Текст книги "Нейтронный Алхимик: Конфликт"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

– Сара знает, что делает, – ответил Мелвин. – Кроме того, они взойдут только через двадцать минут, а рвануло почти в зените.

– Ты прав.

– Держись! – крикнул Дахиби.

Машина вылетела на мостик, перепрыгнула щель посередине и с грохотом приземлилась. Задним бампером она приложилась о дорожное ограждение, и мерзкий скрежет засвидетельствовал тот факт, что автомобиль потерял очередной кусок борта, прежде чем Дахиби выровнял машину.

– Она уходит, – спокойно напомнил Мелвин.

– А у тебя, блин, лучше получится? – взорвался Дахиби.

Джошуа не помнил обычно спокойного узловика таким расстроенным. Позади раздалось очередное «хрясь!» – мостик одолела первая из машин посольства.

– Ты давай за ней, – приказал Джошуа. – Хорошо справляешься.

– Куда ее несет, черт? – вслух полюбопытствовал Мелвин.

– А что еще интереснее – почему ей наплевать за этот бродячий цирк у нее на хвосте? – отозвался Джошуа. – Она, похоже, крепко уверена в том, с кем встречается.

– В том… или в чем. – Мелвин присвистнул сквозь зубы. – Как думаешь, не спрятан ли у нее где-то здесь Алхимик? Ты оглянись – тут эскадрилью звездолетов потерять можно.

– Давай не будем себя сами пугать, – ответил Джошуа. – Меня больше волнуют двое одержимых в ее компании.

– С ними разберусь я, – ответил пристав, похлопав по оружию на поясе.

Джошуа вымученно улыбнулся. Ему все труднее становилось связывать воедино безжалостных непобедимых приставов и милую ласковую Иону.

– А что такое Алхимик? – спросил Дик Китон.

Обернувшись к своему спутнику, Джошуа с изумлением ощутил исходящий от него поток любопытства – почти таким он представлял себе эденистское сродство: скорее способность влезть в чужую шкуру, чем передача мыслей.

– Извини. Тебе этого знать не стоит.

Прежнее самодовольное нахальство к Китону до конца не вернулось.

И Джошуа этот обмен репликами почему-то здорово встревожил. Будто впервые из-под маски Китона выглянуло нечто иное. Очень чужое и очень старательно спрятанное.

– Сворачивают! – предупредил Дахиби.

Машина Мзу свернула с узкой колеи между мостиками на более широкую дорогу к четвертому распилочному эллингу. Дахиби вывернул рулевой рычаг до упора, едва вписавшись в поворот.

На протяжении двухсот лет подвергавшиеся коррозии под действием морской воды, птичьего помета, водорослей и – однажды – столкновения с небольшим самолетом, а ремонтировавшиеся кое-как стены и крыша распилочного эллинга номер четыре пребывали в жалком состоянии. И несмотря на это, строение выглядело впечатляюще – даже устрашающе. Джошуа доводилось видывать здания и побольше, но такие, что стоят вот так, на голой пустоши…

– Джошуа, глянь на последнюю машину, – предупредил пристав.

Погоню продолжали пятеро. Четыре здоровых лимузина из посольства Кулу – гладкие черные туши с затемненными стеклами и мощными прожекторными фарами. Пятая машина начинала жизнь как обычный темно-зеленый автомобиль; сейчас она превратилась в чудовище, покрашенное в ярко-алый цвет и усеянное пестрыми наклейками. К переднему бамперу была припаяна стальная решетка, на которой крепились шесть круглых фар. Архаичная эта конструкция, однако, быстро догоняла последнюю посольскую машину – благодаря широким шинам она обладала прекрасной проходимостью.

– Господи Иисусе, они нас взяли в клещи!

– Кажется, самое время уйти непобежденными, – пробормотал Мелвин.

Джошуа глянул вперед. Они уже въехали в тень распилочного эллинга. Машина Мзу тормозила у основания титанической стены.

Искушение было велико. И Джошуа мучительно переживал неведение, не имея возможности связаться с «Леди Мак».

– У нас проблема, – сообщил Дик Китон, водя из стороны в сторону процессорным блоком, словно антенной радара. – На нас фокусируется какой-то скрэмблер. Не знаю, что это, но он мощнее любого ЭМП.

