Текст книги "Бой неизбежен!"
Автор книги: Питер Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
«Во время войны вы должны иметь нужных людей на ключевых позициях, если вы намереваетесь победить. Это часто приводит к несправедливости. Я не думаю, что Норта следует называть вешалкой для адмиральского мундира. В конце концов, он не сделал ничего неправильного. Он просто не проявил инициативы в достаточно запутанной ситуации, испугавшись серьезных политических последствий. Он просто не сделал ничего, но многие из нас могли поступить еще хуже».
Наконец, капитан 1 ранга Литчфилд дает объективную и разумную оценку всему этому печальному делу:
«Я не верю, что «бегство» французских крейсеров имело какое-то серьезное значение для общего хода войны. Можно ведь предположить, что попытка остановить их принесла бы такие же беды, как Оран. Французский флот достаточно горд и лелеет традиции французской «honneur». Если бы кто-то начал стрелять, более чем вероятно, что все это превратилось бы в настоящее морское сражение. И его результаты трудно предсказать. Но руководство в этой истории проявило себя исключительно плохо. Норт продемонстрировал абсолютное отсутствие инициативы, Адмиралтейство не смогло дать ясные и недвусмысленные инструкции. Это один из многочисленных примеров военного времени, когда инструкции Адмиралтейства не смогли передать командиру на месте событий всю имеющуюся информацию. А информация для него ничуть не менее важна, чем приказ».
Другими словами, лорд Четфилд был совершенно прав в своем письме Макмиллану, когда говорил, что Норта нужно было отправить в почетную отставку. Однако задним числом следует заметить, что адмиралу Норту было бы неплохо вспомнить слова адмирала сэра Дэвида Битти, под командованием которого он когда-то служил:
«Если капитан обнаруживает во время боя, что у него нет конкретных указаний, или он не может разобрать сигналы адмирала, или по внезапно возникшим обстоятельствам не может выполнить предыдущий приказ, он должен действовать самостоятельно. Но при этом он должен приложить максимум усилий, чтобы нанести противнику наибольший ущерб».
Перед адмиралом Нортом стояла мучительная дилемма: является или нет Соединение Y вражескимсоединением? Многие из нас в то время тоже не смогли бы ответить на этот вопрос. Поэтому, хоть я и не согласен с теорией «козла отпущения», я могу согласиться с тем, что Норту не следовало дожидаться речи Макмиллана в палате общин, чтобы оправдаться. Это заявление не могло сделать Адмиралтейство, потому что слишком многие участники событий уже умерли, но мог сделать Уинстон Черчилль, причем гораздо раньше, сразу после получения первой послевоенной просьбы Норта. И то, что это не было сделано своевременно, крайне печально и несправедливо. Поэтому я охотно подпишусь под словами адмирала Норта относительно его места в истории:
«Вот гадство!»
Часть третья.
Беги, кролик, беги
Глава 15.
Скалькулированный риск?
К осени 1940 года запутанное положение на Средиземном море немного прояснилось. После неопределенности в июне и июле, а также колоссальной путаницы, вызванной выходом Франции из войны и прекращением военного сотрудничества с самым сильным британским союзником на этом театре, в конце бесконечно длинного туннеля забрезжил слабый свет.
К успехам англичан следует отнести удар, который получили итальянцы от Каннингхэма в бою у Калабрии. Британский флот сразу ощутил свое превосходство и впоследствии поддержал его в серии более мелких столкновений, которые завершились тем же результатом – противник был либо разбит, либо позорно бежал. Апофеозом стала отважная и неожиданно успешная атака, проведенная в октябре самолетами ВСФ против главной базы итальянского флота Таранто. В ходе налета были повреждены 3 линкора из 6, имевшихся в распоряжении Муссолини. Это более чем компенсировало все неудачные попытки навязать им бой в открытом море. Впервые с момента падения Франции соотношение сил изменилось в пользу англичан.
