Текст книги "Дан приказ..."

Автор книги: Петр Пляченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Григорий Алексеевич, – обернулся Толбухин к Ворожейкину, – а ведь, пожалуй, он прав. Так могло получиться.

– Вполне вероятно, – подтвердил маршал авиации.

* * *

А часа через два эти сведения отправили в Москву для доклада Верховному Главнокомандующему. Вскоре из Ставки поступили указания о награждении многих летчиков 17-й воздушной армии. Летчики-штурмовики гвардии старшие лейтенанты Н. Стробыкин-Юхвит, М. Никитин, А. Макаров и гвардии младший лейтенант В. Давыдов были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. А летчик-истребитель Герой Советского Союза капитан А. Колдунов удостоен второй Золотой Звезды. Многие авиаторы были награждены боевыми орденами и медалями.

* * *

…В двадцатых числах марта в небе на венском направлении разгорелись напряженные бои. Командование 4-го воздушного флота фашистских ВВС непрерывно пополняло свою авиацию новыми самолетами. В последнем донесении в Ставку, которое маршал авиации [212] Ворожейкин написал вечером 25 марта 1945 года, указывалось: авиация противника активизировала свои действия. Группами в 30-40 истребителей и 40-60 бомбардировщиков враг пытался наносить удары по нашим войскам.

Вечером того же дня, когда Г. А. Ворожейкин, сидя в своей рабочей комнате, изучал нанесенную на карту обстановку, Петр, улучив минуту, без обиняков спросил:

– Товарищ маршал! Скажите, пожалуйста, где же Гитлер берет столько самолетов?

– Вы о каких самолетах спрашиваете?

– О тех самых, товарищ маршал, о которых вы только что докладывали в Москву.

Ворожейкин молча посмотрел на порученца. Потом сказал:

– Я тоже хотел бы это знать. Ведь и верно: во всех операциях, начиная с Курской дуги, фашистская авиация несет огромные потери. Мне самому не раз приходилось считать подбитые и брошенные на аэродромах немецкие самолеты. Их всегда было много. И вот совсем недавно под Будапештом, у Балатона, противник потерял сотни самолетов и снова усилил действия своей авиации. За счет чего? За счет переброски с других фронтов? Может, и так. Но вряд ли. С других фронтов противник перебросить авиацию сюда, на юг, не может. Там наши войска тоже наступают. Из своего тыла тоже не может. И там теперь фронт. Я почти уверен, что он сейчас получает самолеты с авиационных заводов, действующих на территории Австрии. Нашему Верховному Главнокомандованию известно, что на территории этой страны действует около ста двадцати предприятий авиационной промышленности, которые поставляют фашистским ВВС до девяти тысяч самолетов и около семнадцати тысяч моторов в год. Известно также, что самые крупные авиационные заводы расположены в районах Вены и Нижней Австрии, большинство – под землей. Вот этими объектами теперь мы и займемся. Но сначала посоветуемся с командующими воздушных армий.

* * *

Ворожейкин позвонил маршалу Тимошенко и долго говорил с ним о разведке подземных заводов. Связался с генералом Судцом и приказал вести разведку подземных [213] заводов в районе Нижней Австрии. Часа через два маршал авиации вызвал порученца.

– Завтра утром полетите на связном самолете к Горюнову, – сказал он. – Его штаб пока находится в Рокощабе под Будапештом, но скоро должен переместиться в Цифер под Братиславу. Независимо от того, где они будут находиться, передайте, чтобы немедленно начинали воздушную разведку подземных авиационных заводов в районе Вены, а заодно проверили версию о наличии строящихся стартовых площадок ФАУ в районе Австрийских Альп севернее и северо-западнее Вены. Обо всем доложите мне через два – максимум три дня. Вам все ясно?

– Все.