Джошуа запустил программу-диагност в своей нейросети, но та даже не доработала до конца.

– Одержимые! – Интуиция его билась в истерике. – Из машины, скорей! В укрытие!

Дахиби ударил по тормозам. Двери распахнулись прежде, чем машина встала. В пятнадцати метрах впереди виднелся автомобиль Мзу – пустой.

Джошуа выскочил из машины и, сделав несколько шагов, нырнул в ледяную грязь. Рядом с ним рухнул пристав.

Из эллинга плеснула гигантская струя белого пламени и, поглотив крышу автомобиля, запустила внутрь жадные щупальца. Вылетели стекла, и вспыхнула с неестественной яростью обивка салона.

Иона твердо знала, что ей делать. Одно сознание правило двумя телами. Едва над головой прошла первая волна жара, как Иона поднялась на колено. Четыре руки навели на цель четыре ствола. А поскольку приставы находились по обе стороны машины, Иона смогла точно вычислить источник энергистической атаки. В ряду грязных окон в стене эллинга на высоте тридцати метров два были распахнуты.

Она открыла огонь. Первейшей ее задачей было подавить одержимых, настолько измотать, чтобы им в голову не пришло продолжить атаку. У каждого пристава был скорострельный автомат, способный выплевывать в секунду по сотне патронов. Иона поливала стену краткими очередями, поводя стволами из стороны в сторону. Во все стороны сыпались острые обломки стекол, рам, распорок и крепежных балок. А вслед автоматным очередям летели разрывные пули из крупнокалиберных винтовок, взрываясь в пробоинах. Потом Иона начала обрабатывать стену там, где, по ее прикидкам, должна была находиться подвесная дорожка и стояли одержимые.

– Бегом! – рявкнула она обеими глотками. – Внутрь, в укрытие!

Джошуа вскочил и побежал, Мелвин – за ним. За грохотом автоматов не было слышно ничего – ни предупреждающих криков, ни топота ног. Оставалось только бежать наугад.

Воздух над его головой пробила струя белого пламени, едва заметная в полыхании неба, озаренного битвой на орбите. Плавильню омывало сияние вдвое ярче, чем от полуденного солнца, а снежное поле вокруг делало его еще нестерпимее.

Иона заметила струю пламени, устремившуюся в одну пару ее глаз, и навела автомат и винтовку на новую цель. Пули светились в полете густо-синим, точно трассирующие. А потом белое пламя достигло цели, и Иона отключила осязание пристава, избавляясь от боли. Магазин автомата опустел, но она продолжала посылать точно в цель одну разрывную пулю за другой, пока пламя прожигало ее глаза и плотную кожу.

А потом сознание ее перешло целиком в одного из биотехконструктов, в то время как пылающий труп второго падал наземь. Во мгле в пробитой ею дыре в стене эллинга мелькали чьи-то тени. Иона сменила магазин в автомате и подняла оба ствола.

Джошуа как раз подбегал к машине Мзу, когда мимо его виска просвистела одинокая пуля. Он дернулся, рефлекторно закрывая голову руками, и узкая дверь в стене эллинга прямо перед ним рухнула. Ни секунды не колеблясь, Джошуа метнулся внутрь. Иона открыла ему дорогу – значит укрытие там.

Четвертый распилочный эллинг не показался Алкад Мзу надежным убежищем, но ей было уже все равно, где прятаться, – лишь бы спрятаться, ибо погоня не отставала. Машины то и дело заносило на скользкой дороге, но водители фанатично преследовали свою цель. Внутри эллинга она хотя бы сможет сама выбирать себе противника.

Пока Нгонг закрывал дверь, Алкад успела еще заметить вдалеке подпрыгивающие над мостиком уцелевшие полицейские машины с ало-голубыми мигалками. Снег полыхал в отсветах небесной битвы. Нгонг захлопнул дверь и задвинул оба засова.

Алкад застыла, выжидая, пока имплантаты сетчаток приспособятся к сумраку. Это заняло больше времени, чем она ожидала. Нейросеть отключилась вовсе. Баранович находился поблизости.

