Текст книги "Улыбка сфинкса"

Автор книги: Петр Перминов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Осенью 1976 г. Айн-Шамский университет в Каире организовал международный семинар в связи с празднованием 175-й годовщины со дня рождения великого египетского реформатора. В старинном актовом зале университета собрались ученые из различных европейских и арабских стран. Было подготовлено множество докладов и рефератов о жизни и творчестве ат-Тахтави на различных европейских языках. Особенно приятно было нам, советским людям, сидевшим в зале университета, услышать доклад, прозвучавший на прекрасном русском языке, с которым выступила декан старейшей на Арабском Востоке каирской Школы изучения иностранных языков, основанной ат-Тахтавн.

В докладе, прочитанном на симпозиуме, профессор Матток, возглавляющий арабский отдел университета в Глазго, привел следующую цитату из трактата ат-Тахтави («Добыча золота, резюме из Парижа»): «Поскольку Египет начал демонстрировать зачатки цивилизации и просвещения по образцу европейских стран, он достоин различных живописных, художественно ценных памятников старины, завещанных ему его предками. Лишать Египет одного за другим памятников его истории, на просвещенный взгляд, это все равно что воровать чужие драгоценности, чтобы украсить себя. Это равносильно грабежу. Это не требует доказательств, это вполне очевидно».

Комментарии, как говорится, излишни.

Генри Солт против Бернара Дроветти

Агенты музеев бродили по стране, как вандалы; для того чтобы вывезти фрагмент головы, часть надписи, они разбивали ценные памятники древности на части. Почти всегда им была обеспечена консульская защита.

Эрнест Ренан(70-е годы XIX в.)

Со времени наполеоновской экспедиции разграбление египетских древностей становится исключительной привилегией дипломатических представителей Франции и Англии в Египте: французского генерального консула Бернара Дроветти и его закоренелого врага и конкурента британского консула Генри Солта. Французский и британский консулы развернули самую настоящую войну за право монопольного вывоза египетских древностей в Европу. В ней применялись такие приемы, как подкуп, взятки, даже выстрел из-за угла для устранения удачливого соперника. Пользуясь большим влиянием при дворе египетского вице-короля, Генри Солт и Бернар Дроветти без зазрения совести обманывали Мухаммеда Али, который, впрочем, не понимал, а посему и не ценил памятников древней культуры Египта. Для проведения раскопок и вывоза антикварных ценностей в то время требовался лишь фирман вице-короля. Естественно, что Дроветти и Солт могли получить столько фирманов, сколько хотели.

Обремененные консульскими обязанностями, требовавшими их присутствия в Каире, Дроветти и Солт нуждались в способных и энергичных помощниках, которые могли бы заниматься поисками древностей. Самым известным и удачливым из них стал Джованни Баттиста Бельцони, чье имя уже при жизни превратилось в легенду среди европейских антиквариев.

Бельцони родился в итальянском городе Падуя 5 ноября 1778 г.

Он жил в эпоху великих исторических событий, давшую множество примеров быстрых и блестящих карьер. Это подогревало честолюбие молодого итальянца, перепробовавшего много профессий – от коммивояжера до инженера-гидравлика. Одно время Бельцони, обладавший двухметровым ростом и громадной физической силой, возглавлял в Лондоне труппу акробатов и стал кумиром рыночных балаганов Англии.

Однако все это не удовлетворяло Бельцони. Будучи по натуре бродягой и авантюристом, он рвется в дальние края. Вместе с женой он путешествует по Португалии и Испании, а затем шесть месяцев живет на Мальте. Здесь случай сводит его с капитаном египетского флота Исмаилом Гибралтаром, доверенным лицом Мухаммеда Али, который как раз подыскивал для службы в Египте сметливых и энергичных людей. Бельцони заинтересовал его своим проектом устройства водяного насоса, которым он намеревался заменить традиционные египетские приспособления для подъема воды – сакии и шадуфы. По протекции Гибралтара Бельцони получил приглашение посетить Каир и построить там действующую модель насоса.

В Александрию Бельцони прибыл 19 мая 1815 г. В городе свирепствовала чума, уносившая в могилы сотни и тысячи жизней. Судьба как бы с самого начала испытывала Бельцони на прочность. Он заболел и был помещен вместе с супругой в местное карантинное заведение. Только через полтора месяца, в конце июня Бельцони смог свободно ходить по улицам Александрии.

