Текст книги "Вернуться в осень. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Павел Стретович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Спасибо вам. Спасибо вам за все…

– Можете мне не верить. Но я не сделал ровным счетом ничего особенного. Я очень хорошо плаваю.

Она помолчала, глядя в огонь, потом тихо сказала:

– Меня постоянно спасают в последнее время. От смерти. И всегда – очень хорошие люди… Наверное, у неба есть на это закон – кому такое поручать.

Сергей присел рядом на корточки и положил руку на ее лоб. Она не отстранилась, только молча смотрела на него. Лоб почти горел.

– Нам придется потерпеть до утра. Вы уж продержитесь… Было бы глупо – спастись из реки и сдаться болезни.

Она улыбнулась.

– Не беспокойтесь. Мне очень хорошо здесь.

– Вас будут искать? Я имею в виду – муж, семья.

– Обязательно. Но, боюсь, не скоро. И не муж.

Он опустился на землю и протянул руки к огню. Костер весело трепетал, потрескивая и подбрасывая длинные языки пламени и разгоняя сгустившуюся темень до ближайших деревьев.

– В семье бывает так, что у каждого из двоих в голове своя дорога, – сказал Сергей. – Свое видение мира, и семьи, и жизни. И каждый идет по своей сам. Вздыхает, мучается и считает себя правым… А нужно ведь совсем немного. И очень много. Для того чтобы соединить эти дороги в одну и пойти по ней вместе, взявшись за руки, каждый должен отказаться от своей. И никогда не считать себя правым.

Ее глаза блестели заинтересованной синевой из-за поднятого к самому лицу темного воротника его сюртука.

– Ваша семья скучает без вас?

– У меня нет семьи.

– Вот как?

Она некоторое время смотрела на него, потом перевела взгляд на огонь.

– У меня такое чувство, как будто я знаю вас очень давно… И могу говорить вам абсолютно все. Но я боюсь… Простите меня. Вы меня неправильно поняли. Я его ищу, своего мужа. Как ищут свою мечту… Только вот теперь сомневаюсь – существовал ли он на самом деле?

– Может, напрасно ищете? Может, не стоит гоняться за мечтой? Иногда лучше оглянуться вокруг и посмотреть – может, есть и всегда был кто-то рядом, но просто незаметен в тени?

Она задумчиво улыбнулась.

– Может и так…

Сергей промолчал. У каждого свои мечты, и трудно понять иносказания непосвященному. Он чувствовал: она была очень непроста. И ездила в карете, и умела повелевать. И тем не менее слушалась его, простого странствующего искателя сюжетов для театра своего отца… Хотя конечно – ведь он ее спас, она чуть не утонула, и перед этим ее чуть не убили, и теперь была больна и остро нуждалась в его помощи…

Он поднял голову – прямо в глаза искрилась луна, просвечиваясь сквозь макушки высоких сосен. Сергей поднялся и, подбросив дров в огонь, поправил на ней просохший сюртук.

– Постарайтесь заснуть.

Ее глаза были совсем близко, расширенные, блестевшие в отсветах костра непередаваемой синевой.

– Не беспокойтесь за меня. Мне уже лучше…

Она смотрела на него, не отводя взгляда, на щеке чувствовалось горячее дыхание, и внезапно он понял – она вглядывалась ему в глаза, словно что-то ища. И совсем она не боялась, что не получит помощи, и совсем не принижала ее участь спасенной, и не было даже тени намека на заискивание – она просто не умела этого делать. Тут было что-то совсем другое, недоступное его пониманию, как будто она обнаружила что-то. Вернее, не обнаружила, а краешком прикоснулась к чему-то, что боялась упустить, неосторожным словом или вздохом, и это что-то исчезнет или растает без следа…

Сергей медленно выпрямился, не отводя немного растерянного взгляда. Казалось, что она поняла его, что она знала его давно как облупленного, все его мысли, чувства, слова – которые только думает сказать и которые скажет потом. И от этого не становилось страшно, от этого не хотелось никуда уходить, просто остаться и сидеть вместе, глядя друг другу в глаза, и слушать, как перекликаются ночные птицы, шумит ветер, потрескивает огонь и бьются рядом сердца. И можно совсем ничего не говорить… Он мотнул головой, отгоняя наваждение. Кто она такая?

– Вы не оставите меня?

