. Ее любовные дела обсуждали астролог, гинеколог и поэтесса. Все желали ей здоровья и счастья.

В середине дня он позвонил Ноде.

– Тебе повезло, – услышал он. – Эти люди прикончили бы тебя, не задумываясь.

– Что же делать? Когда я смогу вернуться на работу?

– Отдыхай. Я сказал кому надо о том, что у вас происходит. Слишком долго все это не протянется.

– Буду ждать.

– Правильно. Впрочем, ты мог бы мне помочь. Мне нужны некоторые подробности: почтовые адреса, банковские счета, на которые перечислялись деньги, сколько и когда перечислено… Есть ли возможность как-то получить эту информацию?

Кэндзи задумался. Норико – вот кто сделает это. Она сумеет.

– Запросто, – сказал он. – Попробую добыть то, что вам нужно, к завтрашнему дню.

Он устроился в постели поудобнее и уставился на первого любовника Юми-тян, парня, который сдавал теперь вступительные экзамены в университет. Парень подробно рассказал об их первом поцелуе.

Кэндзи встретился с Норико в обеденный перерыв на площадке для гольфа на крыше десятиэтажного здания в Симбаси. У Норико был точный удар. Она не мазала.

– Здорово, – сказал Кэндзи.

– Ой, я еще не играла на настоящих площадках, – сказала она, – но мистер Сага из общего отдела обещал сводить меня в следующем месяце.

Сага! Этот прилизанный притвора. Он сладкоречив, и женщины льнут к нему. Краска обиды прилила к щекам Кэндзи.

– Пойдем лучше со мной, – сказал он. Я – член гольф-клуба в Тиба.

Кэндзи не очень интересовался гольфом. Он приобрел членский билет лишь как вклад, причем на деньги, взятые в долг. Это стоило ему годового жалования. Всего обиднее было то, что цены с тех пор упали на треть.

Хоп! Еще один отличный удар Норико.

Хоп! Кэндзи сильным крученым ударом послал мяч в направлении Токийской башни.

– Вот было бы здорово, – воскликнула она. – Ты бы поучил меня крученым ударам, а я тебя – как правильно вести мяч.

Они пошли в кафе, где играл джаз-оркестр. Кэндзи думал отделаться туманным сообщением о том, что происходит в фирме. Но она отказывалась помочь до тех пор, пока он не выложил всю историю. Она хотела знать все. Когда он окончил повествование, она задумалась.

– Знаю, как добыть такую информацию, – сказала она, – но не уверена, что найду непронумерованные счета. Тут ты должен помочь мне.

Вопреки тому, что он чувствовал, Кэндзи изобразил уверенность.

– Нет проблем, – сказал он. – Сегодня вечером сделаем.

Мори выучил наизусть биографии Тэрады и Накамуры и узнал все, касающееся синдиката «Кавасита». Кудо помог ему разобраться в структуре организации, а Танигути – в связях с большим бизнесом и политическими фигурами. Но Мори ощущал недостаток сведений. Кое-что надо было прояснить, обратившись к первоисточникам. Он без труда нашел адрес Кунио Ватанабэ, которого знал уже десять лет. Когда-то Ватанабэ был нахальным молодым якудза, носил экстравагантные костюмы и в спорах был склонен действовать кулаками. А спорил он много, о чем попало и с кем угодно. Он был сводным братом довольно крупного деятеля якудза. Но вот его брата прихлопнули в какой-то стычке между своими. Ватанабэ втянули в очередную разборку, и он получил пять лет. В тюрьме он вдруг занялся сочинительством: его повествование о якудза внезапно стало бестселлером, а он – знаменитостью среднего калибра. Теперь он фигурировал в телевизионных представлениях и писал для газет. Мори повидался с ним в задней комнатке ресторана, известного блюдами из угря. Когда он пришел на встречу, Ватанабэ уже ставил автограф на своей новой книге, предназначая ее молоденькой официантке и отпуская шутки насчет полезности угря, повышающего мужскую потенцию.

– А для меня найдется экземпляр? – спросил Мори.

