Текст книги "Улыбка сфинкса"
Автор книги: Петр Перминов
Жанр:
Путешествия и география
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Петр Перминов
Улыбка сфинкса
Предисловие
«Амон устроил все земли, устроенные им, но землю Египетскую – раньше других, и искусство вышло из нее, и учение вышло из нее, чтобы дойти до места, где я пребываю». Так говорил правитель финикийского города Библ более трех тысяч лет назад, в конце XII в. до н. э. Папирус с этим первым из дошедших до нас свидетельств иностранцев о стране фараонов был найден и прочитан в конце прошлого века основоположником русской школы египтологии В. С. Голенищевым.
С тех пор о Египте писали Геродот и Плиний, Страбон и Плутарх, французские крестоносцы и греческие монахи, немецкие египтологи и английские дипломаты, итальянские купцы и русские паломники. Много пишут о нем и до сих пор. На витринах каирских книжных магазинов соперничают друг с другом красочными глянцевыми обложками немецкие, французские, английские, американские издания, посвященные культуре и политике древнего и современного Египта.
В чем секрет поистине неувядающего интереса к этой стране? Может быть, в том, что Египет никого не оставляет равнодушным: он будто бы создан для того, чтобы будить мысль и воображение. В самом деле, много ли на свете стран, чью историю мы можем проследить на протяжении нескольких тысяч лет? А скольким из них было суждено стать перекрестком цивилизаций? Где еще, кроме Египта, самой историей собраны воедино памятники пятитысячелетней культуры, шедевры эллинского гения, сокровища раннехристианского искусства, мечети первых лет арабского завоевания? И не просто памятники, а памятники уникальные.
Египет – громадный музей под открытым небом. В мире много знаменитых музеев: Лувр, Прадо, Британский музей, Эрмитаж; есть города-музеи: Рим, Венеция, Ленинград, Суздаль. Египет – страна-музей, притом запасники его до сих пор поражают нас все новыми и новыми находками.
Однако не только любителей старины притягивает страна на берегах Нила. Сложна и интересна и мозаика политических будней сегодняшнего Египта. Нелегко в ней разобраться. Общие закономерности социально-политической жизни, характерные для развивающихся стран, нередко проявляются в Египте в специфической форме, обусловленной устоявшимися в веках традициями.
Символом Египта – древней страны, многое в которой казалось европейским путешественникам, впервые ступившим на ее землю, загадочным, с незапамятных времен стал Большой сфинкс, лежащий у подножия пирамиды Хефрена. Ореол таинственных мифов, окружавший страну фараонов, рассеивался медленно, нехотя отступал перед усилиями египтологов, тщательно собиравших крупицы фактов о жизни и культуре древнего Египта.
Мифы окутывают не только далекое прошлое, но и современную историю Египта. Все, что касается колониального закабаления и грабежа Египта, освещается в буржуазной исторической литературе настолько тенденциозно, что добраться до истины в вопросе, например, об экспедиции Бонапарта в Египте, о строительстве и эксплуатации Суэцкого канала или тройственной агрессии 1956 г. против Египта бывает не легче, чем прочесть папирус времен Хатшепсут. Однако эти мифы рождаются уже не отсутствием знаний, а, скорее, нежеланием признавать процессы, происходящие в современном мире, спекуляцией на подлинной или мнимой специфике проблем, встающих перед Египтом.
Предлагаемая вниманию читателя книга была задумана как сборник очерков о сегодняшнем дне Египта. Большая ее часть написана в Каире. Однако начавшаяся в Москве работа над источниками показала, что понять и почувствовать существо и своеобразие этой страны невозможно, не спроецировав сегодняшнюю действительность в прошлое.
И хотя исторические параллели – дело опасное, тем не менее полезно иногда обращаться к опыту минувших веков, особенно имея такой материал, как записки и воспоминания русских ученых, дипломатов, журналистов, туристов, побывавших в Египте на различных этапах его бурной истории.
