Текст книги "Долг по наследству (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Джетро принял мою слабость за удобный случай и потащил меня к двери. Он никак не поддерживал меня, только крепко держал за предплечье, оставив мой кофе на столе нетронутым.
– Я ухожу. И ты идёшь со мной.
Дверной колокольчик вновь звякнул, когда мы поспешно вышли. Я резко вдохнула, когда морозный порыв ветра прошёлся по теплу, задержавшемуся на моей коже от кафе. К счастью, шок от смены температуры помог мне прийти в себя, и я начала бороться.
Упираясь каблуками в тротуар, я заворчала:
– Кажется, ты что-то неправильно понял. Я никуда с тобой не собираюсь.
Джетро не ответил и без усилий тащил меня через дорогу в тёмный переулок к его байку.
В переулок?
Он ведь не мог иметь в виду именно то, чем угрожал... или мог?
Ты хочешь, чтобы я заставил тебя кричать.
Я боролась сильнее. Но независимо от того, как сильно я сопротивлялась, он не остановился и даже не взглянул на меня.
Я споткнулась и вздрогнула, ушибив плоть под его захватом. Я приготовилась вцепиться ногтями в его предплечье, но он шагнул на бордюр и потянул меня за собой. По инерции, я развернулась и болезненно врезалась в его мотоцикл.
Мои чёрные волосы перекинулись через плечо, и я сконцентрировалась на страхе, который тлел у меня в груди. Из последних сил, я сталась держаться и не верить в то, насколько глупой я была. Я гордилась тем, что была умной, но всё-таки позволила сексуальному искушению затуманить мой здравый смысл.
Джетро сердито на меня уставился; и его костюм был таким же жёстким, как и его невозмутимый контроль.
– Я все понял совершенно правильно. Ты всё-таки кое-куда со мной собираешься. Садись на байк.
Я вырвала локоть из его хватки и пихнула его в грудь.
– Нет. Отпусти меня.
Он тихонько прорычал:
– Прекрати, пока ты не поранила себя.
Я вновь толкнула его, сосредоточившись не на нелепости моего вечера, а на быстро растущем страхе в сердце.
– Говорила же тебе. Я приехала на лимузине, так что я никоим образом не собираюсь садиться на эту двухколёсную машину смерти.
Джетро повёл плечами, сохраняя хладнокровие.
– Я дал тебе одно правило – никогда не задавай вопросы. Теперь слушай второе – никогда со мной не спорь.
Моё сердце бешено заколотилось. Я начала оглядываться в поисках любителей ночных прогулок под луной, посетителей вечеринок – хоть кого-нибудь, кто мог бы вмешаться и спасти меня. Улицы были пусты. Никого. Даже ни одного грызуна, пробегающего мимо.
– Пожалуйста, не знаю, в какую игру ты играешь...
Он покачал головой, в его взгляде полыхало явное раздражение.
– Игру? Это, мать твою, не игра, – уставившись на платье, он вторгся в моё личное пространство. Сжав губы в одну тонкую линию, он пробормотал: – Надеюсь, у тебя под платьем что-нибудь есть.
Мои лёгкие сжались.
– Что? Зачем?
– Потому что ты будешь выглядеть вульгарно, если там ничего нет, – и одним диким рывком он оторвал бесконечные швы, строчки и всю кропотливую работу над моим платьем. Для моих ушей звук рвущейся ткани был похож на крик. Во мне расцвёл ужас, когда нижний слой платья, вместе с органзой, перьями и бисером, упал на землю.
У меня отвисла челюсть:
– Нет...
Джетро развернул меня, и его руки опустились мне на поясницу.
– Тебя надо разворачивать, как грёбаную посылку, – сильными пальцами он оторвал второй слой чёрного шелка.
Звук рвущейся ткани разбил мне сердце. Столько работы! Мой отец был бы в дикой ярости, если бы увидел его дорогущий материал, валяющимся на грязном тротуаре. Моя кровь оставалась на острие иглы, прокалывающей мой палец. Мои слёзы от переутомления впитал подиум. Он не мог сделать этого!
Я не могла говорить – онемела от шока.
– Боже мой, ещё не всё? – Джетро развернул меня лицом к себе. Повернувшись со свистом, я осталась в накрахмаленных юбках, поддерживающих пышность моего платья.
