Текст книги "Не сегодня — завтра"

Автор книги: Петер Штамм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Музыка как будто стала тише, Андреасу показалось, что он парит, что он движется в замедленном повторе. Он крепко прижался к Дельфине, а она – к нему, потом он снова поймал ритм и увлек ее за собой. Опять грянула музыка – еще громче, чем до этого. Диджей что-то пел, а танцующие подпевали. Слов, казалось, не понимал никто, все лишь пытались повторить их, как если бы это были иностранные слова, бессмысленные, состоящие только из гласных, глухой ритм, непрекращающаяся пьеса, незаметно переходящая в другую, потом в третью.

Дельфина наклонилась к Андреасу и крикнула ему в ухо, что хочет переспать с ним, прямо сейчас.

– Прямо здесь? – крикнул в ответ Андреас. Дельфина не поняла, и он снова крикнул: – Здесь?

Она стукнула его в плечо и потащила с танцпола.

Андреас не стал зажигать в квартире свет. Открыл все окна. Во дворе горел фонарь, и оранжевые лучи, проникавшие в комнаты, меняли цвета предметов. Дельфина прошла за Андреасом в спальню, и там он начал ее раздевать. Сняв с нее одежду, он снял еще и кольцо с пальца, и крошечные сережки. Она рассмеялась и спросила зачем. Он не ответил. Пока они занимались любовью, он заставлял ее смотреть ему в глаза. Сначала она сопротивлялась и отворачивала голову, но потом уступила, и, похоже, ее это возбудило не меньше, чем его. Ее зрачки сильно расширились при слабом свете, глаза казались стеклянными.

Потом, взмокшие, Андреас и Дельфина улеглись рядом. Она положила руку ему на бедро и машинально его поглаживала. Спросила, о чем он думает.

– Мне хочется, чтобы ты ушла, – сказал он.

– Куда?

– Домой.

– Сейчас?

– Да, – ответил Андреас. – Не обижайся, но мне нужно побыть одному.

Он думал, что Дельфина засопротивляется. Но она молча встала и пошла в ванную принять душ. Вернулась и в темноте на ощупь искала свои украшения и одежду. Андреасу захотелось еще раз переспать с ней, и он пожалел, что отослал ее. Он встал и обнял ее сзади. Она высвободилась.

– Неужели ты не понимаешь, что используешь меня? – спросила она.

– Я бы мог сказать то же самое.

Она горько засмеялась – скорее удивленно, чем зло.

– Если хочешь, считай себя жертвой, – сказал Андреас, – я не возражаю. Только уйди.

Дельфина включила свет и, яростно негодуя, стала одеваться. Запихивала свои вещи в спортивную сумку.

Когда она ушла, Андреас принял душ и оделся. Хотя вина было выпито много, он чувствовал себя трезвым. Казался себе тайным агентом, выполняющим никому, кроме него, не известное задание. Он взглянул на часы. Было начало первого. Подумал, не позвонить ли Наде, и решил не звонить.

Он шел быстро и еле дышал, когда через двадцать минут остановился у Надиного дома. Нажал на кнопку домофона. Прошло немало времени, прежде чем он услышал Надю на том конце провода. Голос у нее был усталым.

– Можно мне подняться? – спросил он.

– Ты с ума сошел? Сейчас… Ты знаешь, сколько сейчас времени?

– Полпервого, – ответил Андреас. – Я пришел проститься с тобой.

– А я думала, ты уехал в отпуск.

– В отпуск я не поеду. Я уезжаю из города.

Из динамика послышался треск. Зажужжал замок.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Она сейчас выйдет, крикнула Надя из ванной. Андреас пошел на кухню. В раковине лежала грязная посуда, на столе стояла пустая бутылка вина и два бокала. В холодильнике Андреас нашел почти пустую бутылку шампанского, в горлышке которой торчала серебряная ложка. Поискал чистый бокал. Не нашел и вылил остатки шампанского в чашку. Выбрасывая бутылку, он увидел в мусорном ведре упаковки китайской еды навынос. В маленькой картонной коробочке с недоеденным засохшим рисом лежал использованный презерватив.

В гостиной тоже был беспорядок. Книги, журналы и одежда валялись на полу. На диване лежала переполненная пепельница, которая упала на пол, когда Андреас сел. Он снова встал и вышел в коридор.

