Текст книги "Копье Пустыни"
Автор книги: Питер Бретт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Инэвера ткнула его пальцем в грудь:
– Ты станешь шарум ка, если прекратишь вести себя как дурак и последуешь моему совету. Если ты свяжешь себя кровными узами со всеми племенами…
– Красия станет единой, как никогда прежде, – сообразил Джардир. – Можно предложить Дамаджи выбрать для меня невест, чтобы заручиться их благоволением.
– Нет, – возразила Инэвера. – Оставь это мне. Дело Дамаджи – политика. За Эверама выберут алагай хора.
– Вечно твои кости, – пробормотал Джардир. – Им и Каджи подчинялся?
– Это Каджи дал нам метки прорицания, – ответила Инэвера.
На следующий день Джардир вновь оказался в тронном зале андраха. Дамаджи зашептались, когда он вошел, а Дамаджи’тинг не сводили с него глаз, непроницаемые, как всегда.
Андрах сидел на троне, теребя белый тюрбан шарум ка. Властитель щелкнул по нему длинным крашеным ногтем, и под тканью звякнула сталь.
– Шарум ка был великим воином. – Андрах словно прочел его мысли. Он встал с трона, и Джардир немедленно упал на колени и раскинул руки в знак покорности.
– Да, святейший владыко.
Андрах отмахнулся:
– Разумеется, ты не помнишь его таким. Когда ты надел бидо, он уже прожил дольше любого шарума и не мог сражаться с алагай лицом к лицу, как в юности.
Джардир склонил голову.
– Юнцы напрасно считают, что чего-то стоит лишь тот, кто силен, – заметил андрах. – Меня ты тоже осуждаешь?
– Прошу прощения, святейший владыко, но ты не шарум. Шарумы – твои руки в ночи, и эти руки должны быть сильными.
Андрах хмыкнул:
– А ты смел. Впрочем, иначе бы не женился на дама’тинг.
Джардир промолчал.
– Ты нарочно его злил, чтобы вызвать на бой, – упрекнул андрах. – Очевидно, ты считал, что это достойная мужчины смерть.
Джардир и тут ничего не сказал.
– Но на его месте напал бы лишь глупец. А Эверам не выносит глупцов.
– Да, святейший владыко.
– И вот он мертв. Мой друг, отважный воин, показавший солнце бесчисленным полчищам алагай, позорно лежит на полу, потому что ты не выказал ему заслуженного уважения!
Джардир с трудом сглотнул. Казалось, андрах вот-вот ударит. Все шло не так, как обещала Инэвера, и ее вдобавок почему-то не было в зале. Он огляделся в поисках поддержки, но все Дамаджи смотрели в пол, пока андрах говорил, а Дамаджи’тинг глядели на Джардира как на клопа.
Андрах вздохнул и словно сдулся. Он побрел обратно к трону и грузно опустился на него.
– Больно видеть, как человек, овеянный славой в жизни, умирает с таким позором. Сердце мое вопиет о мщении, но шарум ка мертв, и глупо было бы не обращать внимания, что впервые за несколько столетий Дамаджи сошлись во мнениях насчет его преемника.
Джардир снова посмотрел на Дамаджи. Возможно, ему показалось, но Амадэверам как будто слегка кивнул.
– Ты станешь шарум ка, – сухо произнес андрах. – Ночь будет принадлежать тебе.
Джардир раскинул руки, подался на коленях вперед и приложился лбом к толстому ковру перед троном.
– Я буду твоей сильной рукой в ночи, – пообещал он.
– Я объявлю о твоем назначении в Шарик Хора сегодня вечером. Можешь идти.
Джардир еще раз коснулся лбом пола, памятуя наставления Инэверы. Дамаджи уже начали переговариваться. Сейчас или никогда.
– Владыко… – начал он.
Андрах с раздражением вновь посмотрел на него.
– Прошу твоего благословения и благословения Дамаджи взять по плодовитой жене от каждого племени в знак единства шарумов.
Андрах и Дамаджи выпучили глаза. Даже Дамаджи’тинг пошевелились с внезапным интересом.
– Необычная просьба, – наконец произнес андрах.
– Необычная? – вспыхнул Амадэверам. – Неслыханная! Ты Каджи! Я не благословлю твой брак с какими-то…
– И не надо, – улыбнулся Альэверак. – Я охотно проведу церемонию, если шарум ка пожелает взять в жены Маджах.
