Текст книги "Медальон с бирюзой"

Автор книги: Пэнси Вейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Пенси ВЕЙН

МЕДАЛЬОН С БИРЮЗОЙ

Pansy WAIN , 2007

OCR – Ninel

SpellCheck — Росинка , tan-sanna

http://www.la-magicienne.com

На горнолыжный курорт в Швейцарских Альпах приезжает юная девушка. У нее грустный взгляд и нет с собой вещей – Бетти Кларк приехала сюда, решившись на страшный поступок. Но неожиданно ее захватывает поток событий, а рядом оказывается человек, чем-то неуловимо знакомый и непостижимо родной, и жизнь Бетти постепенно наполняется новым смыслом...

В26 Медальон с бирюзой: Роман. – М: Издательский Дом «Панорама», 2007. – 192 с., (06-020)

ISBN 5-7024-2123-Х

ББК84.4

© Wain Pansy, 2007

© Оформление. Подготовка текста. Издательский Дом «Панорама», 2007

Пролог

Детский праздник был в самом разгаре. В просторном доме миссис Пирри, обожавшей молодое поколение и часто устраивавшей всевозможные развлекательные мероприятия для детей, царило сумасшедшее веселье. По всему дому прыгали, резвились и хохотали, примерно две дюжины детей от трех до десяти лет. Повод для веселья был стоящим – наступал канун Хэллоуина, когда позволяются любые безумства и можно всласть побеситься без оглядки на взрослых.

Но все-таки безумства эти направляла и контролировала твердой рукой миссис Пирри.

– А теперь все в большую гостиную, дети, – хлопала в ладоши Мэг Пирри, крупная дама с громким голосом. – Следующий конкурс – эстафета, после нее – ловля яблок зубами в лохани с водой. Победителя ждет приз – велосипед с тремя фарами. Участвуют только дети, взрослых просьба не беспокоиться, – сказала она какому-то папе, который по пути в курилку выразил желание принять участие в конкурсе, потому что в детстве очень преуспевал в этом виде состязаний.

В углу гостиной сидел на подоконнике мальчик лет девяти с темными взъерошенными волосами и прямыми, как стрелы, черными бровями – у него был насупленный и недовольный вид. Его мать приехала погостить к своей давней подруге Мэг Пирри и притащила его с собой, хотя он лучше бы остался дома с отцом. У отца всю неделю ночные дежурства в больнице, а когда он вернется утром, то некому будет приготовить ему завтрак. Уж он бы позаботился об этом, он уже сам не раз жарил яичницу с беконом, отец научил его, говоря, что мужчина должен уметь о себе позаботиться. А вот маму не слишком волновало, что и когда отец ест и хорошо ли он высыпается...

И вот теперь сиди здесь и любуйся, как малышня беснуется. К тому же сыновья миссис Пирри, близнецы Том и Билл, которым еще не исполнилось девяти, смеялись над ним за то, что он не умеет играть в крикет, любит только «Битлз» и не слышал о «Диких кроликах», и что кроссовки у него самые простые, а не флюоресцирующие. Зато он умеет многое такое, что им и не снилось. Например, пришить пуговицу...

– Что ты сидишь как бука, иди поиграй с ребятами, – окликнула его мать, проходя по гостиной в сопровождении какого-то мужчины. – Нет, это просто второй Роберт, вот сядет так и сидит, и слова от него не добьешься, – с досадой сказала она мужчине, который только пожал плечами.

– Какая разница, Лора. Наконец-то мы сможем поговорить обо всем обстоятельно...

Мама и мужчина удалились, а мальчик упрямо нахмурился и отвернулся к окну. Почему нельзя оставить его в покое, ведь он все-таки поехал с матерью, как она захотела. Зачем он ей только понадобился? Но тут у его уха раздался тонкий веселый голосок:

– А ты почему не идешь в гостиную? Сейчас уже начнется эстафета.

Перед ним стояла маленькая девчонка в голубом платье. Ее щеки, красные, как два яблока, были испачканы шоколадом, а волосы были такие светлые, каких он раньше ни у кого не видел, словно крашеные. Но разве такие малышки красят волосы?

