Текст книги "Змеиное гнездо"

Автор книги: Питер Кейв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Глава четвертая

Джардайн свернул в «Сити Армс» и направился в бар, кивнув по пути нескольким коллегам. За последние два месяца это место стало более или менее неофициальным публичным клубом для полицейского отделения «Мэрихилл».

Доктор Эндрюс подошел к нему откуда-то сбоку, когда Джардайн собирался заказать выпивку.

– Как вы смотрите на то, чтобы произвести впечатление на начальство? – спросил он с многозначительной ухмылкой.

Эндрюс был в курсе нескончаемой дуэли между молодым сержантом и Таггертом, и сейчас у него была возможность извлечь из этого выгоду для себя. Он осушил свой стакан с виски и поставил его на стойку прямо перед носом Джардайна.

– Двойное виски, пожалуйста, за ваш счет.

Джардайн грустно улыбнулся и полез в карман.

– Ну? – неторопливо спросил он, когда их обоих обслужили.

– Есть у меня старый университетский дружок. Профессор Питер Хаттон. Широко известен как один из крупнейших авторитетов в технике реконструкции лица по черепу. Насколько мне известно, он не раз добивался удивительных результатов.

Джардайн кивнул.

– Да, я слышал об этой технике. Кажется, она основана на соответствии между лицом и контурами черепа? Но я думал, что такого рода работы выполняются главным образом в Америке?

– Ах, именно туда и уехал когда-то Хаттон, – сказал Эндрюс, постукав себя по крылу носа. – Но сейчас он здесь, в Глазго. Довольно забавно, его привезли сюда, чтобы натянуть лица на те два римских черепа.

Джардайн, кажется, клюнул.

– Где я могу его найти?

Эндрюс опять осушил стакан, подождал, пока Джардайн заплатит за очередную порцию, и только тогда продолжил:

– На факультете анатомии университета Глазго. Утром вы его непременно там застанете.

Джардайн, довольный собой, шел по университетскому городку к зданию факультета анатомии. Было приятно сознавать, что ты на шаг впереди Таггерта на пути к перелому в деле.

Когда он вошел в указанную комнату, там находилось двое мужчин. Один, неряшливо одетый, лет за пятьдесят, пыхтел сигаретой с нервными ужимками заядлого курильщика. Малосимпатичный тип, он вряд ли тянул на ведущего авторитета в какой бы то ни было области.

Джардайн обратился к тому, что был помоложе и выглядел поприличнее.

– Извините, я ищу профессора Питера Хаттона. Не знаете, где его можно найти?

Удивительно, но ответил тот, что постарше. Он грубовато рявкнул:

– Я Хаттон. Чего вы хотите? Я спешу на пресс-конференцию.

Джардайн вытащил служебное удостоверение.

– Детектив, сержант Майкл Джардайн из отделения полиции «Мэрихилл». Я хотел бы с вами поговорить. Это займет всего несколько минут.

Хаттон повернулся к своему коллеге:

– Карл, не могли бы вы пойти в лекционный зал и сказать им, что я сейчас приду?

Когда Карл Янг покинул комнату, Хаттон зажег новую сигарету от короткого окурка, зажатого кончиками пальцев, и прищурился на Джардайна сквозь облако сизого дыма.

– Что вам угодно?

– Ваш давний коллега, доктор Стивен Эндрюс, сказал, что вы могли бы нам помочь, – объяснил ему Джардайн.

– А, Стив! – протянул Хаттон. – Он по-прежнему носит свою смешную бороденку? – Не дожидаясь ответа, Хаттон сделал движение на выход. – Послушайте, может быть, мы все это обсудим по дороге в лекционный зал? Я и так опаздываю.

Джардайн затрусил за этим человеком. По университетскому городку слонялись разные люди. Джардайн не заметил, что среди них топчется Майк Галлагер, репортер из «Ивнинг Таймс», следивший за ним от самого полицейского отделения «Мэрихилл». Галлагер тут же пристроился к ним и навострил уши.

– Разумеется, вы должны обеспечить мне гонорар, – сказал Хаттон, когда Джардайн объяснил ему, в чем дело. – Разумеется, для нужд факультета, вы меня поняли?

– Я не уполномочен решать такие вопросы, – ответил Джардайн, – но, уверен, что-нибудь наверняка можно устроить.

Казалось, это вполне удовлетворило Хаттона.

