Текст книги "Затмение луны"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Да ты не мужчина!

– И не переврат, – прохрипела она. – А где Верховный Лорд?

– Не знаю! – провыли в ответ. – Я только на минуту отлучился, а тут это – Он развел руками, охватывая все поле боя, на котором схлестнулись в кровавой схватке двести тысяч воинов. – Но все-таки, именем семи адов, ты кто?

Прежде чем Джейм смогла ответить, на них налетели всадники с факелами, успевшие в последнюю секунду дернуть поводья в сторону. Со всех сторон были боевые лошади, проносились тяжелые тела, круглые глаза с матовыми белками поворачивались к Джейм, плясали подбитые железом копыта. Одну морду, оскалившую на нее желтые зубы, девушка щелкнула по носу:

– Ну-ну, не забывайся!

Обескураженная лошадь фыркнула и вскинулась, удивленная и ударом, и кенцирским голосом, донесшимся из-под копыт.

– Какого Порога… – начал всадник, но Джейм уже выбралась на простор, протиснувшись между конями.

– Лютый! – закричали неподалеку. – Ты видел Тори или Ардета?

– Нет! А разве они не были с вами?

– Были, пока мы не попытались пробраться через лес, чтобы присоединиться к Войску. А потом… м-мы каким-то образом потеряли их обоих.

– Что?

Джейм стояла достаточно близко, чтобы разглядеть говоривших. Один, тот, кто наткнулся на нее, – лохматый, толстый; второй – выглядящий обезумевшим высокорожденный, очевидно возглавляющий всадников.

– Ой, Лютый, это было так странно, – сказал он. – Они ехали впереди, а потом поднялся туман, и они исчезли, мы только еще какое-то время слышали их. А потом пропали и голоса. Я и не думал, что мы сами сможем выбраться оттуда.

Джейм извлекла Меч практически из-под брюха лошади высокорожденного.

– А где лес? – спросила она.

– Там, – показал высокорожденный. – Но кто… Джейм уже скрылась.

– Это же нелепо, – сказал Торисен. – Где-то в непосредственной близости идет величайшее сражение всех времен, а я не могу его найти. Адрик, может, хоть ты представляешь, куда надо двигаться?

– Нет, мой мальчик. Я в полном замешательстве. Да, мы в очень необычном месте.

«Это еще мягко сказано», – подумал Торисен. Чаща стала еще большим миром в себе, чем казалась вчера. Густой туман клубился над землей. Ни один звук битвы не долетал сюда. Иногда сквозь зеленый покров листвы проникали вспышки далеких молний, но гром обращался лишь в слабый шепот. Сам лес словно задержал дыхание, будто пытаясь, скрыв дорогу туманом, не подпустить людей к бою.

«Нет», – думал Торисен, сердясь на себя. Это всего лишь воображение. Он просто беспокоится о ходе битвы, о способности Харна держать все под контролем, о здоровье Ардета.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он старика.

– Ох, с учетом обстоятельств – достаточно хорошо. Ну да, с учетом того, что он все еще близок к сердечному приступу. Будь проклят этот Переден. Ничто не могло бы так пошатнуть Ардета, не будь его жалкий сынок замешан в этом.

– Верховный Лорд! Торисен! Голос из леса зовет его по имени.

Ардет торопливо положил свою руку на его:

– Не отвечай.

– Но это ж наверняка Холли.

Бришни, напружинив уши, прислушивалась. К отдаленному голосу присоединился другой.

– Нет, это не лорд Даниор, – странным тоном сказал Ардет. – Не знаю, кто или что это, но второй голос…

– Это не Переден, – резко оборвал его Торисен. – Вспомни о перевратах. Не имеет значения, на что был похож звук. Черт. – Он соскочил с Урагана и помог Ардету спешиться. – Присядь, Адрик. Полегоньку, полегоньку… Вот. Порядок?

– Да, да… Я только минутку передохну.