– Конечно, ты с удовольствием разбавишь чистую кровь Каджи! – прорычал Амадэверам, но Альэверак не поддался на провокацию и широко ухмылялся.
– Я тоже охотно благословлю брак с дочерью Шарах, – произнес Дамаджи Кэвера. Остальные Дамаджи наперебой заверили Джардира в своем одобрении. Каждому хотелось заручиться поддержкой при дворе первого бойца.
– Откажи ему! – Амадэверам повернулся к андраху.
– Я андрах, а не ты, Амадэверам. Если шарум ка желает единства и Дамаджи согласны, не вижу повода отказывать. Как и я, первый боец покидает свое племя, надевая тюрбан.
Он впервые повернулся к Дамаджи’тинг.
– Этот вопрос скорее в ведении женщин, чем тех, кто носит первое копье, – обратился он ко всем Дамаджи’тинг сразу. – Что вы ответите на это предложение?
Женщины повернулись к мужчинам спинами и сгрудились. Разобрать приглушенный жаркий шепот было невозможно. Они быстро договорились и снова поворотились к андраху.
– Дамаджи’тинг не возражают, – ответила одна.
Амадэверам нахмурился. Джардир понимал, что разозлил Дамаджи – быть может, непоправимо, но сейчас ничего не мог поделать. У него уже есть три жены Каджи, в том числе дживах ка. Хватит.
– В таком случае, договорились, – произнес Альэверак. – Моей внучке всего четырнадцать, шарум ка. Она прекрасна и не знает мужчин. Она родит тебе сильных сыновей.
Джардир низко поклонился:
– Прошу прощения, Дамаджи, но выбирать невест будет моя дживах ка. Она бросит алагай хора, чтобы заручиться благословением Эверама для каждого союза.
Дамаджи’тинг снова зашептались, и широкая ухмылка Альэверака, как и многих других Дамаджи, мгновенно увяла, но отказываться от своих слов было поздно. Амадэверам перестал хмуриться и самодовольно надулся.
– Довольно твердить о невестах! – рявкнул андрах. – Твоя просьба будет исполнена, шарум ка. А теперь уходи, довольно баламутить мой двор!
Джардир поклонился и вышел.
– С ума сошел? – спросил Амадэверам. Джардир не успел покинуть дворец андраха, как старый Дамаджи догнал его и затащил в чьи-то личные покои.
– Разумеется, нет, мой Дамаджи.
– Похоже, «твоим» мне недолго осталось быть.
Джардир пожал плечами:
– Я все равно буду подчиняться совету Дамаджи, который говорит твоим голосом. Но шарум ка должен представлять воинов всех племен.
– Шарум ка не представляет воинов, он руководит ими! – крикнул Амадэверам. – То, что ты Каджи, доказывает, что Эверам хочет, чтобы Каджи правили! Тебе не удастся осуществить этот безумный план.
– Удастся, на благо всей Красии. Я не стану твоей марионеткой, как предыдущий шарум ка. Сила воинов – в единстве. Породниться с ними – только один способ заслужить их преданность.
– Ты отворачиваешься от собственного племени!
– Я поворачиваюсь к другим племенам. Заклинаю, повернись к ним со мной.
– К нашим кровным врагам? – ужаснулся Амадэверам. – Я лучше с позором умру!
– Во времена Каджи было только одно племя, – напомнил Джардир. – В жилах наших кровных врагов течет наша кровь.
– Ты не потомок Каджи. – Амадэверам сплюнул Джардиру под ноги. – Кровь Шар’Дама Ка превратилась в твоих жилах в верблюжью мочу.
Лицо Джардира потемнело. Быть может, напасть на Дамаджи? Амадэверам – великий мастер шарусака, но Джардир моложе, сильнее и быстрее. Он сможет убить старика.
Но он пока не шарум ка. Убить Амадэверама – спутать планы Инэверы и лишиться Трона копий.
«Неужели я обречен вечно побеждать без чести?» – спросил он себя.
– Шарум ка мертв! – крикнул андрах воинам, собравшимся в Шарик Хора. Шарумы, заполнявшие скамьи великого храма, в ответ завыли, застучали копьями по щитам. Оглушительная какофония должна была возвестить Эвераму пришествие первого бойца.