Они двинулись вперед через лес стальных колонн. Каркас эллинга не ограничивался стенами, которые поддерживал, – на много метров тянулось сплошное переплетение ферм и стоек, сходившихся под разными углами. Даже если внимательно приглядеться, крыши невозможно было увидеть – ее скрывал непроницаемый барьер темных металлических конструкций. На всех трубах и балках конденсировалась вода, и гравитация дразнила капли до тех пор, пока те не падали вниз. Кондиционирование в эллинге давно отключили, и внутри шел постоянный мелкий дождик.

Алкад вывела своих спутников из леса черных колонн. В обширном бассейне посреди эллинга не было железберга. Тихо плескалась вода. По обе стороны бассейна недвижно стояли краны, манипуляторы с мощными ядерными резаками, подвижные смотровые платформы. Эха здесь не было – стальная паутина, заплетавшая стены эллинга, поглощала звук. Сквозь дыры в крыше пробивались лучи света, которые сплетались в причудливую решетку и таяли, не доходя до земли. Крупные чайки, сидевшие на трубах под потолком, то и дело перелетали с места на место в поисках идеальной точки обзора.

– Выше, доктор Мзу, – послышался чей-то голос.

Она подняла голову, прикрыв ладонью глаза от слабого дождика. В сорока метрах над землей, на подвесной дорожке, опершись небрежно о поручень, стоял Баранович – его казачий наряд ярким пятном выделялся в сумраке. За ним, в тени, виднелось еще несколько человек.

– Ладно, – буркнула Алкад. – Я здесь. А где мой транспорт? Как я понимаю, у вас некоторые проблемы на орбите.

– Не умничайте, доктор. Организация не развалится из-за одной стычки между платформами СО.

– Там Лоди, – негромко произнесла Гелаи. – Остальных одержимых тревожат подъезжающие машины.

– Едва ли! – крикнула Алкад ввысь. – Так что наше соглашение остается в силе. Отпустите Лоди, и я отправлюсь с вами.

– Согласно нашей договоренности, доктор, вы должны были прийти одна. Но я человек разумный. Я присмотрю, чтобы вы добрались до Организации. А вот ваш Лоди.

Мальчишку перебросили через перила, и в тот же миг автоматы Ионы начали крушить окна и стены. Вопль его потерялся в грохоте разрывных пуль. Он отчаянно размахивал руками в воздухе, и вспышки разрывов высвечивали его движения, точно стробоскоп. А потом тело его с чудовищным глухим звуком ударилось об углебетон.

– Видите, доктор? Я его отпустил.

Алкад уставилась на тело мальчишки, отчаянно пытаясь не верить собственным глазам. В первый раз, осознала она потрясенно, на ее глазах убили человека.

– Мать Мария, он был всего лишь мальчишка…

Вои за ее спиной всхлипнула.

Баранович расхохотался, и спутники его взялись за руки. В лицо Алкад полетела струя белого огня.

Гелаи и Нгонг разом схватили физика за руки. Белое пламя ударило ее в грудь, точно поток теплой воды. Алкад покачнулась и вскрикнула – скорее от изумления, чем от боли. Пламя погасло, оставив только зуд по коже.

– Отойдите! – гневно крикнул Баранович. – Она наша!

Гелаи злобно ухмыльнулась и подняла руку, точно в жесте приветствия. Дорожка под ногами Барановича с громким треском лопнула, и одержимый с отчаянным воплем вцепился в поручень.

– Бегите! – приказала Гелаи.

Алкад поколебалась мгновение, взглядом ощупывая тело Лоди в поисках признаков жизни. Но расплывшаяся под ним лужа крови была слишком велика. Вместе со своими спутниками Алкад Мзу бросилась под защиту стального леса.

– Я не могу умереть, – в отчаянии шептала она. – Я должна добраться до Алхимика. Должна. Иного пути нет.

Внезапно путь им преградил человек.

– Доктор Мзу, полагаю? – спросил Джошуа. – Вы помните меня?

Она в немом изумлении уставилась на него. За спиной капитана стояли еще трое. Двое, нервно вздрагивая, держали на мушке Гелаи и Нгонга.

– А это еще кто? – недоумевающе спросила Вои. Алкад почти истерически хихикнула.

– Капитан Калверт с Транквиллити.

Джошуа щелкнул каблуками и слегка поклонился.

– В точку, док. Польщен. «Леди Мак» ждет на орбите, чтобы отвезти вас домой. Повелительница Руин чертовски зла на вас за то, что вы смылись, но говорит, что готова вас простить, если ваш гнусный секретик не будет раскрыт никогда.

