Текст книги "Брачный аферист"
Автор книги: Павел Шорников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Выяснилось, что Вася – ювелир, специализирующийся на алмазах. И, как он уверял, очень неплохой. Работал он пока не на себя, а на одну весьма известную российскую фирму. Но через год-другой планировал открыть собственное дело.
– Мои работы – в Алмазном фонде. Меня знают в Европе, – рассекая руками воздух, увлеченно говорил он. – У меня уникальный глаз. Дайте мне любой бриллиант, и я покажу вам точку на карте, где он был добыт и назову имя того, чьим рукам он обязан своей огранкой.
– Так уж и имя! – улыбнулась Светлана.
– Ну… Имя, это, конечно, я хватил, – спрятав руки под стол, дал задний ход ювелир. – Но фирму – да!
– Проверим, – все так же улыбаясь, сказала она. – Вот вам бриллиант.
Света сняла с пальца колечко, которое все это время по привычке крутила туда-сюда, и передала Василию.
Тот, едва взяв кольцо в руки, тут же вернул его.
– Зачем вы так?! – чуть ли не с обидой в голосе сказал он. – Какой же это бриллиант! Это обыкновенный фианит.
Светлана удивленно посмотрела на камень.
– Вы не ошиблись? – спросила она.
Иванов по ее голосу сразу все понял. Ни слова не говоря, он забрал у Светы колечко, достал из внутреннего кармана белоснежного пиджака зачехленную лупу, расчехлил ее и стал изучать камень.
– Это фианит, – твердо проговорил он. – Диоксид циркония с примесью гадолиния и железа. Отсюда – желтоватый оттенок. Огранка – полная бриллиантовая. Это имитация, – возвращая кольцо, подытожил он. – Как я сразу и сказал. Я никогда не ошибаюсь. Мне очень жаль… Вы его сами купили или это подарок?
– Подарок, – пряча кольцо в сумочку, вздохнула она. Ее так и подмывало оглянуться и проверить, как там реагирует на это открытие Балашов.
– Тогда мне жаль человека, который сделал вам такой подарок. Наверняка его кинули, – заявил Василий.
Повисла пауза, которую никто из них не решался нарушить. Помощь (если это можно назвать помощью) неожиданно пришла со стороны.
– Светочка! – раздался вдруг рядом чей-то радостный голос. – Красавица моя, цветочек лазоревый, куколка, рыбка!
Последние слова могли произнести только двое из ее знакомых: шеф-редактор родной газеты и сваха Всеслава. Голос был женским.
– А я-то думаю, что это меня на прогулку в Летний сад потянуло, – подсев по-свойски за столик и перебрасывая взгляд со Светланы на Василия и обратно, затараторила сваха. – Ну здравствуй, Светочка, – поздоровалась она и вдруг добавила: – Здравствуй… Василек.
Света бросила удивленный взгляд на смутившегося ювелира.
«Так они знакомы! Интересный сюжетик!»
– Ну, детки, что, познакомить вас по-новой? – спросила сваха.
– Римма Юрьевна, – встрепенулся Иванов. – Я как только, так сразу. Честное слово! Поверьте! Можно я пойду?
– Ладно, африканская морда твоя… Иди…
Иванов порывисто поднялся из-за стола.
– Постой! – остановила его Всеслава (она же – Римма Юрьевна) и обратилась к Светлане. – Про фианиты пел он тебе?
– Пел, – отозвалась Света.
Сваха посмотрела на Василька.
– Выкладывай! – приказала она.
– Честное слово! Фианит! – перекрестился тот. – Мамой клянусь!
Римма Юрьевна с полминуты сверлила взглядом череп, принадлежавший представителю негроидной расы, и повторила:
– Выкладывай!
Ювелир нехотя полез во внутренний карман пиджака и достал… колечко Светланы!
– А мое назад… можно? – заискивающе спросил он.
– Чтоб ты еще дуру какую с таким же кольцом облапошил! Ой, извини, Светочка, извини, милая… Кольцо у нее останется – компенсация. И пусть делает с ним что хочет, хоть в речку кидает через правое плечо.
Василий спорить не стал, боднул головой и растворился в зелени.
– Ничего не понимаю! – искренне призналась Света, надевая свое родное кольцо на палец. – Всеслава… Римма Юрьевна, объясните!
– Объяснять нечего! – махнула рукой сваха. – Племянник это мой.
И дальше последовали кое-какие подробности из жизни Василия Иванова. Оказалось, что он действительно учился на ювелира, но не доучился. Ни в какой известной фирме Вася не работал, но кормился все равно ювелирным делом.