Торисен прислонил старика к дереву. Он всегда забывал о возрасте Ардета, забывал, насколько он близок к соскальзыванию в пропасть дряхления, отметившего конец многих высокорожденных. Адрик наверняка предпочел бы умереть от внезапного разрыва сердца или даже от собственной руки, чем закончить жизнь так, как Ядрак; но до этого еще не дошло, и не дойдет, только бы удалось уберечь старика от потрясений.

Ардет посмотрел на Торисена с дрожащей улыбкой:

– Спасибо, мальчик мой. Знаешь, так странно – когда мы впервые встретились, ты был вдвое моложе, чем сейчас, а я уже и тогда был стар. – Он покачал головой. – Пятнадцать лет. Полагаю, что в целом мы немало сделали друг для друга.

– Да, в целом. Кажется, где-то течет вода. Отдохни тут, я принесу тебе попить.

Он снял с луки седла свой шлем и отправился на поиски. Между деревьев плыл туман. Дебри леса в безмолвии появлялись и исчезали, серые стволы сияли серебром в белесой дымке, листья светились бледно-зеленым. Журчание раздавалось почти из-под ног, хотя взору открывался лишь сплошной ковер папоротников. Торисен раздвинул их, и вдруг звук пропал. Под резными листьями бежал голубой ручеек колокольчиков.

Приманка. Лорд попытался отыскать дорогу обратно, к Ардету, – безуспешно. Действительно, смешно. Сперва потерять место битвы, теперь – старика с двумя лошадьми, которые должны быть не больше чем в пятнадцати футах. Он позвал и, кажется, услышал в ответ мягкое ржание Бришни – но откуда? Торисен позвал снова, и на этот раз откликнулись только голоса, повторяющие его имя – шесть, семь, восемь, – жуткие и насмешливые. Тот, что напоминал голос Передена, был еще вполне различим, но остальные уже не делали попыток походить на кого-то.

Что ж, если невозможно найти Ардета, надо хотя бы увести от старика преследователей – куда-нибудь, где можно будет дать им отпор. В конце концов, им нужен именно Верховный Лорд. Это его бой.

Торисен поднял шлем, собираясь надеть его, и замешкался. Полированная поверхность каски, казалось, мерцала. Нет, это только отражение какого-то света, он блестит и на заклепке перчатки. Но где же источник?.. В шлеме лорд увидел свое искаженное лицо, а под ним – что-то яркое. Кентиар. В первый раз после Вирдена надел он серебряный ошейник с одним камнем, и теперь тот начал светиться. Случалось ли такое прежде? Он так не думал, но за всю долгую историю ни один Верховный Лорд наверняка не входил с Кентиаром в такое место, как это. Надо ли снять ошейник, прежде чем он решит вытворить еще что-нибудь? Нет. Лучше не вмешиваться. Кроме того, треклятая вещь может и возразить против того, чтобы ее трогали. Торисен надел шлем, пристегнул щит, вытащил меч из ножен. Так. Куда теперь? Зовущие голоса раздались вновь, уже ближе, но было все еще непонятно, откуда они доносятся. Ну что же, придется пойти наугад.

Лес все больше походил на сон. Туман, постоянно меняя очертания, клубился меж серебрящихся стволов. Торисену казалось, что за пределами поля зрения постоянно что-то движется. Доспехи почему-то мешали, а ведь они были из кожи рисара, вымоченной, отбитой, пригнанной по фигуре прежде, чем затвердеет. Отлично спасавшие от меча и стрелы, они почему-то не подходили для того, чтобы крадучись пробираться по полуночному лесу. Правый сапог скрипел. Все, что было слышно кроме этого, – лишь кричащие голоса, особенно один, так похожий на Передена.

– Торисен, ты где? – Над ним уже откровенно глумились, напевая: – Не убега-ай. Милый храбрый Черныш, подожди меня.

Черныш?

Впереди деревья кончались. Опушка? Туман не давал сказать точно, но Торисен ощущал, что впереди и по сторонам от него распростерлось что-то твердое. На расстоянии чувство открытого пространства возвращалось. Кентиар засиял ярче. Папоротник стегал по коленям. Туман закружился и мгновенно отступил назад. Вокруг изогнулись отвесные стены скалы. Сквозь наросшие за века или даже тысячелетия мхи и грязь камни слабо светились. «Та самая впадина, – подумал Торисен. – Я в сердце леса».