У меня больше не было сил справляться с этим.
Я накрыла руками подол, захватив остатки от платья.
– Нет, пож...
Джетро проигнорировал меня. Последним сильным рывком он оторвал юбку, и кинул на груду уже испорченного материала.
Пелена слёз накрыла мои глаза.
– О, боже мой. Что ты натворил?
Прохладный миланский воздух циркулировал вокруг моих обнажённых ног, исчезая под атласной юбкой длинной до бедра, надетой мной для того, чтобы не натереть ноги юбкой на обручах. Весь мой ансамбль – разрушен. Будучи единственной девушкой в доме, полном мужчин, я провела всю свою сознательную жизнь, покрывая своё девичье тело кружевами, кофточками и тюлем.
Женственность была тем, что я больше создавала, чем проживала. И картина того, как все это валяется на грязном тротуаре, привела меня в дикую ярость на грани жестокости.
Слёзы высохли. Меня обуяла ярость.
– Как ты мог?
Отпихнув его, я упала на колени, пытаясь собрать стразы и образцы кружева ручной работы.
– Ты… ты всё разрушил!
Все кругом было в останках от платья «от кутюр». Стразы блестели на безликом бетоне. Перья подёргивались под порывами ветра.
– Я разрушу намного больше ещё до того, как доберусь до конца, – Джетро едва произнёс слова... как их унёс порыв ветра.
Я уставилась на мужчину, к которому вернулась по глупости – и всё из-за какого-то незнакомца, задевшего моё самолюбие. Мужчины, которому я позволила управлять собой и сделать меня влажной прямо в кафе.
– Тебе от этого становится лучше? Разрушение вещей? Разве тебя не волнует, что ты разрушил то, что заняло часы кропотливой работы? Что за такой жест...
– Прекрати, – он поднял палец, ругая меня, как маленького ребёнка. – Правило номер три: я не люблю, когда повышают голос. Так что заткнись и встань.
Мы уставились друг на друга, и между нами установилась тяжёлая тишина.
Он был прав. Я была такой, такой глупой. Он с успехом причинил мне такую боль, какую я не испытывала с тех пор, как исчезла мама. Его грубость не дала места для надежд или слёз. И я всё это понимала заранее. Видела его холодность. Ощущала его бесчувственность. И, всё же, это не помешало мне быть круглой дурочкой.
Схватив кучку ткани, я закричала:
– Отвали от меня!
– Проклятье, ты испытываешь меня, – наклонившись, он схватил меня за плечо и поставил на ноги. Он встряхнул меня, сильно. И теперь, когда турнюр и все эти слои исчезли, корсет впился мне в бёдра.
– Ты больше не будешь задавать вопросы. Не будешь больше кричать или возмутительно себя вести. Это происходит. Это – твоё будущее. Ничто из сказанного или сделанного тобой не изменит этого факта, изменится только испытанный уровень боли, – он толкнул меня обратно к байку. – Твоё неудобное платье больше не проблема. Садись. Мы уезжаем.
В моем сердце взорвался гнев, к счастью, удерживая мой страх от безвыходного положения.
Не думай о его угрозах. Сфокусируйся на том, что его раздражает. Громкие крики. Мне нужен был шум для привлечения внимания и безопасности. Чем больше шума я устрою, тем больше вероятность того, что кто-то придёт и спасёт меня.
– Ты просто разорвал мой образец для показа. Это платье было уже продано в первоклассный бутик в Берлине! Думаешь, я с тобой куда-нибудь пойду после того, как ты разорвал платье, стоившее мне двухмесячной работы? Ты сумасшедший. Я расскажу тебе, как дальше всё пойдёт...
– Мисс Уивер, заткнись на хрен. Мне надоела эта шарада, – выражение его лица осталось равнодушным, но под костюмом напряглись мышцы. Двигаясь молниеносно, он схватил меня за длинные, распущенные волосы и подтолкнул к байку. Вздрогнув от боли, я споткнулась и распласталась на кожаном сиденье.
Быстро осмотревшись по сторонам, он расслабился, когда заметил, что мы одни.
