Текст книги "Конечная остановка. Любимец зрителей"

Автор книги: Пьер Буало-Нарсежак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– У Сильвена утомленный вид, – замечает Марилен. – У тебя что-нибудь не ладится?

– Просто эта штуковина оттягивает ему плечи.

Он доливает в ликер на два пальца водки.

– Держись, капитан! Твое здоровье. Еще один, кого бедуинам не одолеть. Жать, однако, – продолжает он, – что это чертово пальто появится лишь во второй части фильма. Поэтому предлагаю следующее. Мы начинаем с атаки. Свист пуль. Этот… не Бурназель, а как его там? Ла Мезьер. Никак не привыкну. Так вот. Ла Мезьер перезаряжает ружье. Пули уже изрешетили его пальто. Фельдъегерь… Так, что ли, его называют? Словом, парень, который передает приказы свыше. Так вот, он является с приказом капитану сбросить пальто. Мадлен, ты во всем этом потом разберешься. Слышь?! И, лишившись своей везучести, Мезьер смертельно ранен. Перед глазами умирающего проходит вся прожитая жизнь. Flash back^[45]. Таким образом, фильм и начинается красным доломаном, и завершается – кто-то накрывает им труп. «Дзинь! Дзинь!» – под занавес играет духовой оркестр. In ze pocket^[46], птенчики мои.

– Flash back вроде бы уже вышел из моды, – не без ехидства ввернул Мадлен.

Похоже, эти двое не больно ладят. Сильвен слушает их откуда-то издалека, из необозримой выси, из недоступного им тайника. Он скорее склонен принять сторону Мадлена-сценариста. Семийон все время по-гурмански причмокивает, пережевывает пресную кашу общих мест. Он пересмотрел на своем веку слишком много фильмов. И уже не знает, где кончаются цитаты, а где начинается оригинальное творчество. Нет, не с ним, как ведущим в связке альпинистов, достигнут они вершины шедевра. Но теперь все это уже не так важно!

Семийон скатывает салфетку и пропускает через кольцо.

– Пошли-ка, ребятки, пора приниматься за дело. Марилен, ты тоже идешь с нами.

Они снова проходят в кабинет.

– Меня не устраивает, – продолжает Семийон, – что ваша история прежде всего история мужчин. Правда, там есть такой эпизод, когда этот… ну как его там… ла Мезьер увел жену Вильдье. Но этого недостаточно.

– Надо, – вмешивается Мадлен, – чтобы женщина была сквозным персонажем, скрытой пружиной всей истории, но я еще не совсем вижу, как это сделать.

– А ты, Сильвен? – спрашивает Семийон. – Ты видишь?

– Нет. Ни малейшего представления. Разве что…

– Давай смелее.

– Разве что она ненавидит обоих мужчин.

– О! – изрекает Семийон. – О! Это вовсе не такая уж бессмыслица. Оборотная сторона любовного романа – все тот же любовный треугольник, правильно? Что ты думаешь по этому поводу, Марилен?

Марилен углубилась в раздумье.

– Это не лишено смысла. При условии, если в этой истории фигурирует вторая женщина.

Она поворачивается лицом к Сильвену:

– У Мезьера есть любовница. Почему бы и нет? И вот она…

«Она ухватилась за такой вариант, – думает Сильвен. – Вторая женщина! При всем том, что и одной-то уже хватает за глаза, чтобы водить их обоих за нос!»

– Нужно копать глубже, – заявляет Семийон, набивая трубку.

Затяжное молчание. Сильвен размышляет.

После первой пули придет вторая, третья. Поначалу в обойме их было семь. Первой выстрелил отец, когда в аптеку ворвались гестаповцы. Второй – он сам, когда промазал в себя. Выходит, оставалось пять. И они прибудут к нему все пять, в хорошенькой коробочке. С интервалом в пару дней. И если он не перестанет сопротивляться, если не сделает жеста, какого от него ожидают, фотокопии его письма начнут ходить по рукам – вот ведь что ему нельзя упускать из виду.

Сильвен позволяет себе помечтать. Он тоже идет на встречу с замаскировавшимся врагом… как Бурназель. Еще двадцать метров… еще десять…

Звонок заставляет его подскочить. Он подходит к телефону.

– Дорель на проводе.

Звонит Медье.

– Ах! Дорогой Сильвен, счастлив услышать ваш голос. Ну как дела? Продвигаются?

Продюсеры опасаются, что киношники бьют баклуши.