Улыбка сфинкса
У подножия «рукотворных гор»
Пирамиды возникли из ночной мглы неожиданно. Дорога резко взмыла вверх, оставив справа мягко подсвеченные стрельчатые арки самого дорогого каирского отеля «Мена-хаус», и наша машина, круто свернув на обочину шоссе, останавливается у подножия каменной громады, края которой сливаются с тьмой ночного каирского неба. Выходим из машины и медленно идем к пирамиде Хеопса – самой большой из трех знаменитых пирамид Гизе. Мало-помалу глаза привыкают к темноте. Осторожно ступая, поднимаемся по отшлифованным миллионами ног ступенькам, высеченным в гранитных глыбах. Вот и вход в пирамиду, наглухо закрытый на ночь тяжелой металлической дверью.
Усаживаемся на еще хранящий тепло щедрого египетского солнца гранит и осматриваемся. Мы забрались всего на десятую или одиннадцатую ступень, но высота кажется довольно внушительной. Направо, налево и вверх уходят ряды каменных глыб. Впереди и внизу, в гигантской ложбине переливается огнями ночной Каир. Долго сидим, вдыхая живительно прохладный воздух пустыни. Молчим, не хочется разменивать на слова глубокое чувство, которое испытываешь рядом с этими каменными колоссами – безмолвными свидетелями расцвета и гибели великой цивилизации древнего Египта. Перед ними проходили чужеземные завоеватели: гиксосы, персы, греки, римляне, спаги [2]2
Спаги – вид легкой кавалерии в турецкой армии времен Османской империи.
[Закрыть]султана Селима I и гренадеры Наполеона, к ним совершали паломничество великие философы древности. Мы словно соприкоснулись с окаменевшим временем.
Впрочем, сколько людей посетило пирамиды за их многовековую историю, столько было и суждений, зачастую полярно противоположных. Древнегреческий поэт Пиндар слагал стихи, восхваляющие творения египетских фараонов, а французский писатель Шатобриан, будучи в Каире, не пожелал даже взглянуть на них. Наполеон вопреки распространенному мнению отказался взойти вместе со своими офицерами на вершину Большой пирамиды. Тем не менее и Наполеон, и Шатобриан все же приказали высечь свои имена на ее вершине. Надо сказать, что в этом они не были оригинальны. Вся верхняя площадка пирамиды Хеопса, а она довольно обширна (10 кв. м), испещрена именами людей, решивших хотя бы таким образом оставить о себе память в веках. Самая старая из сохранившихся надписей датируется 1475 г. Не устоял перед соблазном и известный русский путешественник XIX в. А. С. Норов, признавшийся, что он «имел слабость присоединить свое имя к несчетному числу других не с тем, чтобы кто-нибудь его прочел, а как бы для того, чтобы оставить свой бренный след на таком памятнике, который в соперничестве с существованием земли» {1} .
Плато Кафр ас-Самман, на котором высятся пирамиды Гизе, давно уже стало излюбленным местом отдыха каирцев, приезжающих побродить в тени пирамид Хеопса и Хефрена. Окрестности пирамид Гизе давно объявлены заповедной зоной, но тем не менее в 70-е годы здесь выросли целые поселки загородных вилл египетской элиты, протянувшиеся от пирамиды Микерина до туристического комплекса «Сахара-сити». Заповедный облик Гизехского некрополя был восстановлен лишь в конце 1981 г., когда президент Мубарак приказал снести все без исключения виллы, построенные вблизи пирамид. Бульдозеры, сровнявшие их с землей, не пощадили и загородную резиденцию Садата.
Нескончаемый поток местных и иностранных туристов создает немало забот египетской Службе древностей, которая явно не справляется с функциями поддержания порядка и чистоты в районе пирамид Гизе. Ответственные лица ссылаются на нехватку денежных средств и людей не только для этих целей, но и для обслуживания всех туристов. Как всегда в таких случаях, в дело вмешивается частный сектор. На каждого иностранца, появляющегося в районе Большой пирамиды, со всех сторон набрасываются погонщики ослов, верблюдов, лошадей и просто гиды и наперебой предлагают свои услуги.
