Текст книги "Пропавший мальчик, пропавшая девочка"

Автор книги: Питер Страуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 19

ИЗ ДНЕВНИКА ТИМОТИ АНДЕРХИЛЛА

24 июня 2003 года

– Так что же он нашел? – спросил я.

Джимбо испытывал крайнюю неловкость. Я буквально похитил мальчишку из уютной гостиной его дома и увез в ресторан в центре города, считавшийся в середине шестидесятых классным местечком «Каминная гостиная» навевала мне приятные воспоминания, и стейк здесь готовили не хуже, чем в Нью-Йорке. Джимбо в этом ресторане оказался впервые и потому терялся, не зная, как держаться в обстановке старомодной роскоши Среднего Запада – с приглушенным освещением, отделанными красной кожей кабинетами и огромными деревянными столами с похожими на троны стульями. Это было место, где можно вести беседу без опаски быть подслушанными, однако мой план разговорить Джимбо сработал лишь наполовину. Он расправлялся со своим стейком, заказав его хорошо прожаренным и залив кетчупом, но явно продолжал считать, что предает Марка, вступая со мной в разговор.

– Никто ничего плохого не собирается делать Марку, – толковал я Джимбо. – Единственное, чего все хотят, – выяснить, где он, и вернуть его, если это возможно.

– Да если б мы могли вернуть его, – проговорил Джимбо.

– Думаешь, не сможем?

Джимбо ткнул вилкой с кусочком прожаренного мяса в лужицу кетчупа.

– Подумай, я не хочу тебя торопить, – сказал я.

Джимбо кивнул, и кусок мяса исчез у него во рту. Как большинство подростков, Джимбо мог есть как римский император – три-четыре раза в день.

– Он сказал тебе, что спускался в подвал по потайной лестнице.

– Ну да, третьей по счету. Они там везде, эти лестницы. И... – Он замолчал и густо покраснел

– И – что?

– Ничего.

Джимбо, что он нашел в подвале?

– В маленькой комнате подвала, в первой. Их там пять, может, шесть. – На мгновение Джимбо ушел в себя и наморщил лоб. Он был славным мальчишкой, этот Джимбо. – Знаете, люди, когда раньше отправлялись в плавание, свои вещи складывали в такие большие ящики, как чемоданы, но только не чемоданы? С висячими замочками?

– Пароходные кофры[26]26
  Сундук с несколькими отделениями.


[Закрыть], – подсказал я.

– Точно, кофры. Вот один такой был придвинут к стене комнаты. На нем висел замок, но замок был сломан. В общем, Марк заглянул туда. Эта штука, ну, кофр, был набит волосами.

– Волосами?

– Женскими. Слипшимися. Все вперемешку – светлые, темные, рыжие...

– Неудивительно, что его вырвало.

Джимбо продолжал, словно я ничего не говорил.

– Только он сначала не понял, что это волосы, потому что там все комом было. Похоже было на какое-то мертвое животное. И он протянул руку и ухватил клочок. К нему что-то прилипло коричневое, которое отвалилось сразу, когда он прикоснулся.

– Ох ты... – не удержался я.

– Вот тогда его и стошнило, – продолжил Джимбо. – Когда до него дошло, что он держит волосы, срезанные у нескольких женщин. И слипшимися они были от крови.

– Боже.

– Полиция ведь была там, правильно? Почему они оставили эту дрянь? Они из этого дома, наверное, тонну всякой гадости должны были вывезти.

– Хороший вопрос, – сказал я, хотя ответ мне, похоже, был известен. В те времена ДНК-экспертизы не существовало. Наверное, эксперты упаковали в пакетик образцы волос и сделали, что было в их силах. Они же и сломали замок.

– Ты знаешь, кто жил там, Джимбо? – спросил я.

– Знаю, – кивнул он.

– Узнал, когда обходил и опрашивал соседей?

– Это была моя работа. Марк внутри, я – снаружи.

– И закончил ты разговором с мистером Хилльярдом

– Он чокнутый. Раньше не пускал меня в дом, пока не покалечился, я потом понял почему. Там столько дерьма.

– Ну, не такой уж он плохой, как тебе кажется, – сказал я, припомнив то, что видел сам в гостиной Хилльярда. – Давай-ка вернемся к Марку.

– А стоит? Вы же знаете, что сотворил Калиндар, я вам ничего нового уже не скажу.

Я признался, что был в полном неведении буквально до самого исчезновения Марка, пока Том Пасмор не сообщил мне кое-какие подробности.

