Текст книги "Дан приказ..."

Автор книги: Петр Пляченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Именно тогда в небе Кубани разгорелось одно из крупных сражений за господство в воздухе. Фашистское командование бросило сюда главные силы своего 4-го воздушного флота. С нашей стороны действовали две воздушные армии, корпуса резерва Ставки Верховного Главнокомандования. В течение дня нередко происходило [67] до ста воздушных боев. В этих боях фашисты потеряли сотни самолетов.

На острие воздушного сражения на Кубани оказались отважные летчики-истребители 16-го гвардейского истребительного авиационного полка. Многие из них впоследствии стали Героями и дважды Героями Советского Союза. Первым среди первых был капитан А. И. Покрышкин. В этих жестоких, сложных и напряженных воздушных боях он уничтожил несколько десятков фашистских стервятников.

В небе Кубани наши истребители широко применяли эшелонированное построение пар и групп по фронту и высоте. Они полностью освоили активные формы борьбы: предварительную «очистку воздуха» от авиации противника над полем боя перед приходом наших бомбардировщиков и штурмовиков, свободную охоту, блокирование аэродромов и конечно же силовую воздушную разведку, начало которой было положено еще на Тереке и в районах к северу от этой реки.

Однажды Павленко со специальным заданием разведотдела 5-й воздушной армии прибыл для обмена информацией в разведотдел 4-й воздушной армии, который тогда находился в станице Пашковской, недалеко от Краснодара. Рядом с Пашковской базировался 16-й гвардейский истребительный авиаполк. Вечером Петр заглянул в станичный клуб. Там собрались летчики 16-го и других авиаполков, среди которых он увидел многих своих знакомых. Вроде бы те же были парни – и не те. Повзрослели, возмужали. Гимнастерки большинства украшали ордена и медали. А на груди летчиков А. Покрышкина, Д. Глинки, Г. Речкалова и других сияли первые Золотые Звезды Героев Советского Союза. Петр сел рядом с Павлом Крюковым.

– Павел Павлович! По какому случаю собрались?

– Как по какому?! – удивился тот. – Во-первых, сегодня нам вручат ордена, а во-вторых, здесь будет большой концерт. Говорят, артисты приехали.

– И ты получаешь орден?

– Так сказали.

– Тогда от души поздравляю.

– Спасибо, – улыбнулся Крюков.

Петр еще раз взглянул на грудь отважного летчика, воевавшего с первых дней войны. На ней красовались три ордена Красного Знамени. И у каждого – своя история. [68]

Летом 1943 года 5-ю воздушную армию перебросили с Кубани в район восточнее Воронежа. Она вошла в состав резервного Степного фронта. Началась подготовка к новым боям. Части армии укомплектовывались материальной частью, пополнялись летным составом. В строй вводились не только отдельные летчики, но и целые эскадрильи, полки и даже дивизии. Разведывательная авиация 5-й воздушной армии получила 511-й отдельный разведывательный авиационный полк, которым командовал подполковник С. Д. Берман.

В начале июля развернулась невиданная по своему размаху Курская битва. Наступили горячие деньки и для офицеров разведотдела штаба 5-й воздушной армии. Аэрофоторазведка войск противника велась непрерывно, только поспевай обрабатывать материалы. Особенно туго пришлось воздушным разведчикам, когда наши войска устремились к Харькову. Удалось обнаружить и сфотографировать крупную танковую группировку врага в районе Барвенкова. Перед Павленко поставили задачу – срочно обработать материалы аэрофотосъемки и составить разведывательную сводку для доклада в штаб воздушной армии и в Москву. Несколько часов подряд трудился Петр над докладом. А когда все было готово, отправился в штаб армии и передал материалы аэрофоторазведки по назначению. Там Петра ждала приятная неожиданность: он встретил своего старого начальника и большого друга Степана Дмитриевича Абалакина, ставшего уже полковником, начальником разведки 5-й воздушной армии. Они обнялись и расцеловались, как братья. Расспросам и разговорам не было конца.

