Текст книги "Дан приказ..."

Автор книги: Петр Пляченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Ну вот что, за добытые сведения хвалю, а нападение на немецкую машину не одобряю. Это не входило в вашу задачу, – сказал Тимошенко, когда капитан доложил [114] ему о результатах разведки. – И все же добытый вами портфель с документами мы отправим в Москву. Там он пригодится.

Расположившись прямо на земле у высокого стога сена, маршал Тимошенко развернул крупномасштабную карту с нанесенной обстановкой и стал изучать ее. Над картой склонились также маршал Ворожейкин, полковники Тюхов и Постников. Капитану Павленко приказали взобраться на стог сена и сверху с помощью бинокля наблюдать за дорогой, по которой отступали гитлеровские войска.

– Что вы видите? – спросили снизу.

– Отлично просматривается дорога. По ней в западном направлении сплошняком движутся колонны автомашин. Хутора вблизи горят. Вокруг нас, в кукурузных полях, вроде бы спокойно…

Над головами со свистом пролетело несколько снарядов. Но разрывов никто не услышал. Стреляли, по-видимому, болванками. Павленко стремглав бросился вниз. Ему показалось, что снаряды летят прямо в него.

– Что, перепугались? – спросил Тимошенко.

– Да нет, товарищ маршал, – сконфузился Петр.

– Тогда снова полезайте на стог и наблюдайте. А то не ровен час вражеские автоматчики скрытно проберутся через заросли кукурузы, тогда нам несдобровать.

Петр опять взобрался на сено. Наблюдая за дорогой и окружающей местностью, он еще и слушал маршала Тимошенко.

– Теперь ясно, что происходит в этом районе, – говорил Семен Константинович. – Устремившись к городу Дебрецену, Плиев ослабил блокаду коммуникаций. Дороги из Трансильвании на запад не контролируются его войсками. Противник воспользовался этим и спешно начал отводить свои части и штабы за Тиссу. Потому необходимо всеми силами и средствами немедленно перейти к преследованию врага и разгрому его колонн на дорогах!

– Верховный предвидел это, когда звонил вам два дня назад в Арад, – сказал маршал авиации Ворожейкин.

– Верховный предвидел, а мы с вами уже видим эти колонны. Видим!

Семен Константинович встал и спросил капитана:

– Ну что там еще видно?

– Товарищ маршал, вражеские войска движутся крупными колоннами, – ответил Петр. [115]

– Слышите, о чем докладывает капитан?! Так вот, за дело, товарищи! Завтра с утра все силы авиации направить на разгром вражеских колонн на дорогах южнее Дебрецена и для ударов по танкам в районе к востоку и северо-востоку от Сольнока. Надо немедленно уточнить задачи командующим армиями и конно-механизированными группами. Манагарову, Плиеву, Кравченко и Горшкову направить усилия на разгром колонн войск противника на дорогах в районе Карцага и Дебрецена.

Тимошенко приказал направить в указанные оперативные объединения офицеров-порученцев с соответствующими приказами. Минут через десять порученца уехали. Один из них, на броневике помчавшийся к Плиеву, не вернулся. Как потом стало известно, он погиб.

Поздно вечером группа прибыла в небольшой городок Пюшпекладань. В кромешной тьме увидели большое здание, где располагался военный госпиталь. Устроились на ночлег. После ужина нескольких порученцев вызвали к маршалам.

– Нам все еще не ясна обстановка в районах Карцага, Орадья, Дебрецена, – сказал С. К. Тимошенко. – Поэтому, товарищи, готовьтесь немедленно выехать не разведку в указанные районы. Пошлем сразу несколько разведывательных групп на машинах. Завтра, тринадцатого октября, к девяти часам всем представить донесения.

Разведка населенного пункта Деречке, что южнее Дебрецена, и пятидесятикилометрового участка дороги из Орадья на Деречке была возложена на капитана Павленко. В разведывательную группу вошли ставшие его боевыми товарищами сержанты Яцына, Некрасов, Михайлюк и старший сержант Едиберидзе.