– Если бы ты была со мной хорошо знакома, то знала бы мою реакцию на некорректные заявления о моём психическом здоровье. А если бы ты была умной, то поняла бы, что на меня никогда не стоит повышать голос, а также следует поддерживать приличное поведение на публике.
Наклонив голову, он угрожающе провёл носом по моему уху:
– Но поскольку ты меня не знаешь, я пока не стану тебя наказывать. Но предупреждаю, мисс Уивер. Только потому, что я не опускаюсь до повышения голоса – не значит, что я не взбешён. Я чертовски взбешён. Я приказал тебе, и ты уже много раз неповиновалась. И это последний раз, когда я прошу вежливо.
Отстранившись, он схватил меня за талию, поднял и усадил на байк с силой, которая меня напугала.
Притворно мне отсалютовав, Джетро сказал:
– Спасибо за одолжение, оказанное тобой. Я так рад, что ты решила сесть на байк, – нахмурившись, он уставился на мои высоченные каблуки. Опустившись на одно колено, он стащил их с моих ног, выбрасывая через плечо. Они исчезли в облаках разбросанной ткани позади него.
Я по-настоящему была Золушкой, только мой принц выбросил хрустальные туфельки и украл меня до полуночи. Мой принц был дьяволом. Мой принц был злодеем.
Я не могла дышать.
Беги. Пни его. Не позволяй ему забрать тебя.
В моей голове всплыли всевозможные ужасные ситуации. Меня воспитывали в безопасном районе, вселяя здравый смысл и мораль. И никто не подготовил меня к тому, как бороться за жизнь с сумасшедшим, который производил впечатление вменяемого человека.
– Ты не можешь этого сделать. Я не хочу никуда ехать с тобой, – я предприняла попытку спрыгнуть с байка, но Джетро не дал мне сдвинуться с места. Он маячил, как страшный приговор, рассуждающий о моем прошлом и настоящем.
– У тебя нет выбора. Ты едешь со мной. Твои пожелания не принимаются во внимание.
Ткнув его пальцем в грудь, я закричала:
– Мои пожелания точно принимаются во внимание. Ты не можешь увезти меня против моей воли. Это называется похищением, – моё тело вспыхнуло от гнева. – Отпусти. Меня. Иначе. Я. Закричу.
Вон. Блин, я хотела к брату. Он постоянно защищал меня, пока мы росли: от барсуков, пчёл, мальчиков в школе.
Вон!
Джетро покачал головой.
– Слишком поздно. Для всего этого. И не кричи. Не люблю крикунов, – он невесело хмыкнул. – Если только не причина вышеуказанного крика – я, и мы наедине.
Проигнорировав «часть про крики», я сосредоточилась на ужасном ультиматуме. Слишком поздно? Для чего слишком поздно? Я не вела какой-то там обратный отсчёт до конца моей жизни, точно. Я не соглашалась ни на что из этого!
Я-то нет, а вот мой отец, возможно, согласился.
Мысль остановила меня, как спица, вонзившаяся в сердце. Он представил мне именно Джетро, а не какого-то другого мужчину. Он поощрил меня пойти с ним против желания моего брата.
Джетро, возможно, мог обмануть моего отца, но я-то видела его истинные цвета и больше не собиралась это терпеть. Этот провал продолжался слишком долго.
Я открыла рот, чтобы закричать. Мне надоело быть напуганной и управляемой любезным психопатом. Мне хотелось нормальности. Я хотела пойти в душ и сладко забыться во сне.
Мои лёгкие призывно расширились:
– Помоги...
Джетро кинулся ко мне и холодной ладонью закрыл рот. В его глазах сверкнул первый признак эмоций, неподдающихся контролю. Он тяжело вздохнул, покачав головой.
– Надеялся, ты будешь умнее.
Я влепила ему пощёчину.
Резкий шлепок плоти о плоть заморозил время. Я не двигалась, не дышала и даже не моргала. Так же, как и Джетро.
Мы уставились друг на друга, и всё, что я видела – золотистый цвет в его глазах. Чем дольше мы смотрели друг на друга, тем ниже опускалась температура воздуха, от осени до ветреной зимы, замерзая от его поведения. Прошла секунда или десять, но именно Джетро сломал эту уязвимость между нами.