– Вот что, Петр, – предложил полковник. – Иди ко мне помощником. Мне как раз нужен такой человек. Думаю, начальник штаба согласится на твою кандидатуру.

– А справлюсь ли? – усомнился Павленко.

– Справишься, ты же служишь в разведке. Да и я помогу.

Так Петр стал помощником начальника разведки. Теперь он обрабатывал данные воздушной разведки, составлял разведывательную информацию для подчиненных подразделений и частей разведывательной авиации, для соседей и для отправки в Москву. Занимался и другими важными делами.

На заключительном этапе Белгородско-Харьковской операции в августе 1943 года в разведотдел 5-й воздушной [69] армии поступило сообщение из штаба общевойсковой армии о том, что в расположении ее войск вынужденно сел немецкий самолет. Летчик сдался в плен, а машина взята под охрану нашими пехотинцами. Место посадки самолета указано ориентировочно, а где находится пленный – неизвестно.

Полковник Абалакин приказал Павленко лететь в указанный район, выяснить, что это за самолет и почему сел в расположении наших войск, найти пленного и доставить в разведотдел.

На трехместном По-2 Петр отправился к пункту не значения. Фашистский самолет обнаружили быстро. Сел рядом с ним на ровном поле и приступили к осмотру Это был немецкий истребитель ФВ-190 последней модификации. Новыми в его вооружении оказались прицел и некоторое навигационное оборудование. Впереди кабины самолета сверху на месте обычного оптического прицела был установлен прицел, напоминавший кусок водосточной трубы. Он заканчивался в кабине летчика круглым экраном величиной с блюдечко.

«Что же это такое, – подумал Павленко, – неужели тот самый радиолокационный прицел, о котором мы читали в разведсводках? Но те прицелы устанавливаются на истребителях-ночниках, а этот сел днем. Почему сел целехоньким? Откуда он вылетал?» Множество вопросов встали перед старшим лейтенантом. Без пленного летчика тут не разберешься. Но где же он?

Начались поиски. Солдаты, несшие охрану, ничего не знали. Петр отправился в находившийся поблизости штаб части. И тут безрезультатно. Лишь в конце дня старшему лейтенанту удалось найти пленного в штабе одной стрелковой дивизии. Взяв его на борт По-2, Павленко вернулся в свой штаб.

В разведотделе пленного допросили по всей форме. Им оказался молодой лейтенант люфтваффе, член фашистской молодежной организации «Гитлерюгенд», недавно окончивший в Берлине летную школу. Обучен для полетов ночью и в сложных метеорологических условиях. Вылетал с аэродрома Кривой Рог в паре со своим командиром на свободную охоту. Погода стояла пасмурная, облачность – до самой земли. Юго-западнее Харькова видимость улучшилась. Тут фашистские самолеты были внезапно атакованы советскими истребителями. Те спаслись, спрятавшись в облака. В это время [70] вражеские летчики потеряли друг друга. Немецкий лейтенант долго искал своего командира. Вскоре кончилось горючее, и он сел на первое попавшееся ровное поле.

Пленный подтвердил, что на самолете установлены новейший радиолокационный прицел и прибор опознавания самолетов «свой – чужой». Показания немецкого летчика срочно по спецсвязи передали в Москву. Утром следующего дня оттуда поступило указание: самолет и пленного летчика немедленно доставить в столицу.

Но главной работой Петра Павленко и его товарищей И. В. Орлова, А. Д. Феоктистова, К. П. Сычева было добывание свежих данных о противнике. Этим делом они занимались круглосуточно. Нередко сами садились в самолеты разведывательного авиаполка или отдельных разведэскадрилий и отправлялись на задание. В одном из таких полетов с Петром произошел уникальный случай. А дело было так.