Уже ночью машина незаметно выехала из Пюшпекладаня и взяла курс на восток. Проехав километров двадцать, повернула на север и по полевым дорогам устремилась к магистрали Орадья – Деречке, которую должна была просмотреть до наступления рассвета.

Ехали тихо, с потушенными фарами. Разговаривали вполголоса. Ориентировались по компасу и карте, поскольку местные ориентиры были скрыты в ночной мгле. Оружие держали наготове.

Впереди послышался шум машин. Время от времени разведчики останавливали автомобиль и прислушивались. Сомнений не было: перед ними та самая магистраль, которую требовалось разведать. [116]

Осторожо выехали на широкую дорогу, шедшую из Трансильвании на Деречке и далее на запад, на Тиссафюред.

На полпути к Деречке разведчики нагнали немецкую колонну. Обгонять е» слишком рискованно. Решили пристроиться к ней и двигаться вместе, что называется – на хвосте у врага.

Не доезжая километров десяти до Деречке, притормозили и отстали от гитлеровской колонны. Забрезжил рассвет. Противник мог легко обнаружить разведчиков. Снова остановились, прислушались. С востока донесся шум новой колонны немцев. Деваться некуда. Водитель шепнул на ухо Павленко:

– Товарищ капитан! Как поедем?

– Трогай вперед, будем двигаться между двух колонн противника, – приказал Едиберидзе капитан. – Всем остальным сидеть тихо, смотреть в оба!

Не доезжая до восточной окраины Деречке, вражеские машины резко сворачивали влево на узкую дорогу-времянку и объезжали населенный пункт с юга. У поворота гитлеровцы выставили регулировочный пост из двух мотоциклистов.

– Остановить машину! – приказал капитан.

Кругом было тихо. Городок с потушенными огнями не подавал признаков жизни. Не выходя из машины, разведчики еще раз огляделись.

– Все ясно, – решил Павленко, – нам ехать прямо по шоссе в городок. Пост регулировщиков уничтожить без единого выстрела. Действовать по обстановке. Ясно?

– Да! – тихо ответили сержанты.

Проехав метров двести, направились прямо на стоявшего посреди дороги верзилу-регулировщика. Он включил электрический фонарик и бросился навстречу машине, громко выкрикивая что-то, видимо, требуя остановиться. Давид Едиберидзе на мгновение включил фары и ослепил гитлеровца, находившегося всего в нескольких шагах от «виллиса». В тот же миг луч света выхватил из темноты и второго регулировщика, стоявшего чуть дальше, у мотоцикла с коляской.

– Дави машиной первого! – скомандовал Петр.

Едиберидзе резко надавил на газ, и вездеход рванул вперед, прямо на гитлеровца. Но тот ловко отскочил в сторону и с руганью приблизился к самой кабине, решив, [117] что имеет дело с недисциплинированным водителем, сбившимся с пути.

Когда голова регулировщика оказалась у самого плеча Едиберидзе, Павленко изловчился и ломиком-монтировкой сильно ударил фашистского солдата. Тот тихо свалился на обочину.

Второй регулировщик, еще не разобравшись в темноте, что произошло, поднял руку с автоматом и понесся прямо на машину, требуя остановиться. Он был сбит сильным ударом буфера и угодил под колеса вездехода.

– Остановить машину! – приказал капитан. – Регулировщиков и мотоцикл убрать с дороги в кукурузу.

– Никаких признаков жизни, – тихо сказал Яцына.

– Точно, – вторил Некрасов.

– Обождите с выводами, – вмешался в разговор капитан. – Внимательней осматривайте улицы и дворы. Гитлеровцы могли укрыться.

Проезжали улицу за улицей, ничего подозрительного не обнаруживали.

– Машины! – вдруг крикнул Михайлюк.

– Где?

– На соседней улице, около забора. Людей не видно.

Разведчики разом обернулись в ту сторону, куда указывал Михайлюк. Там стояло более ста грузовых автомобилей.

– Разрешите, я разведаю, что это за машины, – попросил сержант Яцына.

