Текст книги "Три, четыре, пять, я иду искать"

Автор книги: Павел Шумил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

убрались на Луну. На обратную сторону Луны. Там погрузились в свой

космический огурец и отправились на Солнце.

Думаете, по ним не стреляли? Еще как стреляли! Из всего, что под

руку попадется! От "дружественного огня" – есть такой термин – погибло

более шестисот человек. И в десять раз больше было ранено.

"Мячики" вели пассивную оборону. Уклонялись от пуль, "качали

маятник", затрудняя прицеливание, отводили пули в сторону, на рикошет,

эвакуировали или уничтожали на месте "подранков". Самым эффективным

оружием оказался старый, добрый "Калашников" калибра 7.62 с небольшой

дистанции. Отклониться от веера пуль "мячик" не успевал, а отразить

насколько пуль полем или корпусом – силенок не хватало. Правда, хватало

времени включить самоликвидатор. Но – не всегда.

После окончания "Нашествия звездной саранчи" на Земле осталось чуть

меньше трех тысяч сравнительно слабо поврежденных "мячиков" и порядка

девяноста тысяч "спекшихся". Правительства стран и коллекционеры скупали

"трупики" за бешеные деньги. До сих пор скупают. Продав "горелый мячик",

можно безбедно жить на Багамах года три. А хорошо сохранившийся освобождает

от необходимости работать до конца жизни.

Риск, правда, тоже большой. Мафия не дремлет. Но правительства стран

разработали массу безопасных схем выплаты вознаграждения. А за шантаж и

вымогательство ввели смертную казнь. Удивительно, но помогло...

Всех технологий из "мячиков" вытащить не смогли. Точнее, до сих пор

пытаются. Но генераторы поля и энергии, аккумуляторы поразительной емкости

и преобразователь тепловой энергии в электрическую раскусили в первые же

годы. Откуда взяли технологию активаторов джампа, я не знаю. Сие есть

тайна великая, которую лучше не копать. Информацию о производной ноль

раскопали уже наши ученые, отследив десяток пролетов гостей через

Солнечную систему. Таким образом, у нас в руках оказались ключевые

технологии для выхода к звездам.

Почему звездная гонка не превратилась в повторение лунной, я не

понимаю до сих пор. Начиналось очень похоже – кто первый выскочит в

космос, не израсходовав ни грамма химического топлива, кто первый сядет

на Луну или Марс на машине нового поколения, кто первый обогнет Юпитер

и вернется на Землю на постоянной тяге в 1g... Но на этом гонка резко

закончилась. Начался всплеск политической активности. Десятки встреч на

высшем уровне, совещания экспертных групп, длящиеся сутками – и при этом

минимум выхлопа в прессу. Большая политика творилась тайно, под ковром. А

потом началось сотрудничество. Осторожное такое, с оглядкой, с утаиванием

мелких секретов, но сотрудничество. Не всех, конечно, а "звездного клуба".

То есть, России и Америки. На подходе – Китай.

"Мячики"? Наши "мячики" позаимствовали у иноземных форму, размеры,

массу и несколько технологий. Хотелось бы больше, но увы... Принцип связи

гостей на сегодня так и не распознали. На чем она основана – непонятно.

Электромагнитная отпадает. Установили только, что скорость света для нее

предел. Подробностей не знаю.

В общем, наши "мячики" разворачивают антенны и общаются между собой

по радио. Просто, надежно и очень по-земному...

Сижу за пультом, готовлюсь к испытанию активаторов. Все не так!

Во-первых, невесомость. Во-вторых, холодилка молчит. Психологов – повесить!

Хоть бы фонограмму пустили. Я бы сам пустил, но вся начинка корабля новая,

записей джампов в бортжурнале нет. В третьих, экраны черные, а шкалы

приборов даже не зеленые, а серые. Пустые!

Ну да, по всем законам здесь производной ноль быть не должно.

Солнце – вот оно, Сатурн – вот, центр галактики – за Солнцем. Но что

мы знаем о физике пространства? Научились делать активаторы – слизали

конструкцию, и делаем. А вдруг они сработают? Куда меня забросит?

Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! – корабль сотрясается

от пулеметной очереди тяжелых ударов. Мурашки по коже, душа в пятках.

