Текст книги "Кабала"
Автор книги: Пэтти Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Резким, внезапным движением Вероника вырвала рукоять, и Сара, не сдержавшись, громко всхлипнула. Женщина отступила от нее на несколько шагов. Вот, подумала Сара, вот сейчас она подымет хлыст. Она приготовилась испытать облегчение, надеясь, что полыхавший в лоне пожар вот-вот стихнет. Но палач ее вновь сделал шаг вперед. Теперь Вероника стояла не так близко, как раньше, но все же расстояние между ними было слишком маленьким для того, чтобы сделать замах. Она ввела в Сару гибкий и упругий конец кожаной плети и точными, уверенными движениями запястья стала вращать его. Кожаная змея уходила все глубже в изнемогавшее тело – неподвластная воле Сары, приближалась развязка. Кисть Вероники работала с ритмичностью метронома; взгляды стоявших вокруг людей скользили по телу Сары, подобно ручейкам разогретого масла. На сопротивление уже не оставалось сил. Теперь Сару предавало ее собственное тело, она проигрывала битву – это была безоговорочная капитуляция. В момент оргазма Сара вскрикнула – крик облегчения и ненависти к ним всем, но прежде всего – к Энтони.
Первыми он освободил от ремней ее запястья, затем – лодыжки. Видя его склонившимся перед собой, Сара испытала мгновенное желание ударить, задушить его. Но еще больше ей хотелось как можно быстрее выбраться из этого дома. Оказалось очень трудным даже тронуться с места. Несколько секунд Сара простояла перед крестом; фигура ее напоминала изображение, сошедшее с обрамленного рамой холста. Затем глаза различили в стене дверь, и Сара вышла, не удостоив взглядом никого из остававшихся в комнате.
В гостиной она отыскала свой жакет и сумочку, спокойно спустилась по ступенькам крыльца и пошла вдоль подъездной дорожки. Спокойствие было наигранным, хотя со стороны этого никто бы не заметил. Но она совсем забыла о воротах. А что, если они окажутся закрытыми и ей придется вернуться в дом? К чертям, решила Сара. Скорее уж я взберусь на ограду. Однако не дойдя до ворот нескольких шагов, она услышала щелчок автоматического замка, и створки начали раскрываться.
Сара определила свой маршрут: добраться до бульвара Сансет, откуда из первого же телефона-автомата можно будет вызвать такси. Идти было, в общем-то, не слишком далеко – если забыть о том, что туфли на каблуке. А вот фонарей вдоль дороги явно не хватало. Отдаленный пригород с хорошо ухоженными газонами и гаражами на две машины. В некоторых окнах горел свет, кое-где из труб над крышами вился дымок. Семьи, наверное, в полном составе сидят сейчас за столом, думала Сара, или смотрят телевизор в гостиной. Обычная жизнь – но теперь она казалась Саре такой лишь снаружи. Вполне возможно, что все это – самая большая ложь. Видимо, под тонким слоем обыденности всегда кроются некие тайны: комнаты в доме, о которых ничего не говорится детям, приключения, о которых ни слова родителям, фантазии, воплощающиеся в реальность, – как в случае с этим донжоном. Средневековый язык для современных игр.
В спину Саре ударил свет фар, и, хотя уже по шуму мотора она могла определить, что это «мерседес», ее не оставляла надежда – может быть, Энтони все же остался там. Машина притормозила рядом, послышался его голос.
– Сара! Пожалуйста, подожди. Послушай, нам необходимо поговорить. Сара! Черт возьми, да остановись же на минуту!
И она остановилась. Мышцы были все еще напряжены, сердце продолжало усиленно перекачивать кровь, но слишком много сил пришлось ей затратить на то спокойствие, с которым она покинула дом. Теперь пришла пора расплачиваться за собственные иллюзии. Энтони выключил зажигание, погасил фары и выбрался из машины.
– Слушай, я понимаю, что ты испытывала… – начал было он.
