Текст книги "Утопический капитализм. История идеи рынка"

Автор книги: Пьер Розанваллон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Пьер Розанваллон
УТОПИЧЕСКИЙ КАПИТАЛИЗМ
ИСТОРИЯ ИДЕИ РЫНКА

Виктор Каплун
ПЬЕР РОЗАНВАЛЛОН: НЕУСТРАНИМОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО
(предисловие научного редактора)

Пьер Розанваллон – один из самых авторитетных политических теоретиков в сегодняшней Франции. Непросто охарактеризовать его академическую принадлежность. С точки зрения традиционных дисциплинарных делений его творчество располагается на стыке политической и социальной истории, политической философии и социологии. В узком смысле он – историк и теоретик демократии; в широком – историк политической мысли и форм политического участия граждан, теоретик современных структурных трудностей и кризисов демократического правления, а кроме того – социальный критик и публичный интеллектуал, настаивающий на необходимости новых институциональных форм демократии и новых практик политического участия в условиях современного мира.

С начала 1980-х годов Пьер Розанваллон – профессор Высшей школы социальных исследований в Париже (EHESS). До своего избрания в Коллеж де Франс он руководит здесь Центром политических исследований им. Раймона Арона. В 2001 году Розанваллона избирают профессором Коллеж де Франс, где для него учреждается кафедра «Новой и новейшей истории политического». Коллеж де Франс – самое престижное академическое учреждение Франции с особой, исследовательской и одновременно «просветительской», спецификой. Факт избрания сюда во французской академической среде традиционно является признанием высочайших интеллектуальных заслуг в соответствующей области исследований. Одновременно с избранием нового профессора для него обычно создается новая кафедра, которая получает название, соответствующее его текущим исследовательским интересам. Коллеж де Франс не является в строгом смысле слова учебным заведением и не выдает никаких дипломов; лучшие французские профессора (а с недавнего времени и иностранцы) читают здесь публичные лекции, открытые для всех желающих, – обычно в тех областях исследований, открывателями которых сами же и являются.

Имя Пьера Розанваллона давно хорошо известно специалистам. Однако достоянием широкой публики за пределами Франции его творчество стало сравнительно недавно, когда стали появляться английские переводы его книг и статей – гораздо позже многочисленных переводов на другие языки. Вот несколько издательских отзывов на книгу Democracy Past and Future(Columbia University Press, 2006) – первый по-настоящему представительный сборник работ Розанваллона на английском языке (цитирую с интернет-сайта Колумбийского университета):

«Сборник дает... очень интересный образец труда одного из самых оригинальных и проницательных политических мыслителей сегодняшнего дня. Сочетание предлагаемых Розанваллоном тщательнейших исторических реконструкций и глубокого анализа современных проблем открывает в высшей степени продуктивные, способствующие более ясному пониманию новые перспективы на проблемы сегодняшнего дня и их исторический генезис» (Чарльз Тэйлор, McGill University) [1]1
  http://www.columbia.edu/cu/cup/catalog/data/023113/0231137400.НТМ


[Закрыть].

«Пьер Розанваллон – замечательный политический мыслитель, проливающий новый свет на теорию и практику демократии. Данный сборник открывает его очень значимое творчество для англоязычной аудитории. Он обогатит наше понимание рисков и возможностей демократической политики» (Майкл Сэндел, Harvard University).

«Перед нами – важная книга, демонстрирующая блеск и релевантность творчества Пьера Розанваллона. Пришло время сделать доступными для англоязычной публики другие его работы. Всем, кто интересуется демократической теорией и практикой, следует прочесть эту книгу» (Джин Коэн, Columbia University) [1]1
  http://www.columbia.edu/cu/cup/catalog/data/023113/0231137400.НТМ


[Закрыть].

Можно лишь присоединиться к этим отзывам и выразить надежду, что работы П. Розанваллона окажутся не менее интересными и для российского читателя.