– Как вам сказать, – отвечает Сильвен, – мы собрались вчетвером. Похоже, дело продвигается.

– Тем лучше. Как же я мечтаю о красивом фильме! Только что я беседовал с Лелюшем. Ему идея нравится. Он сказал мне: «Для Канн уже поздновато, но для “Деллюка” – самое время»^[47].

– Да, – бормочет Сильвен, плохо скрывая безразличие. – Слова ободряющие.

– Дайте мне Семийона, – просит Медье. – И трудитесь прилежно.

Сильвен передает трубку Семийону, который с ходу заводится.

– Потрясная идея, босс. Потом расскажу. Дорель в форме офицера спаги? Это нечто! Вы заполучите натуру в Марокко? Вот здорово! Это куда лучше Испании. Знаете мой девиз, шеф? Как на суде присяжных: правда! Ничего, кроме правды! Вся правда!.. Что-что? Понадобятся ли нам верблюды?

Семийон вопрошает глазами всех присутствующих, которые, однако, примолкли. Но это его не обескураживает, и он не теряется.

– Да, безусловно понадобятся. Караван, снятый контржуром^[48], бредет по гребню песчаных дюн – зрители это просто обожают. Нет. Окончательного названия у нас пока нет. «Госпожа удача»? Да, мы думали об этом. Лично я опасаюсь, как бы такое название не приняли за имя знаменитой актрисы. Говорят же «госпожа Каллас». Но если вы полагаете… Так или иначе, не берите в голову. Мы уложимся в намеченные сроки.

Он вешает трубку и потирает руки.

– Давайте, зайчики. Поехали дальше.

– В Сахаре, – привередничает Мадлен, – обитают не верблюды, а дромадеры. Одногорбые верблюды.

– Какая тебе разница? – обиделся Семийон. – Подумаешь, одним горбом меньше. Тебе только бы придраться!

И работа возобновляется. Сильвен делает вид, что активно сотрудничает: он подражает трем остальным, а те, глубокомысленно прикрыв глаза, наигрывают на подлокотнике кресла, как на клавишах, меняя позу ног, закидывают одну на другую попеременно – словом, переживают муки творчества. Но его собственные мысли текут в совершенно ином русле. Они хотели, чтобы он был Бурназелем. Он поймал их на слове. Он не умел жить. Не умел любить. Он целиком и полностью отдавался горькой страсти к кино. Щедро оплачиваемая ретушь угодливых фотографов создала ему идеализированный имидж. Некое подобие реального образа. Инфантильная досада толкнула его на мысль эффектно разыграть преждевременную смерть. Марионетка! Зомби! Но теперь все будет по-другому. Наконец-то он нашел роль по себе. Они полагали, что терзают его? Как же они ошибались!

Он пройдет к славе через дверь легенды. И безотлагательно! К чему тянуть?

Сильвен бесшумно встает с места. Открывает дверь своей домашней библиотеки. Другие никак не реагируют. Они блуждают по no man’s land^[49] бесплодных поисков. Нужно побыстрее сунуть пистолет в карман.

– Сию минутку, – бормочет он.

Дверь бесшумно за ним прикрывается. Берта на кухне – моет посуду. Юркнув в ванную, он предстает перед своим двойником в зеркале. Фильм умрет одновременно с ним самим. Бедный Медье! И бедная Марилен, обманутая и на сей раз. Все они побежденные. Он смотрит на Бурназеля в зеркало. Бормочет: «По крайней мере, ты… и я вместе с тобой… мы победим».

Сильвен медленно сбрасывает с плеч красное пальто, сжимает в руке пистолет. Посылает своему зеркальному отражению горькую улыбку.

«Везение, – бормочет он, – его не существует в природе». Быстрым движением руки Сильвен подносит дуло пистолета к виску и спускает курок.