Тогда в путь! [214]

Загадка Австрийских Альп

Утром 26 марта 1945 года капитан Павленко прибыл в Рокощабу и сразу же направился к начальнику разведки полковнику Абалакину, чтобы передать приказ маршала авиации Ворожейкина. Требовалось начать разведку районов, в которых предположительно находились фашистские подземные военные заводы и строились стартовые площадки ФАУ. Степан Дмитриевич молча выслушал капитана и принялся рассматривать на крупномасштабной карте, лежавшей на его рабочем столе, районы Вены, Нижней Австрии и северо-восточные отроги Австрийских Альп. На карте были обозначены все военные объекты, вскрытые воздушной разведкой за последние месяцы: аэродромы, склады, районы сосредоточения войск, крупные штабы, станции разгрузки и погрузки частей и многие другие.

– О тех объектах, которыми интересуется маршал, у меня пока подробных сведений нет, – сказал полковник и почесал подбородок. Так он делал всегда, когда было туговато с разведданными. Это вроде бы помогало ему мыслить, отыскивать верное решение.

– А если еще раз отдешифрировать фотосхемы нужных нам районов? – проговорил Петр. – Фотограмметристы-дешифровщики могли и не обратить внимания на такие детали.

– Что ж, это мысль. Но боюсь, ничего нового не найдем. Однако попытка, как говорится, не пытка.

Абалакин вышел из кабинета и направился к командиру тринадцатой роты аэрофотослужбы капитану Кондрашеву. «Хозяйство» его находилось во дворе дома, где располагался разведывательный отдел штаба 5-й воздушной армии. Вскоре полковник вернулся [215] вместе с Кондрашевым – тот нес большую пачку фотоснимков районов Австрии.

– Это только часть материалов аэрофотосъемки, остальные в пятьсот одиннадцатом разведывательном авиаполку, – пояснил Кондрашев.

– Начнем с этих, – сказал Павленко и попросил Кондрашева принести набор луп различной кратности, циркуль, масштабную линейку, стереоскоп.

Фотосхемы разложили на столах и приступили к делу.

– Что ж, попробуем отыскать самое для нас главное, – сказал Петр.

– Вы имеете в виду подземные авиационные заводы? – спросил Абалакин.

– Да, конечно.

– Не знаю, как вам, а мне с такими объектами встречаться не доводилось.

– Как же так? – удивился Павленко. – Вы ведь, Степан Дмитриевич, рассказывали как-то о разведанных вами с воздуха подземных аэродромах противника.

– Да, было такое в тридцать девятом году в Западной Украине. Но подземные аэродромы и заводы – объекты с разными демаскирующими признаками. Подземные аэродромы найти гораздо легче, чем завод, особенно ориентируясь по аэрофотоснимку.

– Согласен с вами, но заводы необходимо найти во что бы то ни стало. По сведениям, которые имеются у маршала авиации Ворожейкина, в Австрии более ста двадцати фашистских военных авиационных заводов, многие упрятаны под землю.

Полковник быстро отыскал фотосхему северо-восточного района Вены и положил ее перед Павленко.

– Посмотрим сперва эту, – предложил Петр.

Вооружившись мощными, шестикратными лупами, офицеры начали внимательно рассматривать каждый миллиметр заснятой местности. Их внимание сразу же привлекли огромные пустыри, находящиеся в пяти – восьми километрах к востоку от города, и свалки мусора на них. Сюда вела обыкновенная дорога, от которой расходились в разные стороны извилистые, еле заметные узкие дорожки, напоминающие горные тропки. К пустырям тянулись высоковольтные линии электропередач. Ничего другого на снимках не было. [216]

– Давайте еще раз осмотрим эту местность через стереоскоп, – предложил Павленко Абалакину.

– Хорошо, – согласился полковник и надел стереоскопические очки.

Павленко сделал то же самое.

Воздушное фотографирование было выполнено с продольным и поперечным перекрытием аэрофотоснимков более чем на пятьдесят процентов. В таком случае достигается объемность местности и объектов при рассмотрении их на снимке с помощью стереоскопа. Это значительно расширяет возможности дешифрирования и обнаружения на снимках замаскированных объектов. Если смотришь на фотоснимок через стереоскоп, то видишь каждый бугорок, каждую впадину на местности. Легко отличаешь кустарник от деревьев, высокие дома от низких. Впечатление такое, будто завис на аэростате над землей и глядишь на окружающее сверху вниз.

