Текст книги "Опалы для Нефертити"

Автор книги: Петр Бобев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Кто убитый?

Рыбка ответил:

– В темноте не разобрали. Испугались и припустили сюда на верблюдах.

Долго еще в лагере не умолкали споры, долго еще то там, то здесь раздавался шепот после зловещих переживаний прошедшего дня.

Никто не спал. Крум представлял себе, как все они лежат, притаившись в своих хижинах, держа палец на спусковом крючке. Преступление вызывает страх, страх порождает новое преступление.

Глава V

Том Риджер заснул на рассвете. Что-то разбудило его, продрогшего и уставшего. Нужно было обойти посты. На краю лагеря он застал Гарри Плешивого.

– Ничего нового? – спросил инспектор.

– Ни дикаря, ни дьявола, – подтвердил Гарри.

И просто так, лишь бы сказать что-нибудь, добавил:

– «Тарелочка» на верблюдах отправился вниз вместе с черным.

«Тарелочкой» в шутку называли Крума Димова как отличного стрелка из ружья и револьвера по подброшенным в воздух тарелочкам. Тот пробивал на лету даже спичечный коробок. Но не это его умение вызывало насмешку. Все знали, что Крум не может стрелять по живым целям. Рассказывали, что однажды надо было арестовать вора. Но тот бросился бежать. Крум закричал ему: «Стой!» И несмотря на то, что вор не остановился, выстрелить не посмел. Так и упустил беглеца.

Том насторожился.

– Куда они отправились?

– Посмотреть на убитого.

Инспектор возмутился: почему ему не сказал? Том все еще был инспектором!

Том покачал головой. Тут что-то другое. Что же? И почему с черным следопытом, который вчера весь день слонялся неизвестно где? Уж не нашел ли Бурамара, этот черный хитрец, более богатое месторождение опалов? И сейчас повел туда тайком своего приятеля? А расследование убийства для отвода глаз…

– Я их настигну, – сказал он Плешивому Гарри. – Втроем скорее управимся.

Он отвязал верблюда, взгромоздился з седло и двинулся по их следам. Мрак еще не рассеялся. Светились, словно намазанные фосфором, белые ветки и ствол эвкалипта-привидения.

День наступил как всегда в этих широтах. Лиловое сияние поползло по небосводу, как пожар в саванне, и вдруг взорвалось ослепительным светом и жаром. С десяток эму танцевали под искривленной акацией, распушив перья, чтобы привести их в порядок. Кенгуру, усевшись на хвосты, чесали бока внешне неуклюжими задними лапами. Два самца, отделившись от стада, начали утреннюю дуэль, нанося друг другу быстрые, резкие удары передними лапами. Том усмехнулся, вспомнив происхождение слова «кенгуру». Первые переселенцы спросили аборигенов, как называются эти длинноногие животные? А те отвечали: «Кенгу-ру!», что означало «не понимаю».

Том Риджер продолжал свой путь. Поднявшись на холм, поросший колючим кустарником, заметил вдали двух верблюдов. Он остановился, чтобы незамеченным проследить, куда они пойдут. Ждать пришлось недолго. Они не свернули в сторону, а шли вперед, туда, где виднелась безбрежная пустыня с красными холмами. Том последовал за ними. Что опять взбрело в голову этому болгарину? Неужели действительно собирается расследовать убийство?

Трава вновь зазеленела. Похоже, что болезнь, о которой говорила Мария, сюда еще не добралась.

Мария! При воспоминании о ней Том размечтался. Ничего, что сейчас она его избегает. Перед Марией он терял самообладание, становился робким, как инок. Это иногда сводило его с ума. Взглянет ли она хотя бы разок доброжелательно? Он помалкивал о своих чувствах, откладывая признание на следующий раз. Ждал, что хоть мельком взглянет на него с теплотой в глазах, ведь они – словно холодные опалы.

Черные опалы принесут ему горы денег. Пусть она себе говорит, что опал – это просто двуокись кремния, как и песок. Хорошо бы набрать побольше такого кварца, а тогда поговорим! Купит себе дом в Кью, аристократическом квартале Мельбурна. Достаточно одной визитной карточки с адресом в Кью, чтобы перед тобой распахнулись любые двери. И в этот дом-дворец он введет гордячку Марию. Убраться подальше от духоты да поселиться в прохладном Мельбурне, где воздух не выжигает легкие. Убраться из дикой Алисы, где в любой момент какой-нибудь бездельник может всадить тебе пулю в спину.