– Что вы знаете о моих работах?

Джардайн пожал плечами.

– Очень немногое, – признался он. – Главное, можете ли вы нам помочь?

– Я полагаю, да, – весьма самоуверенно заявил Хаттон. – Не так давно я делал аналогичную работу для чикагской полиции. Они обнаружили три черепа в кузове грузовика, и при этом ни одного тела. Я восстановил лица всех трех, и у двоих они точно установили личность. А что вам известно о ваших находках?

– Только то, что оба женские. Вот, пожалуй, и все.

– Есть образцы волос?

– Обе были блондинки.

Хаттон, казалось, мысленно взвешивал за и против.

– Ну что ж, по всей видимости, я сумею вам помочь. Разумеется, все зависит от гонорара. Американцы, должен сказать, в этих вопросах не скупятся.

Они дошли до входа в лекционный зал.

– Знаете… Пока это неофициально, поэтому я буду вам очень признателен, если вы не станете об этом распространяться, – попросил Джардайн.

Хаттон, кажется, уже его не слышал. Он быстро поднимался по ступенькам в лекционный зал, сделав остановку только для того, чтобы закурить новую сигарету. За ним по пятам следовал Галлагер.

Джардайн вернулся к машине, поздравив себя с хорошим началом утра. Конечно, оставалась проблема с гонораром, но он был уверен, что Таггерт сможет раздобыть кое-какие средства.

В лекционном зале Хаттон занял место на кафедре. Карл Янг успел все аккуратно разложить к его приходу: записи и гипсовые слепки обоих римских черепов.

Хаттон взял один из слепков и обратился к немногочисленной аудитории с заранее подготовленной речью.

– Доброе утро, дамы и господа. Я рад представить вам Флавия Иеромбала и его помощника. Я придумал Флавия, потому что в то время это было самое распространенное имя.

Галлагер вскочил с места, прервав красноречие Хаттона.

– Профессор, что вы можете сказать о работе, которую вы выполняете с черепами двух жертв убийства, обнаруженными вчера на строительстве автомагистрали?

Хаттон был совершенно обескуражен.

– Я еще к ней не приступил.

– Но раньше вы уже делали такого рода работу для полиции?

– Разумеется, – признался Хаттон.

Галлагер удовлетворенно улыбнулся, получив официальное подтверждение.

– И вы сумеете реконструировать их лица так же, как лица этих римлян? – не унимался он.

– Принципиально это одно и то же, – согласился Хаттон.

Галлагер опять сел, более чем довольный собой.

Эта история стала сенсацией дневного выпуска. Она стала также сенсацией в кабинете Таггерта. Сердито рыча, Таггерт размахивал газетой перед носом Джардайна.

Джардайн заметно съежился под натиском шефа.

– Я просил его никому не рассказывать, – бормотал он в свою защиту. – Мне хотелось проявить инициативу.

Таггерт на несколько секунд затих, чтобы прочитать газетный отчет полностью, и совсем успокоился, когда понял, что его молодой коллега, по сути дела, совершил существенный прорыв.

– Я ничего не имею против инициативы, – сказал он наконец, уже не таким агрессивным тоном. – Но при условии, если вы будете ставить меня в известность. – Таггерт ткнул пальцем в фотографию Хаттона. – Кто этот тип? Что-то вроде колдуна?

Джардайн с облегчением понял, что гнев Таггерта рассеялся.

– А почему бы нам не поехать к нему и не выяснить все на месте? – предложил он.

Подозрения Таггерта насчет колдуна подтвердились при первом же взгляде на лабораторию доктора Хаттона. Человеческие черепа и разнообразные кости рядами выстроились на полках и столах. В углу стоял скелет, приспособленный под вешалку, и даже половинке черепа этот человек нашел применение в качестве пепельницы, в которую он ритуально сбивал пепел своей непременной сигареты.

Джардайн поставил на ближайший стол принесенную с собой большую картонную коробку. Открыв ее, он бережно извлек оттуда два черепа.

Хаттон взвесил оба черепа на ладонях, словно проверял дыни на спелость.

– Вы считаете, что один из них – это череп Дженет Гилмор? – спросил он.

Таггерт кивнул.

– Совершенно верно. Мы полагались только на оценку возраста, поэтому подходит череп номер два. Они оба пронумерованы.

Хаттон выбрал нужный череп и внимательно его осмотрел.

