Текст книги "Мертвое время"

Автор книги: Питер Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

16

2012 год

В тихой и теплой палате реанимационного отделения Суссекской королевской окружной больницы пожилой мужчина, утомленный перелетом с юга Франции, сидел рядом с находившейся без сознания женщиной, держа ее за слабую жилистую в темно-каштановых пятнышках руку. Где-то рядом послышалось шуршание задергиваемой занавески.

– Эйлин, я здесь, ты меня слышишь?

Он ощутил слабое пожатие. Ее седые волосы, обычно элегантно уложенные, выглядели нечесаными и спутанными. Лицо под бинтами – отекшее, раздувшееся, с черными и желтыми пятнами, шея – в ожогах, оставленных, как ему сказали, горящей сигаретой. Непострадавшие участки кожи приобрели алебастровый оттенок трупа.

В нем вскипел гнев. Он думал о том долгом пути, который они вместе прошли за свою жизнь. И ради чего – чтобы закончить так? Он был не из тех, кто часто плачет, но в этот момент на глазах выступили слезы.

У нее был двойной, со смещением костей, перелом черепа, повреждение цервикальной области спинного мозга, из-за чего ей, при удачном исходе, грозил паралич, и, что на данной стадии было почти несущественно, переломы правой ключицы и таза.

Эйлин весь день пребывала в стабильно бессознательном состоянии, и, несмотря на то что он все еще цеплялся за отчаянную, все более и более иррациональную надежду, в нем уже начинало зарождаться ощущение ужасной неизбежности.

Каждые несколько секунд сигнализатор монитора издавал неизменное «бип-бип-бон». Старик вдыхал запахи обеззараживающих химических веществ, к которым периодически примешивался аромат одеколона, и слабый фоновый запах электрооборудования.

Она лежала на кровати, вся в бинтах и проводах, изо рта и ноздрей торчали эндотрахеальные и назогастральные трубки. Внутричерепное давление измерялось специальным датчиком, еще один был присоединен к пальцу, целый лес внутривенных шнуров и трубок вел от капельниц к морщинистым рукам и животу. Справа от нее возвышались два дисплея, на тележке, стоявшей у изножья кровати, лежал лэптоп с записями и показаниями приборов.

– Эйлин, я здесь, с тобой. Это Гэвин. Я здесь.

Старик увидел, как зашевелились губы, хотя и не смог услышать ее голоса. Он наклонился, приник к ее устам, но по-прежнему не слышал ни звука. Снова посмотрел на нее.

– Что они взяли? – прошептала она.

– Не знаю, – сказал он. – Пока что не знаю, но это и не важно. Главное, чтобы с тобой было все хорошо.

Она заговорила снова:

– Они взяли часы? Это все, что у нас оставалось в память о нем. Вспомни, что сказал тебе тот парень. «Запомни цифры».

Мысленно он перенесся на девяносто лет назад. На набережную острова Эллис, где они дожидались посадки на «Мавританию». Паренек в кепке с увесистым свертком, обернутым грубой бумагой. И он тоже вспомнил эти слова.

– Как думаешь, Эйлин, что бы это могло значить?

Она уже не ответила.

17

Старенький синий «мерседес» с тонированными задними окнами спускался, петляя, по испещренной рытвинами подъездной дорожке. Громко играла музыка. «Ода радости» в исполнении филармонического оркестра. Выбор босса. Босс любил всякую культурную муть вроде этой. Что-нибудь хоральное, возвышенное. Музыку, которая звучит так, словно тебя призывают боги. Такое вот дерьмо.

Внизу, за пышным кустарником, садом с декоративными каменными горками и крытой лужайкой, стоял большой эдвардианский дом. Дорожка змеилась к задней его стороне. На просторной площадке между ветхими гаражами собрался целый парк автомобилей. Две полицейские машины с мигалками, еще две без таковых, белый фургончик с гербом суссекской полиции и надписью «Служба криминалистической экспертизы» на боковых дверцах. Синяя с белым оградительная лента была натянута поперек узкого прохода к дому, напротив которого стояла облаченная в форму женщина-полицейский с журналом осмотра места преступления.

Водитель вышел из машины; стоявший на пороге своего семидесятилетия, он был очень худым и сутулым, из-под шоферской кепки, двумя размерами больше нужной, выбивались нечесаные седые космы.

– Извините за ухабы, сэр, – просипел он, открывая заднюю дверь.