– Но мы не покоримся ночи, как северяне! – крикнул андрах, когда шум стих. – Мы красийцы! Потомки самого Шар’Дама Ка! И мы будем воевать, пока не вернется Избавитель или пока копье не выпадет из рук последнего най’шарума, а Красию не поглотят пески!
Воины с гиканьем затрясли копьями.
– И потому я выбрал нового шарум ка, который поведет вас на алагай’шарак, – продолжил андрах. – Будучи най’шарумом, он стал най ка и поднялся на стены в двенадцать – раньше всех за сотню лет! Не прошло и полугода, как он поймал сетью воздушного демона, который убил его дозорного и сбил с ног наставника. За это он ступил в шатер Каджи – самым юным со времен Возвращения! Он так отважно сражался в свою первую ночь на алагай’шарак, что его отправили в Шарик Хора, где он пять лет учился у дама, чтобы впервые надеть черное уже кай’шарумом, самым молодым со времен самого Избавителя!
Каджи зашептались. Они хорошо знали об успехах Джардира. Андрах мгновение помолчал, чтобы слушателей охватило возбуждение, и продолжил.
– Две ночи назад он отважно повел своих воинов на спасение шарахов, которым грозила неминуемая гибель. Он убивал алагай голыми руками, пока его воины еще готовили копья!
Шепотки превратились в гудение. Все мужчины, женщины и дети Красии уже слышали эту историю.
– Ахман асу Хошкамин ам’Джардир ам’Каджи, встань перед Троном черепов! – повелел андрах.
Джардир вышел в своем черном одеянии шарума, с обнаженной головой, под радостные крики воинов и грохот копий о щиты.
Инэвера молча встала рядом. Джардир подошел к Трону черепов, пал ниц, затем поспешно встал на колени, положил перед собой Эведжах андраха и вжался в него лбом. Священная книга была написана кровью даль’шарумов на пергаменте из кожи кай’шарумов и переплетена в кожу шарум ка. Если он солжет, она прожжет ему лоб.
– Ты служишь Эвераму во всем? – спросил андрах.
– Да, святейший владыко, – поклялся Джардир.
– Ты будешь Его сильной рукой в ночи? Обещаешь почитать троны Шарик Хора?
– Да, святейший владыко.
– Ты готов вести алагай’шарак, пока не вернется Шар’Дама Ка или сам не умрешь?
– Да, святейший владыко.
– Встань, – приказал андрах, высоко подняв белый тюрбан шарум ка, чтобы все его видели. – Ночь ждет своего первого бойца.
Джардир встал, и андрах повернулся к Инэвере. Он протянул ей тюрбан, и она возложила его на голову Джардира.
Шарумы взревели и застучали ногами, но Джардир не обращал на них внимания. Почему андрах сам не возложил тюрбан на его голову, как велит традиция? Почему уступил эту честь Инэвере?
– Хватит купаться в лучах славы, говори, – прошипела Инэвера.
Джардир вздрогнул, очнулся от размышлений и повернулся к собравшимся шарумам. Их было почти шесть тысяч копий. Не так давно было десять, но предыдущий шарум ка тратил жизни впустую. Джардир пообещал себе, что не станет этого делать.
– Мои братья в ночи, – начал Джардир. – Что за славное время для шарумов! Поодиночке племена Красии заставляют алагай дрожать от страха, а вместе мы покорим любые высоты!
Воины взревели, и Джардир подождал, пока воцарится тишина.
– Но я смотрю на вас и вижу разлад! – воскликнул он. – Маджахи сидят по другую сторону прохода от Каджи! Джама сторонятся Ханджинов! У каждого племени в этом зале найдутся враги! Мы должны быть братьями в ночи, но кто из вас вызвался помочь шарахам, которых становится все меньше?
Повисла тишина. Воины не знали, что отвечать. Они понимали, что шарум ка прав, но племенная вражда укоренилась слишком глубоко, чтобы легко от нее отказаться, даже если бы они хотели… а хотели не многие.
– Говорят, у шарум ка нет племени, но как по мне, это еще хуже! Кому хранит верность человек без племени? Эведжах учит, что единственная истинная верность – верность крови. И потому, – Джардир обвел рукой андраха и Дамаджи на их тронах, – я упросил наших вождей позволить разделить мою кровь с вами. С благословения андраха Дамаджи согласились обвенчать меня с плодовитыми дочерями всех племен. Они родят мне сыновей-шарумов, которым я буду верен до конца своих дней.