***

«Утопический капитализм. История идеи рынка» – одна из ранних книг П. Розанваллона. Во Франции она с изменениями и дополнениями переиздавалась трижды (1979, 1989, 1999). В ряду прочих книг Розанваллона (к 2007 году он – автор 14 монографий, не считая книг, написанных в соавторстве) эта работа занимает особое место. Скажем несколько слов о содержании книги и о связи ее с общей интеллектуальной биографией автора.

В «Утопическом капитализме» Розанваллон описывает процесс восхождения на небосклоне западной социальной и политической мысли одной из наиболее влиятельных идей эпохи современности, идеи «рыночного общества» (термин Розанваллона) – саморегулирующегося, гармоничного, прозрачного для самого себя. Эта созданная политической экономией XVIII века концепция общества как рынка до сих является одной из основ современного либерального мировоззрения.

Как показывает Пьер Розанваллон, в концепциях нарождающегося экономического либерализма XVIII века рынок есть не просто техническое понятие, характеризующее способ регулирования экономической деятельности через систему свободно формирующихся цен и отражающее эмансипацию сферы экономики от сферы морали и сферы политики. Смысл идеи рынка, в первую очередь, социологический и политический. Концепция рынка, какой она формируется в XVIII веке, выступает в качестве наследника и одновременно антагониста концепции «общественного договора». Рыночное общество превращается в новый архетип представлений о социальном. Отныне не договор (и связанные с идеей договора политические институты), но рынок (через механизмы экономического обмена) оказывается истинным регулятором общества и определяет характер социальной связи между людьми. Не нуждаясь в посредничестве какой бы то ни было политической власти, которая по своему характеру всегда тяготеет к пристрастности и злоупотреблениям, «невидимая рука» рынка через нейтральные и безличные процедуры регулирования «автоматически» осуществляет координацию индивидуальных воль и обеспечивает непреднамеренную гармонию интересов. Каждый, стремясь к удовлетворению своих потребностей и преследуя свой личный интерес, непреднамеренно и невольно способствует благу всех. Общество (а не только экономика) в такой ситуации саморегулируется автоматически; полностью реализованное рыночное общество не нуждается в опосредовании какой бы то ни было политической волей и в политическом вмешательстве извне; его основной девиз – laisser faire. Оно не нуждается также в политической активности граждан, в общем форуме, где политические акторы сталкиваются лицом к лицу в открытом дебате. Нейтральные процедуры рыночного обмена сами необходимым и достаточным образом осуществляют общественную гармонию.

Реальный капитализм далек от этой теоретической идиллии экономического либерализма. Прослеживая развитие утопии рыночного общества в XVIII и XIX веках, от Адама Смита до Маркса, в самом широком теоретическом и практическом контексте эпохи, Розанваллон подводит читателя к мысли о принципиальной неустранимости сферы политического – политического вмешательства и регулирования, публичного политического дебата и политической активности граждан в рамках различных объединений и ассоциаций, служащих основанием гражданского общества. Сфера политического является также тем местом, где происходит конструирование «общего мира», где реализуется республиканский принцип сообщества как форума, без чего в конечном итоге невозможна организация общества, характеризуемого в терминах «гражданского состояния». Эта фундаментальная мысль о неустранимости сферы политического в современных демократиях станет главным ориентиром для всех последующих книг П. Розанваллона.

