Текст книги "Домик в дачном поселке"

Автор книги: Петр Шордей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Это доказывает то, что Поремба видел перевозимые вещи как раз издали, и что он не лгал. Если бы он видел их вблизи, то, либо знал, что в них там было и, мстя Кубацкому, сообщил об этом, либо же – именно потому, давно бы не жил.

Так или иначе, черт его знает, что там было в голове художника-музыканта, потому что теперь в ней дырка, но сквозь эту дырку в средине ничего не разглядеть; только лишь пустое место от того, что там, возможно, могло быть.

И что ты на это?

Так что воеводские взбешены уже не на шутку, потому что у них пропадает последняя возможность отправиться в отпуск в августе, так как до конца июля они эту загадку не решат, тем более, что у них не осталось и целого часа. Зато Микруты и наш дачный поселок переживают истинную осаду, причем из-за того, что все надеются на очередное убийство. Якобы, зятья привозят сюда своих тещ, так как разошлись слухи, будто бы в Микрутах действует серийный убийца.

Кубацкий же, моя дорогая, в данный момент сделался важным типом, мог бы даже на пляже выступать в роли медведя из Закопане. Девушки с ним охотно фотографируются, ведь он же мафиози, контрабандист, насильник и серийный убийца. На его дискотеку народ валит толпами, и чтобы в нее попасть, нужно ожидать в длинной очереди. Никто даже не говорит, что идет на дискотеку – все идут к Кубацкому.

А звучит это так, как будто бы идут к Джеку Потрошителю.

Тем временем у священника трудности с тем, чтобы найти нового органиста.

Никто не желает занимать место Порембы ни за какие деньги, что я еще как-то понимаю, поскольку ксёндз за музыкальное сопровождение месс никаких денег и не предлагает.

Так что я пока что ожидаю, когда же выпустят Янека, и настроение у меня вполне даже ничего.

С удовлетворенным приветом,

Олька.

* * *

Вот видишь, как мало иногда нужно человеку для счастья? – во всяком случае, для удовлетворения, которое является чувством более скромным по сравнению со счастьем? Достаточно иметь труп органиста.

Янека и так выпустили бы, а вот человека жаль.

Ты всегда была эгоисткой.

Ладно уж, чего там говорить, друзей не выбирают.

Выходит, следствие еще не закончено?

И что я должна тебе ответить? Ты и словом не упомянула, чтобы мои неприятности с налоговой тебя хоть как-то тронули.

Вот эгоистка – и все.

Ну тогда я тебе о них – то есть, о тех моих финансовых неприятностях – расскажу. А было это так:

Два года назад скончалась моя мать-старушка, которой я лет двадцать назад купила приватизированную квартиру в Катовицах, потому что, как тебе известно, родом я из Силезии. Тогда пришлось потратиться, но покой дороже. Ага, в общем, два года назад мать мне ту квартиру завещала, ибо кому, холера ясна, она могла ее завещать, если не купившей ей эту же квартирку дочке? А потом умерла. Ну, я ее похоронила. Про квартиру из головы совершенно вышибло, точнее, я подумала, да пускай себе стоит, кушать не просит, всегда пригодится, когда буду на родине. И вот тут, совершенно неожиданно получаю, это через два года, врубись, напоминание из Налогового управления в Катовицах, что я не заполнила какую-то там имущественную декларацию в связи с этим наследством, и что мне следует ее заполнить.

Ладно, заношу я им эту декларацию, считая, что на этом и конец, но где там. Бабулька в приемном окошке с удовлетворением сообщает мне, что, раз я не заполнила декларацию в срок, то мне придется капнуть денежку в счет налога на наследство за эту вот мою квартирку.

Как, блин, еще налог, думаю я себе. Ведь будучи дочкой, никаких налогов на наследство от собственной родительницы платить я не должна. И тут узнаю, что, абсолютно верно, не должна была бы, если бы заполнила тот бланк в срок.