– Вы работаете на Иону Салдана?

– Именно. Она сейчас должна прибыть почти во плоти и повторить свое предложение. Но сейчас для меня важнее вытащить отсюда вас и ваших друзей. – Он покосился на Гелаи с Нгонгом. – Некоторых. Не знаю, что у вас с этими двумя, но я не намерен…

В затылок ему уперлось нечто твердое, холодное и безошибочно узнаваемое по форме – ствол пистолета.

– Спасибо, капитан Калверт, – торжествующе промурлыкала Моника Фолькс. – А теперь за дело возьмутся профессионалы.

Воздух на борту «Уршеля» был полон влаги и каких-то вонючих примесей. Фильтры системы очистки – те, что еще не вышли из строя, – натужно жужжали перегревшимися от натуги моторами. Осветительные панели ломались бесконечно, актуаторы люков работали в лучшем случае ненадежно, и повсюду порхали пустые обертки от рационов.

Черри Варне ненавидела беспорядок и мусор. На борту звездолета оперативность – это не просто привычка, это условие выживания. Экипаж полностью зависел от оборудования.

Но двое одержимых (ее собратьев-одержимых, попыталась она убедить себя) были родом из конца девятнадцатого – начала двадцатого столетия. Самодовольные ослы, которые то ли не могли, то ли не хотели понять основ корабельного быта. А их так называемого командира, Оскара Кирна, это мало заботило. Он почему-то считал, что неодержанная команда будет за всеми убирать. А никто этим заниматься не собирался.

Черри уже перестала просить и требовать. Ее даже удивило, что они до сих пор живы, хотя заряженные антивеществом боевые осы склоняли баланс в орбитальном сражении на их сторону. Да и неодержанные, ради разнообразия, трудились четко и слаженно – оно и понятно. Одержимым оставалось только ждать. Оскар Кирн занимал себя тем, что изучал схемы на голоэкранах и время от времени бурчал что-то, обращаясь к своему неодержанному помощнику. По сути дела, он тоже ничего не решал – все его советы сводились к тому, чтобы засыпать космоястребов боевыми осами. Понятие оборонительного резерва в его голове явно не укладывалось.

Когда взрывы и энергетические потоки снаружи перешли на ужасающее крещендо, Черри незаметно ускользнула с мостика. В обычном бою переходы, соединяющие четыре капсулы жизнеобеспечения, были бы герметично закрыты. Сейчас же Черри проскользнула в открытый люк, направляясь на ремонтно-служебную палубу капсулы Б. Она вплыла внутрь и заперла потолочный лук на ручной замок.

Потом подтянулась к одной из трех процессорных консолей и нажала на кнопку включения. Очень неудобным было то, что она не могла датавизировать приказы бортовому компьютеру, – приходилось ограничиваться голосовыми командами. Однако в конце концов Черри смогла установить резервную командную цепь, отсекая от нее офицеров в рубке. Медленно подключались нужные ей системы и индикаторы.

Боевые осы и их подзаряды все еще сновали в пространстве над Нюваном, но их стало поменьше. А тотальное глушение радиопередач прекратилось вовсе – над планетой попросту не осталось неповрежденных платформ СО, способных его вести.

Одна из десяти направленных антенн «Уршеля» нацелилась на «Леди Макбет». Черри подтянулась поближе к микрофону.

– Кто-нибудь меня слышит? Сара, Варлоу, слышите меня? Если слышите, отвечайте напрямую сигнальным мазером, с пятимиллиметровой апертурой. Не наводитесь, повторяю, не наводитесь на главную антенну «Уршеля».

– Сигнал принят, – отозвался синтезированный голос. – Кто это, черт?

– Варлоу, это ты?

– Нет. Варлоу с нами нет. Это Сара Митчем, временно исполняющая обязанности старшего помощника. С кем я говорю?

– Сара, прости, не знала про Варлоу. Это Черри Варне, Сара.

– Боже, Черри, что ты делаешь на корабле Организации?

Черри уставилась в пульт, пытаясь обуздать бушующие чувства.

– Я… Мое место здесь, Сара. Я так думаю. Не знаю. Ты просто не поймешь, что такое бездна.