– Алло!.. Говорит Медье… Дорогой Даниель, как же я обрадовался, узнав, что вас наконец выпустили на свободу. После самоубийства Дореля это, разумеется, уже не могло заставить себя ждать. Подобная смерть – загадка. И я-то знаю, во что она мне обошлась. Я хотел бы побеседовать с вами на эту тему конфиденциально, и как можно скорее. Погребение отложено из-за необходимости расследовать обстоятельства, произвести вскрытие и других формальностей. Оно состоится наконец-то завтра утром на Пер-Лашез, где у семьи Дорель фамильный склеп. Я вынужден туда пойти, сами понимаете. Будет немало любопытного. Газеты только и пишут, что об этом самоубийстве… и о вас, дорогой Даниель. Все те, кто вас подозревал, теперь спешат выказать вам свое уважение. Это великолепный, неординарный рекламный козырь. Тем более неординарный, что тайна остается неразгаданной. Дорель покончил жизнь самоубийством – достоверный факт, не нуждающийся в доказательствах. Но вот что же произошло с ним в первый раз? В него стреляли? Полиция прямого ответа не дает, разумеется. О! Я спокоен… Ваше дело будет прекращено. И о нем вскоре перестанут говорить. Однако сейчас вокруг него еще много шума, оно у всех на устах. Вот потому-то я вам и звоню. Приличия ради… Но какого черта! Дорель меня жутко подвел. Мне во что бы то ни стало нужно предпринять срочные шаги. Пообедаем-ка вместе завтра, после похорон. Я приглашу и мадам Дорель, поскольку она находится в таком же затруднительном положении, как и я сам. Я был намерен дать ей роль в фильме, который мы готовили, и теперь обязан компенсировать неустойку, поскольку она, как и вы, фигура жертвенная. Все это я объясню вам при личной встрече. Ах, дорогой Даниель! От какого же превосходного фильма я вынужден отказаться! Фильм, трактующий проблемы чести и мужества. Но самоубийство Дореля свело все мои усилия на нет. Я подумал было, не попросить ли вас сыграть его роль, но это все равно что напялить на вас башмаки покойника. Газеты обрушатся на нас со своими нападками. Что ж, тем хуже… У Семийона есть в запасе идея получше. Вот увидите. У него задатки крупного кинорежиссера. Я доверяю его суждению, но мне не хочется вас дольше задерживать. Свидание завтра, у меня. Так будет удобнее. Я объясню вам суть моего проекта. Он понравится вам – уверен. До завтра… Договорились!

_____

– Алло, Даниель! Здравствуй, дорогуша… Что? За ночь ты перестал узнавать мой голос? Проснись, ленивец. Ты приобрел в тюрьме скверные привычки… Нет! О том, чтобы идти к тебе, не может быть и речи. Мы должны держаться осмотрительно и еще немножко переждать. Нас не должны засечь вместе. Нельзя дать им повод думать, что Сильвен, возможно, убил себя по моей, по нашей милости. Одному Богу известно, что люди могут напридумать! И глядишь, ненароком попадут в самую точку. Но мы могли бы вместе пообедать, ничем не рискуя. Медье приглашает нас к себе. Он говорил мне о таком проекте, что я до сих пор не приду в себя. Он всячески рекомендовал мне не проболтаться, но это сильнее меня. Знаешь, о чем он подумывает? О новой постановке «Графа Монте-Кристо», не более и не менее. Он утверждает, что позволительно экранизировать этот роман Дюма каждые двадцать лет. Он дает тебе роль Эдмона Дантеса, безвинно пострадавшего пленника замка Иф, кем ты сейчас и являешься в глазах широкой публики. А я – я буду твоей неверной Мерседес. Его постановщик, этот коротышка Семийон, вбил ему в голову, что фильмы с тайной – самые кассовые. Представляешь себе, дорогуша, какое везение! Правда, ты его предусмотрел, но тем не менее – какая роль для меня. Для нас обоих, куда там!.. Ты знаешь, похороны в одиннадцать. Без отпевания, естественно. Все будет улажено в два счета… Итак, свидание в половине первого, у Медье. Только ни гугу! Я тебе не звонила. Ты ни о чем не знаешь. До скорой встречи, любовь моя!

_____

Даниель приметил горстку людей справа от центральной аллеи. Он взволнован и останавливается перед утопающей в цветах могилой Аллана Кардека. Старая женщина сосредоточилась на своем, взывая к этому апостолу спиритизма. «Может быть, она верит, что он тут, рядом с нею, незримый, но внимательный, готовый прийти на помощь. В конце концов, а что я знаю о мертвых?.. Если ты меня слышишь, Сильвен, я хотел бы кое-что тебе сказать. Хотя все это организовал я, тем не менее подлинная вина не моя. И не Марилен. У тебя еще не было достаточно времени на то, чтобы порвать все нити, связывающие тебя с землей. И мне нужно помочь тебе оторваться от нее».