– Не нужно, – возразил Павленко. – Давид, остановите машину! Всем слушать задачу. Поедем по той самой улице, где стоит колонна. Пронесемся мимо на большой скорости и на ходу откроем огонь из автоматов и ручного пулемета. Михайлюку бросить в колонну пару гранат. Все делать по моей команде. В конце улицы выскочим «а северную окраину Деречке, а затем скроемся в зарослях кукурузы. Наша стрельба всполошит противника. Мы сможем хотя бы приблизительно установить его численность. Задача ясна?

– Все понятно, товарищ капитан, – ответили сержанты.

– Приготовиться! Давид, трогайте машину! Быстрее! Еще быстрее! Огонь! Гранаты к бою!

Вездеход мчал по улице Деречке, поливая свинцом немецкую колонну. Михайлюк метко бросил одну за другой две гранаты. Стрельба и взрывы гулким эхом разнеслись в утренней тишине. Городок вмиг проснулся. [118]

Крик людей, лай собак, треск автоматов и пулеметов – все слилось в долгий гул. Поднялась паника. На улицы выскакивали полуодетые гитлеровцы, стреляя на ходу куда попало.

Машина разведчиков, не сбавляя скорости, неслась к северной окраине. Еще несколько домов, а там – кукурузные плантации, ищи ветра в поле.

– Впереди немцы! – закричал Едиберидзе.

Из крайних домов наперерез «виллису» выбежали около десятка фашистов и открыли огонь из автоматов. Разведчики ударили в ответ. Гитлеровцы, низко пригибаясь, разбежались в разные стороны, оставив на дороге и возле заборов несколько убитых.

Через минуту вездеход мчался по пустынной полевой дороге, с обеих сторон закрытой высокими стеблями кукурузы. Деречке осталось позади. Кругом тихо. Разведчики решили остановиться – перевязать легко раненных Михайлюка и Некрасова.

– Теперь ясно, – сказал капитан, – ночью противник, интенсивно использует магистраль Орадья – Деречке для отвода своих войск из Трансильвании за Тиссу. А Деречке удерживает как выгодный узел дорог и перевалочный пункт.

– Сведения важные, товарищ капитан.

– Вот именно. Нужно как можно скорее добраться до Пюшпекладаня и сообщить эти данные маршалу Тимошенко.

В назначенное время все разведгруппы возвратились в Пюшпекладань и доложили Тимошенко обстановку. Семен Константинович внимательно сопоставил факты и сделал вывод: под покровом ночи противник отводит главные силы Трансильванской группировки за Тиссу, где создает мощный оборонительный рубеж. Отходящие войска используют все дороги южнее Дебрецена и удерживают в этом районе важнейшие узлы дорог.

– Не будем терять времени, – сказал маршал, обращаясь ко всем находившимся в его рабочей комнате. – С командующим фронтом я переговорю сам, а вы, товарищ Тюхов, поезжайте в штаб фронта и передайте мое требование перейти в решительное наступление на Дебрецен шестой гвардейской танковой армии, конно-механизированной группе Горшкова и тридцать третьему стрелковому корпусу. Цель: перерезать пути отхода противнику и встречными боями громить вражеские колонны. [119] Пятую воздушную армию срочно нацелить на колонны гитлеровцев и блокирование с воздуха занятых фашистами узлов дорог в районах городов Карцага, Дебрецена…

Маршал авиации Ворожейкин на самолете улетел к командующему 5-й воздушной армией, в 6-ю танковую армию направился полковник Постников, полковник Тюхов уехал в штаб фронта.

Вскоре войска 2-го Украинского фронта начали решительный разгром Трансильванской группировки южнее Дебрецена. Своеобразная операция по уничтожению крупных мотомехколонн врага длилась целых семь дней – до 20 октября и завершилась взятием Дебрецена. [120]

Сорок минут со смертью

Вечером в небольшом венгерском городке Пюшпекладене в одной из свободных комнат школы, занятой под госпиталь 53-й армии, за столом собрались несколько офицеров и внимательно наносили на карты обстановку. Временами они переговаривались, советовались. Это работал оперативный штаб представителей Ставки маршалов Тимошенко и Ворожейкина. Название довольно громкое и звучное! А по существу, в штабе имелось всего-навсего два старших офицера по особо важным поручениям: полковник Николай Васильевич Постников, занимавшийся действиями наших войск, и полковник Петр Григорьевич Тюхов, контролировавший действия войск противника. Оба полковника, вскоре ставшие генералами, имели высшее военное образование и большой опыт работы в войсках. Это были незаурядные военные специалисты, знатоки своего дела, люди высокой культуры.

