Текст книги "Нейтронный Алхимик: Конфликт"

Автор книги: Питер Ф. Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

– Добрались! – крикнул он.

Ответом ему послужил очередной поток ругани.

Дариат пропихнул грязные подушки, скрепленные упряжью, в отверстие и, услыхав, как они шлепнулись в воду, нырнул в темноту сам.

Главный пищевод, куда открывалась сточная трубка, проходил вертикально по всей длине звездоскреба. В нем собирались человеческие экскременты, органические отбросы, сливная вода со всех этажей и попадали в огромные очистительные органы в основании звездоскреба. Органика отфильтровывалась и перекачивалась по сети специализированных канальцев в основные пищеварительные органы под южной оконечностью. Яды и токсины выбрасывались в открытый космос. Пресная вода рециркулировала, попадая в водохранилища и внутренние реки.

В обычных условиях здесь, внутри пищевода, бушевал непрерывный водопад. Сейчас, однако, Рубра перекрыл подводные трубки и поменял направление тока воды через очистительные органы, заполняя ею пищевод до уровня пятидесятого этажа.

Холодная вода сомкнулась над головой Дариата, он почувствовал, как проскальзывают в отверстие ноги. Сделав пару гребков, он всплыл, отплевываясь, – спасибо, вода была относительно чистой.

Подняв руку, он зажег на пальцах яркий синий огонек, озарив внутренность пищевода. Колодец имел в поперечнике добрых двадцать метров. Тускло-серые коралловые стены были шершаво-зернисты, точно гранит. Повсюду виднелись черные дыры сливных трубок, окруженные похожими на рыбьи губы мышечными клапанами. В нескольких метрах от Дариата в воде болтались подушки.

Из трубы высунулась Татьяна и извернулась, пытаясь оглядеться. Зажженный Дариатом огонек не мог разогнать темноту на всем пространстве, видно было на расстоянии метров пятнадцати от зеркала воды, и откуда-то сверху, из мрака, густо падали тяжелые капли, покрывая поверхность воды мелкой рябью.

– Давай, выходи! – бросил Дариат, подплывая к ней и помогая выбраться.

Окунувшись в холодную воду, Татьяна всхлипнула и задрожала. Дариат подтащил к ней подушки и натянул лямки на плечи. Ему пришлось завязать упряжь на груди Татьяны – от холода у нее занемели пальцы. Не успел он это сделать, как все до одного клапаны сливных труб неслышно сомкнулись.

– Куда теперь? – нервно спросила Татьяна.

– Вверх, – ухмыльнулся Дариат. – Рубра снизу накачает в колодец свежей воды. Минут за двадцать доберемся до самого верха. Но будет пауза.

– Да?

– О, да!

Когда Станьон примчался на пятидесятый этаж, там царила сумятица. Холл был забит возбужденными одержимыми, при этом, что происходит, не знал никто.

– Видели его? – спросил Станьон. Нет, никто не видел.

– Все обыскать! Должны остаться следы. Команды с тридцать восьмого и девятого этажей – спуститься на пятьдесят первый и проверить там.

– Что происходит? – послышался голос Бонни из переговорника сквозь треск и шорох помех.

Станьон поднес аппарат к уху, вытаскивая антенну.

– Он снова ускользнул. Но мы знаем, он здесь. С минуты на минуту мы его возьмем.

– Действуйте по плану. Помните, мы не только с Дариатом имеем дело.

– Ты не одна осталась из членов совета. Я знаю, что делаю.

– Через минуту я буду наверху. Спущусь, как только смогу.

Станьон с омерзением глянул на переговорник и, не попрощавшись, выключил его.

– Класс.

– Станьон! – окликнул кто-то с другого конца холла. – Станьон, мы кое-что нашли!

В квартиру вломились тролль, эльфийский принц и двое кибер-ниндзя. Когда подошел Станьон, все четверо толпились у двери в ванную. Великан нетерпеливо растолкал их.

Разодранный сфинктер обмяк, истекая желтоватой лимфой, стекавшей по стенкам конуса и пропитывавшей кучку коралловых осколков. Пол заливала вода из лопнувших труб.