Девочке было сегодня весело, но этот мальчик, который сидел с начала праздника хмурый в углу, очень ее беспокоил. Из-за него она не могла почувствовать себя совсем счастливой.

– У тебя зубы болят? – спросила она сочувственно.

– Нет. Отстань.

– Тогда пойдем. А то эстафету начнут без нас. Я должна там участвовать.

– Ну и участвуй. – Он пожал плечами. – Думаешь, что кого-то обгонишь? Тебе, наверное, только три года.

– Что ты, мне уже пять, и я хожу в школу, – не обиделась девчонка. – Это я просто ростом маленькая. И я о-очень быстро бегаю. Вот увидишь, с книгой на голове я обгоню Нэнси, а ей уже восемь.

Она указала на красивую девочку с длинными черными волосами до пояса, которая держалась очень гордо и делала вид, что просто снисходит к детским играм. Эта девочка несколько раз перехватывала его взгляд и надменно, как взрослая, усмехалась уголком рта. Она казалась ему очень красивой, но он и представить не мог, чтобы заговорить с ней первым. Вот если бы она сама подошла к нему, а не эта пигалица...

– А потом будет бег в мешках – ой, это такая смехота. В прошлый раз мальчишки устроили кучу малу. Если не хочешь бежать, иди и просто посмотри – обхохочешься.

Надо же, какая энтузиастка, подумал он. Так говорил папа про одну медсестру, которая работала в его отделении. Он посмотрел на девочку со снисходительной жалостью. Куда ей обогнать Нэнси – та гораздо ее выше. И вон какая длинноногая.

– А вот яблоко мне никогда не удается вытащить из воды, ни одно, – вздохнула она печально. – Нэнси в этом конкурсе участвовать не будет, она говорит, что не такая дура, чтобы окунаться с головой. Наверное, победит кто-то из мальчишек. Такого классного велика ни у кого нет.

– Ты бы хотела выиграть велосипед? – спросил он ее с невольным интересом. Девочка молитвенно сложила руки.

– Ох, это моя мечта. Но родители мне ни за что не купят – у них нет денег на разные глупости. Дедушка обязательно бы купил, но мама все равно против – ка-те-горически, – старательно выговорила она. – Боится, что я упаду. А вот если бы я сама его выиграла, то уж тут ничего не поделаешь. Ей пришлось бы согласиться, ведь не возвращать же его назад.

Ее голубые глаза так блестели, когда она говорила о велосипеде, что он невольно ей посочувствовал. Обидно мечтать о чем-то и знать, что едва ли получишь желаемое.

– А вот в снэпдрагоне я могу победить, – сказала девочка. – Я нисколько не боюсь обжечься. Но там приз для девчонок – костюм принцессы, а мне он нисколечко не нужен...

Его мать говорила, что снэпдрагон, в которой участники пытаются выхватить изюминки из блюда с горящим спиртом – варварская забава, а отец считал, что она развивает волю.

До них донесся призывный голос миссис Пирри.

– Начинается! – воскликнула девочка, встряхивая головой, отчего ее кудряшки разлетелись вокруг лица светлым облачком. – Ну что, идем?

А любопытно взглянуть, как малыши резвятся, подумал он и встал.

– Ну идем.

Началась эстафета, и он невольно следил за голубым платьем. Надо же, какая шустрая малышка. Она и правда обогнала длинноногую Нэнси и получила первый приз – журнал с комиксами. Нэнси снисходительно вскинула подбородок, но было видно, что она терпеть не может девчонку в голубом.

– Смотри не утони в лохани с водой, – сказала она ей неприятным голоском, замаскированным под заботу. – А то придется тебя откачивать, как в прошлый раз. И вообще это не женственно. Пусть одни мальчишки состязаются за велосипед, правда, миссис Пирри?

Девочка в голубом платье испуганно посмотрела на устроительницу веселья.

– Участвовать могут все, и мальчики, и девочки, – громко объявила миссис Пирри.

– Все равно тебе ни за что не выиграть велосипед, хоть ты всюду и лезешь участвовать, – процедила Нэнси. – И никто никогда тебе его не купит. И собаку тебе тоже не купят. Моя мама говорила, что твой отец – ничтожество и не может обеспечить семью.