Стоял хмурый январский день 1944 года. Наши войска завершали окружение Корсунь-Шевченковской группировки гитлеровцев. Обстановка в районе Каменки, Райгорода, Смелы и Черкасс была неясная, и командующий 2-м Украинским фронтом генерал армии И. С. Конев потребовал от командующего 5-й воздушной армией генерал-лейтенанта авиации С. К. Горюнова направить в этот район воздушных разведчиков. Ввиду низкой облачности решено было выслать на разведку две пары штурмовиков, которые должны с малой высоты хорошенько осмотреть все населенные пункты, складки местности и рощи в заданном районе. Поскольку Павленко родился и вырос в этом краю и ему здесь был знаком, как говорится, каждый дом и каждый куст, то он попросил послать на задание его. Петру разрешили лететь в кабине стрелка ведущего первой пары.

И вот самолеты в воздухе. Взору Павленко представились родные места. Больно было смотреть на них. Повсюду следы разрушений: сожженные дома, вырубленные сады и рощи. Деревни словно вымерли – ни души. По дорогам шли небольшие колонны пехоты, двигались повозки. Крупных скоплений войск противника нигде не видно.

– Давай еще раз осмотрим весь район! – предложил Петр. [71]

Ил– 2 развернулся севернее Черкасс и теперь летел зигзагом с севера на юг. Внимательно следил Петр за местностью. Сердце учащенно билось. Он увидел свою деревню. А вон и хатка, в которой родился… Всмотрелся снова. «Не может быть! Так и есть, он, отец!» -вырвалось из груди. Стоявший рядом с хатой старик, будто услышав, запрокинул вверх голову. Сомнений не было, это его отец.

«Жив, значит, отец, а мать, сестры?… – задумался Петр. И вдруг – сильный удар в голову. Машинально скинул шлем. Рука в крови, по спине потекла теплая струйка. «Ранен, – мелькнула мысль, – как обидно, в родных местах».

Впереди по курсу молнией пронеслись два «мессершмитта», атаковавших «илы» с задней верхней полусферы. Летчики, задрав носы своих штурмовиков, открыли по вражеским истребителям пушечный огонь. Один «мессер» завалился на крыло, на мгновение повис в воздухе, а затем рухнул на землю. «Илы» вернулись на свой аэродром.

После окружения и разгрома Корсунь-Шевченковской группировки гитлеровских войск старшему лейтенанту Павленко поручили заснять с воздуха, с малой высоты, то, что осталось от фашистов.

Три дня в самолете По-2, пилотируемом капитаном С. Ивановым, Петр фотографировал аэрофотоаппаратом АФА-27, привязанным ремнями к груди, районы Звенигородки, Шендеровки и недавнее поле боя севернее Шендеровских лесов. Чего в этом котле только не было: трупы тысяч гитлеровцев, брошенные противником танки, орудия, повозки, сбитые транспортные самолеты, другая техника. Отсюда длинные колонны военнопленных медленно двигались на восток. Снимали их до тех пор, пока не кончилась пленка.

Альбомы с этими снимками убедительно рассказали о позорном крахе гитлеровских захватчиков в самом центре Украины. К альбомам приложили подробные легенды. Все это со специальным донесением доставили нарочным в Москву.

Дела на фронте шли своим чередом. Настало время, когда последний гитлеровец был изгнан с Украины, Советские войска подошли к отрогам Восточных Карпат. [72]

Ради нескольких цифр

Весна 1944 года. Петр Павленко и его товарищи по оружию снова в Молдавии, снова ведут бои. Тут их застала война, и они большой кровью защищали каждую пядь этой прекрасной земли. Еще в 1941 году Петр изучил и запечатлел в своем сердце населенные пункты, рощи и речки, безымянные высоты и дороги здешнего края. Тогда, в первые дни июня, все утопало в цветах и зелени.

И теперь, в солнечные весенние дни сорок четвертого, в Молдавии все кругом цвело и благоухало. Прекрасный край встречал своих воинов-освободителей теплом, запахом цветов и светлыми улыбками мирных жителей.

Среди прибывших освобождать эту землю от врага было совсем немного тех, кто начинал здесь воевать в сорок первом. Многие сложили головы на полях брани.

Ну, а те, кто остался в живых, были совсем другими людьми: возмужалыми, опытными командирами, научившимися воевать не числом, а умением.