Станьон осторожно заглянул в кратер, но не увидел и не услышал совершенно ничего.

– Ты! – Он ткнул пальцем в того кибер-ниндзя, что пощуплее. – Полезай, глянь, куда он ведет.

Кибер-ниндзя воззрился на него. Красные индикаторы на его шлеме перемигивались, отражая невысказанные мысли.

– Пошел! – нетерпеливо рявкнул Станьон. Промедлив секунду из вредности, кибер-ниндзя растворил в воздухе бронежилет и нырнул в сливную трубку.

Дариата беспокоили подводные течения – как оказалось, зря. Они быстро поднимались вместе с уровнем воды в гигантском колодце, и только пузырьки порой стайками всплывали из глубины. В полной тишине по воде по-прежнему барабанила капель.

Огонек, горевший на его пальцах, Дариат не гасил – в основном из-за Татьяны. Наверху все равно не было ничего – только черная пустота; по бокам через строго равные промежутки времени проплывали круги перекрытых сточных труб – только по ним и можно было оценить скорость подъема.

Дариат не замерз – в ледяной воде он вырабатывал тепло кожей. А вот за Татьяну он волновался. Та перестала ругаться и только громко стучала зубами. Одержимому приходилось одному строить планы на ближайшее будущее. И слушать нескончаемый шепот проклятых.

– Рубра, ты когда-нибудь слышал такое имя – Алкад Мзу?– спросил он.

– Нет. А что?

– Капоне ею очень интересуется. Кажется, она специалист по новым вооружениям.

– Откуда ты знаешь, чем интересуется Капоне?

– Слышу. Голоса из бездны взывают к ней. Они отчаянно стремятся отыскать ее для Организации.

Сродственная связь вдруг распахнула перед ним необозримое пространство, и из открывшейся дали его коснулось нечто поразительно упорное. Дариат был одновременно напуган и потрясен верой этого создания в себя, самодовольством, почти противоположным гордыне, – оно слишком хорошо знало себя и принимало без самонадеянности. За всю свою прожитую на дне жизнь он не встречал подобного благородства. И он в точности знал, кто удостоил его беседы.

– Привет, Дариат,– сказало оно.

– Когистанское Согласие. Польщен.

– Нам весьма любопытно общаться с тобой. Нам редко выпадает возможность поговорить с неэденистами, а кроме того, ты одержимый.

– Тогда валяйте, у меня мало времени.

– Меры, которые вы с Руброй готовитесь предпринять, благородны, и мы восхищены вашей отвагой. Для вас обоих это должно быть непросто.

– Зато практично.

С его ответом слилась ощутимая ирония Рубры.

– Мы хотели бы задать тебе вопрос,– произнесло когистанское Согласие. – Даже несколько.

– О природе одержания, полагаю? Разумно.

– Твое нынешнее положение уникально и крайне для нас ценно.

– Обождать придется минутку,– вмешался Рубра. – Они нашли уборную.

Преодолев колено, кибер-ниндзя на животе протискивался по сливной трубе. Мысли его заполняло отвращение. Бледно-лиловое свечение отражалось от линз его прибора ночного видения и озаряло коралловые стенки впереди.

– Они здесь были! – крикнул он через плечо. – Все говно размазано!

– Й-ес! – Станьон от избытка чувств треснул кулаком по дверному сфинктеру. – Полезай туда! – приказал он второму кибер-ниндзя. – Помоги ему.

Тот подчинился и, сев на край воронки, свесил ноги вниз.

– Кто-нибудь знает, куда ведут эти трубы? – поинтересовался Станьон.

– Я лично там никогда не бывал, – отозвался эльфийский принц, – но все они сходятся на нижнем этаже. Можно поискать там. Если, конечно, этот парень не выбрался давно из какого-нибудь толчка и не сбежал.

Станьон раздраженно покосился на зияющую воронку. Мысль о том, что шляющийся по канализации Дариат может в любой момент вылезти и раствориться в толпе, была невыносима. Сейчас, когда все натянули иллюзорные обличья, это стало до ужаса просто. «Ну почему мы не можем как следует организоваться?»

С исключительной неохотой Станьон снова включил переговорник.