Глаза белокурой девочки наполнились слезами.

– Сама ты ничтожество. И не смей никогда так говорить про моего папу.

– Ха-ха-ха, – услышал он, как обидно засмеялась Нэнси.

У него перехватило дыхание, в глазах потемнело, как бывало всегда, когда он сталкивался с чужой злостью и несправедливостью.

Он протолкался сквозь толпу участников к столу, на котором стоял большой таз с водой, где плавали крепкие красные яблоки, и, дождавшись своей очереди, погрузил лицо в воду и захватывал зубами скользкие яблоки с таким азартом, который удивил его самого. И когда вокруг все завопили и завизжали, он понял, что победил – вытащил яблок больше, чем все прочие.

Велосипед, и правда, был роскошный, с тормозом и огромными фарами. У него самого был гораздо проще. Все обступили его. Он обвел взглядом ребят. Девочка в голубом платье стояла у окна и смотрела на него восхищенно. На него, а не на велосипед, он отчетливо это понял. Он подошел к ней.

– Ты классно всех обставил, – сказала она с легким вздохом. – Велосипед теперь твой. Ты его честно выиграл. Но ты весь мокрый. Хочешь мой платок?

– Не надо, – небрежно сказал он и придвинул к ней велосипед. – Это тебе от меня подарок. На, держи.

Она резко втянула в себя воздух и застыла, глядя на него во все глаза.

– Ни фига себе, – сказал кто-то за их спинами.

А чей-то взрослый голос объяснял кому-то:

– Это внучка старика Соммервиля, бедняжка, совершенно заброшена родителями. Хорошо, что дед привез ее сюда.

Она стояла молча и неподвижно, и он сунул ей велосипед в руки, чтобы быстрее покончить с этой сценой – все смотрели на них, и ему было страшно неловко.

– Я из него все равно уже вырос... ну... скоро вырасту.

– Спасибо... – проговорила она, и ее глаза вспыхнули как звезды. – Спасибо. Спасибо.

Кажется, она забыла все слова, кроме одного. Они какое-то время стояли молча. Тут он услышал, как его окликают по имени. Мать искала его в толпе детей. Вид у нее был мрачный.

– Нам пора ехать, – сказала она. – Собирайся.

– Лора, подожди, побудь еще немного, скоро праздничный ужин, – говорила ей Мэг Пирри.

Но у мамы явно испортилось настроение, а значит, они уедут прямо сейчас. Не дождавшись праздничного ужина. Мальчик сильно проголодался после состязания, но знал по опыту, что просить мать задержаться бесполезно.

Он последовал за мамой на крыльцо. Она уже садилась в их старый «пежо», и он тоже собирался открыть дверцу, как вдруг его взяли за руку. Это девочка в голубом догнала его.

– Я хотела сказать... ты самый добрый. Я никогда, никогда тебя не забуду, – сказала она совсем как взрослая, наверное, видела такую сцену в каком-то фильме. – Это тебе от меня. Это талисман. Он очень старинный, его носила еще моя бабушка.

Она что-то сунула ему в руку.

– Спасибо, – проговорил он. – А тебя как зовут? Меня...

Но не успел договорить, она поднялась на цыпочки, и он ощутил на щеке ее теплые губы.

Он растерянно заморгал, залился краской, а она стремительно повернулась и убежала. Он забрался на заднее сиденье, и когда мать выехала на шоссе, незаметно разжал кулак и посмотрел. На его ладони лежал маленький овальный медальон из светлого металла, с голубыми камешками, выложенными в форме незабудки. Типично девчоночий медальон.

Он усмехнулся, но на сердце у него вдруг стало так хорошо и тепло, как никогда в жизни не бывало. И это чувство длилось очень долго, целых несколько дней, но потом разные важные дела заставили образ голубоглазой малышки потускнеть и раствориться. А медальон он спрятал в нижний ящик стола, в самую глубину. И забыл о нем. А когда долгое время спустя случайно вспомнил и решил посмотреть, то не смог его отыскать.