***

Какое место занимает книга «Утопический капитализм» в интеллектуальной биографии Розанваллона? Прежде чем ответить на этот вопрос, я хотел бы кратко описать общую интеллектуальную атмосферу во Франции в момент написания и первого выхода книги в свет. Чтобы лучше понять эту атмосферу, следует помнить об общей специфике академической жизни и интеллектуального труда во Франции. В соответствии с долгой культурной традицией, укоренившейся, как минимум, с эпохи Просвещения, «интеллектуал» во Франции есть фигура публичная; академические ученые, особенно если речь идет о социальных науках, нередко выступают здесь как «общественные деятели», а то и как «публичные политики». В годы, на которые приходится интеллектуальное становление П. Розанваллона (Розанваллону было двадцать лет в 1968 году, в момент, когда по Франции и Европе прокатилась волна студенческих волнений и вспышек профсоюзного движения), эта «политизированность» интеллектуального труда и «интеллектуализированность» практической публичной политики достигают максимального накала. Необычайно велик и интерес широкой публики к так называемой «академической» проблематике. В качестве примера приведу лишь один эпизод из биографии Розанваллона, хорошо иллюстрирующий общественную атмосферу во Франции в момент появления «Утопического капитализма».

В 1979 году, сразу после выхода книги в свет, Мишель Фуко, тогда уже профессор Коллеж де Франс, приглашает Пьера Розанваллона вместе с несколькими другими молодыми интеллектуалами принять участие в работе своих семинаров в Коллеж де Франс. В эти годы сам Фуко активно занимается темой либерализма и связанных с ним механизмов власти, рассматривая либерализм не как «идеологию», но как определенную парадигму, или набор практик, управления. П. Розанваллон участвует в работе приватного и публичного семинаров Фуко 1979-1980 годов, посвященных теме либерализма. Проблематика либерализма в целом привлекает к себе в этот период пристальное внимание в университетских кругах. Об атмосфере, царившей на семинарах в Коллеж де Франс, в которых участвует Розанваллон, можно судить по живописным воспоминаниям другого их участника, Дидье Делеля, в тот момент совсем молодого университетского преподавателя. Выпустив в 1979 году книгу «Юм и рождение экономического либерализма», Делель также получил от Фуко предложение присоединиться к работе семинаров:

«Я... в меру своих возможностей участвовал в работе приватного семинара, где было сравнительно небольшое число выступавших. <...> Каждый выступал на какую-нибудь одну очень конкретную тему [2]2
  Доклад Пьера Розанваллона был посвящен Гизо (см. ниже) – В. К.


[Закрыть], и за выступлением, как положено, следовала общая дискуссия. Атмосфера была непринужденной, очень доброжелательной; дискуссии были честными и открытыми. Те, кто был не согласен с докладчиком, высказывались без обиняков, что никогда не вызывало нежелательных последствий. Ни намека на враждебность или соперничество – поэтому можно было спорить с теми или иными тезисами выступлений, не опасаясь обидеть докладчика. На семинарах царила атмосфера свободной дискуссии, исключавшая какие-либо претензии на власть,– освежающая и, в конечном итоге, согласная с духом, характерным для Коллеж де Франс с момента его основания. Фуко, со своей стороны, слушал внимательно – как мне казалось, без каких-либо предпочтений a priori– не раскрывая тем не менее реальных конечных целей всего предприятия, даже если иногда и складывалось впечатление, что наибольший интерес вызывала у него в этот период Австрийская школа (в особенности фон Мизес и Менгер). Совершенно иной была атмосфера публичного семинара. Даже если вы предупреждены заранее о том, что вас ожидает, вы все равно неизбежным образом испытываете потрясение, когда, собираясь сделать доклад о "Шотландской исторической школе" (тема, как принято говорить, для "широкой публики"), вы оказываетесь на сцене и видите перед собой огромную волнующуюся массу слушателей, зал, заполненный до отказа, плюс – для непоместившихся – установленные в коридорах радиоусилители. И посреди этого моря – Фуко, спокойный, скромно сидящий в своей "оркестровой яме", почти незаметный для взглядов публики – хотя вся эта шумная неразбериха была оркестрована, если можно так выразиться, исключительно для того, чтобы служить дополнительным выражением его славы. Атмосфера действительно живописная и скорее несообразная, вопросы, градом сыпавшиеся после доклада, – но в то же время это был случай, предоставлявший забавные возможности, приходилось отвечать быстро, оставаясь при этом серьезным и не изображая всезнание, невольно испытывая непреходящее удивление (и одновременно восхищение) при мысли о культурных мотивах, которые привели сюда всю эту разношерстную и в то же время столь страстно заинтересованную в происходящем публику» [3]3
  Делель Д. Интеллектуальное наследие Фуко // Мишель Фуко и Россия / Под ред. О. Хархардина. СПб.; М.: Европейский университет в Санкт-Петербурге: Летний сад, 2001. С. 82–83.