– Они были родственниками – он и Марк. Потому что у мамы Марка была его фамилия. Это я от старика Хилльярда узнал! В общем, я рассказал Марку, но у отца он не мог спросить, потому что, стоило только заикнуться об этом, тот сразу начинал беситься. Марк залез в Интернет. А там – столько всего об этом Калиндаре! Что за народ, они, похоже, молятся на серийных убийц.

– Что Марк нашел в сети о Калиндаре?

– Да там куча всего! Он откопал сайт какого-то типа из Сент-Луиса, открыл его и увидел генеалогическое древо.

– Где был и он сам, полагаю.

– И все его родственники. Так он и выяснил, что отец его мамы и отец Джозефа Калиндара были братьями. Так что Марк Джозефу Калиндару приходился...

– Внучатым племянником Давай вернемся к Марку в пустом доме. Наверное, он продолжил осмотр после того, как его вырвало.

От Омара Хилльярда я уже знал, что Марк еще раз приходил в дом Калиндара в один из дней перед своим исчезновением.

– Ну да, продолжил. И нашел в подвале много всяких странных штук – ну, большой железный стол и, это, как его, желоб такой, спускающийся с первого этажа И там везде были пятна крови. Но...

Джимбо ткнул кончик ломтика жареного картофеля в кетчуп. Глаза его встретились с моими, и он отвел взгляд. Примерно треть картофельного ломтика с красным кончиком исчезла у мальчика во рту. Он оглянулся, словно ненароком, на уминавших стейки бизнесменов и провинциальных дамочек, поедавших салаты за большими столами полированного дерева В другом конце помещения, у длинной стойки бара, пожилой мужчина в помятом льняном костюме и молодой человек в спортивной рубашке изо всех сил старались удержаться и не строить глазки барменше, которая во времена моего первого визита в этот ресторан еще не родилась.

– Ты все время пытаешься отвлечься и сам себя сбиваешь, – сказал я Джимбо.

Он высунул кончик языка и коснулся им верхней губы. Глаза его будто расфокусировались за мгновение до того, как встретились с моими:

– Чего?

– Пытаешься удержать себя от того, чтобы сказать мне что-то.

Джимбо уткнулся взглядом мне куда-то в область подбородка

– Ради Марка ты должен рассказать мне все, что знаешь. Именно для этого мы с тобой здесь.

Джимбо кивнул, но не слишком убедительно.

– Ты говоришь, он видел там желоб и металлический стол. Из сайтов о Калиндаре вы, наверное, знали о том, что он расчленял тела некоторых своих жертв, прежде чем бросить их в печь. А операционный стол он заказал себе в компании по доставке медицинского оборудования.

– Ну да, знали.

– Потом ты начал рассказывать мне что-то другое, но как будто сбился с мысли.

Я наблюдал за тем, как Джимбо продумывает варианты ответа Затем он коротко глянул на меня, кожа над его скулами натянулась, и я понял, что он наконец решился.

– Марк проверил все эти маленькие комнаты в подвале. В одной была операционная, в другой стояли три или четыре корзины с крышками, пустые. Он еще подумал, что здесь была сложена одежда женщин и полиция увезла ее.

– Дело в том, что полиция не досматривала дом так тщательно, как это сделал Марк.

– Ну да, коридоры они не нашли.

Джимбо прожевал кусочек стейка, проглотил и глубоко вздохнул Мы, похоже, готовы были подойти к тому главному, что он скрывал от меня.

– Короче, Марк пошел обратно. Наверх. Начало желоба он нашел в потайном проходе между гостиной и столовой. Калиндар тащил их сквозь стены, спускал по желобу и грузил прямо на стол. Первый этаж был таким же, как и все остальные: выбирай какую хочешь лестницу – и попадешь в любую точку дома Марк сказал, что Калиндар перед тем, как убить, мучил женщин: давал им знать, что он рядом, но видеть его они не могли. – Он поморщился. – В прихожей вход в потайной коридор был в стенном шкафу для пальто, что под лестницей. – Джимбо помедлил в нерешительности, и я понял отчего. Ему нужно было обдумать, стоит ли идти в своем откровении дальше.

– А стенной шкаф, – продолжил он, – такой же, как в спальне.

– Ясно. И он заглянул в него.

Джимбо собирался рассказать все, но лишь в тот момент, когда не рассказать уже будет невозможно. Я решил чуть подтолкнуть его.

– И увидел внутри такой же деревянный ящик, как наверху?

