Текст книги "Возвращение 'Викинга'"

Автор книги: Петер Жолдош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Грегор, он говорит о тебе... Хотя он тебя не принял, как своего брата, он почитает брата божественного Икенду, и потому накажет гончара. Завтра утром его вышлют из города за то, что он позволил, чтобы к нему прикоснулась рука брата божественного Икенду, в результате чего рука брата Икенду стала нечистой...

– Старый Вру, злой дух плоскоголовых, – бормочу я тихо на языке плоскоголовых, – я должен помнить о тебе; о твоей перевернутой с ног на голову логике, когда виновный дважды карает невиновного...

Говорю Тен Лингу: – Скажи ему, что он никого не должен наказывать из-за меня. Если я захочу наказать, виновного и так постигнет кара, независимо от того, кто он. А если кого-то коснулась моя рука, или рука Икенду, тот человек очистится...

Марк хочет вмешаться, но Линг бесстрастно переводит мои слова. Я смотрю строгим взглядом в лицо Мазу. Если бы не этот слепящий диск! Я чувствую, что Мазу не слушает переводчика. В толпе жрецов ни шороха, ни звука.

Марк и Тен Линг тревожно переглядываются:

– Возмутительно! – говорит Марк.

– Что?

– Он говорит, что этой ночью посылает флотилию больших лодок с воинами для нападения на соседний город. Он требует, чтобы ты, Грегор, сказал, каким будет исход битвы?

Понимаю, что ответ должен быть быстрым. У Вру была точно такая же манера. Когда во время наших диспутов я загонял его в угол, он хватался за какую-нибудь явно невыполнимую мысль, нелепость которой очевидна для всех, приписывал ее оппоненту и выдавал себя за единственного носителя истины.

– Марк, помоги мне... Я еще не разбираюсь в пантеоне их богов. У них есть особый бог моря?

– Есть...

– Тогда переводи: мы не можем вмешиваться в дела морского бога. Он наш друг. Он сохранил нашу лодку и привел ее в эту бухту. Икенду приказывает скалам – и скалы сдвигаются или падают... Марк, не возражай, поверь, я иду единственно верной тропинкой. Посмотришь, все будет хорошо...

Мои ожидания действительно оправдались. Фигуры в белом заколыхались, по краям прошелся гомон. Он прекратился, когда Мазу поднял руки:

– Я не понял, что хочет сказать нам Мастер Слов, брат божественного Икенду! Бухта наших отцов стала мертвой бухтой, и в знак примирения мы по приказу богов засыпали камнями вход в другую бухту. Какая же опасность угрожает водам Новой бухты?

– Будущее в руках богов, – отвечаю я, – я спрошу у своего брата, божественного Икенду, что он думает об этом?

Я в этом диалоге терплю поражение. Мазу воспользовался моей ошибкой, которую я счел за проявление мудрости. Он наступает, хочет меня уложить на лопатки. Он знает, что я лгу, я знаю, что он лжец. Проиграет тот, кто запутается в собственном вранье.

– Мастер Слов говорит, что разговаривает с Икенду? – удивляется Мазу. – Но мы знаем, что божественный охотник спит. Как же с ним можно говорить?

– Ты проиграл, Грегор, – сказал Марк, – я с ним очень много спорил, и он никогда не чувствовал себя таким уверенным.

Я пытался еще что-то доказывать; что бог, даже спящий, может наставлять уму-разуму, но выглядел я в целом неубедительно. Меня сбивал с толку сверкающий диск – от него разболелась голова, невозможно было собрать воедино свои мысли. Вмешался Тен Линг:

– Братья, у меня возникла идея. Грегор городил здесь чепуху, но она натолкнула меня на одну мысль. Я все больше думаю о ней, как о реальной. Надо продолжить этот разговор с Мазу. Давай, Грегор, говори дальше. Все равно, что. Главное – говори побольше, чтобы Мазу поверил, что я перевожу.

– Я желаю от всей своей души, чтобы на его голову обрушился потолок этой комнаты после того, как мы выйдем отсюда... Этого достаточно?

– Можешь продолжать в этом же духе.

– Тогда пусть обрушатся и стены ущелья, через которые вышли в море его лодки, раз уж "Викинг" не может выйти через этот пролив.