[Закрыть].

А вот свидетельство самого Розанваллона о ситуации в социальных науках, сложившейся к этому моменту во Франции, и об интеллектуальном контексте, в котором появляется его книга:

«Интеллектуальная обстановка конца 1970-х годов представляла собой для классических социальных наук некое топтание на месте. Золотой век социальных наук – это 1960-е и до середины 1970-х. И в истории, в антропологии. После этого на какой-то период главным вопросом становится вопрос об основаниях демократии. Моему поколению, таким образом, пришлось, выражаясь школьным языком, назначить себе дополнительные занятия, чтобы нагнать программу. Мы знали наизусть Маркса, но по-настоящему не прочли Локка, Гоббса, Макиавелли... Тон в начале 1970-х задал Клод Лефор своей выдающейся книгой о Макиавелли. Хотя с точки зрения некоторых это выглядело как чистый и однозначный возврат к либерализму, общим вопросом для всех было реинтегрировать в интеллектуальное наследие таких авторов, как Токвиль, Констан, Кондорсе. В этот период близкими вещами, на свой лад и со своей спецификой, занимался и Фуко. В 1979 году я опубликовал "Утопический капитализм. Критика экономической идеологии" [подзаголовок книги в первом издании 1979 года – В.К]. В книге было показано, почему рыночное общество рассматривалось в XVIII веке как грядущая замена обществу договора, и почему Адам Смит был, в действительности, выдающимся оппонентом Руссо. Мишель Фуко в этот момент работает в точности над теми же темами. В этой связи он, впрочем, пригласил меня выступить в Коллеж де Франс с докладом о Гизо и посвятил одну из лекций комментарию к моему "Утопическому капитализму"» [4]4
  Un Intellectuel en politique. Entretien avec Pierre Rosanvallon (Propos recueillis par Sylvain Bourmeau) / Les Inrockuptibles, № 566, 3 octobre 2006.


[Закрыть].

Можно сказать, что одной из главных характеристик интеллектуального пейзажа Франции этого периода был окончательный отход значительной части левых интеллектуалов от догматического марксизма и их попытка предложить новые формы и концептуальные инструменты для осмысления современности на основе заново переоткрытого классического наследия нововременной политической мысли, начиная с Макиавелли.

Отметим параллельно, что в «Утопическом капитализме» Розанваллон рассматривает Адама Смита не только как оппонента Руссо, но также, и в первую очередь, как оппонента Макиавелли. Если Макиавелли первым среди авторов Нового времени оказывается теоретиком автономии политики как сферы, регулирующей общественные отношения, то Смит, наоборот, оказывается одним из первых теоретиков отмирания политики, утверждая ее ненужность и вредность в социальном мире, регулируемом безличными и нейтральными механизмами рынка [5]5
  См. настоящее издание, глава 2 «Экономика как осуществление политики (рынок и договор)», § 4 «Адам Смит, анти-Макиавелли».


[Закрыть]. В свою очередь, Маркс, критикуя буржуазную концепцию естественной гармонии интересов, являющейся теоретической основой экономического либерализма, опирается на концепцию естественной гармонии людей. И если рыночное общество Смита оказывается преодолением общества политики, теоретиком которого выступает Макиавелли, то коммунистическое общество Маркса выступает уже как преодоление рыночного общества, основанного на буржуазном понятии интереса. Как отмечает П. Розанваллон, Маркс, таким образом, «…лишь дублирует и усугубляет политический регресс самого Смита и всей современности по отношению к Макиавелли» [6]6
  См. настоящее издание, глава 8 «Маркс и разворот либерализма», § 4 «От естественной гармонии интересов – к естественной гармонии людей».