В штабе работали также офицеры-порученцы. Среди них и офицер по особым поручениям капитан Павленко, постоянно находившийся при маршале авиации Г. А. Ворожейкине и занимавшийся только авиационными вопросами. Тем не менее ему очень часто приходилось выполнять и другие поручения, в частности – наносить обстановку на карты маршалов, поскольку он неплохо рисовал, имел каллиграфический почерк. За длительную работу в штабах Петр накопил немалый опыт, неплохо разбирался в тактике родов войск.

Обычно штаб представителей Ставки работал четко, любая обстановка изучалась, анализировалась и тем более наносилась на карты для доклада маршалам очень быстро. Но в районах южнее Дебрецена, севернее Орадья и близ Карцага к 13 октября 1944 года сложилась [121] на редкость запутанная обстановка; чтобы разобраться в ней, потребовалось значительное время. Когда на карты нанесли последние данные о противнике, капитан Павленко спросил полковника Тюхова:

– Петр Григорьевич! Так что же все-таки происходит в районе Карцага? По докладам генерала Манагарова, город был взят его войсками, а позавчера, когда мы к нему подъехали, он оказался в руках противника.

– На войне всякое бывает, – сказал Тюхов. – Действительно, войска сорок девятого стрелкового и восемнадцатого танкового корпусов пятьдесят третьей армии Манагарова во взаимодействии с частью сил конно-механизированной группы Плиева с десятого по двенадцатое октября вели бои и взяли Карцаг. После этого корпуса Манагарова, оставив в городе только свои тыловые части, устремились на запад, к Тиссе, а кавалерийские корпуса Плиева резко повернули на восток для нанесения удара по Дебрецену. Такое указание дала Ставка. Ну а что получилось, смотрите на карту.

Полковник минуту помолчал, о чем-то задумался. Петр смотрел на карту и видел там синие стрелы, направленные на войска Манагарова и Плиева.

– Что это такое, Петр Григорьевич?

– Части противника внезапно ворвались в Карцаг и заняли его. Мы потеряли важный узел коммуникаций на путях наступления наших войск в центральные районы Венгрии.

– Что же будет дальше?

– А дальше будет так, как решат маршалы и конечно же командующий фронтом.

– Ну а все-таки?

– Карцаг надо брать вторично. А может быть, во избежание жертв и кровопролития, будет другое решение.

– Какое?

– Пока не знаю. Возможно, в город будет послан наш парламентер, но вряд ли, потому что враг силен, упоен своим временным успехом и капитуляции, конечно, не примет.

– Петр Григорьевич! А ведь парламентером в нашем штабе утвержден я. Помните?

– Конечно, помню, – сказал Тюхов. – Но дело-то предстоит слишком трудное. Тут еще подумать надо… [122]

Полковник направился по коридору в сторону рабочей комнаты маршалов.

После ужина Павленко вызвали к представителям Ставки.

– Вот и настала ваша очередь, – сказал ему Тимошенко. – Только что пришло новое донесение: наши войска окружили немалые силы противника в Карцаге. Гитлеровский гарнизон продолжает упорно сопротивляться и блокировать этот важный узел коммуникаций на путях наступления наших войск. Конечно, проще всего подкатить поближе к этому городу полки «катюш» и орудий и уничтожить фашистов. Но мы этого делать не будем, дабы не подвергать опасности жизни мирных жителей. Поезжайте утром в Карцаг и передайте ультиматум о немедленной капитуляции, о мирной сдаче в плен. Потребуйте, чтобы город был сдан нашим войскам целым и невредимым!{13}

– У кого получить пакет с текстом ультиматума?