– Заткнись, Энтони, – оборвала его Сара. – Убирайся к чертям со своей опекой. Играть в такие игры вдвоем – это одно дело, но ты никогда и не собирался только этим и ограничиться, разве не так? Все время именно к этому ты меня и подводил, поскольку единственное, что тебе в жизни нужно, это сломать другого человека. Но знаешь что? Меня ты так и не сломал. Унизил – да, поздравляю – и все же я как-нибудь переживу. Что ты теперь собираешься делать, Энтони? Рыскать по городу в поисках новой жертвы?
– Сара, все это не так. Я допускаю, что ты просто была не готова к тому, что имело место сегодня вечером. Это всего лишь новая игра. И я знаю, что тебя ждет впереди – позволь мне помочь тебе пройти через это.
– Я тебе очень признательна, но звучит уж больно похоже на предложение принять вместе душ из серной кислоты. Боюсь, что удовольствие не оправдает риска. Ты зашел слишком далеко, Энтони. Но больше тебе не удастся меня загипнотизировать. Сейчас, когда я смотрю на тебя, я вижу только очередного подонка, которого еще в школе научили обаянию.
Она прошла мимо, глядя прямо перед собой на видневшиеся уже огни бульвара.
– Пожалуйста, не делай этого, Сара. Мне очень жаль, – послышалось у нее за спиной.
– Тебе ничего не жаль – подонки не знают этого чувства. Они на него не запрограммированы!
Такси ехало вдоль знакомых улиц, мимо магазинов, которые она видела уже в тысячный раз. Открыв входную дверь, Сара прошла в дом, где все оставалось таким же, каким было до ее ухода. Переменилась сама жизнь. Еще долго придется ей спотыкаться о новые, не известные ранее препятствия.
Очень может быть, что уже никогда не будет она в состоянии смотреть на мужчин тан, как прежде, – или на женщин, если разница имеет какое-нибудь значение. Всегда зато придется задавать себе одни и те же вопросы: какую часть своей жизни и те и другие прячут от окружающих? Что таится за закрытыми наглухо дверьми? Какие игрушки? Какого цвета там стены?
Когда-то она была полна уверенности в том, что знает мужчин, что любого из них может разложить на составляющие. Но Энтони вновь вернул ее в апельсиновую рощу, показал ей, как мало значат ее знания. Он снова сделал ее десятилетней девочкой, распростертой на земле, пораженной поведением соседских мальчишек, так давно ей знакомых. Он вернул ее в прошлое – и оставил там. Даже ночь была той же самой, что в детстве, – влажный, теплый ветерок, усеянное звездами небо. Ей казалось, рядом с Энтони она учится доверию. Так же, как училась тогда обгонять в их играх мальчишек. Теперь уже она вряд ли кого-нибудь обгонит, и доверие всегда будет напоминать карту, принесшую перебор очков. Увидеть бы сейчас хотя бы его рукав…
22
Сара
Вторую ночь, после того как она оставила Энтони стоять на обочине вслушивающимся в отголоски ее звеневшего от ярости голоса, Сара никак не могла заснуть. Она лежала в постели, и каждое «тик-так» будильника на тумбочке звучало как краткий приговор. Было почти одиннадцать. Сара знала, что сон к ней так и не придет – видимо, он навеки покинул западные кварталы Лос-Анджелеса, улетел в другие страны, где люди, состоявшие в прекрасных, добрых отношениях друг с другом, мирно посапывали за опущенными шторами в уютных и теплых постелях. Без устали она мигала в темноте, видя перед собой одну и ту же картину – сцену ужасающего унижения, где ей было предназначено сыграть главную партию: расписаться в бессилии перед своими мучителями. Пятеро человек, которых она ненавидела теперь всеми силами души, стали свидетелями ее позора. Их липкие взгляды оставляли на ее коже несмываемые следы, они крепили тело к стене куда надежнее, чем кожаные ремни.