Потому что удары идут реже, чем на моей старой лошадке. На малую долю

секунды, но реже. Сам так настроил – активаторы-то мощнее. Но к этому

привыкнуть надо...

Верчу головой. Солнце на месте, приборы в норме, только шкала

заряда активаторов пылает красным. До нуля вычерпал накопители. Знаю, что

так и должно быть, но все равно мурашки по коже... Никогда у меня пустых

накопителей не было. Ну и ладушки. Отмучился, пора домой. Программа

испытаний завершена.

Ложусь на курс, даю два "же" по главной оси и бреду в каюту. Надо

будет еще сверить хронометры, но это позднее.

– Пап, мама задумала страшное, – ошарашивает меня Зинуленок, как

только Лариса уходит в магазин. И тянет из-под кровати чемодан.

– Что в нем? – хриплым голосом спрашиваю я.

– Наши вещи. Она развод задумала...

Бред какой-то... Лариса – и развод... В голове не укладывается!

Не потому, что наша семья крепка и дружна. Какие тут могут быть иллюзии?

Но Лариса любит быть на первых ролях. А без меня выйдет облом... Ни

денег, ни положения. На это Лариса не пойдет никогда... если не найдет

эквивалентную замену. А о таком Вадим бы меня предупредил. Это не все

знают, но наши внутренние органы не дремлют. Звездоходы – и их семьи

– под ненавязчивым наблюдением. Узнал я об этом недавно и случайно.

Старик подтвердил. Позвал Вадима, и с меня взяли еще пару расписок о

неразглашении. Бразилия тоже решила выйти к звездам. Собирает технологии

и информацию всеми доступными способами. В том числе, вербуя пилотов. В

большой политике все средства хороши. Теперь я – посвященный. Так что,

если б у Ларисы появился мужчина, я узнал бы об этом первым.

– Бред какой-то, – вслух говорю я.

– Мама придет – спроси у нее сам, – Зинуленок сердито запихивает

чемодан обратно под кровать.

– А жить вы где будете?

– У бабушки.

Да, это вариант... Моя уважаемая теща в последний год здоровьем

ослабела. А характером – железная женщина. Знаю, жилплощадь завещала

Зинуленку. До ее совершеннолетия распорядителем назначила Ларису. Так

что технически вариант реален. Может, она Ларисе мозги вправит?

Нет, все равно не укладывается в голове. Нужно знать Ларису.

Моя половинка всегда знала, чего хочет. Известности, славы, денег.

И трезво оценивала свои данные. Добиваться самой – мало шансов и слишком

хлопотно. Но у женщин всегда есть запасной путь наверх.

Понимала Лариса и вторую прописную истину: чтоб стать генеральшей,

выходить замуж надо за лейтенанта. Я и стал тем лейтенантом. А что? Лариса

сказочно красива. А как готовит... Да мне весь курс завидовал! И первые

годы все шло по ларисиному плану. Я стремительно делал карьеру, Так же

стремительно росли зарплата и благосостояние семьи. По-существу, все планы

Ларисы сбылись. Но, как часто бывает в жизни, результат оказался далек от

мечты. Да, я заработал имя, мировое признание и широко известен... в узких

кругах. До славы эстрадного идола мне – как до неба. Да, в смысле секса

мы с Ларисой идеально подходим друг другу. Но на Земле – на Земле, а не

дома – я провожу от силы три месяца в году. Чаще – два. А деньги... Деньги

волнуют только тогда, когда их не хватает. Как только приход стабильно

превышает расход хоть на копейку, нормального человека они перестают

интересовать.

Наверно, Лариса на подсознательном уровне осознала все это – и ищет

новую линию жизни. Не по-мужски – взвесив, обдумав и спланировав, а

по-женски. Бросаясь из крайности в крайность, методом проб и ошибок.

Видимо, скоро начнутся настоящие скандалы. Лариса будет строить повод для

развода. А я не знаю, как этому противодействовать. Более того, не знаю

даже, нужно ли спасать наш брак.

Только бы это все не ударило по Зинуленку...

Поднимаюсь по лестнице к Старику на доклад. Вприпрыжку, через три

ступеньки. Почему не на лифте? Да чтоб медикам досадить. Ноги тренирую.

Обещал на велотренажере уделать Гришу-велосипедиста. Ляпнул, что два "g"

тренируют ноги лучше любых земных нагрузок, теперь надо отвечать за базар.