– Никакого пакета не будет. Все, что вам сказано, передайте в устной форме. Да не забудьте захватить белый флаг.

Ночь перед поездкой в стан врага прошла спокойно. Петр написал текст ультиматума, перевел его на немецкий и вызубрил наизусть каждую фразу. Закрыл глаза. О предстоящем визите в расположение гитлеровцев больше не думал. Нахлынули воспоминания о многом из того, что пережил за свою молодую жизнь. Наверное, всегда, когда перед человеком встает смертельная опасность, он начинает вспоминать свое детство, родных и близких, товарищей и любимых. Это вспомнилось и Петру. Но усталость взяла свое, и он уснул крепким сном.

Рано утром Петр проснулся от толчка в плечо. Открыл глаза и увидел шофера.

– Товарищ капитан! Пора.

– Сейчас. – Павленко быстро оделся и поспешил к машине. Заняли свои места и отправились в путь.

На задание с Петром, как всегда, поехали его верные, испытанные друзья – Алексей Яцына, Давид Едиберидзе и Василий Некрасов. Все они – бывалые солдаты, за годы войны прошли сквозь огонь и воду. На таких можно положиться в любой обстановке – не [123] подведут. Комсомолец Алексей Яцына – представительный, атлетически сложенный богатырь с темно-русыми волосами и на редкость живыми голубыми глазами. В бою смелый, решительный, но осторожный – на рожон зря не лез. Оружием владел в совершенстве, стрелял без промаха. На трудные задания вызывался идти первым.

Исключительной храбростью и смелостью отличался коммунист Давид Едиберидзе – стройный красавец-грузин с черными вьющимися волосами, темными глазами. Темперамента его, казалось, хватило бы на троих. Веселый, общительный, он ни при каких обстоятельствах не унывал. Товарищи любили его, охотно шли с ним на самое сложное задание. Давид мастерски владел огнестрельным и холодным оружием, отлично водил автомашину.

Не уступал ни в чем своим друзьям и Василий Некрасов. Искусно владел оружием, был напорист, бесстрашен в бою.

Около девяти часов утра небольшая открытая машина доставила их в район Карцага. Машину вел старший сержант Давид Едиберидзе. Никаких документов при них не было, а личное оружие спрятали под одежду. Справа, к стойке смотрового стекла, был прикреплен небольшой белый флаг. Вскоре парламентеров остановил свой же патруль. Из окопа вышел молодой майор. Павленко объяснил ему цель прибытия.

Майор понимающе кивнул.

– Надо бы помочь вам… Но громкоговорящей установки у нас нет.

– Обойдемся. Белые ракеты есть?

– Хватает.

– Когда мы поедем, дайте серию белых ракет над машиной. Покажите нас противнику.

Автомобиль приблизился к нейтральной полосе – железной дороге. Стрельба в восточном секторе города стихла. Очевидно, фашисты заметили парламентеров, остановившихся у железнодорожной будки на переезде. Только здесь капитан принял окончательное решение – дальше, в город, следовать одному. «Зачем, – думал он, – рисковать молодыми жизнями боевых товарищей? Если суждено погибнуть, так уж одному». Петр положил в карман брюк гранату-лимонку. Приказал всем оставаться на месте, а машину поставить за [124] кирпичное строение. Лица товарищей посуровели. В глазах каждого он прочитал обиду и недоуменный вопрос: «Почему один, почему никого не берет с собой?» Петр поднял белый флаг и спокойно направился по шоссе к ближайшим домам. Прошел мимо строений, напоминающих казармы.

* * *

Кругом было тихо. Но капитан знал: за каждым его шагом наблюдает множество глаз. Петр старался шагать как можно тверже и увереннее, чтобы не выдавать волнения. Об одном думал в эти минуты – добиться капитуляции гарнизона, а значит, избежать напрасного кровопролития. Шел и подбадривал себя словами: «Ну, Петро, держись! Выше голову! Крепче шаг!»