– Что вы, как я могу. Я обязательно доставлю вас к людям. А там… Вы ведь, наверное, знатны и богаты.

– Почему вы так решили?

Он резко взял ее ладонь и развернул к свету – немного раздраженно, потому что злился на самого себя. Конечно, трудовых мозолей от стирки белья и пятен от чистки картошки не было, но тем не менее она совсем не выглядела изнеженной и ухоженной. Очень изящная рука, но рука женщины, не понаслышке знакомой с трудом. Сергей сконфузился.

На него смотрели насмешливые глаза.

– Вы что, посчитали меня белоручкой?

Он отвернулся в сторону и стал укладываться у костра. Елки-палки. Еще этого не хватало – он повел себя почти развязно. С совсем незнакомой девушкой. К тому же – сбежавшей с глянцевой обложки модного журнала. К тому же – дворянки, несмотря ни на какие руки… Как будто с ним что-то произошло. Что-то, совсем как…

Сергей закрыл глаза, но не мог успокоиться, чувствуя спиной ее взгляд. Сердце стучало в груди, в нем никак не проходило ощущение, такое простое, такое легкое, близкое и знакомое – как будто он только что побывал рядом с Ленкой…

…Негромко потрескивал костер, на деревьях колыхались подрагивающие отсветы, лес поскрипывал и шуршал – то от легкого ветерка, несогласного с молчаливыми разлапистыми ветками или недовольным скрипучим сухостоем, то от каких-то ночных зверей, небольших, но тоже занятых извечными своими делами… «Вы не оставите меня?» Этот вопрос, как и ночной лес, вмещал в себя гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Она знала, как и любой человек знает, – вряд ли кто бы бросил красивую незнакомку, да и вообще любого человека в подобных условиях. Все мы люди. Но – до тех пор, пока не поможем. Каждый – как может и как в состоянии. А потом… Тут уж люди бывают разные.

Именно это она и имела в виду – потом. После того как поможет. «Почему я так решил? Не знаю…» «Ты – кретин, – сказал он сам себе. – Тебе уже все вокруг кажется. С каких пор ты заделался мечтателем? Давай развернись, пусти в ход свое воображение! Воспари в вышину! Придумай себе сказку! Но это останется сказкой, идиот, только твоими мечтами, ты это понимаешь? И ничего общего с реальностью…»

«Да я и не мечтаю, – возразил он сам себе. – Какие тут могут быть мечты? Даже наоборот – гоню всякие мысли…»

«Как же, конечно, можно подумать! Тогда какого шута пялишься на нее? Зачем анализируешь? Восторгаешься? Посмотри на себя, дурень, и посмотри на нее! Что у вас общего? Она только пальцем пошевелит, и вокруг сразу соберется целая толпа, причем высоких блондинов, обеспеченных и с титулами! А он возомнил уже…»

«Да не возомнил я вовсе. Просто… Хорошо, тогда что это было? Только что? Что? Может, тоже показалось?»

«Ну, мелькнуло что-то, – не отставал в голове назойливый голосок извечного скептика. – Велика важность! Ты спас ее, вот и потянулась маленько душа, к тому же больная… Так всегда бывает! Даже если и так, ты что – хочешь быть любовником аристократки? Возьмет тебя к себе в свое поместье – тайненько, слугой каким-нибудь… И через пару месяцев уволит, когда надоешь. И подарит на память брошку…»

Сергей приподнялся на локте и посмотрел на нее – она закрыла глаза, прислонив голову к дереву, на лбу блестели крупные капли пота. «Опять пялишься?» – тут же мелькнуло в голове. «Да пошел ты… – в сердцах огрызнулся он, – чтоб я тебя больше не слышал», – встал и, опустившись рядом на колени, положил руку на лоб. Лоб просто пылал жаром. Елки ж ты палки…

– Держитесь?

Она не ответила и не открыла глаза, и вообще никак не отреагировала на его вопрос.

– Вы как, в порядке? – Он осторожно потряс за плечо.

Голова скатилась со ствола дерева и завалилась на плечо. Сергей вскочил на ноги и растерянно огляделся – что делать? Вокруг простилалась ночь, и равнодушно взирала сверху холодная луна, и отсвечивались от костра только ближайшие деревья, и гулко ухнула где-то в темноте сова. «Мы не продержались до утра, славная девушка. „Мне уже лучше…“ – лучше бы ты сказала правду».