Они долго и внимательно рассматривали заснятый район. Наконец Павленко попалось то, что он так долго искал.

– Вижу! – вырвалось у Петра.

– Что вы видите? Покажите! – попросил Абалакин.

– Вижу вход в подземелье. Глядите вот сюда.

Полковник придвинул фотосхему и долго смотрел на загадочную темную точку.

– Да, согласен. Это действительно вход в подземный объект, даже ступеньки просматриваются.

– И подход к нему тоже отчетливо виден. Вон та дорожка, что ответвляется от основной дороги, обрывается именно у этой точки. Да и высоковольтная линия рядом. Ведь на подземных заводах все станки работают только от электромоторов.

Так офицеры нашли по материалам аэрофотосъемок первый подземный завод. А что он собой представлял – пока оставалось тайной.

Только к концу дня удалось закончить дешифрирование фотосхем заснятых районов австрийской столицы. Офицеры обнаружили четыре подземных завода. Не так много, но тем не менее это была удача.

Павленко решил побывать еще в 511-м отдельном разведывательном авиационном полку и подробно отдешифрировать имеющиеся там фотосхемы заснятых районов [217] Австрийских Альп. Здесь, по предварительным данным, строились стартовые устройства ФАУ.

Вечером 26 марта Павленко позвонил в Балатоналмадь маршалу авиации Г. А. Ворожейкину, доложил о результатах дешифрирования и о дальнейших планах по отысканию ФАУ. Григорий Алексеевич приказал продолжать начатую работу, сказал, что примерно такие же задачи в районе Нижней Австрии решает своими силами и средствами 17-я воздушная армия.

Когда Петр рассказал обо всем Абалакину, тот облегченно вздохнул; значит, маршал не в претензии.

– А в разведполк поедем вместе, – сказал Степан Дмитриевич.

На следующий день они прибыли на аэродром Будапешт-восточный, где базировался тогда 511-й ОРАП полковника С. Д. Бермана. Сразу отправились в штаб полка. Начальник штаба подполковник А. А. Бабанов доложил, что фотослужба части заканчивает обработку данных аэрофоторазведки прошлого дня.

– Ночью вы ведете воздушное фотографирование? – спросил Павленко подполковника.

– Конечно, ведем, – ответил Бабанов. – У нас все самолеты первой эскадрильи оборудованы ночными аэрофотоаппаратами, экипажи обучены.

В кабинет начальника штаба вошел полковник Берман. Поздоровавшись, он доложил начальнику разведки армии, чем занимается личный состав разведывательного авиаполка. Петр с удовольствием смотрел на Семена Давыдовича, которого знал еще с лета 1943 года. За это время полковник сильно изменился: возмужал, приосанился, взгляд стал волевым. Полк, которым командовал С. Д. Берман, успешно вел разведку в Белгородско-Харьковской наступательной операции, при форсировании Днепра осенью 1943 года, отличился в Корсунь-Шевченковской и Ясско-Кишиневской операциях, активно участвовал в освобождении восточных районов Венгрии, Будапешта, теперь четко действовал в Венской операции. На Знамени части уже несколько орденов, а среди летчиков – воздушные асы-следопыты. Позже капитан Павленко узнал: полковник Берман пользовался большим авторитетом и у своих подчиненных, и у вышестоящих начальников. Сила его была в опоре на летчиков, на партийную и комсомольскую организации полка. С полковником Абалакиным они встретились как старые, [218] хорошие друзья. Потому и разговор сразу пошел деловой.

– Получена новая, очень важная боевая задача, Семен Давыдович, – сказал Абалакин. – Необходимо срочно сфотографировать крупным масштабом для стереоскопического исследования район Вены и северо-восточные отроги Австрийских Альп. Завтра к утру доложите результаты разведки. Особое внимание необходимо обратить на подземные заводы в районе Вены и стартовые площадки ФАУ в отрогах Альп. За районами наиболее вероятного нахождения этих объектов установить постоянное фотонаблюдение и фотоконтроль днем и ночью.