– Хальт! Хальт! – раздалось несколько голосов сразу.

Павленко остановился. Навстречу вышла группа гитлеровцев и, наставив автоматы, преградила путь. Капитан попросил старшего, но никто не сдвинулся с места.

Петр повторил просьбу – опять молчание. Что задумали фашисты? Каково их намерение? Павленко смотрел в полные злобы глаза, переводил взгляд на наведенные дула автоматов. Мысль работала лихорадочно: «Эти вряд ли сдадутся и вряд ли выпустят живым». Рука машинально опустилась в карман. Пальцы нащупали чеку взрывателя гранаты. В другой руке Петр крепко держал белый флаг. Прошла одна, вторая, третья минута… Вдруг подъехала машина. Из нее вышел высокий, тощий, с огромным шрамом на лице подполковник и направился к капитану.

– Я советский парламентер, – заговорил Петр по-немецки. – Мне нужно встретиться с вашим старшим воинским начальником.

– Слушаю вас, – ответил подполковник на ломаном русском языке.

– Советское военное командование поручило мне предъявить вам ультиматум о немедленной сдаче в плен. Вы находитесь в тылу наших войск, и дальнейшее сопротивление бесполезно. Во избежание напрасных жертв весь подчиненный вам состав должен немедленно [125] сложить оружие, никаких разрушений в городе не чинить, мирного населения не трогать.

– Хорошо, я подумаю. – Подполковник собрался уходить.

– У вас нет времени на раздумье. Помощи ждать неоткуда.

Фашист резко повернулся. Капитан увидел его перекошенное от злобы лицо, искривленный рот, сощуренные глаза. Рука фашиста тянулась к кобуре парабеллума. Усилием воли он отдернул руку и сказал громко:

– Черт вас побери! Еще неизвестно, кто к кому первым попадет в плен! В Трансильвании сейчас сражается целая группа армий рейха! Да и здесь мы наступали последние два дня…

– Вы не знаете обстановки, – спокойно ответил Павленко. – Трансильванская группировка отрезана, а на западе советские войска уже форсировали Тиссу.

– Не думаю, чтобы все произошло так быстро, – спокойнее произнес подполковник и потянулся за сигаретой.

– Да, ваш гарнизон попал в окружение, у вас остался один выход – капитулировать.

– Не знаю, не знаю. Я должен подумать.

– Когда дадите ответ? – настаивал капитан.

– Когда-нибудь, – неопределенно буркнул подполковник и быстро зашагал к машине.

– Жду еще тридцать минут, – вдогонку ему крикнул Петр.

– Ответ можете ждать… – Больше Павленко ничего не разобрал, слова подполковника потонули в реве мотора машины, рванувшей к центру города.

Такого поворота событий Петр не ожидал. Рой мыслей снова заполонил его голову. Нужно было все взвесить и принять решение. Но какое? Представитель фашистских войск, засевших в Карцаге, фактически не дал ответа на предъявленный ему ультиматум, и еще неизвестно, сколько времени придется ждать ответа под дулами вражеских автоматчиков, злобные взгляды которых не предвещали ничего, кроме смерти. Не исключался и такой вариант, что гитлеровский подполковник вообще не появится здесь и придется ждать впустую. Закрадывалось подозрение: «А не найдется ли в цепи автоматчиков фашиста-провокатора, который, не дожидаясь решения командования, пустит очередь?» [126]

Петр решил ждать ответа еще тридцать минут.

Время тянулось очень медленно. Он старался ничем не выдавать волнения. Не спеша прохаживался вдоль цепи автоматчиков, курил сигареты, изредка посматривал на часы. Капитан, конечно, понимал, что каждая лишняя минута пребывания под дулами автоматов гитлеровцев связана с большим риском для жизни, но этот риск был оправданным. Ведь он должен привезти представителям Ставки точный ответ от фашистского гарнизона в Карцаге на ультиматум советского командования о капитуляции.