С учетом недавно приобретенного перевеса в тяжелых кораблях Каннингхэм начал более спокойно смотреть на безумные планы операций, непрерывно вылетающие из Уайтхолла. Требовались значительный такт и терпение, чтобы отвергать их. Но теперь ситуация позволяла адмиралу хотя бы рассмотреть наиболее трезвые из предложений. Одним из таких предложений была проводка 3 быстроходных транспортов через все Средиземное море. 2 должны были доставить на Мальту свежие войска и грузы, а третий – проследовать прямо в Александрию. Операция «Коллар», (так был назван этот конвой) должна была окончательно подтвердить безоговорочное превосходство британского флота над более многочисленным итальянским всего через несколько месяцев после начала военных действий. Она также показала, как вулканический темперамент премьер-министра в очередной раз вступил в конфликт с ситуацией на море. И в очередной раз выяснилось, что Черчилль упрямо мыслит политическими категориями, не желая признавать военные.
Жизнерадостный адмирал Каннингхэм получил новое доказательство полной оторванности Лондона от реальности, когда ему предложили захватить остров Пантеллерия, расположенный в Сицилийском проливе между Сицилией и Тунисом. Главным инициатором операции «Воркшоп» был адмирал лорд Кийз, пользовавшийся большим авторитетом в Лондоне. Он предложил немедленно высадить десант на Пантеллерию. Адмирал Каннингхэм был вынужден ответить, что остров, может быть, удастся захватить и даже удержать, однако он станет лишней обузой. Флот и так напрягал все силы, чтобы снабжать Мальту, и на него пытались повесить еще одну гирю. Причем захват Пантеллерии не обещал никаких выгод ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем. Операция по проводке конвоя могла принести гораздо больше пользы и имела более серьезные шансы на успех. Каннингхэм охотно согласился с этим предложением и выразил мнение, что итальянцы вряд ли сумеют сосредоточить в Западном Средиземноморье превосходящие силы, чтобы помешать операции. Шансы на это были как никогда низки. Но адмирал Сомервилл, который должен был прикрывать конвой до входа в Сицилийский пролив, его уверенности не разделял. В конце концов выяснилось, что Сомервилл более правильно оценивал ситуацию.
Следует напомнить, что Сомервилл находился в гораздо более сложном положении, чем Каннингхэм. Последний имел внушительный список блестящих побед и поэтому мог свободно высказывать Уайтхоллу свое мнение, так как твердо стоял на ногах. В отличие от него, Сомервилл участвовал в нескольких операциях, которые завершились далеко не так успешно. К тому же он вызвал гнев Адмиралтейства своими попытками защищать адмирала Норта. Все это привело к тому, что Сомервилл не пользовался особым расположением кабинета. Тем не менее, верный своим принципам смелости и прямоты, он довел до начальства собственную точку зрения. Его эскадра, Соединение Н, значительно уступала по силе флоту Каннингхэма. Более того, итальянцы перевели главные силы своего флота на западное побережье, что резко повышало вероятность ответных действий против Соединения Н. Сомервилл имел только один линкор, точнее линейный крейсер «Ринаун». Хотя ему передали «Ройял Соверен», этот корабль еще проводил в Гибралтаре ремонт своих рассыпающихся на куски старых машин и котлов. Ранее Сомервилл просил, чтобы этот линкор передали ему, и Адмиралтейство согласилось. Однако к началу операции корабль не был готов к выходу в море. Таким образом, Сомервилл оставался с единственным линкором против трех, которые теоретически могли бросить против него итальянцы.
Он имел «Арк Ройял», самолеты которого могли поддержать действия кораблей. Однако попытки атаковать французский линейный крейсер «Страсбург» в июле показали, что способность торпедоносцев добиться попаданий и снизить скорость быстроходных вражеских кораблей находится в прямой зависимости от опыта экипажей. И снова эти сомнения оказались оправданными.
Британские торпедоносцы в бою у Спартивенто точно так же ничего не добились, как и в бою у Калабрии.