[Закрыть]. Отсюда, пишет Розанваллон, очень точная формула Клода Лефора: Маркс как «анти-двойник Макиавелли» [7]7
  Там же, с. 212, сноска 48.


[Закрыть].

***

Скажем теперь несколько слов непосредственно о биографии Розанваллона и об общественно-политическом контексте, в котором рождается его книга «Утопический капитализм».

Как и в теоретической работе, в биографической траектории Розанваллона направляющей идеей оказывается все тот же принцип неустранимости сферы политического. Подобно многим современным французским интеллектуалам, П. Розанваллон не рассматривает свою деятельность историка и «кабинетного теоретика» как нечто отделенное от своей деятельности публичного интеллектуала и от конкретных социальных и политических проблем и вопросов, перед лицом которых оказывается современное французское общество и, шире, любая политическая культура, апеллирующая к ценностям демократии. Характерная для французской культуры в целом связь интеллектуального труда с социальной борьбой и непосредственной политической жизнью сообщества в биографии Розанваллона прослеживается особенно четко.

В то же время для французского интеллектуала биография Розанваллона весьма необычна. В 1968 году двадцатилетний Пьер Розанваллон – студент Высшей школы коммерции (НЕС), учебного заведения, которое в контексте французской академической системы предполагает совершенно иную карьеру, нежели будущая профессура в Коллеж де Франс и статус публичного интеллектуала. Одновременно он – активист студенческого профсоюза «Национальный союз студентов Франции», и активно участвует в бурной политической жизни Франции конца 1960-х. По окончании НЕС он занимает ответственный пост в одном из крупнейших профсоюзов страны, «Французской демократической конфедерации труда» (CFDT), где отвечает за экономические исследования и руководит журналом профсоюза. Перед ним открывалась многообещающая карьера профсоюзного руководителя и политика. В возрасте 22 лет он руководит делегацией профсоюза на переговорах с владельцами предприятий об изменении системы минимального размера оплаты труда. В этот же период он вступает в Объединенную социалистическую партию (PSU), чтобы поддержать на президентских выборах 1969 года социалиста Мишеля Рокара, который станет одним из лидеров «вторых левых», движения институционального реформизма, попытавшегося осуществить обновление политической культуры левой части спектра политических сил во Франции 1970-х годов. Розанваллон становится одним из интеллектуальных вдохновителей этого левого реформистского движения, противопоставившего себя как левым радикалам и коммунистам, так и традиционализму социалистической партии. Вспоминая о ситуации в общественной жизни Франции в этот период, с 1968 по 1980 год, Розанваллон выделяет в нем три этапа. Первый, с 1968 по 1973 год – момент глубоких потрясений во французском обществе, момент появления целого ряда новых общественных движений (в том числе феминистских, экологических и др.). Это момент, когда радикальные изменения в обществе ведут к его активизации, уже выходящей за рамки традиционных форм профсоюзной организации и борьбы. Второй этап, 1973– 1978 годы – это собственно момент появления движения «вторых левых», вызванного – дадим слово самому Розанваллону – «стремлением дать политический выход социальному действию. Необходимо придать политический смысл уже появившимся новым общественным движениям. <...> Интеллектуальное пари "вторых левых" заключается в стремлении соединить культуру политического управления и культуру социального действия. <...> Это также период антитоталитарного движения, начинающийся в 1973 году с выходом в свет на французском языке "Архипелага ГУЛАГ" Александра Солженицына. Речь в этот момент идет не о том, чтобы двигаться в сторону "либерализированного" коммунизма, но о том, чтобы строить социализм, который стал бы альтернативой тоталитарной патологии. В этот же момент возникает альянс между политическим движением «вторых левых» и антитоталитарно ориентированными левыми интеллектуалами, в числе которых – бывшие коммунисты, покинувшие партию в 1956 году, от Эдгара Морена до Франсуа Фюре, говоря схематично, и такие теоретики, как Клод Лефор и Корнелиус Касториадис. На свой лад участвуют в этом процессе такие индивидуальности, как Мишель Фуко, с которым я познакомился, опубликовав в 1977 году "К новой политической культуре" совместно с Патриком Вивре. <...> Одновременно нужно было также брать власть внутри социалистической партии. Парламентские выборы 1978 года с декларацией Рокара по поводу архаизма левых станут возможностью для начала наступления. Но левые терпят поражение, и Рокар отступает перед Миттераном и проигрывает на съезде в Меце – это будет момент политической остановки для движения "вторых левых", которое останется критическим стимулом, но уже не сможет стать руководящей силой. Это – третий этап, с 1978 года до прихода левых к власти в 1981 году. В эти годы антитоталитарная мысль продолжает развиваться. В Высшей школе социальных исследований неформальный семинар объединяет Лефора, Касториадиса, Фюре, Жюльяра, Помьяна и более молодое поколение, мое, поколение Манена, Гоше, Манана. После попытки трансформировать марксизм до максимально возможной степени, мы попробовали начать заново на основе культуры классической политической философии...» [8]8
  Un Intellectuel en politique. Op. cit.