– Зубы и нижняя челюсть могут создать небольшие проблемы, но, вероятно, я смогу восстановить облик довольно точно. Вы принесли образцы волос?

Джардайн достал два пластиковых пакетика, также пронумерованных и снабженных ярлыками.

– Вам нужна фотография Дженет?

Хаттон отрицательно помотал головой.

– Я не желаю знать, как она выглядела. Это может повлиять на реконструкцию. Я ученый, а не скульптор.

– Сколько это займет времени? – захотел знать Таггерт.

Хаттон некоторое время размышлял.

– Вообще-то у меня осталась кое-какая работа по римским черепам. На следующей неделе открывается выставка.

– Они могут подождать, – раздражительно возразил Таггерт. Он до сих пор немного злился на размер гонорара Хаттона. – Они пролежали в земле две тысячи лет. Уверен, что могут подождать еще чуть-чуть.

Хаттон безразлично пожал плечами.

– Начну работу с вашими, как только смогу. Когда у меня будет что-то для вас, я сам с вами свяжусь.

Очевидно, ему не хотелось высказаться точнее. Таггерт решил, что давлением от такого человека добьешься немногого. Кроме того, жуткая лаборатория действовала ему на нервы. Таггерту не терпелось поскорей уйти оттуда.

– Ладно тогда. Это мы оставляем вам, – буркнул он, повернувшись к выходу.

Джардайн последовал за ним довольно неохотно. Ему это место показалось необычайно занимательным.

Глава пятая

Таггерт спустился к завтраку и увидел, что Джин сидит в своем кресле-каталке и гладит большого рыжего кота. У него вырвался стон.

– Ай, Джин, ты же знаешь, я терпеть не могу кошек.

Его жена немедленно перешла в оборону:

– Он будет составлять мне компанию в течение дня. И по вечерам, учитывая то, как ты редко бываешь дома.

Таггерт оставил скрытый упрек без комментариев.

– И все же, где ты его подцепила?

– Миссис Макферсон попросила меня взять его к себе. Они переезжают на новую квартиру, а там не разрешают держать домашних животных.

– А собаки у нее случайно не нашлось? – поинтересовался Таггерт. – С собакой хоть поговорить можно.

– А кто станет ее выгуливать? – парировала Джин. – У тебя вечно нет времени.

Таггерт почувствовал, что жена с жаром взялась за старую, набившую оскомину тему. Он даже решил не завтракать. Завязывал галстук и собирался уходить.

– Постараешься в пятницу вечером прийти пораньше на бернсовский ужин? [2]2
  Праздничное угощение в день рождения Бернса.


[Закрыть]– спросила жена. – Я тебя на прошлой неделе предупреждала, помнишь? Я пригласила Маргарет Маккензи с семьей, и у нас будет волынщик, тоже инвалид.

Таггерт опять простонал. У него были лишь смутные воспоминания о предстоящем званом ужине, но волынщик-калека – это что-то новенькое.

– Неужели ты серьезно хочешь, чтобы в этом доме играли на волынке? – сказал он, словно принял слова жены за шутку.

– А почему бы и нет? – удивленно спросила Джин. Ей это показалось неплохой идеей.

Ее супруг вымучил слабую улыбку.

– Ладно, все, что я могу сказать, – это то, что его действительно покалечат, если на визг его волынки сбегутся соседи.

Начал звонить телефон. Таггерт подошел ответить.

– Так постараешься вернуться вовремя, а? – давила Джин, которой очень хотелось связать его неким обязательством прежде, чем мысли его станут заняты совсем другим.

– Ты меня знаешь, Джин. Я всегда стараюсь, – ответил Таггерт, поднимая трубку.

Звонил Майк Джардайн. Голос его звучал подавленно.

– Сэр… Прошлой ночью кто-то проник в лабораторию Хаттона и украл черепа.

– Что?! – закричал Таггерт, не веря своим ушам. – А куда же, черт возьми, смотрела охрана?

– Если бы она и была, вряд ли что-нибудь изменилось бы, – сказал ему Джардайн. – Вор действовал довольно решительно. Он выбил две двери и сломал замок, вот так-то.

– Ждите меня на месте через десять минут, – отрезал Таггерт. Он затянул галстук, взял пальто, и ушел, забыв попрощаться с женой.