– Бонни, отзовись, пожалуйста!

Рубра отворил сфинктеры под всеми унитазами с сорок девятого по пятьдесят первый этаж. Никто не заметил. Всего на этих трех уровнях находилось больше ста восьмидесяти одержимых, и прибывали все новые. Одни безропотно обшаривали комнаты, большинство примчалось просто поглазеть на готовящуюся драку. А поскольку общего плана действий у них не было, никто не подумал удивиться, когда двери всех квартир открылись. И в тот же момент неслышно затворились аварийные пожарные двери лифтовых шахт.

Дариат притянул Татьяну к себе и крепко прижал, шепнув: «Держись!» Вода захлестывала выходы сточных труб двадцать первого этажа.

Бонни сбегала по ступеням на уровне двенадцатого, обогнав пятерых своих спутников. За бешеным стуком сердца она с трудом слышала, как грохочут несколькими пролетами выше их башмаки. Покуда Бонни не чувствовала усталости, но она и сама понимала, что скоро придется сбавить темп. Быстрее чем за двадцать минут она до пятидесятого этажа не доберется.

– Бонни! – ожил ее переговорник. – Отзовись, пожалуйста!

Она ступила на очередной лестничный пролет, поднося переговорник к уху.

– Да, Станьон?

– Его смыло в трубу. Я отправил за ним пару человек, но куда их вынесет – черт знает. Он мог зайти к нам в тыл. Надо бы поставить часовых в вестибюле.

– Ж-жопа! – Бонни перешла на шаг по мере того, как гнев сменялся недоумением. – Какая труба?

– Сливная! Под полом десятки километров этих труб. Мы нашли свороченный толчок – через него наша птичка и вылетела.

– Хочешь сказать, канализация?

– Ну да!

Бонни уставилась в стену. Она чувствовала, как скользят в нейронных слоях за метровым слоем коралла мысли обиталища. А Рубра на свой манер разглядывал в это время ее. Он был доволен.

Об устройстве канализации Бонни не знала ничего, но понимала, что об этом выходе ей следовало вспомнить намного раньше. А Рубра контролировал все аспекты жизнедеятельности обиталища. Дариата засекли на несколько секунд, так что все бросились в погоню. Потом жертва исчезла. Если в канализации он мог спрятаться настолько надежно, его вообще не должны были заметить.

– Бегите!!! – взревела она в переговорник. – Уносите ноги! Станьон, твою мать, шевелись!

В этот миг Рубра расслабил сфинктеры сливных труб, отводивших стоки с сорок девятого, пятидесятого и пятьдесят первого этажей. Давление столба воды высотой в тридцать этажей, наполнявшего пищевод, было поистине неодолимо.

Станьон успел увидеть, как кибер-ниндзя вылетает из воронки и припечатывается к потолку. Вынесший его поток воздуха сменился могучей струей воды, размазавшей распростертого на потолке одержимого в блин. Рев ее мог сравниться разве что с грохотом сенсорно-подавляющих зарядов. Кожа Станьона побагровела – под напором звуковой волны рвались капилляры. Он не успел даже вскрикнуть, как ванную заполнили летящие с неимоверной скоростью капли, сбившие Станьона с ног, точно очередь резиновых пуль. Он рухнул в ванну, где из сливного отверстия хлестнула тонкая, прямая, как лазерный луч, водяная струя, сработавшая не хуже циркулярной пилы.

Каждая ванная, кухня, общественный сортир на трех обреченных этажах превратились в подобные убийственные брандспойты. Свет погас, и в эту адскую тьму ворвалась вода, ледяные пенные струи, прокатывавшиеся по комнатам и холлам, точно горизонтальная гильотина.

Татьяна вскрикнула от страха, когда уровень воды начал падать. Беглецов понесло по кругу, вдоль стенки пищевода, – поначалу медленно, потом все быстрее. По поверхности заходили мелкие волны, сталкиваясь и вырастая в водяные колонны. Из глубины поднимался низкий булькающий гул.

Дариат с ужасом заметил, что поверхность воды начала ощутимо опускаться к центру. Беглецов сносило к середине нарождающегося водоворота. А гул все нарастал.

