Текст книги "Дан приказ..."

Автор книги: Петр Пляченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Надо скорее бежать в роту! Сейчас фашисты перейдут в атаку, – закричал один из бойцов.

– Мы тоже с вами, – сказал Петр. И – Шевченко: – Старшина, тащите сюда наши автоматы, берите по два диска и по две гранаты! Бегом!

Шевченко мигом исполнил приказание.

– Вперед, за мной! – скомандовал лейтенант.

Вчетвером устремились к переднему краю, где уже кипел бой. Дружным прицельным огнем советские воины отразили натиск врага и тут же перешли в контратаку. Трудно описать эти ни с чем не сравнимые по своему накалу минуты. Люди бежали волнами, оглашая поле боя стрельбой и криками «ура». У всех одна мысль – быстрее настичь противника, смять его, испепелить. Вот цепи достигли вражеской траншеи и пустили в ход гранаты. Раздались стоны, душераздирающие вопли. [36]

Атака противника и контратака моряков продолжались больше часа. Бойцы из полка Осипова вернулись в свои окопы. Лейтенант Павленко и старшина Шевченко с пустыми автоматами и с двумя небольшими саперными лопатами, подобранными на поле боя, не теряя времени, поспешили к самолету. Он, к счастью, уцелел. Стали закапывать воронку, мешавшую взлету. Когда работа заканчивалась, к ним подошел морской пехотинец, с которым они уже были знакомы.

– Живы? – хлопнул его по плечу лейтенант.

– Жив.

– А как ваш товарищ?

– Ранен, но, правда, не тяжело. А я вам принес большую лопату, чтобы воронку заделать.

– Спасибо, мы уже вышли из положения.

– Вам передают привет наш командир Осипов и комиссар Митраков, – сказал боец. – Им кто-то из наших рассказал, как двое летчиков бросились в атаку. Ведь все видели, как самолет садился в нашем расположении.

– Передайте командиру и комиссару наш боевой привет! – сказал Павленко бойцу. – А встретимся в следующий раз. Для нас это будет большой честью: ведь о них знает вся Одесса. Сейчас спешим в свою часть, и так здесь изрядно задержались. Да, чуть было не забыл, – спохватился Петр, – большое спасибо за лопату.

И он крепко пожал руку бойцу.

– Не стоит благодарности, – смутился тот.

– А вас-то как звать? – спросил лейтенант. – А то так и расстанемся, не узнав друг друга по имени.

– Лопата моя фамилия, а величают Иваном Мефодьевичем. – Боец улыбнулся.

– Ну а я Петр Павленко.

…Мотор запустился сразу. Самолет пошел на взлет и легко оторвался от земли. А вскоре приземлился на своем аэродроме.

Докладывая о результатах разведки, Павленко рассказал полковнику М. В. Шанину, как они совершили вынужденную посадку в расположении обороны части полковника Я. И. Осипова, а после участвовали в контратаке.

– А вы встречались с Осиповым? – спросил Михаил Васильевич. [37]

– Нет, – ответил Петр, – мы спешили в город, что бы доложить вам свежие данные о противнике.

– Жаль. Ведь эти сведения о действиях противника на участке обороны полка морской пехоты в первую очередь нужны Якову Ивановичу Осипову. Вы меня поняли?

– Как же я не догадался об этом, – пожалел лейтенант.

– Ничего, – успокоил его Шанин, – дело поправимое. – Немного помолчав, полковник спросил: – А площадка там хоть подходящая для посадки самолета?

– Нормальная.

– НП Осипова далеко от нее?

– В нескольких сотнях метров.

– Это хорошо, взаимодействие с полком мы на ладим.

Так родилась идея передавать в полк морской пехоты свежие данные о противнике. Данные воздушной разведки сослужили большую службу полковнику Осипову, помогли ему лучше разобраться в тогдашней запутанной обстановке.