Ну, ты понимаешь, тут меня чуть кондрашка на месте не хватила. Я пошла наверх, в Управление теперь уже с большой буквы, и объясняю им все там, наверху. А мне там говорят, что это, собственно, не их дело, потому что деньги с того налога идут президенту^[55] города, и ему решать, в качестве их распорядителя, что делать с отсутствием упомянутых средств от меня.

Тут во мне загорелся огонек надежды.

И я написала президенту прошение, ты врубаешься – прошение, аннулировать необходимость выплаты той самой суммы с процентами за два года, сославшись при том на прошлые, зато задокументированные заслуги перед столицей своего региона. К письму я приложила заверенные ксерокопии различных благодарственных дипломов, которые получила за спонсирование благотворительных мероприятий, которые устраивались городом, равно как и доказательства других случаев помощи тому же городу, и тоже немало стоивших.

Я так подумала: быть может, я и растяпа, быть может незнание закона не защищает перед законом, но ведь что-то там, вот так, по-граждански, я городу дала, так что теперь, если сейчас город мой долг простит, мы будем квиты.

Быть может и нехорошо я подумала, но такова жизнь. Раз решение должно быть признано по признанию, так пускай уже город признает мои заслуги в отношении себя.

И, представь себе, город мои заслуги признал.

Чессслово!

Случилось чудо, и президент мне ответил в письменном виде, что аннулирует весь мой долг, появившийся из невыплаченного налога на наследство, вместе со всеми накопившимися процентами.

Я забыла тебе написать, что между тем, даже не ожидая вердикта кредитора, судебный исполнитель вцепился в мои доходы. Налоговому управлению было до лампочки, что дело пока что не решилось. Просто-напросто, как они часто и делали, они начали забирать мои, пока что, доходы, потому что они, пока что, принадлежали не им.

Но, возвращаясь к делу; мне, наивной, показалось, что если кредитор в письменной форме отрекается от задолженности, то этой задолженности с той поры и нет. Ну, рраз! – и перестает существовать.

И вот тут, псякрев, я ошиблась.

Налоговое управление наплевало на решение властей города, путано объясняя мне на пятнадцати страницах печатного текста, после полугодичных раздумий, что президент – ты только послушай! – не совсем знает, что он должен делать, зато они, то есть, налоговики, знают лучше.

Другими словами, бабки я все еще должна, причем, неизвестно кому, ведь уже не городу, причем, за кое-что, за что город денег уже не желает. Так я и спрашиваю, кто чего, собственно, хочет? В налоговом мне сказали, что я обогатилась. Ты понимаешь, я обогатилась на своей же квартире, которую ремонтировала каждую пару лет, и которую сама же купила.

Ага, еще они, ни к селу, ни к городу, прибавили, что моя материальная ситуация, которую они тщательно проанализировали, позволяла мне заплатить тот налог, которого совершенно не должна была платить, если бы не прошляпила.

Другими словами, налоговая как бы подмигивает мне, что заплатить следует, ведь они же не к бедняку прицепились.

Так что теперь я уже знаю, что мы живем в государстве закона и справедливости. Ведь если уже кто-то и говорит о так называемой справедливости, то он, черт подери, обязан знать, что чему-то такому нет определения, так что такой человек апеллирует к субъективным чувствам сограждан на эту тему, и вся эта история – в моем субъективном впечатлении – это насилие надо мною. Ибо справедливость и закон имеют друг с другом мало общего, и что справедливым может быть только соблюдение закона, но какого? Несправедливого?

В общем, я все тебе описала.

Вы там замечательно развлекаетесь, убивая этого своего Порембу, чтобы прорекламировать Микруты, а у меня имеются собственные причины для «общественного недовольства».

И если ты спросишь, что есть общего между описанием моих перипетий с налоговым управлением и действием нашего детектива, так я тебе отвечу, что столько же, сколько имеет с ним твой любовник Павел. Раз уж ты сделала меня его героем, то есть, своего детектива в письмах, расспрашивая про естественный цвет моих волос, тем самым делая из меня подозреваемую, то, наверное, имею же я право говорить о себе? Тем же самым правом пользуешься, собственно говоря, и ты, когда говоришь о своем разочаровании Янеком.