С крейсерами положение было лучше, но ненамного. В составе Соединения Н имелись только легкий крейсер «Шеффилд» и гораздо более старый «Диспетч». В операции должны были принять участие 2 современных крейсера, однотипных с «Шеффилдом»: «Саутгемптон» и «Манчестер». Однако на них возлагалась задача дойти до Мальты и доставить туда 700 человек личного состава КВВС и армии, что значительно снижало боевую ценность кораблей в случае артиллерийского боя. В результате возник горячий спор между вице-адмиралом Л. Э. Холлан-дом, командиром 18-й эскадры крейсеров, в которую входили эти корабли, и вице-адмиралом Сомервиллом. Холланд высказал серьезные сомнения в том, что крейсера следует привязывать к эскадре, и выдвинул следующие возражения:
«1. Своевременному и безопасному прибытию на Мальту личного состава КВВС придается особое значение. В этом случае крейсерам лучше следовать самостоятельно и положиться на свою высокую скорость, что повышает шансы на успех.
2. При таком большом количестве пассажиров корабли не могут считаться боеспособными. Если они будут вынуждены сражаться, потери среди личного состава КВВС будут тяжелыми, и в этой части операция будет провалена».
Сомервилл до определенной степени был с этим согласен. Однако он твердо заявил, что достижение главной цели, то есть обеспечение безопасного прохода всего конвоя, может быть обеспечено демонстрацией силы, которая удержит итальянцев от попыток вмешаться. Чтобы прояснить ситуацию, запросили мнение Каннингхэма, который заявил, что доставка людей должна иметь приоритет перед проводкой конвоя. Но тут вмешался Уайтхолл, заявивший, что все обстоит совсем наоборот. Если будут замечены итальянские корабли, крейсера должны вступить в бой, как если бы на них вообще не было пассажиров. Уинстон в этом вопросе стоял насмерть. Дать бой врагу всегда было для него основным, любые другие соображения отходили на второй план. Таким боевым духом можно только восхищаться.
По оценкам адмирала Сомервилла, итальянцы могли выставить против его эскадры до 3 линкоров, от 5 до 7 тяжелых крейсеров, множество легких крейсеров и эсминцев. Адмиралтейство решило, что это преувеличение, но дальнейшие события показали, что Сомервилл был достаточно близок к истине.
Как обычно, Сомервилл имел всего лишь горстку эсминцев. Это была 8-я флотилия («Фолкнор», «Файрдрейк», «Форестер», «Фьюри») и 13-я («Дункан», «Уишарт»), к которым добавились 2 современных корабля – «Ягуар» и «Кельвин». Это позволило адмиралу сколотить полную флотилию из 8 кораблей для сопровождения конвоя и своей эскадры. Имелся еще один эсминец из состава 13-й флотилии («Хотспур»), однако он еще не был окончательно отремонтирован после того, как протаранил и потопил восточнее Гибралтара итальянскую подводную лодку «Лафоле». Эсминец должен был отправиться на Мальту для ремонта в доке. А пока его боевая ценность была ограниченной, так как он лишился асдика и мог развивать ограниченную скорость.
В состав соединения были включены 4 корвета: «Глоксиния», «Гиацинт», «Пеони» и «Сальвиа». Они были присланы из Англии для усиления флота Каннингхэма. Корветы были оборудованы магнитными тралами, которые ограничивали их скорость 16 узлами в лучшем случае, но на практике они редко могли превысить 14 узлов. Поэтому их пригодность для эскортной работы была небольшой.
Вот так выглядели силы, находящиеся в распоряжении Сомервилла. То, что он был значительно слабее эскадры, которую итальянцы могли выслать против него, было совершенно очевидно. Однако имелось еще несколько факторов, не столь очевидных, которые еще больше усиливали неравенство. Когда операция «Коллар» находилась в стадии планирования, Сомервилл получил приказ перехватить конвой вишистов, который должен был войти в Средиземное море 20 ноября. Это требовалось сделать как раз в то время, когда его кораблям был нужен отдых перед опасной операцией. Не удивительно, что его реакция была крайне негативной. Он написал Их Лордствам:
«Нам всем кажется, что этим кораблям важно получить некоторую передышку для отдыха и ремонта, причем как с точки зрения эффективности личного состава, так и боевой эффективности кораблей. Я хотел бы, чтобы бдительность и боевая эффективность были максимальными, так как я полагаю более чем вероятной попытку итальянского флота отомстить за тяжелые потери, понесенные в Таранто. Он может сделать это, перехватив превосходящими силами Соединение Н во время операции «Коллар».