Позади что-то зашелестело. Лорд обернулся: из тумана вырастали фигуры – шесть, семь, восемь, все в лоскутных шкурах и изукрашенные костями – «прародители»; девятый – в голубых доспехах из кожи рисара. То-рисена окружили. Итак… Он отсалютовал девятому и, не говоря ни слова, встал наизготовку.

Впоследствии Джейм мало что могла вспомнить из торопливого путешествия по полю боя. Видимость изменялась с каждым шагом. Иногда перед ней открывалась полная перспектива, иногда невозможно было разглядеть ничего дальше вытянутой руки. Сражение велось на раскиданных по всему полю пятачках – прорвавшиеся на средний луг кочевники дрались с солдатами Каинрона и остатками Войска. Девушка сталкивалась со сценами героизма, бойни, ужаса, выходящими за грань того, что себе можно было представить. Вот десять кадетов кидаются на втрое превышающие их силы противника, чтобы спасти упавшего товарища. Вот кочевник присел пожевать чью-то руку, а вокруг него кипит битва. Сжимающая Разящего Родню рука покрылась волдырями, особенно рядом с Кольцом. Да, за обладание таким оружием надо расплачиваться. Джейм не имела представления, скольких кочевников она убила, и лишь догадывалась о волне удивленных возгласов узнавания, катящейся за ней.

Но вот наконец и край леса. Под деревьями, в туманной дымке, ошеломленная девушка остановилась. Как тут все похоже на Безвластия, только чуть реже чаща и чуть меньше дремы. Безвластия – спящая земля, хранящая древнюю силу, ее не пробудить, можно лишь чуть прикоснуться. А это место под внешней невозмутимостью содрогается, как шкура лошади в сезон слепней. Не успела Джейм пройти и сотни футов, как поняла, что уже заблудилась. Проклятие. Здесь можно бродить по кругу всю ночь, разве что…

Она полезла в карман и достала медальон иму. По Мечу все еще текла кровь кочевников. Джейм позволила каплям упасть на губы иму.

– Ну, – яростно обратилась она к глиняному лицу, – сделай же что-нибудь!

Кругляш тихо лежал на ладони. Но когда Джейм повернулась, он внезапно потянул ее руку. Она пошла туда, куда тащил он, сперва быстрым шагом, потом бегом. Деревья, туман, и вдруг над головой взмывает каменный утес. Теперь иму повел ее вдоль скалы, кажется, к югу. Далекие голоса выкрикивали имя брата. Джейм неслась, стараясь беречь дыхание. Пролетела миля, прежде чем утес резко нырнул вправо. Джейм притормозила. Ее взвинченные чувства говорили, что она стоит на границе территории, переполненной древней силой. Это место, как и Безвластия, было не для людей, и особенно не для тех, в ком оставила следы Тьма.

Изнутри донесся резкий вскрик, загудело эхо, и сталь ударилась о сталь. Джейм бросилась на звук.

Битва шла совсем рядом. Один голос кричал почти не переставая, дребезжа от гнева и ненависти, ему вторили скрежет и звон мечей. Отзвуки лились со всех сторон. С Мечом в одной руке и медальоном в другой, Джейм осторожно подкрадывалась. Стена тумана вокруг была такой толстой, что случайно можно было оказаться чересчур близко к дерущимся.

Ага. Впереди туман рассеивается, стелясь по земле лишь на уровне коленей, оставляя круг пятнадцати футов в диаметре. На открытом пространстве друг напротив друга стоят двое вооруженных людей. У одного, одетого в черное с серебром, на шее лучится драгоценный камень. Другой – в блекло-голубом. Джейм плюхнулась на живот и поползла под прикрытием тумана и папоротников.

Весь шум производил воин в голубом. Он сражался лишь приемами пылающего огня – быстрые, агрессивные удары мечом, – впечатляюще, но безвкусно. Каждый его крик отражался от каменных стен и возвращался, удесятеряя грохот. Эхо оглушало.