Несмотря на то, что, как объяснил Джардайн, в результате вторжения был причинен значительный ущерб снаружи, в самой лаборатории фактически не заметно было никаких повреждений. Таггерту сразу стало очевидно, что вор точно знал, чего он ищет.

Хаттон точно потерял рассудок.

– Они совершенно уникальны. Бесценны, – горько сетовал он, сердито посасывая сигарету.

Таггерт внимательно посмотрел на него еще раз.

– Погодите-ка! Бесценны, говорите? О каких черепах вы ведете речь?

Хаттон посмотрел на него, как на олуха.

– О римских, о каких же еще! Из-за чего же еще я стал бы так расстраиваться?

– Вы хотите сказать… что наши черепа на месте? – спросил Таггерт, боясь поверить в удачу.

– Разумеется, они не тронули ваши черепа, – язвительно проговорил Хаттон. – Ваши черепа в полной сохранности на нижней полке вон в том шкафу.

И он указал на стенной шкаф в другом конце комнаты.

Джардайн опередил Таггерта на какую-то пару футов. Открыв шкаф, он достал оттуда небольшую картонную коробку и поставил ее на стол.

– А теперь давайте наведем ясность, – предложил Таггерт, стараясь разобраться в этом деле. – О скольких черепах сейчас идет речь?

– Разумеется, о двух, – ответил Хаттон. – Они украли два римских черепа и все гипсовые слепки, которые я успел с них снять.

– И ни одного черепа из наших? – решил перестраховаться Таггерт.

– Очевидно, только слепки, – вставил Джардайн. – Но их всегда можно снять снова. – Он внимательно посмотрел на коробку, только что извлеченную из стенного шкафа. – Подождите-ка… Но это не та коробка, которую я принес сюда. На нашей было четко выведено «Стрэсклайдская полиция». А эта совершенно чистая.

Хаттон взглянул на него, как на сумасшедшего.

– Кто-то похитил две важнейших археологических находки последних лет, а вы толкуете о какой-то коробке? – сказал он, словно не верил своим ушам.

Но Джардайн его даже не слушал.

– Наша коробка… где же она? – повторил он.

Хаттон метнул на него гневный взгляд.

– Какого черта я должен это знать? Я – профессор анатомии, а не картонных коробок.

Таггерт, который только сейчас осознал всю важность того, что сказал Джардайн, пустился на помощь коллеге. Он сердито набросился на Хаттона.

– Это ваша лаборатория, и вы отвечаете за все, что в ней находится. Мы доверили эту коробку вам. Итак, где она теперь?

Скептицизм Хаттона превратился в бешенство. Вся эта история с коробкой выглядела как наихудший из возможных пример мелочного бюрократизма, граничащий с манией.

– Я не отвечаю за безопасность этого университета, равно как и не ночую на работе.

В этот момент дверь в лабораторию открылась, и вошел Карл Янг. Казалось, он удивлен необычной обстановкой.

– Что происходит?

– Кто-то проник сюда этой ночью. Украли оба римских черепа и все слепки, который мы с них сделали. Все исчезло, все, а окаянная полиция, кажется, озабочена только одним – проклятой картонной коробкой.

– Мы хотим во все разобраться, – заметил Джардайн, показывая на коробку, стоящую на столе. – Это не та, в которой мы принесли сюда черепа.

Карл Янг сделал шаг к коробке и заглянул внутрь. Отступив назад, он тоже стал смотреть на нее, возвышавшуюся на лабораторном столе.

– Я убирался здесь вчера вечером. Должно быть, перепутал ящики, когда укладывал черепа. А что, это так важно?

– Разумеется, важно, – сказал Таггерт, словно обращаясь к ребенку. – Это означает, что похититель думал, что взял наши черепа. Римские его совершенно не интересовали. – Он обратился к Хаттону. – Нам необходимо закрыть эту лабораторию на несколько часов, – заявил он ему. – И я хочу, чтобы никто ни к чему не прикасался, пока наши ребята не снимут отпечатки пальцев. Ясно?

Хаттон бессловесно кивнул.

– Ладно, тогда все на выход, – приказал Таггерт, подталкивая их к дверям.

На улице, в университетском городке, Таггерт выбрал положение, из которого можно было наблюдать за зданием факультета анатомии.