Раз Крум и метис направлялись к убитому, Том Риджер должен последовать за ними. Он свистнул верблюду, тот зашагал чуть шире. От монотонного покачивания голова у Риджера закружилась, как у новичка. Морская болезнь грозила ему и на корабле пустыни.

Не дожидаясь, пока верблюд встанет на колени, он спрыгнул с седла и целый километр бежал рядом. Потом снова взобрался в седло. Все чаще под ногами пробегали колючие лягушки и ящерицы. Значит, пустыня совсем близко.

Проходя мимо акациевых кустов, верблюд отпрянул в испуге в сторону. Ездок едва удержался в седле. Под кустами, не замечая их, боролись два питона. Неизвестно, кто из них поймал кенгуренка, но сейчас они с двух сторон спешили проглотить добычу. Вот питоны плотно уперлись головами. И вдруг один, неожиданно широко раскрыв пасть, заглотнул голову противника. Зубы у питона загнуты вовнутрь. Ухватив жертву, он уже не выпускает ее. И сородич медленно исчезал в чреве питона.

Том Риджер не досмотрел развязку жестокой схватки и пришпорил верблюда. В сознании невольно возникло сравнение: «Так же, как и мы. Заглотнули опалы. И никто не хочет отпускать. И тот, кто сильнее, разинет шире челюсти и проглотит соперника. Как с Биллом Скитальцем…»

Из кармана его рубашки вдруг раздался хохот кукабурры, похожий на смех пьяной женщины. Радио начинало передачи. В то же мгновение с эвкалиптового дерева отозвалась настоящая кукабурра. Он глянул вверх и увидел двух серых птиц с синими пятнами. Некоторые не выносят их из-за мефистофельского смеха. Но большинство людей любят этих птиц, прощая маленькую слабость – воровство детских игрушек. «Маленький Джон» – так назвали кукабурру белые поселенцы – служит людям внештатным метеорологом. Смех ее безошибочно предсказывает бурю. Птицу не убивают. Том вспомнил рецепт приготовления кукабурры: «Птица кладется в кастрюлю вместе с камнем и варится до тех пор, пока камень не станет мягким».

Инспектор спешил. Он опасался, как бы во время бури ему не остаться в пустыне без Бурамары, который, как всякий туземец, никогда не заблудится. Когда он слез с верблюда, его бывший помощник стоял возле трупа.

– Что это все означает? – спросив он, бросив на Крума стальной взгляд.

Видимо, изумленный Крум все же быстро овладел собой.

– Я специально поехал, не предупредив тебя, – ответил он.

– Вот как! А почему, смею…

– Чтобы ты мне не мешал. Я не разделяю твоего мнения, будто эти убийства – дело рук аборигенов.

– Докажи!

Крум пожал плечами.

– Как раз этим занимаюсь.

И, обернувшись к следопыту, сказал:

– Давай, Бурамара! Прочти нам, что говорится в твоей книге.

Чернокожий хмуро обошел убитого. Ночью динго не нашли его, но уже собирались стервятники.

Чтобы не мешать, оба полицейских отошли в сторону. Закурили.

Еще не перевернув трупа, не взглянув на лицо, Бурамара бросил им через плечо:

– Скорпиончик!

Оба воскликнули одновременно. Им и в голову не пришло проверять утверждение Бурамары. Для туземца-следопыта отпечаток ноги все равно что фотография лица. Крум все время ожидал именно этого.

– Понятно, – самому себе сказал Том Риджер, – выкопал хороший камень из шахты Плешивого и решил удрать. А дикари его настигли…

Крум покачал головой.

– Или же порешил Билла Скитальца и сбежал. А тот, кто подстерег, пристукнул его самого, чтобы забрать добычу…

– А копье?

– И европейцы могут метать копья. Среди них есть чемпионы мира.