– Ты что, шутишь? – ответил Ватанабэ. – Если тебе нужна книжка, то магазин направо за углом.

Со своими широко расставленными поросячьими глазками, приплюснутым носом и толстыми, как подошва, губами он выглядел якудза из телевизионной постановки. Кстати, он и снялся недавно в паре спектаклей, показанных по пятому каналу.

– Мне нравятся твои обозрения. – продолжал Мори. – На днях в «Гэндай» было отличное.

– Там работает знакомый парень. Я сказал ему, что – в случае чего – ноги переломаю. Он принял мой материал без возражений.

Мори сделал вид, что на него это произвело впечатление. У официантки распахнулись глаза, она была ошарашена. Когда она ушла, Ватанабэ бросил озорничать, стал вежливым и доброжелательным. Вести себя он умел.

– Чем могу быть полезен? – спросил он. – Готов помочь старому другу.

Это было преувеличением. Мори никогда не дружил с ним. Просто Ватанабэ был обязан ему кое-чем.

– У меня две крупные проблемы, – сказал Мори. – Одну именуют Тору Накамура, другую – Сэйдзи Тэрада.

Ватанабэ втянул воздух краем рта.

– С этими проблемами я не справлюсь. Надо же думать и о карьере. Хорош я буду на телеэкранах без ушей и носа.

– Да я и не хочу, чтобы ты непосредственно ими занимался. Мне нужна информация – все, что знаешь об этих людях: их психология и чего они боятся.

Ватанабэ было приятно поделиться тем, что он знает доподлинно. А знал он все о том, как Накамура шел на вершину своей организации по костям друзей и врагов. Он психопат и садист. Ватанабэ описал и соперничество Тэрады с традиционалистами. Убийство старшего из братьев Ага раскололо синдикат надвое, и этот раскол пытаются сгладить старшины синдиката.

– Ага был медлителен и старомоден, – сказал Ватанабэ, – но он точно знал свое место в мире. Он был якудза и этим гордился, а никого из себя не разыгрывал. Люди Тэрады – другие. Они сами не знают, на что способны, и очень этим опасны. Они не знают пределов.

– А младший Ага знает рамки?

– Безусловно! Бывало, мы с ним вместе носились по Осаке. Он нормальный якудза, в голове полторы извилины.

– Мне надо с ним встретиться. Ты мог бы это устроить?

– Тебе?! Тебя посетила плохая идея.

– Не важно, хорошая или плохая. Мне нужно.

Ватанабэ посмотрел с любопытством. Но он-то знал, что в этих случаях лишних вопросов не задают.

– Ладно, – сказал он, открыл чемоданчик и достал портативный радиотелефон.

Мори вернулся в офис в полдень. На автоответчике ждало сообщение. Голос был дружелюбный и слишком бодрый, как у радиокомментатора коммерческой станции.

– Мори-сан, мы пытаемся с вами связаться, но что-то не удается. Не беспокойтесь, все же увидимся. Пока попытайтесь быть умником.

За этими словами последовал женский вопль, и Мори узнал голос Лизы.

Он лег на диван и закрыл глаза. В отдалении раздался гудок локомотива, послышались крики торговца печеным ямсом, грохот грузовиков. Минут пять он лежал без мыслей.

Как велел Ватанабэ, Мори прибыл в главное отделение синдиката «Кавасита» в Синдзюку в четыре часа. Офис располагался на девятом этаже здания возле вокзала. Синдикату принадлежала большая часть этого здания. Фирма «Сумикава реал эстейт» таким образом рассчитались с якудза за их помощь в реализации проекта реконструкции нескольких городских кварталов. Помощь «Каваситы» была, конечно, своеобразной…

Приемная в офисе была стандартного вида: секретарша за столиком, китайская ваза и часы, показывающие время во всех крупных столицах мира. Но только вход преграждало пуленепробиваемое стекло. Оно поднялось после того, как за Мори защелкнулась дверь и его в достаточной мере рассмотрели через видеокамеру.