– Именно об этом я и думал, – сказал Линг и начал "переводить" властительному жрецу свою речь под видом моей. По мере того, как Линг говорил, Марк приходил в тихое изумление:

– Сумасшедшая идея! А вдруг повезет!?

– А что он говорит, я ведь не понимаю?

– Поговорим потом. Здесь не место.

Среди жрецов почтительный шепот сменился шумом, Мазу вдруг забыл о своем божественном статусе, резко прервал Линга. Они заспорили. Марк весь превратился в одно большое ухо.

– Скажи хоть, о чем речь?

– Потерпи. Об этом поговорим серьезно, только не здесь, – сказал Марк, очень живо реагируя на слова Тена. Он даже включил в "перевод" несколько своих реплик.

Наконец Мазу закончил аудиенцию заключительной речью, после чего мы в сопровождении факельщиков отправились назад. Марк по дороге сказал Тену Лингу:

– Сейчас об этом ни слова. Соберемся – и все обговорим.

Через десять-пятнадцать минут мы все собрались у Марка. Отсутствовал один Феликс – был дежурным на "Викинге".

– Друзья, речь идет о деле чрезвычайной важности. Тен Линг под маркой перевода слов Грегора предложил Мазу план, который может стать решающим в нашей судьбе. Из этого вытекает необходимость хранить в тайне все, о чем пойдет речь.

– Говори, Тен!

– Мистификации Грегора, которыми он пытался оболванить верховного жреца, подали мне идею... Когда Грегор сказал, что Икенду может повелевать скалами, я увидел, что Мазу этим озадачен. Как прореагировал бы Мазу, если бы нам понадобилось вытащить "Викинг" на берег? Скорее всего, не разрешил бы. Хотя реализовать такую задачу было бы весьма трудно – берег довольно крут. Но если обрушить берега пролива в Новой бухте и завершить то, чего не сделали аборигены? Зачем? А затем, что Новая бухта превратится в обыкновенный пруд. Воду из пруда можно выкачать в море, то есть осушить. Таким образом "Викинг" окажется на суше. Вы скажете, что придется выкачивать много воды. Верно, много. Но если вывести "Викинг" на мелководье, нам придется выкачивать всю воду из бухты. Но для начала надо будет открыть пролив в Старой бухте. Нельзя аборигенов оставлять без выхода в открытое море. Это можно сделать взрывом. Сможем ли мы изготовить достаточное количество взрывчатки?

Дэйв и Марсе о чем-то начали переговариваться. Марк сказал:

– Говорите открыто, нечего перешептываться!

– О чем речь? Здесь, в городе, в достаточном количестве можно достать свиной или растительный жир. Технология производства глицерина не очень сложна. Чем его нитровать? На наших биогенераторах произведем столько азотной кислоты, сколько понадобится. – Дэйв на этот раз был чрезвычайно, на удивление лаконичен.

Мишель подтвердил, что берется прочитать курс по технологии изготовления некоторых химических веществ для коллектива, поскольку в самом процессе производства придется участвовать всем. Курс рассчитан на два-три часа. Тонкости – на практике.

Попросил слова Андрей. Он предложил использовать для откачивания воды один из резервных топливных насосов. Его производительность хоть и не велика для такой работы, но достаточна, если эту работу не регламентировать слишком сжатыми сроками. Насос надо будет установить рядом с "Викингом", чтобы использовать его энергетическую установку. Придется также насыпать небольшой островок, на котором и смонтировать насос. Тен Линг, который слушал всех очень внимательно, вдруг встал и спросил Андрея, куда он, собственно, намерен откачивать воду?

– Как это куда? В море, конечно! – сказал Андрей и тут же запнулся – понял, что ответ не продуман. На "Викинге" нет шлангов такой длины.

– Придется монтировать насос на плоту у самого завала. Длины электрических проводов достаточно, они нас не регламентируют, – сказал Дэйв.

– Как только освободится площадка, где будет стоять "Викинг", надо ее сразу готовить, как стартовую, – сказал Марк, – но так, чтобы это не вызвало подозрения Мазу.

За полчаса выяснилось, что проект вполне осуществим. Тилл поразился тому, что удалось уговорить Мазу. Как это получилось?