* * *

…Около двух часов дня 21 августа экипаж По-2 возвращался из разведки и произвел посадку на знакомой полоске. Оставив летчика у самолета, Павленко быстро направился туда, где, по рассказам морских пехотинцев, находились командир и комиссар. Лейтенант прошел мимо медицинского пункта и полевой кухни. У глубокой траншеи стояла группа военных. Среди них выделялся немолодой командир с волевым лицом.

– Кто из вас полковник Осипов? – спросил Павленко, подходя.

Все с любопытством посмотрели на лейтенанта, на его авиационную форму, планшет с картой, прикидывая, кто он такой, что за небесная птица.

– Полковник Осипов – я, – коротко ответил командир с волевым лицом. – У вас ко мне дело?

– Так точно, я к вам по приказанию начальника штаба ВВС полковника Шанина.

– Зачем?

– Чтобы доложить последние данные о противнике на участке обороны вашего полка. [38]

– Вот это дело. Докладывайте.

Петр достал карту и обстоятельно начал рассказывать о выдвижении вражеских войск к переднему краю из района севернее населенного пункта Булдынка на Старую Дофиновку, из Шицли на Новую Дофиновку, о сосредоточении фашистской пехоты в массивах пшеницы севернее Чебанки, Григорьевки.

Осипов внимательно слушал лейтенанта, делал пометки на своей карте. Когда доклад был закончен, спросил:

– Не вы ли прилетали третьего дня к нам и ходили в контратаку?

– Было такое, товарищ полковник.

– Ну что же, спасибо за разведку, прилетайте еще, – сказал на прощание Я. И. Осипов и крепко пожал лейтенанту руку.

Но обстоятельства сложились так, что больше побывать в полку Осипова Петру не пришлось.

* * *

Офицер связи… Что только ни приключалось с ним на длинных и опасных дорогах войны, какие только встречи ни происходили!

Одна из памятных встреч произошла у лейтенанта Павленко в Донбассе. Как-то член Военного совета 9-й армии бригадный комиссар К. В. Крайнюков приказал ему на связном самолете доставить срочное донесение в политуправление Южного фронта. Штаб фронта тогда находился в шахтерском поселке «Парижская коммуна», что почти в самом центре Донбасса.

Прилетев в поселок и сдав по назначению документ, Петр направился к своему По-2. И тут его внимание привлек распростертый невдалеке немецкий самолет. Павленко решил посмотреть на него. Лишний раз, так сказать, пощупать руками, поглядеть, что к чему. Авось и нужный прибор найдется в нем.

С такими намерениями лейтенант подошел к самолету. Ба, да это же Ю-88, старый знакомый! Петр хотел уже было открыть боковой люк и забраться внутрь, как вдруг услышал сигнал автомашины. Оглянулся – автомобиль катил прямо к самолету. Из него вышло несколько человек.

– А вы что тут делаете? – подошел к Павленко артиллерист – старший лейтенант. [39]

– Знакомлюсь с вражеской техникой.

– Сейчас не время этим заниматься. Отойдите подальше. Или лучше совсем уйдите.

Петр отошел в сторону и встал рядом со старшим лейтенантом.

– Кто посадил самолет? – спросил Павленко.

– Мы! – не без гордости ответил артиллерист.

– Кто это мы?

– Зенитчики!

– Когда?

– Сегодня утром.

– Значит, разведчик пожаловал именно к вам, штаб здесь искал. Плохо, выходит, у вас дело с маскировкой. Понятно, почему и зачем он сюда пожаловал.

– За маскировку не ручаюсь, зато прикрытие у нас что надо! Да и стреляем точно! Посмотрите вон на ту дыру. – И артиллерист показал на дыру от осколка зенитного снаряда в верхней части обтекателя правого мотора.

– Да, стрельба снайперская, ничего не скажешь.

– Так-то, знай наших! – гордо произнес старший лейтенант.

Спустя еще немного времени к самолету подъехало сразу несколько легковых автомашин. Из передней вышел главнокомандующий Юго-Западным направлением Маршал Советского Союза Семен Константинович Тимошенко.