– Вы – Мори-сан? – спросила девушка в приемной. – Проходите, вас ждут.

Она провела его в комнатку с двумя креслами, диваном и письменным столом. Напротив двери на стойке лежали журналы, а на стене красовалась маска персонажа классического театра Но.

Девушка поклонилась и предложила ему присесть в кресло напротив двери. Абсолютно корректный деловой этикет. Мори уселся, и она опять поклонилась.

– Принести что-нибудь выпить?

– Кофе, пожалуйста. Черный, без сахара.

Девушка исчезла. Через несколько минут в комнату вошли двое якудза. Они представились и передали Мори свои карточки. Като и Сато – заместители руководителя секции, представители фирмы «Ниппон трейдинг». На отворотах пиджаков виднелись крошечные значки, полагающиеся добропорядочным служащим: Мори разглядел, впрочем, известную всем бриллиантовую эмблему «Каваситы».

– Итак, Мори-сан, – сказал Сато, высокий, с усиками, выступавшими так скупо, что, казалось, они требуют полива, – у вас, кажется, есть какое-то предложение, и вы хотите его обсудить.

– Нас не интересуют деловые идеи, – сказал Като. – Особенно мысли такой представительной фигуры.

Этот выглядел так же, как Сато, но усиков у него не было.

– Не знал, что я знаменит, – произнес Мори. – Стараюсь, знаете ли, держаться в тени.

– Не скромничайте, – сказал Като с легкой улыбкой. – Мы о вас слышали, правда, Сато?

– Конечно. Я даже лично встречался с Мори-сан, когда работал в нашем хиросимском отделении.

Мори вспомнил контакт в Хиросиме с тремя якудза. Это было пять лет назад. Он передал конверт с деньгами в обмен на конверт с фотографиями и письмами. Выслушал претензии насчет того, что, мол, денег мало, и оскорбления. Двое схватили его на обратном пути и втолкнули в проулок, где пахло сыростью и мочой. Посыпались удары. Благодаря тому эпизоду мэр Хиросимы остался в своем кабинете, но Мори получил травмы, следы которых неустранимы.

– Значит, вы были одним из тех подонков?

– Вообще-то меня там не было, – поспешно ответил Сато. – Я слышал, что вы там втянулись в какую-то драку.

Мори отрывисто кивнул. Сато и Като начинали его раздражать.

– Я пришел говорить с вашим боссом, – сказал он. – Он знает о том, что я здесь?

– Знает, знает, – сказал Сато. – Просто он хочет, чтобы мы удостоверились, что вы не станете попусту тратить его время. Правильно, Като?

– Явно.

– Скажите нам все, что следует, Мори-сан, а мы уж передадим это боссу, не сомневайтесь.

– Теряете мое время, – сказал Мори, поднимаясь. – С какой стати я буду вести разговоры с парой шавок вроде вас?

Като обернулся к напарнику с деланным удивлением:

– А ведь грубовато сказано, Сато, а?

– Он еще не понимает, Като. Может быть, ему нужен урок вроде того, какой он получил в Хиросиме?

Мори зашел за кресло, в котором сидел Сато, сильным захватом защемил его шею и приподнял его.

– Слушай, – прошипел он ему на ухо, – я не люблю дважды повторять. Я хочу видеть босса. Сейчас же.

Като и не шелохнулся в своем кресле. Выждав пару секунд, он неодобрительно покачал головой.

– Вы – странный человек, Мори-сан. Приглашаем вас в офис, хотим по-хорошему обсудить дело. Обходимся с вами вежливо, а вы почему-то теряете самообладание.

Мори легонько сдавил горло Сато и бросил его в кресло.

– К боссу, – сказал он. – Ну?

Сато судорожно дышал и потирал пальцами шею. Лицо его было красно. Като встал.

– Ладно, – сказал он, пожав плечами, – нам все равно пришлось бы вас отвезти. Пошли, Сато. Пора ехать.

У подъезда стоял белый «линкольн» с тонированными стеклами. Сато сел за руль, Като на переднее сиденье, Мори – на заднее. Места тут было много, в салоне прохладно. Неплохо живут якудза, мельком подумал Мори, наблюдая уличную суету.