Пирамиды Гизе Бельцони увидел впервые лунной июньской ночью, когда в компании соотечественников отправился на ослах полюбоваться древними усыпальницами фараонов. Восход солнца, который он встретил на вершине пирамиды Хеопса, потряс его своей красотой. Сэтих пор чисто коммерческий азарт, двигавший Бельцони в его непрестанных скитаниях, соседствовал в нем с романтическим преклонением перед культурой и искусством древнего Египта.

Строительство насоса продвигалось медленнее, чем хотелось бы Бельцони. Он понял, что должен попытать счастья в другом деле. На помощь приходит случай. Бельцони знакомится с знаменитым швейцарским путешественником Иоганном Людвигом Буркхардтом, исколесившим в египетской одежде и под именем шейха Ибрагима вдоль и поперек весь Египет. От Буркхардта он узнает, что в знаменитом храме Рамессиуме близ Фив есть гранитная статуя изумительной красоты, известная европейским антиквариям под именем «Молодой Мемнон». Как впоследствии выяснилось, речь шла о громадной голове Рамсеса II. Бельцони взял на себя казавшуюся многим невыполнимой задачу транспортировки «Молодого Мемнона» из Фив в Лондон. В этом трудном предприятии он встретил полную поддержку со стороны нового британского генерального консула Генри Солта. С этого и началось тесное сотрудничество Солта и Бельцони, оказавшееся столь губительным для памятников египетской древности.

С лихорадочной энергией Бельцони принялся за дело. В конце июня 1816 г. он нанял большую лодку в Булаке и отправился в Фивы. «Молодого Мемнона» Бельцони нашел быстро. «Его голова лежала около его гранитной плоти с лицом, повернутым вверх. Казалось, он улыбался мне при мысли, что будет перевезен в Англию» ^{37} , – писал Бельцони впоследствии. Несмотря на сопротивление местных властей и интриги Дроветти, Бельцони удалось перевезти голову Рамсеса II на берег Мила и погрузить ее в лодку.

Однако из Фив Бельцони держит путь не в Каир, а в противоположную сторону, в Асуан. Он предпринимает рискованное путешествие по Нубии, бывшей в то время практически независимой от центрального правительства. Посетив храмы в Абу-Симбеле, Ком-Омбо и множество других, Бельцони запасся большим количеством египетских древностей. Фирман на их вывоз в Европу он получил без труда. По его собственным словам, Халиль-бей, правитель Верхнего Египта и родственник Мухаммеда Али, спросил только, зачем европейцам египетские камни, неужели у них не хватает своих. Бельцони вполне серьезно объяснил незадачливому правителю, что в Европе достаточно камней, но египетские лучшего сорта. После такого исчерпывающего объяснения фирман был немедленно выдан.

Когда Бельцони прибыл в Каир, его уже ждала инструкция Генри Солта: оставить все собранные им древности во дворе английского консульства, а голову Мемнона отвезти в Александрию. Бельцони не стал задумываться над сутью указаний британского консула и в начале 1817 г. доставил свой бесценный груз в Александрию, где голову «Молодого Мемнона» в ожидании корабля в Англию поместили на складах Мухаммеда Али. Вскоре она уже пополнила коллекцию Британского музея.

Первая экспедиция не принесла Бельцони ничего, кроме некоторой известности в кругах египтологов. Прижимистый Генри Солт заплатил ему лишь 50 ф. ст. за все найденные им древности плюс 25 ф. за «Молодого Мемнона». Расстроенный, по не обескураженный, Бельцони тут же начал собираться во второе путешествие в Верхний Египет. Генри Солт пытался соблазнить его перспективами совместной работы с Джованни Батиста Кавилья, капитаном из Генуи, успешно ведшим в то время раскопки в районе пирамиды Хеопса. Однако Бельцони предпочел действовать в одиночку.

20 февраля 1817 г. он с небольшой группой помощников вновь покинул Булак, направляясь в Верхний Египет. Прежде всего было необходимо нейтрализовать происки Дроветти. Прибыв в Асьют, Бельцони нанес визит «адмиралу Нила» Хикмет-бею и вручил ему сувенир в виде двух бутылок рома. Хикмет-бей сообщил, что два копта – агенты Дроветти уже находятся на пути в Карнак, чтобы перекупить все древности, найденные в этом районе в последнее время. Бельцони решил опередить их. Оставив фелюгу, он верхом на лошади бросился в Карнак. В течение пяти с половиной суток Бельцони преодолел 200 миль. Он спал только 11 часов, останавливаясь на ночлег в коптских монастырях или арабских караван-сараях.