Через некоторое время из ванной появилась Надя. На ней была тонкая ночная рубашка и открытый халатик. Она накрасилась и причесалась.

– Нежданный гость, – проговорила она, улыбнувшись робко и в то же время обиженно.

Похоже, она еще не решила, как реагировать на его приход.

– Мне надо было позвонить, – сказал Андреас. – Я не знал, что сегодня не моя очередь.

– Ко мне заходила старая подруга.

Андреас ответил, что пришел не за тем, чтобы контролировать ее. Ему все равно, с кем она спит. Он этим вечером тоже был с другой. Надя сказала, ее это не интересует. Он ей надоел. Использует ее, как проститутку. Она больше не хочет видеть его.

– Я и пришел попрощаться с тобой, – сказал Андреас.

Надя ответила, что не надо быть таким ранимым. Она тут ни при чем, сказал Андреас, он уезжает из Парижа. Надя вздохнула. Если уж он так хочет знать, то к ней приходил ее бывший муж.

– Твой страшный и ужасный бывший муж. Ты ведь с ним все это время встречалась, так?

Его это не касается, сказала Надя. Почему бы и нет? Они оба свободны, он и она. Сейчас они с мужем понимают друг друга лучше, чем до развода.

– Кому же ты теперь будешь на него жаловаться? – спросил Андреас. – Впрочем, ты наверняка быстро подыщешь другого. У меня есть друг. Могу дать телефончик.

– Какая же ты сволочь, – произнесла Надя ледяным голосом.

– Я буду по тебе скучать, – сказал Андреас. – С тобой так легко быть одиноким.

– Ты будешь одиноким всегда, с кем бы ты ни был, – ответила Надя.

На следующее утро Андреас поднялся рано. Окна всю ночь простояли открытыми, и в комнатах было свежо. С ним случился тяжелый приступ кашля. Ему было немного стыдно из-за того, как он обошелся с Надей и Дельфиной. Его самого поразила собственная озлобленность. Но что было, то было. Они это переживут. Во всяком случае, скучать не станут.

После завтрака он написал письмо в школу и отказался от своего места. Он не помнил, какой срок для увольнения указывался в договоре, но ему было все равно. Просто возьму и уйду, подумал он. Потом отправился к агенту по недвижимости, с помощью которого десять лет назад покупал квартиру. Тот помнил квартиру или, по крайней мере, притворялся, что помнит. Сказал, Андреас, скорее всего, получит вдвое больше того, что заплатил. Хотя трудно продавать квартиру посередине лета. Андреас ответил, что цена его мало волнует. Главное – побыстрее продать. Он уезжает на несколько дней в Бретань. Когда Андреас заполнил бланк и подписался, агент сказал, что сделает все от него зависящее. Андреас отдал ему ключ.

В полдень он позвонил Сильвии домой. Трубку снял муж. Андреас попросил его передать своей жене, что сегодня днем у него не будет времени. И вообще они больше не увидятся.

– Кто вы такой? – спросил муж Сильвии.

– Да уж не парикмахер, – ответил Андреас и повесил трубку.

Днем у него зазвонил мобильный. Когда он увидел, что звонит Сильвия, то отвечать не стал. Она оставила ему сообщение с вопросом, не спятил ли он. Он же знает, что домой звонить нельзя. Ей понадобилось полчаса, чтобы успокоить мужа. И почему это они больше не увидятся? В ее голосе было больше заинтересованности, чем злобы. Она – чудесная женщина, подумал Андреас, и найдет, с кем время провести.

Поездка в Бретань стала настоящим кошмаром. Поезд был битком набит людьми. В нем не оказалось купе для курящих, и лишь в Рене он простоял достаточно долго, чтобы успеть покурить. На перроне толпились пассажиры, дымившие сигаретами, они нервно вслушивались в объявления из громкоговорителей и то и дело поглядывали на часы.

Ближе к половине десятого Андреас добрался до Бреста. Было еще светло. Выйдя, он сразу закурил. В конце перрона его поджидал Жан-Марк. Они пожали друг другу руки.

– Докури сначала, – сказал Жан-Марк. – Ты проголодался? Мы уже поужинали. Надо было укладывать детей.