Прошло десять, двадцать, двадцать пять минут. Цепь автоматчиков, стоявшая до сих пор смирно, вдруг ожила. Все громче и громче стали злые шутки, ругань и злорадный смех. Добром это не кончится. Рука потянулась к гранате. Последний раз взглянул на часы. Истекла тридцатая минута.

«Ну что же, – решил Павленко, – условленное время истекло, положительного ответа не последовало, надо возвращаться домой».

Петр остановился перед центром строя гитлеровских автоматчиков, поднял выше белый флаг, повернулся кругом и направился по шоссе к железнодорожному переезду. Его спокойное и уверенное поведение, по-видимому, подействовало на врага. В цепи автоматчиков снова установилась тишина. Все внимательно следили за каждым движением капитана. А он шел к своему автомобилю не спеша, словно отсчитывая шаги. Старался думать о другом, но из головы не выходила мысль: «Сейчас, вот сейчас пустят очередь в спину». Невольно оглянулся. Автоматчики стояли на прежнем месте, держа оружие наготове. Холодок пробежал по спине. Но и в эти напряженные минуты Петра не оставляла мысль: «Неужели сходил напрасно?»

Вот и кирпичная будка.

– Ну как, товарищ капитан? – подбежали сержанты. – Мы тут за вас…

Петр бросил белый флаг на крышу будки, сел в машину и приказал водителю:

– Домой.

В пути Павленко окончательно успокоился.

В штабе подробно доложил представителям Ставки о разговоре с фашистским подполковником. [127]

– Хорошо, пусть подумает, – согласился Тимошенко. – Дезаться им некуда.

И действительно, вскоре подразделения противника в Карцаге выбросили белые флаги, прекратили сопротивление и без боя сдались в плен нашим тыловым частям. Этот важный узел дорог на путях наступления советских войск в глубь Венгрии снова стал функционировать нормально{14}.

В тот же день капитан Павленко с полковником Тюховым и переводчиком – старшим лейтенантом Владимиром Гриценко прибыли в Карцаг со специальным поручением. Осмотрели трофеи, а затем направились к пленным. На одной из улиц возле походной кухни в пленном, одетом в солдатскую шинель, Петр узнал того самого подполковника со шрамом на лице, с которым вел переговоры о капитуляции. Подошел к нему ближе, поздоровался и не без иронии спросил:

– Ну так кто из нас первым попал в плен?

Подполковник, как показалось, отвел взгляд в сторону, не проронив ни слова. Переодетого офицера препроводили в штаб нашей воинской части и допросили по всей форме. На допросе он показал, что является командиром мотопехотного полка 3-й дивизии 4-го танкового корпуса, наносившего контрудар из Сольнока на Карцаг. В результате контрудара город был немцами взят, поступил приказ оборонять восточную часть Карцага. Именно сюда утром 14 октября и прибыл капитан Павленко для вручения ультиматума о мирной сдаче в плен.

– Так почему же вы сразу не приняли предложения о капитуляции? – спросил переводчик.

– Потому что не имел на это полномочий от командования дивизии.

– А где оно тогда находилось?

– Командир дивизии еще до окружения города советскими войсками уехал в штаб корпуса в Сольнок, а его заместитель был на своем командном пункте на западной окраине Карцага.

– Почему на переговоры не явился сам заместитель командира дивизии? [128]

– Старший начальник после моей встречи с советским офицером приказал мне немедленно доставить парламентера к нему на командный пункт.

– Для какой цели? Для переговоров?

– Да. – Помолчав, пленный добавил: – Но скорее всего, для расстрела. Когда полковник посылал меня за парламентером, он приказал мне в случае чего расстрелять его на месте. С этим приказом я и прибыл вторично на место встречи.

– Когда вы прибыли туда?

– Через сорок минут после первой встречи. Но парламентера там уже не было.

– Ну и что же дальше?

– А дальше командир отделения автоматчиков был строго наказан за то, что отпустил живым советского парламентера.

На второй день обнаружили и доставили в штаб и самого немецкого полковника, Это был закоренелый нацист. На допросе вел себя нагло, цинично.