– Рубра!

– Не волнуйся. Еще тридцать секунд, и все.

Бонни не могла противостоять потоку терзаний, захлестнувшему ее сознание, – стая душ отлетала из оставшихся внизу тел, покидая Вселенную, и их полные горечи и ужаса вопли были для нее мучительнее любой физической боли. Они были так близки, так сильны, что нельзя было сопротивляться нестерпимой силе обжигающих чувств.

Чувствуя, как все тело свела судорога, Бонни упала на колени. Из глаз ее катились слезы. Душа готова была ринуться вслед за уходящими, прочь из тела, не в силах противиться их зову. Стиснув кулаки, охотница ударила по коралловым ступеням, но слабая боль не могла поколебать стремление последовать за падшими. Она ударила еще раз, сильнее. И снова.

Наконец все кончилось. Три этажа наполнились водой. Сквозь герметичные уплотнители противопожарных дверей лифтовых шахт пробились кое-где слабые фонтанчики, но в целом двери сдерживали давление, как и лестничные двери-сфинктеры на пятьдесят втором этаже, не позволяя воде затопить нижнюю половину звездоскреба. Прижатые к потолку перемолотые тела медленно опускались вниз, оставляя за собой кровавый след.

В пищеводе звездоскреба была какая-то странная акустика. Бульканье воды далеко внизу отзывалось аккордами великанского органа, от которых у Татьяны кости ныли. Когда звук начал стихать, она обрадовалась. Дариат слабо стонал в ее объятиях, точно от великой муки. Огонек в его ладонях погас, и беглецы остались в кромешной тьме. Хотя Татьяна ничего не могла разглядеть, она чувствовала, что уровень воды больше не падает и водоворот пропал. От холода у нее заломило в висках.

Дариат раскашлялся.

– Черт побери!

– Ты живой? – спросила она.

– Живой.

– Что случилось?

– Нас больше… не будут преследовать, – маловразумительно ответил он.

– И что дальше?

– Дальше Рубра продолжит закачивать воду в колодец. Будем наверху через четверть часа. – Он снова зажег огонек в поднятой ладони. – Как думаешь, ты продержишься столько?

– Продержусь.

Бонни медленно проковыляла через двери вестибюля. Ее все еще трясло, хотя теплый ветерок едва теребил ее защитного цвета куртку. На траве, собравшись кучками и тревожно переговариваясь вполголоса, загорали десять-двенадцать одержимых. При появлении Бонни разговоры смолкли. Все уставились на нее. Одержимых переполняла обида, лица их были суровы. То был зародыш революции.

Бонни смотрела на них с холодным вызовом, но она понимала – никто из них больше не станет ей подчиняться. Власть советников Киры утонула в звездоскребе. Если она хочет сейчас выступить против Рубры и Дариата, ей придется делать это самой. Один на один. Самая лучшая охота. Она подняла руку, облизнула ссадины на костяшках и улыбнулась так, что одержимые шарахнулись.

Близ входа в вестибюль стояли несколько машин. Бонни прыгнула в ближайшую и так надавила на акселератор, что из-под колес полетела вырванная с корнем трава. Машина ринулась прочь от звездоскреба, направляясь к северной оконечности.

Переговорник пискнул.

– И что теперь? – спросил Рубра. – Кончай. Охота была славная, но ты проиграла. Найди приличный бар, выпей. Я плачу.

– Я еще не проиграла, – ответила она. – Дариат еще там. А значит, я могу победить.

– Ты потеряла все. Твои так называемые товарищи выматываются из звездоскребов. Ваш совет развалился. Когда эта свора окончательно разбежится, от маленькой империи Киры ничего не останется.

– Ты прав. Не осталось ничего. Только я и этот парень. И я поймаю его прежде, чем он сбежит. Это я уже поняла – ты помогаешь ему попасть в космопорт. Один Бог знает, зачем, но я испорчу тебе игру, как ты испортил мою. Это называется «справедливость». А еще – кайф.

– Сумасшедшая,– прокомментировал Дариат.

– Но проблем от нее изрядно,– парировал Рубра. – Было и остается.