Гомон, крики, пыль. Вот лукавый шейх с загорелым морщинистым лицом ударяет верблюда палочкой под колена, заставляя его опуститься на землю и демонстрировать подседельные попоны и медные колокольчики, которыми он в изобилии украшен. Однако неопытного туриста, доверчиво согласившегося взять гида из этой компании, ждет горькое разочарование. Дело в том, что проводник в районе пирамид – это потомственная профессия, которой из поколения в поколение занимаются жители нескольких деревушек, расположенных в районе Гизе. Долгие годы общения с иностранными туристами научили их самым изощренным методам вымогательства. Книги как древних, так и современных путешественников, посетивших пирамиды Гизе, заполнены жалобами на плутовские проделки этих хитрецов.
Вот как описывает их в своей книге «Патриархи земледелия» русский метеоролог и агроном И. Н. Клинген, побывавший в Египте в конце прошлого века: «Мгновенно обступили нас нового вида добытчики, и на этот раз более опасные, потому что они были организованны, дисциплинированны и слушались во всем своего шейха, который пришел собрать с нас законную дань владетеля за право восхождения на пирамиды… Они схватили нас и повлекли к пирамидам, до которых было еще довольно далеко. Начался подъем. Я не горец и никогда не был быстроногим альпинистом, хотя, обладая выносливостью, не раз карабкался с успехом на высокие кручи и горы, но не помню, чтобы когда-нибудь подъем давался мне с таким трудом. Кажется, что секрет заключался в том, что, при восхождении на гору, вы идете обыкновенно осторожным, мерным шагом, отдыхаете так часто, как вам захочется, – здесь же арабы, делая вид, что поддерживают вас, на самом деле почти вовсе не помогают, быть может, намеренно запаздывая напрячь усилие там, где это вам в данный момент необходимо, а вместе с тем они слишком быстро увлекают вас наверх и не дают передохнуть ни минуты. В результате – быстрая усталость, дрожание ног и страшная одышка. Пройдя немного более полдороги, я чувствовал, что задыхаюсь. Догадались ли арабы по моему лицу, или просто мы достигли удобного пункта, но только они сами усадили меня на выдающийся камень и обратились в участливых сиделок. Старший из них, почтеннейший старшина Магомет – сын Сулеймана, с красивым выразительным лицом праведника древнейших времен, с ласковой укоризной начал меня усовещивать: „Так нехорошо, куда торопиться, сердце лопнет, удар будет, смерть будет, нездоров будешь“, – строго заключил он, покачивая головой, и осторожно, как нежнейшая мать, растирал мне сердце. Второй проводник, добродетельный Сулейман – сын Гуссейна, делал усерднейший массаж ног в то время, как добрейший Али – сын Дезуки, без всякой надобности бережно схватил меня под мышки, и, наконец, откуда ни возьмись, какой-то четвертый благодетель, назвавшийся Ибрагимом – сыном Файди, в то время, когда я почти уже не мог пошевельнуть пальцем в объятиях моих новых друзей, чуть не насильно вливал мне в горло свежую родниковую воду из длинного восточного кувшина. Теперь четыре благороднейших сердца бились несомненно в унисон, творя с увлечением доброе дело… Было от чего пролить слезу неподдельного умиления. „Ты кто, господин? Ты не франк? Ты не англичанин? Ты кто будешь?» – наивно-добродушно приставали они. Я сказал. „А, москов! Любим москов, москов хороший человек!“, и они удвоили свои заботы…
„Мы на все готовы для доброго москова, – пели хором добрые арабы: Для щедрого москова, москов богат и щедр, он не обидит бедных арабов, он даст им сейчас же по два франка, только по два небольших серебряных франка, потому что, увы, шейх, их повелитель, не даст им и понюхать из условной суммы, а что может сделать бедный араб против могущественного шейха“, и они разом опускали смиренно головы при слове „бедный араб“ и гордо поднимали их и вскидывали пальцы, упоминая о шейхе. Медом текла их ласковая речь. Ритм задушевных вздохов сопутствовал им, переводя из тона в тон всю сложную гамму искреннего душевного волнения. „Москов добрый! Уу, добрый! Он даст бакшиш, москов даст 2 франка на каждую душу“! – хором кричали они, и все разом тянулись ко мне руки их… Теперь они ластились ко мне, как лукавые кошки, и я даже чувствовал, как они слегка обшаривали мои карманы. Идиллия кончилась. Роковое слово „бакшиш“ слетело с их уст и разрушило все очарование…».