– Задача ясна, – ответил полковник Берман.

Командир полка приказал вызвать в штаб всех летчиков и штурманов первой эскадрильи и тут же поставил им задачу на разведку подземных заводов и стартовых позиций ФАУ.

– А что собой представляет стартовая площадка и сама ракета ФАУ? – спросил один из летчиков.

Берман посмотрел на Абалакина, а тот на Павленко. Все молчали. Никто точно не знал, что это за стартовая площадка. Имелись кое-какие официальные сведения о самих ракетах ФАУ, а вот как они запускаются, каковы форма и размеры стартового устройства – не представляли. Раньше разведотдел штаба 5-й воздушной армии несколько раз запрашивал у начальника разведки ВВС генерала Д. Д. Грендаля данные, но так ничего и не получил. Петр вспомнил, что в одной из сводок ТАСС, которые регулярно получал маршал авиации Ворожейкин, поместили краткую информацию о ФАУ, запускавшихся со стартовых площадок на побережье Ла-Манша по Лондону. Все это Павленко и рассказал летчикам.

– Негусто, – проговорили они.

Павленко и сам понимал, что негусто. Но тут уж ничего не поделаешь.

– На первый случай достаточно, – сказал Берман.

– Добудете больше сведений, узнаем лучше, – добавил Абалакин.

– Вот это верно, – согласились все.

Летчики и штурманы удалились. Тогда полковник Абалакин попросил начальника штаба полка показать имеющиеся фотосхемы районов Австрии. Подполковник быстро исполнил просьбу. [219]

Место для работы с фотосхемами подготовили на большой веранде особняка, чудом уцелевшего во время недавних боев. Весеннее солнце светило ярко. Было тепло. Петр со Степаном Дмитриевичем удобно устроились за огромным столом и стали внимательно рассматривать все, что раньше было заснято в районе Вены. Им в помощь дали трех фотограмметристов-дешифровщиков из аэрофотослужбы полка. Кроме того, в работе участвовали два штурмана, летавших на съемку этого района, и начальник штаба полка подполковник Бабанов.

– Изучим вначале снимки, которые нам уже показывали в штабе армии, – предложил Павленко.

– Зачем? – спросил Абалакин.

– Для сравнения.

Посмотрели пустыри, на которых они раньше обнаружили входы в подземелье. И вот что увидели: на местах, где они наблюдали темные точки-входы, теперь удалось различить кучи мусора. Им маскировали входы.

– Очень важно осмотреть эти пустыри ночью, – сказал Абалакин. – Ведь должны же подвозиться сюда материалы и вывозиться готовая продукция. Днем это не делается, значит, вся работа проводится под покровом темноты.

– Сегодня ночью произведем по два – три контрольных фотографирования всех мест, где вы обнаружили подземные заводы, – сказал начальник штаба полка.

– И не только этих мест. Ночью необходимо сфотографировать и другие районы вокруг Вены: на севере, востоке и юго-востоке, вот в этих квадратах, – показал Абалакин.

Все внимательно посмотрели на карту. Подполковник Бабанов что-то записал в блокноте.

С аэродрома донесся гул авиационных моторов. Один за другим с небольшим интервалом самолеты взлетали и брали курс на запад.

– Начал работу Завадский, пошел на Альпы искать ФАУ, – объяснил Бабанов.

– Значит, к утру ждем результатов сегодняшней аэрофотосъемки и разведсводку о визуальном наблюдении с воздуха. А сейчас все по местам, – приказал полковник.

Утром в рабочую комнату начальника разведки армии внесли множество фотосхем. Вслед за фотоспециалистами вошла группа летчиков во главе с командиром [220] полка. Полковник Берман доложил Абалакину о выполнении задания по разведке объектов в районах Вены и Австрийских Альп.

– Садитесь, товарищи, к столу, – пригласил Степан Дмитриевич, – доставайте свои полетные карты и записи.