Его противник, наоборот, бился молча, используя в основном приемы текущей воды и дующего ветра. Джейм сразу узнала в нем своего брата. «Никогда не делай лишних движений», – вновь и вновь наставлял Ганс Тори, когда началось его обучение в Гиблых Землях, а она подбиралась ближе и подглядывала, как сделала это и сейчас. Тори усвоил уроки. Его стиль был сдержан и элегантен – Джейм такого еще не видела; он заставил ее с содроганием вспомнить все свои резкие размахивания Разящим Родню за то время, что она шла сюда.

Боец в голубом слишком затянул выпад. Торисен скользнул в сторону, перехватил руку противника с мечом и рванул ее вперед, одновременно сильно ударив тяжелым эфесом собственного клинка по щитку шлема, закрывающему чужое лицо. Человек рухнул, не издав ни звука, и туман поглотил его. Джейм чуть не охнула, но тут Торисен повернулся прямо к ней – или так казалось – и отдал официальный салют. Девушка молча замерла – по счастливой случайности это было единственно верным.

Что-то задвигалось позади и по обе стороны от нее. Ее, распластавшуюся в папоротниках, и брата обступили выскользнувшие из тумана фигуры – восемь. Джейм проползла между двух, не заметив их, – и не замеченная сама. Они были одеты как старейшины кочевников, но что-то в их глазах настораживало. Если бы она была Журом, то шерсть на спине поднялась бы сейчас дыбом. В голову пришла безумная мысль, что это ловушка, устроенная лесом Темным, а ее брат послужил приманкой в капкане; но он не знал, как высвободить пружину, не знала и Джейм. Она чуть попятилась.

На дальней стороне круга одно создание шагнуло вперед, и Торисен повернулся к нему лицом. Оно поприветствовало лорда сжатыми кулаками, скрещенными на уровне пояса, – издевательский вызов высшего низшему. Торисен ответил, поднеся руки с мечом и щитом к плечам – вежливость титулованной особы к тому, чей ранг неизвестен. Чужак хмыкнул и поднял оружие. Обработанный металл был в Рое редкостью из-за их постоянного движения и полного отсутствия кузниц. Больше всего там ценилась каменная секира с длинным древком из бедерной кости косматых животных, тянущих крытые вагончики племен. Именно такую секиру и поднял чужак, размахнувшись с неожиданной, убийственной силой.

Каменный топор встретился со стальным щитом Торисена, оставив на нем вмятину. Он шаг за шагом отступал под напором бешеной атаки, увиливая водой и ветром от ударов, когда только возможно. Противник, усмехаясь, нападал.

Тут нога Торисена угодила в переплетение папоротников. Джейм задохнулась, когда смертельный удар опускался на брата. Лишенный возможности двигаться, он принял всю его тяжесть на щит, и тот раскололся. Торисен упал на колено, левая рука мигом стала бесполезной. Прежде чем противник успел отступить, лорд сделал выпад. Клинок на всю длину погрузился в живот врага и выскользнул обратно. Торисен высвободился и откатился. Его противник уронил секиру и стоял, качаясь, схватившись за страшную рану. Почему он не падает? Вместо этого он начал смеяться – сумасшедшее хихиканье – и развел руки. Рана закрылась. Торисен отбросил в сторону остатки щита и шагнул назад, сжимая разъеденный кровью существа меч. Лезвие на глазах распалось в пыль. Со всех сторон летел хохот.

«Перевраты, – ужаснулась Джейм. – Они все перевраты».

Она вскрикнула и кинула Разящего Родню:

– Вот, Тори!.. Лови!

Туман сомкнулся вокруг, когда она вновь нырнула в него, выдергивая из сапога Костяной Нож.

Торисен обернулся, увидел летящий к нему сверкающий клинок, поймал его и крутанулся обратно, как раз чтобы успеть полоснуть поднимающегося переврата прямо под подбородком. Голова, упав с плеч, кувыркнулась и исчезла. Джейм слышала, как та возмущенно бормочет что-то в папоротниках. Тело переврата медленно заваливалось, рана на шее уже зарубцевалась. Даже на земле оно двигалось, загребая руками и ногами, как пловец в тихой заводи.