Воины потрясенно молчали. Затем зал взорвался одобрительным ревом всех племен, кроме Каджи. Очевидно, они думали, что Джардир не пренебрежет Эведжахом и останется верен родному племени, как все предыдущие шарум ка.
«Пусть обижаются, – подумал Джардир. – Я верну их любовь в Лабиринте».
– Итак, – провозгласил он, и в храме вновь воцарилась тишина, – как только моя дживах ка выберет невест, Дамаджи совершат свадебные обряды.
В этот миг Инэвера шагнула вперед, удивив Джардира не меньше, чем шарумов и их вождей. Она собирается заговорить? Еще ни одна женщина не открывала рот в Шарик Хора, даже дама’тинг.
Похоже, Инэвера любит нарушать устои.
– Ждать нечего, – громко произнесла она. – Невесты шарум ка, выйдите вперед!
У Джардира отвисла челюсть. Она уже выбрала его невест? Не может быть!
Но одиннадцать женщин взошли на великий алтарь Шарик Хора и опустились на колени перед изумленными Дамаджи своих племен. Джардир увидел их, и у него засосало под ложечкой.
Все они были дама’тинг.
Дворец шарум ка был меньше дворца Каджи, но во втором жили десятки кай’шарумов, дама и их семьи, а первый безраздельно принадлежал Джардиру. Он вспоминал годы, проведенные на грязной подстилке на каменном полу переполненной Каджи’шарадж, и с изумлением взирал на окружающую роскошь. Повсюду мягкие ковры, бархат, шелк! Он ел с фарфоровых тарелок, таких тонких, что страшно прикасаться, и пил из золоченых кубков, украшенных драгоценными камнями. А фонтаны! Превыше всего в Красии ценилась влага, но даже в спальне его матери текла свежая и вкусная вода.
Он опрокинул Кашу на гору подушек, восхищаясь колыханием мягких грудей под прозрачной блузой. Ноги Каши были окутаны такой же невесомой тканью, а обнаженное естество было гладко выбрито и надушено. Джардира охватила похоть, он навалился на жену и подумал, что двенадцать дама’тинг в доме – не такая уж страшная участь.
Каша из племени Шарах была любимой новой женой Джардира. Она почти не уступала красотой Инэвере, но была намного покорнее и раздвигала ноги по первому требованию. Ее живот был еще плоским, но за шесть недель брака она успела зачать сына – первого от его новых жен. Джардир знал, что пора набивать животы другим, укрепляя связи с племенами, но положение Каши лишь подогрело его страсть. Инэвере, похоже, было все равно. К дживах сен из дама’тинг она была куда снисходительнее и не мешала Джардиру ложиться с кем вздумается. Ему нравилось держать Кашу при себе, ибо она была послушна, как подобает хорошей жене.
Каша со смехом повалила его на подушки и оседлала.
– Кости Эверама, женщина! – воскликнул Джардир, когда она опустилась на него.
– Разве можно притворяться застенчивой на подушках с шарум ка? – Каша энергично подскакивала на нем. – Не далее как прошлой ночью сам андрах говорил о славе, которую ты снискал в Лабиринте. Принимать твое копье – огромная честь.
Она наклонилась к нему, размеренно двигаясь.
– Иногда женщины вынашивают двух детей сразу, – прошептала Каша между ароматными поцелуями. – Возможно, ты сможешь посеять во мне еще одного сына.
Джардир попытался ответить, но она засмеялась и заткнула ему рот полной грудью. Несколько долгих минут они потели и сплетались в единственной схватке, способной сравниться с алагай’шарак.
Когда все закончилось, Каша скатилась с Джардира и подняла ноги, чтобы удержать его семя.
– Ты была во дворце вчера вечером, когда я ушел, – помолчав, произнес Джардир.
Каша взглянула на него. На ее хорошеньком личике промелькнул страх, сменившийся холодной маской дама’тинг, которую он привык видеть на лицах жен, когда заговаривал о чем-то помимо любви и детей.
– Была.
– И когда же ты виделась с андрахом? Непраздным женщинам, даже дама’тинг, запрещено выходить из дворца по ночам.
– Я оговорилась. Это было другой ночью.
– Которой? Которой ночью ты выносила моего нерожденного сына из безопасного дворца без разрешения?