– И еще будет немало, судя по всему. Особенно если она доберется до шпинделя раньше нас, а это вполне вероятно.

Вода поднялась до уровня второго этажа. Дариат уже видел над головой в смутном розовом мерцании край пищевода.

Еще полторы минуты – и вода выплеснулась в цистерну-хранилище. Дариат очутился в центре полусферической пещеры, стены которой пронизывали шесть колоссальных водоводов. К краю колодца по наклонному полу все еще стекали ручьи.

Дариат на боку поплыл к кромке, придерживая одной рукой Татьяну. Та почти лишилась сознания от холода, проморозившего ее до костей. Несмотря на энергистические способности, Дариат с трудом выволок ее из воды и рухнул рядом, мечтая оказаться в тепле и сухости. И, словно по его приказу, от одежды беглецов пошел пар.

Татьяна замотала головой, со стоном пробормотав что-то, словно ей привиделся кошмар, и вдруг села. Задребезжали немногие оставшиеся на ней побрякушки. Ее кудряшки и платье все еще исходили паром.

– Тепло, – с изумлением произнесла она. – Я думала, что уже никогда не согреюсь.

– Помогаю чем могу.

– Все уже кончилось?

Ее по-детски жалобный голос едва не заставил Дариата неодобрительно поджать губы.

– Не совсем. Нам все еще надо пробраться в космопорт. Этими трубопроводами можно доползти до станции метро, не выходя на поверхность. Но Бонни уцелела. И она попытается нас остановить.

Татьяна оперлась подбородком о ладони.

– Господь Тоале испытывает нас более многих. Я уверена, что у него есть для этого причина.

– А я – нет. – Дариат поднялся на ноги и снял подушки. – Прости, но нам пора.

Татьяна с несчастным видом кивнула.

– Иду.

Поисковые команды, направленные Бонни на поиски Дариата, выползали из звездоскребов Валиска после потопа. Случившееся потрясло людей – это видно было по их шаркающей походке, по отчаянию в глазах. Они выходили из вестибюлей, утешая друг друга по мере сил.

«Этого не должно было случиться», – такова была мысль, объединявшая их наподобие эденистского Согласия. Они вернулись к благословенной реальности. Они были избранниками, счастливчиками, блаженными. Им стоило лишь протянуть руку, чтобы достичь жизни вечной и сопутствующего ей изобилия ощущений. А теперь Рубра показал им, насколько жалкими были их потуги.

Но он был способен на это лишь потому, что они оставались во Вселенной, где его сила могла сравняться с их собственной. А так быть не должно! Целые планеты избегали бездны небес и возмездия Конфедерации, покуда обитатели Валиска оставались в этом мире, чтобы заполучить новые тела. То была идея Киры – и хорошая идея, смелая и правильная, ведь недаром все они согласились с ней. Вечность, проведенная в пределах единственного небольшого обиталища, была бы безмерно скучна, а Кира нашла выход.

Потому они согласились на ее правление, ее и совета, – потому что она была права. Поначалу. Но теперь число их приросло, Кира улетела, чтобы вести переговоры об участии в опасной войне, а Бонни бросила их в бой ради утоления собственной мстительности.

Хватит. Незачем больше рисковать. Хватит безумных приключений. Хватит жестокой охоты. Пора отринуть старый мир.

Машина мчалась по наезженной множеством колес колее посреди сухой равнины, окружавшей северную оконечность Валиска. Бонни выжимала из осевых моторов всю мощность, подгоняя их своей энергистической силой. На мелких плоских булыжниках и колдобинах машину здорово подбрасывало.

Но Бонни даже не замечала толчков, которые переломали бы кости любому неодержанному. Все внимание ее было сосредоточено на основании оконечности, маячившем в пяти километрах впереди. Перед ее мысленным взором старенький внедорожник обгонял чистенький вагон метро, скользящий где-то внизу по магнитным рельсам. Тот вагон, в котором ехала ее добыча.

Вдалеке уже можно было разглядеть темную черту подъездной дороги, ведущей к небольшому плато в двух километрах над равниной. Если только она доберется до входа раньше, чем Дариат выползет из своей канализации и пересядет в метро, она еще может успеть прежде него занять место в осевой камере.