– Я хочу, чтобы за этим местом велось круглосуточное наблюдение, – сказал он Джардайну. – Можно также вывесить пригласительные записки для вора. На двери было имя Хаттона, и не было никакой проверки тех, кто входит и выходит из здания. Все, что должен был сделать наш неприятель – так это спрятаться где-то внутри, пока все не разошлись по домам.

– Вы думаете, сэр, что это был убийца? Или что-то вроде вампира? – пошутил Джарджайн.

– Вампир нашел бы там немало интересного для себя и не вскрывая коробки, – заметил Таггерт. Он глубокомысленно помолчал. – С другой стороны – зачем нашему убийце бояться, что его жертвы будут установлены?

Джардайн проследил цепь умозаключений до их логического завершения.

– Если только он не был каким-то образом с ними напрямую связан? – закончил он за Таггерта.

Таггерт кивнул.

– Вот-вот.

Лицо Джардайна омрачилось.

– Проблема в том, сэр, что это заводит нас в новый тупик. Вы проверили все возможные контакты Дженет Гилмор: друзей, коллег по работе, врагов – когда расследовали ее исчезновение.

Таггерт пропустил это возражение мимо ушей.

– Мы даже пока не уверены, что одна из этих жертв – Дженет Гилмор, – напомнил он своему подчиненному. – А если и так, то, возможно, она была связана с убийцей не напрямую, а косвенно – через вторую жертву.

– Ну, это довольно хилая зацепка, – заметил Джардайн.

– Да, – вздохнул Таггерт. – Но в настоящий момент это единственное, чем мы располагаем.

Глава шестая

Доктор Нильсон вошел через стеклянную дверь главного входа в здание компании «Каско Фармацевтикал» и направился по вестибюль к посту охраны – взять свой пропуск. Краем глаза он заметил Морин Макдоналд, научного директора компании, которая спешила к нему. Доктор Нильсон тихо выругался. Он надеялся избежать встречи с этой дамой – по крайней мере сегодня. Она почти наверняка пожелает узнать о причине его вчерашнего отсутствия после обеда, а Нильсону хотелось по возможности все держать в секрете, пока не удастся поговорить с исполнительным директором «Каско» Дереком Эмлотом.

Однако он вымучил вежливую улыбку, что было уже немало, так как он терпеть не мог эту особу. Нильсон, в отличие от некоторых своих коллег, не имел ничего против того, чтобы научным директором была женщина. Против чего он действительно возражал – так это против способа, при помощи которого она достигла своего положения: поднимаясь на волне успешных исследований других ученых и подменяя талантом к администрированию истинное научное руководство.

– Вот я вас и нашла, – накинулась на него Морин. – Доктор Нильсон, вы не забыли, что сегодня у нас квартальная бухгалтерская проверка? К тому же, Дерек возвращается из поездки по Дальнему Востоку приблизительно полшестого. Вероятно, он захочет видеть на столе обновленный отчет.

– Мой рабочий день заканчивается как раз полшестого, – сухо проговорил Нильсон.

Преднамеренный отпор вызвал ответную реакцию, предоставив Морин Макдоналд отличную возможность поднять тему, которой Нильсону так хотелось избежать.

– Вчера вы рано ушли, – заметила она, слегка повысив голос в конце фразы, как бы требуя объяснения.

– Да, я ездил в Ливерпуль, в Институт тропической медицины, – солгал Нильсон, сказав первое, что пришло в голову. – Я рассчитывал приобрести у них австралийского тайпана. Это ядовитая змея, которая достигает двенадцати футов длины.

Морин слегка передернулась.

– Надеюсь, мне никогда не доведется встретиться на своем пути ни с чем подобным.

– Она тоже не горит желанием повстречаться с вами, – недружелюбно пробурчал Нильсон. Взяв со стойки свой пропуск, он пошел к себе в лабораторию.

Коридор перегородил Деннис со своей тележкой. К нему уже выстроилась небольшая очередь желающих перекусить. Вместо того, чтобы пытаться протолкнуться мимо, Нильсон встал в конец, возвратив ласковую улыбку, что послал ему Деннис. Юноша был услужлив и всегда улыбался, правда, немного глуповато. Умственно отсталый, с интеллектом примерно двенадцатилетнего ребенка, Деннис за последние пять лет стал привычной достопримечательностью главного здания, вечно толкая по коридорам тележку и предлагая напитки и закуски. Нильсон всегда старался быть с ним поласковее, в отличие от иных сотрудников, которые с пренебрежением относились к бедному малому.