Внимательно слушая показания гитлеровца и рассматривая его злое лицо, с рыбьими глазами, острым длинным носом, тонкими губами и квадратным подбородком, Петр снова подумал: «Если бы я раньше встретился с этим фашистом, наверняка пришлось бы выдергивать чеку гранаты. Наверняка…»

А вскоре Павленко опять вызвали к представителю Ставки за получением нового боевого задания. Маршал Тимошенко приказал доставить на самолете По-2 срочное распоряжение сначала командующему 53-й армией генералу Манагарову в Орошхазу, а затем командиру 6-го гвардейского кавалерийского корпуса из конно-механизированной группы генерала Плиева под Дебрецен.

Во второй половине дня 14 октября, когда солнце стояло еще высоко над горизонтом, самолет, пилотируемый старшим лейтенантом Виктором Тимофеевым, доставил капитана в Орошхазу. Генерал Манагаров сразу принял его и, быстро прочитав привезенное письмо, на несколько минут углубился в карту, лежавшую на столе.

– Доложите маршалу, – сказал командарм, – что все будет выполнено. С войсками генерала Плиева взаимодействие восстановим в ближайшее время. [129]

Слова генерала Манагарова Петр старался запомнить покрепче. Записей никаких он не делал, предстоял еще полет под Дебрецен над территорией, частично занятой войсками противника.

Самолет снова в воздухе. Экипаж взял курс на север, на хутор в двенадцати километрах к юго-западу от Дебрецена. Сутки назад там были наши кавалеристы и танкисты, об этом сообщили по радио. Но вот уже второй день прекратилась с ними связь, и кто сейчас находится в этом районе – неизвестно. Маршрут полета Павленко выбирал подальше от больших дорог и населенных пунктов. Летели в основном над бескрайними кукурузными полями. Сверху хорошо виднелись на перекрестках полевых дорог советские танки и кавалерийские разъезды. Показалось огромное зарево пожара. Приглядевшись, Петр увидел разгромленную колонну немецких машин, многие из которых уже догорали.

* * *

Справа по курсу шел бой. Огненные трассы пуль, летевшие над самой землей в ту и другую сторону, смешивались, образуя своеобразный фейерверк. Впереди горели населенные пункты: там тоже шли бои.

– Мы находимся в заданном квадрате, – сообщил пилот.

– Да, да, мы прилетели. Выбирай площадку и садись. Здесь должны быть наши войска, – ответил Павленко.

Самолет сделал небольшой круг. С земли экипажу махали кубанками казаки-кавалеристы, которых легко было распознать по черным буркам, накинутым на плечи. Летчик всматривался в кукурузное поле, во дворы отдельных домов: где лучше приземлиться? Полным-полно всадников. Кое-где стояли танки с красными звездами на башнях. Самолет пошел на посадку прямо на межу. Навстречу ему устремилось несколько всадников.

– Привет, авиаторы!

– Привет, казаки!

– К кому и зачем прилетели?

– У нас срочное дело к вашему командиру.

– Придется поехать с нами в хутор, это рядом. Штаб 6-го кавалерийского корпуса располагался в домике на окраине хутора. В штабе находился командир [130] конно-механизированной группы генерал-лейтенант Исса Александрович Плиев, который лично возглавлял руководство боями в этом районе. Выслушав доклад капитана и прочитав доставленное боевое распоряжение представителя Ставки, Плиев на словах передал для маршала Тимошенко, что задача ясна и будет выполнена.

– Что вы собираетесь делать? – спросил генерал у Павленко.

– Лететь обратно.

– А засветло успеете добраться? Ведь скоро стемнеет!

– Доберемся. Ничего не случится, – уверенно произнес Петр.

– Смотрите, не попадите в беду.

Опасения генерала Плиева оказались не напрасными. На обратном пути попали в такой переплет, что чуть было не поплатились жизнью. Самолет взлетел, когда солнце уже скрывалось за горизонтом. Сумерки сгущались с каждой минутой. Темнота наступила внезапно. После часа полета все слилось в сплошную черноту.

– Как будем садиться? – спросил Павленко у Тимофеева.

– Площадку обещали подсветить кострами и ракетами.