– Не без хитрости, дорогой Тилл, не без хитрости! – сказал Марк, потирая руки, – как всем известно, Грегор недурно изучил психологию туземцев. Правда, наши туземцы на целую голову выше его плоскоголовых, но все они одинаково легко попадаются на мистификации. Мазу не исключение. Тен сказал, что Икенду мог бы вернуть к жизни Старую бухту, но в обмен требует до конца завалить Новую. Мазу ухватился за эту идею. Ведь для него важно все, что работает на его цель, задержать нас в городе. Мы ведь помимо своей воли стали одной из опор его власти! Поэтому о действительном смысле завала пролива он не должен знать.

Мазу еще не дал прямого ответа на нашу идею. Он сомневается, правильно ли Грегор понимает Икенду и правильно ли мы переводим слова Грегора. Требует гарантий.

– Какого же рода гарантии ему нужны?

– Сначала Икенду должен расчистить пролив в Старую бухту, тогда он поверит, что богам угодно полностью завалить вход в Новую.

– Так чем же это плохо? – прямодушный Такура не видит ловушки.

– Когда мы расчистим пролив Старой бухты, он может не разрешить перекрытие пролива Новой. Значит, мы должны будем продумать план собственных действий...

Возможность такого поворота событий притушила наши восторги. А то кое-кому показалось, что мы уже видим Землю. Теперь приуныли и думаем. Молчание прервал Тилл:

– Не беда. Пришло время решать и нам, и Мазу. Как бы ни сложилось наше намерение, мы должны приниматься всерьез за решение судьбы экспедиции. Мазу коварен. Это мы должны иметь в виду. Я не исключаю схватки. Значит, надо думать о взрывчатке не только для скал, но и для Мазу. Короче – надо начинать действовать.

– Ребята, только прошу вас – не обостряйте отношений с Мазу. У него больше возможностей навредить нам, чем у нас – защититься от них... И вот о чем я хотел еще сказать: я был не всегда справедлив к Грегору. Мне показалось, что он вернулся из джунглей сломленным. Конечно, он пережил многое, это не прошло бесследно. Если откровенно, я боялся, что он, не имея возможности контролировать свои поступки, может принести вред нашим замыслам...

– Друзья, я все понимаю: и ваши тревоги, и опасения... Да и сам бываю излишне резок и нетерпим, подводит выдержка. Мне тоже показалось, что вы прижились тут и перестали думать о возвращении на Землю... Я рад, что ошибся.

– Мои отношения с Мазу могли вызвать у Грегора определенные подозрения. Я это вижу. Но я прав. Своим поведением мы должны поддерживать у Мазу чувство уверенности в том, что не собираемся, да и не можем покинуть эту планету. А когда наши проблемы будут решены вплоть до стартовых, придется Мазу доказать, что такова воля богов... Еще одна проблема – Ного. Как нам быть с ним? Как ему быть с нами? Марк посмотрел на меня.

– А что с Ного?

– Когда Ного проснется, с ним появятся проблемы, – заявил Марк, это естественно. Я попросил Вэла, чтобы он подольше держал его в постели. Это важно. Предстоящая операция по подрыву завала в проливе Старой бухты – очень трудная задача. Ты, Грегор, понадобишься нам как геолог. У тебя не будет времени возиться с ним. А ведь первые дни после пробуждения будут для твоего туземца самыми трудными...

Я признал правоту Марка и его сомнений.

На другой день с утра пораньше мы вышли из дворца. Нас было пятеро. Дэйв и Мишель отправились на "Викинг", чтобы подготовить материальную базу для изготовления взрывчатки. Андрей должен сменить Феликса на дежурстве, а нам с Тен Лингом предстояло осмотреть завал в проливе Старой бухты. Некоторое время мы шли вместе, потом трое свернули к пристани, а мы с Теном, перевалив через вершину холма, направились по своим делам. Вскоре мы заметили своих сопровождающих. Это были два жреца и четыре стражника с копьями. Мазу, очевидно, забеспокоился. Хорошо, что я на всякий случай взял с собой лук и колчан с десятком стрел. По дороге Андрей пытался нас, настроенных мрачно, развеселить:

– Грегор, принесешь мне голову Большого Гривастого!