Пока они разговаривали, Бурамара описывал сложные зигзаги вокруг жертвы, высматривал, прикасался к следам, на ощупь проверял их очертания, глубину, потом наклонялся к какой-нибудь травинке и сравнивал пыль на ней с соседними листочками, выкапывал что-то из песка.

Наконец он закончил. Его лицо, покрытое крупными каплями пота, было непроницаемым, словно маска, грубо вырубленная из красной эвкалиптовой древесины.

– Ну, Бурамара? – спросил Том. – Что ты узнал нового?

Но тот словно не слышал Риджера. Он прошел мимо Тома, пригибаясь, крадучись, словно обнюхивая следы.

– Он похож на лягавую, делающую стойку, – засмеялся инспектор. – Только вместо куропатки не наткнуться бы ему на буйвола.

Крум покачал головой.

– Бурамара не ошибается. И ты так же ему веришь, как и я.

– В последнее время я замечаю, – язвительно сказал Том, – что и наш виртуоз начинает издавать фальшивые нотки. Наверное, повлиял городской комфорт…

Ветер внезапно усилился: кукабурра и в этот раз не ошиблась. Из раскаленной пустыни пахнуло жаром, как из открытой печи. В воздухе заклубилось облачко пыли.

– Земля Австралии летит к морю, – шутливо заметил Крум.

Он не договорил, потому что подошел Бурамара, еще более мрачный.

– Это был не дикарь! – промолвил он тихо, но решительно.

Крум снова уловил в его голосе знакомую боль.

– Его убил белый человек!

Том засмеялся угрожающе, как на допросах арестантов.

– С тобой что-то происходит, Бурамара! Ты не приложился к бутылке? У белых людей есть револьверы и ружья, а не копья.

Чернокожий промолчал, приученный сносить унижения.

Ветер усилился. Красноватое облако медленно надвигалось с востока, заслоняя солнце. Песчаная пыль проникала в глаза, в горло. Нарастала угрожающая песня песков, поднимались черные смерчи.

– Давай-ка двигаться обратно! – предложил Том Риджер, растирая воспаленные от пыли глаза. – В «Сити» разберемся.

Крум возразил:

– Лучше еще несколько минут побудем здесь! Проверим выводы Бурамары. После бури следов не останется.

Следопыт не дал ему договорить.

– Я готов! – сказал он.

Крум одобрительно взглянул на него. Том также кивнул головой, сжав губы в решительную складку.

Бурамара начал:

– Убийца попытался замести следы, словно зачеркивал строчки в книге. Но Бурамара разобрал написанное.

Он не смотрел белым в глаза. Лишь капли пота стали крупнее, то ли от напряжения, то ли от жары.

– Скорпиончик шел быстро, – продолжал следопыт. – Шаг широкий, песок отброшен далеко назад. Здесь он остановился и стоял вот так!

Бурамара принял позу человека, ожидающего нападения, и вытащил пистолет. И в дальнейшем он показывал каждое описываемое действие.

– Убийца бежал. Следы носков обуви глубже. Когда он увидел направленный на него пистолет, остановился. Поднял руки. При этом тело давит на переднюю часть ступни, и там отпечатки глубже. Они заговорили. Убийца опустил руки и приблизился. Скорпиончик спрятал пистолет. Оба сели вот на этот камень. Убийца был тяжелее. Он стер больше пыли с камня. Закурили. Вот пепел и один окурок. Потом встали. Между ними произошла ссора. Следы наступают друг на друга, и они то мельче, то глубже.

Том пошутил:

– Жалко, что он не европеец. А то сочинял бы чудесные сценарии для детективных фильмов.

Крум, полностью доверявший следопыту, в этот раз тоже сомневался. Он снова взглянул на нож Бурамары. Туземцы, как все угнетаемые люди, имеют склонность преувеличивать. Может, и Бурамара…

А следопыт, ничего не замечая, продолжал рассказ, словно и взаправду читал следственное дело, подкрепленное показаниями свидетелей и признанием обвиняемого:

– Тогда убийца выстрелил в грудь Скорпиончику. Скорпиончик упал лицом вниз. Вот кровь, присыпанная землей. Убийца перевернул его на спину, чтобы обыскать. Взял то, что ему было надо. Потом разулся и пошел босиком. Сделал копье из ветки акации и воткнул в спину, в рану от пули. Потоптался, чтобы оставить побольше отпечатков босых ног, и попробовал замести старые следы метелкой из веток, но не смог. Только человек, который видит следы, может их замести. Когда он их не видит, то лишь разбрасывает песок.