Мысли ее наполнило довольство, из глубин сознания взывая откликнуться, породить в ответ собственное сонное удовлетворение, слиться с единством.

– Ублюдки!

Она со злостью хлопнула ладонями по баранке. Гнев отсек ее от сгущавшегося облака любви и приязни. Они начали, они собирают силы, делятся ими, они объединяют свою волю. Они поддались, сдались своему трусливому страху. Скоро Валиск покойно отбудет из этой Вселенной, охраняя своих насельников от любой опасности и обрекая на жизнь в вечной скуке.

Нет, это не для нее. Любой из адовых соколов унесет ее отсюда, туда, где война и веселье. Но вначале она должна разделаться с Дариатом. У нее будет время. Найдется.

Машина набирала скорость. Несгибаемое упрямство Бонни отводило часть мощнейшей дисфункции реальности, поглощавшей обиталище. Невозможное воплощалось в жизнь.

Бонни торжествующе расхохоталась. Машина мчалась по колее, вздымая за собой густые клубы охристой пыли, в то время как жалкие кочки сухой травы, кактусы и лишайники вокруг расцветали огромными цветочными почками. Голая пустыня беззвучно и невероятно превращалась в многокрасочный сад. Новые повелители Валиска готовились воплотить свое представление о рае.

Когистанское Согласие готово было задать тысячу и один вопрос о природе одержания и бездны. Дариат молча сидел в вагоне метро, направляющемся к осевой камере, и пытался ответить по возможности на все. Он даже позволил им услышать страшные мольбы пропащих, сопровождавшие его на каждом шагу, – чтобы они знали, чтобы поняли мучительную тягу, определявшую все поступки одержимых.

– Я как-то странно себя чувствую,– объявил Рубра. – Точно напился или по голове получил. Кажется, они начали проникать в мои основные программы.

– Нет,– возразил Дариат. Он и сам ощущал, как дисфункция реальности захватывает коралловую броню. Вдали хор разумов пел радостный псалом вознесения. – Они готовятся покинуть Вселенную. У нас мало времени.

– Подтверждаем,– заявило Согласие. – Наши космоястребы-часовые передают, что по твоей, Рубра, оболочке расползается красное свечение. Адовы ястребы, по-видимому, возбуждены, они покидают причальные уступы.

– Не дай этому случиться, мальчик, -попросил Рубра. – Приди ко мне, прошу, перенесись сейчас. Мыможем победить, мы не позволим им увести Валиск в их гребаный рай. Мы им еще надерем задницу.

– Пока Татьяна здесь – не могу. Я не стану обрекать ее на это. Время еще есть.

– Бонни почти добралась до плато.

– А мы уже в основании оконечности. Вагон может подняться в осевую камеру напрямую, а ей придется пешком пройти три километра по лестнице. Времени уйма.

Когда Бонни остановила машину у темного входа в туннель, шины тлели, испуская клубы сизого дыма. Охотница перемахнула через борт. Острые ее клыки выступали из-под верхней губы, создавая впечатление вечной хищной ухмылки. Она оглядела крутой склон серого коралла, словно озадаченная его видом. Покрасневшие глаза сонно прищурились. Движения обрели ленивую медлительность. Дыхание со свистом вылетало из ноздрей.

Отвернувшись от туннеля, она застыла, прикрывая пах ладонями. Голова ее низко опустилась, и глаза закрылись.

– Какого черта она делает?– спросил Дариат. – Она так торопилась сюда добраться…

– Похоже, она молится.

– Почему-то сомневаюсь.

Вагон метро достиг основания оконечности и двинулся вверх, к оси вращения. Внутрь проник натужный визг тормозов, Дариат ощутил, как вагончик замедлил ход, потом двинулся снова.

– Проклятие, по всему обиталищу отключается энергия. Это в тех частях меня, которые я еще чувствую. Я уменьшаюсь, мальчик, во многих местах мои мысли погасли вовсе. Помоги мне!

– Дисфункция реальности усиливается. Пять минут. Продержись еще пять минут.