Павленко впервые близко увидел прославленного полководца, о котором много слышал раньше. Теперь не отрывал от него глаз. Мужественное открытое лицо с правильными чертами, проницательный взгляд – все это сразу запомнилось Петру. На маршале коричневый реглан, ладно охвативший его могучую стройную фигуру. И что еще врезалось в память – высокие кавалерийские сапоги со шпорами.

Тимошенко не спеша осматривал немецкий самолет и время от времени задавал вопросы сопровождавшему его авиационному генералу. Тот не всегда находил, что ответить. Было заметно: генерал тоже в первый раз видит Ю-88.

– Какое оборонительное вооружение имеет бомбардировщик и где оно? – спросил маршал.

Присутствующие пожимали плечами, Наступило неловкое молчание. [40]

– Товарищ маршал! Разрешите, покажу! Я знаю, – проговорил, сбиваясь, Павленко.

Все удивленно посмотрели в его сторону.

– Ну, лейтенант, покажите, коль знаете, – сказал маршал и жестом пригласил Петра к самолету.

Павленко представился по всем правилам и попросил разрешения вначале открыть все люки самолета, чтобы разглядеть внутреннюю сторону фюзеляжа.

– Действуйте!

Петр ловко открыл боковые люки и, забравшись внутрь, сбросил верхние фонари. Нижние люки открыть было невозможно: самолет сидел на брюхе. В бомбардировщике стало светло, оборудование и турельные пулеметные установки виднелись хорошо. Лейтенант рассказывал все, что знал о самолете.

– А где сиденье летчика? – поинтересовался Тимошенко.

– Вот оно, товарищ маршал.

– Давайте посмотрим его как следует.

С этими словами Семен Константинович забрался в кабину пилота. Стоя за его спиной, Петр начал объяснять, где и какие приборы расположены.

– Да, мишуры здесь много, – проговорил Семен Константинович. – Кстати, откуда вы все это узнали?

– Товарищ маршал, вы не поверите, но самолет помогла нам изучить пленная летчица-немка. Она даже занятие по материальной части Ю-восемьдесят восемь провела с нами, работниками разведотдела.

– Да что вы говорите?! Это интересно. Как-нибудь потом, когда будет время, расскажете об этом подробно. Договорились? – весело сказал маршал.

Все высунувшиеся в люки тоже смеялись, хотя еще не знали истинной причины этого смеха.

Оставив сиденье летчика, Тимошенко велел показать вооружение самолета. Павленко подвел его к передней турели со спаркой двух заряженных «Гочкиссов», поднял вверх стволы пулеметов и нажал на гашетку. Прозвучала очередь.

– В полном порядке, товарищ маршал, попробуйте.

Тимошенко не спеша взялся за ручки пулеметов. Раздалась первая очередь, за ней вторая, третья… Надев предохранительную чеку на гашетки, маршал сказал:

– Стреляют! Пулеметы немедленно снять и убрать! [41]

Выходя из самолета, Семен Константинович обратил внимание на зияющую в обшивке правого мотора огромную дыру, краска вокруг которой обгорела.

– Вот так его, прямо в самое сердце! Молодцы, зенитчики!

Осмотр Ю– 88 закончился. Маршал и все сопровождавшие его сели в машины и уехали. Павленко долго глядел им вслед. Он тогда и не предполагал, что в конце войны ему придется работать рядом с этим замечательным человеком, у которого, казалось, на все хватало времени.

Вот и сейчас, несмотря на огромную занятость по руководству войсками, Семен Константинович Тимошенко выкроил часок, чтобы ознакомиться с коварным фашистским бомбардировщиком-разведчиком Ю-88, денно и нощно шнырявшим в нашем небе.

* * *

Осенью 1941 года обстановка на южном крыле советско-германского фронта была не из легких.