– Вивальди или Майлс Дэвис? – спросил Като, доставая из ниши пару компакт-дисков.

– Все равно, – ответил Мори. – Куда все же едем?

– Босс следит за операцией в Кавасаки. Так, Сато? Скоро приедем.

Но в Кавасаки они добрались только к закату. Шел легкий дождь. «Линкольн» урчал, продвигаясь сквозь неоновый строй магазинов видеопорнографии, розовых салонов и ночных клубов «С и М», шоу «Сквозь смотровые щели», салонов «фасонных массажей», кафе-стриптиз, гостиниц, ванных заведений и театров. Дорога сияла, меняя цвета – пурпурная, зеленая, серебристая.

– Полагаю, вы контролируете все это? – сказал Мори.

– А то нет. У нас же здесь инвестиции, да, Като?

– Явно.

Они остановились против здания, где на первом этаже была дискотека «Инферно», а выше – ночные клубы. Тут застыло несколько длинных американских машин, а на тротуаре торчало с полдюжины близнецов Сато и Като. Они просматривали всю улицу.

Като сказал что-то одному из них, тот бормотнул в свой радиотелефон и получил ответ.

– Босс готов, – сказал Като. – Езжай на десятый этаж.

Мори поднимался в лифте один. Зато наверху его встретили трое якудза в темных костюмах. Один из них – с детектором такого типа, какие применяют в аэропортах.

– Одну минуту, пожалуйста, – сказал он и провел прибором по груди Мори, под мышками и в промежности. Прибор пискнул лишь на расческу и на пряжку брючного ремня.

Комната, в которую отвели Мори, была обычной для ночных клубов по всей Японии: маленькая, уютная, без окон, озаренная люстрой, покачивающейся от дуновения кондиционера. В углу сидел за роялем и наигрывал молодой человек с прилизанными волосами. Пахло духами.

Младший Ага находился на кожаном диване в окружении женщин. Он был не так плотно скроен, как старший брат. Лицо его было грубее. Сзади него стояла высокая таиландка, массируя ему шею. Слева – юная блондинка совала ему в рот виноградины. По другую сторону сидела бразильянка цвета кофе с молоком, с лицом кинозвезды. Она хихикала, делая вид, что ей мешает рука Аги, забравшаяся под разрез ее юбки.

– Девочки, – сказал он, – познакомьтесь с Мори-сан, известным японским сыщиком. У нас в Японии очень хорошие сыщики.

Девушки улыбнулись и замахали руками.

– Они здесь менее полугода, – с гордостью сказал Ага, – и уже понимают по-японски.

Мори кивнул.

– Во всяком случае, о чем вы хотели поговорить? – спросил Ага. – Но поскорее, у меня много дел.

– Конечно, много, я понимаю. Какой печальный случай произошел с вашим братом…

Неожиданно Ага встал и выпрямился, оттолкнув блондинку. Та нервно хихикнула и попятилась.

– Я им покажу, – взревел он. – Убить такого человека, как мой брат – добропорядочного, уважаемого… – Он снова опустился, девушки на цыпочках отошли. – Для меня брат значил все, – продолжил тихо Ага. – Он обучил меня всему, что я знаю, дал мне первое дело, он доверял мне. Прекрасный был человек.

Мори подождал некоторое время и произнес:

– Вот об этом и речь. У меня есть информация, касающаяся Тэрады. Кто его поддерживает и что они замышляют. Это большее, чем то, что вы думаете.

Густые брови Аги сошлись.

– Большие идеи, – прорычал он, опуская кулак на хрустальный столик. – Эта скользящая ящерица и эти его идеи! У меня большая идея против него. Я сокрушу его как… как… – он огляделся. – Как креветку, – рявкнул он и ткнул палочкой для еды в блюдо, стоявшее на столике. Удар оказался неточен, креветка соскользнула и упала на ковер. Мори машинально поднял ее. Ага смотрел дико.