– Ой, блин… Ты одержимая.

– Да. Не по своей воле.

– Я знаю. Что случилось с «Юдатом», Черри? Что с тобой случилось?

– Это Мзу. Она нас убила. Мы ей мешали. А Мейер… к нему у нее были счеты. Берегись ее, Сара, берегись как огня!

– Господи, Черри, нас не слышат?

– О, нет. Не слышат.

– Понятно. И… спасибо.

– Я не закончила. Джошуа внизу, на Нюване, гоняется за Мзу. Это нам известно.

– Да, он внизу. Черри, только не спрашивай, почему – я не могу это обсуждать.

– Понимаю. Это неважно. Мы знаем об Алхимике, и вы знаете, что мы знаем. Но ты передай Джошуа, чтобы он бросал все и бежал подальше от Мзу. Сейчас же. Мы не можем взять ее на борт – мы остались без космопланов. Это значит, что у Организации нет выбора. Мертвая, она присоединится к нам.

– «Уршель» и «Пинзола» поэтому стреляли по земле?

– Да. Но это не все…

Робкий, сбивчивый голос эхом прокатывался по рубке «Леди Макбет», рассылая по нервам Лайола холодные разряды. Он повернулся к Саре, но та была ошарашена не меньше.

– Она это… серьезно? – спросил он, надеясь услышать «нет».

– Я ее знаю, – только и ответила Сара. И неохотно добавила: – Болью, ты можешь подтвердить траекторию железберга?

– Чтобы получить точную траекторию, мне придется задействовать активные сенсоры.

– Давай.

– Для Джошуа мы взойдем над горизонтом через полчаса, – проговорил Лайол. Перед мысленным его взором мелькали альтернативные орбиты, пока он датавизировал бортовому компьютеру приказ рассчитать возможные векторы перехода.

– Ничего не могу поделать, – ответила Сара. – Могу лишь попробовать связаться с ним через комм-сеть Тоналы.

– Сеть? В жопу такую сеть. Ты же знаешь, после таких ЭМП-волн на всей планете не осталось ни одного работающего процессора. Я могу нас уронить. На границе атмосферы мы окажемся над его горизонтом через восемь минут.

– Нет! Если мы сменим орбиту, то станем мишенью.

– В нас некому больше целиться. Черт, ты на сенсоры посмотри. Все боевые осы расстреляны.

– Разделились на подзаряды, ты хочешь сказать.

– Он мой брат!

– Он мой капитан, и мы не можем так рисковать.

– «Леди Мак» справится с любым гребаным подзарядом. Ты бери на себя управление огнем, с маневром я справлюсь.

– Траектория железберга подтверждена, – сообщила Болью. – Варне говорила правду. Он летит прямо им на головы.

– Высота? – спросила Сара. – Расстрелять его нельзя?

– Девяносто километров. Слишком глубоко в ионосфере для боевых ос. При таком давлении они не работают.

– Черт! – простонала Сара.

– Думай головой, Сара! – потребовал Лайол. – Мы должны подняться над его горизонтом.

– Есть наведение, – предупредила Болью. – Два ядерных заряда, головки активного наведения. Нашли наш радар.

Сара почти машинально активировала программу наведения мазерных пушек. В мозгу ее боролись тревога и нерешительность. Приближающиеся подзаряды на диаграмме обвелись ярко-фиолетовыми треугольничками.

– А Джош любого из нас там оставил бы? – спросил Лайол.

– Сука ты! – Вспышка гнева Сары заставила мазеры открыть огонь. Подзаряды лопнули, их термоядерные движки погасли.

– Мы справимся, – проговорила Болью. Невозмутимый синтезированный голос космоника пристыдил Сару.

– Ладно. Я веду огонь. Болью, переходи на активные сенсоры, полный набор. Мне нужно дальнее предупреждение о любых враждебных снарядах. Лайол – опускай нас.

Одержимые молотили в люк ремонтно-служебной палубы. По краям металл уже светился багровым огнем и пузырилась краска.

Черри устало покосилась на круглую крышку.

– Ладно-ладно, – пробурчала она. – Вам же будет легче. Кроме того, что вы знаете-то о братстве?