Так что, похоже, сверну я свой бизнес, законным образом выеду на Сейшелы или куда-либо еще и навсегда перекрою краник своих средств для этой дикой страны.

Там тоже диковато, но зато – как же красиво!

С таким себе, опечаленным приветом,

Агнешка.

* * *

Извини. Я и вправду забыла о тебе. Случившееся с тобой и правда ужасно; и не считай эти слова банальными. Просто-напросто, человек забывает о других, когда сам чувствует себя преданным – либо своей страной, либо своим мужем.

А когда этого мужа еще подозревают в убийстве, то тогда забываешь о чем-либо или о ком-либо, кроме себя.

Да, это эгоизм, ты права.

Ленин, вроде бы, говорил о том, что любая государственность является аппаратом насилия в отношении собственного народа, или как-то вроде того, и он был прав. Только вот он желал этот свой народ от того самого аппарата освободить, но изнасиловал его по-своему.

Ты понимаешь? По-другому и нельзя было.

Это называется прагматикой исполнения власти.

Идеалы перед выборами, твердая реальность – все это танец соломенных чучел^[56], исполняемый всем миром, а не только нашей бедной, перепаханной войнами страной.

Так что я могу тебе посоветовать? Сделаешь так, как захочешь.

Ты раздосадована, это нормально. Но подумай, сколько голодных детей можно накормить тем самым твоим несправедливо наложенным налогом. Массы нуждающихся чего-нибудь с него поимеют. А нужды и потребности бывают разными: кто-то протягивает руку за миской «куронювки»^[57], а другой – за здоровенной миской всяческой жратвы. И насилие в отношении тебя всех их успокоит, точнее же, их желание заполучить эту миску.

Чувствуй себя Жанной д'Арк.

По крайней мере, Йоасей^[58] д'Арк. «Dark» – по-английски «темный», так что ты у нас Темная Йоася или же – Битая в темечко^[59].

Законопослушный гражданин всяческой страны обязан знать свои права и обязанности законопослушного гражданина. Только все зависит от написания всего одной буквы: то ли ты законопослушный гражданин, то ли законоослушный^[60].

И как раз здесь, тот самый пес – то есть, ты – и зарыт. Хотя и не до конца, ведь «пес», псякрев, мужского рода^[61].

Орфография изменяет значение. Тогда уж лучше заплати ты им тот налог, но в будущем уже никогда не делай подарков в пользу матери, даже если бы то была сама Родина-Мать, чтобы они не возвратились к тебе бумерангом вместе с процентами.

Ты еще помнишь того пекаря, который раздавал нераспроданный старый хлеб беднякам? Видишь? Никто уже его и не помнит. Он раздавал тот хлеб без выплаты НДС, и налоговая на этом НДС его и зацапала. Мужик обанкротился, потому что у него не было чем выплатить. Наши политики, вроде бы, даже сбрасывались, только у них не очень все вышло.

Говоря короче, у бедняков теперь нет залежалого хлеба, тем более – свежего, мужика сравняли с землей, и кто с того выгадал? Теоретически, только уж сильно теоретически, можно сказать: академически, ты и я.

Ну да.

Ибо то, что забрали у пекаря, частично получили мы с тобой. Какая-то там одна стотысячная гроша досталась нам в форме – даже и не знаю чего – допустим, кусочка гравия в подложке автострады?

И кому какое дело от того, что мужика не стало по причине его собственной доброты?

Здесь важен, пойми, этот один, общий, гражданский камешек под асфальтом.

С крайне важным и сконцентрированным на тебе приветом,

Олька.

* * *

Ну ты и даешь, Олька!

Ты бы могла стать правительственным пресс-атташе.

А я и не знала, что ты умеешь так здорово заливать. Ты бы даже могла нам объяснять, что имел в виду пан президент. Олька, как можно скорее меняй свою профессию!

Дай объявление, что профессионалка в запутывании всех и вся ищет работу. Тебя же с руками оторвут, от ПКП до ПКБ^[62]!