Камуфляжный костюм Бонни темнел, приобретая блеск шерсти. Спина ее сгорбилась, ноги искривились и стали тоньше. Из-под коротких волос высунулись заостренные уши. Одежды больше не было – вместо нее черная шкура. Бонни подняла клыкастую морду и издала пронзительный, душераздирающий вопль. Сверкающие глазки стали багровыми. Она распростерла бывшие руки, и крылья развернулись во всей своей красе. Кожистая мембрана была тонка до прозрачности, и в темно-янтарной пленке виднелись тонкие черные прожилки вен.

– Блин! -взвыл Рубра. – Не верю! Пусть хоть как выглядит, не может она летать при такой массе!

– Это уже неважно,– ответил Дариат. – Ее поддерживает дисфункция реальности. Мы попали во вселенную фантазий. Если она захочет лететь – полетит.

Бонни пробежала несколько шагов и, резко взмахнув крыльями, поднялась в воздух. Крылья ее мерно взбивали воздух, она быстро поднималась, оглашая все вокруг торжествующим писком. Она набирала высоту по тугой спирали, все скорее – по мере того, как чаще и мощнее взмахивали крылья.

– Она меня возьмет,– промыслил потрясенный Дариат. – Она раньше нас попадет в осевую камеру. Я не смогу вытащить Татьяну.

-Анастасия! – воскликнул он. – Любовь моя, это не может кончиться вот так! Только не снова! Я не могу опять тебя подвести!

Татьяна испуганно уставилась на него. Она ничего не понимала.

– Сделай что-нибудь!– взмолился он.

– Например?– без особого участия поинтересовался Рубра слабеющим голосом.

– Вспомни классику,– вмешалось когистанское Согласие. – До нынешнего дня лишь два человека смогли взлететь на собственных крыльях – Икар и Дедал. Но уцелел только один. Вспомни, что случилось с Икаром.

Бонни поднялась над плато уже на добрые три сотни метров, взмывая на бурных восходящих потоках воздуха, когда вдруг заметила перемену. Менялось освещение – но в обиталище такого не случалось никогда. Бонни завалилась набок, опираясь на одно крыло, приветствуя торжествующим воем ветер, хлещущий в лицо. Перед ней раскинулся навернутый на внутренность цилиндра пейзаж, усеянный запятыми пушистых красных тучек. Но в первый раз на ее памяти не сверкал далеким зеркалом круговой резервуар. Искусственное озеро покрыла мгла, южную оконечность обиталища едва можно было разглядеть. А вокруг нее разгорался свет. Этого не могло быть – обе оконечности всегда терялись в неровных сумерках, исключительно благодаря природе самой осветительной трубки, свернутой из тонкой сетки органического проводника, повторявшей форму самого обиталища. На концах сетку перетягивали сплошной массой кабели, поддерживавшие центральную часть конструкции, и сиявшая внутри цилиндра плазма уже в восьмистах метрах от самого крепежного узла едва мерцала сиреневым.

Бонни невооруженным глазом могла разглядеть, как перетекают от южной оконечности кипящие ионы по мере того, как Рубра подавал всю оставшуюся у него энергию на силовые кабели северного узла. Магнитное поле гнало плазму по трубе. А на севере от одной-единственной секции трубы энергия была отключена полностью. Плазма ринулась по единственному остававшемуся ей пути, пробивая проводящую сетку и сбрасывая оковы державшего ее магнитного поля.

С точки зрения Бонни это выглядело так, словно над ее головой взорвалась небольшая термоядерная бомба, чей клубящийся гриб вздымался в ее направлении.

– И это все, – недоверчиво вскричала она, – ради меня?!

Пойманный в чаше оконечности воздух разорвала плазменная струя. Ураган закружил Бонни, заворачивая нетопырье тело в плащ из переломанных крыльев. А потом, словно дыхание разъяренного бога-солнца, ее окутал поток беснующихся ионов. Конечно, он не мог сравниться по мощи с настоящим термоядерным взрывом, и к тому времени, когда поток достиг своей цели, он являл собою не более чем расплывающееся облако заряженных частиц. Но двигался он впятеро быстрее любого рожденного природой урагана, а температура его достигала десяти тысяч градусов. Тело Бонни Левин разлетелось медно-блестящими осколками, оставлявшими за собой черные дымные следы, падая в расцветающую внизу пустыню.

