Текст книги "Исторические очерки Дона"

Автор книги: Петр Краснов

Глава XXII

Взятие Разиным Царицына. Послания Разина на Дон. Осада и взятие Астрахани. Убийство князя Прозоровского. Поход на Москву. Сражения под Симбирском. Бегство на Дон. Казнь Разина в Москве 6-го июня 1671 года. Мнение о Разине Русского народа и царя Петра I. Песня – завещание Разина.

Подойдя к Царицыну, Разин приказал есаулу Василию Усу осадить город, где заперся со стрельцами воевода Тургенев. Жители Царицына продержались недолго. Как только стал ощущаться у них недостаток в воде – они отворили ворота Усу. Воевода Тургенев с войском заперся в замке. Казаки осадили замок, выбили ворота, перебили стрельцов, а Тургенева привели на веревке к Разину.

Разин долго мучил и издевался над воеводой. Тургенева били, кололи копьями и, наконец, полуживого утопили в Волге.

Оставив отряд в Царицыне, Разин с главным войском пошел вниз по Волге к Астрахани. Все попутные городки и селения покорялись Разину. Разин всюду говорил, что он идет за великую правду, что с ним находится царевич Алексей Алексеевич (сын царя Алексея Михайловича, умерший 17 января 1670 года), что сам патриарх Никон состоит при его отряде, и что он несет крестьянам волю и дарует им землю. В то же время Разин дослал на Дон приказ не строить церквей и запретить богослужение.

– А как же венчаться-то будем? – спросили его казаки.

– Венчаться можете под кустом. Для чего вам Христос? Вера в Христа пришла к вам из Москвы. Я иду против Москвы и против веры.

Астраханский воевода князь Иван Прозоровский послал навстречу Разину гонцов с приказом остановить Разина.

– Скажи воеводе, – сказал Разин посланнику, – что я твоего воеводы не боюсь. Не боюсь и того, кто повыше его!

Боярин и воевода Астраханский Иван Прозоровский, дьяк и стрелецкие головы (начальники), приняв благословение от митрополита Иосифа, приготовились к бою.

22 июля 1670 года на трехстах больших лодках Разин подошел к Астрахани и высадился у городских стен в виноградных садах. Казаки приготовили лестницы для приступа.

Наступила ночь. Воевода приказал зажечь лежащую у стен города слободку, чтобы помешать казакам ворваться в город в темноте. Стало светло, как днём. Воевода и его полки провели ночь под ружьем.

В три часа утра полки Разина пошли от Вознесенского монастыря к Вознесенским воротам. Загремели было пушечные выстрелы и сейчас же смолкли. Астрахань изменила Москве и сдалась Разину. Стрельцы не только не стреляли, но помогали казакам приставлять лестницы к стенам. Все начальники были перебиты стрельцами. На улицах и площадях стрельцы и чернь братались с казаками Разина. Израненного на стенах города копьями князя Прозоровского на ковре отнесли в собор. Там собрались митрополит и немногие оставшиеся верными стрельцы. Народ набился в соборе, спасаясь от Разинцев.

На рассвете казаки ворвалась в собор. Они вывели Прозоровского к Разину. Разин, измучив князя, бросил его с башни в ров.

Из собора Разин отправился в приказную избу и там приказал рвать и жечь бумаги. Когда кто-то сказал ему, что тут могут быть и нужные дела. Разин ответил:

– Нужных дел нет! Это только закрепощение темных людей. Да я не токмо в Астрахани, в Приказной палате, а в Верху, у Государя, все дела передеру.

Повальное пьянство и дикий разгул охватили Астрахань. Разин, и с ним пьяная городская чернь ездили по улицам, въезжали в церкви, срывали иконы и ругались над ними. Они рубили всякого, кто чем-нибудь не угодил Разину. С Разиным ездил какой-то юноша в черкеске. Его величали царевичем Алексеем.

– Погоди, – говорил Разин окружавшим его людям, – мы Москвой тряхнем – вот когда будет у нас пир горою…

По всем поволжским городам были посланы посыльные с призывом крестьян убивать помещиков и бояр.

Пламя мятежа запылало по юго-востоку России. Царские воеводы были заняты усмирением восставших. Разин торжественно и пьяно шел на выручку взбунтовавшемуся народу.

Донские казаки покидали Разина. Им противна была пьяная гульба и издевательства над безоружными. Уже не казаки, но городская и деревенская Русская чернь окружала Разина и во всем потворствовала ему.