Джимбо моргнул Выходит, я угадал.

– Так что там было? Дневник? – спросил я и подумал: холодно.

– Нет, не дневник, – пробормотал Джимбо.

Меня вдруг осенило:

– Ему удалось вскрыть ящик?

Джимбо кивнул Он отвел взгляд, и его губы дрогнули, на одно лишь мгновение сложившись в подобие улыбки.

– Джимбо, хватит, прошу тебя. Не ходи вокруг да около. Что было в ящике? Гора костей? Череп?

– Да ничего такого. – Джимбо улыбался. Я был настолько далек от истины, что это его развеселило. – Когда Марк вскрыл тайник, он увидел там свой бумажный пакет. Со всем содержимым фотоальбомом, молотком и «фомкой». И дурацким бутербродом

В другом конце зала нежным колокольчиком рассыпался звонкий смех барменши. Мы повернули головы и увидели, что пожилой мужчина трясется то ли от смеха, то ли от возбуждения. Отсюда, с того места, с которого мы смотрели, он напоминал трясущийся скелет в костюме.

Попроси Тимоти Андерхилла, и он мог бы выпалить единым духом всю иерархию военных чинов от рядового до главнокомандующего. Почти каждый бывший солдат в состоянии сделать это, но в своих романах Тим иногда упоминал о собственном военном опыте во Вьетнаме и делал это с большим знанием дела. В его книгах также рассказывалось о методах работы различных отделений полиции, и хотя любое отделение полиции в мире является военизированной структурой, задачи их отдельных чинов все же различны. Общего стандарта нет.

Вот, например, сержант Франц Полхаус, размышлял Тим, – суровая, властная фигура во главе стола, за которым расселась его аудитория из шести человек. Когда их небольшая делегация прошла через отделение, Тиму бросилось в глаза, насколько полицейские в форме и гражданском уважают сержанта. Полхаусу было чуть за сорок, и строгий голубой костюм сидел на нем, как некая разновидность брони. Бицепсы заполняли рукава, и воротник рубашки облегал шею, как приклеенный. Наверняка, подумалось Тиму, сержант проводит немало времени в тренажерном зале. Комната была без окон, и в воздухе крепко пахло сигаретным дымом Сержант Полхаус преобразовал жалкую каморку в командный пункт.

– Прошу вас, присаживайтесь, и давайте выясним, знакомы ли мы друг с другом.

Он посмотрел на супружескую пару, расположившуюся за столом слева от него. Раскормленный розоволицый тип, что сидел рядом с нервной блондинкой, подскочил, будто его кольнули булавкой.

– Уф, мы – Флип и Марта Ослендер, родители Шейна, – пропыхтел он. – Рад познакомиться со всеми.

– Билл Уилк. Отец Трэя.

– Всем добрый день. Я Джинни Дэлл, мать Дьюи.

У Билла Уилка были круглые желтые глаза и тщательно выбритая, похожая на шар от боулинга голова, низко посаженная на коротком и толстом туловище. Джинни Дэлл чуть отодвинулась от него вместе со стулом

– Меня зовут Филип Андерхилл, я отец Марка, а это мой брат Тим. Он не из нашего города.

– Для начала, я думаю, присутствие вашего брата здесь ни к чему, – заявил Уилк, – но его пригласил сержант. Вообще-то должны были собраться только близкие родственники.

– Я близкий родственник, – сказал Тим.

Билл Уилк хмуро глянул на него, затем повернул голову на несуществующей шее, чтобы разглядеть Ослендеров.

– У меня вопрос кто есть Флип, а кто – Марти?

Розовое лицо расплылось в смущенной улыбке:

– Флип – это я. Марти – моя жена.

– По-моему, вам надо махнуться именами.

Полхаус хлопнул по столу ладонью:

– Мистер Уилк, прекратите!

– Я потерял сына. И хуже вы мне уже не сделаете!

– Хотите проверить? – Сержант улыбнулся ему. Улыбка была настолько зловещей, что Уилк как будто стал меньше ростом на дюйм-другой.

– Виноват, шеф.

– Разрешите напомнить вам и всем присутствующим, что мы собрались за этим столом ради ваших сыновей. – Бесстрастные голубые глаза остановились на Тиме. – И племянника, в вашем случае. – Полхаус дал всем прочувствовать тишину, тем самым подчеркнув серьезность своих намерений. – И то, что я должен сообщить вам, представляет собой существенный прорыв в расследовании. Я хотел поделиться с вами информацией до того, как она станет достоянием общественности.