Крум прервал его:

– Ты уверен, что следы босых ног оставил не абориген?

– У чернокожих ступня шире. И большой палец отставлен дальше. Они ходят по раскаленной земле спокойно, а белый семенил и ковылял. Потом побежал на восток, вон до той скалы, а оттуда двинулся на запад, ступая по камням в надежде, что на них не остаются следы. Он дошел до места, где оставил обувь, обулся и пошел дальше на запад.

Том Риджер молчал, уставившись в землю. Когда следопыт закончил, он спросил его:

– Бурамара, самое важное из того, что ты сказал, это то, что Скорпиончик был убит пулей, а не копьем. Докажи, что преступление совершил не дикарь.

– Докажу! – сквозь стиснутые зубы произнес Бурамара. – Идемте!

Он подвел их к трупу.

– Смотрите! Одежда вокруг раны опалена и все еще пахнет порохом.

Двое полицейских размышляли. Том Риджер положил руку на плечо Бурамары.

– Остается, чтобы ты сказал, кто его убил?

Тогда Бурамара поднял голову.

– Ты! – произнес он глухо, но решительно. Том Риджер, овладев собой, ледяным голосом произнес:

– Бурамара, у меня нет времени на плоские шутки. Если ты знаешь что-нибудь, говори! Или молчи!

– Я знаю, что убийца – ты! Ты обул ботинки Гарри. Но ты тяжелее его и ступаешь на внешнюю сторону ступни. Я знаю и след твоей босой ноги. Знаю, как «дикари» делают копья. Знаю, какую марку сигарет куришь ты и какую Плешивый. Нашел я и гильзу от твоего пистолета. Знаю, что боек твоего пистолета не всегда точно бьет по капсюлю. А кроме всего, твои глаза сейчас говорят, что я прав.

Опомнившись от удивления, Крум Димов стиснул зубы. Первой его мыслью было: «Эх, Бурамара! Зачем ты усложняешь мне жизнь?» Но потом в нем пробудилось гражданское сознание. Напротив него стоял убийца. Крум потянулся к оружию. Но Том Риджер, который давно ожидал этого момента, опередил его.

– Не шевелись! – крикнул он, направляя на Крума свой пистолет. – Давай объяснимся.

Пораженный неожиданным открытием, Крум вымолвил:

– Какие могут быть объяснения! Я должен тебя арестовать!

Том возразил:

– Верно, я его убил. Но ты знаешь, почему?

– Для меня это не важно. Объяснишь в суде.

– Нет! Скорпиончик – вор. Он выкрал опал у Гарри Плешивого, и я преследовал его как вора. Он угрожал убить меня, и я, прибегнув к законной самообороне…

– А зачем ты воткнул в рану копье?

– Из-за тебя. Чтобы ты встал на нашу сторону в борьбе против дикарей. Я видел, что ты колеблешься, а чернокожие нам вредят.

Эти ответы ничего не объясняли. Крум задал последний вопрос:

– А почему тогда ты не вернул опал Гарри? Почему промолчал?

– Если бы я это сделал публично, ночью кто-нибудь прихлопнул бы Плешивого.

– Все равно я должен тебя арестовать! – упрямо повторил Крум.

Том Риджер отступил на несколько шагов, не опуская оружия. Он знал силу этого обычно миролюбивого болгарина.

– Если ты меня выдашь суду, я и тебя потащу за собой в тюрьму. Покажу чек и скажу, что ты был моим соучастником в торговле египетскими «находками». Назову случаи, когда ты освобождал мошенников.

– Я отпускал их под твою ответственность.

– Что, уже начал оправдываться? – засмеялся Том. – Будешь доказывать в суде.

Действительно, тюремные ворота могут распахнуться и перед ним.

Бурамара, выполнивший дело и слушавший все, безучастно проговорил:

– Идет вилли-вилли!

«Вилли-вилли» – это смерч, дьявол песчаного океана. Но, словно не услышав следопыта, инспектор заговорил примирительно.