– Ты только что попалась на один его из трюков. Он себе заранее колечко с камушком высматривает, копию делает, а потом подменяет незаметно. Дуреха сразу к ювелиру бежит, и тот подтверждает – фианит. А то и просто – стекло! И все шито-крыто. Васька, морда африканская, двоих клиенток надуть успел моих, пока я поняла, в чем дело. А я-то думала, что это он ко мне в гости зачастил. Пришлось расплачиваться кровными своими. Вот, второй год отдает.
– А как вы узнали…
– Что он тут будет? Сестра, душа ее грешная, слышала его разговор по телефону. Сестру-то ни в грош он не ставит. А меня боится, как черт ладана… А ты, золотая, бриллиантовая, как на крючок к нему попалась? Небось в каком-нибудь брачном агентстве он тебя нашел, где фотографии требуют? Он как начал с невест у меня, так и расстаться с ними не может. А дуры богатые на него клюют – экзотика.
Пришлось сознаваться, что так оно и было – познакомились через агентство.
– Значит, не поверила ты мне, краса моя, что я суженого тебе сыщу? А зря. Найду, как обещала, такого, какого заказывала. Можно сказать, уже нашла. Познакомишься, забудешь про всех мужиков на свете.
Сзади вдруг раздался резкий звук. Светлана не могла не обернуться. Она была готова увидеть недовольное лицо Балашова. Но… за его столиком, рядом с которым валялся опрокинутый стул, никого не было.
12
Сюрпризы бывают разные. Сюрприз, обещанный Гладышевым, оказался из ряда вон.
Они встретились в условленном месте в назначенный час. Николай настоял, чтобы Светлана оставила машину на ближайшей платной стоянке, сам расплатился, посадил ее в свой подержанный «Ниссан Максима» темно-вишневого цвета и повез куда-то за город.
– Куда мы едем? – забеспокоилась Света.
– Сюрприз, – ответил Гладышев и улыбнулся. – Да ты не бойся! Все идет, как надо.
«Как надо!!! Кому надо? Аферисту и маньяку?!»
Когда они выехали на трассу, ведущую к аэропорту, у Светланы мелькнула догадка, чем может обернуться обещанный сюрприз, но она сразу отвергла ее – только ненормальный способен выкинуть такое.
«Сейчас он свернет… Вот сейчас…»
Но никуда они не свернули. Света оказалась права дважды. И в отношении своей догадки и в отношении нормальности Гладышева. Темно-вишневый «Ниссан Максима», обгоняя попутные иномарки, домчал их до аэропорта Пулково-2.
– Выходим, – загнав машину на платную стоянку, объявил Николай.
– Никуда я не выйду, пока ты не объяснишь, что происходит! – твердо сказала она.
– Ну хорошо! – сразу сдался он. – Мы летим в Копенгаген. Устраивает?
– Прямо сейчас?!
– Прямо сейчас!
– Ты в своем уме? Мы так не договаривались. У меня же ничего с собой нет! У меня там… – Она чуть было не произнесла имя Балашова. – У меня работа, в конце концов! Нет, я так не могу. Вези назад.
– Жаль, – покорно вздохнул Гладышев. – Две взятки должностным лицам – утрясти формальности. Чартерный рейс – удалось примазаться. Номер в четырехзвездочном отеле уже оплачен. Праздник «День велосипедиста» завтра начнется… Праздник!Целых три дня! И пройдет без нас. Так хотелось выкрасть тебя, устроить тебе праздник… А на работу можно позвонить и договориться.
– Надо было предупредить, – уже более миролюбивым тоном проговорила она. – Я бы хоть собралась, настроилась…
– А сюрприз?! Я же все приготовил. Собрался за двоих. Вещи… белье в багажнике. Решайся! К ужину будем в Копенгагене.
«Белье?! Он сказал «белье»? – Случайно не то самое, которое украли у подруги блондинки в голубом?.. Интересно посмотреть, что он там выбрал. Небось, сплошные кружева…»
Светлана задумалась – кольцо на пальце закрутилось туда-сюда. Для сюрпризов такого рода Гладышев выбрал очень удачный момент. Дома ее ждал разъяренный Балашов. Чтобы только не объясняться с ним, она готова лететь хоть на Марс. А через три дня Артем будет как шелковый. А не будет… Что об этом сейчас думать.
– Выходим! – почувствовав легкое головокружение, словно сиганула с огромной высоты, сказала Света.