В конце октября немецко-фашистские войска, продолжавшие наступать, заняли юго-западную часть Донбасса и вышли на подступы к Ростову-на-Дону. Однако советские войска прилагали все усилия, чтобы сдержать натиск врага, а затем и разгромить его. Фашисты очертя голову рвались на Кавказ. Основная ударная сила группы армий «Юг» – 1-я танковая армия генерала Клейста – потеснила наши части и соединения на восток. Но сама оказалась в невыгодном оперативном положении, оторвавшись от своей пехоты. Над ее левым флангом нависли основные силы Южного фронта. Главное командование Юго-Западного направления решило немедленно воспользоваться этим и нанести по гитлеровцам мощный удар.

Оценив сложившуюся ситуацию, маршал Тимошенко представил в Ставку доклад с обоснованием замысла задуманной операции. «Противник, – сообщалось в докладе, – выйдя в район Харьков, Сталино{1}, Таганрог, перешел к медленному вытеснению наших войск из Донбасса силами пехоты. Южный фронт по своей численности и вооружению не имеет возможности надежно преградить путь противнику и не обеспечит с 56-й [42] армией удержание Ростова-на-Дону. Между тем продвижение врага опасно для всего юга в целом, угрожает отрывом Кавказа от Дона и Поволжья.

Считая армию Клейста основной опасностью, нужно пойти на риск ослабления Юго-Западного фронта и усиления за счет его Южного фронта. Одновременно думаем приступить к формированию управления 37-й армии…»

В докладе приводились оперативные расчеты, содержалась просьба о выделении Ставкой минимальных дополнительных сил и средств на проведение намеченной операции.

Не дожидаясь утверждения Ставкой замысла контрнаступления под Ростовом, маршал Тимошенко принял энергичные меры к созданию ударной группировки войск, обеспечению ее средствами усиления и разработке плана намеченной операции. В это время (5 ноября 1941 года) противник с новой силой обрушился на войска Южного фронта, которые с боями вынужденно отступали. Однако главком Юго-Западного направления еще более настойчиво продолжал готовить удар по врагу силами 37-й и 9-й армий Южного фронта по левому флангу армии Клейста. Этот удар был вскоре нанесен.

Почти весь ноябрь шли кровопролитные бои наших войск с танками врага. Особого напряжения они достигли в то время, когда противник превосходящими силами вклинился в нашу оборону до рубежа Бирюково – Новошахтинск. Воины 9-й армии здесь бились насмерть и дальше не пустили гитлеровцев.

Тяжело пришлось в эти дни и советским летчикам. В сложных погодных условиях они вылетали на бомбежку и штурмовку вражеских танков и мотопехоты, наносили точные удары. Трудно назвать имена отдельных воинов, каждый был героем.

Неувядаемой славой покрыл себя в этих боях командир звена «илов» 4-го штурмового авиационного полка Николай Синяков. Ом повел группу штурмовиков для удара по вражеской автоколонне в районе Кирсановки, Алексеевки и Матвеева Кургана. Над целью зенитный снаряд угодил в бензобак самолета. Почувствовав, что гибель неизбежна, комсомолец Синяков направил пылающую машину в скопление грузовиков. Они оказались с боеприпасами. Раздался сильный взрыв, в небо взвился огромный столб дыма и пламени. Герой погиб, [43] уничтожив двадцать автомашин и около двухсот гитлеровцев.

Вечером 7 ноября 1941 года в городе Шахты в клубе горного техникума командующий войсками 9-й армии генерал-майор Ф. М. Харитонов и член Военного совета бригадный комиссар К. В. Крайнюков от имени Президиума Верховного Совета СССР вручили ордена и медали наиболее отличившимся в боях с танками врага. Один за другим подходили к столу президиума бойцы и командиры. От волнения и радости у многих влажнели глаза.

– Орденом Ленина награждается командир артиллерийской батареи лейтенант Иванян Сурен Аветисович! – громко произнес командарм.

На сцену поднялся высокий стройный командир с черной шевелюрой и смуглым лицом. Генерал прикрепил к его гимнастерке высокую награду. Аплодисменты прогремели в зале. Командующий и член Военного совета тепло поздравили лейтенанта.