Все поудобнее устроились за огромным столом, на котором уже были разложены фотосхемы и крупномасштабная карта разведываемых районов.

– Вначале послушаем вас, – сказал летчикам Абалакин, – а затем посмотрим ваши фотоснимки.

* * *

Первым докладывал капитан Завадский. Он сообщил, что экипажи эскадрильи вчера днем дважды вылетали на разведку заданных районов. Ночью на разведку северо-восточных и юго-восточных районов Вены летало четыре экипажа. С воздуха засняты все районы разведки. Визуально обнаружено девять действующих аэродромов, шестнадцать складов (на десяти из них – горючее), в трех районах наблюдалось большое скопление войск. В восточных и северо-восточных отрогах Австрийских Альп обнаружено четыре карьера с узкоколейными дорогами; пяти объектов установить не удалось. Взлетных полос возле карьеров и неизвестных объектов не видно. Истребители противника в районе разведки сопротивлялись слабо, был атакован лишь самолет старшего лейтенанта Панченко. В результате ранен стрелок-радист Дорофеев. Воздушными гранатами сбит один истребитель противника Ме-109.

– Товарищ капитан, какие взлетные полосы вы искали в районах карьеров и непонятных объектов в отрогах Альп? – спросил Абалакин.

– Те самые, с которых должны взлетать ракеты ФАУ, – ответил комэск. – Не могут же они с места выпрыгивать в воздух.

Все дружно засмеялись.

– Ну а какой, по-вашему, должна быть эта самая взлетная полоса? – расспрашивал начальник разведки.

– Думаю, как и для самолетов, только немного уже и короче, а впрочем, точно доложить не могу.

Абалакин поинтересовался, где был атакован экипаж старшего лейтенанта Панченко. Со стула не спеша поднялся высокий загорелый летчик с черными как смоль волосами. Это и был заместитель комэска старший лейтенант [221] Павел Панченко. Он подробно рассказал, как все произошло. Пролетев вдоль долины Альп, в сорока километрах западнее Вены, он заметил у высокой обрывистой скалы небольшую круглую площадку. На ней стоял предмет, чем-то напоминающий кран с огромной, очень длинной стрелой, задранной кверху градусов под сорок пять. К карьеру тянулась дорога. Панченко решил сфотографировать долину. Зашел с юга, со стороны солнца. Пролетел горизонтально всего несколько сот метров и вдруг увидел, что спереди заходят для атаки два Ме-109. Штурман открыл из передних крупнокалиберных пулеметов заградительный огонь. «Мессершмитты» отвалили в сторону и сманеврировали для атаки сзади сверху, но были отогнаны огнем стрелка-радиста: тот действовал отлично, несмотря на ранение. Противник повторил атаку сзади с нижней полусферы. Экипаж выбросил серию воздушных гранат. Осколками, очевидно, был убит летчик ведущей пары «мессершмиттов». Истребитель перешел в беспорядочное падение и, налетев на гору, взорвался. Второй самолет предпочел в одиночку не сражаться.

– Как себя чувствует стрелок-радист? – спросил полковник.

– Ранение у него легкое. Завтра собирается в полет, – ответил старший лейтенант.

После беседы с летчиками начальник разведки армии поинтересовался у командира полка, чем будет занят летный состав в этот день. Берман кратко доложил план боевой работы.

– Хорошо, – согласился Абалакин, – только очень прошу вас, Семен Давыдович, еще и еще посмотрите за тем карьером, в котором стоит этот самый «кран с длинной стрелой». А может быть, стрела – не что иное, как пусковое устройство, с которого сходит ракета?

– Может быть, – сказал Берман. – Обязательно проверим.

– Ведь именно это место прикрывают истребители противника, – напомнил Павленко.

– Верно, – согласился Берман. – Пустоту прикрывать никто не будет.

– Словом, действуйте, Семен Давыдович. Сведения нужны для доклада представителю Ставки маршалу авиации Ворожейкину, – заключил Абалакин. [222]

Летчики переглянулись. Видимо, только сейчас до конца осознали, какое ответственное задание им доверено выполнять.