Когда замок люка наконец проплавился, в дымящееся отверстие влетел Оскар Кирн. Он тоже дымился – от ярости. Но вся его ярость вмиг исчезла, стоило ему увидеть отчаянно рыдающую рядом с пультом фигурку. Душа Черри Варне уже покинула плоть, отправившись в то единственное место, где Оскар Кирн никогда не стал бы ее преследовать.

Монике показалось, что она наконец-то взяла операцию под контроль. С ней в распилочный эллинг ворвались двенадцать оперативников, и эвакуация должна была начаться с минуты на минуту. Ни один процессорный блок, правда, не работал, как и нейросети. Пришлось даже снять шлемы, чтобы видеть, – сенсоры тоже сдохли. Ощущение беззащитности нервировало Монику, но это можно было пережить. Мзу у нее в руках!

Она слегка надавила дулом Калверту в затылок, и звездолетчик покорно отошел. Один из эденистов отобрал у него автомат. Джошуа не протестовал, даже когда его отвели к троим его товарищам, стоявшим с поднятыми руками перед двумя оперативниками, держащими их под прицелом.

– Доктор, не трогайте, пожалуйста, ваш рюкзак, – попросила Моника. – И не пытайтесь датавизировать коды активации.

Алкад пожала плечами и подняла руки.

– Я все равно ничего не могу датавизировать, – ответила она. – Слишком много одержимых.

Моника жестом приказала одному из агентов забрать рюкзак.

– Вы были на Транквиллити, – заметила Алкад. – И на Дорадосах я вас видела, если не ошибаюсь. Какое агентство?

– Королевское разведывательное агентство.

– О! А кое-то из ваших друзей – определенно эденисты. Как странно.

– Мы считаем, что важнее убрать вас с этой планеты, чем поддерживать наши дрязги, доктор, – отозвался Самуэль. – Однако будьте уверены – вам не причинят вреда.

– Само собой, – бесстрастно ответила Мзу. – Если я умру, все мы знаем, с кем я окажусь, верно?

– Именно.

Гелаи подняла голову.

– Они идут, доктор. Моника нахмурилась.

– Кто?

– Одержимые из Организации, – ответила Алкад. – Они прячутся где-то в каркасе эллинга.

Оперативники рассредоточились, выискивая глазами в решетчатом небе признаки движения. Моника подошла к Алкад и взяла ее за локоть.

– Ладно, доктор, с ними мы разберемся, а теперь – идемте.

– Черт! – ругнулся Самуэль. – Полиция приехала.

Моника выглянула в дыру, пробитую в стене эллинга

Машины сторожили двое эденистов.

– С ними мы разберемся.

Самуэль молча нахмурился. Оперативники сомкнули кольцо вокруг Моники и Мзу и начали отступать к пролому в стене.

Джошуа и остальные последовали было за ними.

– А вы куда? – бросила Моника.

– Здесь я не останусь! – возмущенно воскликнул Джошуа.

– Мы не мо… – начал Самуэль.

И тут из путаницы балок в вышине рухнула порткулиса, приколотив к земле двоих оперативников. Валентные генераторы в их бронекостюмах не сработали, и ткань не превратилась при ударе в непроницаемую броню, как должна была. Железные колья решетки пробили костюмы вместе с владельцами, и по углебетону расползлась кровавая лужа.

Четверо оперативников открыли огонь из автоматов, целясь в потолок. Рикошетировали ошалелые пули, вышибая из балок фонтаны искр.

Условный рефлекс заставил Монику обернуться в поисках второго направления атаки. Слева, из темноты, на Мзу летел огромный маятник-секира. Если бы нейросеть Моники не вышла из строя, если бы работала программа быстрого реагирования, она справилась бы – а так усиленные мышцы бросили ее тело вперед, чтобы вывести Мзу из-под удара. Они рухнули на пол вместе, и лезвие краем задело левую ногу Моники. Если бы не бронированный ботинок, ей отсекло бы ступню, однако удар был настолько силен, что раздробил ей кости голени. Шок немного смягчил боль. Со стоном Моника присела, цепляясь за изувеченную ногу. К горлу подступила горечь, и было очень трудно дышать.

Что-то неимоверно тяжелое ударило ее в плечо и снова повалило на пол. Джошуа шлепнулся рядом и ловко откатился. От возмущения Моника на миг забыла о боли – но лишь на миг, ибо через секунду лезвие с тихим свистом рассекло воздух в том месте, где только что находилась ее голова. «Маятник, – машинально подумала Моника, – всегда возвращается».