Однако предприимчивого итальянца ждало разочарование. Он обнаружил, что местный бей, обиженный тем, что Генри Солт довольно долго не слал ему «сувениров», переметнулся на сторону Дроветти и приказал своим людям продавать древности только французскому консулу.

Описание Бельцони его приключений в катакомбах в Долине царей способно повергнуть в ужас как любителя приключенческих романов, так и ученого-археолога. Несмотря на свой гигантский рост, он протискивался в узкие проходы, нередко проламывая головой прах древних мумий, жадно хватая папирусы, которые он находил везде: у изголовья мумий, на их груди, под мышками или под коленями. Полные мрачной романтики, мемуары Бельцони читаются на едином дыхании. Известный археолог Говард Картер считал книгу Бельцони самым увлекательным приключенческим романом и всюду возил ее с собой.

Успехи Бельцони приводили в ярость агентов французского консула. Подкупив бея Карнака, они добились от него приказа, запрещающего Бельцони нанимать местных рабочих для раскопок. Однако у Бельцони имелся фирман Мухаммеда Али и приказ был отменен. Тогда его противники пошли на крайнее средство. Они попытались убить Бельцони с помощью местного головореза Хасана по прозвищу Голубой Дьявол (из-за голубой галабеи, с которой он не расставался). Однако и на этот раз судьба была благосклонна к итальянцу. С завидным хладнокровием Бельцони сумел избежать смерти.

Сметая все препятствия, Бельцони предпринял варварские раскопки вблизи уникального храма в Абу-Симбеле и древних усыпальниц фараонов в Долине царей около Фив. К счастью для египтологии, вездесущий итальянец, перекопавший подряд все могилы в Долине царей, не наткнулся на единственную нетронутую из них – гробницу Тутанхамона, вход в которую находился под огромной кучей мусора.

Одной из наиболее великолепных находок Бельцони в Долине царей стал погребальный комплекс фараона Сети I, состоявший из пяти богато украшенных фресками и рельефами комнат, соединенных коридорами. Обнаруженный им гранитный саркофаг с изображением прекрасной богини Нейт был пуст. Бельцони и его спутники нашли лишь обрывки погребальных бинтов, которые, очевидно, были оставлены грабителями, побывавшими здесь много веков назад и утащившими мумию. В самой большой из комнат стояла мумия быка и множество изящных деревянных статуэток «ушебти».

Как выяснили впоследствии ученые, могила Сети I была «ограблена» не злоумышленниками, а самими жрецами, которые сначала поместили в ней для пущей сохранности мумию сына Сети I Рамсеса II, а затем перенесли мумии двух величайших фараонов Нового царства в более безопасное место, где они впоследствии и были найдены.

Во времена Бельцони ученые еще не могли расшифровывать иероглифы, однако природная интуиция подсказала итальянцу, что настенная роспись в гробнице Сети I – величайшее научное сокровище.

По возвращении в Каир Бельцони ожидало неприятное известие: Буркхардт умер во время экспедиции в Западную Африку. Поссорившись с Солтом, Бельцони вынужден был зарабатывать на жизнь, обслуживая состоятельных туристов в качестве гида. Бродя с туристами в окрестностях пирамид Гизе и Саккара, он ждал возможности тщательно обследовать пирамиду Хефрена.

Как только капитан Кавилья закончил раскопки в районе пирамид, Бельцони втайне от своих соперников, имея в кармане всего 200 ф. ст., отправился в Гизе. Чтобы ввести в заблуждение французов, он объявил, что едет исследовать район Мукаттамских гор. Однако истинной целью Бельцони было найти вход в пирамиду Хефрена. Инстинкт подсказал ему, что вход находится в северной части пирамиды, где заносы песка и мусора чуть выше, чем с других сторон. Через 16 дней напряженного труда египетские рабочие, нанятые Бельцони, наткнулись на расщелину в каменной кладке. Пальмовая ветвь, просунутая в нее, проникла глубоко внутрь. Однако, после того как рабочим удалось отвалить неплотно прилегавший камень, обнаружился ложный вход, который никуда не вел. Бельцони дал своим рабочим заслуженный выходной и в одиночестве принялся бродить вокруг пирамиды.