Но и это еще не все. Один из самых жутких секретов этой войны касался главной ударной силы Каннингхэма – линейного крейсера «Ринаун». Перед началом войны он был перестроен и внешне выглядел очень впечатляюще. Корабль был укомплектован отлично подготовленной командой. Однако он был перестроен только выше ватерлинии. Хотя линейный крейсер получил новые мощные машины, его корпус оставался тем же, что и в 1916 году, когда он был спущен на воду. Этот старый корпус имел множество дефектов, о которых не было известно широкой публике. Один из офицеров, служивший старшим механиком в годы войны, позднее писал:
«Я помню одну из запасных цистерн котельной воды, расположенную в отсеке двойного дна, которая текла. Соленая вода вызывала коррозию листов днища, которые в результате были изъедены самое малое на половину толщины. Чеканить эти течи было бесполезно, и мы прибегли к нетрадиционным мерам, проваривая заклепочные швы и сваркой же заделывая самые глубокие оспины.
Большую часть войны, как в составе Соединения Н, так и позднее, «Ринаун» проходил с переломленной спиной. По левому борту поперек верхней прочной палубы шла трещина. Эта палуба начала ломаться и по правому борту. Когда я прибыл на корабль, трещину левого борта кое-как закрепили, наложив планки на двойном ряде заклепок, но, разумеется, это была игра с огнем, потому что такая нашлепка была гораздо слабее, чем первоначальная конструкция. В результате мы не имели вообще никакого запаса прочности корпуса. Причина была совершенно очевидной – усталость металла, вызванная сильными напряжениями в местах изломов конструкции под острыми углами и многочисленных необязательных вырезов, сделанных в верхней прочной палубе. Особенно сильными эти напряжения были в средней части корпуса, когда корабль изгибался, попав на гребень волны. Не только вырезы дымоходов и вентиляторов имели острые углы. В палубе имелись отверстия для сточных труб, паропроводов, кабелей и так далее. По обоим бортам были сделаны большие прямоугольные люки для спуска вниз. К сожалению, я не мог притащить сюда за шиворот конструктора, чтобы он полюбовался на все это. Однако, когда мы получили приказ отправляться на Средиземное море, капитан спросил меня: «Что мы можем сделать с трещиной в палубе, чиф?» Я ответил: «Мы можем сделать только одно, сэр, молиться, чтобы погода была хорошей, и чтобы никто не всадил в нас торпеду».
Вероятно, хорошо, что все эти дефекты были известны лишь немногим. Вероятно, командующий о них слышал, но был вынужден мириться, как и со многими другими недостатками. Следует прямо сказать, что главная сила Соединения Н заключалась в личности его командующего и подчиненных ему офицеров. К несчастью, эту силу неоднократно подвергали испытаниям люди, которые не имели никакого представления о стоящих перед Сомервиллом проблемах и жаждали громких побед, чтобы успокоить общественность. Они не представляли, каких трудов стоили адмиралу и его людям эти победы. Хорошо еще, что подчиненные безоговорочно верили вице-адмиралу Сомервиллу в любых щекотливых ситуациях. Один офицер, служивший на «Ринауне», вспоминал:
«Мой отец был ровесником Джеймса Сомервилла, и я знал его с самого детства. Это был выдающийся человек с незаурядным чувством юмора. Перед войной он занимал пост командующего эсминцами Средиземноморского флота и держал флаг на легком крейсере «Галатея». Благодаря патриархальным обычаям, царившим в Королевском Флоте того времени, он смог забрать с собой почти весь свой штаб, когда был назначен командующим Соединением Н.