Один из оперативников бросился к Монике, сжимая в руках квадратный медпакет и матерясь в голос.

– Тоже глючит! Никакого отклика.

Джошуа покосился на пакет, закрывавший его собственную руку. С той минуты, как он влетел в эллинг, ее жгло невыносимо.

– Это вы мне говорите? – пробурчал он. Подскочила Гелаи, присела рядом на корточки. Лицо ее было озабоченным. Она наложила руки на ногу Моники. Моника напряглась, ожидая сильной боли, но то, что произошло дальше, было потрясающим. Она ощутила, как шевелятся под кожей осколки кости, как подрагивает под руками Гелаи ткань штанины – под ее волшебными руками. И все это совершенно безболезненно.

– Кажется, все, – застенчиво проговорила девчонка. – Попробуйте встать.

– О Боже мой, ты…

– А что, профессионалы не поняли? – ядовито бросил Джошуа.

Самуэль увернулся от маятника и опустился на колено рядом с ними, не переставая целиться в потолок.

– Я думал, тебя ранило, – заметил он, когда Моника попыталась встать на левую ногу.

– Ага. Но она меня вылечила.

Эденист быстро оглядел Гелаи.

– О…

– Пора, – бросила Моника.

– Если мы сдвинемся с места, они нам врежут.

– Если останемся – тоже.

– Увидеть бы их, – простонал Самуэль, стряхивая повисшие на ресницах капельки воды. – Цели нет, стрелять вслепую – без толку: слишком много металла.

– Они вон там, – показала пальцем Гелаи. – Трое стоят прямо на другом конце маятника. Они его материализуют.

Самуэль обернулся.

– Где?

– Выше.

– Черт…

Если бы он мог переключить имплантаты сетчатки на тепловой спектр, то сумел бы, наверное, увидеть что-нибудь, кроме этой уродливой путаницы. Но Самуэль все равно выстрелил, целясь приблизительно в то место, которое, как ему показалось, имела в виду Гелаи. Магазин опустел почти за секунду. Самуэль выдернул его, вставил новый, отчетливо представляя себе, как немного их висит у него на поясе. Но когда он поднял глаза, маятник исчез. Над головами мотался туда-сюда кусок толстого кабеля в черной оплетке.

– Я их достал?

– Вы их ранили, – ответила Гелаи. – Они отступают.

– Ранил? Просто здорово…

– Пошли! – бросила Моника. – Прорвемся к машинам. – Она повысила голос. – Огонь на подавление, вольный, вверх. Я хочу, чтобы эти уроды от нас драпали. Вперед!

Восемь автоматов открыли огонь по нависающей над головами решетке ферм и балок, и все разом бросились к выходу.

А высоко над ними, устроившись в гнезде из стальной паутины, Баранович глядел в грязное окно на три остановившиеся у эллинга машины тоналанской полиции. На снегу виднелись длинные тормозные следы. Еще одна полицейская машина гонялась за раллийной машиной двадцать первого века вдоль стены эллинга, завывая сиреной и мигая огнями. Полицейские в темных мундирах подбирались к посольским машинам.

– Ну, добавим огоньку. – И Баранович громко захохотал.

Четверо одержимых взялись за руки, и запущенный ими шар огня приземлился точно на одну из остановившихся полицейских машин.

Реакция оказалась мгновенной и ошеломительной. После того как процессоры в их машинах засбоили, а сами машины сошли с дороги, подвергшись обстрелу корабельными разерами, после того как подозреваемых и след простыл и возникла необходимость выяснять, действительно ли в машинах посольства Кулу сидят вооруженные агенты королевского разведывательного агентства, тоналанская секретная полиция несколько нервничала. И теперь все имеющееся в их отряде оружие было наведено на четвертый распилочный эллинг.

Монике оставалось добежать метров двадцать до выбитой двери, когда на ветхие панели стен обрушился град полых пуль, термоиндукционных импульсов, мазерных лучей и мелких шоковых зарядов. Темноту впереди разорвал ослепительный свет. Моника рухнула на пол, и на нее градом посыпался дымящийся мусор. Несколько тлеющих щепок упали ей на голову и обожгли кожу даже сквозь волосы.