Чартерным рейсом, к которому удалось примазаться Гладышеву, летела труппа одного из питерских театров в полном составе – на гастроли. Для журналиста этот полет должен был стать настоящей пыткой. Видеть перед собой столько звезд, иметь возможность взять интервью или просто завязать разговор и выжать из этого репортаж, но не сделать ни того ни другого ради какой-то конспирации… Однако никаких терзаний на профессиональной почве Светлана не испытала. Какое там интервью, какие разговоры, когда в душе происходит Бог весть что!
Сейчас вот, в это самое время, она должна была выяснять отношения с Балашовым – и вдруг все переменилось. Будто и не с ней происходит. И не она сидит в удобном кресле и смотрит в иллюминатор на сине-черное небо и такое гладкое сверху Балтийское море. Странно и хорошо.
Без маленькой нервотрепки все же не обошлось. Света совсем упустила из виду, что кое с кем из артистов она в свое время сталкивалась – работа. Один из народных узнал ее, остановился в проходе, по которому дефилировал, и снизошел до общения. Причем говорил народный через голову Николая, так что тот слышал каждое слово.
– Что-то я не понял, – удивился Гладышев, когда артист наговорился досыта. – Ты про него что-то писала?
– Случайно получилось, – стала выкручиваться Света. – Все были на подхвате… Вот меня и заставили.
– А как понять его слова: мне симпатично ваше творчество? – не отставал Николай.
– Ой! Да написала я пару стишков. Показала ему. Имела наглость.
– Ты пишешь стихи? – удивился Гладышев. – Что же ты раньше молчала. Мне, как бывшему бумагомараке, это даже очень интересно. Прочитай.
Светлана хотела отказаться, но тут вспомнила про Александра Блока – не того – этого.
– Хорошо, – сказала она. – Но учти, ты сам напросился, – и начала, заунывным голосом под монотонный гул моторов: – Спускаясь с небес, источающих вечность, в объятия влажных надежд…
Как ни странно, она запомнила этот блоковский бред наизусть. Или, может быть, она была не права и это не совсем бред?
Поразила реакция Гладышева. К концу стихотворения он… заснул! Светлана впервые видела его спящим. Отстранившись, она исподтишка разглядывала его, и спящий психолог не вызвал у нее никаких отрицательных эмоций: не храпит, не чмокает, ртом мух не ловит, и такая трогательная, мальчишеская полуулыбка на губах:
Больше никаких нервотрепок не было. Ни маленьких, ни больших. Посадка – мягкая, паспортный контроль – не строгий, дорога до гостиницы – не утомительная.
Оплаченный заранее номер в четырехзвездочном отеле оказался двухкомнатным: гостиная и спальня. Все под старину. Резные ножки кресел, шелковая полосатая обивка стен, зеркала в позолоченных рамах, малиновые чашечки светильников, наборный паркет, ковры… И на двоих – одна, но огромная кровать с балдахином.
– Спокойно! – поймав ее взгляд, сказал Николай. – Я лягу здесь. – И он показал на диван, над которым висела умело написанная картина на сюжет «купальщицы».
Распаковалась Светлана все с тем же неведомым ей доселе чувством. Что-то вроде терпкой смеси ожидания чуда и подвоха одновременно. Из огромной сумки, которую Гладышев определил под ее вещи, она извлекла вечернее платье (синее с платиновой нитью), юбку беж, пригодную на все случаи жизни, пару блузок, пару шорт, пару маечек, несколько упаковок колготок разных цветов, туфли к вечернему платью, косметику, духи, маникюрный набор, пару пузырьков лака для ногтей, расческу, зубную щетку, еще кое-что по мелочам и… белье. Оно-таки было с кружевами, черное. Но в своей предусмотрительности психолог пошел еще дальше: на дне сумки Света обнаружила упаковку гигиенических прокладок.
«Ну, это уж слишком! – почувствовав румянец не щеках, подумала она. – И все – от чистого сердца? Без задних мыслей? Не верю!»
Переодевшись, они спустились в ресторан, уютный, тоже под старину – позолота, картины, канделябры, узкие витражи окон. Внимательно изучив меню и карту вин, украшенных изображением Русалочки, Светлана оставила право выбора блюд за психологом. Пусть попробует угадать, что она предпочитает в еде. Ведь с бельем-то угадал. Она действительно любила черное и кружева.
На довольно слабом английском Николай сделал заказ. И выбрал совсем не то, что заказала бы она – жареную телятину с гарниром «ройяль» (это на ночь-то), салат из рыбы и раков (овощной надо было, овощной), паштет из гусиной печени (чтоб всю ночь печенью и промаяться), пудинг из яблок (ну это еще куда ни шло), гренки с мозгами (прощайте 90x60x90, здравствуйте 180x120x180), шампанское (можно было что-нибудь и покрепче, не за рулем)… И такое стопроцентное непопадание придало ей уверенности. Не такой уж крутой психолог этот Гладышев.