Торисен отпрыгнул, тяжело дыша. Впервые он взглянул на явившееся из ниоткуда оружие и ошеломленно увидел не только то, что клинок цел, но и что это за меч. Он огляделся в поисках того, кто его бросил, но увидел лишь оставшихся перевратов, смыкающих круг.

Скрытая туманом Джейм слышала звуки возобновившейся битвы. У нее не было ни снаряжения, ни умений, чтобы помочь Тори в открытую, так что придется действовать из травы, украдкой, как порядочной змее, как сказал бы Серод. Но у каждой змеи должен быть смертельный зуб.

Переврат, спотыкаясь, вошел в туман, зажимая окровавленный рукав. Прежде чем его рана успела зажить, Джейм скользнула ему за спину и легонько царапнула Ножом по шее. Существо, рыча, заметалось, потом по украденному лицу пробежало недоумение, и переврат рухнул замертво. Восемь минус один – семь.

Джейм отслеживала каждое движение основного боя и поймала еще двоих. Разящий Родню, вновь выкованный за Темным Порогом, был так же стоек к крови перевратов, как и Костяной Нож, но Торисен не мог вечно сражаться с неприятелем, излечивающим себя практически от всего. Опять она, неумеха, все испортила – забыть вместе с Мечом отдать и Кольцо!

А тем временем Торисен действительно начал слабеть. До сих пор он не осознавал, насколько вымотал его этот форсированный марш. «Нет, не сметь думать об этом, – твердил он себе. – Сконцентрируйся на движениях Сенеты, атакуй, отступай, меч против секир, и помни, что слишком много прямых ударов разобьют и так поврежденные доспехи». Проклятие. Шлем уже не выдержал, приняв на себя сверкнувшую дугу, выбившую искры из глаз и оставившую в ушах звон.

– Хорошо, – вымолвил противник, аплодируя собственному выпаду и тому, как уклонился Верховный Лорд.

В ответ Торисен ударил – и промахнулся.

– А теперь не очень.

Меч уже дрожал в руке, воздух обжигал легкие. Лорд почти достиг предела своих возможностей. По легендам, Разящий Родню способен бить точно в цель при каждом замахе своего истинного владельца. Ганс намекал, что есть какой-то секрет обращения с этим оружием, но он слишком ревностно берег свою истощающуюся власть, чтобы раскрыть его, особенно тому, кого больше всех подозревал в стремлении занять его место. М-да, неплохое времечко, чтобы узнать, что проклятия отца сработали и Торисен действительно отвергнут и не является полноправным Верховным Лордом.

Выпад, блок, поворот… Слишком медленно, черт.

Летит удар, белая вспышка камня и кости. Толчок в живот – Торисен услышал треск брони, увидел кувыркающееся падение Разящего Родню, – это заняло долю секунды, а потом он уже скорчился на земле, жадно хватая открытым ртом воздух – и не получая ни глотка. Хвала предкам, крови нет – кольчуга под твердой кожей остановила острый край секиры. Если бы он только мог дышать…

Чужие руки сгребли его. Самый высокий переврат поднял Торисена, как ребенка, и ощерился ему в лицо сильно прореженными зубами.

– Иди к папочке, – сказал он и покрепче сжал «объятия».

Торисен чувствовал, как ломаются доспехи, как кольца врезаются в тело. Он попытался ударить по глазам или ушам переврата, но тот прикрыл их складками кожи. Хватка усилилась. Воздуххха…

Где-то кто-то закричал. Звук слился с грохотом крови в голове, а потом все уплыло в черный бархат тишины.