Гриша выходит из отпуска через неделю, и еще не знает, что ему медицина

доверила честь института.

В длительном поединке мне его не одолеть. Велосипед – это долгое

постоянное напряжение. Не готов я к такому. Но игра пойдет по моим

правилам. Устрою ему горный этап. То есть, нагрузку на тренажерах выставим

максимальную, как при езде в гору, и если он не сойдет с дистанции через

пятнадцать-двадцать минут – я проиграл... А с чего бы ему не сойти

с дистанции, если сейчас он где-то на Алтае на надувнушке по речке

спускается. На надувнушке веслом работают, если какую мышцу и качают, то

бицепсы-трицепсы. А я – по лестницам вверх-вниз бегаю. Лучшей имитации

горного этапа придумать нельзя... Если победю – пойдет еще одна легенда

по институту про стальных парней, несокрушимых звездоходов... Ради легенды

неделю можно помучиться... Уффф! Вот он – мой этаж.

Смотрю на часы – до срока пять минут. Можно успеть еще заход – до

чердака, вниз и обратно. Старик спросит: "Ты чего такой мокрый?" А я ему:

"Я очень торопился к назначенному сроку". Он заинтересуется, но уточнять

не станет.

Все, верхняя площадка. Дальше некуда – железная лесенка, люк на

крышу и амбарный замок. Ноги дрожат и подгибаются. Легкие из груди

выскочить хотят. Теперь – вниз неторопливой рысцой. Ноги только какие-то

трудноуправляемые... Главное – не споткнуться. Неверно, товарищ звездоход!

Опыт показывает, что споткнуться можно. Главное – не упасть. Ага, первый

этаж. Теперь – снова вверх, как в последний решительный! Ско-о-оренько

так...

Ноги идти не хотят, тяну себя вверх руками. Мощными рывками за перила.

Останавливаюсь на этаж ниже, чтоб отдышаться. Через неделю я должен буду

одолеть Гришу, а он ведь за страну выступал... Правда, это уже четыреста

какой-то этаж за сегодня, но ведь с перерывами... Четыреста с гаком умножить

на три с половиной – мама родная! Полтора километра. Завтра я с кровати

не встану. А еще Зинуленка с югов встречать...

Этажом выше хлопает дверь, и на площадку, судя по голосам, выходят

два человека. Судя по этим голосам, у меня даже есть время отдышаться.

Потому что один из них – Старик. Второй – Кузьмич. Видная фигура в нашем

муравейнике. В молодые годы сам летал. Не к звездам, правда. К звездам

тогда еще не летали. Сейчас – второй после Главного по летсоставу. Однако,

я не знал, что они курят.

– ... Потому что он всегда возвращается, – продолжает начатый ранее

разговор Старик. – Талант у него такой – всегда возвращаться.

Замираю, затаив дыхание. Нехорошо подслушивать, но я не виноват.

О ком они, интересно? О Степане?

– ... Ты же помнишь, как заводчане его машину расколошматили. Он

на больной машине всю полетную программу выполнил, не поморщился. А как

обычный пилот сел – весь космос в осколках! А помнишь, как у американцев

на "Миссури" главный ходовой в системе Сатурна отказал? Что они сделали?

Сели на шлюп и бросили корабль. Он же его на маневровых вытащил! Четыре

гравитационных маневра вокруг спутников. Научную программу спас,

непрерывный ряд наблюдений не дал порвать.

Вот незадача! Разговор-то обо мне.

– "Паганель" будет флагманом нашего флота, – убеждает Старик. – И я

хочу, чтобы он всегда возвращался. Ты понимаешь, ВСЕГДА!

– Я что, безлошадным его оставляю? У него "Ушаков" есть. Пойми меня,

капитан флагмана – это лицо космофлота. А он – мальчишка. Бывают пилоты

опытные, бывают рисковые. Но опытных рисковых пилотов не бывает. Ты же

его в последнем полете вел. "Прошу разрешения порезвиться" Было? Было!

Как хочешь, но я буду настаивать, чтоб "Паганель" отдали Гаркулову.