– Но ведь он идет охотиться на морского змея! – возразил Дэйв.

– Ах да, я перепутал, – соглашается Андрей, – но у этого змея, говорят, ракетные двигатели!

Я не принимаю шутливого тона, внутренне я напряжен:

– Вы лучше думайте о том, как сделать продукт и не повредить машину, а, Тен? Могут они сделать продукт?

Некоторое время мы идем среди садов. Потом выбираемся на берег пролива. Впрочем, я неточно выражаюсь, надо – бывшего пролива. Теперь это ущелье с крутыми скалистыми откосами. Мы идем поверху вдоль ущелья в сторону моря. Входа в ущелье отсюда не видно, но слышно, как туда вторгаются океанские волны. Я подбираюсь к самому краю обрыва и заглядываю вниз. Спуска к воде здесь нет. Противоположная сторона пролива такая же крутая. Ширина ущелья метров двадцать пять. Продвигаюсь назад, в сторону бухты, и снова заглядываю вниз. Стена все так же крута, но метрах в десяти-двенадцати подо мной вдоль стены идет карниз, в отдельных местах на нем видны ступеньки. Когда-то по нему можно было спуститься с верхнего края берегового обрыва над устьем бухты к полосе прибоя у выхода в море. Надо попасть на эту лестницу, для этого еще немного возвращаемся назад. Наши соглядатаи держатся на расстоянии.

– Вот здесь спуск к лестнице! – кричит Тен. Иду к нему. Стража пятится передо мной в десятке метров. Тен стоит на четвереньках и заглядывает вниз. Делаю то же самое. Верхняя часть ступенек оборвалась вместе со скалой. На ее месте остался узкий карниз. Он неудобен, сильно скошен. Пробраться по нему до уцелевшего участка сложно. Спуститься на него еще сложнее. Я-то спущусь, а как Тен – не представляю, он никогда не имел дела с ущельями и скалами. Осматриваю скалы – может, есть другой подход к ступеням. Не видно ничего подходящего. Внизу под нами плещется вода бухты. Думаю, что к месту обвала можно пробраться по камням вдоль уреза воды, о чем и говорю Тену. Поскольку этот путь все равно надо обследовать отдельно, прошу Тена пройти еще немного в сторону бухты, спуститься к воде и двигаться к горловине пролива, к месту завала, сколько возможно. А я постараюсь пройти по лестнице. Я спустился на нее, прижимаясь всем телом к обрыву, цепляясь пальцами за каждый выступ. Ее вырубили, видно, очень давно. Местами она обрушилась в воду – это самые трудные участки на моем пути. Лестница, вернее то, что от нее осталось, повторяет изгибы крутизны, то прячется в нишах и выемках, то цепляется за скалистые выступы, с которых я хорошо просматриваю водную поверхность. С одного такого выступа я увидел Тена. Он стоял по колено в воде метрах в семидесяти. Горловина ущелья сужается, и я подхожу к самому узкому месту. Из-за выступа скалы открылось море, обдавшее меня запахом водорослей и широкого просоленного пространства. Здесь лестница оканчивается в воздухе на высоте в пять-шесть метров от воды, остальная ее часть обрушилась в пролив вместе со скалой. Горловина запружена огромными скальными глыбами, их верхушки торчат из воды. Несколько глыб, застрявших в горловине. Пространство между ними заполнено обломками помельче и щебенкой. В прозрачной воде хорошо просматриваются детали обвала. Если подорвать две-три "опорные" глыбы, морские волны и течения быстро расчистят проход. Прибой со стороны открытого моря здесь работает на совесть – подножия скал вылизаны основательно. Наверху послышался подозрительный шорох – сигнал опасности для альпинистов и прочих мастеров горного дела. Инстинктивно прижимаюсь спиной к скале. Едва не задев меня, довольно крупный обломок скалы с шумом и грохотом падает на площадку в том самом месте, где я стоял несколько секунд назад. Смотрю вверх. Из-за края скалы выглядывает жрец с огромным камнем в руках. Такую ситуацию я предвидел, иначе, отпрянув при первом же шорохе, я не вставил бы хвост стрелы в тетиву. Не целясь, стреляю. Стрела вонзается негодяю в грудь, он хрипло вскрикивает и срывается с обрыва. Вместе с камнем он пролетает мимо меня и падает на скалу, торчащую из воды. Дернувшись, он сползает в воду, в темную подводную расселину.