Андреас ответил, что в поезде съел сандвич. Жан-Марк хотел взять его чемодан. Андреас не дал ему этого сделать. Я болен, но не настолько, сказал он.

– Ты болен?

– Да, кашель что-то замучил. Ничего серьезного.

До Ланвеока они ехали час. Дорога петляла, и Андреасу приходилось преодолевать тошноту.

– Вода теплая? – спросил он.

– Вполне, ответил Жан-Марк. – С тех пор как приехали, ходим купаться каждый день. Только вот Марту в воду не затащишь. Ждет двадцати пяти градусов.

Марта, в представлении Андреаса, была типичной парижанкой. Увлекалась искусством, много читала, ходила на выставки и концерты. При ее стройности она казалась крупнее, чем была на самом деле. Носила элегантные, но удобные платья и, сколько Андреас ее помнил, красила остриженные «под пажа» волосы. Он часто задавался вопросом, что она нашла в Жан-Марке. Едва ли существовали два более разных человека. И все же, казалось, они каким-то образом ладят друг с другом. Порой Андреас завидовал их внешне простой жизни. Когда Жан-Марк рассказывал о детях, которым нужны новые кроссовки или новая одежда – такие же, как у их друзей. Когда он планировал свой отпуск и просматривал кучу одинаковых рекламных проспектов. Хватит ли денег на новую машину? Скорее всего, в следующем году. Или можно купить в рассрочку. Недели уходили на расчеты, сравнения технических характеристик и цен. Однажды Жан-Марк принял участие в марафоне. Готовился к нему полгода. Попал в верхнюю треть таблицы и рассказывал об этом с такой мальчишеской гордостью, что на него невозможно было обижаться. Андреас видел, как Жан-Марк и Марта сидят по вечерам в гостиной и считают, планируют отпуск, смотрят телевизор. Как они весело смеются, рассказывая друг другу о всяких мелочах. Даже жаловались они, улыбаясь, – так, словно все было понарошку.

– А как вы познакомились? – спросил Андреас.

– Я играл в футбол с ее братом. Знал ее с самых юных лет. Но чувство возникло гораздо позже, когда мы снова увиделись на его свадьбе.

Похоже, он хотел еще что-то добавить, но промолчал. Его хорошее настроение было показным, и, несмотря на загар, он выглядел усталым.

Дом стоял на краю деревни, у проселочной дороги. Это был дом родителей Жан-Марка. Сами родители несколько лет назад переселились в приют для престарелых, и с тех пор дети приезжали сюда отдохнуть. Марта сидела в гостиной и смотрела теледебаты политиков. Она коротко поздоровалась с Андреасом, не вставая с места. Марта тоже выглядела уставшей. Жан-Марк проводил Андреаса в его комнату.

– Сам знаешь, где тут что, – сказал он. – Спускайся, когда разложишь вещи. Я откупорил бутылку вина. Тебе оно понравится.

Андреас разобрал чемодан и сходил в ванную умыться. Старался не шуметь, чтобы не разбудить детей. Спускаясь, он услышал громкие разговоры на кухне. Дверь была приоткрыта. Он постучал и вошел. Жан-Марк сидел за столом, Марта стояла, прислонившись к раковине. Оба молчали. Казалось, они только что перестали ругаться.

– Все в порядке? – спросил Жан-Марк, вставая. Положил руку Андреасу на плечо. – Я рад, что ты приехал.

Он достал бокал из кухонного шкафа и протянул Андреасу.

– Сядем на улице?

– Там слишком холодно, – сказала Марта.

– А ты оденься, – раздраженно ответил Жан-Марк. – Андреасу наверняка захочется покурить.

Марта направилась к двери. Проходя мимо Андреаса, она дотронулась до его руки и спросила, надолго ли он приехал. Андреас ответил, что еще не знает. Пока не наскучит им своим присутствием.

Марта и Жан-Марк сидели плечом к плечу на проржавевших садовых качелях. Андреас разлил вино. Было очень тихо. Слышались лишь кваканье лягушек и изредка рев проезжавших машин.

– Гоняют как ненормальные, – сказала Марта. – В прошлом году один разбился. В нескольких сотнях метров отсюда.

– Самоубийца?