Энгус Маккей, стоявший в очереди непосредственно перед Нильсоном, был первым из обидчиков Денниса. Он отпил чаю из чашки, протянутой Деннисом, и сделал мину.

– Что это за чай, парень? – сердито спросил он. – Какой омерзительный вкус.

Деннис очень расстроился.

– Чай такой, как всегда, доктор Маккей.

Маккей повернулся к Нильсону.

– Боже мой, да после употребления такой гадости необходимо принять одно из твоих противоядий.

Нильсон промолчал. Он не любил Маккея за его заносчивые манеры и привычку небрежно носить бабочку под белым халатом. Однако он уважал его как ученого. Специалист по аллергиям, он считался признанным авторитетом в своей области.

– Кажется, на тебя успела наехать Морин, – продолжал Маккей, обращаясь к Нильсону. – Еще одни кровавые посиделки с ревизорами. Как было бы прекрасно, если бы мы могли заниматься только научной работой. Эта несносная дама не различила бы хлорид натрия, если бы даже попробовала его на вкус.

Нильсон промычал, чувствуя, что должен как-то ответить и в то же время не желая быть втянутым в столь излюбленное Маккеем обсуждение недостатков других.

Лишившись союзника, Маккей обрушил свою хандру на бедного Денниса:

– Я приложу все усилия, чтобы заменить тебя у этой машины, парень, – стервозно пообещал он, со стуком поставил чашку на телегу и стремительно удалился.

Деннис проводил его взглядом. Его обычно улыбающееся лицо было охвачено страхом, смешанным с ненавистью.

Нильсон взял свою чашку и удалился к себе в лабораторию. Дойдя до нее, он вошел внутрь и осторожно прикрыл за собой дверь.

Кристина Грей оторвалась от микроскопа.

– Доброе утро, доктор Нильсон. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше?

Нильсон вдруг вспомнил, что накануне он объяснил свой уход плохим самочувствием. А сегодня он придумал для Морин Макдоналд новую историю про австралийского тайпана. Нильсону стало совестно. Кристина всегда была преданной и весьма умелой ассистенткой. Нильсон решил, что она заслуживает того, чтобы узнать правду.

– Кристина, то, что я вам скажу, должно остаться в строжайшей тайне. На самом деле вчера я ездил на встречу. В Ливерпуль, в фирму «Ландсберг Кемиклс». Они хотят, чтобы я возглавил новый научный проект.

Лицо Кристины омрачилось разочарованием, но она постаралась не показывать вида.

– И вы согласились?

– Я обещал дать ответ завтра, – сказал Нильсон. – Сначала мне надо поговорить с Дереком Эмлотом. Этого требует хороший тон.

– Он не слишком-то обрадуется, – заметила Кристина, очень хорошо представляя себе возможную стоимость проекта, над которым Нильсон работал в настоящее время. – Как вы думаете, что он решит?

– О! Первым делом он предложит мне больше, чем в «Ландсберге», это уж точно, – доверительно сказал Нильсон.

– И тогда вы останетесь?

Нильсон медленно покачал головой.

– Дело не только в деньгах, Кристина. Дело во всей атмосфере нашей компании. Нет, боюсь, что Дерека Эмлота ждет неприятный сюрприз.

– А ваша жена? Как она отнесется к этому? – спросила Кристина.

Нильсон вдруг стал менее доверительным.

– Она будет вынуждена смириться, – ответил он, и лицо у него потемнело при мысли о неизбежной размолвке.

На самом же деле вышла не размолвка, а, скорее, мимолетная стычка. Мораг Нильсон, по всему видно, собиралась уходить, когда муж вошел в дом.

Нильсон с тревогой наблюдал за тем, как она, стоя перед зеркалом, поправляла напоследок прическу и грим. В свои тридцать пять, то есть будучи на десять лет моложе мужа, Мораг оставалась невероятно привлекательной женщиной. И хотя они продолжали делить одну кровать и изредка даже занимались любовью, Нильсон не сомневался, что она встречается с другими мужчинами, и эта мысль сводила его с ума. Он никогда не питал иллюзий насчет их брака. Некогда его привлекла в Мораг ее внешность, а она увидела в молодом ученом с хорошей головой и еще лучшими перспективами скорое решение всех материальных проблем. Их брак, наверно, был заключен не на небесах, зато определенно в лучшей части города. Их фешенебельный дом в престижном районе был предметом зависти друзей. За последние три года стиль их жизни приобрел еще больший шик благодаря подработке Мораг в качестве внештатного бизнес-консультанта разных фирм. Ее личный доход теперь быстро приближался к доходам мужа.