Он закинул за плечи свой мешок, покрепче обернул ее своим сюртуком, поднял на руки и почти бегом вошел в лес – туда, где днем виднелись дымки какого-то селения. Больно хлестанула по щеке игольчатая лапа, потом еще – Сергей нагнул голову, стараясь прикрыть ее, потом глаза привыкли к темноте, и в свете луны, просвечивающей сквозь кроны, появились неясные силуэты стволов…

Глава 12

– Ты очень недалекий человек, Ар-Роз. – Зеркало колыхалось концентрическими кругами, низкий загробный голос заставлял их вспучиваться и разбегаться по сторонам. – Ее нет среди мертвых. Она не погибла.

– А в Эргане? Вы ведь не знаете, что в Эргане? – Маркиз поежился. Могильный холод, сквозивший из зеркала, вытягивал тепло.

– В Эргане нет мертвых, там живые.

– Какая разница? – Его просто бесила эта скрупулезная точность в выражениях. – Она могла попасть к Нему?

– На пути к Раю умершие проходят ступени мытарей. Это – наши ступени.

– Тогда где она? – Его трясло от холода, страха, нетерпения, раздражения, недовольства, злости и еще чего-то, что он сам не мог понять. – Почему вы не можете это увидеть?

– Только один ответ, Ар-Роз. Она рядом с тем, кого мы видеть не можем, – он не отсюда и нужен нам самим.

– Кого, он… – Маркиз скрипнул зубами. – Кто это еще?

– Ты не знаешь?

– Откуда я… – Он внезапно замолк, потом медленно поднялся с кресла. – Не может быть! Я же скинул его в Рох, к вам…

– Ты еще более скучен, чем я думал. – Голос, казалось, смеялся над ним – если только может смеяться могильный холод. – Вряд ли нам был бы нужен тот, кого можно просто скинуть в Рох и тем избавиться. Только вчера он убил одного из моих демов. Сам.

– Да кто он такой, в конце концов? Почему нельзя было избавиться от этого сопляка в Рохе? Что означает – не отсюда? И как можно самому убить дема?

– Много вопросов, Ар-Роз. Много спрашивают те, кто мало смотрит, мало слушает и мало думает. То есть глупцы. Я уже сказал – он не виден в Эфире. Избавимся, когда будет час, он простой человек. И победил дема не силой, а чувством. Все, хватит вопросов. Теперь слушай… У тебя должны быть связи – с морскими корсарами на западном побережье…

Он наконец кончился, этот холод вечных льдов и снегов, с мерзлой, продирающей до самых костей стужей и таким же мерзлым ветром, который сводил рот и заставлял распухать и деревенеть язык, и замерзать словам и мыслям, и руки переставали что-то чувствовать, и окоченевшие ноги тоже переставали ощущать землю, и глаза от белизны болели и слезились куриной слепотой… Кончился холод и ушел – совсем ушел, в свою страну вечных льдов и снегов. Навсегда.

Эния когда-то часто слышала о таком от няни, доброй улыбчивой Деманты, когда они сидели вместе с Лами у камина долгими зимними вечерами. И ждали, когда придет отец и загонит обеих в постель, и накроет теплым одеялом, и смешно подергает ее за нос, а Лами за ухо, скажет «котята – веселята», а потом поцелует на ночь и задует свечу…

Он кончился и ушел, этот страшный и безнадежный холод, и взамен пришло теплое и ласковое море. Оно накатывало мягкими волнами и обхватывало замерзшие синие ступни, слизывая пенистым языком корочки льда и старые, отшелушивающиеся ранки, навсегда унося их с собой…

Эния радостно засмеялась и взбила руками воду – какое же оно теплое, какое же доброе и все-все-все понимающее. Вверх взлетают веселые брызги, нежно щекоча оживающую кожу и стремительно снимая студеную тяжесть и одеревенелость, дружными струйками стекают вниз по рукам, забирая с собой отчаяние, тревоги и заботы…

«Ты никогда не была такой счастливой, девочка моя, я давно не слышала от тебя такого детского смеха…»

«Мама! – радостно закричала Эния, – мамочка моя! Покажись, пожалуйста, покажись – я ведь никогда не видела твоего лица!»