– Крум! Останемся друзьями! Скажем, что это дикари, и точка! Станем компаньонами, потребуем десять процентов добычи. А кто откажется, того прогоним. У меня уже есть там несколько надежных ребят. Только ты еще мне необходим.

Крум процедил сквозь зубы:

– После Билла Скитальца и Скорпиончика кто на очереди?

Том затряс головой.

– О Билле я и правда ничего не знаю. Ну, соглашайся. И весь мир будет наш!

Внезапно Крум выхватил пистолет. Однако противник опередил его. Одновременно с грохотом выстрела Крум бросился на землю, а Том отступил назад, не переставая стрелять в Бурамару, который как кенгуру метнулся за ближайшую скалу. Крум приподнялся на локтях и, направив на Тома пистолет, крикнул:

– Прекрати огонь! Стрелять буду!

Том знал, что прицел Крума безошибочен. Поэтому он заспешил. Выстрелил еще раз. И, конечно же, с такого расстояния промахнулся. Он был плохим стрелком.

В его сознании мелькнула слабая надежда: «Тарелочка» не способен убить человека.

Крум спустил курок. Однако, верный себе, он целился в руку. Пуля пробила мякоть между большим и указательным пальцем, и пистолет упал на песок. Обезоруженный, видя, как Крум снова взводит курок, а Бурамара приготовился метнуть свой нож, Том Риджер обезумел от страха. Он бросился назад и, не дожидаясь, когда его верблюд опустится на колени, вскочил в седло. Заодно он погнал перед собой верблюдов своих врагов, чтобы те не смогли настичь его.

И только сейчас он заметил, что вокруг уже бушует буря. Песок кипел, как вода в котле. Багровая мгла поднялась и заволокла солнце.

Том Риджер спешил выбраться из пустыни, выйти на дорогу к лагерю. Перепуганные, как и он, верблюды отфыркивались, выдувая из ноздрей набившуюся пыль. Но куда он едет? Не был ли он уже здесь раньше? Ветер еще не успел замести следы трех верблюдов, и он понял, что они шли кругами.

Сквозь кровавую мглу он увидел «вилли-вилли». Смерч, казалось, присосался к облакам гигантским ртом, словно пустыня хотела выпить небеса. Дикари представляют небо в виде мужчины с ногами эму. «Вилли-вилли» – это и есть его страусиные ноги.

Том задыхался, сердце неистово колотилось. Губы потрескались и кровоточили. Во время бури дикари ложатся на землю, обматывают голову травой и ждут. Но он спешил.

Единственная радостная мысль мелькала в его сознании среди этого ужаса – верблюды были с ним. А Крум и Бурамара должны идти пешком. Да, смерч уберет противника с его пути.

Лишь бы самому уцелеть. Добраться до «Сити», убедить людей в том, что Крум напал на него. До сих пор он считал своего помощника легкомысленным юнцом, которым можно вертеть как заблагорассудится. И вдруг такая твердость!

Животные уже легли на землю и спрятали морды между передними ногами. Том Риджер укрылся между верблюдами, обмотав голову попоной. Пустыня содрогалась от рева. Тому казалось, что он лежит на огромной лопате и его бросают в раскаленную печь.

Песок засыпал человека и верблюдов тяжелым раскаленным сугробом. Ветер наметал над ними новую дюну…

Глава VI

Буря ушла, как раскаты далекого грома. Мгла рассеялась, травы и кустарники распрямились, стряхнув осевший на них песок. Адская жара снова объяла пустыню.

Бурамара высвободил голову из травы, толкнул Крума, лежавшего рядом.

– Все кончилось!

Раненый с трудом поднялся. Рука болела нестерпимо, рубашка прилипла к ране и каждое движение причиняло мучения.

Он попытался встать, но упал на колени.

– Останемся здесь! – сказал Бурамара. – Пока ты не почувствуешь себя лучше.

Крум встрепенулся.

– Нет! Мы должны его опередить, иначе его шайка прикончит нас. А там Мария, одна…

– Тогда хотя бы похороним Скорпиончика! – предложил Бурамара.

Крум не возражал. Следопыт вырыл в песке глубокую яму, опустил в нее тело несчастного и засыпал. Сверху воткнул в холмик две ветки, сложив их крестом.