Отойдя на некоторое расстояние, он заметил, что найденное им углубление несколько смещено к востоку от центра пирамиды. Отступив на точно такое же расстояние к западу, он обнаружил, что грунт в этом месте податливее, чем в других. Бельцони взял это на заметку. Наконец, 2 марта его усилия увенчались успехом. Вход в пирамиду Хефрена представлял собой отверстие между гранитными плитами в 4 фута высотой. Спустя месяц Бельцони смог проникнуть в погребальную камеру Хефрена, однако гранитный саркофаг, стоявший в ней, оказался пуст и к тому же расколот. Арабская надпись, обнаруженная коптом-переводчиком, гласила, что до Бельцони здесь уже побывали грабители. В соседней камере Бельцони нашел только кость, которую эксперт из анатомического музея в Глазго идентифицировал как кость быка.

К этому моменту отношения между Солтом и Бельцони обострились до крайности. Бельцони чувствовал себя обойденным, не получив ни материальной, ни моральной компенсации за свои труды. Наконец, в апреле 1818 г. между ним и Солтом было подписано соглашение, по которому Бельцони мог начать составление своей собственной коллекции.

Третья и последняя поездка Бельцони в Верхний Египет оказалась неудачной. Он поселился, как он выражался, «в своей могиле» (так он называл могилу Сети I). Однако агенты Дроветти и Солта не дремали. Как только Бельцони натыкался на перспективный участок в Долине царей и заявлял о желании начать раскопки, ему отвечали отказом. Махнув на все рукой, Бельцони начал наудачу копать на «ничейном» участке за «колоссами Мемнона» – гигантскими статуями Аменхотепа III. Солт уже копал в этом месте, но безуспешно. Предприимчивому итальянцу и на этот раз улыбнулась удача. Уже на второй день раскопок он нашел отлично сохранившуюся сидячую статую Аменхотепа III из черного гранита. Однако и на этот раз ему пришлось уступить право собственности на свою великолепную находку Генри Солту, который продал ее Британскому музею.

Вернувшись из Верхнего Египта, Бельцони понял бессмысленность дальнейшего соперничества со своими могучими конкурентами и в марте 1920 г. вернулся в Лондон. Некоторое время он путешествовал по европейским столицам. Побывал Бельцони и в Петербурге. Задержался он здесь недолго, но успел все же вызвать на дуэль только что вернувшегося из Египта О. И. Сенковского, опубликовавшего в одном из столичных журналов статью о Бельцони, которую тот счел оскорбительной. Друзьям Сенковского не без труда удалось предотвратить дуэль.

1 мая 1821 г. Бельцони устроил на улице Пикаднлли в Лондоне свою выставку египетских древностей, которая имела бешеный успех. Только в первый день работы ее посетило 1900 человек. Публику привлекала не только восточная экзотика, но и умелая реклама. Бельцони, в частности, пригласил нескольких видных английских медиков присутствовать на вскрытии привезенной им египетской мумии. Все это широко освещалось в английских газетах. Гвоздем выставки были экспонаты из гробницы Сети I и восковые копии обнаруженных в ней рельефов. В отдельной комнате экспонировались фигурки, найденные Бельцони в пирамиде Хефрена. Здесь же были выставлены статуи богини Сехмет со львиной головой, мумии, папирусы, терракота из Файюма. После закрытия выставки часть ее экспонатов и копни были распроданы по довольно высоким для того времени ценам.

Одновременно Бельцони предложил Британскому музею купить у него алебастровый саркофаг из могилы Сети I. Однако Генри Солт и здесь перебежал ему дорогу. Он раньше Бельцони успел вступить в переговоры с музеем о продаже своей коллекции. Музей был готов приобрести уникальные экспонаты Солта, однако членов его правления шокировала баснословная по тем временам цепа: 8 тыс. ф. ст. Музей только что заплатил 35 тыс. за мраморные статуи, незаконно вывезенные лордом Элджином из Парфенона, и в английской прессе еще не утихали дискуссии по поводу целесообразности этой покупки. Солт снизил цену до 2 тыс. ф., но Британский музей так и не купил его ценнейшую находку. Саркофаг Сети I приобрел богатый английский меценат Джон Соун. Однако все деньги от этой выгодной сделки пошли в карман Солта. Бельцони вновь не получил ни пенни.