1

Снеговая завеса скрыла горы и деревья, и теперь Бетти окружала сплошная белая мгла. Невозможно было поверить, что еще час назад на ясном голубом небе светило солнце, и склоны Западных Альп, покрытые елями и соснами, видны были до горы Финстерархорн. Хотя саму гору, еще вчера отчетливо маячившую на горизонте, заволакивала серебристая дымка. По этому признаку местные жители безошибочно узнавали о приближающейся буре.

Когда Бетти сегодня утром спустилась в холл, то увидела у телевизора, по которому передавали сводку погоды, группу людей, с которыми успела познакомиться за те три дня, что жила в этой маленькой гостинице на окраине городка Фрибург...

Три дня назад, едва она вошла в холл со своим чемоданчиком, к ней подошли две девушки в спортивных костюмах и невысокий коренастый парень, и заговорили с ней.

– Как классно, Бетти, а то тут одни старики и старухи, – защебетала одна из девушек, назвавшаяся Руби.

– Надеюсь, вольешься в нашу компанию, – сказала вторая, ее подруга Пэт.

– Хорошо катаешься? Тут спуски просто классные, – обрадовала ее Руби.

Парень по имени Сайлас смотрел на Бетти с молчаливой глуповатой улыбкой.

Бетти что-то отвечала им, улыбалась и кивала, как заводная кукла. Со времени своего возвращения из Парижа она не переставала видеть себя со стороны и удивляться сама себе – насколько ее внешняя оболочка не соответствует тому, что творится у нее внутри.

В тот же вечер она спустилась в бар и полночи просидела со своими новыми приятелями, пила коктейли «Святой Бернар» и «Альпийское солнце», хотя от коктейлей у нее всегда на другой день разламывалась голова, смеялась и даже танцевала с неуклюжим Сайласом. И знала, что, оставшись одна в номере, будет лежать ничком на кровати, глядеть сухими невидящими глазами в темноту и вспоминать день за днем последние три месяца и свою первую и последнюю в жизни любовь, которая, в конце концов, привела ее в эту крошечную гостиницу, прилепившуюся к крутому склону горы.

Утром новые знакомые встретили Бетти в вестибюле.

– Мы идем кататься, ты с нами? – предложила Пэт.

Но такое обилие свидетелей не входило в ее планы.

– Я давно не вставала на лыжи и не уверена в своих силах. Хочу попрактиковаться в одиночестве, – пробормотала Бетти.

– Ну, как угодно. – Они, кажется, удивились.

Когда веселая компания двинулась к подъемнику, Бетти надела взятые напрокат лыжи, застегнула ярко-красную куртку, надвинула на лоб пушистую белую шапочку и легко заскользила по снегу в противоположную от подъемника сторону. Туда, где висели запрещающие знаки с надписью: «Осторожно, обрыв!».

Она не испытывала никакого страха, только холодную спокойную решимость. Лучше как можно скорее исполнить то, зачем она сюда приехала. Вчера вечером она еще немножко колебалась – не написать ли прощальное письмо Клер. Но передумала. Пускай все выглядит как несчастный случай. Наверняка на подобных этому горнолыжных курортах каждый год происходит множество несчастных случаев.

На склоне лежал глубокий нетронутый снег, и лыжи скоро начали замедлять ход. Бетти затормозила у забора и двинулась вдоль него, зарываясь лыжами в снег. Она еще наверху увидела, где можно его обогнуть. Вскоре она стояла на краю обрыва.

Интересно, будет очень больно?

Но что эта боль по сравнению с тоской, которая разрывала ей сердце последние три недели? Сначала – чувство полета, а потом она упадет в мягкий пушистый снег и уже не будет ничего чувствовать. Настанет блаженное забытье.

«А Бог?» – вдруг подумала она с невольным страхом.

Бог простит – он же видит, что ей уже не под силу терпеть.

Бетти медленно двинулась вдоль края, заглядывая вниз. Обрыв был крутой, кое-где встречались присыпанные снегом уступы. Если она упадет на такой уступ, то только сломает себе ноги или позвоночник, и придется медленно и мучительно умирать. А может, ее найдут и чего доброго спасут...