С дальнего края прогалины Джейм видела, как брат упал и как руки переврата поставили его на ноги. Она рванулась к ним, но упала, не пробежав и десяти футов. Что-то держало ее за лодыжку. Это был обезглавленный переврат, все еще ворочающийся под покровом тумана. Хватка его была достаточно крепка, чтобы раздробить кость. Остальные тоже повернулись к ней, но девушка не обращала на них внимания. Она видела, как брат борется с захватчиком, слабея все больше и больше. Куски доспехов градом сыпались с него. В панике Джейм метнула Нож, но он не был предназначен для таких целей, а у нее недоставало сноровки. Нож пропал. Торисен забился в сжавшихся чужих руках, кровь побежала у него изо рта и носа.

Джейм закричала.

Пронзительный вопль ударился об утес, заметался меж каменных стен, он усиливался – так, как это случилось с предсмертным криком раторна в Безвластиях. Не задумываясь, Джейм довела свой крик до этой ужасной высокой ноты – и звук пронзил голову насквозь. Иму трясся в ее руках, словно он тоже кричал, а возможно, так оно и было. Над головой на стенах утеса по всей его высоте проступили другие брилловые лица иму, выплевывающие землю из застывших разинутых ртов. Они были не такими четкими, как в Безвластиях, но, по-видимому, не менее смертельны.

Переврат уронил Торисена и прижал руки к ушам. Его лицо страшно исказилось. Остальные уже упали и лежали, дергаясь, в папоротниках. Пальцы, держащие ногу Джейм, разжались. «Если это и правда была ловушка, – подумала она, вставая и пошатываясь, – то я только что привела ее в действие». Она похромала туда, где упал брат, ориентируясь на свечение его ошейника в тумане. Им надо отсюда выбираться. Шум нарастал, круша все, и иму взорвался в руках. Она шла, спотыкаясь, пока ноги не подкосились, словно уплывая из-под нее, и девушка провалилась сквозь холодные папоротники и серебристый туман в благословенную тишину.

Всю ночь Харн чувствовал, как кровь берсерка борется е нем с дисциплиной воина. Он чуть не потерял контроль, когда напал на принца Одалиана; но когда приступ все-таки начался, он вполне осознанно сдался. Лучше это, чем все время думать о том, что случилось с бледным мальчиком, скакавшим рядом. Кроме того, сражение уже давно катится само по себе, не нуждаясь ни в чьем надзоре. Не остается ничего – только рубить, рубить, рубить, пока так или иначе все не будет кончено.

Итак, Харн скакал по Нижнему Валу, пребывая на пике бойцового безумия, озирая поле, на секунду вырисовывающееся перед ним при вспышках молний, и крича вместе с громом. На секунду показалось, что рядом с ним на белой лошади мчится Торисен, но это всего лишь привиделось: Черныш никогда не сел бы на коня цвета смерти. Бледная лошадь исчезла, а с ней и воспоминание о Донкерри.

«Смерть забрала тебя, мальчик. Уходи с честью».

Харн нашел самое большое скопление кочевников и врезался в толпу. Он опять размахивал своей длинной секирой, кенцирская сталь против камней врага. А ночь тянулась и тянулась в крови и грохоте. Всюду молнии выхватывали из тьмы вздернутые лица, острые зубы, дикие глаза. Он рубил головы, руки хватали его – он отсекал и их. Лошадь по плечи покрылась коркой запекшейся крови. Она становилась на дыбы, прыгала, брыкалась, кусалась, а потом закричала, когда ножи кочевников добрались до сердца, и рухнула. Харн выкатился из седла и набросился на врагов, пока его не остановила плотная стена недругов. Он обогнал всех кендаров, кроме одного, всю дорогу прикрывавшего спину Харна. Военачальник бился со злой радостью, слишком глубоко погруженный в безумие, чтобы замечать такие странности. Кен-дар за спиной распевал военную песнь, полную звона стали и боевых кличей. Молнии и факелы пронзали ночь.

Потом раздался звук. Он летел из леса, сверхъестественно чистый и острый. Харн замер, решив, что это боевой крик раторна, но звук длился и длился. В центре леса засиял свет, казалось, он ширился. Немыслимый вопль продолжался, выгоняя серебрящийся туман из леса на поле битвы. Там, где он проходил, демон-ветер терял свою силу, а кочевники отступали. Вдруг оказалось, что все они бегут прочь. Сбитый с настроя берсерка, Харн недоуменно провожал их взглядом. Враги катились по среднему лугу, прыгали на нижний, кувыркались по лестницам.