Англичане смогли увидеть знаменитый алебастровый саркофаг только во время короткой трехдневной выставки, организованной в доме Соуна. Посетители, затаив дыхание, вереницей проходили мимо полупрозрачного саркофага, освещенного лишь одной свечой, стоявшей внутри. Эта выставка была как бы поминками по Бельцони, который скончался накануне ее в нищете и забвении. Смерть настигла неутомимого путешественника в Западной Африке, где он в одиночку пытался пересечь Сахару.

Солт до конца жизни занимался в Египте коллекционированием египетских древностей, фактически разделив с Дроветти монополию на этот бизнес. Одну из своих коллекций, собранную в период между 1819 и 1824 гг., он продал королю Франции за 10 тыс. ф. ст. Экспертом при покупке выступал сам Жан-Франсуа Шампольон. Вторая его коллекция была продана на аукционе в Лондоне за 7 тыс. ф. Солт, как и Бельцони, не успел насладиться плодами своих успехов коллекционера и антиквара. Он умер в Египте, так и не получив ни признания, ни пенсии за свою многолетнюю консульскую службу.

Судьба Дроветти также была печальной. Он вышел в отставку в 1829 г., проведя 27 лет на берегах Нила. Основную часть коллекции французского консула приобрел за 13 тыс. ф. король Сардинии. Позднее Дроветти собрал еще одну коллекцию, которую продал французскому королю Карлу X за четверть миллиона франков. В настоящее время она находится в Лувре. Последнюю коллекцию Дроветти увез прусский ученый Рихард Лепсиус в Берлинский музей. Дроветти окончил жизнь в приюте для умалишенных в 1852 г.

Таким образом, произошел странный парадокс: три наиболее известных коллекционера XIX в., Бельцони, Дроветти и Солт, украсили своими коллекциями музеи чужих стран. Коллекция итальянца Бельцони пополнила египетскую галерею Британского музея, экспонаты Дроветти – музей Турина, а сокровища, найденные Генри Солтом, попали в Лувр.

Каир, улица Шампольона

Мы должны дать себе отчет в том, как неизбежно все это было.

Говард Картер

Соперничество Солта и Дроветти явилось мрачной прелюдией к массовому грабежу национальных богатств Египта, особенно интенсивно проходившему в первой половине XIX в. В погоне за прибылью «коллекционеры» вывозили из страны папирусы, мумии, скарабеи. Некоторые ухитрялись перевозить в Европу даже целые храмы. Со второй половины XIX в., когда была построена железная дорога Александрия – Каир, а затем открыто судоходство по Суэцкому каналу, их ряды пополнили туристы. Французский историк Эрнест Ренан писал из Египта в начале нынешнего века: «Худшим врагом египетских древностей до сих пор остается английский и американский турист. Имена этих идиотов будут известны потомству, поскольку они постарались расписаться на самых знаменитых монументах, украшенных изящнейшими рисунками».

Каким же образом все-таки удалось сохранить и собрать в стенах Египетского музея удивительную коллекцию памятников египетской древности? Ответ на это можно найти прямо в музее. В просторной галерее второго этажа вдоль стен выстроились бюсты выдающихся ученых. Среди них Жан-Франсуа Шампольон, Гастон Масперо, Иоганн Людвиг Буркхардт, Рихард Лепсиус, Флиндерс Питри и ряд других. Это их бескорыстному энтузиазму обязан Египетский музей своей великолепной коллекцией.

Первое место в этом пантеоне египтологов по праву занимает выдающийся французский ученый Жан-Франсуа Шампольон. С его сенсационной расшифровки египетских иероглифов в сентябре 1822 г. берет свое начало методичное научное исследование памятников древней египетской цивилизации. Первым из европейских ученых Шампольон во время своего единственного путешествия по Египту (1826–1829) начал читать древние надписи, высеченные на стенах храмов в Луксоре, Карнаке, Абидосе, Абу-Симбеле.

25 сентября 1836 г., через четыре года после безвременной смерти Шампольона (он умер в возрасте 42 лет), на площади Согласия в Париже в присутствии короля Франции и 300 тыс. зрителей был воздвигнут обелиск, привезенный из далекого Луксора. Установить его в центре Парижа «в память о победах наполеоновских войск в Египте» рекомендовал Шампольон.

Однако луксорский обелиск на площади Согласия скорее является монументом выдающимся заслугам «отца египтологии» Шампольона. Каирцы также сочли своим долгом увековечить память великого французского ученого. От площади ат-Тахрир, где находится Египетский музей, к центру города ведет старинная улица, названная улицей Шампольона. Ее не переименовали даже в конце 50-х годов, когда в пылу возмущения англо-франко-израильской агрессией египетские власти давали новые, египетские названия улицам Каира.