Жан-Марк покачал головой.

– Пьяный, – ответил он. – Посреди ночи. Не вписался в поворот, и – лобовой удар в дерево. Дереву хоть бы что.

– Младший брат Жан-Марка был здесь, когда это произошло. Паскаль, ты его видел. Он машины лаком покрывает.

– У него своя мастерская, – добавил Жан-Марк и оттолкнулся ногами от земли, так что качели пришли в движение и, поскрипывая, качнулись несколько раз туда-сюда.

Марта сказала, что рада видеть Андреаса. Жан-Марк целыми днями таскается с детьми, а ей одной в доме скучно.

– Дети все в него. В голове только спорт. А чтоб книжку почитать…

– Неправда.

– Когда ты последний раз был со мной на выставке? Или в театре?

Жан-Марк задумался.

– А та… как ее звали? Блондинка, – наконец проговорил он.

– Немецкая художница, – пояснила Марта. – Это было полгода назад.

– Она голых мужиков пишет, – сказал Жан-Марк. – Ну и Марте это, понятно, нравится. Она только притворяется, что увлечена искусством. Ей бы только на члены посмотреть.

Марта закатила глаза и сказала, что в искусстве более чем достаточно обнаженных женщин. Почему бы разок и на мужчин не взглянуть? Вообще, примечательно, какая вокруг поднялась шумиха. Картины попросту красивы. К тому же эта художница пишет и одетых мужчин. И пейзажи. Она спросила, знает ли Андреас Роберта Мэплторна. Он кивнул.

– Ты бы видел Жан-Марка на выставке, – сказала Марта. – Он никак успокоиться не мог.

– Они выглядят такими огромными, – сказал Жан-Марк. – Когда снимают широкоугольником, передний план всегда больше кажется. Ничего не узнать.

Марта зло засмеялась. Пожалела, что у нее нет широкоугольника. Оба были явно не в себе. Андреас сделал какое-то замечание о том, как Мэплторн фотографирует цветы, и Жан-Марк снова принялся раскачивать качели. Потом они поговорили об одном из коллег, учителе французского, который недавно развелся.

– Вот Андреас правильно сделал, – сказал Жан-Марк. – Он вообще не женился.

– А девушка у тебя есть? – спросила Марта.

– Ему такие вопросы нельзя задавать.

– Дельфина, – ответил Андреас. – Ты ее знаешь? В прошлом году она была у нас практиканткой.

Марта и Жан-Марк переглянулись и замолчали. Андреас задумался, знает ли Марта об измене Жан-Марка и не из-за этого ли они поссорились. Наконец Жан-Марк распрямился. Воинственно глянул на Андреаса.

– Да она, наверно, с половиной учительской спит, – сказал он.

Марта громко и неестественно рассмеялась. Жан-Марк встал и пошел в дом. Шел он медленно, как будто очень устал.

– Еще налить вина? – спросил Андреас.

Марта перегнулась и протянула ему свой бокал.

Он налил. Заметил, что она хочет что-то сказать и ждет. Она выпила.

– Холодное, – произнесла она. Сказала, что у них с Жан-Марком договор о молчаливом согласии.

– То есть?

– Он может делать все, что хочет. Если я об этом не знаю. И если он не влюбляется.

– А ты?

– И я, разумеется, тоже.

Рассказала, что из их договора, конечно, ничего не вышло. Жан-Марк влюбился в Дельфину. И вчера в этом признался. Они почти всю ночь не спали. Говорили о разводе. Связь Андреаса с Дельфиной, разумеется, все меняет.

– А может, и не меняет, – добавила она после паузы.

Они молча пили вино. Потом Марта призналась, что и она иногда мечтала найти другого мужчину.

– Мы женаты пятнадцать лет. У нас сыгранная команда. Но порой хочется чужого взгляда, чужого объятья.

Говорила она очень тихо. Андреас сел на качели рядом с ней. Обнял ее за плечи. Марта подтянула ноги на сиденье и прислонилась к нему. Повторила, что рада видеть его. Андреас погладил ее по голове. Она, похоже, не возражала, и он погладил ее ухо, щеку, шею. Когда он поцеловал ее в шею, она поднялась. Игриво глянула на него.

– Ты уже отобрал у него Дельфину, – сказала она.