Каша выпрямилась:
– Я дама’тинг и не должна тебе ничего…
– Ты моя дживах! – взревел Джардир, и Каша задрожала от страха. – В Эведжахе сказано, что жены должны подчиняться, и исключений для дама’тинг нет!
Довольно и того, что Инэвера то и дело нарушает священный закон. Будь он проклят, если предоставит всем женам такую же власть! Он – шарум ка!
– Я не выходила за метки! – вскричала Каша, протянув к нему руки. – Клянусь!
– Ты солгала о словах андраха? – Джардир сжал кулак.
– Нет!
– Значит, андрах был здесь, в моем дворце?
– Прошу, не надо, мне запрещено об этом говорить, – смиренно опустила взор Каша.
Джардир грубо схватил ее и заставил посмотреть себе в глаза.
– Никто не смеет запрещать тебе что-то у меня за спиной!
Каша забилась, вырвалась из его хватки, потеряла равновесие и упала на пол. Она разразилась слезами, дрожа и закрывая лицо руками. Она выглядела такой хрупкой и испуганной, что ярость Джардира улеглась. Он опустился на колени и ласково положил руки ей на плечи.
– Ты моя самая любимая жена. Я прошу тебя лишь о верности. Клянусь, ты не понесешь наказания, если ответишь.
Она взглянула на него круглыми мокрыми глазами, и он отвел волосы с ее лица, смахнул большим пальцем слезы. Она отстранилась, глядя в пол, и заговорила так тихо, что он едва разобрал слова.
– Во дворце шарум ка не всегда бывает тихо по ночам, когда хозяин уходит на алагай’шарак.
Джардир задохнулся от злости:
– И когда во дворце снова не будет тихо?
Каша покачала головой и шмыгнула носом:
– Я не знаю.
– Так брось кости и узнай, – приказал Джардир.
Она в ужасе взглянула на него:
– Ни за что!
Джардир зарычал, в нем снова вскипела ярость, и он молча проклял день, когда женился на дама’тинг. Даже если бы Каша не носила его ребенка, Джардир не мог ее ударить, и она это знала. В бездне Най есть особое место для тех, кто поднимет руку на дама’тинг.
Но Джардир не станет подчиняться женам только потому, что не может научить их уму-разуму, как велит Эведжах. Есть и другие способы ее напугать.
– Мне надоела твоя непокорность, дживах. Бросай кости, или я отправлю Шарах на первый уровень, и ночь поглотит твое племя. Мальчики закончат Ханну Паш хаффитами, а женщины станут подстилками младших племен.
Разумеется, он бы не сделал ничего подобного, но ей было незачем об этом знать.
– Ты не посмеешь! – ахнула Каша.
– С чего бы мне беречь честь твоего племени, если ты не бережешь мою?
Каша зарыдала, но достала мешочек из плотного черного войлока, какие дама’тинг всегда носили с собой. Он был привязан к ее талии ниткой разноцветных бус.
Джардир давно привык к ритуалу и задернул тяжелые бархатные занавеси, чтобы ни один луч солнца не нарушил чары и не испортил кости.
Каша зажгла свечу и со страхом посмотрела на мужа.
– Поклянись, – взмолилась она. – Поклянись, что никогда не расскажешь дживах ка, что я сделала это для тебя.
Инэвера. Разумеется, Джардир подозревал, что его первая жена играет главную роль во всех дворцовых интригах, и все же у него сжалось сердце. Он стал шарум ка, и все же недостоин знать ее планы.
– Клянусь Эверамом и кровью моих сыновей.
Каша кивнула и бросила кости. Глядя на их злобный свет, Джардир впервые задумался, действительно ли они говорят голосом Эверама.
– Сегодня, – прошептала Каша.
Джардир кивнул:
– Убери кости и забудем об этом.
– А Шарах?
– Я никогда бы не обрушился на племя моего сына. – Джардир положил руку на ее живот.
Каша вздохнула и склонила голову ему на плечо. Ее тело обмякло от облегчения.
Когда солнце подошло к концу дневного пути, Джардир оставил спящую Кашу на груде подушек и надел свое черное одеяние и белый тюрбан. Он взял любимые копье и щит и спустился на ужин с кай’шарумами.