Бурамара поддерживал Крума. Он сделал ему на руку повязку из эвкалиптовых листьев, и они двинулись в обратный путь.

Недавно еще мертвое пространство оживало. Животные вылезли из своих убежищ: кенгуру, эму, козы, динго. Желтые, красные, зеленые и черные попугаи перекликались, качаясь на ветках. Великое множество змей, ящериц, скорпионов ползало по земле. В воздухе носились тучи насекомых.

Превозмогая боль и лихорадочную дрожь в теле, едва шевеля потрескавшимися губами, Крум спросил:

– Бурамара, ты уверен, что это Том?

– Когда я не уверен, то молчу!

– А почему ты решил, что Том преследовал Скорпиончика, а не наоборот?

– Ну, это же совсем просто! Любой черный ребенок тебе это скажет. Следы Тома отпечатались поверх следов Скорпиончика.

Изнемогая от усталости, Крум похвалил следопыта:

– Чудесный дар у тебя, Бурамара!

Следопыт ответил не сразу. И Круму показалось, что он простонал.

– Я всю жизнь мечтал быть человеком, а не борзой.

– Нет, дружище! – попытался его успокоить Крум. – Она только вынюхивает следы, а у тебя совсем другое. Если бы ты был в Европе, стал бы…

– Дело не в том, что я не в Европе, – прервал его Бурамара. – А в том, что я не европеец…

Крум замолчал. Ответить было нечего, но душа его бунтовала.

Бурамара показал пальцем.

– Дорианте!

Крум увидел небольшой куст. Кенгуру валлаби уткнулся мордой в цветы и слизывал нектар. Удивительная страна Австралия. Один переселенец из Европы писал: «Здесь все наоборот. Рождество – во время жатвы. Большинство цветов не пахнут. Есть млекопитающие, несущие яйца, и деревья, не отбрасывающие тени. Движение на дорогах левостороннее. Зайцы – бедствие, а лисы – полезны. Млекопитающие опыляют цветы, как пчелы».

Наверное, и люди помогают опылению некоторых растений. Например, в цветах кустарника дорианте собирается по ликерной рюмке нектара. Даже человек может утолить жажду. Так же, как обитатели Олимпа, которые пили нектар, питались амброзией и становились от этого бессмертными. Почему же не бессмертны аборигены, часто пьющие нектар дорианте?

Крум почувствовал начало бреда. Он вдруг понял, что почти всей тяжестью висит на плече товарища, и предложил сесть отдохнуть в тени эвкалипта.

Бурамара потащил его дальше.

– Не здесь! С него падают ветки.

Есть и такое дерево в Австралии. Другие сбрасывают с себя только листву. А эти – целые ветки, которые могут даже убить человека, раздавить грузовик.

Крум улегся на землю. И в забытьи снова увидел Скорпиончика и Билла Скитальца. Вот они! Гонятся за ним с ножами и пистолетами. Убегая, он сталкивается с Томом Риджером. Тот вонзает ему в рану туземное копье…

Проснулся он к вечеру. Песчаная грудь пустыни была изрезана зловещими шрамами «криков» – пересохших речных русел. Туда заползал наступающий мрак. В последних лучах солнца склоны светились, словно раскаленные угли.

– Пойдем! – прошептал Крум.

Они двинулись дальше. Солнце зашло, дохнуло прохладой ночи. Освеженной, Крум заспешил, опираясь на плечо Бурамары. Он шел и не думал, куда. Бурамара не может заблудиться. Лишь бы добраться до лагеря раньше убийцы.

Словно прочитав его мысли, Бурамара успокоил Крума:

– Верблюды не пошли по направлению к лагерю.

Чем ближе они подходили к лагерю, тем реже встречалась дичь. С распространением белой напасти звери уходили на восток, где все еще была зелень и пища. Смутная тревога закралась в его сердце. Неужели права Мария? Лишь змеи и ящерицы обследовали свои районы охоты, недоумевая, почему опустели норки мышей и крыс.

На рассвете, истощенные и замерзшие, они добрались до «Сити». Их встретили часовые – Джонни Кенгуру и Гарри Плешивый.