Оставшись вдвоем, полковник Абалакин и капитан Павленко засели за дешифрирование фотоснимков, полученных накануне в районе Вены и Австрийских Альп. Не прошло и получаса, как работу пришлось прервать: к ним прибежал дежурный связист и сообщил, что полковника Абалакина срочно вызывают в штаб 5-й воздушной армии.

– Эх, жаль, не закончили дело, – сказал он. – Но приказ есть приказ, надо ехать.

Они тепло распрощались. Полковник Абалакин уехал, а Павленко продолжил работу. Последующие аэрофотосъемки подтвердили наличие подземных заводов. На пустырях возле них с наступлением темноты воздушные разведчики не раз обнаруживали груженый автотранспорт. Что же касается стартовых площадок ФАУ, то их точное местонахождение так и не установили. Удалось найти лишь одну строящуюся стартовую площадку, но о ней речь пойдет позже.

На третий день работы в 511-м разведывательном авиационном полку поступили точные данные о подземных заводах в пяти районах к северо-востоку и востоку от Вены и одного предположительно строящегося стартового устройства ФАУ в отрогах Австрийских Альп, примерно в сорока километрах западнее австрийской столицы. Обо всем этом в части составили подробное разведдонесение, снабдив его фотоснимками.

А 29 марта полковник Абалакин доложил маршалу авиации Г. А. Ворожейкину о выполнении задания по воздушной разведке военных объектов в районах Вены и Австрийских Альп. В тот же вечер Григорий Алексеевич сообщил новые сведения маршалу Тимошенко и передал в Ставку Верховного Главнокомандования специальное донесение с точными координатами подземных заводов и предположительно строящегося стартового устройства ФАУ.

Спустя два дня авиация резерва Верховного Главнокомандования приступила к обработке с воздуха разведанных объектов.

А через месяц капитану Павленко пришлось спускаться в цеха подземных заводов. [223]

Особо важное задание

Вечером 6 апреля позвонил Маршал Советского Союза Тимошенко и передал маршалу авиации Ворожейкину новое указание Верховного Главнокомандующего. Требовалось срочно доложить в Ставку, целесообразно ли применять на территории, удерживаемой противником, авиацию дальнего действия и как фронтовой авиации наносить удары по объектам немецко-фашистских войск в крупных промышленных районах Австрии и Чехословакии.

До поздней ночи работал маршал авиации. Советовался с командующими фронтами и воздушными армиями. На его столе уже лежал готовый для доклада материал, когда зазвонил телефон ВЧ. На проводе был Верховный Главнокомандующий. Поздоровавшись, он спросил о ходе боевых действий, обеспечены ли военно-воздушные силы фронтов всем необходимым.

Г. А. Ворожейкин доложил о действиях нашей авиации по поддержке сухопутных войск на территории Австрии и Чехословакии, сообщил сведения о потерях противника от ударов с воздуха, о задачах, которые предстояло решить нашим ВВС. Маршал дал краткую справку о боевом и численном составе воздушных армий, о наличии боеприпасов и горючего. В конце доклада сказал:

– В пятой и восьмой воздушных армиях до сих пор. не создано необходимого запаса авиационного бензина для предстоящих операций в Чехословакии. Кроме того, соединениям штурмовой авиации не хватает противотанковых бомб.

Наступила пауза. [224]

– Указания насчет горючего и боеприпасов даны, – сказал И. В. Сталин и тут же спросил: – Вы давно были на Четвертом Украинском?

– При проведении Западно-Карпатской операции.

– Необходимо сейчас побывать там и на месте решить все вопросы, связанные с боевыми действиями авиации в операции по освобождению Моравско-Остравского промышленного района. Главное, чтобы не пострадали от ударов с воздуха заводы, мартены, шахты и рабочие поселки, находящиеся в этом и других индустриальных центрах Чехословакии{26}.

– Вас понял, товарищ Сталин.