Раздав бакшиш, Клинген подумал: «„Ну, теперь конец, кажется, весь репертуар кончен“, и, вздохнув с облегчением, начал раздвигать подзорную трубу. Не тут-то было. „Разве господин не захочет посмотреть на нашего молодца Ибрагима, как он сбежит в один миг с пирамиды и взлетит, как горный дух, на соседнюю гладкую, как стекло, пирамиду? Это чудо, господин, и только за один франк с персоны!“ Я хотел было уже пожелать всей этой честной компании отправиться к их подозрительным родичам, но тут заинтересовалась вся молодежь, и торг был заключен. Ибрагим с ловкостью птицы буквально вспорхнул, а не сошел с огромной Хеопсовой пирамиды, на которой мы стояли, и, как белка, стал карабкаться на гладкую пирамиду. Глазам не верилось, когда часы отмерили всего только 8 минут в момент появления его на вершине высокой пирамиды Хефрена, а на нее взбираться вдвое труднее и опаснее, чем на нашу» {2} .
Сегодня власти не рекомендуют туристам взбираться на вершину пирамиды Хеопса – слишком много несчастных случаев произошло в последние годы. Да в этом сейчас и нет небходимости.
Знакомство с пирамидами Гизе стоит начать с представления «Звук и свет». Оно проходит на смотровой площадке вблизи полуразрушенных пилонов погребального храма Хефрена. Это наилучший способ для туриста хотя бы бегло ознакомиться с историей древнего Египта. Представления даются каждый вечер после захода солнца. Рассказ на английском, французском, немецком или арабском языках, многократно усиленный мощной аппаратурой, ведется от имени Большого сфинкса, который «вспоминает» о том, как строились пирамиды, как жили и умирали фараоны и простые люди в древнем Египте. Рассказ сфинкса сопровождается очень красивыми световыми эффектами. Подсвеченные прожекторами, каменные громады пирамид медленно окрашиваются в мерцающий голубоватый свет, а их вершины вспыхивают пурпуром, как бы отражая первые лучи восходящего солнца. Затем неожиданно прожекторы выхватывают из темноты загадочную фигуру сфинкса, охраняющего покой этих исполинских памятников древности.
За смотровой площадкой и примыкающим к ней административным комплексом, на окраине маленькой арабской деревушки есть конюшня, где за сравнительно умеренную плату можно взять напрокат лошадей. Речь, конечно, идет не о чистокровных арабских скакунах, хотя сам владелец конюшни – шейх Мухаммед, – важный, осанистый, в дорогой, с ручной вышивкой, галабее [3]3
Галабея – длинная рубаха, традиционная одежда египетского крестьянина-феллаха.
[Закрыть], за обязательной чашечкой кофе будет утверждать, что приготовил специально для вас лучшего коня. Напрасны ваши уверения, что лучший конь вовсе не нужен, что вы в общем-то довольно посредственный наездник. Прервав ваше бормотание суровым жестом руки, шейх Мухаммед твердо заявит о том, что долг вежливости и гостеприимства обязывает его дать только лучшего из своих скакунов. Впрочем, не отчаивайтесь. Чашка кофе выпита, шейх делает знак рукой стоящему в ожидании мальчику, и из ворот конюшни появляется понурое существо, вид которого кажется вам очень знакомым. Если вы напряжете свою память, то обязательно вспомните собрата этого «скакуна», известного всем по фильму «Волга-Волга»; лошади шейха Мухаммеда, как и мерин из этого фильма, досконально знают свой маршрут. Даже когда вы, освоившись в тряском седле, наберетесь храбрости и слегка ткнете своего «скакуна» каблуком в бок, он вряд ли отступит хоть на шаг от протоптанной десятками его предшественников тропинки. Обогнув по вершине песчаной дюны небольшое арабское кладбище, притаившееся в ложбинке за пирамидой Хеопса, он совершит большой полукруг, провезет вас с южной стороны мимо всех трех пирамид и благополучно доставит обратно в объятия шейха Мухаммеда.