Еще издали Крум спросил:

– Где Том Риджер?

– Еще не возвращался, – ответил Гарри. – Разве он тебя не догнал?

Не отвечая, Крум подошел к ним. Он знал, что Джонни Кенгуру был одним из самых верных людей Тома. Да и Гарри тоже. Он прошел мимо, не снимая руки с пистолета.

Увидев Крума, Мария бросилась к нему. Какую ужасную ночь она провела! Проснулись и другие старатели, повыскакивали из хижин сонные, встревоженные, и с любопытством собрались вокруг. Перевязанная рука Крума усиливала их беспокойство.

Крум лег на землю перед своей хижиной.

– Подойдите сюда! – наконец произнес он. – И слушайте! Судить будете вы!

Толпа окружила его.

– Не тяни! Работа ждет.

Он заговорил, и на этот раз не снимая руки с револьвера.

– Мы с Бурамарой расследовали убийство. Там труп Скорпиончика.

Толпа зашумела.

– Убил его Том Риджер!

Из десятков грудей вырвались возгласы удивления, страха и негодования.

Гарри Плешивый прорычал:

– Вздор-то молоть всякий горазд. Ты докажи!

– Вот первое доказательство, – сказал Крум, показывая раненую руку. – Когда Бурамара прочитал следы, Том выстрелил в меня.

Джонни Кенгуру метнул на него злобный взгляд.

– Если ты и на меня будешь клеветать, я в тебя тоже пулю всажу.

– Нечего ссориться! – крикнул кто-то. – Сначала выслушаем.

Крум продолжил:

– Скорпиончик выкопал хороший опал в шахте Плешивого…

При этих словах Гарри просипел:

– Я так и думал.

– И сбежал. Том его выследил, обутый в ботинки Гарри, чтобы запутать следопыта…

– А мне наврал, что собственные ботинки натирают ноги, – возмутился Гарри Плешивый.

– …и для того, чтобы бросить тень подозрения на Гарри. Он убил Скорпиончика, забрал опал, всади л ему в спину копье, опять-таки для того, чтобы нас обмануть, и незамеченным вернулся в «Сити».

Гарри наклонился над ним.

– А опал? Где мой опал?

– У него, конечно же.

Тогда Плешивый разразился руганью:

– Негодяй. Убивает и грабит! Скотина! Динго!

Джонни Кенгуру выступил вперед.

– А я обвиняю Крума в том, что он убил Тома Риджера!

– Не мели чепуху! – отрезал Крум.

– У меня такие же доказательства, как и у тебя. Пока он сам не придет, я тебе не поверю.

Крум приподнялся на локтях.

– Этого я от вас и хочу. Чтобы, когда придет Том, вы арестовали его. А потом нас обоих, в наручниках, отправьте в Алису, в суд…

– На тебя я хоть сейчас надену браслеты! – просипел Джонни, подступая с наручниками наготове.

Крум прицелился. Бурамара выхватил нож. Мария тоже шагнула вперед с пистолетом в руке. Тогда Плешивый крикнул:

– Джонни, убирайся к черту! Не соображаешь, что это уж слишком?

Неизвестно, чем бы кончилась эта распря. Половина искателей оказалась на стороне Крума, остальные – за Джонни. И среди них были самые опасные, самые горячие сорвиголовы.

Внезапно кто-то закричал:

– Где мои опалы? Кто стащил мою коробку?

Словно ток прошел по толпе. Все бросились к своим тайникам, забыв об осторожности, забыв, что сами выдают, где спрятаны опалы.

Мария склонилась над братом. Дала ему воды и лекарство. Помогла поудобнее лечь.

– Какая тревожная ночь! – сказала она. – Вас нет! Ни тебя, ни Бурамары… Ни Эму!… Потом началось нашествие змей…

– Змей?

– Наверное, все хижины переполнены ими. Одна укусила Джека. Я дала ему противоядие. Часовые подняли тревогу.

– Как ты это объяснишь?

– Если б это были динго, можно допустить, что это последствие белой гибели. Мне кажется, что кто-то умышленно напустил их на нас.

Крум обернулся к своему помощнику.

– А что ты скажешь, Бурамара?

Ни словом не обмолвившись, что он тоже устал, Следопыт вышел из лагеря и принялся рыскать в кустарнике.