Несколько мгновений жду. Тихо. Отхожу назад по сглаженным временем и ветрами ступеням и втискиваюсь спиной в щель, держа лук на изготовку. Сверху мне ничто не угрожает из-за скалы, нависающей козырьком. Все внимание – за угол скалы, куда уходит лестница. Мгновенья напряженного ожидания. Шорох. Осторожные шаги. Натягиваю тетиву и... сердце чуть не обрывается. Из-за скалы появляется Тен. Увидев натянутый лук, отшатывается. Я, охнув, хватаю его за рукав и притягиваю к себе.

– В чем дело, Грегор? – спрашивает он, глядя на меня, как на рехнувшегося. В это время, задев его плечо, сверху падает булыжник. Тен хватается рукой за плечо и смотрит вверх.

– Прижмись спиной к скале! – он послушно прижимается. – Они получили приказ разделаться с нами, – шепчу я товарищу.

За поворотом лестницы послышались осторожные шаги. Воин, увидев нас, замахивается копьем, но моя стрела его опережает. Он сваливается в воду.

– Ничего не понимаю, – шепчет Тен.

– Тут и понимать нечего – нас хотят убить, – лихорадочно шепчу я Тену, настораживая лук, – возьми на всякий случай вон тот камень, надо же защищаться!

За скалой переговариваются. Идущие следом за первым воины тоже говорят полушепотом. Я спускаю тетиву, как только туземец появляется из-за угла. Падая, он увлекает вслед за собой и второго воина. Они падают на острые скалы и сползают в воду... Опять стало тихо. Через несколько секунд слышен голос наверху, прямо над нами. Ему отвечает другой, на лестнице, метрах в двадцати от нас.

– Что они говорят? – спрашиваю Тена шепотом.

– Этот, над нами, спрашивает: – все? покончили? Тот отвечает: – не знаю, не вижу никого...

За углом опять слышны осторожные шаги. Я беру из рук Тена булыжник и, как только из-за скалы появляется голова туземца, обрушиваю на него удар.

– Остался один жрец, – шепчу я Тену, – нельзя допустить, чтобы он убежал в город... Позови его сюда... Скажи, что воин столкнулся со мною, и мы оба полетели вниз... говори быстро!

Тен что-то кричит жрецу. Тот отвечает. Тен снова что-то говорит... Проходит довольно долгая пауза. Наконец туземец подает голос. Тен переводит мне шепотом, что туземец спускается сюда...

Испытывал ли я угрызения совести после всего, что случилось? Конечно, на душе было очень тяжело. Но что нам оставалось делать? Поднять руки и обреченно ждать, пока нас пронзят копьями и похоронят в морской пучине?.. Я много раз убивал антилоп, свиней, обезьян. Я подчинялся установленному природой закону. Ведь не мучается угрызениями совести хищник, терзающий жертву! Я знал немало плоскоголовых, низких негодяев, которым я с удовольствием проломил бы голову, если бы не внутренний тормоз совести. Там прямой угрозы моей жизни не было...

Но уже схватка с преследователями на реке поставила вопрос иначе: тебя хотят убить – защищайся, как можешь! То же самое и здесь. С первого взгляда на верховного жреца я понял, что мы имеем дело с коварным и подлым человеком. Если учесть, что он еще и умен, то становится ясным, насколько опасен этот тип.

Я ищу оправдательные аргументы. Конечно, Мазу приказал нас убить. Он чует своим звериным нюхом нежелательный для него поворот событий. Он еще не знает, в чем конкретно заключается этот поворот, но уже действует, руководствуясь примитивной логикой хитроумных негодяев: все, что плохо для противника, – хорошо для себя. Что ему стоило отдать приказ на убийство? Абсолютно ничего. В то время как ликвидация двух "братьев" – это очень полезно, поскольку уменьшает силу "братьев" и вгоняет их в страх; а страх, как известно даже первобытным, плохой помощник в делах.