– Тут дело не в Жан-Марке, – ответил Андреас. Его раздражал собственный голос. Он казался себе карикатурой на соблазнителя. И сам был несколько потрясен тем, что предал многолетнюю дружбу, чтобы переспать с женой друга. Но все было именно так.

Марта погладила его по голове, как ребенка, и сказала, что у нее и без того неприятностей хватает. Он встал и пошел за ней в дом. Жан-Марк сидел на кухне. Положил руки на стол и смотрел перед собой отсутствующим взглядом. Именно такими Андреас представлял себе бретонских крестьян. Они с Мартой молча прошли мимо Жан-Марка наверх.

– Спокойной ночи, – сказала Марта и быстро поцеловала Андреаса в губы.

Он еще раз обнял ее за талию, но она высвободилась.

– Не надо, – сказала она. – Может, в другой раз. Когда все будет позади.

– Все еще образуется, – подбодрил ее Андреас.

– Я так не думаю, – ответила Марта.

Когда Андреас спустился вниз на следующее утро, Жан-Марк еще не вставал. Дети на пляже, сказала Марта, не хочет ли он кофе?

– Он теперь долго не встанет, – добавила Марта и показала на две пустые бутылки, стоявшие у мусорного ведра. Налила Адреасу кофе и села напротив. – По поводу вчерашнего… – начала Марта. Подождала, не скажет ли чего-нибудь Андреас. Он промолчал. – Мне жаль, что так получилось, – произнесла она и встала. – Думаю, мне достаточно собственных фантазий.

– Тебе не за что извиняться, – ответил Андреас. – Ничего же не было.

– У меня сложились свои представления о браке, – сказала Марта. – Какой должна быть супружеская жизнь. А это совсем другое. Может, звучит нелепо, но мне это кажется неэстетичным. Я не хочу играть роль неверной жены. Не могу.

Марта стояла у окна, против света. Андреас почти не видел ее лица. Она сказала, что в мыслях уже изменяла Жан-Марку. Один раз это едва не произошло наяву. Второй ребенок тогда только в школу пошел.

– Это было давным-давно.

Она взмахнула руками. У нее тогда появилось много времени, и она не знала, куда его деть. Поехала в Париж, накупила одежды, обуви и бесполезных кухонных приборов. Смотрела на молодых людей и вдруг почувствовала, что ее жизнь уже прошла.

– Старая песня. Рано замуж, потом сразу дети. Жан-Марк был первым длительным увлечением.

Несколько раз Марта ездила в Энгиен, что в нескольких станциях от Дёя. Гуляла вокруг маленького озера, что-то пила в ресторане при казино, разглядывала людей и радовалась, когда мужчины оборачивались, чтобы рассмотреть ее. Тогда она повстречала Филиппа, учителя французского, который потом умер от рака мозга. Он признался ей, что каждую неделю ездит в Энгиен и ходит в казино поиграть в блэк-джек.

– Меня это поразило. Все думали, он ездит в Париж, чтобы сидеть в библиотеке и писать какую-то работу, а он вместо этого ходил в казино. Он совсем не был похож на игрока.

Филипп пригласил Марту в казино и все ей объяснил. Сама игра показалась Марте скучной, но атмосфера понравилась.

Марта снова подсела к Андреасу за стол и отхлебнула кофе из его чашки.

– Ты когда-нибудь был в казино? – спросила она.

Он покачал головой.

– Там люди совсем без тормозов. Такое чувство, что они друг друга не видят. Толкнув тебя, они не попросят прощения. Однажды разгорелся спор из-за выигрыша. Двое утверждали, что выигрыш принадлежит им. Сумма была небольшой, но вели они себя так, словно речь шла о жизни и смерти.

Филипп ставил небольшие суммы. Говорил, что играет ради удовольствия, никогда много не выигрывает, но и не проигрывает. В присутствии Марты он – возможно, чтобы произвести впечатление, – отважился на большее. Ему повезло, за полчаса он выиграл две тысячи франков. Они пошли в бар и выпили по бокалу шампанского.

– Потом он предложил снять номер в отеле. Я возмутилась и сбежала.