Гэвин Дейли отложил в сторону судоку, разгадыванием которого был занят, и выбрался наружу, опираясь на черную, с резиновым наконечником палку. Серебряный набалдашник представлял собой голову ястреба с пронизывающим взглядом. Проигнорировав протянутую водителем руку, Дейли резко распрямился.

Загорелый, с безукоризненно отполированными зубами и солдатской выправкой, он выглядел лет на двадцать моложе, чем значилось в паспорте. Крючковатый плоский нос придавал ему вид, как и набалдашник трости, хищной птицы; седая грива волос спускалась до плеч, а голубовато-синие глаза, которые обычно были наполнены теплотой и обаянием, сегодня пылали яростью за очками в роговой оправе. Одетый в бежевый льняной костюм, синюю рубашку апаш с броским галстуком и коричневые мокасины с кисточками от Феррагамо, в руке он держал незажженную, наполовину выкуренную «Коибу». Лишь темно-каштановые пятнышки на лице и руках, морщинистая шея и медленная походка наводили на мысль о его истинном возрасте.

Стараясь ничем не выказывать гнева, он подошел к женщине-полицейскому и заговорил спокойно, но твердо.

– Меня зовут Гэвин Дейли, – сказал он. – Это дом моей сестры. Детектив-суперинтендент Грейс ждет меня.

Глубокий, поставленный голос нес в себе лишь слабое эхо его ирландских предков. Когда появлялась необходимость, в Дейли пробуждался настоящий дар красноречия. Он мог продать снег эскимосам, песок бедуинам и купальные костюмы рыбам. Первое свое состояние он сколотил на продаже старых автомобилей, а второе, гораздо более крупное, – на дорогом антиквариате, специализируясь на наручных и напольных часах.

Женщина-полицейский заглянула в журнал и сказала что-то в рацию.

Через несколько секунд к ним подошел высокий темнокожий мужчина в белом защитном комбинезоне и сапогах.

– Мистер Дейли, я детектив-инспектор Брэнсон, заместитель старшего следователя по этому делу. Спасибо, что приехали, – жаль только, что при таких обстоятельствах.

– Знали бы вы, как мне жаль, – сказал Дейли с кривой улыбкой.

– Конечно, сэр. Я понимаю.

– Неужели? И что же вы понимаете? Знаете, каково это – видеть свою девяностовосьмилетнюю сестру в реанимации и слушать про все эти мерзости, которые с ней вытворяли?

– Мы сделаем все возможное, чтобы поймать этих подонков, сэр.

Дейли окинул его еще одним взглядом, но не ответил. Он намеревался поручить сыну поиск мерзавцев. И если его вспыльчивый сынок отыщет их первым, на что он очень надеялся, полиция их уже не найдет. Никогда.

Подошедший к ним коренастый мужчина в маске и капюшоне протянул Гэвину Дейли защитный комбинезон и сапоги.

– Я – Дэвид Грин, эксперт-криминалист, ответственный за место преступления, сэр. Не будете ли так любезны надеть все это на себя?

Гленн Брэнсон помог старику облачиться в защитный костюм, а затем спросил:

– Насколько я понимаю, вы только сегодня прилетели из Франции и уже виделись с сестрой?

– Да.

– Как она?

– Плохо, – лаконично ответил Дейли. – А чего вы ожидали? Что она будет скакать по кровати, танцуя джигу?

Брэнсон был рад, что на месте преступления присутствует Рой Грейс. Поладить со стариком оказалось делом непростым – как, впрочем, его и предупреждали. Дэвид Грин вручил Дейли пару перчаток, и они втроем направились к дому. Когда они переступили порог и прошли по металлическим подножкам в холл, Дейли увидел двух криминалистов, мужчину и женщину. Оба были в белых защитных комбинезонах; женщина, опустившись на колени, снимала отпечатки пальцев, мужчина делал фотографии.

Он обвел взглядом темные прямоугольники на стенах. Последний раз он был здесь две недели назад. Тогда здесь было полно картин и изящных вещиц. Теперь же все выглядело так, словно вещи из помещения вынесли грузчики, помогающие с переездом.

– Ваша сестра проживала здесь одна, мистер Дейли?

– Ей помогала приходящая домработница, но сейчас эта женщина в отпуске. Да, и раз в неделю здесь бывает садовник.

– Как по-вашему, эти люди заслуживают доверия?

– Домработнице лет семьдесят пять; она с моей сестрой уже более тридцати лет, а садовник – по меньшей мере лет десять. Так что – да, несомненно.

