Текст книги "Дороги скорби (СИ)"

Автор книги: Павел Серяков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

8

Когда Гончая вышел из ратуши, уже темнело. Как и предполагалось, его прогнозы относительно погоды были более чем справедливы. За крепостным валом нависли сизые тучи, спрятавшие под собой умирающее вечернее солнце. Он уже знал, куда идти. Место их встречи с Лукашем не изменилось, как и комната, в которую должен был заселиться Иво. Путь предстоял неблизкий, и делать это следовало быстро. Сверкающие хлысты гроз секли горизонт. Накрапывал дождь. Люди градоправителя отвели Рудольфа в конюшню Марка, а последний поклялся, что коня окружат королевской заботой. Торба с вещами наемника, должно быть, уже лежала в углу комнаты. Так ему сказали. Он шел вдоль улицы и не обращал никакого внимания на суету горожан. Мысли вращались исключительно вокруг работы. Даже пустой желудок занимал Гончую не так сильно. Ветер усилился, и флюгеры на крышах, скрипя, вращались. Мастеровые закрывали лавки, сворачивались уличные торговцы, а нищие… Впервые Иво окинул взглядом улицу. – Мать их… – прошептал Псарь. За все время пребывания в Гнездовье он не встретил главного атрибута послевоенных городов – бродяг и попрошаек. Наемник и свернул в мрачный, за сто шагов смердящий мочой проулок. Аккуратно перешагивая вонючие лужи, нечистоты и прочую дрянь, он со всей силы бил ногами по сгнившим ящикам, доверху забитым мусором. Как он и ожидал, крысы не заставили себя ждать. Жирные серые твари бросились врассыпную. Наемник напряг память и вспомнил, а точнее, не смог вспомнить ни одной повстречавшейся ему кошки. «Интересно, – подумал он. – Если в Гнездовье также отсутствуют проститутки, то это не город, а ловушка сродни острову на спине кита». – Ты что-то потерял? – голос раздался за спиной Псаря. – Так я могу тебе подсказать. По спине наемника пробежал холодок, а такое с ним случалось крайне редко. Он не оборачивался. На изрезанном морщинами лбу появилась испарина, и дело было отнюдь не в духоте. Псарь испытал беспричинный страх. Его рука потянулась к поясу. Туда, где в скрытых под ремнем ножнах дремал кривой нож для снятия шкур. – Ты не из болтливых. Между прочим, я обращаюсь к тебе и ожидаю встречной вежливости. Иво попытался повернуться, но тело не слушалось. Он громко чихнул, затем еще раз. Глаза неистово чесались, и сквозь застившие их слезы Псарь увидел нечто витающее в воздухе. Вначале он подумал, что это пыль, но, стоило солнцу на мгновение пробить пелену туч, эта самая пыль заиграла золотом, но вот что интересно: моросящий дождь не прибивал её к земле. – Скажи мне вот что, – некто говорил тоном знающего торгоша. – У меня не так много времени. Дела, знаешь ли… Я управляю ярмаркой и жду семью. Слыхал, поди, о детях Рогатого Пса? – Чего ты хочешь? – Хочу предложить работенку. – Не интересует, – коротко ответил Псарь и в очередной раз чихнул. – Еще что-то? – Ты не выслушал детали, – продолжил некто. – Кухар мое имя, и на меня работают все, кого я захочу привлечь к работе. – Скажи это Кацу. – Я навел о тебе справки. Мне сказали, что ты превосходный боец. Час твоего времени я оцениваю в сотню крон. – Мне сказали, что ты заинтересован в деньгах. Агни нужно лечение. Так же? – Кухар, – прорычал Иво. – Еще раз ты назовешь это имя, и прольется кровь. – Ты артачишься, словно баран. Псарь слушал внимательно. Он не мог видеть своего собеседника, но теперь Иво узнает этот голос из тысячи. Он обладал излишне хорошей для злопамятного человека памятью. – Я не беру левак, – ответил он, словно сплюнул. – Откуда ты узнал про Агни? – Это не левак, друг мой. Это удивительный шанс пролить кровь ради потехи великих существ. Кто разболтал про девочку? Твои дружки. Они теперь знают обо всем на свете, но уже никому ничего не расскажут. Тебя интересуют имена? Вот, пожалуйста. Охотник за невольниками Гуго… Это имя или прозвище? – Это падаль. – А Крыса? – Это еще большая падаль. – На самом деле я разговаривал с многими людьми. Каждого из них ты отправил на дороги Мертвых. – Брехня. – Ты не веришь мне? – Я не смог убить Крысу. Чтоб ему… Кухар тяжело вздохнул: – И Амелия не смогла, но тем не менее он мертв. – Слава Богу. Как мне повернуться к тебе? По щелчку пальцев он вновь обрел контроль над собственным телом, а обернувшись, увидел карлика. Худого, но с неестественно большим животом и огромными золотыми глазами. Кухар был одет в фиолетовый камзол с золотыми пуговицами и вид имел настолько нелепый, что на смену раздражению пришла неприязнь. В руках карлик держал книгу сродни церковной или амбарной. Иво бросились в глаза длинные нестриженные ногти Кухара, одним из таких ногтей он водил по исписанной мелкими закорючками странице: – Мартин из Грошевых земель, Рихтер из Златограда. Его уже называл… – Кухар захлопнул книгу и, продолжая паясничать, принялся передразнивать холодный тон собеседника: – Мне говорили, что ты отправил на тот свет более пятидесяти или около того человек. Дружок, да ты мясник. Как ты живешь с этим? Псарь не ответил. – Ты, наверное, видишь их лица каждую ночь. Мне говорили, что ты своего рода легенда цеха. Это так? – Закрой пасть… – Ой, а вот ругаться не нужно. Я предлагаю тебе работу и ожидаю от тебя большего мастерства, нежели нам продемонстрировал твой дружок Войцех. Да или нет? Он, правда, сбежал, за что, собственно, и поплатился. Услышав это имя, Иво схватился за боевой нож, но движения стали до одури медленными. – На нет и суда нет, – Кухар не спеша извлек из кармана песчаные часы. Несколько раз встряхнул золотой песок и добавил: – Дурак. Забудь об этом разговоре. В глазах Псаря потемнело. – Дурак… – Голос Кухара становился все дальше и тише. – Дурак… – Эхо подхватило голос карлика. – Дурак. – К горлу подступила тошнота. Голова гудела. – Дурак… Щурясь, он смог разглядеть мозаичное окно городской ратуши.