– Продолжайте, – процедил он сквозь сжатые зубы. – Какие идеи?

– Есть человек по имени Тосио Иванага, – сказал Мори. – Вы, думаю, немало слышали о нем…

Глаза Аги налились кровью, на губах застыли брызги слюны. Мори снова поразила грубая простота его лица. Впрочем, он жил в мире, где отсутствие воображения и интеллекта не считалось существенным недостатком. Мозг акулы значительно меньше мозга дельфина, но это не утешает дельфина, сжираемого акулой.

– Я знаю его, – сказал наконец Ага. – Человек, который много говорит, человек, который не может скрыть гордыни… Мой брат вел с ним дела много лет назад.

– Ну вот, теперь на него работает Тэрада. И если то, что они замыслили, у них выйдет, страна встанет с ног на голову, и ваши дела пойдут прахом.

Ага подался вперед.

– Расскажите-ка мне об этом поподробнее, – сказал он вкрадчиво, неожиданно высоким, почти женским голосом.

Через десять минут Мори входил в лифт. Ага поверил ему и, кажется, понял срочность дела.

Сато и Като поджидали на тротуаре, болтая с телохранителями. Они проводили его в машину, и Като лениво выполнил на проезжей части разворот через три линии, не обращая внимания на машины, напиравшие в обоих направлениях.

– Вивальди? – спросил Сато.

– Предпочитаю что-нибудь покруче, – сказал Мори.

Дождь усилился. Неоновый свет теперь стал расплывчатым. На тротуарах образовались сгустки служащих с зонтами. Мори откинулся на сиденье, и мысли его потекли вслед за партией рожка во вступительных аккордах «Моего смешного Валентина».

Зазвонил автомобильный телефон. Като поднял трубку и передал ее Сато. Тот подобострастно промямлил:

– Да, да… понятно… да, немедленно… предоставьте это мне… понятно! – Опустив трубку, он обернулся к Мори: – Это босс. Кажется, ваши слова произвели на него впечатление. Он хочет, чтобы мы отвезли вас в лучший соупленд. Можете иметь любых девочек, любой национальности, сколько хотите и так, как хотите. Счастливчик, а Като?

– Явно.

– В другой раз, может быть, – неуверенно сказал Мори. – В данный момент у меня неотложное дело.

Сато убавил громкость проигрывателя.

– Вас приглашает босс, – сказал он, упирая на каждое слово. – Никто не отказывается от приглашений босса. Ведь так, Като?

– Явно, – сказал Като, не отрывая от дороги глаз.

Лучшим соуплендом в округе оказалось пятиэтажное здание, расцвеченное огнями. В фойе там были водопад, заросли плюща на решетке и арфистка. Сато остался в машине. Като прошел вместе с Мори и исчез в кабинете управляющего.

Молодые люди в смокингах и галстуках-бабочках приглашали гостей – преимущественно престарелых бизнесменов – по двое или по трое – и предлагали «меню». На левой стороне там были фотографии девушек со справками о пристрастиях, амбициях и вкусах каждой. Справа золотом был выписан перечень услуг и цен. Цены были от сорока тысяч до трехсот тысяч иен.

Через некоторое время появился нервного вида человек. Представившись управляющим, он пригласил Мори в комнатку с аквариумами, где плавали тропические рыбки. Здесь находился еще один высокий седовласый господин в дорогом костюме. Он сидел в кресле и читал газету «Никкэй», как в приемной стоматолога.

– Пожалуйста, не торопитесь с выбором, – вежливо сказал управляющий. – Можем предоставить и видеокаталог с любыми подробностями услуг.

Мори старался сообразить, какой из пунктов «меню» займет меньше времени.

– Рекомендую «Восторг султана», – продолжал управляющий. – Две лесбиянки-подростка начинают с виброигры, затем пенистый танец, двойной перископ, оральный треугольник…

– Двойной перископ?

– Да, в большой ванне из черного мрамора. Клиент в середине ванны, девушки по бокам…

Господин, уткнувшись в газету, поднял голову.