Понимаю, что я в полной жопе. Еще понимаю, что Кузьмич о "мячике"

не знает. А раз не знает, значит, знать ему не положено. Психологи, гады,

доигрались с репликами! Я уже "Паганель" своим считал. Банкет в ресторане,

год снабженцем между заводом и Землей мотался... Глупо-то как! Боже мой,

как глупо...

Хлопаю дверью, будто только что вышел на площадку и топаю наверх.

Показываю Старику часы:

– Я минута в минуту.

– Молодец. Вижу, что торопился, вижу, что успел. Только я сейчас

занят. Через час зайди.

– Хорошо, – говорю я и оборачиваюсь к Кузьмичу. – Валерий Кузьмич,

поскольку разговор шел обо мне, внесу ясность. Вот Солнце, – рисую

пальцем на стене круг. – Вот Сатурн. Здесь, между ними, я должен испытать

активаторы. Самые мощные в Системе активаторы. Вас в этой картине ничего

не пугает?

Кузьмич морщит лоб, потом кивает.

– Продолжай.

– У меня самые мощные в мире активаторы, – с напором повторяю я.

– А в этом районе притяжение Солнца почти уравновешивается притяжением

Сатурна. И я боюсь... До дрожи в коленках боюсь словить производную ноль.

Потому что фокусирующей массы звезды нет, и вылететь я могу куда угодно!

– Тогда почему вы не доложили по всей форме на Землю? – Кузьмич

переходит на официальный тон.

– А что я доложу? Что мне страшно? Мы же не знаем, почему работают

активаторы. Мы их слепо скопировали. А вдруг Земля сочтет, что бояться

нечего? Получу с Земли клизму скипидара в качестве успокоительного. Или

другой вариант. Я не прав, а Земля отнесется к моим словам очень даже

серьезно. Клизму скипидара получат ребята, которые мой полет готовили.

Мои друзья, между прочим. Что мне делать? Я пускаю в эфир пулю, что хочу

порезвиться, и лечу сюда! – тычу пальцем в пустое место стены. – Здесь

безопасно! По-любому безопасно!

Кажется, сорвался. Не стоило на Кузьмича голос повышать. Но хоть

душу отвел. Старик пытается испепелить меня взглядом.

– Крым, через час у меня в кабинете.

Надо понимать так, что меня просят удалиться. Склоняю голову, щелкаю

каблуками и удаляюсь... Противно. Так убедительно врал, что сам поверил.

Поле... Самая загадочная вещь из «подарков» пришельцев. Повторить

легко, понять невозможно. Чем-то напоминает магнитное. В смысле, вихревое.

Опять же, не в бытовом смысле, а научном. То есть, "при перемещении в поле

по замкнутому контуру работа не равна нулю". В бытовом смысле поле тоже

ОЧЕНЬ вихревое. Неустойчивое. Рассеивается, расплывается. Но это не важно.

Важно другое. Когда частица с ненулевой массой покоя пролетает сквозь

поле, скорость частицы чуть-чуть меняется. На фотоны поле не действует.

У фотонов массы покоя нет.

Спрашивается, зачем нужно такое поле, которое через долю секунды

рассеивается, и на материю воздействует слабенько-слабенько? Так одна

волна поля воздействует слабо, две – вдвое сильнее. А когда волны бегут

одна за одной с частотой сотни мегагерц – они даже солнечную плазму

отталкивают. Так генераторы поля и работают – создают волны поля, бегущие

вдоль корпуса корабля в нужную сторону, с нужной скоростью. Это называется

"поле в режиме дельфиньей кожи". Но при погружении в звезду, конечно,

важнее второй режим – расталкивание звездной плазмы с температурой

шесть – двадцать тысяч градусов. Чтоб ни один горячий протон не коснулся

обшивки корабля. Тут уж частота пульсаций поля поднимается до гигагерцев.

А расстояние между волнами сокращается до считанных сантиметров. Кораблю

остается нейтрализовать только поток электромагнитного излучения. Неслабый

такой поток – больше шестидесяти мегаватт на квадратный метр обшивки.

Половину корпус зеркалит, а вторую половину переводит в энергию, которая

и питает генераторы поля.

К сожалению, ста процентов преобразования энергии достигнуть не

удается. Поэтому холодилка и ревет раненым носорогом. Если же она встанет

в неподходящий момент... Что ж, запаса холода в корабле хватит секунд на

пять-десять. Можно успеть сказать "мяу". Потом начнутся необратимые

изменения обшивки и прилегающего к ней оборудования.