[Закрыть].

С точки зрения Розанваллона, политико-интеллектуальным вкладом «вторых левых» в трансформацию левого движения во Франции была критика «социал-этатизма» и акцентирование роли гражданского общества в противовес роли государства. Они стимулировали дискуссию о демократии на основе идеи самоуправления и критики тоталитаризма и одновременно выступили протагонистами линии реформизма как социального экспериментаторства [9]9
  Op. cit.


[Закрыть].

Приблизительно в тот же период, когда движение «вторых левых» начинает исчерпывать себя, Пьер Розанваллон окончательно решает отказаться от карьеры политика или профсоюзного деятеля и посвятить себя академической деятельности. В 1976 году, еще будучи секретарем CFDT и руководителем журнала профсоюза, он публикует свою первую книгу, «Эпоха самоуправления», ставя задачу «перехода от идеалистического анализа политики к реалистическому». Эта теоретическая задача соединяется для него в этот момент воедино с его политической деятельностью. В одном из поздних интервью он вспомнит о том, как произошел его окончательный поворот в сторону интеллектуального труда и как, в контексте этого поворота, родилась книга «Утопический капитализм»:

«Я бы сказал, что с определенной точки зрения в 1976–1977 годах моя политическая активность в поддержку Мишеля Рокара не отделяется от этой интеллектуальной задачи [перехода к реалистическому анализу сферы политики – В.К.]. Мишель Рокар выступает как политик, стремящийся соединить социальную критику, заботу о политической управляемости и реалистическое видение политики. И именно в этот период я совершил выбор в пользу интеллектуальной жизни, а не в пользу того, что могло бы в тот момент выглядеть для меня как некий "естественный путь", а именно – политической карьеры. Ибо некоторые, как Мишель Рокар, хотели бы, чтобы я вошел в политику. В CFDT многие также желали мне политической роли – все добрые феи склонялись тогда над моей колыбелью, подталкивая меня к политической карьере! Но жизнь состоит не только из рассчитанных поступков, я почувствовал, что предпочел бы, дабы придать ей оригинальности, сменить политическую жизнь на жизнь интеллектуальную. Именно в этот период я познакомился с Франсуа Фюре, который поддержал меня в стремлении двигаться по этому пути. Одновременно желание помыслить сферу политики реалистически подтолкнуло меня к написанию "Утопического капитализма", представляющего собой историческое и философское размышление об утопиях социальной прозрачности. Именно определенное наивное видение политики было, как мне казалось, одной из матриц тоталитаризма. Тоталитаризм оказался возможным именно в силу отсутствия у него реалистического видения политических механизмов. Я написал свою третью книгу «Утопический капитализм» как исследование об истоках политического идеализма и представлений о полностью прозрачном для самого себя обществе. Я понял, что моей целью в этот момент должно быть изучение истоков либерализма, чтобы понять, каким образом либерализм появился в качестве отрицания политики и каким образом Адам Смит утвердился в качестве альтернативы Руссо. Адам Смит, в сущности, возник как автор, попытавшийся придумать, как обойтись без политики; как автор, полагавший, что существуют средства организовать общество и найти гармонию, не прибегая к общественному договору. <...