В те весенние дни на молдавские аэродромы сели полки 9-й гвардейской истребительной авиационной дивизии, которой командовал Александр Покрышкин, ставший уже подполковником, дважды Героем Советского Союза. В сорок первом в небе Молдавии он открывал счет сбитым фашистским самолетам.

Война продолжалась. Советские войска готовились к наступлению на Балканы и в Центральной Европе, чтобы добить фашистского зверя.

Готовились к предстоящим боевым действиям и войска 2-го и 3-го Украинских фронтов: 2-й Украинский фронт под командованием генерала армии Р. Я. Малиновского [73] сосредоточился в северных районах Молдавии; 3-й Украинский, которым командовал генерал армии Ф. И. Толбухин, – в Центральных и южных районах. В состав фронтов входили 5-я воздушная армия генерал-полковника авиации С. К. Горюнова и 17-я воздушная армия генерал-полковника авиации В. А. Судца.

Весной и в начале лета 1944 года в районе севернее Ясс шли ожесточенные бои по улучшению позиций. Временами они затихали, потом разгорались с новой силой.

Истребительные авиационные корпуса 5-й воздушной армии надежно прикрывали войска 2-го Украинского фронта от ударов с воздуха. Станции наведения истребителей были установлены на холмах невдалеке от переднего края. Здесь же находился вспомогательный пункт управления (ВПУ) командующего 5-й воздушной армией генерал-полковника авиации С. К. Горюнова. Вместе с ним круглосуточно работала небольшая оперативная группа офицеров, которая держала связь по радио с истребительными, другими авиационными соединениями и частями, а также с ВПУ фронта. В этой опергруппе работал и получивший звание капитана Павленко. Петру и раньше часто приходилось встречаться в штабе с Сергеем Кондратьевичем Горюновым. Он был невысок, полноват, но быстр в движениях. Лицо крупное, взгляд строгий, внимательный. Улыбался Сергей Кондратьевич очень редко. Всегда был предельно сосредоточен, спокоен. В разговорах не употреблял лишних слов и не терпел болтливых людей. Зато любил летчиков, которые вели себя смело и решительно, рисковали ради победы. Ценил он и смелых, инициативных штабных работников. Поэтому сразу обратил внимание на помощника начальника разведки Павленко, который отличался собранностью, находчивостью, напористостью при выполнении заданий.

В один из дней капитана Павленко вместе с начальником разведки полковником Абалакиным неожиданно вызвали к представителю Ставки по авиации С. А. Худякову.

– Вашему разведотделу предстоит выполнить необычную задачу, – сказал генерал-полковник. – На первый взгляд дело покажется пустяковым. Но это не так. Наоборот, задание важное, и отнеситесь к нему со всей серьезностью. Так вот: требуется разыскивать сбитые самолеты противника и устанавливать их заводские номера, а также номера моторов. [74]

Ни Павленко, ни его начальник не поняли, кому и зачем это понадобилось, но задание есть задание, его надо выполнять.

– Беритесь за это дело, капитан, – сказал полковник Абалакин.

И Павленко взялся. Трудился усердно. Через несколько дней в разведотдел зашел офицер для особо важных поручений представителя Ставки полковник П. Г. Тюхов.

– Ну как, собираете номера? – спросил он. – Имейте в виду, маршала Тимошенко интересуют сведения о новых самолетах, которые промышленность фашистской Германии произвела в течение весны и лета текущего года, а не вообще.

– Такими сведениями мы пока не располагаем, но материал этот уже начал собирать мой помощник капитан Павленко, – ответил Абалакин.

Тюхов подошел к Петру и протянул руку. На вид полковнику было меньше сорока. Стройный, выше среднего роста, атлетически сложенный шатен с голубыми глазами, правильными чертами лица и мягким приятным голосом. Так состоялось знакомство Павленко с Петром Григорьевичем Тюховым, с которым судьба связала его на долгие годы.

После разговора с Тюховым сомнения в важности поручения рассеялись, и Петр с особым старанием выполнял его.