– Стоит попробовать, – сказал он, – это лучшее, на мой вкус.

– Потрясающе, – сказал Мори, – но, к сожалению, я ограничен во времени. Через час мне нужно уйти.

Управляющий вроде бы огорчился.

– Хммм… Ну, тогда «особый сёгунский»? Максимум расслабления с максимум стимулирования. Все за час.

«Особый сёгунский», судя по «меню», сочетал втирание масла способом массажа «от тела к телу», выполняемого двумя девушками, за сим следовала «тройная игра». Мори кивнул, и управляющий исчез.

– Попробуйте «Восторг султана», – сказал знаток удовольствий, выглядывая из-за газеты. – Каждый мужчина должен это попробовать хоть раз в жизни.

Появилась девушка в длинном голубом платье. Она провела Мори по коридору, подняла на боковом лифте, проводила в ванную соуп-комнату. Там стояли круглая ванна из черного мрамора и кушетка. Девушка опустилась на колени и поклонилась так низко, что волосы ее рассыпались по белому кафелю.

– Меня зовут Мика, – сказала она. – Я покорно благодарна вашей любезности…

Мори приветственно кивнул.

Вошла еще одна, тоже в длинном голубом платье.

– Меня зовут Эми. Я покорно благодарна вашей любезности.

Они сняли платья, под которыми ничего не было, и подвели Мори к кушетке. Он лег, и они раздели его. Соски грудей Мики щекотали его лицо, Эми, уложила его ноги себе между ног, снимала с него носки.

В ванне они его медленно мыли. Эми скользила промежностью, как намыленной губкой, по его руке от плеча до кончиков пальцев. Мика делала то же с его ногой, останавливаясь, чтобы погрузить его большой палец в нежные складки своего влагалища. Затем она чуть подвинулась, и ее волосы накрыли его промежность. Она ласкала его гениталии легкими прикосновениями пальцев, массировала бедра, ягодицы. Его член отвердел, а Мика усиливала эффект кончиком своего языка. Мори испытывал не вожделение, а теплую благодать, пронизывающую все тело. Он лежал на спине с – закрытыми глазами.

– Похоже на забаву, правда, Като?

– Явно.

Мори резко повернулся. Девушки выскочили из ванной, схватили свои платья и промчались мимо стоявших в дверях Сато и Като.

– В чем дело? – спросил Мори сквозь зубы. – Я не даю представлений на публике.

– Кончился твой счастливый час, Мори, – рявкнул Сато. – Вылезай и одевайся.

– Да вы, ребята, пожалуй, спятили. Босс вам велел забавлять меня, а не подсматривать тут. Не хотел бы я оказаться на вашем месте, когда он узнает об этом.

Като медленно покачал головой. В его руке был пистолет.

– Если у тебя какие-нибудь жалобы, – сказал он, – можешь высказать их лично боссу. Он побеседует с тобой накоротке.

Сзади них стоял третий. Сато и Като продвинулись, и тот вошел в соуп-комнату. Это был отнюдь не Ага-младший. Прежде они вообще не встречались, но черты его злобного лица Мори мог воспроизвести в воображении в любой миг – по фотоснимку сделанному в вестибюле отеля «Сэйкю».

– Извиняюсь за беспокойство, – сказал Тору Накамура, – но надо многое обсудить. У нас впереди жаркая работа.

– Эти два идиота работают на тебя?

– У них достаточно ума, чтобы понять, что Ага и его команда провалились. Сейчас они стоят больше, чем ты.

– Пошевеливайся, гений, – сказал Сато.

Мори вылез из ванной, надел брюки и рубашку. Сато подскочил и схватил его за плечо. Като сунул оружие в карман. Накамура, привалившись к косяку двери, посмеивался, изучая «меню». Мори извернулся волчком, вырвал плечо из захвата и ударил Сато пяткой по голени, точно под коленную чашечку. Сато сник, взвыв от боли. Като выхватил оружие. Мори схватил Сато за ворот и ударил его головой, как тараном, в живот Като. Тот крякнул и выронил пистолет.