Под Симбирском воевода Милославский перегородил путь Разину. Разин вступил в сражение с ним. Пьяная чернь, умевшая бить безоружных и расправляться с женщинами и детьми, не устояла в правильном бою. Спившийся Разин не мог руководить боем. Его войско обратилось в бегство. Разин с остатками своих ватаг кинулся на Дон, на Кагальник.

Донские казаки не приняли его. Пришел на Дон не лихой гулебщик-атаман, покоритель Персидского царства, пришел пьяный растерявшийся казак, окруженный толпою раболепствующих перед ним мужиков.

Войсковой Круг постановил арестовать Разина.

14 апреля 1671 года атаман Яковлев с Донцами легко взял приступом Кагальницкий городок, связал Разина и его брата и доставил в Черкасск. Там, до отправки в Москву, держали Разина прикованным цепями к Черкасскому собору.

Сообщников Разина Войсковой Круг приговорил к смертной казни, а Разина к выдаче Москве. Корнилий Яковлев лично повез Разина в Москву.

Отрезвевший за время длинного пути, Разин одумался и покаялся. В Москве перед казнью Разина жестоко пытали. Разин молчал, когда били его кнутом, подвешивали за ребро к потолку, жгли угольями и каленым железом. Разину обрили макушку и капали на нее холодной водой. Разин не проронил ни слова.

6 июня 1671 года Разина привезли в Кремль и ввели на возвышение, где его ожидал палач. Красная площадь была черна от народа.

Молча, опустив голову, выслушал Разин чтение боярином приговора суда. Он низко поклонился на четыре стороны собравшемуся народу. Палач подошел к нему. Разин несколько раз перекрестился, обращаясь лицом к церкви Казанской Божией Матери, три раза поклонился народу, говоря:

– Прости!.. Прости!.. Прости!..

Разина положили между двух бревен и отрубили ему правую руку по локоть и левую ногу по колено… Ни стона, ни крика… Ахнул народ. Нужно было продолжать «четвертование» – рубить левую руку и правую ногу. Палач торопился. Он сразу отрубил Разину голову.

Народ простил Разину. Народная молва окружила кровавый бунт «изверга рода человеческого» красивой сказкой и песней. Сколько холмов над Волгой, урочищ, лесных ущелий связаны с его именем – «стол Степана Разина», «шапка Разина», «Разинская тюрьма», «Стенькин бугор» и т. д.

Да… «погуляли, поцарствовали, попили, поели». Русский черный народ это любит и не гнушается при этом кровью невинных жертв. Чужая кровь ему нипочем… Своя? – «Жизнь наша – копейка!!»

Простил Разину и царь.

Когда молодой Государь Петр в 1695 году прибыл с войском на Дон для осады Азова, нашел он «во взятии его препятствия». Пошли расспросы бывалых казаков, и кто-то сказал, что разбойный атаман Стенька Разин трижды бывал под Азовом.

Государь полюбопытствовал о Разине. На ладьях, на которых шел по Дону Петр, оказался старый казак Морковкин, ходивший с Разиным под Азов и в Персию. Государь потребовал Морковкина на свою ладью. Морковкин заробел было, и Государь, заметив, что казак «в смятении», приказал угостить его водкой, усадил на корме, где сидел сам с атаманами и старшинами, и сказал:

– Ну, поведай нам о своем атамане Степане Разине.

Была теплая, летняя лунная ночь. Медленно гребли на царском струге казаки, спускаясь по Дону, и складно и подробно рассказывал Морковкин о Хвалынском море, о том, как строили и снаряжали казаки корабли, о высадках в Персии, о взятии Персидских городов, о их богатстве, о большом морском сражении с Персидский флотом, где дрались Разинцы один против двух и где полегла половина ватаги Разина.

Царь слушал внимательно и, когда Морковкин кончил свой рассказ, царь сказал окружавшим его казакам:

– Жалко, что не умели тогда из Степана Разина сделать великую государству пользу, и жалко, что он не в мое время.

Дошла до нас трогательная, красивая песня – завещание Разина. Народная молва приписывает ее самому Степану Разину:

 
– «Схороните меня, братцы, между трех дорог:
Меж московской, астраханской, славной киевской;
В головах моих поставьте животворный крест,
В ногах мне положите саблю вострую.
Кто пройдет или проедет – остановится,
Моему ли животворному кресту помолится,
Моей сабли, моей вострой испужается:
Что лежит тут вор, удалый добрый молодец,
Стенька Разин, Тимофеевич по прозванию…»
 

Глава XXIII

Последствия для Донского войска бунта Стеньки Разина. Присяга Войска Царю «на случай» 29-го августа 1671 года. Утрата самостоятельности. Присяга царю Феодору Алексеевичу в 1676 году.