– Служу Советскому Союзу! – громко отчеканил Иванян.

Лейтенант хотел было сесть на место, но бригадный комиссар попросил, чтобы он рассказал, как его батарея в одном бою подбила семь танков. Зал притих. Все напряженно ждали рассказа. Но Иванян сказал всего несколько скупых слов:

– Товарищи! Я не умею много и красиво говорить, зато мои товарищи умеют метко стрелять! Этот орден – заслуга всей батареи.

– Тогда я скажу за лейтенанта Иваняна, – поднялся из-за стола бригадный комиссар. – Это произошло в районе Большекрепинский. Группа фашистских танков, ведя огонь, двигалась на позиции артиллеристов. Те молчали, подпуская врага как можно ближе. Но вот разом прямой наводкой ударили несколько орудий, и тут же запылали машины противника. Батарея Иваняна стояла насмерть, не пропустив ни одного танка.

* * *

Контрнаступление советских войск под Ростовом продолжалось с 17 ноября по 2 декабря 1941 года. Враг был отброшен на рубеж рек Миус и Самбек на участке от Дмитриевки до Таганрогского залива. Разгром танковой группировки противника под Ростовом вызвал [44] бешенство у гитлеровского командования. Дорога на Кавказ была закрыта врагу на несколько месяцев. А он рвался туда всеми силами. Гитлер неоднократно заявлял, что важнейшей целью является взятие Кавказа и получение нефти Майкопа, Грозного и Баку. Не вышло! Советские войска, перейдя от активной обороны к наступлению, отбросили врага от Ростова с огромными для него потерями. Восемь месяцев фашистское командование не предпринимало на этом направлении каких-либо серьезных действий. Это позволило советским людям эвакуировать нефтяное хозяйство Майкопа и Грозного в Башкирию, решить другие важнейшие задачи. Пока существовало ростовское направление, в его небе в пороховом дыму над полем боя неустанно сновали небольшие безоружные самолеты По-2, на которых офицеры связи старательно выполняли важные задания командования по управлению войсками и наблюдению за полем боя. [45]

Когда нефть пахла кровью

Июнь 1942 года на Южном фронте выдался безоблачный, теплый. Кругом все благоухало и утопало в зелени. Вот уже который месяц здесь было относительно спокойно. Только одиночные орудийные выстрелы да прерывистый гул моторов самолетов-разведчиков, летающих в небе, порой нарушали тишину. А в ночное время разноцветные огни ракет изредка освещали передний край обороны войск.

Каждый, кто воевал тогда на этом фронте, понимал, что тишина временная, что скоро разразится буря: воюющие стороны почти круглосуточно, без отдыха, готовились к активным действиям.

Павленко (теперь уже старшему лейтенанту), служившему тогда в разведывательном отделе штаба ВВС Южного фронта в должности командира по аэрофоторазведке (или иначе старшего фотограмметриста-дешифровщика), это было хорошо известно. Петру приходилось иметь дело с материалами воздушного фотографирования, получаемыми от подразделений разведывательной авиации фронта. Такие материалы почти каждый день доставлялись в разведотдел в виде огромных фотосхем или аэрофотоснимков. На них были засняты районы расположения гитлеровских войск группы армий «Юг» на глубину вторых эшелонов и резервов, а также все аэродромы, на которых базировались части и соединения 4-го воздушного флота фашистских ВВС.

В начале июня 1942 года Павленко и его товарищи из разведотдела подготовили справку для доклада фронтовому командованию. В ней указывалось, что в Донбассе перед центром полосы обороны Южного фронта противник сосредоточил сотни танков. На аэродромах обнаружено огромное количество самолетов. Не трудно было [46] догадаться, что все эти силы Гитлер намеревался использовать для наступления на южном крыле советско-германского фронта.