Фашистские самолеты сбивали почти каждый день. Прямо над ВПУ 5-й воздушной армии 31 мая барражировала эскадрилья истребителей Ла-5 под командованием капитана И. Кожедуба из 240-го истребительного авиационного полка. На юго-западе, в районе Романа, показалась большая группа вражеских самолетов Ме-109. Глядя на них, генерал Горюнов произнес:

– Ну вот и пожаловали «чистильщики», скоро жди бомбардировщиков. – И тут же распорядился: – Немедленно отогнать их!

Приказ был передан по радио эскадрилье истребителей.

– Я «Беркут-один». Вас понял, – ответил Кожедуб и вместе с ведомым вышел навстречу группе «мессершмиттов». Сближение длилось секунды. Пулеметная [75] очередь – и самолет ведущего вспыхнул. Капитан Кожедуб расстрелял его почти в упор{8}.

– Вот это лобовая! Классическая атака! – восхищенно воскликнул один из офицеров.

– Смотрите! Смотрите! – раздался голос другого. – Наши атакуют всей группой!

Советские истребители дружно наседали на врага. Фашистские самолеты пытались уйти, но не тут-то было: «лавочкины» настигли их. Загорелся один, потом второй, третий «мессер».

Петр старался определить и отметить на карте места падения вражеских машин. Он, как и все наблюдавшие за этим боем, гордился нашими летчиками.

В это время на ВПУ армии позвонил генерал армии Р. Я. Малиновский и спросил, кто сбил ведущего.

– Капитан Кожедуб, – коротко ответил генерал Горюнов.

– Молодец, поздравьте его, – сказал Малиновский.

Павленко по опыту знал, что гитлеровцы на этом не успокоятся. Так оно и случилось. Через две-три минуты с юга со стороны Фокшанского аэроузла к переднему краю направилась новая группа истребителей-«чистильщиков» ФВ-190. Эскадрилья Кожедуба, приняв соответствующий боевой порядок, устремилась навстречу. Впереди, как и прежде, летел командир. Он нацелился на головную вражескую машину и пошел в лобовую атаку. Секунда, вторая, третья… Самолеты сближались на огромной скорости. Еще мгновение… И тут нервы фашиста не выдержали, он попытался отвалить в сторону, однако было уже поздно. Меткой короткой очередью из пушек Кожедуб прошил самолет врага. Фашистский летчик выпрыгнул с парашютом, а его самолет упал в расположении наших войск.

Вдохновленные примером командира, другие летчики смело ринулись на гитлеровцев. Наши и фашистские истребители закружились в «вертикальной карусели». Рев авиационных моторов и треск пулеметных и пушечных очередей заглушили шум наземного боя. Один за другим загорелись и упали на землю шесть «фокке-вульфов». Петру удалось зафиксировать места их падения. Наблюдавшие за схваткой в воздухе советские [76] воины кричали «ура». Они были восхищены мастерством и мужеством летчиков. На ВПУ воздушной армии снова раздался звонок генерала Малиновского.

– Кто сбил самолеты? – последовал вопрос.

– Капитан Кожедуб сбил ведущего группы и еще один «фокке-вульф» – ведущего пары, а остальные пять самолетов сбили летчики его эскадрильи, – ответил Горюнов.

Но и после второй схватки небо не стало чистым. К линии фронта с юга, со стороны Фокшан, на высоте полутора тысяч метров приближалась большая группа бомбардировщиков Хе-111. Они следовали плотным строем, девятками. Вокруг сновали тонкие, как осы, Ме-109.

Эскадрилья Кожедуба, разгромив вторую группу истребителей противника, израсходовала почти все боеприпасы, горючее и собиралась уходить на свой аэродром. Вторая эскадрилья 240-го истребительного полка была связана воздушным боем с вражескими самолетами в районе Тыргу-Фрумос, а третья только поднималась в воздух и должна была появиться через несколько минут.