Филипп начал забрасывать ее письмами. Сначала она не отвечала. Потом однажды разозлилась и ответила, чтобы он перестал писать. С тех пор они регулярно переписывались. Письма становились все более откровенными, они без утайки рассказывали друг другу о своих связях и фантазиях.

– Я писала ему те вещи, о которых еще ни с кем не разговаривала. Над которыми еще как следует не задумывалась. Так получалось. То он раскачивал качели, то я.

Несколько раз они встречались в Энгиене, но Филипп больше не пытался соблазнить Марту. Гуляли вокруг озера, не разговаривая и не касаясь друг друга. Каждый любовался своим спутником, следуя за ним в непосредственной близи или на почтительном расстоянии. Иногда они заходили в казино и играли за одним столом, притворяясь, будто незнакомы. Или отправлялись в книжный магазин, бродили среди полок и, проходя мимо, слегка задевали друг друга. Когда Марта садилась в поезд, Филипп стоял на противоположном перроне. Она ждала от него какого-нибудь знака, но он лишь стоял и смотрел на нее. Несколько дней спустя он прислал ей письмо с описанием того, как переспал с ней, – долгим рассказом, полным непристойностей, которые были совершенно неэротичными и именно поэтому возбуждали Марту.

– Я была удивлена. Даже не знала, что способна на такое, – рассмеявшись, сказала Марта. – Это было похоже на игру.

Потом ее письма обнаружила жена Филиппа. Отослала копии Жан-Марку, и вышел большой скандал, хотя Марта и Филипп ни разу не переспали. Случись это, жена Филиппа, наверно, испытала бы большое облегчение, сказала Марта.

– Если б мы переспали, она могла бы порочить меня, и все встало бы на свои места. Но она поняла, что между нами было что-то такое, чего между ними никогда не было.

– Страсть?

Марта пожала плечами:

– Некая тайна. Сама не знаю.

Потом они созвонились, сказала Марта. Филипп плакал. Терзался, как терзаются звери. Порой она даже думала, что из-за этого он и заболел. Это, разумеется, чепуха.

– Ты любила его? – спросил Андреас.

– Не знаю, – ответила Марта, – знаю только, что я была готова все бросить. Жан-Марка, детей, все. Не знаю, любовь это или нет.

– Почему же ты не бросила?

– Он не захотел. Сказал, что никогда не простит себе, если разрушит мою семью. У него самого детей не было. Ты знаком с его женой?

Андреас кивнул.

– А потом вы еще виделись?

– Только издали. На похороны я не пошла.

Внезапно Андреас приревновал к Филиппу. Он сам не мог объяснить почему. Марта была ему симпатична, нравилась ему, но он не был влюблен в нее. Возможно, он завидовал Филиппу не из-за Марты, а из-за ее любви к нему. Сам он всегда следил за тем, чтобы чересчур не влюбляться, – если женщина делала шаг навстречу, он делал шаг назад. Он не выносил сомнений, зависимости.

– Я всегда был против брака, – сказал он. – Людей нельзя присваивать.

– Дело не в присвоении, – возразила Марта. – Меня все время тянуло к нему, как ненормальную.

Сказала, что не хотела бы пройти через такое еще раз.

– То есть получается, Жан-Марк тебе отомстил? Тем, что переспал с Дельфиной?

Марта покачала головой. Это случалось и раньше. Она всякий раз замечала. Тем более это не в его стиле. Он не настолько утончен. Жан-Марк действительно влюбился. Теперь он пройдет через то же, что и она. Ей жалко его.

– А ты не боишься, что он тебя бросит?

Марта не ответила. Встала и сказала, что пойдет на пляж, посмотрит за детьми. Не составит ли Андреас ей компанию?

Светило солнце, но с океана дул холодный ветер. Дети, визжа, забегали в воду и катались на волнах. Андреас и Марта сели на большой камень и наблюдали за ними. Андреас хотел искупаться, но ему было зябко даже в одежде. Он встал и направился к воде. Марта пошла следом. Они сняли обувь и смочили ноги в стелющихся волнах.

– Ты так молчалив, – сказала Марта.

– Не понимаю, как дети могут купаться, – проговорил Андреас. – Вода же ледяная.

Он подумал, не рассказать ли Марте о своей болезни. И не стал. Он не мог говорить о ней. Никто не должен был знать. Это его единственный шанс.