Эти и другие данные о противнике хорошо были известны командованию Южного фронта, которое в то трудное время принимало срочные меры по усилению боевой мощи всех родов войск, улучшению их организационных форм, совершенствованию взаимодействия и управления. Несомненно, важную роль в наиболее эффективном использовании авиации сыграли начавшие создаваться в мае 1942 года из разрозненных ВВС общевойсковых армий и фронта единые оперативные авиационные объединения фронтового подчинения – воздушные армии. Всего в Вооруженных Силах к концу года было создано семнадцать воздушных армий. В Южный фронт входила 4-я, командующим которой назначили генерал-майора авиации К. А. Вершинина, членом Военного совета – генерал-майора авиации В. И. Алексеева, начальником штаба – генерал-майора авиации А. З. Устинова. Штаб армии находился вместе со штабом Южного фронта в Каменске. В огромном кирпичном здании средней школы, в самом центре города, размещались все его основные отделы.

В двадцатых числах июня командование воздушной армии собрало на совещание руководящий состав и командиров авиационных частей и соединений. В самом большом помещении школы – актовом зале – собралось множество командиров. Старший лейтенант Павленко вместе с начальником аэрофотослужбы 4-й воздушной армии капитаном Бек-Мамедовым занимался в то время формированием вновь создаваемой 13-й отдельной роты аэрофотослужбы, которая придавалась разведотделу штаба.

Петра тоже пригласили на это совещание, заранее предупредив, чтобы был готов ответить на вопросы о состоянии аэрофотослужбы. Он пришел в зал чуть раньше других, устроился поудобнее. Рядом заняли места начальник оперативного отдела майор Одинцов, начальник отдела связи майор Коваль, главный штурман подполковник Суворов. А вот появился и старший разведчик подполковник Дроздов. Пройдя в середину зала, он остановился и повернулся лицом к входу. Увидев вошедших генералов, подполковник скомандовал:

– Встать, смирно! [47]

Все присутствующие встали.

– Прошу садиться! – негромко сказал генерал Вершинин.

На первом ряду сидели командиры авиационных соединений и частей, пришедшие вместе с командующим. Среди них Павленко узнал генералов Осипенко, Котляра, полковников Батыгина, Рубана, Лебедева, Шевченко. Все они были одеты, как ему показалось, в новую, хорошо подогнанную полевую форму, на голове летние шлемы с очками, сдвинутыми на лоб. Их потемневшие от солнца и бессонных ночей лица были суровы, но спокойны.

За столом президиума разместилось командование армии. Петр впервые увидел своего командующего. Высокий, стройный, с красивым волевым лицом, чуть седеющими, слегка вьющимися темно-русыми волосами и карими внимательными глазами, он сразу вызывал к себе симпатию.

По левую сторону от Вершинина сидел член Военного совета армии генерал Алексеев. Его серые глаза с колючими бровями казались жесткими. Но стоило Алексееву улыбнуться, лицо его преображалось, становилось мягким, добрым. Это был опытнейший политический работник.

Справа от командующего сидел начальник штаба. Генерал Устинов годами был немного старше Вершинина, но выглядел молодо. Китель сидел на нем безукоризненно. Грудь его украшали ордена, полученные за Халхин-Гол, финскую и за эту, Великую Отечественную войну. Полноватое красивое лицо генерала было чисто выбрито, а волосы на голове гладко причесаны. Устинов перелистывал доклад, делал в тексте пометки.

Совещание у командующего продолжалось весь день. На нем подробно обсуждались вопросы боевой и политической подготовки вновь сформированных авиационных подразделений, частей и соединений.

Открыл совещание генерал Вершинин. Доклад сделал генерал Устинов. Он рассказал о формировании 4-й воздушной армии и задачах по вводу ее в строй.

Потом выступили все командиры авиационных дивизий. Они говорили о том, как повысить боевые возможности пар, звеньев, эскадрилий, полков в бою, улучшить взаимодействие между самолетами и авиационными подразделениями. Начальники отделов штаба армии рассказали о методах совершенствования штабной работы, [48] способах поддержания непрерывной связи армии с авиачастями и с наземными войсками. С интересом выслушали выступление генерала Алексеева, который подробно сформулировал задачи партийно-политической работы с летным и техническим составом авиачастей воздушной армии.