Это означало, что штаб понимал своего командира с полуслова, и они работали очень эффективно. Штаб был очень небольшим – секретарь, флаг-лейтенант, он же связист, начальник оперативного отдела, еще пара человек. Они полагались на офицеров «Ринауна» во многих штабных делах, что помогло сплотить воедино офицеров корабля и штаба, хотя обычно это нелегкая задача. Насколько я помню (хотя могу и ошибаться), в штабе не было офицера, отвечавшего за действия авиации, хотя они имели огромное значение. Адмирал полагался на советы, приходившие с «Арк Ройяла».
Две ключевые фигуры в штабе являлись офицерами «Ринауна». Это были штурман Мартин Эванс и артиллерист Боб Холмс. Оба были выдающимися людьми и отличными специалистами. Как ни странно, я помогал им обоим одновременно!
Поэтому в бою у Спартивенто на мостике «Ринауна» находилась сплоченная команда талантливых офицеров, которые отлично знали, что ждут от них, и понимали, что требуется адмиралу. Это была важная составляющая успеха.
Им очень помогало то, что команда «Ринауна» была отлично подготовлена, и ее моральный дух был очень высок. Кораблем командовал капитан 1 ранга Симеон, бывший начальник Отдела вооружений Адмиралтейства. Все им восхищались, и все его любили. Он слегка заикался, что еще больше усиливало его обаяние. Я помню, как однажды в Гибралтаре был вынужден наказать молодого кока, который вернулся на корабль пьяным и в таком виде был доставлен к капитану. Я сказал, что место кока по боевому расписанию на подаче боеприпасов к 114-мм орудиям. Симеон мягко произнес: «Воздушная тревога – приказано открыть огонь – подать снаряды – где кок Смит? – в-вни-изу – п-пьян-ный». Я сомневаюсь, чтобы кок еще хоть раз напился».
Однако сопровождение конвоя и переброска подкреплений на восток были только одной из задач операции. Как и раньше, была использована благоприятная возможность для согласованных действий с флотом на противоположном конце Средиземного моря. Стыковка планов и координация действий обоих соединений стали причиной сильных головных болей штабистов. Успех удара по Таранто привел к тому, что было решено сократить линейный флот Каннингхэма. Нескольким кораблям требовался ремонт, и их решили отправить в Англию прямо через Средиземное море вместо долгого перехода вокруг мыса Доброй Надежды. Поэтому линкор «Рэмиллис», тяжелый крейсер «Бервик», легкий крейсер «Ньюкасл» должны были выйти из Александрии вместе со Средиземноморским флотом, пройти Сицилийский пролив и 27 ноября встретиться с эскадрой Сомервилла к западу от него. Таким образом достигались сразу две цели.
Прежде всего, Сомервилл в самый опасный период операции – с полудня до сумерек 27 ноября – получал неожиданное подкрепление. Хотя прибывшие с востока корабли находились не в лучшем состоянии, само их присутствие заставило бы итальянцев дважды подумать, прежде чем предпринимать что-либо. Во-вторых, эсминцы, выделенные для переброски на восток («Дифендер», «Грейхаунд», «Гриффин», «Хируорд»), вместе с крейсером ПВО «Ковентри» могли усилить непосредственное сопровождение конвоя на следующем отрезке пути. По случайному совпадению, последние 3 эсминца ранее действовали в составе 13-й флотилии, находившейся в Гибралтаре под командованием Сомервилла, поэтому они отлично взаимодействовали с другими его кораблями. Интересно отметить, что сын Сомервилла служил в это время на «Дифендере».
Корабли Средиземноморского флота, предназначенные для перевода в Гибралтар, были объединены в составе Соединения D. «Рэмиллис» был кораблем того же типа, что и стоящий в доке в Гибралтаре «Ройял Соверен». В период между войнами он не проходил таких капитальных модернизаций, как корабли типа «Куин Элизабет». Поэтому его максимальная скорость не превышала 21 узла [7]7
В действительности еще меньше. Прим. пер.