– Поздновато. «Хейнкели» успеют отбомбиться, – сказал командующий и быстро взял микрофон. В эфир на волне «Беркутов» он послал слова не приказа даже, а просьбы: – «Беркут-один», я «Сокол-один»! Немедленно сбить ведущего бомбардировщиков! Сбить во что бы то ни стало! Прошу вас. Как поняли?

– «Сокол-один», я «Беркут-один». Вас понял. Атакую, – послышалось в ответ.

Капитан Кожедуб тут же дал команду своим ведомым следовать на аэродром, а сам сделал вертикальный маневр и молнией понесся навстречу колонне «хейнкелей». За ним потянулись огненные трассы. Но Кожедуб резким броском в сторону увильнул от них. Сблизившись на расчетную дистанцию, он выпустил последние снаряды по ведущему колонны и, чтобы избежать столкновения, нырнув под колонну, со снижением ушел в сторону своего аэродрома. Ведущий вражеский бомбардировщик, подбитый Кожедубом, сперва резко клюнул носом, а затем, разваливаясь на куски, упал на землю. Павленко тут же отметил место его падения. Остальные самолеты, нарушив первоначальный строй, начали сбрасывать бомбы на свои войска и, разворачиваясь [77] на сто восемьдесят градусов, быстро уходить на юг.

Наблюдавшие за боем солдаты и офицеры радостно кричали:

– Вот это работа! Срезал начисто! Герой, настоящий герой!

В третий раз позвонил командующий фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский и спросил Горюнова:

– Кто сбил ведущего бомбардировщика?

– Капитан Кожедуб!

– Как, снова Кожедуб?!

– Да, он сбил за один вылет четыре ведущих самолета, – подтвердил Горюнов.

После небольшой паузы командующий фронтом сказал:

– Товарищ Горюнов, представьте капитана Кожедуба к званию Героя Советского Союза!

– Он уже удостоен этого звания.

Снова молчание.

– А сколько он всего сбил самолетов? – спросил Малиновский.

– Более тридцати.

– Тогда представьте Кожедуба повторно к званию Героя Советского Союза и сегодня же вечером пришлите летчика ко мне{9}.

– Будет исполнено, – коротко ответил Горюнов.

Вечером того же дня командующий фронтом вручил капитану Кожедубу и другим летчикам ордена Красного Знамени.

Через несколько дней на трехместном самолете Павленко послали за летчиком-асом, которого сбил в районе Лорга все тот же Кожедуб.

Быстро был найден нужный населенный пункт и обнаружено место падения фашистского истребителя. Пилот совершил посадку. Кругом валялись обломки. На уцелевшей нижней передней части мотора Петр заметил медную пластинку, на которой были обозначены фирма, серия, заводской номер и дата выпуска. Все записал. Обследовали обломки, стремясь установить номер самолета, но безрезультатно. Пленного летчика, награжденного двумя Железными крестами, нашли в штабе одной из танковых частей. [78]

Вечером полковник Абалакин и капитан Павленко пошли на доклад к генерал-полковнику авиации Худякову.

– Ну какие у вас новости? Выкладывайте, – сказал генерал.

– Вот заводской номер мотора и другие сведения. Полковник положил донесение на стол представителя Ставки.

– А номер самолета? – спросил Худяков.

– Не установлен. Фюзеляж сгорел, пленный летчик номера не помнит.

– А что сообщил он об укомплектованности авиационных частей новой материальной частью?

– По словам пленного, – сказал полковник Абалакин, – из Германии прибыла группа истребителей ФВ-190 и Ме-109 последних модификаций. Все они предназначены для румынской королевской гвардии летчиков, и теперь король Михай будет летать на самом новом «мессершмитте».

– А разве король Михай летчик? – спросил Худяков.

– Пленный рассказывал, что Михай летает на самолетах нескольких типов.

– О чем еще говорил пленный?

– Просил показать сбившего ею летчика.

– Ну что ж, желание законное, – сказал генерал Худяков. – Надо удовлетворить. – Подумав, спросил: – Где еще базируются свежие авиационные части противника?

– На Фокшанском аэроузле. Туда посажена целая эскадра, вооруженная новейшими истребителями Ме-109 и ФВ-190 для прикрытия района Плоешти.