Они запивали пряное мясо холодной водой. Блюда подавали мать, жены-дама’тинг и сестры Джардира. Жены-дама’тинг наверняка прятались в тени и подслушивали, хотя никогда бы не снизошли прислуживать за столом, несмотря на свой статус дживах. Напротив Джардира сидел Ашан, его духовный советник. Шанджат, сменивший Джардира на посту кай’шарума его отряда, сидел по правую руку, Хасик, личный телохранитель, – по левую.
– Сколько мы потеряли прошлой ночью? – спросил Джардир за чаем.
– Четырех, первый боец, – ответил Ашан.
– Каджи потеряли четырех? – удивился Джардир.
Ашан улыбнулся:
– Нет, мой друг. Красия потеряла четырех. Двух воинов-наживок и двух дозорных. Все даль’шарумы увидели рассвет в блеске славы.
Джардир улыбнулся. С тех пор как он стал шарум ка, еженощные потери сократились, а демоны гибли сотнями.
– А алагай? Многие ли увидели солнце?
– Больше пяти сотен, – ответил Ашан.
Джардир засмеялся. В действительности и две набралось бы с трудом, поскольку каждое племя преувеличивало свои заслуги, но и это было прекрасным результатом, даже не снившимся предыдущему шарум ка.
– Племена на восьмом уровне так и не обрели славы, – сообщил Ашан. – Мы подумываем оставить ворота Лабиринта открытыми дольше, чтобы алагай хватило на всех.
Джардир кивнул:
– На десять минут. Если не хватит, завтра добавьте еще десять. Сегодня я буду осматривать новые скорпионы и камнеметы на стенах.
Ашан поклонился:
– Как прикажет шарум ка.
После ужина они отправились в Шарик Хора, где Дамаджи превознесли их успехи и даровали благословение на грядущую битву. Воины выступили в Лабиринт. Джардир задержал двоих своих помощников.
– Хасик, сегодня ночью ты наденешь белый тюрбан, – велел Джардир.
Глаза Хасика вспыхнули.
– Как прикажет шарум ка, – поклонился он.
– Ты, верно, шутишь! – воскликнул Ашан. – Позволить даль’шаруму изображать шарум ка значит нарушить наши священные клятвы!
– Вздор. В Эведжахе говорится, что Каджи часто играл в подобные игры, когда не хотел, чтобы о его передвижениях стало известно.
– Прошу прощения, первый боец, но ты не Избавитель, – заметил Ашан.
Джардир улыбнулся:
– Возможно. Но разве Шар’Дама Ка оставил нам Эведжах не в назидание?
Ашан нахмурился:
– А если Хасика разоблачат?
– Не разоблачат. В ночном покрывале пращники его не узнают, поскольку редко видят меня вблизи. Зато все увидят Хасика на стенах, и шарумы не заподозрят, что меня не было ночью в Лабиринте.
– Если ты ошибаешься, его казнят, – предостерег Ашан.
Джардир пожал плечами:
– Хасик убил сотни алагай. Если такова его судьба, он откроет глаза в раю.
– Я не боюсь, шарум ка, – заверил Хасик.
Ашан фыркнул.
– Только дураки ничего не боятся, – пробормотал он. – И куда ты пойдешь, пока все думают, будто ты на стене?
– А это мое дело. – Джардир забрал у Хасика черный тюрбан и повязал покрывало.
По ночам на улицах Форта Красии царила тишина. Все настоящие мужчины сражались, а жалкие хаффиты, женщины и дети запирались в Подземном городе. Как и у других городских дворцов, у дворца шарум ка были собственные стены и метки, его нижние уровни в нескольких местах соединялись с Подземным городом. Ни один алагай не мог проникнуть во дворец, даже если бы прорвался сквозь внешние стены Красии, чего, насколько знал Джардир, никогда не случалось.
Джардир держался в тени, невидимый в своем черном одеянии даль’шарума. Если бы кто-то и оказался на улице, то не заметил бы его.
Ворота дворца были закрыты, но за годы в най’шарумах Джардир выучился лазать по стенам. Через мгновение он уже спрыгнул в темноту на другой стороне.
Он шел через двор. Казалось, все в порядке. Окна не горят, во дворце тишина. И все же слова Каши не давали ему покоя. «Во дворце шарум ка не всегда бывает тихо по ночам».
Джардир, как вор, крался по безмолвным темным коридорам собственного дома. Вот когда ему пригодились навыки преследования алагай в Лабиринте! Не шевельнулась даже занавеска, пока он одну за другой проверял приемные и залы, где могли собраться дерзкие нарушительницы условного часа… и никого не находил.