[Закрыть], а главный калибр – восемь 381-мм орудий – имел недостаточный угол возвышения, что не позволяло вести огонь на большие дистанции. Не только орудия современных итальянских линкоров превосходили его по дальнобойности, но даже относительно легкие орудия старых, но модернизированных кораблей типа «Кавур». Тяжелый крейсер «Бервик» только что присоединился к Средиземноморскому флоту, чтобы заменить поставленный в док «Кент», который был поврежден месяц назад. Однако в турбинах крейсера было снято несколько рядов лопаток, а теплая вода Средиземного моря нарушила вакуум в конденсаторах, поэтому максимальная скорость «Бервика» сократилась до 27 узлов. Это было на 5 или 6 узлов меньше, чем у итальянских тяжелых крейсеров. «Ньюкасл» прибыл с Дальнего Востока и должен был войти в состав флота Каннингхэма. Однако на этом крейсере постоянно возникали проблемы с котлами.
В ходе подготовки к главной фазе операции Соединение Н с 15 по 20 ноября находилось в море, проводя операцию «Уайт». Это была переброска на Мальту 12 «Харрикейнов» КВВС, взлетевших с авианосца «Аргус». Их вели 2 пикировщика «Скуа» ВСФ. «Аргус» сопровождали «Арк Ройял», «Ринаун», «Диспетч», «Шеффилд» и эсминцы «Фолкнор», «Форчюн», «Файрдрейк», «Форестер», «Фоксхаунд», «Фьюри» и «Дункан». Самолеты должны были взлететь юго-западнее Сардинии. Перелет сухопутных истребителей, имевших небольшой радиус действия, был тщательно отработан, однако завершился полной катастрофой, так как встречный ветер оказался гораздо сильнее, чем предполагалось. В результате у большинства самолетов топливо кончилось еще над морем, и спастись удалось только 4 «Харрикейнам» и 1 «Скуа».
Помимо большой трагедии, случилось несколько мелких неприятностей. Атака аэродрома Альгеро на Сардинии, которую должны были провести самолеты «Арк Ройяла», была 17 ноября отменена из-за тех же погодных условий. Мелкие корабли были серьезно потрепаны волнами, что сделало подготовку к главной операции более тяжелой. У штаба осталось меньше времени на разработку планов. И что хуже всего – эта операция вызвала тревогу в Риме и дала итальянцам возможность хорошо подготовиться к ответным действиям.
Хотя Супермарина не подозревала об истинной цели операции «Уайт», итальянцы знали, что 14 ноября «Аргус» прибыл в Гибралтар. 15 ноября в 10.00 противник получил сообщение, что он вышел из гавани вместе с главными силами Соединения Н. Итальянцы предположили, что готовится проводка конвоя на Мальту. В полдень в тот же день самолет-разведчик обнаружил британские корабли, следующие курсом 90° примерно в 50 милях к северу от Альхусемаса, что заставило итальянцев привести в действие заранее подготовленный план.
1-я дивизия (линкоры «Витгорио Венето» и «Кавур») и 3-я дивизия (тяжелые крейсера «Больцано», «Тренто» и «Триесте») вместе с эсминцами сопровождения вышли из Неаполя и Мессины соответственно. Они встретились в море 16 ноября в 10.30. Это мощное соединение вечером к 16.30 находилось в исключительно удобной для перехвата позиции в 45 милях на NNO от Устики. Но когда стояло ясно, что англичане не намерены двигаться дальше на восток, итальянские корабли повернули обратно в базы. Вечером 19 ноября пришло сообщение о возвращении Соединения Н в Гибралтар.
В ходе недолгой вылазки стали ясны два момента, которые потом повторятся в бою у Спартивенто. Во-первых, адмирал Сомервилл оказался совершенно прав, предположив, что итальянцы постараются использовать свои оставшиеся линкоры против мальтийского конвоя. Их решимость не поколебалась после сокрушительного удара, полученного в Таранто. Зато мнение Адмиралтейства по данному вопросу было совершенно неправильным. Операция также показала, что итальянцы способны незамедлительно отреагировать на передвижения англичан, зато англичане оказались не в состоянии обнаружить силы противника. Во-вторых, операция показала колоссальные преимущества, которые имеют итальянцы, благодаря расположению своих баз. Они могли перехватить конвой буквально на следующий день после своего выхода в море и полностью выясняли намерения англичан за 2 или 3 дня до этого.