Даже Билл Уилк промолчал Джинни Дэлл невольно глубоко вдохнула и задержала выдох.

– С удовольствием довожу до вашего сведения, что у нас появился новый свидетель – профессор Рут Биллинджер из Мэдисона, Висконсин. Профессор Биллинджер работает на факультете физической астрономии в университете Висконсина. Три недели назад профессор Биллинджер приезжала в наш город навестить сестру и, гуляя в парке Шермана, присела отдохнуть на скамейку возле фонтана, когда ее внимание привлекло кое-что.

– Она видела его? – Марти Ослендер подалась вперед за спиной своего мужа, чтобы посмотреть на Полхауса – Видела того типа?

– Три недели назад ни о каком «типе» не было и речи, – сказал Билл Уилк.

– Чем реже вы будете меня прерывать, тем больше толку будет от нашего собрания, – сказал Полхаус – Ваши вопросы я выслушаю, когда закончу рассказ.

Марти Ослендер снова села прямо.

Полхаус обвел взглядом всех за столом.

– А внимание профессора Биллинджер привлек разговор между мальчиком-подростком и взрослым мужчиной лет сорока. Со слов профессора, человек был очень высоким, на глаз – шесть футов и четыре или пять дюймов, крепкого телосложения, весом примерно сто пятьдесят фунтов, волосы черные. По личным причинам профессор необычайно чувствительна к присутствию сексуальных хищников. И ей показалось, что в тот момент она наблюдает за человеком, своими действиями напоминающим такового. Мужчина держался чересчур заискивающе. Он, по словам профессора, «обрабатывал» мальчика, а мальчик сопротивлялся, не желая показаться грубым Профессор Биллинджер начала подумывать, обязывает ли ее гражданский долг – повторяю, я привожу ее слова – вмешаться, когда произошло нечто странное. Мужчина быстро огляделся. Профессор решила, что незнакомец хочет проверить, не привлек ли он внимания к своим действиям Профессор сказала, что взгляд у него был «совершенно дикий». Ну, вот мы и подошли к моменту, который нам всем придется по душе. В ту же секунду профессор Биллинджер поднялась со скамьи, и мужчина заметил ее. Едва она сделала шаг вперед, мужчина что-то сказал мальчику и быстрым шагом удалился.

– Она видела его лицо, – констатировал Флип.

– И мальчик тоже, – подхватила Марта.

– Три недели тому назад? – взвыл Билл Уилк. – А почему мы узнаем об этом только сейчас?

– Потерпите, мистер Уилк. – Полхаус заморозил его взглядом – Профессор Биллинджер спросила мальчика, знает ли он имя человека, с которым разговаривал. Мальчику было известно только то, что незнакомца звали Ронни и он, решив обновить музыкальную аппаратуру, хотел избавиться от старой, а заодно и от кучи надоевших дисков. Его первым вопросом мальчику было, какую музыку тот предпочитает. Услышав ответ, он сказал «Круто! У меня тут рядом машина, а до дома пять минут езды». Ронни слишком уж явно хотел избавиться от своего «хлама», сказал профессору мальчик, и он все пытался найти повод отвязаться от Ронни, когда тот вдруг увидел встающую со скамейки женщину.

– Повезло пацану, – проронил Флип Ослендер.

– Вы говорили с мальчиком? – поинтересовалась его жена.

– Очень хотелось бы, да только адреса его мы не знаем, а своего имени он профессору Биллинджер не сообщил.

– Почему она так; долго молчала? – спросил Филип.

– Физики-астрономы не очень-то интересуются новостями, – ответил Полхаус. – А мэдисонская газета уделяла совсем мало внимания событиям в парке Шермана. Профессор Биллинджер узнала о наших делах два дня назад и сразу же позвонила. На следующий день приехала сюда из Мэдисона. Вчера почти до вечера просидела у нас, помогая составить фоторобот. Похоже, эти астрономы – народ наблюдательный. Профессор припомнила гораздо больше деталей, чем рядовой свидетель.

Билл Уилк раскрыл было рот, но Полхаус шикнул на него, обошел стол, распахнул дверь, выглянул в коридор и сказал:

– Стаффорд, можно.

Когда сержант повернулся, в руках у него была небольшая пачка листов бумаги. Два листа он вручил Филипу Андерхиллу, затем раздал бумаги Ослендерам, Биллу Уилку и Джинни Дэлл Два-три листа оставались у него, когда он вернулся на место.