Марта снова начала вспоминать Филиппа. Сказала, что думает о нем каждый день. Как ни странно, она чувствует, что сейчас ближе к нему, чем после разлуки.

– Теперь он никому не принадлежит. Теперь он свободен.

– Кто сказал, что все люди желают смерти своим возлюбленным?[3]

– Это дикие слова, – ответила Марта и засмеялась. – Нашли о чем на пляже поговорить.

Она окликнула детей. Те вышли из воды и побежали к своим вещам. Вытерлись и оделись.

Когда они были поменьше, Андреас иногда гулял с ними. Ходил в кино и смотрел детские фильмы, причем получал почти такое же удовольствие, как и дети. Покупал им мороженое, водил в парк, а они носились вокруг и дурачились. Смеялись и визжали от переполнявшей их радости. Потом они постепенно стали замыкаться и спешили поскорее вернуться домой. Словно начали побаиваться его. По дороге домой они не разрешали брать себя за руку, а дома бросались в объятия к Марте и утыкались головой в ее платье, Марта просила прощения и говорила, она не понимает, что творится с детьми. Что с вами, спрашивала она, но дети невежливо отмалчивались. Андреас на них не обижался. Возможно, он понимал их лучше, чем Марта и Жан-Марк, твердивший, что так нельзя себя вести.

Чем старше становились дети, тем лучше они овладевали своими чувствами, учились скрывать любовь, антипатию и боязнь. Теперь при виде Андреаса они дружелюбно здоровались. Дети больше не боялись его, но и не доверяли. Они рассказывали о школе и испытывали на нем свои скудные познания в немецком. Как ваши дела? И Андреас поправлял: как твои дела? У меня все хорошо. У меня все хорошо.

Мишель, мальчик, спросил Андреаса, видел ли он в Бресте корабли. Марта пояснила, что в этом году там снова проводится большой морской фестиваль.

– Ты был здесь четыре года назад?

Андреас кивнул, и Мишель начал с упоением рассказывать о «Седове», русском учебном корабле, на котором он побывал несколько дней назад.

– Это самый большой парусник в мире. У него длина сто двадцать метров.

– Мишель теперь решил, что станет моряком, – смеясь, сказала Марта.

– На паруснике, – добавил мальчик.

– Корабль пришел из Мурманска. Ты знаешь, где это? Далеко-далеко на севере. И ходит он всегда в открытом море. Там не будет мамы, которая вечно за всем следит.

Когда они вернулись домой, Жан-Марк сидел за кухонным столом и читал спортивный раздел газеты. Сказал, что у него болит голова. Марта ответила: он сам виноват. Дети ушли наверх. Должно быть, почувствовали, что не всё в порядке. Марта встала за спиной у Жан-Марка и положила руки ему на плечи. Он обернулся и посмотрел на нее с собачьей преданностью. Вышла одновременно жалкая и жалостливая сценка – двое пьяных, цепляющихся друг за друга. Андреас сказал, что его поезд уходит без четверти четыре. Марта предложила ему остаться еще на несколько дней. Он покачал головой, и она сказала, что отвезет его на вокзал.

– Я сам отвезу его, – заявил Жан-Марк.

Андреасу показалось, что обратно они добирались дольше, чем туда, хотя Жан-Марк быстро вел машину. Извилистая дорога петляла вдоль лимана, уводила в глубь континента, пересекала реку и снова выныривала к океану. Жан-Марк молчал на протяжении всей поездки, и Андреас закрыл глаза и задремал. В Брест они приехали почти за час до отхода поезда.

– Хочешь, выпьем чего-нибудь? – из вежливости предложил Андреас.

Они пошли в привокзальный буфет. За столиками сидели моряки в темно-синей форме.

– Наверно, с «Седова», – предположил Жан Марк. – Это русский корабль. Пришел сюда на морской фестиваль.

– Да, Мишель рассказывал, – отозвался Андреас.

Они стояли у стойки и пили кофе. Казалось, Жан-Марк хочет что-то сказать. Он начинал и обрывал себя, потом все-таки спросил:

– Вы с ней правда вместе?

– Ничего серьезного, – ответил Андреас.