Поодаль сверкали блицы фотоаппаратов. Марилен выдавливает из себя две слезинки и падает в обморок, поддерживаемая Евой, которая вернулась из Лондона к самой развязке. «Какая замечательная актриса! А ты и не подозревал, Сильвен. Ты считал ее бездарной, и с этого слова все пошло-поехало. Я должен тебе объяснить, бедная душа! Это Марилен обнаружила твой “труп” по возвращении со студии. Она сочла тебя мертвым. Прочла письмо, оставленное тобой. Какой удар! Потеряв голову, она тотчас позвонила мне. Да-да! Ты не мог знать, что мы с ней… Понимаешь ли, кончилось тем, что мы и не переставали быть супругами. А ты? Ты так мало уделял ей внимания!»

Даниель отходит в сторону, пока немолодая особа в трауре кладет на могилу букетик полевых цветов. Он вспоминает про телефонный звонок Марилен, который застал его врасплох. Что оставалось ему делать? «Что сделал бы на моем месте ты, Сильвен? Ведь если бы твое письмо предали гласности, ответственность за твое самоубийство пала бы на нас. Выходит, его следовало скрыть. Но следовало также изъять пистолет – так или иначе, а твое самоубийство вовлекало нас в ужасно скандальное дело. В таких случаях мысль срабатывает молниеносно, и я в один миг обозрел все аспекты проблемы. Если письма больше нет, если оружия больше нет – полиция окажется перед лицом таинственного преступления, а твоя смерть утратит характер личной драмы, рискующей погубить нас в общественном мнении. Я диктовал Марилен линию поведения. Мы оба считали свое дело правым. Но как на беду, существовал эпизод с автоответчиком, и меня арестовали. Вот с этого момента я и задумал всех перехитрить. Прости меня, Сильвен!»

Даниель прошелся среди могил. Как тяжело вести тяжбу с мертвым. «Ты должен верить мне, Сильвен. Я сразу сообразил, что если дело примет для меня плохой оборот, то при посредстве Марилен я всегда сумею выкрутиться, предъявив письмо в доказательство твоего намерения покончить с собой. Следовательно, мне нечего было страшиться, и я мог отсиживаться, ограничиваясь заверениями о своей невиновности. Ты прекрасно видишь, какая сложилась ситуация. Я был уверен, что время работает на меня. Между нами, Сильвен, да разве бы ты и сам не отказался от подобной удачи, когда вся пресса занята тобой одним? Наоборот, ты подпитывал бы такую рекламу. Вот и я тоже – я позволял расти ставкам на этом аукционе.

Я хорошо знал, что в тот день, когда полиции станет известно, что ты хотел себя убить, ты сможешь считать себя конченым человеком. И тогда уж мы – Марилен и я – возьмем реванш. Да вот только Марилен было этого мало. Ты приводил ее просто в бешенство. И в конце концов она пожелала, чтобы ты наложил на себя руки. Ведь ты ужасно ее унизил. Так что око за око – тебе тоже надлежало испить всю чашу унижения до дна. Вот почему она так изводила тебя, бедный мой старик».

Внизу толпа начинает редеть. Даниель скрывается в боковой аллее. Он видит издали, как с кладбища уходит Марилен, приложив платочек к губам, сгорбившись, опираясь на Еву. Даниель выжидает еще с минуту и, когда воробьи снова завладели кладбищем, наклоняется подобрать гвоздичку среди цветов, возложенных на свежую могилу Аллана Кардека, и направляется к розовому склепу Дорелей. Он долго собирается с мыслями и наконец кладет цветок на могильную плиту.

«Пистолет, – бормочет он, – пуля… Это придумал не я…»

ТОМА НАРСЕЖАК О ПЬЕРЕ БУАЛО

«Его изобретательность феноменальна и основана на любопытном свойстве ума. Обыденность его не интересует. Зато все, что выходит за ее рамки, околдовывает».

«Ничем не пренебрегать – дело чести. Буало работает не ради денег, не ради славы, но для одного-единственного удовольствия – быть достойным самого себя».

ПЬЕР БУАЛО О ТОМА НАРСЕЖАКЕ

«Нарсежак – великолепный романист, по воле случая ставший на путь детективного романа, потому что детективный вирус давно уже был у него в крови».

«Нарсежака прежде всего интересуют обыкновенные люди, подвергающиеся в наших историях большей или меньшей угрозе».

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

notes

Примечания

1

Тушеные телячьи ножки (ит.). (Здесь и далее прим. ред., кроме особо оговоренных.)

2

Мистраль – сильный и холодный северный или северо-западный ветер, дующий с гор Южной Франции.