«Солнышко мое, я всегда рядом и ты всегда видишь меня – в мыслях, во снах и когда смотришь в зеркало…»

«Оно такое ласковое, мама! И так любит меня – смотри, как искрится вода! Это потому, что я люблю мир!»

«Я так рада за тебя, моя девочка…»

«Лед кончился, мама, – Эния взметнула вверх переливающиеся брызги, – он уже не сковывает меня, все кончилось – и стужа, и снег, и ветер…»

«Да, дочка, это правда»

«Вот только…»

Море продолжало накатываться теплыми волнами, мягко щекоча покалывающие ноги. Эния опустилась в воду и задумалась. Грусть опять, как всегда, сначала прикоснулась, потом обхватила сразу ставшее неспокойным сердце. Она вспомнила, и пришло понимание.

«Вот только не знаю, что происходит, мама. Где он, тот – который был… С которым мы слились воедино. И поднялись в Эргану…»

«У тебя есть большое умение, моя девочка. Различать голос сердца».

«Это был человек? Он не погиб в Рохе?»

«А сейчас рядом с тобой – человек? Что тебе говорит твое сердце?»

«То же, что и тогда. Но то был – воин».

«А разве есть разница?»

«Никакой, мама. Просто сердце не может принадлежать двоим одновременно. Двум людям. Я – замужем. По всем законам – и земли, и неба. Ты смеешься?»

«Я просто очень тебя люблю, моя доченька…»

«За последнее время я дважды стояла на пороге смерти. И дважды меня спасло чудо. Разве бывают такие совпадения?»

«Случайностей не бывает вообще, Эния».

«Тогда о чем это говорит?»

«Подумай».

«Мне страшно вспоминать, мама. Вода затянула, схватила своими мокрыми руками и потащила с собой – туда, где темная глубина… Это был страх, и я больше ничего не помню от страха. Но… Второе спасение напомнило первое. Только… Он рядом. И к нему можно прикоснуться рукой. Я легкомысленная, да? Взбалмошная?»

«Ты очень серьезная, моя девочка. Просто тебе подарили любовь. Настоящую любовь».

«Мой воин погиб в Рохе, да? И поэтому пришел второй? Ты опять смеешься… Почему ты никогда не говоришь прямо?»

«Потому что, дочка, человеку даны разум и свободная воля. Это означает, что он всегда может выбирать. Между добром и злом, между правдой и ложью, между милосердием и эгоизмом, трудом и ленью, прощением и обидой, между поступками и разными сердечными помышлениями… Никто не вмешивается в это. Разные силы, бывает, подсвечивают пути, но выбор и шаг человек делает сам».

«Тогда подсвети мой путь, мама…»

«Ты просто не упусти его. Того, кто рядом с тобой».

…Эния очнулась и открыла глаза. Болезнь отступила – она сразу почувствовала это: прошла тягучая тяжесть и боль в груди, в голове сияла просто удивительная ясность.

Она повернула голову, осматриваясь, – незнакомая комната, задернутые шторы создавали уютную полутьму, громоздкий старый комод и стол, заставленный пузырьками и ложечками, потрескивающий приятным теплом камин… Камин сразу всколыхнул воспоминания – потрескивающий огонь в лесу, колышущиеся отсветы на деревьях, человек, заботливо накрывающий своим сюртуком… Где она? И как сюда попала…

Эния протянула руку – может, в изголовье кровати есть шнурок с колокольчиком? Шнурка не было. Тогда она скинула одеяло и села – комната сразу поплыла перед глазами. Естественно, после болезни еще оставалась слабость…

– Тут кто-нибудь есть? – Голос тоже еще не окреп, но уже был спокойным и не дрожал и слушался ее.

Дверь раскрылась и в комнату впорхнула девушка, свежая, хорошенькая, сияя чистыми улыбчивыми глазами.

– Очнулись уже? Вот и замечательно! Как вы?

– Хорошо…

– Я и вижу, что хорошо. Теперь вообще все будет очень хорошо. – Казалось, она совсем не нуждалась в ответах Энии. – Кризис миновал сегодня ночью. Мы все очень волновались, но он миновал и слава богу. Одну минутку…

Эния, улыбаясь, смотрела на нее – такая она была радостная и довольная. Девушка замерла у стола, отмеряя глазом капельки из пузырька на ложечку и беззвучно шевеля губами, потом подлетела к ней:

– Выпейте! Скажите мамочке: а-а-а-а!