Он посмотрел на Жан-Марка, но тот отвел взгляд, видимо, подыскивая слова. Наконец сказал, что не обижается на Андреаса. Он же не мог знать…

– Чего? – спросил Андреас.

– Не знаю, что мне делать теперь, – сказал Жан-Марк. – Никак не могу ее забыть. При этом я даже не знаю, что она обо мне думает. Вы говорили с ней обо мне?

– Нет, – солгал Андреас.

– Ну и как она тебе?

Андреас сказал, что не понимает, о чем Жан-Марк.

– Как она в постели?

Андреас ответил, что Дельфина прожила у него несколько дней. Ему было жаль Жан-Марка. Тот страдал и даже не пытался скрыть своих страданий. Было что-то постыдное в том, что мужчина его возраста не мог совладать с собой.

– Я с ума по ней схожу, – сказал Жан-Марк. – Думаешь, она правда спит с кем попало?

– Полная чушь, – ответил Андреас. – Она сказала, ты показывал ей фотки своих детей.

– Так вы все-таки говорили обо мне? Что она сказала?

– Сказала, что ты – идиот.

Жан-Марк резко вскинул голову. Вопросительно посмотрел на Андреаса, потом снова сник и сказал, что ему пора. В его тихом голосе чувствовалась усталость. До встречи, сказал Андреас. Жан-Марк поднял на прощанье руку и вышел. Андреас видел, как он пересек улицу, сел в машину и некоторое время просидел неподвижно, потом уехал. Андреас задумался, почему он подружился с Жан-Марком, почему провел с ним так много времени. На самом деле он был к нему совершенно равнодушен.

В восемь Андреас снова оказался в Париже. Он плохо себя чувствовал и взял такси до дома. На автоответчике ждало два сообщения. Первое – от Нади. Она сказала, что прощает его, а потом сразу стала сыпать упреками. Андреас стер запись, не дослушав. Второе было от врача. Женский голос просил его перезвонить. Голос был совершенно безучастным. Его он тоже стер.

Начал убираться в квартире. Сперва сложил всё в принесенные из подвала картонные коробки. Потом начал выкидывать вещи, одну за другой. Вытащил книги из стеллажа и сложил на полу две стопки. Еще раз просмотрел их и отложил Джека Лондона и книжечку о девушке-сиделке. Все остальные выбросил. Выставил полные мусорные мешки в коридор. Было одиннадцать часов. Работа утомила его. Он лег на кровать, не раздеваясь и не выключая света.

Посреди ночи проснулся от приступа кашля. Встал и пошел в туалет. Ему было холодно. Он включил газовое отопление, залез в одежде под одеяло и погасил свет. В темноте светились stand-by-огоньки. Когда в мире не останется людей, подумал он, эти огоньки будут продолжать гореть, и часы на электроприборах будут отсчитывать несуществующее время, пока не перестанут работать последние электростанции и не сядут последние батарейки.

На следующее утро он проснулся поздно. В комнате было жарко, воздух стал сухим. У него снова случился затяжной приступ кашля. Выпив кофе, он почувствовал себя немного лучше. Продолжил уборку. Вынул те вещи, которые вчера складывал в коробки, и выбросил.

В полдень он вынес во двор мусорные мешки. Сходил в «Макдоналдс» и купил еды. Когда вернулся, на автоответчике было сообщение. Звонил агент по недвижимости, сказал, что он нашел клиента, заинтересованного в квартире, и зайдет через четверть часа. Только Андреас дослушал сообщение, как в дверь позвонили, а в замочную скважину вставили ключ.

Он думал, Андреас уехал отдыхать, сказал агент. Андреас ответил, что вернулся раньше, чем предполагал. Он как раз убирается в квартире. Они только посмотрят. Агент представил Андреасу заинтересовавшихся людей – супружеская чета Кордельер из Перпиньяна. Оба довольно молодые. Беременная жена выглядела несколько отрешенной. У мужа были темные волосы и загорелое лицо, с которого не сходило ожесточенное выражение. Он рассказал, что работает в оптовом цветочном магазине и его перевели в Париж, чтобы контролировать продажи.

– Его назначили заместителем директора, – пояснила жена. Она явно гордилась мужем.

Пока агент водил пару по квартире, Андреас оставался на кухне. Слышал возгласы восхищения. Наконец все трое вернулись к нему.