– Так вот, – заключил Худяков, – в дальнейшем внимание районам Фокшан и Бухареста. Используйте все возможности, чтобы добыть хотя бы несколько цифр, по которым можно судить о времени и месте производства последних типов самолетов противника. Эти сведения сейчас очень нужны. А номер мотора, о котором вы доложили, годичной давности и нас не интересует.

…Шли дни. Советские войска готовились к наступлению. Специальная авиационная группа, в которую входили самолеты-разведчики Пе-2 и Ил-2, сфотографировала [79] с воздуха Тыргу-Фрумосский и Ясский укрепрайоны и всю полосу предстоящего наступления войск фронта (эти районы были построены еще в первую мировую войну, а накануне второй мировой модернизированы). На заснятой огромной полосе местности опытные глаза фотограмметристов-дешифровщиков отчетливо увидели линии долговременных огневых точек различных типов: полукапониров, капониров и блокгаузов. Эти линии образовывали первую, вторую и третью позиции, которые, в свою очередь, составляли главную полосу обороны, за ней шла вторая, и на удалении пятнадцати – двадцати километров от переднего края по хребту Маре проходила третья полоса. Вот так внешне выглядела укрепленная оборона противника в районе Ясс и западнее этого города. А что собой представляла эта оборона внутри? Какова ее насыщенность огневыми средствами? Какова плотность огня по отдельным направлениям? Каково полевое заполнение этих УРов? На эти и другие вопросы необходимо было найти ответы. Их искали целыми сутками многие специалисты из аэрофотослужбы 5-й воздушной армии. Разведданных с нетерпением ждали наши танкисты – для уточнения маршрутов ввода в прорыв, артиллеристы – для планирования своих огней и, наконец, бомбардировщики – для нанесения ударов. В общем, данные нужны были всем, кому предстояло подавлять, разрушать и прорывать вражескую оборону. Однако полных данных все еще не было.

Во всех звеньях сложного фронтового механизма день и ночь кипела напряженная работа, нужные сведения о противнике постепенно собирались, а вот выполнение задания по добыче номеров новых фашистских самолетов не продвинулось ни на шаг. Павленко вместе с Абалакиным приходилось изредка бывать на докладе у командующего фронтом Р. Я. Малиновского, и однажды он спросил:

– Ну как, удалось добыть номера новых немецких самолетов?

– Пока нет, – смущенно ответил капитан.

– Торопитесь, время не ждет. Или справиться не можете?

– Задание будет выполнено, товарищ командующий, – заверил Абалакин.

Горько было слышать упрек, справедливый упрек. [80]

Уже прошла половина августа 1944 года. Разведотдел получал множество различных сведений и снизу, и сверху, от соседей справа и слева, из-за линии фронта, однако данных о номерах новых фашистских самолетов не было. Это удручало.

Всех работавших на вспомогательном пункте управления 5-й воздушной армии 19 августа пригласил к себе С. А. Худяков, которому в этот день присвоили звание маршала авиации. Он поставил перед разведчиками задачи в связи с наступательной операцией, сообщил, что на танки командиров передовых подразделений 6-й танковой армии будут посажены специально выделенные авиаторы. Наряду с выдачей целеуказаний летным экипажам они должны будут при захвате аэродромов противника записывать заводские номера всех оставленных гитлеровцами самолетов.

Офицеры разведотдела терялись в догадках: кому и для чего потребовались эти номера? Если к поиску подключают таких людей, значит, очень нужны.

* * *

…Ясско– Кишиневская операция началась утром 20 августа 1944 года. После прорыва тактической зоны обороны в сражение были введены части и соединения 6-й танковой армии, которые захватили ряд вражеских аэродромов{10}. В разведотделе смекнули: случай упускать нельзя.

Вечером 29 августа полковник Абалакин и капитан Павленко зашли к заместителю командующего воздушной армией по тылу генералу П. М. Тараненко и спросили, не собирается ли он посылать кого-либо на захваченный нашими танкистами Фокшанский аэроузел.