– За Копенгаген! – поднял первый тост Николай. – Пусть эти три дня станут самыми яркими, самыми наполненными, самыми пронзительными…
– И в какой из трех дней вы надеетесь залезть ко мне в кровать? – сделав глоток шампанского, спросила Света, неожиданно опять переходя на «вы».
– Мы?!Скорее это вызалезете к нам на диван, – ответил Гладышев и тут же извинился: – Пошлить не хотел – вырвалось. Зря ты так. Не надо бояться никаких подвохов. Эти три дня – твои. Если ты знаешь, что такое крайняя степень расслабления, можешь смело выходить на нее.
Светлана собралась было задать следующий вопрос, но Николай опередил ее.
– Ты хочешь спросить, зачем тогда все это? Было бы странно, если бы не спросила… Есть у меня завиральное объяснение. И ты бы в него поверила – не сомневайся. Но… не хочу врать. Потому что… Потому что кое-что произошло. Но обо всем этом я пока умолчу. Даже не пытай.
– Опять это твое «пока»! Опять напустил туману! Не слишком ли много тайн на одного? Таинственный знакомый за рулем «Вольво». Неожиданная поездка аж в Данию. Неведомые причины, отбившие у тебя охоту к завиральным историям… И после этого ты хочешь, чтобы я расслабилась?
– Откуда ты знаешь про «Вольво»? – внимательно глядя в ее глаза, спросил Николай.
– Ну ты даешь! – не растерялась она. – Сам каялся, а подробностей уже не помнишь.
– Да?.. Странно. – Гладышев потер переносицу. – Какой-то у нас дурацкий разговор пошел. Ты не находишь? Давай о чем-нибудь другом.
– Почитать стихи? – с готовностью предложила Светлана, чтобы только психолог побыстрей забыл про эту «Вольво», о которой она проговорилась.
– Стихи? – переспросил Николай. – Тогда нужно заказать квашеной капусты.
– Зачем? – удивилась она.
– Чтобы голове было куда падать, когда я вырублюсь.
С этого момента все встало на свои места. Остаток ужина прошел вполне мирно. Касались любых тем, кроме двух: секса и того неведомого ветра, которым их занесло в Данию.
Гладышев, как и обещал, держался джентльменом. Он первым прошел в ванную (дверь в нее находилась в спальне), появился оттуда в синем гостиничном халате, с напускным безразличием на лице и сразу завалился на свой диван.
Засыпая, Светлана прошлась мысленно по всему пространству минувшего дня – оно оказалось огромным.
«Черт! Завтра же свидание с последним женихом – Праховым! – вспомнила она. И Бог с ним. Потом договорюсь по новой… Артему нужно было все-таки позвонить. Запасись терпением, милый, на три дня. Вернусь – все объясню… И как, интересно, я ему объясню?.. Он уже, наверное, обзвонил все морги. Ладно, завтра позвоню… Может быть… А Гладышев честный… Не слишком ли?.. Давно уже должен ломиться в дверь… Надо было подглядеть в щелку, есть ли у него шрам от аппендицита…»
Мысли ее стали пугаться. Это уже были никакие не мысли, а красочные нити, которые вдруг сплелись в причудливый узор. Она уже была готова понять что-то очень важное, но здесь ее схватил в свои мягкие объятия сон и повлек…
Николай на поверку опять оказался вралем. Он обещал привезти ее прямо на праздник «День велосипедиста», который проводился в Копенгагене каждый год, но до праздника оставалось еще несколько дней.
Светлана на Гладышева нисколько не обиделась. Главное, что праздник царил у нее в душе.
Проснувшись, она выскользнула из-под одеяла, раздернула шторы и увидела сказку: под косыми лучами солнца – остроконечные шпили соборов, непривычно узкие оранжево-чешуйчатые крыши, высоченные печные трубы и флюгера, флюгера, флюгера, самые разнообразные и причудливые, послушные даже намеку на ветер.
Наскоро позавтракав, прихватив с собой фотоаппарат, про который психолог тоже не забыл, они вышли на улицу и пешком отправились гулять по городу. Роль гида взял на себя Николай.
– Не волнуйся, – сказал он. – Все достопримечательности – наши. Я прочел кое-какую литературу… Знания разрывают меня, как молоко разрывает вымя недоеной коровы.
Перво-наперво Гладышев сообщил, что гостиница, которую они только что покинули, расположена в Старом городе – историческом центре, что-то вроде московского Садового кольца. Информацию эту Света оценила в сто граммов парного молока.