Холодными пальцами, он провёл от моих губ до шеи. Крепко схватил ее. Неумолимо. Это действие показало правду – бесчеловечную правду. Этот мужчина был холеным и спокойным, но под всем этим скрывался свирепый дьявол. Его прикосновение давало много информации о человеке, которого он пытался скрыть. Он был основательно замаскирован.
Он был безжалостным тираном.
Наклонив мою шею, он пробормотал:
– Повинуйся – и я не причину тебе боли. Борись со мной – и я заставлю тебя кричать.
Каждая мышца в моём теле судорожно сжималась. Расчленение моего платья больше не имело значения. Всё, о чём я переживала – как убежать так далеко, как только представится возможность. Рыдания разрывали грудь. Я прикусила губу, чтобы остановить вырывающиеся слёзы.
Джетро не отпускал мою шею.
– Я здесь не для того, чтобы украсть тебя. И не для того, чтобы бить тебя или накачать наркотиками. Назови меня старомодным, но во мне теплилась надежда, что ты поедешь охотно, не доставляя неудобств, – погладив свободной рукой мои волосы, он положил руку мне на затылок. – Вероятно, ты озадачена вопросом, почему я сказал, что у тебя нет выбора, кроме, как пойти со мной. А поскольку я справедливый мужчина, и верю в равенство даже между охотником и добычей, я расскажу тебе.
Его дыхание было в нём единственной тёплой вещью, обжигая мою кожу словами, которых я никогда не хотела слышать:
– Я здесь, чтобы получить долг. Причину этого долга я расскажу, когда буду готов и в хорошем расположении духа. Способ оплаты долга – всецело твоё дело.
Мой разум пытался понять информацию:
– Что...
Его пальцы напряглись, перекрыв мне воздух. Я задыхалась, инстинкт выживания заставил меня бороться сквозь страх. Я начала извиваться, впиваясь ногтями в его запястья.
Мои ногти не подействовали на него, разве что только успокоили. Тихо ахнув, он сказал:
– Первое, что тебе стоит обо мне узнать – я никогда ничего не забываю. Если у меня пойдёт кровь из-за твоих попыток выбраться – я возмещу тебе это. Это стоит запомнить, мисс Уивер.
Его взгляд опустился на мои пальцы, вцепившиеся в его запястье, и он сжал свою руку, пока я не прекратила борьбу против того, чего на самом деле хотела, и позволила своим пальцам соскользнуть с его руки.
– Хорошая девочка, – пробормотал он. Отодвинувшись, он по одному раскрыл свои пальцы на моей шее. Дотошно медленно. С ужасающим контролем.
Я возмещу тебе это. Его голос эхом отдавался в моей голове. Я сжала руки на коленях, надеясь, что не наброшусь на него, и не вытворю такого, чего бы он решил возместить мне. Я до дрожи хотела причинить ему боль. Хотела убежать, пока бы он истекал кровью на тротуаре.
Выпрямившись, Джетро уставился на меня, ожидая моих дальнейших действий.
Я была в два раза меньше его, и без свидетелей была беспомощна. Мне никогда не приходилось обучаться самозащите, и в голову даже не приходила такая мысль, что я окажусь в ситуации, в которой это потребуется. Беговая дорожка помогала сохранить фигуру, но не прибавляла мне силы для борьбы.
А что я могла сделать, кроме, как подчиниться? Я не двигалась. Не могла. Даже моё головокружение не посмело вмешаться, когда меня поймали в ловушку его золотистые глаза.
Прошло несколько мгновений, прежде чем он коротко кивнул.
– Я рад твоему более приличному поведению. Чтобы гарантировать такое поведение, я поделюсь небольшим кусочком информации о долге, – он провёл пальцем по своей нижней губе. – Только ты можешь заплатить долг. Ты должна пойти по собственной воле. Ты жертва.
Я сглотнула, вздрогнув от боли в горле. Тембр его голоса внушал шанс на спасение. Продолжай разговор. Заставь его заботиться о тебе.
– Жертва? – я сразу же возненавидела это слово.
Он прищурился.
– Жертва – то, что ты делаешь или отказываешься во благо. Все это можно остановить... у тебя есть власть.
Можно? Обещание свободы повисло в ночном небе, насмехаясь надо мной.
Я поёрзала на сиденье, вздрогнув от холода.