Вот здесь, пожалуй, лучше всего, край ровный, совсем отвесный. Бетти внезапно ясно увидела перед собой лицо – еголицо. Когда он узнает о случившемся, он поймет все... даже без адресованного ему письма, которое найдут в ее куртке.

Пора! Бетти подъехала к самому краю. Концы лыж уже зависли над пропастью... Она взмахнула палками и... со всего размаху села в снег. Лоб покрылся холодным потом – естественная реакция тела, которое ужаснулось тому, что сейчас должно произойти. Путаясь в лыжах, Бетти быстро отползла от обрыва и залилась злыми слезами. Это все потому, что действовать надо быстро, не раздумывая.

Она снова поднялась к ограде, развернулась и, стараясь ни о чем не думать, сильно оттолкнулась палками и устремилась вниз. В ушах засвистел ветер, и слезы превратились в ледяные дорожки. Край обрыва был совсем близко. Ее тело напряглось до боли в мышцах, и вдруг... это не она, а ее ноги – они сами сделали резкий разворот, и она затормозила на склоне, упершись лыжами в сугроб.

Бетти стояла в сугробе, тяжело дыша. На ее лбу выступили капли пота. Нет, сегодня она не в силах продолжать! Завтра. Завтра она придет сюда снова, покатится вниз по своей собственной лыжне, лыжи будут скользить, сами понесут ее и... она исполнит задуманное!

Завтра она непременно сделает это. Бетти почувствовала, что вся дрожит. Хотелось как можно быстрее оказаться в своем гостиничном номере. Ничего, сегодня она всего лишь осмотрела место «несчастного случая». Бетти выбралась из сугроба, быстро начала подъем и, ни разу не оглянувшись, достигла вершины склона. Здесь она хорошенько осмотрелась – не нужно, чтобы кто-то заметил ее маневры с этой стороны горы, где спуск запрещен. Было пустынно, и Бетти, с облегчением вздохнув, поехала медленнее и, обогнув забор, неожиданно столкнулась с пожилой дамой, одетой с ног до головы в белое. Из-под белого капюшона выбивались пряди седых волос.

– Добрый день, – поздоровалась дама и пристально посмотрела на Бетти. И вдруг подмигнула ей с видом заговорщицы. – Вас тоже тянет на это место? Значит, вы меня поймете! Я каждый день спускаюсь сюда, встаю на самый край обрыва и представляю, что один лишь неверный шаг отделяет меня от верной гибели. И испытываю ни с чем несравнимое, непередаваемое ощущение! Это просто опьяняет.

Она ласково кивнула Бетти и скрылась за оградой.

По спине Бетти пробежала дрожь.

Она ненормальная, подумала девушка, изо всех сил спеша к гостинице, ей захотелось поскорее встретить обычных людей. Эта женщина просто сумасшедшая...

И тут Бетти как будто наткнулась на невидимую стену. А сколько людей сочтут сумасшедшей ее саму!

Упрямо закусив губу, она направилась к подъемнику, где кипела жизнь. Остановившись, она достала из кармана зеркальце и, заглянув в него, с испугом увидела, что от слез у нее распухли и покраснели веки. Дама в белом не могла этого не заметить. Но почему приходится прятаться от людей, как будто она собирается сделать кому-то зло! Нет ни одного человека на свете, кому ее смерть причинит боль. У матери есть Йен и маленький Энджи, у отца – Мэри, Минни и Милли, у Клер – Брюс и ее салон.

А для Кевина она была всего лишь мимолетным развлечением... Можно обмануть себя, считать, что он любил ее, как он написал в той записке, просто «обстоятельства оказались сильнее». Но Бетти чувствовала, что он никогда ее не любил. Разве тогда он оказался бы способен на такое невиданное, невероятное предательство?

Бетти сняла лыжи, поставила их в стойку и вошла в гостиницу. В дверях она столкнулась с мужчиной, который как раз выходил наружу. И, кажется, наступила ему на ногу.

– Извините, – проговорил он, и она поняла, что перед ней соотечественник.