Эния засмеялась и послушно раскрыла рот:

– А-а-а-а!

И сразу скривилась – капли оказались ужасно горькими. Но она сразу узнала вкус – эмацея. Драгоценная эмацея из Роха. Вот почему она так быстро поправляется…

– Не вставайте, вам еще нужно лежать. – Девушка мягко положила ее обратно на подушку. – Вы еще очень слабы…

Лучезарная здравительница быстренько поставила пузырек на стол и присела на кровать рядом с Энией.

– Вы девушка Анта, да? Вы такая красивая! Мы всегда знали, что у Анта может быть только такая девушка. – Она одновременно поправляла одеяло и взбивала под головой подушку. – Он такой скрытный, от него невозможно добиться никакого толку! Никогда ничего не рассказывает! Но мы сразу поняли – видели бы вы, как он бережно к вам относился…

Эния улыбалась, ей было очень хорошо от этой искренности и дружеской непритворной заботы. Ант? Наверное, тот самый, который вытащил ее из реки. Она не хотела ничего отрицать, ничего говорить против и вообще – ей было очень приятно, что ее считают его девушкой.

– А где он?

Девушка вздохнула:

– Уехал. В Ангору. Сегодня утром – после того как у вас миновал кризис. Но обещал скоро вернуться, вы не волнуйтесь…

– В Ангору? – Эния расслабилась на подушке. – Собирать баллады и пьесы?

– Какие баллады и пьесы? Просто какие-то там дела в столице.

– А театр в Илье?

– Какой театр в Илье? Он же воин… – Она закусила губу, понимая, что о чем-то проговорилась, хотя и не понимала сама о чем. Он явно ни о чем не предупреждал…

– Воин? – Эния села на кровати и обвела взглядом комнату. – Простите меня, но скажите – где я? И у кого?

– Вам нужно лежать. – Девушка полусерьезно нахмурилась, но сразу улыбнулась и пояснила: – Вы у нас, в Наодоке. Вас принес Ант, ночью. Вы были очень больны и без сознания – три дня назад. Меня зовут Милия, а отца – Габ. Рой Габ. Вы в нашей гостинице… Он вам ничего не говорил про нас?

Эния молчала. Наодок, Габ – что-то это здорово напоминало… Ну конечно, из докладов капитана Гуяра – о расследовании, мелькали названия, имена: лорда Шамура, барона Махаома… Здесь останавливался он, наемник, – она сама тогда дала распоряжение не трогать этих людей и не мешать… Осенение ударило как гром среди ясного неба – кровь отлила от лица, и закружилась перед глазами комната…

– Боже, да что случилось? Вы так побледнели… – Девушка не на шутку встревожилась.

– Как… – Голос опять был хриплым и не слушался. – Как, вы сказали, его зовут?

– Ант…

– Серый Ант?

– Да…

В дверь негромко постучали:

– Милия! Можно к вам?

– Минутку, Эхарт. – Девушка отмахнулась и повернулась к Энии, ее брови сдвинулись, придав лицу строгое выражение. – Вы меня очень пугаете. Вы не из соглядатаев барона, которые ищут его и его друзей-наемников? Откуда вы его знаете?

Эния обхватила руками лицо – теперь оно пылало.

– Вы говорите, что он поехал в Ангору? Боже…

– Откуда вы его знаете?

– Милия, в чем дело? – За дверью не отставали.

Эния скинула одеяло и спустила ноги на пол:

– У вас есть лошадь? Мне срочно нужно в Ангору!

Девушка медленно поднялась, на ее щеках выступил гневный румянец.

– Кто вы? Неужели вы повредите тому, кто вас принес, еле живую…

– Что вы, никогда. Просто он мой муж. А я соответственно – его жена.

– Кто-о? Жена? – Ее брови сначала вытянулись вверх, потом вернулись назад. – Такими вещами не шутят, милая барышня.

– Вы даже не представляете, как мне не до шуток. – Эния оглянулась, высматривая свою одежду.

– Вы чуть с постели не упали, когда узнали его имя. Вы что, не знали, кто вас принес?

– А вы спросите у него самого. Он что, никогда не говорил, что женился?