Интуиция – великое дело. Уходя утром из дворца, я захватил с собой лук, чем немало удивил друзей. Я и сам не знал, зачем он мне нужен. Взял – и все. Было нечто непреодолимое в этом решении. Я объясняю это четырьмя годами жизни в джунглях, где условия первобытной среды разбудили в глухих уголках моего мозга реверсивные возможности. Если бы я не сделал этого, сейчас нашими бездыханными телами распоряжались бы подводные морские течения и рыбы.

Правда стремится к простоте. Но в моих самообвинениях эта простота делает правду неубедительной. Я вновь и вновь прокручиваю в своем сознании диск неумолимой логики, отрицающей насилие. Нравственная проблема хищника и жертвы действительно проста. А как быть с этими несчастными, которым я ничего плохого не сделал до этой роковой минуты? Они мне – тоже, пока не получили приказ своего владыки. Никто из них не поставил под сомнение повеление вождя. По крайней мере, мне это неизвестно. Они были исполнителями чужой воли. Я защищал свою жизнь. На стыке двух этих правд произошла трагедия. Так что же, всю жизнь казнить себя? Кто же выиграл в этой трагедии? Мазу потерял своих подручных, подручные потеряли свои жизни, я потерял нечто очень важное в своей душе... Все потеряли. Что с того, что потери потерям рознь!

Мы долго сидели над пропастью, опираясь спинами о скалу. Тен все время смотрел в темную воду пролива. Я сидел, прикрыв глаза. Ничто больше не нарушало тишины, кроме плеска волн.

– Мы не можем сказать остальным, что произошло, – нарушил молчание Тен, – они не поймут этого. Я понял, что нам угрожала смерть, когда увидел в руках жреца веревку... Когда хотят скрыть убийство, к трупам привязывают камни и бросают в воду. Наши парни никогда бы не узнали, куда мы исчезли...

– Мазу может спросить нас, куда девались воины и жрецы.

– Мы шли порознь. Нам не было никакого дела до воинов и жрецов, которые шли сами по себе по своим делам. Вот так и будем отвечать, мне понравилась и удивила решимость Тена и его четкая логика.

– Мертвые, конечно, всплывут, – сказал Тен, – мы теперь должны торопиться с подрывом.

– Ну, делитесь впечатлениями! – Марк был настолько "приподнято весел", что не замечал нашей бледности. Ссадина на плече Тена ни о чем не говорила – как-никак, по скалам лазали!

– Надо будет заложить взрывчатку под четыре скалы, – говорю, стараясь мобилизовать все свое самообладание. Тен тоже держится спокойно, правда, часто устремляет взгляд в темноту. Но это никому не дает повода приставать к Тену с глупыми вопросами. Устал человек, это же ясно! Нашим друзьям, заряженным идеей возвращения, хочется вытянуть из нас побольше информации, они требуют обстоятельного ответа.

– Обвал закрывает внешнюю горловину пролива, – говорит Тен, – масса породы не очень велика. Сделать проход не составит проблем.

Я решаю объяснить подробнее. Подобранным на земле кусочком известняка рисую на каменном полу схему пролива и место, где лежит обвал. Указываю примерные места, где надо заложить четыре заряда взрывчатки. Ширина пролива в этом месте – до тридцати метров. Глубина залегания обвала, по прикидке, метров десять. Долбить шурфы для взрывчатки не придется – ее можно опустить в расселины между скалами и взорвать электрическим детонатором. Взрывчатки должно хватить на то, чтобы взорвать примерно десять тысяч тонн породы. Я вижу темную толщу воды, на дне среди скал течение шевелит руками убиенных...

– Взрывчатку надо готовить немедленно, – говорю я в заключение, есть все основания думать, что Мазу будет ставить нам помехи на каждом шагу.

Тен бросил на меня быстрый взгляд. Дэйв излишне много улыбается. Все веселы, нам одним не до смеха. Позже я узнал причину веселья. Года полтора назад туземные "химики", ученики Мишеля, организовали мастерскую по производству мыла. Мастерская, то есть мыловарня, стала прикрытием для заготовки большого количества жиров, из которого будет изготовлен глицерин. На "Викинге" завтра будет запущена установка по производству азотной кислоты. Вот почему радуются наши парни. Дэйв говорит, что можно изготовить столько взрывчатки, сколько и не нужно, и даже еще немного. Дэйв умеет играть логикой.