Мы вскоре признали, что у такого путешествия есть свои преимущества и основное из них – возможность любоваться изумительным видом трех главных пирамид Гизе вдали от шумных толп туристов.
Гизехские пирамиды удобнее всего осматривать с юга, со стороны пустыни. На скалистом плато вытянулись в стройную цепь с запада на восток три главные пирамиды. Первая из них – пирамида Хеопса; ее называют также Большой пирамидой. В древности ее высота от вершины до основания составляла 146 м. Однако в настоящее время верхняя часть пирамиды разрушена и ее нынешняя высота равна 137 м.
На строительство Большой пирамиды пошло 2,3 млн. каменных блоков. Средний вес каждого из них – около 2,5 т, однако при сооружении внутренних ходов Большой пирамиды использовались и более тяжелые плиты. Девять плит главной погребальной камеры весят не менее 400 т; соответственно вес каждой из них составляет примерно 4,5 т. Во времена Хеопса грани пирамиды были облицованы отполированными плитами из мелкозернистого песчаника, добывавшегося в карьерах Тора и Массара на близлежащих Мукаттамских холмах. Еще в XIV в. французский путешественник Симон де Сарребрюш, побывавший у пирамид Гизе, видел Большую пирамиду, до половины покрытую облицовкой. Однако, по его свидетельству, на гранях пирамиды Хеопса копошились, как муравьи, рабочие, отбивавшие облицовочные плиты. Этот первосортный камень шел на строительство дворцов мамлкжских султанов и сооружение домов в Каире.
Колоссальные размеры Большой пирамиды неизменно производили большое впечатление на всех, кто ее посещал. Наполеон, оказавшись у ее подножия, мгновенно подсчитал, что из блоков пирамиды Хеопса можно было бы построить стену вдоль границ Франции высотой более 3 м и толщиной 30 см. А согласно подсчетам английских ученых, на строительство всех христианских церквей в Англии пошло меньше камня, чем на одну Большую пирамиду.
Особенно красива пирамида Хеопса в косых лучах раннего утреннего или заходящего солнца. Ее грани приобретают ровный и глубокий оттенок светлой охры и прекрасно гармонируют с окружающим песчаным пейзажем. Еще большее впечатление Большая пирамида производила во времена фараона Хеопса, когда ее идеально отполированный облицовочный камень, отражая солнечные лучи, отбрасывал светящийся отблеск на окружавший ее гранитный постамент. Вершина Большой пирамиды, как и вершины ее младших сестер, была тогда покрыта тонкими пластинами золота. Ранним утром, когда пустыня была еще погружена во мглу, первые лучи солнца, коснувшиеся ее вершины, создавали вокруг нее как бы золотой ореол.
Часть первоначальной облицовки сохранилась только на вершине второй пирамиды, которую построил сын Хеопса – Хефрен. Пирамида Хефрена на полметра ннже Большой пирамиды. Ее высота 136,5 м. Она к тому же заметно уже. Однако поскольку она стоит на более высоком месте, то создается впечатление, что она чуть выше пирамиды Хеопса.
Пирамида Хефрена представляла в свое время единый комплекс с гранитным храмом, руины которого находятся около Большого сфинкса. Во времена Хефрена от храма к пирамиде вела дорога процессий, по которой жрецы несли в последний путь мумифицированное тело фараона. От храма мало что осталось, но сохранившиеся части входных пилонов и остатки вестибюля поражают глаз строгостью и соразмерностью пропорций. Они были раскопаны французским археологом Огюстом Мариетом в конце прошлого века. Мариет нашел прекрасную диоритовую статую самого Хефрена. Археологи обнаружили также остатки погребального храма Хеопса, сделанного из базальта и гранита, однако полностью раскопать его оказалось невозможно, так как над ним находится арабская деревня Назлат ас-Самман.