Ты замечательно объяснила мне, зачем я вместе с тем пекарем нужна отчизне.

Чтобы выкладывать те самые камешки автострады, которые станут верстовыми столбами на тропе, даже дороге, если не сказать – шоссе к нашему цивилизационному, польскому прогрессу.

Ладно, оставим это и займемся дыркой в Порембе.

Насколько я тебя знаю, у тебя уже имеются подозрения по делу этой вот дыры.

Тогда колись!

С заново открытым всему миру приветом,

Агнешка.

3

Дыра Порембы застала меня врасплох точно так же, как и всех. Так что я и не знаю, что о ней думать.

Но воеводские уже выяснили, что с этой дыркой дело подозрительное даже вдвойне. Ибо, во-первых, дыра как дыра, то есть, тайна сама по себе, но во-вторых, Поремба, когда эту его дыру в его голове делали, был наколот, словно подушечка для иголок.

Другими словами, мужик был сильно обессилен.

Кто же его так обессилил и зачем?

Такой, к примеру, Кубацкий, Порембу треснул бы сразу промеж глаз. Кота за хвост не тянул бы. Но вот если бы то была какая-нибудь Кубацкая, то есть, женщина, поначалу ей пришлось бы приготовиться. Тогда до Порембы могло бы дойти, что он имеет дело с покушением на свое личное достоинство, а точнее – телесную неприкасаемость, а может быть – и жизнь, которая так связана с указанными выше достоинствами.

И тогда, скорее всего, он прикрыл бы эти свои достоинства, как минимум, рукой в так называемом жесте самосохранения.

В любом случае, он не позволил бы ударить себя столь непосредственно. Быть может, от изумления он даже схватился бы за голову, и это спасло бы его от последующего удара?

А раз уж позволил бахнуть себя прямо в лобешник, то это значит, что перед тем был он в замороченном состоянии, что подтвердило и вскрытие.

А это уже улика, говорящая о том, что убийца не рисковал бить Порембу сходу. Тем более, что все произошло в кустах возле пляжа, то есть, в месте, достаточно отдаленном, чтобы там беспрерывно шастали целые табуны нариков, бухарей и детей, не говоря уже о постоянных участниках летних романов.

Подобного рода кустики – это самое посещаемое место во всей деревне.

И все там, как минимум, отливают.

И как раз в этих кустиках бесконечность таки нагнала Порембу.

Сама понимаешь, Немезида…

И такая себе Немезида, если вообще ею была, должна была иметь уверенность в том, что Поремба уже не встанет.

Вот и все, если речь идет о дыре Порембы.

А еще мне кажется, что единственной женщиной во всем этом детективе, если не считать меня, остаешься ты.

Если ты любила Янека или до сих пор его любишь, то могла бы это сделать, я имею в виду – ту дырку, исключительно из-за любви, ведь не ради же повышения посещаемости Микрут.

К тому же ты натуральная брюнетка, что ассоциируется с волосом, найденным в нашем доме.

С самого начала я знала, что тот волос, раз уже не принадлежал швитезянке, просто обязан принадлежать убийце.

С убийственным приветом,

Олька.

* * *

Что у тебя с головкой?!

Мои отношения с твоим Янеком, это одно дело, а волосы – совершенно другое.

После той химии я вылиняла чуть ли не налысо. Сейчас у меня короткие, как у пацана, волосы, так что отвали.

И на кой мне было делать дыру в пузе, то есть – голове, этому Порембе?

С разочарованным приветом,

Агнешка.

* * *

А вот затем, чтобы Поремба не показал, кому следует, а точнее – кому не следует, что видел тебя с Янеком в нашем доме. Убивая Порембу, ты изжарила бы, как и Янек, двух окуней на одном огне: создала бы своеобразный противовес для Янека, который не мог треснуть Порембу, потому что сидит в КПЗ, ну и избавилась бы от свидетеля вашего романа.

Это все как в шахматах; один ход не может приносить только одну выгоду – это было бы слишком слабым применением фигуры. А у тебя фигура все такая же идеальная. Раз уж даже обычная пешка может бить в две стороны, так что говорить о королеве или слоне? То есть, о тебе. Это вопрос наличия ума. А ты у нас очень даже умная, иначе не была бы миллионершей.