«ЭТО ПОЛИЦИЯ! БРОСИТЬ ОРУЖИЕ! ВЫХОДИТЕ ПО ОДНОМУ, ОТКЛЮЧИВ ПРОЦЕССОРЫ И ИМПЛАНТЫ! ПОВТОРЯТЬ НЕ БУДЕМ!»

– Твою мать… – прошептала Моника.

Она приподняла голову. Здоровый кусок стены просто исчез. Было видно зловещее мерцающее зарево боя на орбите. Его отсветы озаряли перебитые балки с погнутыми концами, с которых капал расплавленный металл. Каркас эллинга угрожающе поскрипывал. От возросшей нагрузки один за другим расходились швы. На глазах у Моники целые уровни конструкций прогибались и начинали рушиться.

– Скорее! – крикнула она. – Сейчас все нам на головы рухнет!

Из темноты вырвалась струя белого пламени. Под ее ударом одна из оперативниц с воплем рухнула на колени, в воздухе распространился запах горящей ткани и обугленной плоти.

В ответ грянули четыре автомата.

– Нет! – вскрикнула Моника.

Этого и добивались одержимые. «Ловушка получилась почти идеальная, – со злостью призналась себе Моника и, упав на живот, закрыла голову руками. – И мы в нее влезли обеими ногами».

Услышав стрельбу, полицейские опять открыли огонь.

Баранович не ожидал, что вмешательство сил закона и порядка окажется настолько впечатляющим – это современное оружие было невероятно мощным. Уже дважды разламывающийся каркас вокруг него прогибался, и ему приходилось хвататься за балки, укрепляя их своей энергистической силой. А это было опасно. Электрошоковые пули ударяли в металл, и хотя одержимый находился довольно далеко от точки попадания, такое напряжение было бы для него смертельным. Достаточно одной шальной пули…

Когда пальба началась по второму кругу, Баранович спрыгнул на ближайшую дорожку и бросился бежать. Хромовые сапоги его превратились на бегу в кроссовки американского образца, с подошвами в два пальца, – он только надеялся, что воображаемая им резина окажется изолятором не хуже настоящей. И он ощущал, как отступают его соратники, потрясенные яростью атаки.

Джошуа поднял голову и увидел, как последние струйки разрядов сбегают вниз по стальным колоннам. Перебитый во многих местах каркас над его головой жалобно поскуливал, готовый в любой миг рухнуть. Включился инстинкт самосохранения: «К чертям эту Мзу, если я останусь здесь – мне конец!» Он встал на четвереньки и хлопнул по плечу Мелвина, который лежал, прикрыв голову руками.

– Шевелитесь оба, скорее!

Он ринулся вперед, стремясь как можно быстрее выбраться из-под каркаса. Позади шлепало по лужам уж очень много ног. Джошуа обернулся на бегу. За ним через распилочный эллинг бежали не только Мелвин, Дахиби и Китон – все оперативники и даже нелепая компания Мзу сорвались с места, словно только Джошуа Калверт мог указать им путь к спасению.

– Иисусе скорбящий!

Только этого не хватало! Втроем с Мел вином и Дахиби они уже представляли собой желанную цель для одержимых, а тут еще Мзу…

В отличие от группы Барановича, организовавшей это свидание на природе, королевского разведывательного агентства и эденистов, имевших неограниченный доступ к банкам данных посольства Кулу, и полиции безопасности, хорошо изучившей свою территорию, Джошуа не вполне представлял себе конструкцию разборочных эллингов.

Даже безумная гонка по территории плавильни не помогла ему осознать в должной мере тот факт, что каждый эллинг строился над каналом, пересекавшим его вдоль. И тем более он не знал, что пересечь канал можно было единственным способом – по мостику, проходившему над меньшими, выходными воротами.

Джошуа увидел в полу перед собой приближающуюся с каждым шагом до ужаса темную и широкую бездну, услыхал плеск воды и только теперь понял, что это такое. С трудом затормозив в метре от края, он едва не полетел вниз и нелепо замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Это ему удалось. Выпрямившись, он обернулся: остальные мчались к нему – все решили, что он знает выход, а задавать вопросы не было времени. За ними на подвесной дорожке собиралась команда Барановича. Во влажном сумраке виднелись их пышные одеяния.