Меньшая из пирамид Гизе, пирамида Микерина, внука Хеопса, – крайняя с западной стороны. Ее высота 66 м, а длина каждой из сторон основания 108 м. Пирамида Микерина сохранилась хуже двух других пирамид Гизе; немалая часть ее камней пошла на постройку каирской Цитадели. К югу от нее выстроились в ряд три маленькие полуразрушенные пирамиды. Из них более или менее исследована только одна. Ученые считают, что она принадлежит супруге Микерина Хамерернепти. Вдоль всего скалистого плато, на котором стоят пирамиды Гизе, расположены многочисленные захоронения стражей некрополя, вельмож и приближенных трех фараонов IV династии – строителей пирамид.
Комплекс Гизехского некрополя даже в своем нынешнем, пострадавшем от времени виде представляет собой величественную картину. Можно только предполагать, как прекрасен он был во времена фараонов IV династии. Греческий историк Геродот, побывавший у пирамид Гизе в середине V в. до н. э., оставил нам свидетельство о некоторых не дошедших до нас элементах этого грандиозного комплекса. В частности, по его словам, дорога, которая вела от погребального храма Хеопса к Большой пирамиде, по мастерству исполнения украшавших ее барельефов производила не меньшее впечатление, чем сама пирамида Хеопса.
Интересно, что Геродот ни слова не говорит об одном из самых замечательных памятников эпохи Древнего царства – Большом сфинксе, лежащем около погребального храма Хефрена, примерно в 350 м восточнее пирамиды Хеопса. Это по меньшей мере странно, так как большинство археологов считают сфинкса современником фараонов IV династии и во времена Геродота он, очевидно, находился на своем месте.
Сфинкс представляет собой колоссальную фигуру с туловищем льва и головой человека, вырубленную из цельного камня. Лицо его обращено на восток. Несмотря на многочисленные повреждения, которые были нанесены сфинксу за долгие века вандализмом туристов и фанатиков, его лицо хранит величественное и загадочное выражение. Длина сфинкса от кончиков лап до хвоста 57,3 м; высота 20 м. Когда-то его пятиметровая голова была украшена традиционным головным убором фараона – царским немесом (праздничный плат, спускающийся с затылка на плечи); теперь он частично обломан, а царский урей (символ власти в виде приподнявшейся на лбу кобры) безвозвратно исчез. У огромных лап сфинкса приютился маленький храм, в настоящее время почти полностью разрушенный. Специалисты датируют его эпохой фараона Хефрена. По общепринятому мнению, лицо сфинкса – скульптурный портрет Хефрена. В надписи на стене между его лап говорится, что по приказу фараона Тутмоса IV (конец XV в. до н. э.) была произведена расчистка сфинкса от песка, который занес его почти полностью. В последующие эпохи эта операция производилась регулярно.
Египтологи раскрыли настоящее имя сфинкса – Хоремхет (по-гречески – Хармахис), значащее «Хор (Гор) на небосклоне». Хором египтяне называли обожествляемого фараона, а горизонтом или небосклоном – место, где он после смерти сливается с богом солнца, начиная свое вечное путешествие по небу. В период Среднего и Нового царств сфинксы нередко изображались и с головой барана или сокола. В Карнакском храме, например, сохранилась целая аллея бараноголовых сфинксов, посвященных богу Хнуму [4]4
Хиум – в древнегреческой мифологии бог плодородия, изображался в виде барана или человека с головой барана.
[Закрыть].
Однако Большой сфинкс в Гизе – наиболее древний из известных нам египетских сфинксов. В эпоху Древнего царства культ Харемахета еще не оформился, и археологи могут только предполагать, какой смысл вкладывала фантазия древних египтян в образ этого мифического существа. По всей вероятности, сфинкс и в этот период олицетворял мудрость, загадочность и власть обожествленного фараона. Кроме того, если судить по тому, что сфинксы обычно находились около крупных храмов или пирамид, они были призваны играть роль стражей этих священных мест.