Воеводские проверят твой волос на предмет ДНК, и вот тогда тебя прищучат по-настоящему.

До сих пор мы обе были правы, и так оно, похоже, и останется до конца, так что теперь очередь моей правоты.

С рациональным приветом,

Оля.

* * *

Эти твои воеводские у меня уже были.

Взяли у меня слюну ваточкой, намотанной на спичечку с внутренней стороны моей щеки, которую я подставляю тебе по-христиански в очередной раз, потому что даже и не во второй, ведь ты уже долгое время продвигаешь в этих мэйлах инсинуации, будто бы я крутилась в окрестностях твоего Янека.

Говоря по чести, если речь идет о той слюне, то могла бы наплевать на тебя гораздо больше. Только мне на все это плевать…

Я ЗНАЮ, что это будет не моя ДНК, поскольку и быть не может, потому-то я и подставляю тебе мою щеку, правда, изнутри.

А теперь уже вали… подруга.

С категорическим приветом,

Агнешка.

* * *

О Господи!

Прошу прощения.

Ну ты и завелась!

Пойми, что воеводские – они словно ГАИ; действуют по принципу «на авось». А потом слышишь: «День добрый, плановая проверка».

Так что теперь уже ты расслабься.

Такова жизнь.

У них, то есть, у воеводских, имеются здесь два трупа, с которыми они не знают, что делать. Вот они и ищут вслепую.

А ты тут цепляешься, вместо того, чтобы исполнить свой гражданский долг.

С посыпанным пеплом приветом,

твоя Олька.

* * *

Ты чего звиздишь, малая?

Какая еще «плановая проверка»?

А откуда им знать обо мне, как не от тебя?! Сначала меня сдаешь, а потом провозглашаешь достойные сентенции о гражданском долге.

А мне этот гражданский долг уже колом стоит!

И имела я свободу, равенство и братство.

Во имя этих лозунгов масса спокойных людей положила голову на гильотину.

Вали, давай! Не принимаю я твоих объяснений.

С взбешенным приветом,

Агнешка.

* * *

Буквально секундочку!

А чем это тебе вдруг не понравилась Французская Революция и Наполеон?

Ведь он ввел разводы, моя дорогая.

То есть, гражданские браки.

Так что не удивляйся тому, что я хочу чего-то взамен.

Моя слюна, представь себе, им тоже была нужна.

И конечно.

И я им дала, а почему же нет?

Меня тоже подозревают.

Прошу тебя, расслабься.

С совершенно спокойным, как я теперь, приветом,

Оля.

* * *

Так значит?

Тогда откуда они обо мне знают, если не от тебя?

Ведь меня во всей этой веселой баланде вообще нет.

А уж если и имеюсь, то исключительно благодаря тебе.

Ты продала меня, Кристал, из вежливости донесла о существовании Алексис^[63]. Это ты обратила внимание тех своих воеводских на мою гипотетическую связь с Янеком.

Ты с самого начала разыгрывала эту масть.

Так что повторюсь: отвали!

Ни слова не желаю слышать относительно Порембы, Кубацкого вместе с воеводскими, Стемпнем и Стемпневой. И даже о священнике с кустами, где вы трахаетесь, когда в голове шумит от выпитого.

И мене глубоко на все это плевать, равно как и на швитезянку.

И не звизди мне про Наполеона, договорились?

Он что, приказал нашим парням бить испанцев во имя свободы, равенства и братства? Вся та Сомосьерра – это только нападение захватчика. Теперь из него варганят национальную часовенку и реликвию польского традиционного героизма, а на самом ведь деле испанцы защищались от наглеца Наполеона, такого себе ампирного гитлереныша, и в той войне исполнили роль более поздних украинцев, сражавшихся под Бандерой. То есть, наш девиз: бей врага моего друга взамен за обещание собственной свободы.