Когда Дариат взломал замок на люке, над его головой завыла сирена. Половина осветительных панелей в коридоре призывно замерцала алым. Не обращая на это внимания, он проплыл в тесный шлюз.

Спасательная капсула представляла собою однопалубную сферу четырех метров в поперечнике. Двенадцать мягких противоперегрузочных лож стояли изножьями к центру капсулы, куда открывался входной люк. Здесь и вылез Дариат. Панель управления была только одна – едва ли больше, чем набор выключателей. Дариат включил все, наблюдая, как зажигаются зеленым огоньки на панели.

Татьяна осторожно выползла из люка. По лицу ее было видно, что она готова вывернуться наизнанку. Косички болтались вокруг ее головы, щелкали друг о друга вплетенные в них бусины.

– Занимай любое место, – скомандовал Дариат. – Выходим в онлайн.

Его спутница осторожно опустилась на ложе, и ее накрыла развернувшаяся сетка. Дариат занял место напротив нее.

– Остальные капсулы готовы?

– Да. Большая часть. Дариат, по другую сторону кольца звездоскребов меня вообще нет. Я ничего не вижу, не чувствую, даже не думаю.

– Еще минута, и все.

Протянув руку, он вдавил кнопку запуска. Шлюзовой люк захлопнулся.

– Скоро я уйду, Татьяна. Этим телом снова завладеет Хорган. Позаботься о нем – ему всего пятнадцать. И он будет страдать.

– Я позабочусь.

– Я… Я знаю, что Рубра свел нас только затем, чтобы надавить на меня. Но я рад, что мы встретились.

– Я тоже. Мы упокоили множество демонов прошлого. И ты указал мне на мою ошибку.

– Какую?

– Я думала, что Анастасия ошибалась насчет тебя. А она была права. Просто исцеление заняло много лет. Она будет гордиться тобой, когда ты догонишь ее.

Две трети скорлупы Валиска уже сияли кровавым блеском, алый свет зари рвался из окон звездоскребов. Одержимые в чреве его соединились. Они ощущали обиталище как единое целое. Ток жидкостей и газов по сплетениям его труб, канальцев, протоков был им так же близок, как движение крови по собственным венам и артериям. Мелькающие в нейронных слоях, точно разряды плоских молний, мыслительные программы Рубры тоже были открыты для них. Под властью одержимых они замедлялись, меркли, отступали вдоль цилиндра по мере того, как крепла воля одержимых изгнать его из бытия.

Теперь они знали о всех неодержанных, кого Рубра успел спрятать внутри обиталища. От Бонни сумели уйти двадцать восемь человек, разбросанных по тайным пещерам и нишам в толще коралла по всей скорлупе. Кровавое мерцание, сочащееся сквозь коралл, пугало их. Но одержимым более не было до них дела. Борьба окончилась. Они ощущали даже Дариата и Татьяну, распростертых на противоперегрузочных ложах капсулы, в то время как компьютер отсчитывал секунды. Они могли улетать – никто не был против.

Обиталище подвергалось глубочайшим переменам. Открывались, чтобы схлопнуться в тысячную долю секунды, нанометровые трещинки в ткани пространства. Пена флуктуации рождала волны, подобные тем, что создавали искажающие поля космоястребов, но лишенные порядка и центра. Пространства-времени вокруг Валиска коснулся хаос, ослабляя ткань бытия.

Над северной оконечностью толклись в бессильной ярости адовы ястребы. Гарпии и фантастические звездолеты изворачивались и кружили в опасной тесноте. Траектории их были опасно нестабильны – эффекты искажения швыряли корабли, точно буря – осенние листья.

– Тела! – взывали они к сродственным им одержимым в уютной безопасности скорлупы. – Кира обещала нам тела в ноль-тау! Если вы покинете мир, мы не получим их никогда! Вы обрекаете нас на бытие в этих конструктах!

– Ну, извините…– смущенно отвечали одержимые. Разворачивались боевые сенсоры, сродственная волна трепетала жаждой отмщения. Боевые осы получали коды активации.