Где еще на корабле используется поле? Да в двигателях! Если сильно

упростить, то двигатель пришельцев – это просто трубка. Рабочее тело

попадает в трубку с одного конца, разгоняется полем и выбрасывается в

космос с другого конца с субсветовой скоростью.

На практике все намного сложнее. Собственно, трубки как раз и нет.

Точнее, она виртуальная. Цилиндрический канал образуется полем. Ни один

конструктивный материал не выдержал бы нагрузок в канале.

В сумме впечатление от наших звездных кораблей двоякое. Помню, в

детстве испытал шок, когда узнал, как работает атомная электростанция.

Как паровоз, честное слово! Атомный реактор банально кипятит воду. Пар

крутит турбину. Смесь самого передового в науке – атомной энергии, и

анахронизма – парового котла. Наши корабли производят схожее впечатление.

Впрочем, в летном училище дали другое сравнение, из области

ювелирки. Технологии пришельцев – это рубины, бриллианты, сапфиры.

Драгоценные камни, в общем. Шлифованные и граненые по всем правилам.

А оправы плотницким топором вырублены. Сделано грубо, топорно... но,

почему-то, работает.

... В до-о-оме, где резной палисад... – мурлыкаю я и поднимаюсь на

этаж технологов. Пришел поинтересоваться судьбой микро-мячика. Вот блин!

Охрана меня не пропускает! Засекретились, засранцы! Ну, вам же хуже!

– Служивый, передай главному, что пришел Крым. Тот самый, который

привез два мячика. Если не пустите, то третий мячик я вам не отдам! Ничего

не перепутай, передай слово в слово. Это шифр.

Отворачиваюсь от окошка пропусков, прислоняюсь спиной к стенке и

скрещиваю руки на груди. Считаю секунды. Четыре минуты – тишина. На

пятой в коридоре раздается конский топот. В предбанник врываются человек

десять-пятнадцать. Хватают меня за руки и влекут внутрь. Начальник

остается утрясать вопрос с пропуском и допуском.

Меня усаживают в кресло. Рядом с локтем на журнальном столике

материализуется стакан чая с лимоном.

– Рассказывай, Крым! – на правах старого знакомого требует Эдик.

Выясняется, что мои "мячики" они получили, но откуда это чудо, сказать им

забыли. Ради секретности, видимо. Из космоса! Но расписки о неразглашении

взяли... Поскольку я тоже давал расписку, всю правду говорить не могу,

запускаю байку.

– Лечу я, значит, лечу...

Спустя полчаса:

– ... активаторы бах-бах-бах – все восемь, как у Степы. Смотрю

по сторонам – Солнце снизу, Сатурн справа. Дома!.. Хорошо-то как!

– Погоди, Крым, а третий мячик?

Достаю из кармана теннисный мяч, кладу на блюдечко.

– Кто-то из ваших в физзале забыл. Просили передать...

Ребята в секретность играть не стали, про микро-мячик поведали.

Технологи в шоке. Разобрали чужой "мячик" по деталькам. Полная копия

нашего. Внешний вид всех деталей точно как в оригинале. Даже заводская

маркировка совпадает. Только все в шестнадцать раз меньше. Химсостав

материалов немного отличается. В лучшую сторону, надо сказать. С другой

стороны, все технологии "мячика" – наши, земные. Изучать нечего. Разве

что электронику в микроисполнении. Но тут специалисты в один голос

утверждают, что изучить сможем, повторить – нет... Так что ценность

находки нулевая.

Технологи в шоке, зато аналитики в восторге. С достоверностью

пятьдесят процентов установили, что чужакам бывает скучно. Утверждают

также, что с вероятностью двадцать пять процентов чужакам запрещено

вступать с нами в контакт. С чего они это взяли, я не понял. Показали

мне диаграмму дерева вероятностей, ветвистую как баобаб, и долго трындели

про правила валидации информационного градиента вероятностных потоков.

Ушел с чувством собственной неполноценности. Но четыре медика не смогли

перевести на русский слово "валидация". Пятый перевел, но сломался на

информационном градиенте. Я успокоился. Не так зазорно быть придурком в

обществе себе подобных.