– Куда ты идешь? – поинтересовался Нильсон.

Мораг слегка нахмурилась, словно ей не понравилась сама постановка вопроса.

– Встретиться с новым клиентом. У него свое ресторанное дело, но уже три года как почти не ведутся учетные книги. Это, должно быть, забавно.

– Полагаю, ты будешь с ним ужинать?

Мораг направила на мужа жалостливый взгляд.

– Конечно, не собираемся же мы сидеть на скамейке в парке? А какое это имеет значение?

– Я хотел поговорить с тобой, – сказал Нильсон.

Мораг сделала гримасу.

– Господи, звучит довольно зловеще.

– Дело в том, что вчера я ездил в Ливерпуль. У меня была встреча в фирме «Ландсберг Кемиклс», главном конкуренте «Каско». Они дают мне работу. Предлагают на десять тысяч больше, чем я получаю здесь, и самое лучшее оборудование.

– Всего на десять тысяч? Я думала, что ты стоишь гораздо дороже, – равнодушно проговорила Мораг.

– Мне нужно обсудить с тобой это, – продолжал Нильсон, пропустив мимо ушей колкость. – Это очень важно.

– Для меня нет, – парировала Мораг.

– Это значит – придется все продать и переехать в Ливерпуль на постоянное место жительства. Это означает крупную перемену в жизни, – объяснял Нильсон.

Мораг оторвалась от любования собою в зеркале, чтобы впервые посмотреть мужу прямо в глаза. Ее лицо было решительным и бесстрастным.

– Что до меня, то я и не думаю переезжать в Ливерпуль, – равнодушно промолвила она. – У меня клиенты здесь, в Глазго. Я не могу их оставить.

– У тебя могли бы появиться новые клиенты в Ливерпуле.

Мораг перешла на покровительственный тон, словно разговаривая с маленьким ребенком:

– Я не хочу никаких новых клиентов. Я не хочу переезжать в Ливерпуль. Я не хочу комкать свою жизнь. Мне нравится здесь. Почему я должна бросать то, что имею, только ради того, чтобы ты мог зарабатывать в год лишние десять тысяч, в которых мы совершенно не нуждаемся?

– Дело не только в деньгах, – сказал Нильсон во второй раз за этот день.

– А в чем тогда? – спросила Мораг. – Раньше ты никогда не жаловался на оборудование. – Она подозрительно прищурила глаза. – Откуда это внезапное желание во что бы то ни стало уехать из Глазго?

Нильсон пожал плечами, чувствуя, что терпит поражение.

– Ты все равно не поймешь.

Морис опять переключила внимание на свое отражение в зеркале, последний раз поправляя прическу.

– Так или иначе, у меня сейчас нет времени разговаривать с тобой. И так опаздываю, а тут ты выкладываешь мне свои новости. Ладно уж, если это так для тебя важно, ты мог бы снимать там квартиру и приезжать домой в свободное время.

Нильсона это, казалось, очень удивило.

– Уж не думаешь ли ты, что я оставлю тебя здесь одну?

– Нет, конечно же нет, – сказала Мораг с досадой. Она выглядела разочарованной. На какое-то мгновение она решила, что одним разом найдено решение нескольких ее личных проблем. – Ладно, мне надо идти.

И Мораг пошла к дверям.

– Мораг… Я не могу принимать решение единолично, – увязался за ней Нильсон.

Она обернулась и смерила его теперь уже привычным взглядом, полным жалости и снисхождения.

– Дуглас, раньше тебе удавалось принимать решения, не советуясь со мной. Мне кажется, на сей раз все очевидно.

После этого двусмысленного замечания она удалилась, прикрыв за собой дверь.

Нильсон несколько секунд тупо глядел на дверь, и лицо его слабо подергивалось от противоречивых чувств. Он ненавидит эту женщину, он это понимал – но будь он проклят, если так легко позволит ей от него избавиться. Кроме своей работы, у Нильсона не было почти ничего, о чем он мог бы похвастаться: «Это мое».

А Мораг была его… и Нильсон намеревался сделать так, чтобы и впредь все оставалось по-старому.