– Завтра утром сам полечу туда, – ответил генерал.

– Как завтра? Ведь там еще много гитлеровцев.

– Ничего. Пока доберусь, никого не будет.

– В таком случае разрешите и мне с вами лететь, – попросил Петр.

– Капитану командующий приказал переписывать заводские номера всех оставляемых противником самолетов и моторов, – пояснил Абалакин.

– И вам тоже? – Генерал рассмеялся. – Мне начальство два месяца не дает покоя из-за этих номеров. [81]

Абалакин и Павленко переглянулись: значит, и генерал Тараненко занимается этим вопросом.

– Хорошо, капитан, – согласился генерал. – Полетим вместе смотреть Фокшанский аэроузел, заодно запишем и номера самолетов. Значит, завтра в восемь ноль-ноль вылетаем на Двух По-2 с нашей площадки.

Утром Петр спросил у генерала Тараненко:

– Разрешите узнать, каким маршрутом полетим?

– Напрямик.

– Напрямик нельзя. В лесах, над которыми мы полетим, несколько тысяч вооруженных до зубов гитлеровцев.

– Вы можете лететь другим маршрутом, а я полечу этим.

Самолет генерала Тараненко взлетел и на бреющем пошел на юг, быстро слившись с фоном окружающей лесной местности. Павленко с пилотом старшим лейтенантом Василием Кузнецовым несколько задержались у своего По-2, чувствуя неловкость от слов генерала. После минутной заминки капитан произнес:

– Летим! Прижимайся ближе к западному шоссе. Не думали они, что впереди их ожидает столько опасностей и приключений. Уже через двадцать минут над населенным пунктом Негрешти самолет атаковали два «мессершмитта». Избегая наземного автоматного огня гитлеровцев, поднялись на тысячеметровую высоту и попали в лапы «мессеров». Сперва увидели огненные трассы, прошившие левую плоскость машины: консоль верхней плоскости была повреждена. Вражеские истребители, проскочив над По-2, стали разворачиваться влево с набором высоты для повторной атаки.

– Давай к земле, – крикнул Петр пилоту, а сам потянулся к мешочку с ракетницами.

Кузнецов резко убрал газ и перевел самолет в глубокое скольжение. Павленко выхватил обе ракетницы и выстрелил в направлении вражеских истребителей. В это время последовала повторная атака. Пунктиры трассирующих пуль прошли мимо. Фашисты стреляли явно неважно, что и выручало беззащитный «кукурузник».

Самолет, прижавшись к земле, на полном газу несся вдоль дороги Бакэу – Аджуд-Ноу на юг. «Мессеры» отстали. Впереди по курсу показалась колонна автомашин. [82] Экипаж подлетел ближе и увидел: у самой обочины, накренившись, лежит По-2. Вокруг него толпа солдат. Кузнецов сделал круг, другой…

– Так это же самолет генерала Тараненко, по хвостовому номеру вижу! – вырвалось у Павленко.

– Что-то случилось с ним, – крикнул в ответ пилот.

Капитан приказал Кузнецову садиться рядом. Самолет мягко приземлился на ровной лужайке, подрулил. Офицеры подбежали к машине генерала и увидели изрешеченный пулями фюзеляж, окровавленную заднюю кабину. Тяжело раненного генерала Тараненко уложили на подошедший бронетранспортер. Подбежала медицинская сестра, оказавшаяся в автоколонне. Генерал, не сказав ни слова, по пути в медсанбат скончался от пулевых ран, полученных при обстреле самолета из леса юго-западнее Васлуй.

– Да, не послушался нашего совета, – сокрушенно произнес Павленко.

– Храбрый был человек.

– Даже чрезмерно. Вот эта храбрость и подвела.

Отдав необходимые распоряжения солдатам, оставшимся охранять По-2, Павленко с Кузнецовым отправились дальше. Вначале решили приземлиться в Аджуд-Ноу, а затем побывать на аэродромах Фокшаны, Текуч и Бузэу. Все они вместе и составляли Фокшанский аэроузел.