«Так и должно быть, – размышлял он. – Все на нижних уровнях и заперлись изнутри, как велит закон. Напрасно я пришел. Ашан прав. Я играю со своим долгом, чтобы удовлетворить любопытство. Мужчины умирают в ночи, пока я крадусь по собственному дому».
Он уже собирался уйти и вернуться в Лабиринт, когда услышал звуки в своей спальне. С каждым шагом шум становился все громче. Джардир заглянул за занавеску и увидел перед дверьми двух кай’шарумов в белых кушаках личной охраны андраха. Звуки усилились, и он узнал их.
Крики Инэверы.
В нем вспыхнула ярость, какой он и представить не мог. Он раскрошил кулаком позвоночник одному из кай’шарумов, прежде чем понял, что делает. Воин захрипел и упал на пол. Джардир раздавил ему горло пяткой, заставив замолчать.
Второй воин проворно развернулся. Подобным изяществом движений отличались скорее шарумы, обучавшиеся в Шарик Хора, но ярость Джардира не знала границ. Воин попытался схватить его, но Джардир поднырнул под раскинутые руки, зашел со спины, схватил кай’шарума одной рукой за подбородок, другой за затылок и свернул ему шею. Мертвец рухнул на ковер.
Джардир повернулся и с силой пнул дверь. Она была заперта изнутри, но он лишь скрипнул зубами и ударил еще раз, сбив засов. Дверь рухнула в комнату.
Увиденное поразило Джардира в самое сердце, он застыл как вкопанный. Он думал, что андрах удерживает Инэверу силой, навалившись на нее, но обнаженная распутница, напротив, скакала на толстяке, как Каша с утра – на Джардире. Андрах в ужасе вскинул взгляд, но не смог пошевелиться под сладостной тяжестью Инэверы. Она повернулась к Джардиру, и ему показалось, что уголки ее губ растянулись в ухмылке, пока она лишала его последних капель чести. Или у него просто помутнело перед глазами от ярости?
До сих пор его гнев пылал как раскаленная печь, но теперь разгорелся жарче пятого уровня бездны Най. Джардир бросился к стене и схватил короткое копье. Когда он обернулся, андрах уже выбрался из-под Инэверы. Он стоял нагишом в спальне Джардира, его вялый член терялся в тени огромного живота. Джардир исполнился отвращения.
– Стой! Это приказ! – крикнул андрах, когда Джардир бросился на него, но воин не обратил внимания и врезал толстяку по челюсти тупым концом копья.
– Даже ты не можешь отказать мужу в его законном праве! – крикнул Джардир, когда андрах грянулся об пол. – Сегодня ночью я окажу Красии услугу!
Он занес копье, чтобы пронзить противника.
Инэвера схватила его за руку:
– Глупец! Ты все испортишь!
Джардир развернулся и врезал Инэвере по лицу. Женщина отлетела.
– Не переживай, неверная дживах. – Он снова повернулся к андраху. – Мое копье найдет и тебя.
Он снова поднял копье, и андрах заголосил, но в этот миг все стало оранжевым и алым. Неведомая сила ударила Джардира и отшвырнула от жертвы к стене. Пластинки из обожженной глины, вшитые в тяжелый боевой доспех, смягчили удар, но когда Джардир пришел в себя, его одежда горела. Он с криком сорвал ее.
Он посмотрел на Инэверу. В ее руках мерцал череп огненного демона, который она принесла на их первую встречу в Шарик Хора. Обнаженная, она бесстыдно стояла меж двоих мужчин, зная, что даже в такой миг ее красоте нет равных. В Джардире боролись ненависть и возбуждение.
– Хватит глупостей! – рявкнула она.
– Ты мне больше не указ, – огрызнулся Джардир. – Можешь спалить весь дворец, если хочешь, я все равно прикончу этого жирного борова и возьму тебя на его трупе!
Андрах заскулил, но Джардир львиным рыком заставил его замолчать.
Инэвера даже не вздрогнула. В другой руке она держала небольшой уголек. На нем вспыхнула метка, и Джардир понял, что это тоже алагай хора. Обугленный кусочек кости затрещал, с него слетела серебристая молния магии и поразила Джардира.