– Если у меня есть власть, тогда почему мне кажется, будто ты насмехаешься надо мной? – придав себе решимости, я выплюнула: – Что бы ты там не думал обо мне, я могу понять скрытый смысл твоих слов. Какие последствия ждут меня, если я не пойду с тобой?
Я чувствовала себя нелепо, разговаривая о долге и последствиях. Все это не имело никакого смысла, но по моему позвоночнику ползло плохое предчувствие. Воспоминания, которые я похоронила... давным-давно.
– У тебя нет выбора, Арч. Я не могу объяснить это, но ни ты, ни я, никто не может остановить это. Я очень сожалению, что встретила тебя.
Мой отец фыркнул, вышагивая кругами по гостиной в нашем поместье на восемь спален.
– Ты сожалеешь? А как насчёт Ви и Нилы? Что я должен сказать им? Что я должен сказать, когда они начнут спрашивать, почему их бросила мать?
Моя мама, обладающая такими же черными волосами и смуглой кожей, стояла прямо и бесстрашно, но я видела правду, скрываясь под лестницей. Я знала правду. Она не была бесстрашной, она была далека от этого. Она была ошарашена.
– Ты скажешь, что я любила их, но никогда не должна была рожать их. Особенно Нилу. Спрячь её, Арч. Не позволь им узнать про неё. Смените имя. Убегите. Не позволь им забрать за долг и её.
На этом мои воспоминания закончились благодаря тому, что Вон попал мне мячом по голове и разрушил тот последний момент, когда я видела моих родителей вместе. И это был последний раз, когда я видела её.
Я потёрла ладонью грудь, проклиная то, как сжалось сердце. Замешательство тяготило так же сильно, как и отчаяние.
Джетро улыбнулся.
– Рад, что ты разумна. На этот единственный вопрос я отвечу. Последствия того, если ты со мной не пойдёшь, среди прочего, коснутся Вона и Арчибальда Уиверов.
Весь мой мир перевернулся с ног на голову, и на этот раз это произошло не из-за головокружения.
– Твоя жизнь за их жизни, – он пожал плечами. – Действительно просто. Но не беспокойся о деталях. Есть прекрасный документ и бесконечные уроки истории, объясняющие всё.
Моё сердце остановилось. Моя жизнь за их? Да он, должно быть, шутит. Я даже не знала, должна ли была в ужасе закричать или изумлённо рассмеяться. Это не могло быть правдой. Все это – фарс. Ужасная, жестокая шутка моего отца, дающая гарантию, что я больше никогда не пошла бы на свидание. Боже, пусть это будет шуткой.
– Ты же не можешь говорить это серьёзно.
Меня, возможно, и прятали от мира мужчин, но я не абсолютно бестолкова.
– Думаешь, я тебе поверю?
Джетро растерял свой лёд, скользнув прямо в арктическую зиму.
– Думаешь, мне есть дело до того, поверила ты мне или нет? Думаешь, всё это чепуха, и ты можешь со мной спорить?
Моё сердце сжалось. Он источал уверенность. Решительность. Никакого намёка на то, что его обман может быть раскрыт. Это не шутка.
Джетро понизил голос и прошипел:
– Расскажу-ка я о себе ещё один секрет. Я никогда ничего не делаю наполовину. Никогда не рискую. Никогда не охочусь в одиночку, – приблизившись, он закончил: – и с тех пор, как я обратил на тебя внимание, под мой прицел попали и твой отец, и твой брат. За ними наблюдают. И если ты не примешь всё всерьёз, то это наблюдение обратится в нечто куда более агрессивное. Понимаешь?
Я не могла ответить. Всё, что я могла представить: моего отца и Вона истребляют, как паразитов, и я никогда больше их не увижу.
– Скажешь ещё хоть слово, и я прикончу их, мисс Уивер, – сопровождая всё это ледяным взглядом, Джетро схватился за ручки, и перекинул ногу через чёрное сиденье мотоцикла. Каждый дюйм мотоцикла был чёрным. Нигде не было видно хромирования или какого-то другого цвета.
Чёрт, что я делаю? Я должна сбежать. Сбежать!
Но я не могла. Не тогда, когда он угрожал моей семье. Не тогда, когда мой мозг приоткрыл завесу в памяти, как сноска к сумасшедшим словам Джетро. Не тогда, когда я поверила.