Ярость к Энтони достигла уже белого каления, и накал этот только возрастал. Что там, интересно, идет на шкале температур после белого? Но разве это важно? Сара хотела заставить его страдать, и не имело значения, какого цвета будут грядущие муки.
И лишь одного на свете Саре хотелось еще больше: вновь ощутить свою близость к Белинде, почувствовать, как их обеих несет по волнам куда-то ветер, прибывая временами друг к другу. Ведь в последнее время Саре казалось, что обитают они под разными небесами. Их разделил секс, между ними встал Энтони, да еще случай с Белиндой – он тоже сыграл свою роль. Но дружба все же была жива – и крепкая, как считала Сара. Ведь дружба, если она настоящая, в состоянии превозмочь любые трудности, так? Возможно. И есть лишь один способ убедиться в этом, рассудила Сара, выбираясь из постели и натягивая в темноте одежду. Звонить не стоит – вдруг Белинда скажет «нет». Этого Саре никак не хотелось услышать, отчасти потому, что сама она так и не смогла заставить себя произнести его Энтони. При звуке этого слова незажившая рана в ее душе начинала ныть, будто кто-то пригоршнями сыпал в нее соль. На протяжении более чем пяти месяцев в ее ушах слышалась убаюкивающая музыка одних только «да» и «верь мне, Сара» – причем последнее повторялось так часто, что Саре казалось, будто фраза эта навеки поселилась в ее мозгу, будто она сама шепчет ее снова и снова.
Света в окнах Белинды не было. Сара постучала, дожидаясь шагов за дверью, готовая произнести свое обычное «Это я».
Белинда распахнула дверь. Она стояла на пороге в синем кимоно, что Сара подарила ей два года назад.
– Сара, с тобой все в порядке? Время уже позднее.
– Да, я знаю. Мне нужно…
Она не закончила: перехватило горло, глаза набухли слезами. К тому же она сама не знала, чем закончить фразу. Что ей нужно? Просто побыть рядом с Белиндой? И все?
Взяв Сару за руку, Белинда втянула ее в дом, заперла дверь. Без всяких слов провела она подругу через комнаты в спальню. Перед тем как забраться в постель, выключила маленький ночник, и в темноте Сара различила, как скользнуло на пол кимоно. Секунду-другую смутно белевшее тело оставалось неподвижным, а затем скрылось под одеялом.
– Давай, залезай, – услышала Сара.
В неловком смущении она стояла у постели. Время замедлило свой бег, как во сне, только непонятно, чей это был сон. Сара стряхнула с ног сандалии, сбросила джинсы, но спортивную блузку оставила на себе. Оказавшись под одеялом рядом с Белиндой, постаралась не потревожить ее неосторожным движением; тела их были достаточно близки, чтобы ощущать тепло друг друга, и достаточно далеки, чтобы испытывать хотя бы намек на какое-то искушение. Два невинных создания.
– Что произошло? – спросила Белинда через несколько минут. – Ты плакала. Это Энтони?
– Это БЫЛ Энтони, – ответила Сара. – Я ушла от него. – Она повернулась на бок; разделявшее подруг пространство сузилось. Саре показалось, что край ее спортивной майки касается обнаженного локтя Белинды, но она могла и ошибиться. – В общем, мы с ним попробовали поэкспериментировать – всякие путы, завязывание глаз и прочее, и так продолжалось какое-то время, но…
– Он связывал тебя?
– Да, но и я делала с ним то же самое. Это было игрой, в которой участвовали только двое. Не могу даже тебе объяснить, но мне это нравилось, мне было интересно. За исключением нашей последней встречи. Он зашел слишком далеко. Он проделал все это перед посторонними людьми, он позволил им унизить меня, выставил меня на обозрение людей, которых я впервые в жизни видела. Когда мы были вдвоем, это оставалось игрой. В ту же ночь, когда ты вошла в мой дом и увидела нас вместе с Рэнди, это было уже нечто иное.