– Ты это видел? – прокричал Харн своему компаньону. – Гляди, как негодяи улепетывают! Гляди! – Не получив ответа, он оглянулся. Кендар стоял, опершись на древко копья, словно слишком устал, чтобы двигаться. – С тобой все в порядке?

– Нет, – ответил тот глухо, поднимая изможденное лицо мерлога. Это была Зола. – Я мертва. Я уже три дня… как мертва.

Крик в чаще замер, и туман на поле боя начал рассеиваться.

В это время вольвер, лорд Даниор и смешавшиеся телохранители достигли деревьев. Они уже давно пробивались сюда, но течение битвы отнесло людей к югу, чуть не закинув на нижний луг. Теперь же все, оставив опять отказавшихся идти в лес лошадей, последовали за Лютым. Здесь туман все еще слабо светился, озаряя путь. Вольвер учуял Урагана, и вскоре они встретили восседающего на Бришни Ардета, который вел в поводу коня Торисена, тоже ища лорда. Запах привел всех к углублению в скале. Вольвер с несчастным видом жался у порога, а Ардет, Даниор и горстка охранников въехали внутрь, оглядываясь при свете тумана, бриллов и факелов.

Один из стражников вскрикнул:

– Меня кто-то укусил! – Он протянул руку в дымку и поднял за волосы ухмыляющуюся отсеченную голову. Она скорчила рожу.

В тумане нашлись и другие тела, по большей части люди об них просто спотыкались, их вынесли из дыры и сложили там, где земля уже очистилась. Некоторые были мертвы, некоторые дергались в медленных конвульсиях, их тела и лица беспрестанно изменялись. Было кристально ясно, кто это такие, как и то, что разум их полностью разрушен. Кенциры подобрали двух мертвых и трех безумных, когда Ардет заметил тусклое свечение Кентиара, которое и привело к Верховному Лорду.

Он лежал неподвижно, так что все подумали, что Торисен мертв. Только вынеся лорда наружу и уложив на землю, при свете факелов кенцирам стало видно, что он еще дышит.

– О мой бог, – выдохнул Даниор. – Но что случилось с его доспехами?

Ардет стер кровь с лица молодого человека:

– Кто знает? Его приключения прошли мимо меня. Жизнь становится так скучна. Ах, он приходит в себя.

Торисен застонал. Его глаза открылись и недоуменно уставились на всех. Потом он слабо спросил:

– Что это было?

– Когти и клыки бога! А разве ты не знаешь?

– Я помню бой, и как меня схватили, и я не мог дышать. Потом кто-то закричал, и я потерял сознание. – Он смущенно оглядел всех. – Кто кричал?

– В этом звуке не было ничего человеческого, – сказал Даниор. – Тори, ты бы видел, как бежали кочевники! Пари держу, у всего авангарда Роя сейчас нет ни одних чистых штанов!

Торисен приподнялся на локте:

– Шум прогнал их?

– Ну, не совсем. Сейчас они снова на Лестницах. Нам бы надо было поднажать, но, видишь ли, мы и сами были ошеломлены. А теперь атака может их заставить вернуться всем скопом. В некотором роде безвыходное положение. Не хочу думать, что произойдет, когда они поймут, что мы захватили их пресловутых Основателей, если, конечно, то, что валяется тут, они и есть.

– Вот! – воскликнул Ардет, резко поднялся и отправился к груде перевратов, живых и мертвых.

– Что «вот»? – недоумевая, спросил Даниор.

– Ничего, мальчик мой, ничего. Ты только что подал мне одну идею. – Он подозвал своих охранников и тихо приказал им что-то. Они нагнулись и подхватили перевратов.

А Торисен тем временем пытался собрать осколки своего рассудка. Он чувствовал себя так, словно скатился с горы в бочке, полной камней. Потом увидел стоящего рядом с перевратами Ардета, и в мозгу наконец всплыла одна отчетливая мысль.