Долг.
Я не знала, о чём всё это было. Это, возможно, был код для чего-то, чего я не понимала, или это было буквально и требовало оплаты. Но одно я знала точно – я не могла рискнуть и не подчиниться.
Я любила свою семью. Обожала брата. Я не рискнула бы их жизнями. Не после того, как так называемый долг разрушил брак и счастье моих родителей.
Я подпрыгнула, когда зарычало зажигание, разрушая тишину, и каким-то образом предоставляя силу моему гневу. Убрав подножку, Джетро удерживал вес байка.
Он не надел шлем и не предложил мне. Я ожидала, что он обернётся и обеспечит меня большим количеством информации или каких-то указов, но всё, что он сделал – вытянул руку, схватил мою и положил её себе на бедро. В тот момент, когда моя рука оказалась на нём, он отпустил меня, неосознанно, давая мне безопасную гавань, но с якорем, уже презираемым мною.
Я с тоской посмотрела на здание, где мой брат с отцом смешались с толпой модниц и единственным миром, виденным мной. Я безмолвно молила их подбежать ко мне с криками «мы тебя разыграли» и рассмеяться над моим ошеломлённым выражением лица.
Но ничего. Двери так и остались закрытыми. Ответы – спрятанными. Будущее – неизвестным.
Я одна.
Меня украли за долг, за который могу расплатиться только я. Долг, о котором я ничего не знала.
Я была идиоткой, когда хотела не синицу в руке, а журавля в небе.
Сейчас у меня не было ничего.
Повернув запястье, Джетро поддал газу механическому чудовищу, и мы рванули вперёд в темноту.
***
Аэропорт Милана вновь меня поприветствовал.
Казалось, прошла целая вечность с того момента, как я сюда прилетела, хотя на самом деле прошло всего лишь два дня. Моя кожа заледенела, и, несмотря на мою неприязнь к Джетро, я не могла прекратить подвигаться к нему ближе, пока он нарушал все скоростные ограничения и с нереальной скоростью поворачивал на своей машине смерти. Моя крошечная юбка и корсет не предназначались для такой поздней прогулки по Милану.
Подъехав на парковочное место, он выключил зажигание и вытащил подножку. Я тут же отодвинулась от него, убрав руки с его талии.
Страх остался в моём сердце, возрастая с каждым ударом. Я не могла посмотреть на так называемого джентльмена, не проглотив при этом коктейль из убийственного гнева и слёз ужаса.
На его профиле можно было увидеть однодневную щетину, распространявшуюся по челюсти, развивающиеся от ветра густые волосы, и границу, которая отбросила его от сексуальности до опасности. Он возвышался над толпой. Легко источал потребность и желание. Но в нём не было ничего доброго, домашнего или нормального. От него несло манипулированием и контролем.
Он – айсберг.
Парковка была пуста, но, опять же, сейчас не час пик. Несмотря на отдающийся эхом, звук пары чемоданов, которые тянули к терминалу, ночь была тихой.
Джетро слез с байка. Как только он встал, то размял шею, растирая мышцы сильной рукой. И впился в меня глазами. Они выглядели темнее, больше цвета осеннего листа, чем драгоценного металла, но по-прежнему холодные.
Я с негодованием уставилась на него в ответ, надеясь на очевидность своей ненависти.
Выражение его лица осталось отстранённым, не принимая вызова поединка взглядов. Протянув мне ладонь, он ждал. То, как он смотрел, говорило красноречивее слов. Он не спрашивал, приму ли я его руку. Он знал. Он верил в себя так чертовски сильно – всё, кроме его желания – не рассматривалось, и было смехотворным.
Слишком плохо для него – я не очень хорошо справлялась с безмолвным обращением. Ви обучил меня многому. Иметь шумного близнеца вооружает тебя определёнными навыками. И игнорирование капризных мужчин – один из них.
Хлопнув по его руке, я слезла с чёрного сиденья и приземлилась на босые ноги. Прохладный бетон ужалил мои ступни. Обняв себя дрожащими руками, я пробормотала:
– Как будто я приму твою помощь. После всего того, что ты уже со мной сделал.
Опустив руку, он захохотал.