Итоги работы совещания подвел командующий.

– Четвертую воздушную армию, – сказал он, – мы сформировали в установленные сроки и уже организовали планомерную боевую и политическую подготовку. Причем эту сложную задачу выполняли одновременно сведением боевых действий. Но, положа руку на сердце, скажу вам, товарищи, прямо: самолетов у нас по сравнению с противником мало, даже очень мало. Зато летчики наши в морально-политическом отношении, в боевом мастерстве намного превосходят фашистов. Гитлеровские войска вот-вот перейдут в наступление. Уверены, встретим их достойно. Мы должны победить их не числом, а умением, крепостью духа!

Не успели разъехаться по своим аэродромам командиры авиасоединений, как противник 28 июня перешел в наступление. Вражеская авиация совершила массированные удары по оборонительным позициям наших войск, коммуникациям, мостам, штабам и другим объектам. Крепко досталось и штабу четвертой воздушной армии от фашистских самолетов. Вслед за ударами авиации начались атаки пехоты и танков врага.

Под превосходящими силами противника части и соединения Южного фронта вынуждены были отходить, оставляя Донбасс, Ростов, Новочеркасск.

Да, тогда было трудно сдержать бешеный натиск фашистов. Танковая армия Клейста – главная ударная сила группы армий «А» – состояла из отборных войск, в составе которых имелось несколько сот танков. Поход на Кавказ Клейст называл танковым походом и полагал, что при выходе на Ставропольское плато и в Терскую долину его танковую армаду уже никто и ничто не сможет остановить и он мощным ударом прорвется на Баку.

О том, что немецко-фашистское командование считало первоочередной целью прорваться к Грозному и Баку, свидетельствовали многие факты. Как-то разведчиков штаба Южного фронта ознакомили с данными советской агентурной разведки. В одном из документов сообщалось, что на совещании, состоявшемся 1 июня [49] 1942 года в штабе группы армий «Юг», обсуждался вопрос о предстоящем летнем наступлении на Кавказ. На этом совещании присутствовал Гитлер. В своем выступлении он заявил: «Моя основная мысль – занять область Кавказа, возможно основательнее разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен ликвидировать войну…»{2} Выполнение задач по захвату Кавказа Гитлер возложил на 1-ю и 4-ю танковые и 17-ю полевую армии, входившие в группу армий «А», которой вначале командовал фельдмаршал Лист, а затем генерал-полковник Клейст.

Потомок прусских генералов, активный участник первой мировой войны и похода во Францию, Клейст с точки зрения Гитлера являлся самой подходящей кандидатурой для операций на Кавказе. Старый, опытный генерал был верным учеником Мольтке и Шлиффена, специалистом таранного танкового удара. Правда, за восемь месяцев до этого, в конце ноября 1941 года, генерал-полковник фон Клейст был бит войсками Южного фронта под Ростовом и в панике бежал за реку Молочную. Теперь он жаждал реванша, тщательно готовился восстановить свой поколебленный престиж.

Под стать Клейсту Гитлер подобрал и командующего авиацией, действовавшей на этом направлении. Прикрывать танки Клейста с воздуха и «расчищать пути на Кавказ» поручили «первому асу» Германии генерал-фельдмаршалу Рихтгофену. Именно его и назначили командующим 4-м воздушным флотом, который укомплектовали лучшими авиационными соединениями. В него входили два авиационных корпуса. Одним из них командовал генерал авиации Флюхвайль, а вторым – генерал авиации Фибих. В этот же флот включили лучшие в немецких ВВС истребительные эскадры «Удет», «Мельдерс», «Зеленое сердце».