– Милия! – Дверь распахнулась и в комнату заглянул светлоглазый стражник в латах. – Простите…

– Обожди, Эхарт, – отмахнулась девушка. – Тут такое про нашего Анта… Скажите, а откуда вы? Как вас зовут?

В комнате вибрировало, дрожа на самой высокой ноте, напряжение. Она не сразу поняла, откуда оно, – глянула на Энию, потом удивленно обернулась к стражу. Светлоглазый Эхарт, не отрываясь, смотрел на Энию – его глаза готовы были выскочить из орбит.

– Принцесса Эния? Ваше высочество… Но как…

Глава 13

– Золотой, мил человек, никак не меньше. Что делать, жизнь дорожает… Вечером большой поединок на ристалище, сам понимаешь, сколько приезжих, господ благородных…

– Ладно.

– Лигу! Покажи человеку его комнату!

Небольшая и не очень уютная комнатка, естественно, без камина, окна выглядывали в портовые ремонтные доки. Но Сергею и не надо было ничего большего. Он бросил свой мешок на кровать и, скинув сюртук и засучив рукава полотняной рубахи, умылся и тщательно побрился – насколько позволяли возможности и условия. Потом перемотал новые портянки на ногах и прогулочным шагом вышел на улицу – ему не терпелось посмотреть столицу и королевский дворец.

– Какой воздух, а? – Хозяин, облокотившись о створку раскрытой двери, щурился от осеннего солнца. – Тут можно самому писать баллады и пьесы…

Сергей потянул носом воздух – воняло рыбой, водорослями, смолой, стругаными досками, пенькой, гвоздями, ржавчиной, солониной, копченой селедкой, потом, нестиранным бельем и еще рыбой. Одним словом – порт. Где он нашел воздух?

– А что за поединок?

– Поединок века. Без шуток. По указу самого короля. С этим самым монстром – гвардия и Белый орден. Честно говоря, совсем не хочу и не буду я на это смотреть.

Сергей похлопал по карманам, выискивая курево.

– Какого монстра?

– Ты откуда приехал? Не слышал? Он тут несколько дней назад чуть полгорода не сожрал, пакость рохерская… Его гвардия и орден в ловушку заманили. Знающие люди сказывают – большой тенетник. Не мог сам сюда прийти…

– Ясно.

О-го-го. Что еще за новости? Тенетник в городе? За тридевять земель от Роха? Дела… Сергей, засунув руки в карманы, двинулся по городу. Прошелся вдоль корабельных верфей, с удивлением и восторгом разглядывая всевозможные шхуны, барки, бриги, шлюпы, шхуны-бриги, фрегаты, галеоны, корветы, бригантины и даже что-то похожее на испанские каравеллы. Мешанина времен и народов… Ангорский порт был одним из самых крупных в Шеоле.

Конечно, корабли со спущенными парусами у пирсов, занятые погрузкой или разгрузкой, вытащенные на стапеля для ремонта или очистки днища, смотрелись не так, как в фильмах по телевизору, но все равно. Романтика морей, ветров, штормов и парусов отзывалась в душе улыбкой и восхищением.

– Рот закрой – ворона влетит! Задавлю!

Сергей отскочил – мимо катили огромные просмоленные бочки. Вокруг толкалось множество народа, как в любом порту любого мира, – кто занятый своим делом или работой, кто в надежде получить какое-нибудь дело или работу, кто просто возвращаясь с вахты или направляясь на службу. Матросы, боцманы, офицеры, грузчики, рыбаки, продавцы, плотники, кузнецы, жестянщики – всевозможных специальностей, рангов и мастей.

Сергей улыбнулся – здесь все воплотилось в жизнь, вся приключенческая литература детства, знакомые и незнакомые слова: шпангоуты, бушприты, грот-мачты, фок-мачты, косые бизани, кливера и т. д. Кричали неугомонные морские чайки, порывами налетал свежий ветерок, напоенный влагой, солью и йодом, и уходило в безбрежную даль огромное синее море…

Порт вместе с ремонтными доками и зданиями адмиралтейства занимал явно не один километр, и Сергей не стал осматривать его весь. Вдоволь наглазевшись на корабли, завернул в город.