Белинда придвинулась чуть ближе, и Сара обвила подругу рукой – осторожно, как бы спрашивая. В ответ Белинда тоже легла на бок, нога ее скользнула меж ног Сары.
– Я испытывала ревность, – мягко сказала она.
– Из-за Рэнди? – спросила Сара, не зная, какое ощущение в ней возьмет верх – испуг или облегчение.
Теперь ей как будто припоминалось, что она подозревала нечто подобное – прощаясь той ночью с Белиндой у порога своего дома. Но и в этом уверенности у нее не было.
Белинда сделала то же, что чуть раньше сделала Сара; теперь ее рука покоилась на талии подруги.
– Да, из-за Рэнди.
– Прости меня, Белинда. Мне очень жаль, что я так много скрывала от тебя.
– У нас обеих были свои секреты. – Шепот Белинды эхом отдавался в спальне.
Сара прижалась к ней еще теснее, испугавшись мысли, что может вдруг улететь, раствориться в воздухе.
– Филлип так подчинил меня, – продолжала между тем Белинда, – что в каком-то смысле я превратилась в его пленницу. Конечно, это не было похоже на тюрьму – наоборот, я ощущала свободу, свободу от всего того, что приносило мне боль, свободу от тоски и печали. А после того, что случилось, я вдруг поняла, какой дурой была. Теперь эти люди ненавидят меня, Сара. Они во всем винят меня, считают меня предательницей. – Приподняв голову, Белинда положила ее Саре на плечо.
Саре не хотелось двигаться, но было что-то неестественное в том, что Белинда лежала совершенно обнаженная, в то время как на ней самой оставалась еще спортивная блузка. Для чего эта преграда, пусть даже из хлопка. Она села, стянула майку через голову, а когда улеглась вновь, Белинда опять положила голову ей на плечо, обвила рукой грудь.
– Белинда, все ученики Филлипа – тоже его пленники, просто они сами не знают этого. Так же, как и ты, – до некоторого времени. Понимаешь, это в каком-то роде кабала. Раньше я не сталкивалась с этим, но сейчас мы с тобой прошли через одно и то же. Разница в том, что я оказалась в путах любви физической, а…
– А я продала свою душу? – Голос Белинды стал хриплым.
Сара прикоснулась ладонью к ее лицу, пальцы нежно провели по глазам Белинды, как бы готовясь утереть еще не выступившие слезы.
– Нет, я имела в виду совсем другое. Души ты не продавала. С душой у тебя все в порядке. Он украл твое тело.
– Временами я в этом сомневаюсь. – Ладонь Сары ощутила колебания воздуха. – Ты говоришь о кабале – но где-то же она кончается? Как узнать, где проходит граница, пока не пересечешь ее? А тогда становится уже слишком поздно. Что произошло с тобой самой – так ли сильно это отличается от обычного изнасилования? Это ведь и БЫЛО изнасилование, согласись. Ты привыкла чувствовать себя в безопасности с Энтони. Наедине вы могли играть с ним во что угодно. И ты верила, что все так и останется, что он никогда не нарушит границ твоего собственного мира. Но он сделал это – у него были иные представления о том, где пролегают эти границы. Что ж, я тоже думала, что, когда Филлип рядом, я нахожусь в безопасности. Я впустила его в свой мир так далеко, как никого другого, даже тебя. Я верила ему. Мне казалось, что между ним и мной существует нечто особенное – святое, что ли. А теперь люди глазеют на меня точно так же, как те чужаки – на тебя. Знаешь, я всегда считала, что ты намного сильнее меня. Мне хотелось быть такой же, как ты. И мужчина все время попадался мне не тот, я вечно попадала впросак со своим доверием. А после встречи с Филлипом я решила, что нашла нечто истинное. Я была уверена, что он поможет мне измениться, стать похожей на тебя. А оказывается, все это время ты становилась все более похожей на меня.
Саре следовало бы приготовиться не к слезам Белинды, а к своим собственным. Они брызнули из ее глаз без всякого предупреждения – так же, как всегда.