В тихое послеполуденное время я сижу в солярии на плоской крыше дворца и разглядываю окрестности. Желтый цвет домов контрастно выделяется на яркой зелени садов. Лазурные зеркала Старой и Новой бухт на фоне темно-серых скалистых берегов навевают мысли о вечном и добром. В глубине, в подводных сумерках колышутся тела... Зачем это нужно? Зачем я согласился на эту экспедицию?

Дэйв достал из кармана небольшой флакон с прозрачной, желтоватого оттенка жидкостью. Извлек пробку и осторожно уронил одну капельку на каменный пол. Капелька взорвалась с треском, от которого я вздрогнул. Дэйв засмеялся.

– Перестань, Дэйв, – нервно вскрикнул Тилл.

Дэйв со смехом хлопнул меня по спине:

– Видал? Этой капелькой можно добиться большего, чем двухчасовым диспутом. Я уронил одну такую каплю под ноги Мазу. Это надо было видеть! Он подпрыгнул, как ошпаренный! И сразу потерял свою королевскую важность.

– Для Мазу мало одной капли, – отвечаю, разглядывая жидкость. – Как у вас дела?

– Завтра к вечеру мы закончим все. Расфасуем в пластиковые мешки. Послезавтра с утра организуем транспортировку на лодках в указанное тобою место...

Ночью с третьего дня на четвертый я с Теном, вооружившись луками, поплыли на лодке в район завала. Поздно вечером здесь закончили выгрузку нитроглицерина. Четыре увесистых мешка, заполненные более мелкой расфасовкой, со всеми предосторожностями были уложены в указанных мною местах. В каждый мешок заложили по детонатору, провода от которых собрали в пучок, привязали конец пучка к камню и спрятали в расселине. Утром чуть свет кто-то из астронавтов протянет на лодке провода отсюда к пристани. Мы подсоединим концы проводов к проводам от детонаторов и быстро, не задерживаясь, вернемся на берег.

Марк не понимал, зачем понадобилось наше с Теном дежурство у завала. Что оно даст? Кто позарится на взрывчатку? Но мы не могли сказать ему правду. Она заключалась в том, что если всплывут убитые, их надо упрятать в скалы. Ночь была тихая.

Ни одна живая душа не приближалась к нам за всю ночь. Мы гадали, куда могли подеваться трупы. Привязав к шнуру увесистый булыжник, мы протралили весь участок дна под скалой, куда падали наши преследователи, но безрезультатно. Может, их рыбы обработали? Течения затянули? Только бы не всплывали до взрыва!

– Это была последняя возможность их обнаружить, – вздохнул Тен, когда небо на востоке стало светлеть.

– Наверное, они застряли в камнях... Как бы там ни было, мы ведь решили ни перед кем не оправдываться и ничего не объяснять.

– Теперь уже все равно ничего не поделаешь, – согласился Тен, скоро подъедут электрики.

Некоторое время казалось, что все идет нормально. Дэйв попросил Мазу объявить табу на район пролива Старой бухты. "Белых братьев" табу не касалось, они могли шнырять по всей бухте, если это необходимо для взрыва завала. Правда, Мазу выразил желание посетить место взрыва, он явно не представлял, что это такое. Дэйв объяснил ему размеры риска при помощи взрывающейся "воды":

– Я показал тебе, о Мазу, какая сила таится в одной капле "божественной воды". А в скалах пролива спрятано столько, что ею можно наполнить тридцать больших кувшинов. Если ты не дорожишь жизнью, я не могу тебе помешать – можешь пойти туда.

Подплыло несколько лодок. Марк сказал, что детонаторы будут подрываться аккумулятором. Электрики взяли его на лодку. Они высмотрели себе укрытие под береговой скалой. Я показал им пучок проводов от детонаторов, и они занялись подключением. Была дана команда всем лодкам, кроме подрывников отойти на безопасное расстояние.