Сразу за портом начинался городской рынок, но рынок он решил оставить на завтра – здесь нужен целый день – и по наклонной улице поднялся к деловым кварталам…

На купеческую Ангору тоже стоило посмотреть. Дома большие и небольшие, большие магазины и совсем небольшие лавки, таверны, пабы и просто кафе как будто спорили между собой в вычурности и неповторимости. Кто в виде небольшого замка, кто – старинной каравеллы, кто – наподобие каменной пещеры Али-Бабы, всюду башенки, шпили, флигельки, с фонтанами и без, с мостиками и водяными ступенями-каскадами, с тенистыми деревьями на высоких верандах и арочными балконами-беседками… Каждый в отдельности – как произведение искусства, вместе – какофония типов, видов и стилей.

Сергей усмехнулся, с любопытством вертя головой по сторонам. Какофония какофонией, но ведь наверняка это действует. Пусть и отсутствует вкус, хотя это еще не факт, но деловой сметки у торгового люда Ангоры не отнимешь. Магазины, лавки, рестораны, пабы и сейчас, в середине дня, не пустовали, а вечером наверняка считались самым излюбленным и привлекательным местом в столице. Конечно, для людей начиная со среднего достатка. Да и, честно говоря, просто интересно…

Он нагнулся и зачерпнул воды в стилизованном под водопад фонтане – по сторонам метнулись большие полосатые рыбы, и смочил лицо. Жарковато сегодня для осени.

Ближе к центру располагались аристократические районы, строгость и изысканность вкусов – это он уже видел, когда ехал в почтовом дилижансе. Сейчас не мешало бы поесть – уже давно чувствительно давало о себе знать знаменитое место под ложечкой. Эх, сюда бы с девушкой…

Например, с той, которую оставил у Габа с Милией. Интересно, наверное, уже пришла в себя? Смотрит удивленно вокруг… Хоть мимолетом вспомнила о нем? Ну хоть чуточку – дернулось сердце?

Пройтись бы здесь вместе, посидеть вон на том тенистом балкончике над журчащим прудиком и заглянуть в такие чистые и хорошие глаза. И уловить ответный взгляд – тихий и теплый, где светится ласковая радость… «Почему она так напоминает мне Ленку? Так, не понял».

Сергей растерянно проводил руками по карману, где лежали деньги, – денег не было. Вот здесь, он лично опустил мешочек с золотыми в гостинице… Он основательно пересмотрел все имеющиеся карманы, уже начиная сознавать, что ничего не найдет. Елки-палки… Ворюги. И здесь то же самое. Наверное, в порту – там вокруг мельтешило столько народа…

У него был такой растерянный вид, он с таким глупым лицом рассматривал свои карманы, что трое стражников неподалеку громко загоготали. Прохожие стали оглядываться.

– Захлопните пасти, гоблины. У человека горе…

Сергей обернулся – сзади остановились двое плечистых латников с золотыми коронками на плечах. Королевская гвардия.

Стражники недовольно переглянулись, но гоготать перестали и, хмуро бурча, неторопливо пошли по улице – пытались сохранить достоинство. С гвардией связываться никто не хотел. Элитная структура – единственные, кого без всяких слов уважали наемники.

– Приезжий?

Он сокрушенно развел руками – что теперь делать? Гвардейцы, успокаивающе хлопнув его по плечу, тоже отправились дальше. С кем не бывает…

Сергей тяжело вздохнул и огляделся. Опять проблемы, почему так не везет? Все вокруг выглядело таким заманчивым и аппетитным, и так хотелось есть, что желудок явно подумывал о предупредительной артподготовке. Он засунул руки в карманы и двинул прочь. Что же теперь делать? Почему не оставил часть денег в гостинице? «Родился баобабом – будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь…»

Мимо тянулись какие-то дома, изгибалась подковой какая-то улица – Сергей вышел к городскому парку и замер на мостике, хмуро разглядывая воду. С голодом ладно, можно потерпеть, не первый раз. Хотя, конечно, неприятно. Хотелось немного пожить в столице, осмотреться – спокойно, не думая о хлебе насущном… Теперь необходимо предпринимать какие-то действия. Какие? Как встретиться с принцессой и не попасть в руки королю? Наверное, это просто невозможно. Но… Кстати. Кстати. Сегодня – большой турнир в амфитеатре. Королевский двор наверняка будет там… Если не получится приблизиться к принцессе – придется идти во дворец. Открыто. Князь Too Далич обещал не оставить…

– Отдыхаем?