– Итак, мы полагаем, что у нас есть довольно точный портрет Ронни. – Как и все в комнате, Полхаус опустил глаза на картинку. – Мы считаем Ронни крайне опасным человеком Мы также полагаем, что он орудует здесь по меньшей мере пять лет.

Человек, лицо которого глядело с рисунка, отчасти напоминал одного из тех актеров вроде Мюррэя Гамильтона или Тима Матесона, которые появляются в каком-то фильме или телепрограмме один за другим и чьи имена никак потом не вспоминаются, даже если вы и знали их. Его почти красивая внешность наводила на мысль об услужливой любезности торговца. То, что глаза его были расположены чуточку ближе друг к другу, чем следовало, и нос буквально на миллиметр коротковат, шло на пользу его кажущейся доступности. Эти незначительные изъяны делали внешность Ронни только дружелюбнее. Вероятно, его работа предполагала общение с людьми. Он был из тех ребят, что, сидя рядом с вами за барной стойкой, говорит «Что ж, в баре все едины – и раввин, и пастор, и министр». Такому не составит труда уговорить доверчивого пацана сесть к нему в машину.

– Как это «пять лет»? – взвился Билл Уилк.

– Да, почему вы так сказали? – спросил Филип.

– Когда профессор Биллинджер отодвинула наш временн о́ й интервал назад, я навел справки в других округах – так, на всякий случай. И вот какая картина выясняется.

Сержант вытянул с низу своей хилой стопочки лист с печатным текстом.

– Август девяносто восьмого. Джеймс Торн, шестнадцатилетний юноша, пропал без вести в Обурне. Обурн – это маленький городок к югу близ Миллхэйвена. Торн был хорошим учеником и до момента своего исчезновения никогда не ночевал вне дома.

Полхаус передвинул палец вниз по тексту.

– Еще один шестнадцатилетний подросток, Лютер Хардкасл, проживавший с дедушкой и бабушкой в Футвилле. В былые времена сельское землячество, а ныне небольшой городок в пяти минутах езды к западу от Миллхэйвена. Никто не видел его с июля девяносто девятого года. Со слов его бабушки, Лютер был немного отсталым ребенком, очень послушным – Сержант поднял глаза. – А вот кое-что интересное. Последним, кто видел Лютера Хардкасла, был его друг Роберт Уиттл, который рассказал офицеру полиции Футвилла, что в тот день столкнулся с Лютером на Мэйн-стрит и пригласил его к себе домой послушать кое-какие диски. Лютер был фанатом Билли Джоэла. Он сказал Уиттлу, что придет попозже, потому что собрался в гости к Ронни – тот обещал отдать ему кучу дисков Билли Джоэла. По тому, как он это сказал, Уиттл решил, что Ронни был другом дедушки и бабушки Лютера или по крайней мере их знакомым.

– Боже мой... – ахнула Джинни Дэлл.

– Дело было в девяносто девятом, а вы до сих пор ни сном ни духом? – Флипа Ослендера, казалось, распирали гнев и скептицизм.

– Вы удивитесь, узнав, каким ничтожно малым количеством информации делятся между собой отделения полиции разных областей. Как бы то ни было, история с Лютером Хардкаслом представляет многое в ином свете. К примеру, Джозеф Лилли. Этот семнадцатилетний парень исчез в июне двухтысячного. Потом Барри Амато, четырнадцати лет, исчез в южном районе Миллхэйвена в июле две тысячи первого. Итак, вырисовывается определенная схема: одно исчезновение в год, всякий раз летом, когда подростки на каникулах и, скорее всего, когда они находились вне дома в ночное время. В две тысячи втором схема чуть изменилась. В прошлом году у нас пропали без вести два подростка в районе Озерного парка Скотт Либоу и Джастин Бразерс, обоим было до семнадцать. Родители решили, что они сбежали из дома вместе, поскольку Либоу только что признался матери, что он гей, а родители Джастина давно знали это о своем сыне. Родители обоих тщетно пытались расстроить их дружбу. Мы тоже поначалу решили, что ребята сбежали вместе, но теперь, пожалуй, изменим свое мнение... Вот как я вижу ситуацию, – продолжал Полхаус. – Ронни уже много лет живет в городе или окрестностях. У него приличная должность и свой дом Он холост. Ему нравится считать себя гетеросексуальным. Этот человек – аккуратный, спокойный и дисциплинированный сосед. Скорее всего, предпочитает одиночество. Соседи никогда не были в его доме. Пять лет назад что-то в нем надломилось, и он уже был не в силах противостоять очень, очень сильному искушению подчиниться своим фантазиям Джеймс Торн попался на удочку его сказки про диски и сейчас, скорее всего, похоронен где-то на участке Ронни. Убийство Торна удовлетворило его аппетит на год, после чего в его лапы попал Лютер Хардкасл Лютер, вероятно, зарыт рядом или же поверх Торна. Хочу обратить ваше внимание на то, что Ронни в поисках жертв выбирал различные районы вокруг Миллхэйвена и продолжал действовать так до нынешнего лета. Он придерживается схемы – одно убийство в год. Летом двухтысячного он вновь отправляется на охоту и похищает Джозефа Лилли. Еще одно тело на заднем дворе или под полом подвала. В две тысячи первом еще одно. В две тысячи втором он вдруг пожадничал и унес двоих жертв. Аппетит его растет. В этом году он ждет благоприятного момента, когда начнутся летние каникулы, и вдруг полностью теряет контроль. Он убивает четверых мальчиков с интервалом в десять дней. Хочу подчеркнуть, он становится все более и более безрассудным Три недели назад он подошел к мальчику уже средь бела дня, и единственное, что остановило его, – это то, что его спугнула наша профессорша. Ронни ненадолго лег на дно. Затем вновь обезумел.