Чтобы мне и Тену не возвращаться во дворец, нам принесли завтрак. Ни у меня, ни у моего товарища не было аппетита. Мы только выпили тоника. На набережной уже толпились туземцы. Линию безопасности Дэйв указал у опушки крайнего сада. Мы все нервничали. А вдруг не сработает? А вдруг что-нибудь еще? Вдруг Дэйв перестарался? Для большей уверенности в успехе он заложил взрывчатки втрое больше расчетного количества. А что, если рухнут береговые скалы? Мазу стоял на берегу среди своих сановников. Он казался спокойным. Его паланкин стоял в тени дерева на берегу, а мы здесь же сидели в лодках. Мазу, видимо, решил, что на всякий случай надо держаться поближе к нам, мало ли что задумал этот подручный Икенду. Он уверен, что вся затея с освобождением пролива – это моя с Ного работа. Он с непроницаемым лицом смотрел в сторону пролива, изображая величественную статую. Интересно, о чем он там думает? Хитрый, возможно, даже проницательный, верховный жрец, безусловно, не верит ни, в Икенду, ни в меня. Почему не разоблачит бога-самозванца? На этот счет у него свои планы. В его интересах вести себя так, чтобы все подданные видели – у верховного жреца гостит само лесное божество!

Как он поведет себя, когда станет свидетелем потрясающего зрелища? Поверит ли он во что-нибудь? Поймет ли, что завал в проливе устранят не боги, а мы, пришельцы с далекой звезды? При всем своем уме Мазу все-таки во многом ограничен. Он остается невежественным туземцем, подвержен предрассудкам, взгляд на жизнь у жреца крайне узок... Поразит ли его могущество землян?

Мы ждем, почти затаив дыхание, и смотрим в одну точку. Но что это? Лодка с Дэйвом и электриком плывет к нам. Неужели случилось нечто непредвиденное? Не знаю, как у остальных, у меня душа ухнула в пятки. Марк беспокойно дернулся в лодке.

– Что там у них? – спросил он, обращаясь почему-то ко мне.

– Сейчас узнаем, – ответил я как можно спокойнее.

Вижу, на корме лодки разматывается барабан с проводкой. Фу-уты, черт! Они хотят устроить спектакль перед глазами Мазу и его народа. Говорю об этом Марку. Он облегченно улыбается и говорит, что идея, в общем, недурна, хотя надо было обо всем договориться заранее. Тем временем лодка причалила к нашим лодкам. На глазах у толпы Дэйв взял в руки небольшой красно-синий ящичек. Андрей присоединил к нему два проводка. Остается передвинуть рычажок – и...

– Ну, кто священнодействует? – спросил Дэйв, держа ящичек на весу.

– Давайте Тену, это же его идея, – говорю я.

– Нет, нет, – возразил астроном, – пусть священнодействует помощник Икенду!

При звуке этого имени по толпе туземцев словно прокатился вздох. И даже Мазу как-то съежился.

– Грегор, бери в руки ящичек и произнеси заклинание от имени великого, божественного, непревзойденного Икенду! – сказал Марк.

– Намек понят, друзья! – я встаю и осторожно перехожу в лодку Дэйва. Беру чудодейственный ящичек, поворачиваюсь лицом к проливу и поднимаю ящичек над головой. На самых высоких, подвывающих нотах, подражая недостопамятному Вру, я произношу первые фразы заклинания на языке плоскоголовых, стараясь, чтобы имя Икенду звучало как можно чаще. Спиной чувствую, как замерли тысячи сердец поклонников лесного бога...

Я передвинул рычажок – и мир содрогнулся. Над скалами полыхнуло пламя; огромная туча, в которой смешались дым, ил, водяная пыль, камни, клубясь, полезла в небеса. По ушам резанул грохот мощностью в пять громовых раскатов, а секунду спустя ударная волна налетела на толпу и повалила ее навзничь. Толпа ждала чуда – увидела ужас. Камни начали падать в воду и на землю с не таким уж и малым недолетом. Я посмотрел туда, где стоял Мазу рядом со своим паланкином. Увидел, как он выкарабкивается из-под перевернутого средства своего передвижения. Многие из толпы, особенно те, что стояли поодаль. с криками ужаса побежали в сторону города. Тяжелая туча клубилась над местом взрыва. Только бы не вздумала она двинуться на город! С туземцев достаточно и одного ужаса.