Да, Гриша-велосипедист соревноваться со мной отказался. "Я что, с

дерева упал – с космачом тягаться?" – сказал он.

Все-таки, поругались с Ларисой. Интеллигентно так, без крика, как

воспитанные люди. И это – за день до моего отлета. Лариса удивительно

удачно выбрала время. Хорошо хоть, Зинуленка дома не было.

Короче, я получил фиктивный развод. То есть, фактический, но

юридически нигде не зарегистрированный. Мне было объяснено, что это для

моей же пользы. Чтоб развод не испортил анкету и не поломал карьеру. Вот

получу Паганель – тогда могу оформить развод юридически.

Похоже, у Ларисы окончательно крыша поехала. А может, наоборот...

Сейчас, если я не вернусь, пенсия за потерю кормильца пойдет ей. Будет

развод – не будет пенсии...

Пока я буду в полете, Лариса с Зинуленком будут жить у тещи. Когда

вернусь – Зинуленок может жить со мной. Если я попрошу, она, Лариса, тоже

может пожить под одной крышей со мной, чтоб не возникало слухов, чего это

мы раздельно проживаем. А легенда для всех – она должна заботиться о

здоровье матери.

Ну есть мозги у бабы? Кому она жизнь портит? Мне – или себе? И

зачем??? Одна надежда на тещу.

Вадим давно говорил, что моя Лариса – как кабриолет. Со стороны

посмотреть – очень красивая. Но без крыши. Уезжаю в Мигалово в полном

раздрае чувств. Если медики не выпустят в космос, будет полный...

Огромный корковистый апельсин с трудом вписывается в пределы экрана.

Холодилка чуть слышно гудит потревоженным ульем. Все "термометры" пульта

– в зеленых секторах. Икебана! Поэтому я во весь голос ору какую-то детскую

чушь:

– Я на солнышке лежу, я на Солнышко гляжу...

Звякает сигнал информационного сообщения. По характерному звуку

определяю, что сообщение экстренное и именно мне, а не всему флоту...

– Вот информ-пакет пришел. Как он, гад, меня нашел? – торопливо

озираю приборы. Затормозить невозможно. На поверхности Солнца ускорение

свободного падения двадцать восемь "g". Отвернуть от звезды уже не

успеваю. Даже если дам двадцать "g" по главной оси. Если дам двадцать

пять, то с погружением в хромосферу – смогу. Может быть... Но на двадцати

пяти я через пять минут превращусь в бездыханную тушку, которую ни одна

бригада реаниматоров не откачает. Хочу я стать бездыханной тушкой? Нет!

Какой из этого вывод? Сообщение может подождать до конца джампа. О чем бы

там ни говорилось. Квитирую кратким "принял".

– Только я-а-а все лежу! И на Солнышко гляжу!!!

От нечего делать запускаю поиск по базам данных, когда и каким

кораблям приходилось сталкиваться с перегрузками, превышающими пятнадцать

"g"? Что? Триста "же"? Шестидесятые годы двадцатого века??? АМС серии

"Венера" и "Луна-16"... Исключить автоматические станции!

Та-ак... Сентябрь 1968-го года, Зонд-5, облет Луны, посадка по

баллистической траектории, перегрузки до двадцати "g", приводнение в

Индийском океане. Я же говорил, что двадцать "же" выдержать можно! Стоп,

но первыми Луну облетели американцы. Хорошо помню – "Аполлон-8". И было

это в декабре шестьдесят восьмого!

Ввожу новый запрос. Корабль "Зонд-5". Экипаж?

Две черепахи... Две советские черепахи в лунной гонке обогнали трех

америкосов на три месяца...

Икая от смеха, уточняю запрос. Экипаж должен быть из человеков.

Наконец-то что-то разумное! Экипаж – Лазарев, Макаров, явно человеки.

"Союз" без номера, который должен был стать восемнадцатым. Авария при

выведении на участке работы третьей ступени ракетоносителя. Аварийная

посадка с перегрузкой выше двадцати "же". Если точно, 20.6g Тяжело

пришлось парням...

Смотрю на таймер и погружаюсь в историю первых лет космонавтики.