Археологи до сих пор не могут дать исчерпывающих ответов на многие вопросы, связанные с Большим сфинксом. Ряд из них еще сравнительно недавно отстаивал мнение о том, что сфинкс гораздо древнее пирамид в Гизе и сходство его лица с лицом Хефрена не более чем случайность.
Что же говорить о временах, когда египтология еще не существовала или делала свои первые шаги? В этот период и родилась загадка сфинкса, над которой бились многие ученые прошлого. Как всегда или почти всегда случалось с памятниками древнеегипетской культуры, смысл или символику которых трудно было уловить, не обладая конкретными знаниями о религии древних египтян, вокруг сфинкса начала нагнетаться многозначительная таинственность. Первыми за это взялись древние греки. Образ сфинкса с его знаменитой загадкой, разгаданной Эдипом, попал в их мифологию, хотя и в трансформированном виде [5]5
В греческой мифологии сфинкс или сфинга – чудовище с женской головой, львиным телом и крыльями птицы, сидевшее на скале близ Фив и задававшее людям загадку: «Кто ходит утром на четырех ногах, в полдень на двух, а вечером на трех?». Тех, кто не мог ее разгадать, сфинкс убивал. После того, как Эдип разгадал загадку, ответив: «Человек. В младенчестве он ползает на четвереньках, в зрелом возрасте ходит на двух ногах, а в старости опирается на клюку», сфинкс бросился в пропасть и разбился насмерть.
[Закрыть]. Молчание Геродота о сфинксе было истолковано позднейшими авторами как нежелание открыть одну из тайн египетских храмов, о которых, возможно, рассказали ему сопровождавшие его жрецы. Никому как-то и в голову не приходило, что во времена Геродота сфинкс попросту мог быть занесен песком (до того, как его обнесли в 1925 г. оградой, требовалось всего не более 50–60 лет, чтобы сфинкс оказался полностью погребенным под песчаными заносами). Постепенно Большой сфинкс превратился как бы в символ тайны, которой была окутана история древнего Египта.
Интересно, что почти каждый из путешественников прошлого судил о сфинксе на основании сложившихся у него под влиянием определенной исторической эпохи взглядов и представлений. Не составляли в этом отношении исключения и русские путешественники XIX в. Любопытный образец христианско-схоластической трактовки символики сфинкса дает архимандрит Порфирий Успенский, много поездивший по Египту и Синаю. Ссылаясь на мнение известного богослова Климента Александрийского, он высказал предположение, что египетские жрецы видели в сфинксе символ «разнородных сочетаний стихий мира», «знамение лада в природе и напоминание наблюдателю о том, что познание бога и естества весьма трудно». «В самом деле, сфинксы выражают эти три понятия. Так как женское тело [6]6
По всей вероятности, Успенский путает греческих и египетских сфинксов – только в Греции сфинксы иногда изображались с женской головой или телом.
[Закрыть]обозначало, по мнению древних, влажную силу природы, а тело львиное – стихию огненную, то соединение сих двух тел в сфинксе служило образом сочетания воды и огня, кои, по учению египтян, составляют основу всей природы, и выражением гармонии, происходящей от соединения этих двух стихий. Когда сфинксу придавали лицо богини Исиды, тогда он означал природу творящую, которую можно постигать не иначе, как изучая ее постепенно, когда же виделось на нем лицо другого божества, тогда он возвещал собой возведенного в таинство, что каждое светило небесное или каждая стихия земная соответствует всемирному ладу и что мир есть загадка, предложенная человеку на удивление и изучение и для изощрения ума. Если сфинкс держал трещотку в лапе, он напоминал, что гармония существ происходит от их взаимного движения, если он был прикрыт, то давал понять, что бог, мир и человек – суть тайны, в коих сущность понять и проникнуть невозможно. Сфинкс, пожиравший тех, которые не разгадывали его, служил знамением веры, обрекающей на вечные мучения безбожников» {3} .