Бетти подняла глаза, готовая тоже принести извинения. Но слова застряли в горле. Лицо парня, с которым она столкнулась, показалось ей знакомым. Первая ее мысль была: встретить знакомого в самом малолюдном уголке Швейцарских Альп – это просто верх невезения. Меньше всего ей сейчас нужны были встречи со знакомыми. Пока она вспоминала, где его видела, парень тоже странно посмотрел на нее и неуверенно произнес:

– Мы раньше не могли встречаться?

Да, что-то смутное знакомое было в этих глазах кофейного цвета, в прямых как стрелы темных бровях. Она встряхнула головой, прогоняя наваждение.

– Не думаю, – пробормотала она, пытаясь проскользнуть мимо него побыстрее, пока они оба не вспомнили, где встречали друг друга. – Извините...

– Да, наверное, показалось, – смущенно произнес он.

Бетти, чувствуя, что ее нервы на пределе, стремительно взбежала по лестнице, ворвалась в свой номер, захлопнула дверь и бросилась на кровать. Еще полдня и целая ночь впереди! А ведь все уже могло быть кончено...

Она вслушалась в себя. Неужели же она передумала? Нет, нет, решимость ее ничуть не ослабела. То, что она испытала на склоне горы, – всего лишь животный инстинкт самосохранения.

Бетти медленно направилась в ванную, наполнила ее, вылила полфлакона фиалкового бальзама и легла в горячую воду. До чего раньше она любила лежать в ароматной ванне, а теперь совсем не чувствует ласкающего тепла. Только холод, холод и страшное одиночество, словно она оказалась в ледяной пустыне Антарктиды. Даже на краю обрыва, в одном шаге от края ей не было так страшно и холодно, как делалось при мысли о долгих пустых годах жизни, ожидавших ее впереди.

После ванны Бетти завернулась в бледно-желтый махровый халат, достала свой чемодан с полки, чтобы сделать то, что она не решилась сделать вчера, вынула из кармашка фотографию... На фотографии были запечатлены мужчина лет тридцати в дорогом костюме и молодая девушка с развевающимися светлыми волосами. Она улыбалась кокетливо, он – покровительственно. Бетти и Кевин. Да-да, пусть три месяца, но они были счастливы, этого у нее никто не отнимет.

Чувствуя, что вот-вот хлынут слезы, Бетти разорвала снимок и бросила в унитаз. И все равно перед ее глазами продолжало стоять его победительно-красивое лицо. Таким же она увидела его впервые, когда пришла на собеседование.

Все говорили, что у нее нет шансов получить работу в этой процветающей рекламной фирме, но случилось чудо.

– Кем вы видите себя в нашей компании? – спросил тогда Кевин, вовсе не иронически, разве что чуточку снисходительно.

– Я не боюсь никакой работы, – бодро проговорила она и тут же испугалась – сейчас он предложит ей мыть полы и убирать кабинеты. Это было уже ее шестое собеседование, и везде ей отказывали. Бетти не особенно расстраивалась из-за этих отказов. Но тут вдруг ее захлестнуло страстное желание быть принятой именно сюда, работать под началом именно этого человека с синими глазами на худом загорелом лице, с темными, почти черными волосами, небрежно спадающими на брови, в расстегнутой у ворота голубой дорогой рубашке.

Наверное, это как-то отразилось на ее лице, потому что он вдруг перестал улыбаться и пристальнее вгляделся в нее. И Бетти увидела, как в его лице что-то дрогнуло.

– И все-таки? – спросил он, быстро пробегая глазами по ее немногословному резюме и небрежно отодвигая его в сторону. – Должность... скажем, помощника референта вас устроит?

– Думаю, что справлюсь! – уверенно проговорила Бетти, у которой сладко замерло сердце. Неужели это не сон? – Я готова начать прямо сегодня.

– Все же вам не помешает узнать заранее о ваших обязанностях, – слегка улыбнулся он, встал, прошелся по кабинету походкой хорошо тренированного человека. Затем, сев на краешек стола, принялся рассказывать ей о предстоящей работе, а она слушала, все больше попадая под обаяние чарующего глубокого голоса...