Бандеровцев я еще как-то понимаю, хотя и с трудом, ведь это близко, да и история у нас совместная, но вот чтобы поляки имели что-то против испанцев? Где Крым^[64], а где Рим?

Со все таким же нервным приветом,

Агнешка.

* * *

Эх, дурочка, речь идет о моральной правоте. То есть, об надвременных и надтерриториальных истинах. Наши несли им свободу, понимаешь. То есть, разводы и тому подобное. А уж это ты понять должна.

С уверенным в своем приветом,

Оля.

* * *

А может они совсем и не желали разводиться? Испания – страна католическая. А что было на Гаити? Там эти наши тоже были. В Интернете я прочитала такой вот абзац: «Именно там догорала столь сильная в Польше наполеоновская легенда, которая, вместо своей страны, привела солдат Наддунайского Легиона^[65] на войну с рабами и вольноотпущенными креолами, желающими разорвать зависимость от колониальной Франции».

Поляки – тоже крестьяне, но тут насиловали и грабили, поскольку так поступает любая армия.

И вот что меня бесит, это то, что я не могу подобрать подходящего привета. Ведь если он будет интернациональным, то я подпишусь под твоей теорией и даже практикой несения свободы без границ; а если национальным – тогда мне придется подписаться под нашими соображениями государственного порядка несколькосотлетней давности, и признать Сомосьерру великой победой по пути к тому самому порядку, именуемому отчизной.

Так что, будучи полькой, я чувствую себя растерянной.

С растерянным приветом,

Агнешка.

* * *

Да чего ты так кипятишься?

Хочешь драться с собственной историей?

А я уже знаю результаты исследований ДНК. В умывалке я обнаружила не твой волос. Так что, возможно, он принадлежал убийце– мужику или убийце-бабе, но не тебе.

Так что, зачем портить нервы?

Понятное дело, это совсем не означает, будто бы это не ты убила швитезянку и Порембу. Единственное, что волос этот никак не пригодится в качестве, так называемого, доказательного материала. Точнее, он не будет свидетельствовать против тебя, но пригодиться очень даже сможет, это когда нам уже станет известен убийца.

Сейчас же все концентрируются на убийстве Порембы, поскольку, кажется вероятным, что и его, и швитезянку прибила одна и та же рука.

И, действительно, многое указывает на то, что это совершила женщина. По крайней мере, в случае Порембы.

Понятное дело, воеводские, которых ты уже знаешь, взяли в оборот Кубацкого, у которого, вроде бы, имеется алиби. Но ты же сама знаешь, как оно с этими алиби бывает; у кого оно будет лучше, как не у самого убийцы? Только у человека невиновного алиби никогда не бывает, и это, обрати внимание, новое направление в следовательском мышлении.

Так вот, Кубацкий утверждает, будто бы в момент совершения убийства, он был со своей девушкой на побережье. Во всяком случае – в тот несчастный день.

Что же касается дня, то Порембу убили среди бела дня, и это странно. Совершенно забыла об этом сказать.

И вот я думаю: а почему? То есть, почему днем, а не, скажем, вечером.

Может быть, после наступления заката Поремба не доверился бы своему убийце, зная, что у него (или у нее) на совести имеется еще и швитезянка?

На пляже, днем, он наверняка чувствовал себя уверенней.

А с другой стороны, убийца тоже должен был бы чувствовать себя в толпе намного увереннее.

Кроме того, он должен был хорошо знать окружающую местность и не опасаться, что кто-то его на этой территории с Порембой заметит и запомнит.

Но проблема и в том, что в последнее время Поремба по причине своих приключений сделался популярным, и его постоянно с кем-нибудь да видели. Особенно же, с женщинами, которые лепились к нему как к невинно обвиненному артисту. Сам же Поремба был очень даже ничего и, как уже упоминала, похожий на Янека. Он сделался местной звездой, и по этой причине увеличивал священнику посещаемость на мессах.

У Кубацкого, понятное дело, имелся бы мотив пришить органиста. В конце концов, это именно Поремба его сдал. По этому делу, то есть, того, что Кубацкий Порембу шантажировал, против Кубацкого ведется отдельное следствие, и для Кубацкого уже готов обвинительный акт, вот только в суде выступит как человек свободный, но мошенничать ему уже не удастся.