– Нам нужно будет поговорить с ними, чтобы вычеркнуть их из списка подозреваемых, – если можете оставить их координаты, мы были бы очень признательны.

Дейли кивнул.

– И вот еще что важно: не могли бы вы, по возможности, указать, что именно было украдено? Насколько я понимаю, вы хорошо знаете этот дом, сэр? – осведомился Гленн Брэнсон.

– Все, что сестра приобретала, она приобретала под моим чутким руководством, – сказал Дейли. – Она и ее покойный муж. Не вижу, чтобы в холле осталось что-то значимое. Кто бы это ни сделал, они отлично знали, что брать. Я могу составить подробный список того, что здесь было. Тут где-то должен быть альбом с фотографиями всего самого ценного.

– Это очень бы помогло.

Дейли какое-то время молчал, а потом сказал:

– Помогло чему?

– Расследованию, сэр.

Дейли наградил его скептическим взглядом.

– Вы действительно так полагаете?

– Идентифицировав как можно больше из того, что отсюда пропало, вы бы оказали нам неоценимую помощь.

– Судя по тому, что я увидел только в этой комнате, гораздо легче будет идентифицировать то, что осталось.

Брэнсон посмотрел на него с тревогой.

– Похоже, работали профессионалы.

Дейли не ответил. Он прошел в гостиную. Над каминной полкой раньше находилось одно из наиболее ценных сестринских полотен, пейзаж Ландсира, тянувший на добрых полмиллиона фунтов. Он долго пытался убедить ее перевесить картину, опасаясь, что она может пострадать от огня или копоти. Теперь же ущерб от огня – наименьшая из проблем сестры, подумал он, глядя на темный прямоугольник. На противоположной стене висели позолоченные, ручной работы, с ангренажем в восемнадцать колес, уайтхерстовские часы 1791 года выпуска. Они имели открытый механизм и показывали время в любой точке планеты. С аукциона такие ушли бы сейчас не менее чем за триста тысяч фунтов.

Он пробежался глазами по остальным темным прямоугольникам на стенах. По пустотам на прилавках-витринах и бюро орехового дерева. Все ценное пропало. Почти все. Но было кое-что такое, насчет чего он беспокоился больше всего прочего. Он прошел в кабинет сестры и уставился на стену. Опасения оправдались: дверца сейфа была открыта. Он заглянул внутрь, но дверца второго, потайного, отделения также была открыта.

Сердце оборвалось, но внутри уже закипал гнев.

– Мерзавцы, – произнес он спокойно. Потом покачал головой и вновь, для пущей уверенности, заглянул в сейф. – Мерзавцы.

Сопровождаемый детективом, старик вновь вышел в холл. На викторианском столике валялась кучка писем, одно из которых заинтересовало его особенно. Игнорируя предупреждение Брэнсона ничего не трогать без перчаток, он принялся рыться в корреспонденции и в середине стопки обнаружил одинокий лист формата A4 с бланком письма, наверху которого значилось: «Р. К. Мур». Чуть ниже адрес в брайтонском Кемптауне. А далее текст следующего содержания:

Дорогие сэр или мадам.

За те многие годы, что я бываю в этом районе, я никогда не переставал получать удовлетворение от той радости, что отображается на лицах людей, когда они выручают деньги за ненужные, зачастую уже позабытые вещи. Деньги, которые вы можете использовать для вашего блага, за вещи, которые я, в свою очередь, могу продать.

Меня всегда интересует покупка следующих вещей:

– старых чемоданов из обычной и крокодиловой кожи;

– детских книг;

– старых ювелирных изделий;

– лома серебра и золота.

– Похоже на листовку «молоточника», – заметил Гленн Брэн-сон, помещая листок в пластиковый пакетик для последующего снятия отпечатков пальцев.

Брайтонские «молоточники» были своего рода наследниками послевоенных старьевщиков и на протяжении десятилетий оставались настоящим бичом для людей преклонного возраста, проникая за счет подобных рекламных листков в жилища и либо обирая их обитателей, либо наводя затем на наиболее богатые дома профессиональных грабителей.

Дейли кивнул. Он знал. Сам когда-то, давным-давно, был таким. Зазвонил мобильный. Извинившись, старик посмотрел на экран. Никакого имени не высветилось.

– Гэвин Дейли, – ответил он.