Сосредоточиться не удается. Ерзаю в кресле словно в ожидании приема

у зубного врача. Солнце уже не вмещается в экран. Загораются шкалы

джамп-режима. Пока – зеленые. Подо мной океан огня, шесть тысяч градусов,

и я ныряю в него вертикально. Как стойкий оловянный солдатик. Звезды, как

я по вам соскучился!

Оглаживаю рукой счастливый галстук. В этот раз он выстиран и выглажен

Зинуленком. Что слегка заметно. Ничего, его еще надолго хватит.

Мягко нарастает перегрузка. Осталось десять минут. Три "же", десять

минут в кресле – ерунда. Даже приятно. Вроде как при деле. В кресле я и

шесть "же" полчаса без последствий выдержу.

Гудение холодилки нарастает, шкалы желтеют. Защитное поле наращивает

плотность. Неторопливо плывут секунды в счетчике обратного отсчета. Когда

вернусь, психологи опять будут в шоке. Вместо выброса адреналина просто

радостное возбуждение. Неужели я на самом деле так радуюсь, что расстался

с Ларисой?

Настроение портится. Слежу за шкалами. Поле в режиме "дельфиньей

кожи". Шкалы желтые – норма, норма, норма, норма. Холодилка ревет хриплым

басом. На моей старой лошадке звук был приятней. Ничего, привыкну.

Температура медленно лезет в оранжевую зону. Скорость – норма.

Накопители – норма. Хорошо иду.

Холодилка воет простуженным слоном. Генераторы лезут в оранжевую,

температура – в красную, зато скорость – тютелька в тютельку. Экран

белый и искристый как снег под солнцем.

Бах! Бах! Бах!

Экран чернеет, перегрузка исчезает, ремни на секунду впиваются в

тело. А у меня перед глазами радужные круги. Надо отрегулировать яркость

экрана, елки-палки. А лошадка моя – молодец! В джамп ушла на третьем ударе

активаторов.

Вой холодилки затихает. Рубка поворачивается в подвесе, занимая

положение для межпланетного полета с ускорением.

Прижимаю рукой галстук, чтоб не плавал перед глазами, осматриваю

пульт. Шкалы джамп-режима медленно зеленеют, сереют и гаснут. Зажигается

запрос на перезарядку баков хладагента. И одновременно зажигаются шкалы

навигационного комплекса. Корабль сам, без подсказки начинает обсервацию.

Умная лошадка!

До звезды – шесть астрономических единиц. Я – над южным полюсом.

До расчетной точки выхода меньше пяти а.е. Очень неплохо для первого

прыжка. Введу поправки, и следующий джамп будет вдвое точнее. Ну, не

вдвое, но точнее!

Вспоминаю, что перед джампом получил информ-пакет. Срочный и важный.

Вызываю на экран и вдумчиво читаю четыре строчки. "В систему вошел чужак

(координаты, вектор скорости). Действуйте по обстоятельствам."

Такие пироги. С котятами... Судя по вектору скорости после выхода

из джампа, чужак направляется сюда. Как я говорил, через Солнечную систему

проходит только одна тропинка. И через неделю чужак вынырнет где-то здесь.

Дальше – один из четырех известных нам маршрутов. Или пятый неизвестный.

И у меня карт-бланш на любые действия. Вопрос: Что делать?

Высчитываю координаты точки, равноудаленной от всех четырех стартовых

позиций. Чужаки предпочитают нырять в звезду по вертикали. Занимают позицию

на расстоянии от одной до полутора астрономических единиц (это как между

орбитами Марса и Земли) – и вертикально вниз с ускорением в два "g".

Маневр занимает двое суток, плюс время подхода к точке. Обычно чужаки

маневрируют с ускорением от ноль восемь до двух с половиной "g". Мы взяли

с них пример. Хотя "мячики" и астрономы отследили два корабля, которые

прошли весь маршрут с ускорением 14 и 37 "g".

Рассчитываю, сколько времени чужаку нужно на маневры. Ну да, как и

прикидывал, шесть-семь суток. Мне до точки – шесть суток. Это если на

одном "g". На двух – меньше, но торопиться нет нужды. Вписываюсь идеально.

Я все рассчитал точно. Чужак вынырнул на исходе шестых суток. Сеть

"мячиков" тут же засекла его и доложила мне. Даже картинку один из

"мячиков" передал – огурец длиной метров двести пятьдесят-триста. Вспомнив

годы учебы и теорию контакта, я дал чужому кораблю имя "Прелестная

незнакомка".