Бунт Стеньки Разина тяжело отозвался на Донском Войске.

Обычное жалованье казакам не было послано из Москвы. Казакам было запрещено ездить за рубеж Донского войска и торговать добычей и солью. Войско писало в Москву в Посольский приказ: «Мы на Дону помираем голодною смертью, ибо к нам весною жалованья и торговых людей ни единого судна не бывало».

Только после тяжелого голодного лета, осенью, в августе 1671 года, после казни Разина, прибыл на Дон стольник Косогов с отрядом в 1000 стрельцов. Он привез из Москвы Донцам деньги, хлебные и пушечные запасы. Он сообщил, что Донской атаман Корнилий Яковлев и посланные с ним Михайло Самаренинов и казаки легковой станицы, везшие Разина, в Москву «Великому Государю в верных своих службах перед святым Евангелием обещались».

Косогов требовал, чтобы все войско принесло такую же присягу.

Три дня подряд шумел и волновался Войсковой Круг на Черкасском майдане. Казаки говорили, что они «Великому Государю служить рады верно и без крестного целования, а креста-де им целовать не для чего…»

Лишь после долгих переговоров и угроз со стороны стольника Косогова, 25-го августа 1671 года, атаманы и все казаки, бывшие на кругу, при стольнике и войсковом дьяке, по «чиновой книге», присланной из Москвы, принесли клятву в том, чтобы «старшинам и казакам все открывшиеся на Дону возмущения и тайные заговоры противу Великого Государя в то ж время укрощать, главных заговорщиков присылать в Москву, а их последователей по войсковому праву казнить смертью… С калмыками дальнейших сношений не иметь, кроме увещания служить Государю с казаками вместе; скопом и заговором ни на кого не приходить, никого не грабить и не убивать, и во всех делах ни на кого ложно не показывать. На здравие Государя и всей его царской фамилии не посягать и, кроме царя Алексея Михайловича, другого государя, польского, немецкого и из других земель царей, королей или принцев иноземных и российских на царство московское никого не призывать и не желать, а если услышат или узнают на государя или всю его царскую фамилию скоп, или заговор, и с таким в злоумышленниками, не щадя жизни своей биться…»

За Кругом Донские казаки нижних и верхних городков и все Войско Донские в том же Великому Государю крест целовали.

Это не была настоящая присяга Московскому Государству. Это было лишь, как верно определи историк Сватиков, обещание Государю «на случай» какой-либо измены или заговора против Государя. Это было подтверждение и развитие казачьего привета Московскому царю:

– «Здравствуй царь в кременной Москве, а мы, казаки, на Тихом Дону»…

Свежи в памяти были потрясения Смутного времени в России, когда самому самостоятельному существованию России грозила опасность, когда шведы и поляки шли на Москву. Только что кровавою грозою пронесся бунт Разина.

Войско Донское продолжало сноситься через Посольский приказ в Москве. Оно продолжало быть свободным государством, связанным с Россией ее над ним протекторатом. И этот протекторат обязывал Войско быть верным России.

В 1676-м году царь Алексей Михайлович скончался. На престол Московских государей вступил сын его Федор Алексеевич.

Вся Россия была приведена к присяге новому царю. В Москве присягнула ему зимовая станица с войсковым атаманом Корнилием Яковлевым и станичным атаманом Иваном Семеновым. Посланник из Москвы от царя дьяк Семен Котловский привел к присяге все Войско Донское.

Этой присягой Войско Донское утрачивало самостоятельность. Оно еще долго боролось за нее, и не столько присяга, сколько изменившиеся жизненные условия, мощный рост Государства Российского уничтожили остатки государственности Донского Войска.

Ширились пределы Российские. На Дон шли новопришельцы уже не как будущие вольные казаки, но как работники на казачьих землях. Войны с турками и Крымцами вели не казаки от себя, но Россия с ее царем, братом Федора Алексеевича – Петром Алексеевичем. Донские казаки принимали в ней участие, как союзное войско, подчиненное царю.

Россия окружала и захлестывала поднявшимися в ней новыми силами Всевеликое Войско Донское.

Глава XXIV

Воцарение в Москве Петра. «На Дону от Государя тесно становится». Потешные полки Петра – Преображенский и Семеновский. Речные забавы. Поездка на Белое море. Царь Петр на Дону. Поход на Азов. Казачья песня о Петре.