Следующим утром на аэродроме 8-й воздушной армии, расположенном неподалеку от города Рыбник, приземлился самолет маршала Ворожейкина, пилотируемый шеф-пилотом майором Николаем Букреевым. Маршал и сопровождавшие его офицеры на автомашинах сразу же направились в штаб воздушной армии.

Уже более двух недель ее части и соединения вместе с сухопутными войсками 4-го Украинского фронта вели напряженные бои по захвату и расширению плацдармов на левом берегу Одера. Действовать приходилось в трудных условиях горно-лесистой местности. Одновременно фронт готовился к нанесению нового мощного удара с целью освобождения Моравско-Остравского индустриального района. Напряженная обстановка требовала от командиров и штабов тесного взаимодействия с войсками, ведущими бои. Поэтому в штабе 8-й воздушной армии никого из руководства на месте не оказалось. Командующий, его заместители, политработники и многие офицеры находились на КП фронта, в сухопутных войсках и на аэродромах. Начальника штаба воздушной армии вызвали срочно в штаб фронта по неотложному делу.

– Времени терять не будем, – сказал Ворожейкин порученцу. – Здесь в штабе уточним некоторые детали и сегодня же отправимся в общевойсковые армии, на месте узнаем, как авиаторы поддерживают сухопутные войска. Закажите два связных самолета.

Петр немедленно выполнил это приказание.

Перед вылетом маршал распорядился:

– Пока я буду в войсках на плацдарме, вам необходимо [225] побывать в восемнадцатой армии и в Первом Чехословацком армейском корпусе. Подробно ознакомьтесь с воздушной обстановкой. Особое внимание обратите на взаимодействие авиации с соединениями и частями армии и корпуса, эффективность поражения и подавления целей самолетами в условиях горно-лесистой местности. Выясните, что требуется войскам от нас, авиаторов.

Во второй половине дня 7 апреля капитан Павленко прибыл в полосу наступления войск 18-й армии, в район города Ружомберок. Разыскав штаб, направился к офицерам оперативного отдела, которые подробно проинформировали о наземной и воздушной обстановке. Была она здесь очень тяжелой. Войска 18-й армии и 1-го Чехословацкого армейского корпуса, наступавшие южнее соединений 1-й гвардейской армии, действовали на сильно пересеченной горно-лесистой местности, пожалуй самой труднопреодолимой. Враг искусно использовал ее для обороны. С господствующих высот гитлеровцы хорошо просматривали и обстреливали не только передний край наших войск, но и подступы к нему. Горные дороги, перевалы, долины и особенно танкодоступные места были заминированы и прикрывались сильным огнем. Каждую высоту, плато, лесной массив и асе населенные пункты фашисты превратили в мощные опорные пункты и узлы сопротивления, насытив их большим количеством огневых средств. На эту сильную оборону и наткнулись наши передовые подразделения и части. По тылам беспрерывно наносила удары вражеская авиация.

– В общем, прогрызаем мощный укрепрайон, – заметил один из офицеров-операторов.

– Хорошо ли помогает войскам вашей армии авиация?

– Когда как. В последние дни наши заявки на авиационную поддержку полностью не удовлетворяются.

Петр решил побывать на передовом командно-наблюдательном пункте армии. Туда нужно было добираться сначала на автомашине, а затем по ходам сообщения. На КНП, расположенном недалеко от переднего края, находилось руководство 18-й армии и небольшая группа офицеров связи. В сопровождении дежурного Павленко благополучно добрался до КНП и направился в блиндаж командующего. Здесь вместе с командармом генерал-лейтенантом А. И. Гастиловичем находилось [226] несколько генералов и офицеров. Капитан представился и начал докладывать:

– Товарищ командующий! Я прибыл к вам по поручению представителя Ставки Верховного Главнокомандования маршала авиации Ворожейкина для выяснения вопросов авиационной поддержки вашей армии в последние дни.

– Вы прибыли как нельзя кстати, – сказал Гастилович, – авиатор нам сейчас нужен позарез.

– А разве представителя восьмой воздушной армии у вас нет?