Интересно рассуждает о символическом значении фигуры сфинкса и А. С. Норов. Он высказывает предположение, что сфинкс – это, возможно, «символ приращения Нила в месяцах июле и августе, когда солнце находилось в созвездии Льва и Девы» {4} . При этом он ссылается на то, что египетские жрецы наиболее ревностно охраняли и зашифровывали те свои знания, которые были связаны с предсказаниями разливов Нила и погодных явлений, т. е. оказывали самое непосредственное влияние на жизнь и судьбы египтян. Может, конечно, возникнуть резонный вопрос: причем здесь Дева, если у Большого сфинкса на львином теле мужская голова фараона Хефрена? Дело в том, что, согласно Плутарху (а Норов на него и ссылается), сфинксы в Египте посвящались богине Нейт, предшественнице греческой Афины или римской Минервы. Поэтому объединение в фигуре сфинкса символов созвездий Льва и Девы и могучей личности фараона во времена Норова должно было представляться вполне естественным.
Уязвимость рассуждений Норова с точки зрения современной египтологии очевидна: он оперирует опосредствованными (через античных греческих историков) представлениями о древнем Египте. Он не располагал, да и не мог располагать научно достоверными данными о жизни и религиозных верованиях древних египтян: египтология как наука только еще делала свои первые шаги.
Но пришло время вернуться к пирамидам. Давайте сойдем с лошадей, возвратим их в целости и сохранности ожидающему нас шейху Мухаммеду и поднимемся по шоссе к северной стороне пирамиды Хеопса.
Первоначальный вход в Большую пирамиду находился на уровне примерно тринадцатого ряда гранитных плит. Однако ныне он закрыт. Проникнуть внутрь можно, воспользовавшись лазом, проделанным грабителями еще в древние времена. Вступаем внутрь пирамиды. Перед нами узкий, почти горизонтально идущий коридор. Застоялый жаркий воздух насыщен пылью. Метров через тридцать упираемся в новый коридор. Такой же тесный, как и первый, он ведет вверх. Его пол устлан деревянным настилом с поперечно набитыми планками. Путь освещается лишь тусклым светом свисающих с потолка электрических лампочек. В конце коридор разветвляется. Проходим метров тридцать и попадаем в так называемую камеру жены фараона. Она расположена точно в середине пирамиды, приблизительно в 120 м от ее вершины. Это довольно просторная, совершенно пустая комната с гранитными стенами. Археологи установили, что, несмотря на свое название, эта камера не имеет никакого отношения к супруге Хеопса. Дело в том, что пирамида Хеопса трижды перестраивалась. На первом этапе строители, очевидно, намеревались разместить погребальную камеру Хеопса в скале, служившей естественным фундаментом пирамиды. Однако затем по неизвестным причинам они изменили первоначальный план и соорудили погребальную камеру, приписанную впоследствии первыми исследователями пирамиды Хеопса его жене.
Находясь внутри пирамиды, все время как бы ощущаешь над головой многотонную тяжесть каменной громады. Людям, подверженным клаустрофобии, не рекомендуют находиться здесь длительное время. Известны случаи, когда туристам становилось плохо в лабиринтах пирамиды. Это довольно естественное явление породило немало мистических домыслов о некоей магической силе Большой пирамиды и ее таинственном воздействии на психику людей.
Наполеон, в частности, почувствовал себя плохо, попав в погребальную камеру Хеопса, и впоследствии не любил вспоминать об этом.
Сравнительно недавно англичанин Пол Брайтон, человек, по всей вероятности, склонный к острым ощущениям, решил проверить, насколько правдивы слухи о магической силе Большой пирамиды. С большим трудом он добился от египетской Службы древностей разрешения провести ночь в погребальной камере Хеопса. Первые часы он находился в большой восходящей галерее, а затем уселся в углу камеры. Неожиданно он почувствовал, что его мысли начали путаться. Он закрыл глаза и через некоторое время якобы потерял сознание от охватившего его безотчетного ужаса. Утром его, как бурсака Хому Брута из гоголевского «Вия», извлекли из пирамиды в полубессознательном состоянии. По сообщениям печати, он не мог связно рассказать о видениях, которые проходили перед его глазами. Однако, по мнению специалистов, происшедшее с ним скорее всего имеет отношение не к свойствам Большой пирамиды, а к особенностям человеческой психики.