Время царствования на Руси Петра I для войска Донского было тяжелым временем потери Донскими казаками самостоятельности. Круто изменилась за первую четверть XVIII века жизнь Донских казаков – Россия в своем поступательном движении захлестнула Дон.

Петру шел двадцать пятый год. Он побывал за границей, был и на Дону, взял с казаками Азов, когда поняли, оценили его и заговорили о нем по казачьим куреням.

В 1698 году, стрельцы, отбывшие два года тяжелой и томительной скучной службы в Азове, были посланы вместо Москвы на новую службу в Великие Луки. На походе они возмутились и требовали: «Немцев побить, бояр; идти к Москве и к Донским казакам». Их почти всех казнили. Донские казаки, узнав о том в Черкасске, говорили приезжему из Воронежа писарю: «Знать и ты потешный… Дай только нам сроку, перерубим мы и самих вас, как вы стрельцов перерубили».

В ту пору Петр был заграницей, и говорили казаки: «Если великий Государь к заговенам не будет, то нечего Государя и ждать. А боярам мы не будем служить и царством им не владеть, а атаман нас не одержит, и Москву нам очищать – воевод будем рубить».

После взятия в 1696 году Петром Азова говорили на Дону: «Теперь вам на Дону от Государя тесно становится…», «Как он к нам на Дон – приберем его в руки…» Хотели прибрать, да вышло наоборот – во второй приезд на Дон Петра не казаки прибрали его к рукам, а Петр прибрал казаков, да так и точно тесно стало на Дону.

Казаки следили за Петром с самого его детства. Петру шел четвертый год, когда скончался его отец Алексей Михайлович. Мальчик-царевич жил с матерью недалеко от Москвы, в селе Преображенском. Необычайный был мальчик… Живой, сообразительный, всем интересующийся, все желающий знать. Для забавы царевичу собрали его сверстников, детей служащих при дворе Царицы. С ними Петр «играл в солдатики». По мере того, как Петр вырастал, серьезнее становилась эта игра. От маршировки и ружейных приемов с деревянными ружьями перешли к постройке по всем правилам тогдашней фортификации земляных укреплений, их атаке и обороне. Число мальчиков, которых называли «потешными», росло; вырастали и мужали и сами мальчики, и незаметно подле Москвы у Петра создалось два полка: Преображенский и Семеновский – будущая гвардия Царя и опора его трона. Для полков понадобились хорошие учителя. Были призваны для этого немецкие офицеры. Деревянные ружья заменили настоящими, завели пушки.

Все интересовало мальчика-царевича. Нашел он как-то в сарае села Измайлово старую лодку, и спросил своего воспитателя боярина Стрешнева, чем она отличается от простых лодок, которые Царевич раньше видел. Тот не мог объяснить, и послали за немцем Францем Тиммерманом, придворным лекарем и учителем математики. Тот объяснил, что это английский парусный бот, и что он может ходить по ветру и против ветра. Так заинтересовало это Петра. Сначала на реке Яузе, потом на Переяславском озере стал ходить на том боте Царевич. Учитель Петр Тиммерман и Бранд рассказывали Петру о морях, окружающих Русскую землю: студеном Белом море, замкнутом Каспийском и Азовском, откуда идет дорога в богатые, теплые страны. Сердце Царевича горело скорее узнать эти страны. Но он не был свободен. Над ним и его братом Иоанном была старшая сестра, Царевна Софья. Она управляла с боярами Московским царством и ревниво следила за братьями, чтобы они не вздумали выйти из повиновения ей.

В 1689 году Петр с потешными полками пошел походом на Москву, разбил стрельцов, низложил Правительницу Царевну Софью и заточил ее в Новодевичий монастырь.

Став царем, Петр поехал в Архангельск на Белое море. Он устроил там верфи и приказал строить корабли для Русского флота.

В Архангельске царь посещал корабли иностранных купцов. Он выходил на них в море. Закрытое дымкой тумана серое небо сливалось с серым, холодным, угрюмым, волнующимся морем. Даль манила. Юный царь слушал за кружкой пива с трубкой крепкого голландского табака в зубах рассказы капитана о трудностях плавания по северным морям, о льдах, три четверти года затирающих море, о коротком сроке плавания.

Прослышал царь, что по Азовскому и Черному морям ходят Донские казаки, берут от турок добычу, и полвека тому назад, при деде его, царе Михаиле Феодоровиче, заняли турецкую крепость Азов.

– А чей ныне Азов? – спросил Царь.

– Турецкий.