– Переден, – пробормотал он и попытался встать. Даниор поддержал его. – Адрик…

Ардет опустил руки на плечи Торисена:

– А теперь слушай, мой мальчик. В последние несколько недель на тебя свалились бессонница, кошмарные сны, ушибы, порезы, укусы, яд, а теперь, возможно, и полный набор прочих внутренних повреждений. Дай для разнообразия и другим повеселиться. – И он поспешил прочь.

Торисен смотрел, как кендары Ардета несут перевратов за своим старым лордом, и не видел знакомых лиц.

– Холли, окажи мне услугу, – сказал он Даниору. – Сходи обратно в дыру, найди меч со стертым клеймом на рукояти. Д-думаю, это Разящий Родню.

Даниор уставился на него:

– Потерянный меч твоего отца? Но… Тори, ты уверен, что с тобой все в порядке?

– Я чувствую себя как потрепанная кошкой мышь, но не думаю, что мне все приснилось, или… Холли, когда будешь там, поищи еще… м-м-м… переврата, похожего на Передена. Он в голубых доспехах. Если он все еще жив, веди его в мою палатку, связанного и с кляпом во рту. Он не должен ни с кем говорить, понимаешь? Даже с тобой. Поклянись!

– Да, конечно, – обескураженно ответил Даниор. Он подозвал охранников Верховного Лорда. – А тебе сейчас лучше самому отправиться в лагерь, прежде чем случится еще что-нибудь.

Все это время вольвер вынюхивал что-то в зарослях у отверстия. Он прискакал назад как раз тогда, когда телохранители, не собирающиеся больше терять Торисена, окружили и уводили его.

– Тори, тут еще один запах…

– Не сейчас. – Один стражник отодвинул его в сторону. Торисен не услышал.

– Да, но… но… – Но воины уже удалились, с собственным захваченным предводителем.

А тем временем Даниор отыскал в дыре и меч, и одетого в голубое бойца, лежащего совсем рядом с тем местом, где упал Торисен. Согласно приказу, Холли связал его и заткнул ему рот. Вылезал он, однако выглядя весьма болезненно, – возможно, потому, что несмотря на всю свою юношескую неуклюжесть, он был сообразительным молодым человеком и начинал подозревать правду о своем пленнике. В любом случае, он не был настроен болтать с вольвером.

– Но я же говорю, – кричал бедный Лютый, – что там есть еще кто-то!

– Знаю. Я споткнулся о пару тел. Хочешь их – иди и возьми.

– Но это не переврат!

– А мне плевать, будь там хоть чертова тетушка Лесного Царя! – заорал Даниор и ушел со своей добычей.

Вольвер метался туда и обратно у зева отверстия, разрываясь от нерешительности. Здесь для него было так же опасно, как и для перевратов, хотя несколько по-другому и совсем не по тем причинам. Его предки были немногим лучше собак тех людей, что поклонялись здесь своим богам. Никто из его рода не хотел вспоминать или признавать, какое влияние имеют на них такие места, как это; но он также не мог забыть и незнакомку с глазами Торисена, за чьим запахом он шел, пока сражение не отнесло его к югу. Она вошла в дыру – и не вышла из нее, его чуткий нос не врал. Он побродил еще немного, подвывая, потом стиснул зубы, оскалился и нырнул внутрь.

В пяти футах от порога вольвер упал на все четыре лапы. В пяти ярдах он ковылял через папоротники, полностью покрывшись шерстью. В пятидесяти футах человеческая часть Лютого съежилась до редких тусклых проблесков. Душой и телом он стал волком, скользящим в зарослях, едва помнящим, что ищет, но знающим, что все тут его страшит. Он нашел два подергивающихся тела и, почти у самой дальней стены утеса, еще одно, не шевелящееся. Запах верный. Что теперь? В волчьем сознании сохранился лишь сбивчивый порыв защищать. Он улегся рядом с неподвижной фигурой, тихонько воя, пока скалы не отозвались слабым эхом. После этого он молча застыл на страже в пугающей тишине.