Бетти вскочила и несколько раз прошлась взад-вперед по комнате. Давно следовало избавиться от фотографии, ведь в ее вещах станут рыться полицейские, вдруг она натолкнет на правильную догадку? Нет, несчастный случай так несчастный случай. Это последний долг, который она отдаст своим родным. О настоящей причине ее гибели должен знать только Кевин...

Бетти переоделась в свитер и брюки, высушила феном шелковистые волосы, которые легли ей на плечи естественными кольцами. Льняные волосы и светло-голубые глаза достались ей в наследство от бабушки Бригитты, шведки по происхождению, которая познакомилась с дедушкой, когда изучала английскую литературу в Кембридже. Она не стала филологом, вышла за дедушку замуж и прожила свою недолгую жизнь на уединенной ферме в Восточном Суссексе, родила мальчика, который впоследствии стал отцом Бетти, и умерла совсем молодой.

Дедушка всегда видел ее образ в маленькой Бетти и обожал ее безмерно. Сейчас Бетти казалось, что самыми счастливыми в ее жизни были те месяцы, когда она жила на дедушкиной ферме.

«Дедушка, если бы ты сейчас был жив! – подумала она. – Только тебе я могла бы доверить свое горе, прижалась бы головой к твоей жилетке, пахнувшей табаком, и рассказала бы тебе все. И, может быть, ты нашел бы слова, которые убедили бы меня, что ничего еще не кончено...»

Внезапно Бетти почувствовала голод. Можно спуститься в бар и заказать коктейль «Альпийское солнце», от него так славно шумит в голове и совсем ни о чем невозможно думать. Вчерашняя компания – как их? Руби, Пэт и Сайлас! Они наверняка уже там. Общаться с кем бы то ни было не хотелось, но оставаться одной в номере было еще тяжелее. И Бетти спустилась в бар.

Обведя взглядом столики, она увидела, что из вчерашней компании в баре присутствует только одна Руби. Заметив Бетти, она энергично замахала рукой. Бетти вяло махнула в ответ, подошла к стойке, взяла коктейль и подсела к девушке.

Руби, маленькая, крепкая, коротко стриженая шатенка, была уже изрядно навеселе.

– А где остальные? – спросила у нее Бетти.

– Поехали на экскурсию в монастырь. – Она закатила глаза.

– А ты что же не поехала?

– Это была идея Пэт, ее родители католики и воспитали ее в духе истинной веры.

– Сайлас, кажется, не слишком-то разговорчив, – отметила Бетти. – Вчера, когда мы с ним танцевали, он и двух слов не связал.

– Он, видишь ли, привык нецензурно выражаться, но Пэт решила его перевоспитать. Она сказала, если он хочет быть с ней, пусть откажется от этой привычки. А у него это настолько вошло в плоть и кровь, что он предпочитает молчать, – хихикнув, объяснила Руби. – Пэт его духовно развивает. Она сказала, что быть в двух шагах от монастыря святого Бернара и не побывать в нем – преступление. Сайлас ходит за ней как привязанный. Я решила им не мешать. Кроме того... – Она несколько смутилась, но ее подвижное лицо тут же приняло доверчивое выражение. – Скоро сюда придет один человек, – сообщила она шепотом.

– Тогда мне лучше пересесть за другой столик, – предложила Бетти. – Я не хочу быть третьей лишней.

– Что ты! Этот человек... в общем, мы пока не знакомы. Но я видела его уже несколько раз.

На ее лице читались нетерпение, радость, предвкушение. Как, наверное, плохо иметь лицо, на котором все написано. У нее самой было такое еще совсем недавно... Но нельзя выказывать свои чувства. Она бы много чего могла порассказать Руби о пагубности этой привычки. Но та не услышит ее. Каждый должен сам пройти свой, предназначенный только ему путь до конца.

Снова пришли воспоминания, лицо Бетти побледнело, и глаза сделались из голубых темно-лиловыми. Но Руби не замечала ее состояния, она была поглощена собственными переживаниями. Она то и дело посматривала на стеклянную дверь, откуда должен был появиться ее герой. Эта дверь то и дело открывалась, и в нее входили постояльцы гостиницы.