Он обернулся. Сзади задумчиво разглядывал верхушки деревьев один из знакомых «недовольных» стражников. Оба его товарища ухмылялись у ступенек мостика. На душе почему-то стало неспокойно. Что им надо?

Сильный удар в лицо отбросил Сергея на перила, резкой болью с перехватом дыхания отозвался ушибленный бок.

– Кто тебе сказал, придурок, что здесь к хранителям порядка относятся без уважения? – Над ним нависло перекошенное багровое лицо.

Сергей ухватился рукой за витое кованое ограждение и медленно поднялся, оценивая ситуацию. Если без оружия, то можно справиться, но они могут вытащить мечи… Да и зашкаленное самолюбие стражей порядка может изрядно подпортить пребывание в городе…

– Язык проглотил? Что-то никто не заступается? – Багровое лицо приблизилось, прищуром вглядываясь ему в глаза, словно что-то выискивая.

Второй удар он уже ждал и успел уйти в сторону. Ну и шут с ним, с пребыванием… Он схватил «красное лицо» за ноги и единым махом перекинул через перила – дикий рев заставил вздрогнуть деревья и поднял в воздух галдящее воронье.

Не ожидавшие таких действий напарники, выкатив от испуга глаза, кинулись к перилам. Елки-палки! Совсем забыл, они же боятся воды… Или глубины – кто их разберет? Короче, не умеют плавать…

Сергей быстро посмотрел вниз. «Красное лицо» медленно поднималось из воды, и было оно уже не красное, а черное, все в тине и мелкой ряске, со свисающими сгустками водорослей – вода в пруду доходила чуть выше колен. Прохожие вокруг отворачивались, пряча улыбку в смеющихся глазах.

– Да я же тебя, мразь приезжая…

Сергей не стал дожидаться, пока оба напарника выхватят мечи и кинутся к нему, – перескочил через ступеньки с другой стороны мостика и рванул сквозь кусты в парк.

Почему так получается? У одних он почему-то вызывает симпатию, у других – раздражение…

Большой круг амфитеатра располагался недалеко от моря, огромный, напоминая исполинское кольцо, возвышающееся рельефной стеной с барельефами, и закрывая полнеба над головой. Внутрь вели четыре больших арочных входа, ровными радиальными проходами разделяя концентрические круги ступеней зрительных мест и упираясь в огромный круг турнирной арены в центре.

По проходам еще торопились опоздавшие, хоть и отзвучал уже последний удар сигнального гонга. Угомонились шнырявшие по рядам сметливые продавцы хеля и легких закусок. Над бесчисленным морем людских голов стоял не утихающий разноголосый гомон.

Король оглянулся – седой эдитор Гушар, уловив его взгляд, устало покачал головой. Ангурд сжал зубы и отвернулся в сторону. У ближайшего к королевской ложе прохода на специальной площадке хмурым хищником смотрела на арену походная пушка. Капитан Гуяр, почувствовав взгляд короля, поднял вверх большой палец – все готово.

Ангурд положил руки на парапет балкона, хмуро уперев глаза в арену. Что не так? Тогда откуда такое беспокойство… Все из-за эдитора, будь он неладен, не надо брать в голову. Гушар всегда был против всего, что хоть немного содержит решительности. Ну не все вопросы можно решить миром, как бы этого ни хотелось… Например, Рох.

Король поднялся с места. Сразу стал утихать гул людских голосов – по огромной чаше ристалища прокатилась волна быстро наступающей тишины. Десятки тысяч глаз уперлись в золотисто-красный балкон королевской ложи.

– Господа… – По зрительным ступеням запрыгало перекликаемое эхо – специальные глашатаи разносили его слова по всему амфитеатру. – Жители и гости Ангоры! Я не буду говорить долго. Вы все знаете, что несколько дней назад к нам пришла беда. – Он обвел взглядом притихшие ряды. – И только чудо помогло удержаться от паники и всеобщего помешательства… И не принести нам великое множество смертей. Никто не принесет нам больше вреда, чем мы можем сделать себе сами. – Король сделал небольшую паузу. Тысячи глаз были устремлены на него. – Люди. Наш главный враг – в нас самих. В нашем страхе. В нашем ужасе. В нашей неготовности к подобному. В нашей голове. Кто мне твердо скажет, что такое не повторится вновь?