– Не плачь, – мягко сказала Белинда. – Все будет хорошо. У нас обеих.
Повернувшись на спину, она привлекла к себе Сару, накрыла ее рукой. Лицо подруги уткнулось ей в грудь.
– Наверное, не стоило мне этого говорить, – произнесла Белинда через мгновение. – Если нужно, ты лучше поплачь.
В полной тишине одна минута сменялась другой; слезы Сары капали и капали на Белинду до тех пор, пока не кончились – неожиданно, так же, как всегда.
– Знаешь, что говорил мне Энтони в самом начале? – Сара потерлась лицом о нежную кожу Белинды. – Мы тогда только начали эти игры с шарфами и поясами. Он сказал, что весь смысл тут в умении и готовности отдать себя, в том, кем в конце концов ты являешься – тем ли, кого связывают, или же тем, кто это делает. Дело тут вовсе не в главенстве – это иллюзия – дело именно в подчинении. Оба игрока абсолютно равны, они одинаковы. А знаешь, что еще одинаково? Сила и чувственность. Ты считала меня более защищенной, потому что я была сильной – я и сама так думала. Но в жизни это могло значить лишь одно – кто-то вроде Энтони должен был появиться – чтобы применить другую тактику. Опасный человек тем и опасен, что всегда найдет способ влезть в твою душу – независимо от того, ранима она или надежно защищена.
– Я не могу заставить себя не думать о нем, – прошептала Белинда. – Я боюсь. Он сидит во мне и не собирается уходить.
Едва заметное движение головы – всего лишь чуть-чуть повернулась шея – и Сара прижалась губами к губам Белинды. Возможно, это было не совсем так, возможно, все происходило куда более осознанно – но только возможно. Сара накрыла собою Белинду; тело подруги показалось ей крошечным и хрупким, мелькнула мысль: не раздавит ли она его своим весом? Но дыхание Белинды осталось таким же легким; обвив Сару ногами, она с готовностью отвечала на ее поцелуи. В соприкосновении их губ таилось нечто новое, непонятное – это был не секс, во всяком случае, не тот секс, что Сара знала раньше. Отсутствовала грубая острота чувств, отсутствовал ненасытный голод. Такой глубины ощущений не доводилось испытывать ни одной из них. Сара попробовала было отключить свой мозг, перестать думать, но у нее ничего из этого не вышло. Ей хотелось найти ответ на вопрос: то, что происходит сейчас, это физическая любовь или духовная близость? Могут ли эти две вещи мирно ужиться друг с другом? Наверное, всегда приходится выбирать что-то одно.
Груди их касались друг друга, в одно целое превратились их тела, но Саре казалось, что это две их души соприкоснулись своими отверстыми ранами. И каждой хотелось принять в себя боль другой.
Голова Сары опустилась ниже, к груди Белинды, и подруга едва слышно застонала, когда губы Сары нашли ее сосок. Сара собиралась двинуться дальше, ее толкало вперед желание ощутить во рту вкус Белинды, довести ее до конца. И все же она остановилась. Их ранам не будет от этого никакой пользы, наоборот, могут открыться новые.
Тело ее выпрямилось, губы вновь соединились с губами. Обе одновременно повернулись на бок. Рука Белинды медленно опускалась по Сариному животу, но, неожиданно сменив направление, ушла за спину, замерев во впадинке на пояснице.
Поцелуи становились все невесомее, неощутимее, а потом и вовсе прекратились, хотя тела тан и оставались неразъединенными. Впервые за двое суток Сара подумала о том, что смогла бы, наверное, заснуть, но ей не хотелось бросать подругу одной: под кожей Белинды ощущалась уже вошедшая в привычку усталость от множества бессонных ночей.
– А ты вообще спишь? – спросила она Белинду после молчания, показавшегося обеим очень долгим.
Об оконное стекло билась залетевшая в комнату ночная бабочка.