Около часа они петляли лабиринтами полупустых узких улочек, мощенных брусчаткой, выходя иногда на «простор» крошечных площадей с домиками-пряниками, такими ухоженными, что российское сознание отказывалось принять их за настоящие. Словно доказательством ирреальности места, куда они попали, стала встреча с трубочистом. Одетый в черный комбинезон, в черном цилиндре, с перепачканными сажей руками и лицом, он словно сошел со страниц сказок Андерсена.
Неожиданно для себя Светлана с ним поздоровалась. Трубочист с улыбкой что-то ответил, остановился, снял цилиндр и, как фокусник, со словами «презент фо леди» извлек из него оловянного солдатика – фантастика! В ответ, порывшись в сумочке, Света извлекла колечко от Васи Иванова и со словами «фо йо леди» вручила его трубочисту. И – фотография на память.
– Никакой он не фокусник, – объяснил Николай. – Они используют шляпы как сумки, куда складывают всякую всячину. А вот ты меня удивила. Бриллианты! Первому встречному!
– А мне для хорошего человека ничего не жалко! – улыбнулась Света. – Не то что бриллиантов.
– А вообще встретить трубочиста – хорошая примета, – миролюбиво добавил Николай.
Гид из Гладышева оказался неплохой. Было даже не важно, о чем он рассказывал, важно другое – как! Если бы Николай говорил сейчас на суахили, то и тогда Светлана слушала бы его с открытым ртом и развесив уши – таким завораживающим был его голос, такой точной выбранная интонация. Он не говорил. Пел… без музыки… прозой.
Но фальшивая нота все же прозвучала. Не прошло и часа, как они вышли вдруг к своей гостинице, но со стороны широкой, очень оживленной улицы – сделали круг.
– Эй ты, корова недоеная! Сусанин доморощенный, – съязвила Светлана.
– Так и было задумано, – невозмутимо ответил Николай. – Вот полюбуйся! Стройет – главная пешеходная улица столицы! Вот по ней мы сейчас и прогуляемся, как добропорядочные датчане.
Но датчанами, похоже, на Стройет и не пахло. Точнее, они были, но в виде торговцев фруктами, горячими сосисками, сувенирами, оккупировавших улицу по всей ее немаленькой длине. А также в виде уличных музыкантов, роллеров и велосипедистов. Последних и без праздника хватало. И все больше солидные люди, которым пристало ездить не на двух, а на четырех колесах.
– Велосипед – национальный вид транспорта, – пояснил Николай.
Так, наверное, и было. Все для них, для велосипедистов. И специальные дорожки, и места для парковок под присмотром полицейских.
– Потому что основной вид преступления в Дании – угон велосипедов, – пояснил Гладышев.
Выходило, что если по городу идет человек на своих двоих, то это на девяносто процентов иностранец – турист. Ими – туристами – и была запружена вся главная пешеходная улица Копенгагена.
Больше всего на Стройет Светлану заинтересовали магазины. Просто хотелось сравнить. Сначала они зашли в «Дэллс», где Гладышев, не возразив ни слова, купил ей чудной расцветки тонкий свитерок. Поняв, что психолог способен на большее, из магазина «Иллюм» она вынесла дорогущий, приглянувшийся ей купальник (две тряпочки, а такие бешеные деньги!). Из «Дю Норд» она выходила с пакетом, в котором лежала сумочка, хорошо сочетающаяся с вечерним платьем, что висело сейчас в их гостиничном номере, в дубовом шкафу.
Потом был антикварный магазин, где Николай расплатился за пепельницу, украшенную фигуркой Русалочки. Дальше – букинистический, где остались деньги за роскошный альбом с видами Копенгагена.
Когда Света предложила заглянуть в ювелирный магазин, нервы Николая сдали.
– Ну, на цепь хватит, – сказал он. – Но учти! С этой минуты ни пить, ни есть, ни в туалет сходить.
И ни словом не обмолвился о кольце с бриллиантом, ставшем трофеем трубочиста, которое принял за настоящее. Такая готовность к жертве тронула. Светлана позволила себе еще только парочку сувениров. И среди них, конечно, опять Русалочка, изображение которой было повсюду.
– Может, пора завязать с магазинами? У нас еще куча музеев, – напомнил Гладышев. – Дворец Шарлоттенборг, дворец Росенборг, дворцовый комплекс Амалиенборг…
– А Русалочка?
– Русалочка, прости Господи, чуть не забыл.
Поход по музеям они решили отложить на завтра. Но ни в какие музеи так и не попали. Судьба распорядилась их временем совсем по-иному.