Мария умоляюще схватила брата за руку.

– Давай уедем, Крум! Не могу больше!

Он беспомощно взглянул на нее.

– Сейчас? С незажившей раной?

– Сядешь на верблюда. Здесь становится страшно. Люди озверели, голодные. Сегодня будут есть печеных змей. А завтра? Сейчас бы они и кукабурру съели. Фред Рыбка денег не берет. За мешок риса требует опал. Все грозятся пристукнуть торговца, который, не копнув ни разу, собрал уже больше всех опалов. Вокруг нас уже белая пустыня – не осталось ни одного зеленого листика.

Шум, доносившийся из лагеря, усиливался. То там, то здесь раздавались вопли и ругань старателей, обнаруживших пропажу своих сокровищ.

– Я уже не сомневаюсь в том, что это вирус, – тяжело вздохнула Мария. – Это он уничтожает хлоропласты. А хлоропласты, лейкопласты и хромопласты – это, в сущности, одно и то же – мы называем их пластидами.

Не обращая внимания на нарастающий шум в лагере, захваченная своими рассуждениями, Мария продолжала:

– Эта болезнь распространяется, как степной пожар. Скоро она опустошит оазис возле гор Радужной Змеи, доберется до Алис-Спрингс…

– Там она должна остановиться – отозвался Крум. – Вокруг простираются пустыни: на юго-востоке пустыня Симпсона, на северо-западе – Гипсовая.

Девушка неуверенно продолжила:

– Сомневаюсь я. У тли бывают и крылатые сородичи, в этот раз спинифекс, покоритель пустыни, сыграет эту роль. По нему, как по мосту, вирусы пересекут пустыню. Нужно действовать быстро.

Крум сочувственно покачал головой.

– Теперь я начинаю понимать. Ясно, что уезжать надо немедленно! – Но он тут же поправил себя:

– Я отвезу тебя, а сам снова вернусь.

Из центра «Сити» вновь донесся гвалт, раздались выстрелы.

Мария побежала туда.

– У многих украдены опалы, – сказала она, вернувшись. – Некоторые нашли их в соседних хижинах. И сейчас вцепились друг другу в глотки.

Крум поднялся.

– Я должен во всем этом разобраться!

В это время вернулся из разведки Бурамара.

– Верно! – тихо сказал он. – Следы показывают, что это чернокожие. Те самые, которые столкнули глыбу. Они выпустили змей в «Сити». Пока искатели расправлялись со змеями, чернокожие побывали в лагере.

Крум задумался.

– Я не слышал, чтобы они раньше так делали. Не окажется ли прав Том Риджер, убеждавший нас в существовании новой секты «курунгура»?

Он встал. Может быть, благодаря эвкалиптовым листьям, может – антибиотикам, или здоровый организм сам преодолел приступы лихорадки, но силы быстро возвращались к нему.

– Попробуем, Бурамара? – сказал он. – Раскроем и эту тайну.

Крум застал искателей разъяренными. Пастор был ранен в ногу, и никто не думал помочь ему.

– Как это произошло, Пастор? – спросил Крум.

– Не виноват я, инспектор! – заговорил раненый. – Кенгуру нашел свои камешки у меня под подушкой. Сразу же и выстрелил…

Тут вмешались и другие. Кто-то кого-то обвинял, кто-то смущенно оправдывался. Озлобленные люди сейчас быстро свели бы счеты, но было здесь что-то смущавшее их, нечто не совсем ясное. И Крум высказал это:

– Вор не прячет добычу у себя под подушкой.

Это была истина. И все почувствовали это. Позеленевший от злости Джонни Кенгуру закричал:

– Ты, что ли, будешь вершить здесь правосудие? Ты, сам, возможно, убивший человека?

Задохнувшись от обиды, Крум обернулся к нему, схватился за оружие.

Но в этот момент донесся тревожный крик Бурамары:

– Марию похитили!

Крум оставил гудевшую, словно рой разъяренных oc, толпу и побежал на крик. Бурамара ждал возле рухнувшей во время борьбы хижины.

– Чернокожие! – задыхаясь, сказал он. – Те же самые! Пока мы здесь разбирались…