Бетти отпила глоток коктейля. Джина в нем было изрядное количество, и непривычная к спиртному Бетти почти сразу чувствовала легкое головокружение. Но вот дверь отворилась в очередной раз, и в нее вошла дама в белом, та самая... На сей раз на ней было облегающее белое платье. Ее седые волосы были аккуратно уложены в старомодную прическу волнами.

Бетти быстро опустила голову, чувствуя, как по спине пробежал озноб. Она сама не понимала, почему ей так страшно встретиться взглядом с этой женщиной. От ее старомодной миловидности веяло чем-то жутким... У Бетти похолодели пальцы, замерло дыхание... но, к счастью, дама, не заметив Бетти, отошла в дальний конец бара и села там за столик.

– На кого ты сморишь? – наконец обратила на свою соседку внимание Руби. – На это бледное привидение? Когда мы приехали, она уже была здесь. Правда, вид у нее нелепый?

Вместо ответа Бетти передернула плечами, развернула стул, чтобы не видеть Белой Дамы, и ее взгляд упал на человека, с которым она столкнулась при входе в гостиницу. Она и не заметила, как он вошел. Причем сидел он за столиком не один – рядом лежала, вытянув вперед передние лапы, большая собака.

Бетти, видимо, просто показалось, что они знакомы. Иначе кто-кто из них наверняка давно вспомнил бы, где и при каких обстоятельствах это знакомство имело место...

Нет, он не обращает на нее никакого внимания и о чем-то разговаривает со своей собакой. Ну конечно, это сенбернар, местная достопримечательность. Эту породу, как знала Бетти, разводили монахи монастыря Святого Бернара, который служил убежищем для путешественников, переходящих через этот трудный и опасный горный перевал между Италией и Швейцарией.

Парень наклонился и что-то говорил собаке на ухо, и та слушала его напряженно и внимательно. У Бетти никогда не было собаки, хотя она в детстве усиленно просила об этом маму. Но мама твердила, что люди, любящие собак, не слишком любят людей, и время, которое придется уделять собаке, лучше посвятить заботе о своих близких.

Так Бетти и не купили собаку, которая бы избавила ее от непреходящего чувства одиночества и ненужности, сопровождавшего ее все детские годы.

Как ласково он поглаживает собаку по голове! Очень возможно, что его жена ждет и не может дождаться от него хотя бы малейшей ласки... А если бы у Бетти была собака, смогло бы это удержать ее от того шага, на который она решилась?..

Бетти охватила пронзительная жалость к себе, все расплылось перед глазами. Стоп! Только не слезы. Она быстро достала платок и сделала вид, что чихает.

– Этого парня я тоже здесь уже видела, – сказала Руби. – Он, кажется, представляет какой-то благотворительный фонд. Собаки раньше с ним не было. Ну и страшилище!

Руби явно недолюбливает собак. И Кевин не любил ни собак, ни кошек, он был слишком брезглив. Бетти его чрезмерная чистоплотность казалось трогательной слабостью, и она даже готова была согласиться с ним, что собаки и кошки только обременяют и вовсе не заслуживают тех восторгов, с какими к ним относится ряд чудаков, наделяя эти творения природы чуть ли не человеческими достоинствами.

Тем временем хозяин собаки явно почувствовал, что его разглядывают, и в свою очередь взглянул в сторону девушек. Вернее, посмотрел на Бетти, прямо ей в глаза. Взгляд у него был довольно сумрачный, Бетти к такому не привыкла. Обычно ее внешность вызывала в мужчинах интерес. А этот тип смерил ее угрюмым оценивающим взглядом, затем, явно решив, что она не представляет для него интереса, переключил внимание на собаку.

Странное дело, почему-то Бетти это задело.

«Может быть, я так изменилась? – решила она. – То, что мне пришлось пережить, не проходит бесследно. Может, мои глаза потухли, а у губ появились горькие складки? Так обычно пишут в книгах».

Бетти последнее время почти не смотрелась в зеркало, вернее смотрела, но не так, как прежде, с естественным для женщины желанием приукрасить себя, понравиться любимому человеку. Теперь ничего этого уже не нужно. Лишь бы не выглядеть опустившейся неряхой.