– Это сиделка Уилсон, мистер Дейли. Вашей сестре стало хуже. Думаю, вам следует приехать, и как можно скорее.

18

Рой Грейс, облаченный в защитный костюм, как и все остальные в доме Эйлин Макуиртер, стоял, зажав в руке телефон в ее кабинете на первом этаже, в задней части дома, рядом с картой имения. Его первостепенной задачей было собрать следственную группу и дать поручение каждому ее члену, но он позволил себе небольшую паузу, чтобы послать эсэмэску Клио – предупредить, что домой вернется очень поздно.

Единственная информация, полученная от Эйлин Макуиртер, сводилась к тому, что двое напавших на нее мужчин были в коричневой форме и представились работниками компании «Уотерборд». Сейчас нужно было обнести прилегающую к особняку территорию оградительной лентой и произвести подомовой обход соседей на случай, если кому-то из них тоже нанесли подобный визит. Заниматься этим следовало осторожно, чтобы не напугать людей, а заодно и дать населению необходимые в таких случаях рекомендации. Кроме того, следовало выяснить, есть ли в этом районе камеры наблюдения, которые могли бы зафиксировать что-либо подозрительное. К несчастью, Уитдин-Роуд и прилегающие к ней улицы не входили в зону покрытия камер слежения городской полиции, хотя многие дома были оборудованы собственными. Также требовалось выяснить, происходили ли похожие ограбления в городе или в стране когда-либо раньше. Надлежало позаботиться и о размещении на обеих сторонах улицы полицейских билбордов с просьбой к местным жителям сообщить о появлении в данном районе незнакомых машин – как незадолго до нападения, так и в вечер вторника. На полицейском жаргоне такое мероприятие называлось проверкой «юбилейных визитов».

Грейс по собственному опыту знал, что когда преступники присматриваются к дому, они зачастую делают это ровно за неделю до ограбления, отслеживая перемещения жильцов в нужный им день.

Что-то было не так с этим опустошительным нападением на старушку, но что именно, суперинтендент понять не мог. Подобные жестокие ограбления, к сожалению, имели длинную историю. Но чутье подсказывало, что в данном случае за этим стоит нечто большее.

Первым, что обратило на себя внимание, были книжные полки. Потом его отвлекло какое-то движение снаружи. Через витражное окно Грейс увидел плещущегося в декоративном фонтане воробушка, даже не подозревающего о произошедшей здесь ужасной трагедии.

Грейс никогда особенно не интересовался поэзией, но тут ему почему-то вспомнился один стишок из школьной программы, видимо, потому, что он учил его наизусть и рассказывал на уроках литературы. Это был Уистен Хью Оден, и первые две строчки вдруг показались Рою весьма уместными.

 
Счастлив зайчонок с утра, потому что неведомы ему
Охотника бессонные мысли…
 

С моющегося воробушка взгляд его переместился дальше, на лужайку и в дальний конец долины, примерно в миле от дома. В это время года западную часть города скрывала зелень, но он и так мог представить себе большой прямоугольник Варндинской школы, в которой учился перед тем, как поступить в полицейский колледж.

На орехового дерева бюро жертвы он обнаружил большой кожаный ежедневник, несколько взятых в рамки фотографий детей и взрослых (все снимки были такими старыми, что уже обесцветились), старомодную адресную книгу в красной кожаной обложке, ручку «Паркер», лежащую на блоке записных листков, голубую почтовую бумагу с пропечатанными на ней именем и фамилией пострадавшей, незаполненную открытку и чистый конверт, которые, судя по всему, она намеревалась кому-то послать. Возможно, ключ к разгадке следует искать в ежедневнике, подумал детектив, листая страницы. Но даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что все листы чистые, за исключением одной записи о встрече – назначенной через три дня, – сделанной косым тонким почерком авторучкой: «Доктор Пэриш. 11.30».

Над бюро, в обрамлении темного прямоугольника, в том месте, где раньше, по всей видимости, висела картина, находился сейф с кодовым замком; дверца его была открыта. Грейс заглянул внутрь, но сейф был пуст. В задней его части обнаружилось нечто вроде боковой панели и еще одна дверца, судя по всему в потайную часть сейфа, – та тоже была открыта.

Он вновь обратил внимание на книжные полки и пробежал глазами по некоторым из названий. «Первые сто лет американской мафии», «Молодой Капоне», «Ранние уличные банды и гангстеры города Нью-Йорка», «Ирландская организованная преступность». «Король бруклинского порта».