– Был, но уже с неделю отсутствует. Его ранило, он отправлен в госпиталь, а замены пока не прислали.

– Есть ли у вас претензии к авиации? Будут ли заявки на действия самолетов в вашей полосе? – спросил Павленко.

– Необходимо надежно подавить артиллерию и минометы противника, которые своим огнем мешают продвижению войск нашей армии и Чехословацкому корпусу.

Генерал Гастилович пригласил капитана к своей карте.

– Из-за обратных скатов сон этой гряды высот, – командующий очертил карандашом районы сосредоточения огневых средств противника, – по боевым порядкам наших войск методически ведется огонь. Передайте авиационному командованию, чтобы оно как можно быстрее поставило задачу по подавлению и уничтожению этих огневых средств.

– Будет исполнено, товарищ генерал.

Петр сделал соответствующие пометки на своей карте.

– Какие еще будут мне указания?

– Вдоль вот этих долин, – генерал вновь указал на карту, – танки противника неоднократно переходили в контратаки. Для удара по ним мы обычно вызываем штурмовую авиацию. Трудновато без авиационной поддержки наступать и особенно отражать контратаки танков. И еще просьба: нужно усилить прикрытием с воздуха наши вторые эшелоны и тылы армии.

– Обо всем будет доложено командованию восьмой воздушной армии и представителю Ставки, – сказал Петр.

Павленко уже подошел к выходу, когда его остановил вопросом один из генералов. [227]

– Не могли бы вы подробно доложить нам свежие данные о боевом составе и подготовке Чехословацкой авиадивизии, о том, как она воюет и где сейчас базируется?

У Павленко были последние данные о Чехословацкой авиационной дивизии, и он охотно поделился ими.

– Командование нашей армии считает, – сказал далее генерал, – что совместные действия Чехословацкого корпуса и Чехословацкой авиационной дивизии были бы целесообразны во всех отношениях. Поэтому необходимо базирование этой дивизии приблизить к полосе нашей армии, а в Первый Чехословацкий армейский корпус направить представителей чехословацкой авиации. Это необходимо…

– Товарищ генерал! Об этом будет немедленно доложено командованию восьмой воздушной армии и представителю Ставки Верховного Главнокомандования.

Получив несколько советов, Павленко направился в небольшой блиндаж оперативного дежурного офицера подробнее разузнать о действиях авиации в полосе 8-й армии за последние дни.

Возвращаясь в штаб, капитан вспоминал о виденном и слышанном в тот день. «Ну как же можно продвигаться вперед, – думалось ему, – в таких тяжелых условиях без мощной поддержки с воздуха? Да и самолетам, выполняющим боевые задачи в интересах войск восемнадцатой армии и Чехословацкого корпуса, нелегко отыскивать и точно поражать хорошо укрытые в горах и лесах огневые точки и живую силу врага».

По прибытии капитан Павленко немедленно доложил маршалу авиации Ворожейкину о результатах поездки в 18-ю армию, об авиационной поддержке войск этой армии и Чехословацкого корпуса.

Григорий Алексеевич сразу же встретился с командующим 8-й воздушной армией генерал-лейтенантом авиации В. Н. Ждановым и заместителем командующего по политчасти генерал-майором авиации А. Г. Рытовым, отдал им соответствующие указания для лучшей организации авиационной поддержки войск 18-й армии и 1-го Чехословацкого корпуса.

Г. А. Ворожейкин обсудил с командованием 8-й воздушной армии вопросы, связанные с боевыми действиями авиации в полосах наступления других общевойсковых армий в предстоящей Моравско-Остравской [228] наступательной операции. Особое внимание представитель Ставки обратил на материально-техническое обеспечение авиационных соединений, а также на укомплектование частей летным составом. Уточнили конкретные задачи авиации в новой операции. Командующий 8-й воздушной армией доложил свой предварительный план. В нем предусматривалось проведение авиационного наступления во всем объеме: предварительная авиационная подготовка наступления, поддержка атаки и авиационное сопровождение в глубине.