Зародилась в голове Царя мысль с помощью Донских казаков снова овладеть Азовом и рубить двери из полуазиатской Москвы в Европу на юге, на незамерзающих теплых морях…

16 марта 1695 года донской атаман Фрол Минаев получил от царя Петра тайную грамоту. Двадцатидвухлетний царь писал атаману о том, что в Тамбове соберется царское войско под начальством генерала Гордона, и отправится на реку Хопер на Дон, в Черкасск. Войску Донскому было предложено изготовиться тайно, «чтобы в Азове прежде времени не увидели», для действия, как союзное войско, вместе с полками Гордона.

Старые Московские войска и большая конница под начальством боярина Шереметева были двинуты на Днепр, чтобы воевать против турок вместе с Запорожскими казаками.

Тридцать одна тысяча, и в том числе лучшие полки Петровы: Преображенский, Семеновский, Бутырский и Лефортов под командой генералов Головина, Лефорта и Гордона с царем, шедшим под именем Петра Алексеева, командира артиллерийской роты и в чине всего только бомбардира (приказного), на сотнях судов спустились по Волге до Царицына, прошли сухим путем, походом, до городка Паншина на Дону, и потом поплыли на казачьих стругах по Дону.

Донские степные просторы очаровали Петра. Весна была в полной красе. Степь благоухала цветами. В густой зелени и в белом боярышниковом и терновом цвету были глубокие балки правого крутого берега, покрытые лесами. Мерно и сильно гребли казаки на стругах, и в самой гребле их видел Царь, что это не Московские люди, не привычные к лодкам, но природные моряки и судоходцы.

По вечерам разжигались костры. Царь сидел с казаками, слушал их песни и рассказы про поиски по морям и рекам, про дерзкие набеги и войны.

Царь увидел на противоположном берегу утку и приказал застрелить её одному из сопровождающих его Московских людей. Тот выстрелил и промахнулся. Сидевшие у костра казаки засмеялись.

Царь обернулся к ним.

– Вы что же, – сказал он. – Ведь утка была далече.

Молодой казак Пядух широко улыбнулся, взял свою пищаль и, не целясь, навскидку, убил утку.

– Исполать, казак, – сказал Государь, – хотя и я так убью, но только поцелюсь.

26 июня 1695 года Петр прибыл в Черкасск. Здесь к Царскому войску присоединилось 7000 казаков, собранных атаманом Фролом Минаевым.

Три дня до Царских именин, 29 июня, войска отдыхали в Черкасске. 29 июня пошли к Азову.

Как ни тайно собиралось под Азовом Царское войско, турки узнали о нем. Стоявшие по обеим берегам Дона крепостные башни-каланчи были наново укреплены и снабжены артиллерией. На Дону были забиты сваи, а между ними протянуты цепи. Не взявши каланчей, нельзя было подойти к Азову.

Были вызваны Донские охотники. Они с одним из гвардейских Петровых полков с налета захватили две башни.

Царское войско подошло к Азову, обложило его, построив шанцы, вооруженные пушками и мортирами.

Медленными сапными работами царские войска подошли к стенам, и 5 августа бросались на штурм крепости. Штурм был отбит, и войска Петра потеряли полторы тысячи человек.

25 августа Гордону удалось взорвать мину под стенами крепости и разрушить стены на протяжении двадцати саженей. Русские полки вбежали в город, не привыкшие и городскому бою в тесных улицах между каменных домов солдаты были отброшены.

Атаман Минаев с 1000 Донцов на каюках, и с ним Преображенский и Семеновский полки под начальством генерала Апраксина, подошли к Азову с моря, овладели приморскими укреплениями, но, не поддержанные полками Гордона, должны были отступить.

Надвигалась осень с её ветрами, дождями, непогодой и распутицей. Петр решил отложить взятие Азова, и 28 сентября снял осаду. Царское войско пошло на зимовку к Валуйкам.

Сильное впечатление оставил этот поход, руководимый самим Царем, на Донских казаков. Молодой красавец царь, громадного, без двух вершков саженного роста, с круглым лицом, простой, приветливый и смелый, всюду первый, и в бою, и в беседе, он понравился в ту пору казакам. Сложилась тогда про него песня:

 
Не ясен сокол летал по поднебесью,
Донской есаул бегал по Дону.
Казаков то он речью приветствовал:
«Вы вставайте, добры молодцы,
Господу Богу помолитеся,
Да не пусти Господь руки варвара
На Петра, Царя Белого, православного.
Вы вставайте, други, пробудитеся,
Под Азов город, други, поезжайте:
Сам сивый орел пробуждается,
Сам Петр царь подымается
Со своими князьями, боярами,
Со своими Донцами,
Со своими Запорожцами…»