> Когда в 1979 году я опубликовал эту работу, «Утопический капитализм», – жизнь состоит также и из случайностей – Франсуа Фюре опубликовал в "Нувель Обсерватер" очень лестный комментарий на мою книгу и предложил мне работу в Высшей школе социальных исследований. Это склонило меня к окончательному решению и выбору жизни интеллектуала» [10]10
  Itinéraire et rôle de l'intellectuel. Par Pierre Rosanvallon (Propos recueillis par Javier Fernandez Sebastian) / Revista de Libros. Madrid, 28 septembre 2006 (текст интервью см. на сайте: http://www.college-de-france.fr).


[Закрыть].

В общую логику интеллектуальной и общественной деятельности П. Розанваллона полностью вписывается еще один яркий эпизод его биографии. В 1982 году он оказывается одним из организаторов и главных действующих лиц фонда им. Сен-Симона, особого рода «интеллектуального клуба», задуманного как место встреч университетских интеллектуалов и представителей делового мира. Президентами клуба становятся Франсуа Фюре и Роже Фору, один из авторитетнейших управленцев из среды «вторых левых», в разные годы руководитель крупных предприятий, директор престижнейшей Школы национальной администрации (ENA), министр промышленности и внешней торговли в правительстве Мишеля Рокара конца 1980-х. П. Розанваллон выполняет обязанности секретаря фонда вплоть до его самороспуска в 1999 году. В работе фонда принимает участие целый ряд известных специалистов в области социальных наук, представителей крупного бизнеса, руководителей государственных предприятий, высокопоставленных чиновников, профсоюзных деятелей и журналистов. По словам Розанваллона, «первоначальной целью было связать культуру управления и культуру социальных наук. Речь шла о том, чтобы дать новую глубину этой культуре управления в момент, когда левые пришли к власти [имеется в виду победа Миттерана на президентских и возглавляемой им социалистической партии на парламентских выборах 1981 года – В. К] <...> Кроме того, в деятельности фонда Сен-Симона нужно различать две разные вещи: с одной стороны, общественный клуб и, с другой – tnink tank[интеллектуальный исследовательский центр – В.К]. Эти два вида деятельности были относительно разделены. В том, что касается think tank, я был единственным и полновластным распорядителем. Мы опубликовали около тридцати книг и более ста двадцати пояснительных записок, мы организовали целый ряд семинаров... Но предметом общего любопытства и внимания оказалась коллекция знаменитостей, пересекавшихся в общественном клубе; это были люди из разных сфер, все принадлежавшие к реформистским традициям, чиновники <...>, но также стремившиеся к реформам владельцы крупных предприятий <...>. Интеллектуалы, профсоюзные деятели, также журналисты. Но не следует преувеличивать значение этого клуба, который организовывал лишь восемь обедов в год...» [11]11
  Un Intellectuel en politique. Op. cit.


[Закрыть].