– Уже сделал? – он наклонился ко мне поближе. – Я не сделал ничего. Пока, ничего. Но погоди до того момента, как ты окажешься в моих владениях и за закрытыми дверьми. Тогда, возможно, ты получишь нечто, достойное таких напыщенных слов.
Мои навыки для принятия будущего решили игнорировать угрозы и сосредоточиться на настоящем. Выпрямившись, я сказала:
– Я могла бы спросить что-нибудь глупое, типа: «Почему мы в аэропорту» – но уже догадалась. Однако ты не думал о моих планах...
– Планы поменялись.
– Я не путешествую в одиночку, мистер Хоук. У меня забронированы билеты вместе с братом, помощником и костюмером. Не говоря уже о куче багажа. Они будут ждать меня. Черт, мой помощник будет ждать моего возвращения ночью в отель. Всё это – пустая трата времени. Потому что они обратятся в полицию, и, если ты думаешь, что отец за мной не приедет – ты ошибаешься.
Как только я это произнесла, сомнения закрались мне в душу. Текс Уивер запихнул меня в этот кошмар. С чего это я решила, что он приедет и заберёт меня?
Джетро скрестил руки, а на губах появилась натянутая улыбка, будто я была забавой, не признавая очевидное.
– В этой речи много ошибок, но я сосредоточусь на основных, – наклонив голову, он продолжил: – Твой отец хорошо обо всём осведомлён. А вера в мужчину, который отдал тебя без боя – неуместна. У него связаны руки, и обо всём он чертовски хорошо знает. Что касается полиции, им неважно твоё будущее. Забудь о них, о своей семье, надежде. Всё кончено.
Он понизил голос до рычания:
– А хочешь знать, почему? Все кончено, потому что твоя жизнь закончена. Ты ещё многого не знаешь, и я не могу дождаться посвящения тебя во все подробности.
Его ледяная внешность исчезла, он схватил меня за волосы и дёрнул мою голову назад.
– Ты узнаешь о своих знатных предках. О своей гнилой родословной. И ты заплатишь. Так что заткнись, сдайся и цени мою доброту – мне не хватает любезности, мисс Уивер, и я очень тебе не понравлюсь, когда выйду из себя.
Я задрожала сильнее.
– Ты и сейчас мне не нравишься, не говоря уже о будущем. Отпусти меня.
Он удивил меня, когда сделал шаг назад и отпустил мои волосы. Кожа головы болела, но я отказалась потереть её.
– Ты испытываешь меня, но, к счастью для тебя, я умею обращаться с проблемными зверушками.
Зверушками?
Я сжала руки в кулаки.
И как мне только мысли в голову приходили о том, что я его хочу? Тот факт, что его губы были на моем лице, а его большой палец у меня во рту, вызвал отвращение.
Пристальный взгляд Джетро прошёлся вниз по моему раздетому телу.
– Ты дрожишь. Не хочу, чтобы ты заболела, – он изогнул бровь. – Я предложил бы тебе свой пиджак, как благородный мужчина, которым я и являюсь, но сомневаюсь, что ты его примешь. Хотя, у меня есть кое-что получше.
Повернувшись, он подошёл к тени, отбрасываемой одним из больших столбов.
– Фло? Выходи. Тебе, чёрт побери, лучше быть...
– Я здесь, – мужчина вышел из тени. Он был одет в черные джинсы, футболку и чёрный кожаный жилет, и единственная вспышка какого-то другого цвета появилась от серебристого алмаза, выгравированного на переднем кармане. Он был похож на вора, ожидающего свою жертву. – Я здесь уже сорок пять минут. Вы опаздываете, – он бросил Джетро спортивную сумку и пригладил рукой свои длинные, чёрные волосы. – К счастью, рейс задержали.
Джетро поймал сумку, уставившись на мужчину.
– Не забывай своё место. Я не опаздываю по своим правилам, и тем более не по твоим, – раскрыв сумку, он спросил: – Ты сделал всё, как я сказал?
Мужчина кивнул.
– Всё. Включая фотографии. Все прошло гладко, билеты внутри. Я позабочусь о байке, оставь его здесь. Кушон и Фрактюр следят за мужчинами Уивер, пока ты не дашь других указаний.