Через четыре часа стало ясно, что чужак направляется к точке старта

под номером три в моем списке. И на дорогу у него уйдет четыре с половиной

дня. У меня же – всего сутки, если на одном "g".

Пересчитываю маневр так, чтоб в точку рандеву прибыть на пару часов

раньше чужака. Трое суток пойду в инерционном полете.

Как только начал тормозить, чужак меня засек. Видимо, по джету.

Я это понял по тому, как резко он сменил курс. Избегая направлять джет

в мою сторону, произвел маневр, чтоб выйти в новую точку старта – намного

ниже меня. Всего в девяноста гигаметрах от звезды. То есть, дистанция

разгона сократилась вдвое. А чтоб на половине дистанции разогнаться до

той же скорости, ускорение надо увеличить почти до четырех "g"... Может,

переименовать "Незнакомку" в "Быстроногую Газель"?

Но тут меня начала мучить совесть. Я бы обрадовался, если б из-за

какого-то чудака на букву "М" пришлось двое суток на четырех "g"

маневрировать? Да я бы помер! Если не от перегрузки, так от переполняющих

чувств, для которых слов даже в матерном языке не придумали! Надо как-то

извиниться перед "Незнакомкой".

Схема маневра рождается тут же. Ответный шаг. Бессмысленный, но

очень дипломатичный. Если "Незнакомка" уступила мне точку старта, я тоже

уступлю. Она выбрала позицию ниже, я – выше.

Задаю новую программу автопилоту. С дополнением – ни в коем случае

не направлять джет в сторону "Незнакомки".

Через двадцать пять минут спешу поздравить себя с удачей. Незнакомка

снизила ускорение с трех с половиной до двух "g". Если учесть расстояния

и необходимую точность измерений, это практически мгновенная реакция. Еще

не контакт, но уже взаимопонимание.

Хлопнув себя ладонью по лбу, ввожу поправку в курс. Ухожу с той

линии, по которой пойдет джет "Незнакомки", когда она начнет разгон для

погружения в звезду. Если она боится направлять на меня выхлоп, не будем

создавать друг другу проблемы. Космачи должны понимать друг друга с

полужеста.

А почему я дал чужаку женское имя? Судно – оно. Корабль – он. Баржа,

шхуна – некрасиво звучит. Яхта... Бригантина – о! Буду звать этот звездный

огурец бригантиной. Бригантина "Прелестная незнакомка". Пусть так в историю

и войдет. А я войду в историю как безнадежный романтик...

Готовлю отчет, который сброшу "мячикам" после ухода "Незнакомки"

из системы. В нем – схема наших маневров с времянкой и моими комментариями.

Мои маневры выглядят несколько ступенчато и угловато – как джентльмена,

который спешит раскрыть перед дамой дверь и не оказаться при этом у нее

на дороге. Собственно, всю картину можно получить и с "мячиков". В этой

системе их плотность высокая. Важна только последняя фраза: "Следую за

"Незнакомкой". Да, я решил идти в погоню.

В космосе время измеряется неделями. А самое интересное происходит

за минуты, если не за секунды. Или за доли секунд, когда человеческой

реакции уже не хватает. Пересечь систему – неделя, две. А взлет-посадка

– десять минут. Так и живем – между бездельем и спешкой. Сейчас – фаза

безделья. "Незнакомка" несется с ускорением к звезде. Ее маневры удивительно

плавны, перетекают один в другой. Мы пилотируем не так. Мы знаем, чего

хотим, куда идем – и выбираем оптимальный маневр. Точно направленные и

точно отмеренные импульсы двигателей – вот наш стиль. "Незнакомке" по

душе другая манера. Она тоже знает, куда идет, но оставляет себе запас

свободы. Можно чуть правее или чуть левее, чуть быстрее или чуть медленнее.

Она купается в пространстве. Космос для нее – как небо для птицы, так

зачем связывать себе крылья? В нужную точку с нужной скоростью она

выйдет. А каким путем – так ли это важно? Как говорили древние, все

дороги ведут в Рим.

Лирика? А пусть! Тимур много раз повторял, чтоб при встрече с

незнакомым я сбрасывал на запись первое впечатление. Без анализа, как