Тем не менее, подготовка операции «Коллар» шла, как намечалось.
Ночью 24/25 ноября торговые суда «Клан Форбс», «Клан Фрезер» и «Нью Зиленд Стар» с грузом боеприпасов и танков для 8-й Армии в Египте прошли Гибралтарский пролив. Восточнее пролива утром 25 ноября к ним присоединились корветы «Глоксиния», «Гиацинт», «Пеони» и «Сальвиа». Соединения Вир совместно вышли из Гибралтара 25 ноября в 8.00.
В состав Соединения В вошли следующие корабли: линейный крейсер «Ринаун» (капитан 1 ранга Ч. Э. Б. Симеон) в качестве флагмана вице-адмирала Сомервилла, авианосец «Арк Ройял» (капитан 1 ранга Ч. С. Холланд), легкие крейсера «Шеффилд» (капитан 1 ранга Ч. А. А. Ларком), «Диспетч» (капитан 1 ранга Д. Э. Дуглас-Пеннант), эсминцы «Фолкнор» (капитан 1 ранга А. Ф. Де Салис), «Файрдрейк» (капитан-лейтенант С. Г. Норрис), «Форестер» (капитан-лейтенант Э. Б. Тэнкок), «Фьюри» (капитан-лейтенант Т. К. Робинсон), «Дункан» (капитан 1 ранга Э. Д. Б. Джеймс), «Уишарт» (капитан 2 ранга Э. Т. Купер), «Энкаунтер» (капитан 2 ранга Э. В. Сент-Дж. Морган), «Кельвин» (капитан 2 ранга Дж. Г. Аллисон), «Ягуар» (капитан-лейтенант Дж. Ф. У. Хайн).
Соединение F состояло из легких крейсеров «Манчестер» (капитан 1 ранга Г. А. Пэкер) под флагом вице-адмирала Л. Э. Холланда, «Саутгемптон» (капитан 1 ранга Б. К. Б. Брук), поврежденного эсминца «Хотспур» (капитан 1 ранга Г. Ф. Г. Лейман) и корветов. Оно должно было следовать вместе с транспортами.
Британские силы
Тем временем на другом конце Средиземного моря в путь собиралось Соединение D. Оно вышло в море 24 ноября. В него вошли линкор «Рэмиллис» (капитан 1 ранга Г. Т. Бейли-Громан), тяжелый крейсер «Бервик» (капитан 1 ранга Г. Л. Уоррен), легкий крейсер «Ньюкасл» (капитан 1 ранга Э. А. Айлмер), крейсер ПВО «Ковентри» (капитан 1 ранга У. П. Керн), эсминцы «Дифендер» (капитан-лейтенант Сент-Дж. Р. Дж. Тэрвитт), «Грейхаунд» (капитан-лейтенант У. Р. Маршалл-Э'Дин), «Гриффин» (капитан-лейтенант Дж. Ли Барбср), «Хируорд» (капитан-лейтенант Ч. У. Грининг).
Соединение D
Эти корабли во время перехода через Восточное Средиземноморье сопровождали корабли Соединения С. Это были линкоры «Барэм» и «Малайя», авианосец «Игл», крейсера «Йорк», «Глазго», «Глостер» в сопровождении эсминцев. Самолеты авианосца 26 ноября должны были нанести отвлекающий удар по Таранто. Их поддерживали главные силы флота под командованием самого Каннингхэма, которые одновременно прикрывали конвой, идущий из Порт-Саида в Пирей. Главнокомандующий имел линкоры «Уорспайт» и «Вэлиант», авианосец «Илластриес», крейсера «Орион», «Аякс», «Сидней» и эсминцы. «Илластриес» отправил свои самолеты для атаки Родоса. Уже 25 ноября все Средиземное море из конца в конец буквально кишело британскими кораблями. Это был великолепный пример использования господства на море, аналог которому трудно найти в морской истории.