В 1990-е годы фонд нередко становился объектом критики. Его упрекали одновременно в чрезмерном влиянии на внутреннюю политику Франции и в попытке установить своего рода интеллектуальную гегемонию в академической среде через влияние на издательский мир и мир медиа. Наиболее острая критика шла со стороны левой части политического спектра: клуб упрекали в том, что он выступает в качестве агента влияния либерализма, в попытке «очистить пришедшие к власти левые силы от их марксистской культуры и обратить их к "современности" [modernité], т. е. к рынку» [12]12
  Bonelli L. Quand Pierre Rosanvallon fustige un «déficit de compréhension» // LeMonde diplomatique, mai 2006. P. 25.


[Закрыть], в стремлении затушевать противоречия между правой и левой мыслью. Внимание к истории либеральной политической мысли, признание рыночной экономики и системы представительной демократии, обоснование необходимости определенного либерального реформирования государства, пусть и дополненные требованием новых институциональных форм политической активности граждан, новых форм самоорганизации, контроля и политического вмешательства со стороны гражданского общества, рассматривались «традиционными левыми» как идеологическое обоснование неизбежности традиционного капитализма.

В ответ на подобные упреки Розанваллон подчеркивал, что целью фонда была попытка «преодолеть определенный груз прошлого и покончить с предшествующей демонизацией всех видов культуры управления, чтобы интеллектуальным трудом открыть новое пространство для реформаторской мысли» [13]13
  Rosanvallon P. La Fondation Saint-Simon, une histoire accomplie // Le Monde, 23 juin 1999.


[Закрыть]. Иными словами, задачей был поиск нового языка, новых концептов, которые бы позволили лучше понять сущность проблем современной демократии и открыли возможности для возникновения новых, соответствующих современным реалиям форм политической самоорганизации и гражданского действия.

Приведу фрагмент одного из недавних интервью, в котором П. Розанваллон возвращается к этому вопросу:

«ММС: Беспокоит ли Вас жесткая критика со стороны определенных кругов французских интеллектуалов, которые отводят Вам роль "пособника" в узаконивании капитализма? Согласны ли Вы, что по отношению к резкости подобных суждений интеллектуал должен обладать особой толстокожестью?

PR: Действительно, очень важно, как Вы говорите, обладать толстокожестью. Я думаю, что замечания, о которых Вы упомянули, относятся к тем или иным видам идеологической критики. Совершенно нормально, что любой человек может высказать идеологическую критику по той или иной заявленной позиции. В то же время интеллектуальная деятельность не есть деятельность, которая осуществляется в регистре идеологии. Интеллектуальная деятельность – это, прежде всего, деятельность, которая стремится создавать знания и возможности для понимания. Интеллектуальный труд нельзя судить в идеологических терминах, его следует оценивать в зависимости от того, помогает ли он или не помогает лучше понимать современные вопросы. Дело не в том, чтобы мерить работу в идеологических или политических категориях, но в том, чтобы оценить, насколько она способствует познанию и созданию новых концептов, иными словами, обогащению нашего интеллектуального инструментария. Интеллектуал – это тот, кто поставляет данные и создает инструментарий. Я могу поддерживать настоящий диалог даже с теми, кто не разделяет моих концепций – лишь бы дискуссия относилась к этим данным и к этому инструментарию» [14]14
  Entretien avec le Professeur Pierre Rosanvallon du Collège de France (Propos recueillis par Mohamed Chafik Mesbah) // Le Soir d'Algérie, 30 novembre, 2006 (см. на сайте: http://www.college-de-france.fr)


[Закрыть].

***

Чтобы дать представление о сфере теоретических интересов Пьера Розанваллона, приведу краткую справку с его интернет-страницы на официальном сайте Коллеж де Франс:

«...Его работы по истории политики и политической философии были ориентированы в трех направлениях.

Во-первых, интеллектуальная история демократии в длительной перспективе ("Коронация гражданина. История всеобщего избирательного права во Франции", 1992; "Необнаружимый народ. История демократического представительства во Франции", 1998; "Незавершенная демократия. История народного суверенитета во Франции"; 2000).