Так, минуточку!

Ну конечно же!

Мошенничать он не может, потому что Поремба мертв. Снова два окуня или, в их случае, скорей уже – леща, изжаренные на одном огне. Первый лещ – это тот факт, что Поремба ничего уже не сможет подтвердить или отрицать; а второй – это то, чтобы там ни было, а Поремба уже мертв. То есть, месть на доносчике свершилась. И в качестве немого, Поремба очень даже пригодится Кубацкому в отношении той самой торговли китайскими трусами или же контрабанды чем-то там еще.

Вот вроде бы все и в порядке; по требованию уполномоченных к тому служб Кубацкий предъявил счета на закупку, продажу, перевозку, оплату таможенных пошлин и тому подобное, но ведь Поремба говорил про ящики, в которых, как правило, перевозят компьютеры и телевизоры.

А эти ящики, как я уже тебе писала, должны были быть плоскими, потому что за последние годы электроника здорово сплющилась.

И вновь меня интригует вопрос: что он, Кубацкий, в этих ящиках на самом деле имел.

Все так же мне любопытно, почему то, что у него там было, он имел у нас, в нашем доме, а не у себя, в своей дискотеке, где после сезона места просто навалом.

С никогда не сдающимся приветом,

Твоя Оля.

P.S.. Так ты уже не злишься на меня, хорошо?

* * *

Ты чего, издеваешься?

С чего это мне на тебя не злиться?

Насрала вокруг меня, так еще и строишь из себя дурочку, что все это ради добра народа. Стыдно тебе признать, что волос принадлежал не мне, и что весь мой предполагаемый роман с Янеком как пузырь лопнул.

А в виде нового трупа у тебя имеется подпитка для твоих фантазий, так что швитезянку со мной ты уже явно не связываешь.

Ты всегда была странной, но с возрастом, я вижу, это только усилилось.

А какое мне дело до твоего Кубацкого?

Но будь осторожна, в твоем электронном письме появилась девица Кубацкого. А она ведь женщина.

Поинтересуйся ею.

С незаинтересованным приветом,

Агнешка.

* * *

Пока что та малая меня не интересует.

Гораздо важнее то, что не выпускают Янека.

Они все так же продолжают считать, что это он прибил швитезянку.

Поремба, то есть – труп Порембы, в этом ему никак не помог.

Воеводские не связывают этих двух дел одно с другим.

А может и связывают, но ничего по этой теме не говорят.

Прокурор продлил Янеку период предварительного заключения, и я уже выяснила, что прокурор – это баба, то есть, сама понимаешь. Янека из своих когтей она не выпустит, поскольку именно так в ней проявляется солидарность ее яичников со швитезянкой, относительно которой Янек признается (я имею в виду швитезянку, а не солидарность), но лишь частично, то есть, он не дает никаких признаний в отношении последнего предложения ее биографии.

Ну да ладно, хорошо уже и это.

Я ведь опасалась, что он, в конце концов, признается, и тогда ему хана.

Ты же его знаешь; он – только лишь ради покоя – во всем готов признаться.

Ужасный тип!

Только теперь я вижу, как сильно я его люблю.

Теперь я уже не променяла бы его на простой «порше», только на «порше» красный!

Ну ладно, шутки в сторону.

С самого утра соседи угощают меня «техно» на всю громкость. И через секунду у меня башка лопнет.

К тому же, это никакие даже не соседи, ведь ты же знаешь, что наш дом располагается от поселка на определенном расстоянии, но все те пляжники, которые эти отдалением как раз и пользуются.

Поскольку они, видите ли, желают иметь ничем не зараженную природу и тишину, поэтому тащатся аж сюда и уже тут врубают свои бумбоксы на всю катушку.

После чего наслаждаются тишиной.

Мне кажется, наше гнездо контрабандистов их тоже притягивает. Наверняка ожидают какой-нибудь перестрелки или каких-то гангстерских расчетов, по моему мнению, чего-то типа танца с саблями.