Для кораблей, следующих на восток из Гибралтара, первые 2 дня похода прошли спокойно.
«Погода была свежей, без малейшего признака тумана. Сияло солнце, шла волна. Мы двигались знакомым маршрутом быстро и без помех. На рассвете все снова засверкало. Именно во время этого похода адмирал Сомервилл отдал знаменитый приказ: «Капелланам флота молиться о ниспослании тумана». Возможно, капелланы его не выполнили. Во всяком случае, в этот день видимость была неограниченной. Мы видели покрытые снегом вершины Сиерра-Невады, находившиеся более чем в 100 милях позади.
Утром «Арк Ройял» поднял самолеты для тренировки. Но существуют дни, когда авианосцы преследуют несчастья. Этим утром во время учебного полета был потерян один самолет, хотя экипаж удалось спасти. Во второй половине дня разбился другой, совершив вынужденную посадку на палубу. Но все эти неприятности пришлось забыть. Они не замедлили нашего продвижения. Мы следовали прямым курсом на восток».
За этими гладкими фразами военного корреспондента кроется неприятная истина. Эти аварии вскрыли недостаточную подготовку экипажей «Арк Ройяла».
Остальные дела тоже шли не совсем гладко. Обнаружилась недостаточная скорость корветов, но командование решило все-таки не отказываться от переусложненного плана из-за этого недостатка. В результате вечером 26 ноября эти маленькие корабли отделились от конвоя и двинулись дальше самостоятельно. В случае артиллерийского боя их присутствие ничем не могло помочь, зато теперь торговые суда лишились части противолодочной завесы и необходимых тральщиков.
Недостаточный объем информации о передвижениях противника вызывал серьезное беспокойство на мостике «Ринауна». Вспоминает сам адмирал Сомервилл:
«За исключением летающих лодок «Сандерленд», которые действовали с Мальты, вся воздушная разведка свелась к полетам самолетов «Арк Ройяла». Но лишь «Сандерленды» были способны осмотреть район, в котором нам предстояло действовать 27 ноября.
На «Арк Ройяле» было слишком много молодых и неопытных пилотов и наблюдателей. Некоторых пришлось использовать для проведения утренней разведки, так как было необходимо держать в готовности первую ударную волну на случай, если противник попытается вмешаться и перехватить идущие навстречу друг другу Соединения В, F, D. Большинство этих молодых наблюдателей вообще не имело никакого опыта наблюдения за соединениями противника, но хуже того, нам приходилось соблюдать радиомолчание. Вести переговоры можно было только в непосредственной близости от Гибралтара. Это делало почти невозможным поддержание радиосвязи с самолетами».
Вероятно, моряки Соединения Н не слишком задумывались над подобными вопросами. Никто не сомневался в исходе столкновения с итальянскими кораблями, если такое случится во время операции. Но Сомервилл нес ответственность за доставку личного состава и техники, которые отчаянно требовались на местах. Он должен был добиться успеха, чего бы то ни стоило, поэтому можно без труда представить тяжесть ответственности, лежавшую на его плечах. Однако, как подчеркивает его биограф, Сомервилл и не думал уклоняться от ответственности.
«Сомервилл был хорошо известен как боевой командир не только среди моряков, но и широкой публике, для которой имя Соединения Н стало чем-то нарицательным. Сомервилл прекрасно понимал, что если он не добьется положительных результатов, то его голова также полетит в корзину следом за головой Дадли Норта. Но это не повлияло на ясность его мышления в ходе подготовки операции и на его действия. Он понимал опасность прослыть слишком осторожным, что могло подтолкнуть адмирала отправить недостаточно сильную эскадру против той армады, которую собрали итальянцы».
Если бы Сомервилл и его критики могли стать свидетелями событий, происходивших в тот день в штаб-квартире Супермарины в Риме, они могли бы и потерять часть своей уверенности.