Но Накамура сзади сдавил ему горло. Он оказался невероятно силен. Мори почувствовал, что его отрывают от пола. И тотчас перед ним возникли Като и Сато и заработали кулаками, как в тренировочном зале. Вскоре Мори уже лежал на кафеле, его обрабатывали ногами, он почувствовал кровь во рту, она заливала, белый кафель, и все покрылось красным туманом.

Кэндзи и Норико подождали полуночи. В штаб-квартире «Маруити» было темно на всех этажах, кроме двадцать второго и двадцать третьего, где располагались международные отделы. Там, в обстановке строгой секретности, всю ночь работал элитный персонал, имевший выход на европейские и американские рынки.

Несколько лет назад Кэндзи мечтал сидеть вот так всю ночь напролет, пока Токио спит, и ворочать огромными суммами денег, перемещая их из одной страны в другую. Провалившись на тестировании дважды, он понял, что там требуются другие служащие: не задающие вопросов, преданные и послушные, готовые пожертвовать всем для компании.

Безопасно проникнуть в здание можно было через подземную стоянку автомашин, где в пять этажей стоя ли служебные лимузины нескольких автомобильных компаний. В этот ночной час здесь дежурили полдесятка водителей. Было жарко, они сидели в своих машинах с включенными кондиционерами и, сняв обувь, похрапывали или читали комиксы. Никто из них не обратил внимания на Кэндзи и Норико.

Лифт поднял их в вестибюль первого этажа. Там горел лишь светильник над бронзовым, бюстом Итиро Маруоки. Игра света и теней подчеркивала его глубоко посаженные глаза, расширенные ноздри и толстые губы, сжатые с властной решимостью. Он походил на свирепого божка, из тех, что охраняют ворота храмов.

Они прошли к главному лифтовому отсеку и поднялись на одиннадцатый этаж. В компьютерном отделе никого не было, но несколько аппаратов функционировали, регистрируя сделки, совершаемые на двадцать втором и двадцать третьем этажах. Мерцали экраны, урчали дисковые блоки, ныли факс-аппараты, переговаривались принтеры.

Они включили освещение на рабочем месте Норико. Она уселась за компьютер и стала вводить нужные команды.

– Могу я что-нибудь сделать? – спросил Кэндзи.

– Конечно, – сказала Норико. – Принеси кофе из автомата, он за углом. С молоком. Один кусок сахара.

Ей понадобилось полчаса, чтобы ввести программу поиска информации, о которой просил Нода. Потом Кэндзи должен был объяснить ей, как выйти на спрятанные файлы. Она сбросила данные на трехдюймовый гибкий диск, который и убрала в свою сумочку. Кэндзи удивила скорость ее работы.

Она уже успела выключить свой терминал, когда за дверью послышались голоса.

– Быстрее, – прошептал Кэндзи.

Они нырнули в коридорчик между терминалами и бесшумно переползли в темноту. Голоса приближались. С содроганием Кэндзи узнал голос Рэя Такэды.

– Я проверю распечатку. Погоди-ка, здесь включено освещение. В чем дело? Суэмацу, я, кажется, говорил тебе об о особом режиме безопасности, пока идет работа над проектом.

Осакский акцент звучал грубо. Другой голое был виноватый:

– Не знаю. Наверное, ребята из компьютерного отдела забыли его выключить.

– Вряд ли, – бросил Такэда. – Охрана проследила бы. Эге, похоже, здесь кто-то был.

Шаги приближались. Медленно, как во сне. Эти двое осматривались. Кэндзи и Норико притаились.

– Странно, – сказал Суэмацу.

– Что такое?

– В этой чашке – кофе. Еще теплый.

– Ага! Говорил я тебе: кто-то здесь шнырял.

Кэндзи закусил губу. Он забыл про чашку, которую Норико поставила на картотечный шкафчик возле своего стола.

– Пойду проверю, что делают идиоты из охраны, – продолжал Такэда. – Оставайся и тщательно все обследуй. Тот, кто здесь был, может вернуться.

– Понятно.