3

Жозеф Ньепс (1765–1833) – французский изобретатель, родился в Шалон-сюр-Сон, один из создателей фотографии.

4

ТЕЕ – трансъевропейский экспресс. (Прим. перев.)

5

Аукумея – ценная порода розового дерева.

6

Проститутка по вызову (англ.). (Прим. перев.)

7

Голландский джин, производимый в городе Схидам.

8

Обет, посвящение (лат.).

9

Положение в обществе (англ.).

10

Имеется в виду восстание националистов, входивших в организацию «Фронт национального освобождения» в 1954 г. Военные действия продолжались до марта 1962 г., в июле того же года была провозглашена независимость Алжира.

11

Лидо – остров близ Венеции. Здесь: шикарный ресторан в Париже. (Прим. перев.)

12

Одеон – театр в Париже. (Здесь и далее прим. перев., кроме особо оговоренных.)

13

Андре Шенье (1762–1794) – французский поэт, почитатель поэзии Древней Эллады, в то же время увлеченный современной ему философской мыслью, в своем творчестве стремился объединить эти свои пристрастия. (Прим. ред.)

14

Френе (наст. имя и фамилия Пьер Лоденбах) (1897–1975) – французский актер, выступал в «Комеди Франсез», затем перешел в театры на Бульварах.

15

Фредерик Россиф – известный французский кинорежиссер-документалист.

16

Одна первая премия на двоих (лат.).

17

Франсуа Перье (1919–2002) – видный французский актер театра и кино, театральный деятель, лауреат многих премий, в 1951–1965 гг. – директор театра «Мишодьев».

18

«Ролан-Гаррос» – крупнейший крытый спорткомплекс в Париже.

19

Подрезка, прием в теннисной игре (англ.).

20

Закусочная (англ.).

21

«Апокалипсис сегодня» – знаменитый антивоенный фильм американского режиссера Фрэнсиса Копполы о войне во Вьетнаме.

22

Рукопожатие (англ.).

23

«История любви» – нашумевший голливудский фильм-мелодрама, где любящие молодые люди принадлежат к разным социальным слоям общества. (Прим. ред.)

24

Анри Жорж Клузо – французский кинорежиссер. «Дьяволицы» – его экранизация романа Буало-Нарсежака «Та, которой не стало».

25

Лунный свет (англ.). Здесь ирония: «из пустого в порожнее».

26

Будь что будет (ит.). (Прим. ред.)

27

За кадром (англ.).

28

Прощайте (исп.). (Прим. ред.)

29

Здесь: весь в прошлом, отжил свой век (англ.).

30

Пьер Брассер (1905–1972) – известный французский актер театра и кино. Снимался в фильме режиссера Марселя Карне «Дети райка» (1943–1944).

31

В последний момент (лат.).

32

Доломан (от венг. tolmaye) – гусарский мундир, расшитый шнурами. (Прим. ред.)

33

Эдвиж Фейер (1907–1998) – первая леди французского театра – актриса, которой писали роли такие драматурги, как Кокто, Жироду, Ануй.

34

Британик – герой одноименной трагедии Жана Расина (1669) – сын римского императора Тиберия и Мессалины.

35

Бубурош – герой одноименной пьесы французского драматурга и писателя Жоржа Куртелина (1858–1929).

36

ОАС – секретная армейская организация в годы войны Франции с Алжиром.

37

«Голубой ангел» – фильм – любовная драма с участием немецкого актера Эмиля Янингса и Марлен Дитрих.

38

Бувар – радиокомментатор новостей культуры.

39

Выпуск 1973 г., статья Жана д’Эсма «Бурназель, человек в красном, становится легендой». (Прим. авторов.)

40

Касба – крепость в странах Северной Африки.

41

Номинация, или выдвижение кандидатур, предшествует ежегодной церемонии присуждения высшей премии – «Оскар».

42

Спаги – солдат французской конницы в Африке.

43

Луи Жуве (1887–1951) – известный французский актер театра и кино.

44

«Сезар» – премия, присуждаемая во Франции лучшему фильму года, актерам – исполнителям женской и мужской роли и т. д. – по аналогии с премиями «Оскар», присуждаемыми в Голливуде.

45

Возврат в прошлое (англ.) – прием киноповествования.

46

Дело в шляпе (искаж. англ.).

47

Речь идет о присуждении ежегодных премий.

48

Операторский прием – съемка против света.

49

Ничейная земля (англ.).