Велики заслуги Шампольона и в деле охраны памятников египетской культуры. Он направил Мухаммеду Али меморандум, в котором рекомендовал ввести жесткий контроль за туристами и археологами в Египте. В результате 15 августа 1835 г. впервые в истории Египта был опубликован декрет об охране египетских древностей.

Было бы наивным полагать, что после этого археологический разбой в Египте прекратился. В 40-х годах прошлого века, когда декрет Мухаммеда Али уже действовал, французский художник Присс ухитрился украсть из Карнакского храма бесценные картуши и стелы с изображением многих египетских фараонов. Французский консул в связи с разгоревшимся скандалом был вынужден осудить авантюру Присса. Тем не менее 18 тяжелых ящиков с награбленными археологическими ценностями были доставлены в Лувр.

Однако нелегальный вывоз древностей из Египта с этого времени был серьезно затруднен.

Много сделал для того, чтобы положить конец безобразному разграблению национального достояния египетского народа, и другой замечательный французский египтолог, Огюст Мариет, первый директор Службы древностей Египта. В знак признания выдающихся заслуг Мариета перед Египтом он, по его желанию, был похоронен в древнем саркофаге у центрального входа в созданный им музей. Здесь стоит и его бронзовый бюст.

Мариет родился в Булони 11 февраля 1821 г. В молодости он был школьным учителем и журналистом. Увлекшись трудами Шампольона, он серьезно начал заниматься египтологией. Вскоре он получил незначительную должность в Лувре, где смог досконально изучить его богатую египетскую коллекцию. В 1850 г. Мариету была поручена первая миссия в Египет. Он выехал в Александрию в поисках старинных коптских манускриптов, однако ничего заслуживавшего внимания не нашел. Тогда Мариет решил попытать счастья в археологических раскопках.

В конце октября 1850 г. ему удалось собрать кое-какое оборудование и начать на свой страх и риск раскопки в Саккарском некрополе. Редко случается, чтобы начинающий археолог сразу же добивался выдающегося результата. Мариету необыкновенно повезло: в песках пустыни он наткнулся на голову почти полностью занесенного песком сфинкса. Будучи весьма начитанным человеком, он вспомнил, что у Страбона есть упоминание о пустынном месте вблизи Мемфиса, в котором находился древний храм Серапиум. К главному входу в этот храм, по словам греческого географа, вела аллея сфинксов. Предположив, что он наткнулся именно на эту аллею, Мариет организовал широкие раскопки.

В ноябре 1851 г. он обнаружил вход в древний Серапиум. Доступ к гробницам священных быков – аписов закрывала великолепная дверь из песчаника. Когда Мариету и помогавшим ему рабочим удалось проникнуть внутрь громадного подземного помещения, где в нишах стояли колоссальные многотонные гранитные саркофаги, в которых когда-то покоились мумии священных быков, они попеременно испытывали чувства глубокого восхищения и разочарования. Украшенные великолепными иероглифическими надписями, крышки саркофагов были сдвинуты, а некоторые саркофаги расколоты. Мариет понял, что могилы аписов были разграблены много веков назад. Тем не менее немало великолепных вещей было в спешке оставлено грабителями и до сих пор валялось в саркофагах и на земляном полу темных коридоров.

В результате кропотливых многомесячных поисков Мариету посчастливилось найти нетронутое захоронение священного быка. Он обнаружил в пыли даже следы рабочих, совершавших захоронение. Целой оказалась и мумия быка, богато украшенная золотом и драгоценными камнями.

Древние египтяне, как известно, обожествляли многих животных, и в различных районах страны были свои священные животные: крокодилы, бабуины, ибисы. Священный бык-апис, посвященный богу Птаху, считался покровителем Мемфиса, и его храм, расположенный в Саккара, где с подобающими почестями жрецы хоронили набальзамированных быков, был объектом религиозного поклонения древних египтян. В греко-римский период культ священного быка слился с культом одного из главных богов греческого Пантеона – Зевса, а также впитал в себя некоторые чисто египетские черты мифа об Осирисе. Таким образом появилось новое божество по имени Серапис. Ему поклонялись как греки, так и египтяне. Греки переименовали древний храм Аписа в Серапийон, а затем это название было трансформировано римлянами в Серапиум.