Для ведения боевых операций на Северном Кавказе и особенно на высокогорных участках Главного Кавказского хребта в группу армий «А» ввели 49-й горно-стрелковый корпус генерала Конрада, состоявший из лучших альпийских дивизий. Одной из них, носившей лирическое наименование «Эдельвейс», командовал генерал-лейтенант Ланц, уже известный по «европейским походам». [50]

Альпийская дивизия «Эдельвейс» была гордостью гитлеровской армии, фотографии ее солдат и офицеров печатались во всех немецких журналах, и Клейст, конечно, не сомневался в том, что «эдельвейсы» прорвутся через хребет и пройдут к самому морю. Не менее известна и 4-я горно-стрелковая дивизия. Укомплектованная тирольцами, прирожденными альпинистами, для которых горы были родной стихией, она уже дралась во Франции и Югославии. На знаменах этих дивизий красовались белые цветы гор, обе были снабжены самым совершенным горным снаряжением – от легких пушек до альпенштоков, компасов и спальных мешков.

В резерве группы армий «А» генерала Клейста под строжайшим секретом, тщательно маскируясь, шла часть, именуемая «Зондерштаб Г». В ней имелись все рода войск – от авиации до кавалерии. Ее назначение стало ясно после того, как наши казаки захватили в плен солдата Курта Мауля. Выяснилось, что «Зондерштаб Г» не что иное, как «африканский» корпус, предназначенный для соединения с генералом Роммелем, действовавшим в то время в Египте.

Гитлеровские войска 25 июля 1942 года перешли в наступление, а в августе оккупировали Ворошиловск, Армавир и другие города и железнодорожные узлы Северного Кавказа. Правое крыло их упиралось в северную часть Таманского полуострова, а левое – в калмыцкие степи. Под угрозой оказались нефтяные промыслы Грозного и Баку. Замысел гитлеровского командования состоял в том, чтобы мощным таранным ударом танков расчленить наши силы, нарушить взаимодействие армий Южного, а после Северо-Кавказского фронтов и быстрым выходом в тыл захватить районы Грозного, а затем Баку, богатые нефтью. Захват нефтепромыслов должен, по разбойничьим планам гитлеровцев, обеспечить им дальнейшее успешное ведение войны. Ради этой цели они готовы были на все.

Фашисты не сомневались в успехе. В разведотдел штаба 4-й воздушной армии из Москвы поступила итоговая разведывательная сводка, в которой, со ссылкой на агентурные источники, сообщалось, что в Берлине широко развернуло свою деятельность акционерное общество «Немецкая нефть на Кавказе». В специально напечатанном со множеством цветных иллюстраций и карт секретном справочнике подробно указывалось, какие нефтяные [51] промыслы, перегонные, машиностроительные заводы, склады бензина, смазочных материалов и другие объекты переходят в собственность акционерного общества. Этот же справочник предназначался и как путеводитель для войск генерала Клейста. Стало быть, запах кавказской нефти разжигал зверские аппетиты гитлеровских генералов и промышленных «королей» фашистского рейха. Гитлер и его подручные конечно же знали, что помимо нефти Кавказ богат марганцем, цинком, молибденом, медью и другими полезными ископаемыми, необходимыми для военной промышленности Германии. Кавказ привлекал немцев и как ворота, открывающие путь на Ближний и Средний Восток, в страны Малой Азии, а затем и в Индию.

Командование фронта то и дело требовало от разведотдела 4-й воздушной армии данные о наземном и воздушном противнике. А как их достать, если в его распоряжении не было подразделений и частей разведывательной авиации.

Воздушную разведку противника требовалось вести любыми силами и средствами, тем более что с выходом войск Клейста на реку Терек активность авиации Рихтгофена значительно возросла. Все чаще и чаще десятки, даже сотни самолетов врага подобно урагану стали налетать на боевые порядки наших войск, на их тылы, на железнодорожные станции, города и села. Фашистская авиация прочно удерживала господство в воздухе и начала осуществлять налеты даже на объекты глубокого тыла.

В сложившейся обстановке непрерывно раздавались телефонные звонки в разведотделе воздушной армии. А там не имели подробных и точных сведений о количестве и базировании самолетов фашистской авиации, не могли дать точный ответ на поставленные вопросы.

Однажды в разведотдел зашел генерал Устинов.