– Можно сказать, что нет. Просто часами сижу в горячей ванне. Это расслабляет, и иногда удается вздремнуть. А ты?
– Последние две ночи совсем мало.
– Пойдем в ванную.
Белинда выбралась из постели и босыми ногами зашлепала по паркету.
Сара смотрела ей вслед. Послышался треск зажигаемой спички, из коридора упал в комнату желтоватый отсвет пламени свечи, в ванной с шумом ударила из крана струя воды.
Несколько минут Сара продолжала лежать, перемещая ноги то туда, то сюда в поисках прохлады, нащупывая те места, которых не касались их разгоряченные тела. Подушки издавали слабый запах кокосового масла. Все вокруг казалось Саре новым, непривычным, будто ни разу до этого ей не приходилось лежать в постели Белинды.
Когда она вошла в ванную, Белинда, закрыв краны, уже погружалась в воду. В воздух поднимался пар – желтоватый в призрачном пламени свечи. Сара забралась в ванну, уселась напротив Белинды. Ноги обеих так свободно устроились сами собою, будто происходило это уже не в первый раз.
– Временами мне кажется, что никогда уже я не смогу снова быть вместе с мужчиной, – проговорила Белинда. На лице ее блестели капельки пота, волосы стали влажными.
– Знаю. Мне и самой это кажется. Во всяком случае, сейчас. Только, может, стоит осторожнее пользоваться этим «никогда».
– Сара, у меня был ребенок. Давно. В шестнадцать лет.
– Что?
– Отец не позволил мне оставить его. А я так хотела. Но и на аборт он категорически не соглашался. Он заставил меня родить, и малыша сразу же унесли. Что было потом, я не знаю. Мне так и не сказали, с кем он сейчас живет или хотя бы где.
– Он?
– Ну, так я думаю. Они не сказали даже, мальчик это или девочка.
Сара не знала, что можно ответить на это признание. Но она хорошо понимала, насколько оно было трудным для Белинды. Она смотрела на подругу сквозь поднимавшийся от воды желтоватый пар и видела ее совсем молодой, почти девочкой, не оправившейся еще от родовых мук, протягивающей руки к своему младенцу, которого уносили от нее навсегда. Кто-то наверняка при этом сказал: «Для твоего же собственного блага».
– Отец так и не простил мне, что я забеременела, – продолжала Белинда. – Наверное, я и сама себя тоже не простила. Мне казалось, что Филлип… что-то в ее голосе сломалось. С размаху она хлопнула ладонью по воде, брызги ударили в выложенные кафелем стены, капельки воды поползли вниз. Сара следила за их неторопливым движением – при свете свечи они были похожи на янтарные слезы.
– Белинда, тогда тебе было всего лишь шестнадцать. Ну что ты могла сделать? Ты не виновата, что ребенка у тебя отняли. Отец оказался сильнее, чем ты.
Белинда улыбнулась, но улыбка ее вышла печальной.
– Да, точно так же, как Филлип оказался сильнее меня, а Энтони – сильнее тебя. Когда же что-нибудь изменится?
– Я не знаю. Возможно, сейчас.
В эту ночь обе спали. Они лежали совсем рядом, касаясь друг друга едва-едва, как крылья бабочки. Посреди ночи Сара вдруг пробудилась от столь необходимого ей сна – ее разбудило жуткое видение. Она видела Белинду беременной – но плод находился не внутри нее, а снаружи. Крошечными, тоненькими пальчиками он цеплялся за ее живот, слепыми еще глазами глядя на мир, видеть который для него было слишком рано. Ужасное зрелище – хотя во сне Саре показалось, что Белинда не имела ничего против.
Долгое время она лежала с открытыми глазами, пытаясь успокоить нервы, заснуть вновь. Протянула руку, коснулась ею живота Белинды – чтобы убедить себя в том, что это был всего лишь сон. Чтобы убедиться: Белинда все еще здесь, рядом, ее не унесло ветром в ночь – до сих пор казавшуюся нереальной.