И таких – полка за полкой.

Почему?

Такая подборка говорила о некоей одержимости.

Почему эта дама собирала книги по ранней гангстерской истории Нью-Йорка?

Эйлин Макуиртер. Ирландское имя. Уж не имела ли сестра Гэвина Дейли каких-то исторических связей с американской организованной преступностью? Или они оба?

Из того немногого, что он выяснил об Эйлин Макуиртер с тех пор, как был сюда вызван, вытекало следующее: она была замужем за биржевым брокером, но вот уже пятнадцать лет как овдовела. Ее дети тоже умерли, но оставались внучка и ее муж, Никки и Мэтт Спирс, и двое их детей, Джейми и Изобел, правнуки Эйлин Макуиртер. Полиция пыталась сейчас связаться с ними. Правонарушений за ней не числилось, за исключением разве что случившегося три года назад нарушения ПДД, когда она без видимой причины врезалась в столбик ограждения, вследствие чего лишилась прав.

Возможно, она когда-то защищала диссертацию по этой теме? Или писала книгу? Или пыталась выяснить что-либо из истории своей семьи?

Зазвонил мобильный.

– Рой Грейс.

Докладывал Гленн Брэнсон, находившийся где-то в доме:

– Босс, здесь только что был Гэвин Дейли. Я уже собирался провести его к тебе, но старика срочно вызвали в больницу.

– Как состояние миссис Макуиртер?

– Там сейчас наш человек, дежурит у палаты. Я с ним на связи. По его словам, все обстоит не очень хорошо.

– Как обычно, – мрачно заметил Грейс.

– Есть кое-что в холле, что я хотел бы тебе показать.

– Сейчас буду.

Брэнсон стоял на подножке, положенной поверх потертого персидского ковра, рядом с небольшим столиком, постукивая по рекламному листку формата A4, уже помещенному в пластиковый пакет; отпечатанный вычурным шрифтом текст, по-видимому, должен был придать «документу» солидности, но, на взгляд Грейса, характеризовал отправителя лишь как очередного афериста.

Р. К. Мур.

Рой Грейс мельком взглянул на текст.

Дорогие сэр или мадам.

За те многие годы, что я бываю в этом районе, я никогда не переставал получать удовлетворение от той радости, что отображается на лицах людей, когда они выручают деньги за ненужные, зачастую уже позабытые вещи…

Потом он посмотрел на коллегу.

– Черт, я думал, что «молоточники» остались в далеком прошлом. Что все сейчас смотрят «Выездную презентацию антикварных изделий», «Деньги на чердаке» и прочие подобные программы и что никто уже не клюет на удочку этих воришек. – Он, не без досады, вспомнил, что и его бабушку обвел вокруг пальца, лишив всех ее немногих фамильных ценностей, один из таких «дельцов», когда сам он был еще подростком.

– Очевидно, не все, босс. Думаю, в каком пруду ни поройся, везде найдется что-нибудь копошащееся в тине.

Грейс мрачно улыбнулся.

– Нужно допросить этого Р. К. Мура, и как можно быстрее. – Он посмотрел под ноги, на ковер. – Странно, такой прекрасный дом, полный, судя по всему, чудесных вещиц, и тут вдруг этот невзрачный ковер!

Брэнсон одарил его печальным взглядом.

– Ну ты и невежда!

– Спасибо. Вообще-то я полагал, что всегда распознаю красоту, когда ее увижу.

– Да ну? А знаешь, сколько стоит этот ковер?

– Ну, фунтов пять на распродаже я, может, за него и дал бы.

– Тогда бы ты провернул удачную сделку. Как по мне, так он выглядит персидским и стоит несколько тысяч. Отец Эри торговал такими, он-то меня и просветил насчет них. Знаешь, они специально делают в этих коврах дырки.

– Зачем?

Гленн Брэнсон ухмыльнулся.

– Затем, что в глазах производителей этих ковров совершенным может быть лишь Господь Бог.

Грейс улыбнулся.

– Надо будет запомнить. – Вынув из кармана телефон, он пару раз щелкнул рекламную листовку крупным планом.

Пока он проверял, четким ли вышел текст на фото, зазвонил телефон Гленна Брэнсона. После короткого обмена фразами Брэнсон закончил разговор и посмотрел на Грейса большими, вдруг заметно погрустневшими глазами.

– Наш человек в больнице, босс.

– И?..

– Похоже, теперь мы расследуем уже убийство.