Вот ведь какая гадость из людей вылезает, правда?

Самого пляжа и тех кустиков, где прибили Порембу, им не хватает. Надеются, что вышлют снятое на мобилку сообщение в TVN24^[66].

И вот погляди, что у нас за мир: донос на соседа в налоговую или в полицию – это донос, и подобное доносительство в так называемом общественном мнении заслуживает презрения, но вот донос по тому же самому делу для телевидения, ну нет же, это уже общественное вмешательство и причина для гражданской гордости, хотя та же самая гордость и очутится на соответствующем столе в налоговой инспекции, тем более, после того, как телевидение это дело раздуло, или, как минимум, на письменном столе участкового инспектора.

И все это было бы даже забавным, если бы не касалось меня лично.

С не столь забавным приветом,

Оля.

* * *

Олька?

Может, ты уже оставишь меня в покое?

Мне плевать на все, что ты пишешь.

Прицепилась же, словно репей.

Если бы ты не поперлась с тем своим волосом в полицию, Янек ловил бы этих своих окуней или там лещей, и был бы счастлив.

Сама раздула все дело, сама обратила внимание на вас же, вот и расхлебывай теперь то, чего хотела.

Янек проводит отпуск за решеткой, а ты катаешься на его тойоте по своим заштатным Микрутам.

И что с того, что у него была любовница?

Если она у него и была, то это и твоя вина, поскольку в таких делах виновны обе стороны.

А теперь всем известно, что ты носишь рога и даже довольна этими своими страданиями. Вот только что это, блин, за удовлетворение, когда ты таскаешься по деревне со своим унижением? Ведь еще большее унижение, поскольку публичное.

Тебе и вправду хорошо с ним?

С этими базарами, будто бы ради тебя твой муж утопил любовницу в июньском озере?

Одно здесь верно на все сто, что Порембу пришил не Янек, поскольку алиби у него просто капитальное.

То есть, на поле боя остается Кубацкий. Так?

Мелкий аферист и комбинатор. Тут чуточку пошантажирует своего дружка по музыкальной банде, там чего-то чуточку контрабандой поживится. А между этими занятиями немножечко побренчит в вашем доме на электрогитаре….

Этот Кубацкий не может вот так, запросто, как будто ничего не случилось, стукнуть Порембу по лбу, так что вначале он угощает его в кустах марыхой^[67], после чего потерявшего сознание от счастья дружка валит по черепу каким-то более твердым по сравнению с марыхой наркотиком. От этого в памяти Порембы появляется такая дыра, как отсюда и до вечности.

И эти придурки из воеводского управления верят в подобные сказки?

Ну это же курам на смех!

На отпускной детектив этого, возможно, еще бы и хватило, но не для прокурора, и даже не для прокурорши (понятное же дело, баба, пускай и с дипломом, все равно дура).

И зачем ты мне все это описываешь?

Оскорбляешь меня, провоцируешь?

Считаешь, что я тут же признаюсь, что прибила швитезянку?

Или, по крайней мере, признаюсь в связи с Янеком?

Ты что, меня за идиотку держишь?

С совершенно здравомыслящим приветом,

Агнешка.

Глава 7

1

Ну ты и…

Ты всегда была такой…

Все видела настолько трезво, даже когда была пьяной… Рафинированная чертовка Агнешка.

Прежде, чем чего-либо сказать, ты поначалу глядела на собеседника, затем усмехалась и закуривала сигарету.

А ведь это меня называли айсбергом, хотя именно меня терзали эмоции, и это у меня вечно тряслись руки…

Я никогда не была холодной; я научилась подавлять эмоции, в то время, как у тебя их просто не было. Правда?

Ну тогда прими к сведению, что я тоже умею мыслить. Можешь называть это эмоциональной сообразительностью, милости прошу.

Но я, по крайней мере, знаю, почему Кубацкий прятал товар в нашем доме, а не в своей дискотеке, где места для него, хоть пляши.

Все это очень даже просто!