Джетро вытащил конверт и осмотрел его содержимое. Он поднял взгляд, и нечто, отдалённо напоминающее улыбку, появилось на его губах.
– Хорошая работа. Увидимся в Хоуксбридже.
Мои уши резануло имя. Оно казалось знакомым – попахивало потомственными аристократами.
Он титулованный дворянин? Думать, что Джетро являлся графом или герцогом, было как-то нелепо... и всё же, до странности правильно. Всё в нем было обманчиво и... скучно. И чем всё это было? Игрой, способом провести время какому-то богатенькому засранцу, которому надоело убивать щеночков?
Я не прекращала стучать зубами – от холода и отвращения. Мужчина, которого звали Фло, посмотрел в мою сторону. Он прищурился.
– Он ожидает тебя и женщину. Я сообщу ему, что всё прошло хорошо.
– Не надо, – фыркнул Джетро. Его английский акцент усилился от этого требования. – Знать ему это ― нет надобности. Очень скоро он нас увидит, – отмахнувшись от мужчины, будто он просто был нанят для помощи и больше не требовался, Джетро подошёл ко мне и протянул сумку.
Фло ушёл обратно в тень, словно ужасный призрак.
– Это твоё. Переоденься. Тебе не позволят зайти в здание полуголой и без обуви.
Схватив сумку, я шёпотом пробормотала:
– Я была одета в наряд, стоявший тысячи фунтов стерлингов до того, как ты разорвал его прямо на мне.
Потеря моего платья ныла, как открытая рана.
У меня было два желания: первое – чтобы он услышал меня и почувствовал мою ярость. И второе – чтобы он не услышал, так как я боялась его реакции.
Джетро ухмыльнулся, и повернулся к байку.
Я открыла сумку и тут же уронила её.
О, мой бог. Это сон. Проснись, Нила. Пожалуйста, проснись.
Мои колени ослабли, и я последовала за сумкой на землю. Дрожа, я собрала фотографии, который лежали поверх моей одежды. Моей одежды. Всё, что я прикупила себе в Милане – минус одежда с показа и мои рабочие материалы – беговые принадлежности, бикини, тренировочные штаны, пижамы и коллекция простых блузок, джинсов и платьев макси.
Но сверху моя одежда была усыпана фотографиями.
Поддельными фотографиями, которых никогда не было.
Сфабрикованными снимками лжи. Такой ужасной, страшной лжи.
Мне никто не поможет.
Джетро был прав. Полиция будет смеяться, если кто-нибудь попросит их помочь. То, что я держала в руках, укрепило мою новую жизнь в качестве игрушки Джетро.
Поёрзав на бетоне, я не смогла остановить горячую слезу, которая скатилась по моей щеке.
Там была я – улыбающаяся, сияющая. Я помнила этот день. Мы с Ви отправились в Париж на межсезонный показ, несколько лет назад. Он побил меня в покере, в глупом турнире бара, и хозяин сделал нашу фотографию. Мы очень тепло улыбались, обнимая друг друга – мы были так счастливы.
Только Вона на фото не существовало. Фон был исправлен на какой-то роскошный ресторан, а мужчиной, который обнимал меня, был Джетро.
Улыбка на его лице была самой тёплой, из увиденных мною. Он был одет в чёрную рубашку и джинсы, и выглядел молодым, влюблённым и привлекательным.
Я не могла больше смотреть на это. Взяв другую, я прикрыла рот рукой.
На этой фотографии были я и мой отец. Или так должно было быть. Он устроил ежегодное выездное мероприятие, и мы отправились в недельный круиз по средиземному морю. Мы стояли на фоне заходящего солнца, которое танцевало оранжевыми лучиками по волнам, на мне была свободная одежда «для круиза», которую я только недавно создала. Я прижалась поцелуем к его шершавому лицу.
Этот поцелуй теперь принадлежал Джетро.
Коммерческий корабль заменили на роскошную яхту. Закат отбрасывал другой свет. Джетро задумчиво стоял, уставившись в камеру с такой интенсивной сексуальностью в глазах, что никто бы не согласился, что между нами не было химии. То, как моё тело прижималось к нему, ласково и доверительно, только помогало подтвердить иллюзию – мы влюблённая парочка.
Фотографии дрожали в моих руках, и ещё одна слеза упала на глянцевый обман.