Джардир взмыл в воздух и ударился о стену. Его тело терзала невообразимая боль. Он попытался принять ее, но боль утихла так же быстро, как началась, оставив только слепой ужас. Он снова повернулся к Инэвере, но она опять воздела камень, и молния ударила во второй раз, а затем и в третий, прежде чем он успел встать. Он пытался подняться, но руки и ноги не слушались, мышцы сводили неукротимые судороги.
– Наконец-то мы друг друга поняли, – произнесла Инэвера. – Я – воля Эверама, и даже не пытайся со мной бороться. Если я легла в постель с жирным боровом, чтобы раздобыть тебе белый тюрбан, ты должен благодарить меня за принесенную жертву, а не пытаться все испортить.
– С жирным боровом? – возмущенно повторил андрах, с трудом вскарабкавшись на ноги. – Я…
– …жив только благодаря мне. – Инэвера подняла череп демона. Из его пасти вырвались языки пламени, и андрах побледнел. – Мне было нужно, чтобы ты поддерживал Джардира, пока он не завоюет сердца шарумов и Дамаджи других племен, но Каша в тяжести, и шарумы увидят, что он брат им не только ночью, но и днем. Теперь ты от него не избавишься.
– Я – андрах! – крикнул толстяк. – Этот дворец сровняют с землей по мановению моей руки!
Инэвера засмеялась:
– Хочешь устроить гражданскую войну? И даже если ты убьешь Ахмана, как насчет его жен-дама’тинг? Изнасилуешь и убьешь их, как велит обычай? В Эведжахе ясно сказано, что случится с любым, кто осмелится причинить вред дама’тинг.
Андрах нахмурился, не зная, что ответить.
– Врата рая закрылись. – Инэвера прикрыла наготу шелковым покрывалом. – Возможно, они откроются еще раз, когда мне понадобится, чтобы ты сделал объявление, а может, я отправлю Ахмана написать его твоей кровью. Но до тех пор держи свое сморщенное старое копье у себя во дворце.
Андрах сгреб свою одежду и голышом выбежал из комнаты.
Инэвера подошла к Джардиру и встала рядом с ним на колени. Кусочек кости демона, с помощью которого она метала молнии, рассыпался, и она задумчиво смахнула пепел с руки.
– Ты сильный, – заметила она. – Немногие способны встать после одного такого удара, не говоря уже о трех. Сегодня вырежу кусок побольше.
Она погладила мужа по волосам и щеке.
– Любовь моя, – печально сказала она. – Как жаль, что ты это видел.
Джардир боролся с языком, который распух и едва помещался во рту.
– Зачем? – наконец прохрипел он.
Инэвера вздохнула:
– Андрах собирался казнить тебя за позорную гибель друга. Я сделала то, что нужно, чтобы спасти тебе жизнь и наделить тебя властью. Не переживай. Скоро ты сядешь на его трон и тогда отрежешь ему мужские принадлежности собственными руками, если пожелаешь.
– Ты… – захрипел Джардир и с трудом сглотнул, чтобы смочить язык, но даже это было выше его сил.
Инэвера встала, принесла ему воды, полила на губы и растерла шею, помогая сглотнуть. Она промокнула ему рот своим шелковым покрывалом, обнажив одну грудь. Джардир поразился, что по-прежнему желает ее, но сомнений быть не могло.
– Ты знала, что до этого дойдет, когда заставила меня убить шарум ка? – Он снова попытался пошевелить руками и ногами, но безуспешно.
Инэвера вздохнула:
– Ты прожил всего двадцать зим, любовь моя, но даже ты помнишь времена, когда у Красии было десять тысяч даль’шарумов. Самый старый Дамаджи помнит, как их было в десять раз больше, а в древних свитках говорится, что до Возвращения нас были миллионы. Наш народ умирает, Ахман, потому что у него нет вождя. Ему нужен не просто сильный шарум ка, не просто могущественный андрах. Ему нужен Шар’Дама Ка, пока Най не развеяла над песками прах последнего красийца.
Инэвера умолкла и отвела глаза. Похоже, она тщательно подбирала слова.
– Я не спрашивала кости, увижу ли тебя еще раз, той первой ночью, – призналась она. – Я спросила, есть ли во всей Красии мужчина, который способен спасти нас от прозябания и повести обратно к славе, и кости указали на мальчика, которого я найду плачущим в Лабиринте через много лет.