Слова сержанта Полхауса были бы невыносимы, если бы не почти вызывающая бесстрастная властность, с которой он обращался к сидевшим в комнате. Никто не шелохнулся.

– В городе надо ввести комендантский час, – нарушил молчание Филип. Голос его прозвучал как из-за толстой металлической двери.

– Распоряжение о комендантском часе поступит в течение двух дней. Лицам шестнадцати лет и младше будет на законном основании запрещено появляться на улицах после десяти вечера. Посмотрим, даст ли это результат.

– А вы-то что собираетесь предпринять? – спросила Марти Ослендер. – Ждать и надеяться, что поймаете его до того, как он убьет следующего мальчика?

Дальше собрание переросло в ругань по поводу замалчивания событий. Когда Андерхиллы покидали здание, Филип выглядел таким опустошенным и усталым, что Тим предложил отвезти его домой.

– Валяй. – Филип сунул ему ключи.

Билл Уилк, Джинни Дэлл и Ослендеры отделились от других и друг от друга прежде, чем ступили на тротуар. Участники собрания направились к своим машинам, не обменявшись ни словом, ни жестом прощания.

ИЗ ДНЕВНИКА ТИМОТИ АНДЕРХИЛЛА

25 июня 2003 года

Шесть часов. Не зная, чем занять себя, или же от недостатка сил придумать себе занятие я сижу здесь на мерзком зеленом диване моего детства, вывожу в дневнике каракули и делаю вид, что не обращаю внимания на доносящиеся сверху звуки. Филип плачет. Десять минут назад он рыдал, а сейчас перешел на тихий устойчивый плач, и стоны со всхлипами сменились тяжкими вздохами. По идее, я должен радоваться тому, что он может плакать. Не я ли так долго ждал от брата хоть капли искреннего чувства?

Теперь мы с ним, как и все, кто был на собрании, знаем имя и лицо того человека, которому можно предъявить наши слезы и наше горе. Маньяк Ронни, такой с виду безобидный. Интересно, как выглядел Калиндар. Можно, конечно, поискать его фото в сети, воспользовавшись компьютером племянника, но мне отчего-то не хочется вторгаться в личную жизнь Марка таким способом. Полиция, конечно, не терзалась подобными муками совести и прошерстила его жесткий диск и электронную почту в поисках секретов, которые мог случайно раскрыть Марк. Поскольку Филип сказал, что полицейские вернули компьютер без комментариев, полагаю, ничего полезного они не нашли.

А из этого следует, что сообщения, которые племянник отправлял мне, они не читали. Если его приключения заставили Марка почувствовать, будто он очутился в одной из моих книг, значит, загадка убийцы и пустого дома не так проста. Несомненно, это связано с самим домом и с тем, что Марк пережил в нем С тем, что глубоко затронуло его душу. Это «что-то» напугало его и возбудило так, как не может напугать банальное расследование. Рассказ Джимбо это подтверждает. Пакет Марка проделал путешествие со второго этажа дома Калиндара на цокольный через сеть потайных коридоров. А до того фотоальбом переместился из кухни в тайник стенного шкафа. Теперь я не вижу, каким образом можно избежать вывода: в том доме вместе с Марком был кто-то еще.