Храм Сераписа в древности был колоссальным религиозным комплексом. Главная его часть – подземные катакомбы, в которых находились саркофаги священных быков. Даже сейчас, спустя 130 лет, становится не по себе, когда спускаешься по высеченным в песчанике ступеням. Сразу же после яркого солнечного дня попадаешь в душное темное подземелье. От застоялого теплого воздуха немного кружится голова. Огромные ниши, в которых стоят саркофаги священных быков, расположены по обе стороны коридора таким образом, что ни одна из них не находится напротив другой. В главном коридоре 24 монолитных саркофага. Одни из них сделаны из розового гранита, другие – из базальта, третьи – из песчаника. Вес одного из таких саркофагов вместе с крышкой – 69 т. Ниши скупо освещены электрическими лампочками. Туристов пускают только в большой коридор, так как раскопки в Серапиуме продолжаются до сих пор и время от времени приносят не менее сенсационные, чем в эпоху Мариета, открытия. В 1965 г. группа английских археологов нашла в Серапиуме еще один подземный коридор с захоронениями мумий священных ибисов.

После того, как находки, сделанные в Серапиуме, были выставлены в Лувре, Мариет обрел мировую известность. Даже одного Серапиума хватило бы для того, чтобы его имя навсегда осталось в истории египтологии. Однако заслуги Мариета как организатора египетской Службы древностей многие оценивают даже выше, чем его археологические открытия.

Мариет твердо взял в свои руки контроль за раскопками на территории Египта. Впервые под его руководством начались координированные раскопки в 37 местах от Мемфиса до Фив. Впоследствии, правда, археологи критиковали методы, которых придерживался Мариет (иногда он не останавливался и перед применением динамита). Вместе с тем огромным шагом вперед явилось то, что отныне значительная часть находок оставалась в Египте.

Следует оговориться, что Мариет не был, как часто об этом пишут, первым директором Музея египетских древностей. Еще Мухаммед Али в 1834 г., после обращения к нему Шампольона, издал декрет о создании национального музея древностей, поставив во главе его шейха Юсефа Зиа. Юсеф Зиа и его помощники начали собирать древности по всей стране. Первый каталог был составлен французом Линаном, будущим подрядчиком на строительстве Суэцкого канала. Однако эта коллекция не сохранилась.

Начав широкомасштабные раскопки, Мариет попросил у Саида-паши, бывшего в это время хедивом Египта, выделить ему для хранения древностей одно из помещений транспортной компании в Булаке. Четыре комнаты этого дряхлого здания Мариет использовал для наиболее ценных экспонатов, а другие сделал запасниками. На первых порах он обходился помощью только одного рабочего. Очень скоро небольшая коллекция Мариета стала настолько популярной у паши и у египтян, что Мариету не составило большого труда добиться нового помещения. В 1863 г. коллекция Мариета была переведена в новое здание, которое было официально открыто 18 октября хедивом Исмаилом.

Некоторые экспонаты нового музея демонстрировались на международной выставке в Лондоне в 1862 г. На всемирной ярмарке в Париже в 1867 г. лучшие из них были показаны в живописном павильоне, выстроенном в виде маленького древнеегипетского храма, к которому вела аллея сфинксов. Императрице Евгении, жене Наполеона III, очень понравились выставленные драгоценные женские украшения, и она намекнула хедиву, что была бы не прочь получить их в подарок. Однако хедив, помедлив, сказал: «В Булакском музее есть более могущественный человек, чем я. Вам следует обратиться к нему». Надо отдать должное Мариету: он категорически отказал императрице и ни взятки, ни угрозы не смогли повлиять на него. Драгоценности вернулись в Египет.

В 1878 г., еще при жизни Мариета, Служба древностей была преобразована в один из департаментов министерства общественных работ. На ее нужды стали выделяться значительные средства. Одновременно появилась необходимость перевести коллекцию, собранную Мариетом, в более просторное здание. В 1891 г. она уже перекочевала на противоположный берег Нила, в бывший хедивский дворец в Гизе. Однако это перемещение производилось уже под руководством преемника Мариета – Гастона Масперо.

Мариет умер накануне наступления новой эпохи в истории Египта, эпохи английской оккупации. Французы проиграли ожесточенную схватку за Египет, но были вовсе не склонны уступать уже завоеванные ими позиции английским колониальным властям. В результате хитроумных комбинаций, в которых участвовали и дипломаты, пост директора Службы древностей занял молодой французский египтолог Гастон Масперо.