9

Марк взял с лавки пергамент и аккуратно спрятал в кожаный футляр. – Тебя же интересуют детали? – Да, – Иво тяжело дышал. – Говорите. – Тогда присаживайся. Он с радостью уронил зад на лавку. Ему было дурно. Псаря мутило, и он не мог понять с чего. Казалось, что все это с ним уже происходило. Бургомистр взволнованно покачал головой: – Лето на дворе, а ты вырядился. Куртка твоя осенью хороша будет, но не сейчас. Так ведь и свариться можно. Неужели все это столь необходимо? – Ближе к делу, ели это возможно. Марк присел рядом и заговорил: – Я считаю себя человеком прогрессивным. Мой покойный отец и герцог Вранов – ретрограды. Они не питают доверия к твоему цеху, и наверняка есть множество причин, но… То, что сейчас происходит в Гриммштайне, – темная страница нашей истории. Прямо сейчас шесть герцогств воюют друг с другом. Не так давно мы с Божьей помощью выиграли войну Трефов. Это истощило все ресурсы. Портовый город Белый Брег разрушен, торговлю еще предстоит восстанавливать. Много бед, и кто знает, за что хвататься в первую очередь. Потому я и принял решение взять на службу человека из Псарни. Нет времени рассуждать… – он улыбнулся. – Мой сотник говорит так: «Грош цена тому умнику, который, рассуждая о философии гвоздя, не может взять молоток и вбить его». Я решил, что буду вбивать гвозди. Иво внимательно слушал. Без интереса, но внимательно. – Войцех показался мне толковым человеком. Он был умен. – Недостаточно умен, – Иво скрестил на груди руки. – Потому я буду делать его работу. – О покойниках принято говорить лучше. – Вы и говорите. – Я тебя услышал. Так вот: в Гнездовье начали происходить вещи, урегулировать которые собственными силами я не могу, к моему великому стыду. Здесь нужны радикальные меры. Ты понимаешь, о чем я. – Если это возможно, выражайтесь проще. – Дело такое. В городе пропадают люди. В начале весны пропала пара-тройка приезжих. В основном купцы или их охрана. Затем начали исчезать горожане. Бывает так, что исчезают стражники. Представляешь, никто не признается в том, что пропадают друзья или соседи. Все это казалось мне очень странным, но так было лишь вначале. Дальше хуже. В начале лета мой казначей обнаружил дыру в казне и смекнул, дескать, кто-то уклоняется от налогов. Я вначале не хотел влезать в эту рутину, ибо перепись проводилась прошлой весной, но поддался на уговоры. Ты знаешь, – он приблизился к Иво чуть ближе и почти шепотом произнес: – С начала лета пропало свыше ста человек. – Вы берете в расчет смерть по естественным причинам? – Мы не идиоты. – Впервые за непродолжительное время их знакомства бургомистр потерял контроль над эмоциями. – Я плачу цеху не за язвительные замечания. – Виноват. Не повторится. – Да, более сотни горожан растворилось в воздухе так, словно их никогда и не существовало. Но… – Но? – Записи в церковных книгах говорят об обратном. Иво вытер со лба капли пота и наконец расшнуровал куртку. – Это все, что вы хотели сказать? – Нет. Вместе с людьми бесследно стало пропадать еще кое-что. – Некто обносит продовольственные склады? – Иво улыбнулся. – Ведь так? – Все верно. Еще эта городская байка… Кто-то сочинил откровенную идиотию и пудрит моим людям головы. – Байка? – Призрак первого герцога Врановых земель. – А что с ним не так? – Поговаривают, что герцог Вольф Вранов выбирается из склепа и лунными ночами портит зерно да ворует горожан, уволакивая их в замогильную страну, иными словами, на тот свет. – Вы считаете, что исчезновение людей – отвлечение внимания, – наемник накрутил на палец черный как смоль ус. – Подозреваете кого-нибудь? – Всех. И именно поэтому я вызвал человека со стороны. Прошлый псарь взялся расследовать пропажу людей и зерна, но… Но ты знаешь, чем все это закончилось. – Сколько у меня времени? – Время не ограничено. В первую очередь результат. – Предупредите стражу, что я ищу убийцу человека из Псарни. – Они и так знают. Сплетни и слухи разносятся на врановых перьях. – Нет, вы не поняли. Предупреди, что будет труп. – А… Месть. – Принцип. – Когда найдешь тех, кто стоит за всем этим. Принеси мне его голову. Хочу посмотреть на этого человека. Но лучше так, чтоб по-тихому. – Мне нужно осмотреть труп Войцеха, – поднимаясь с лавки, сказал он. – Это может быть полезным. – Это проблема. Его уже закопали. – Велите коронеру вырыть мертвеца и положить на лед. – Ох и ставишь ты задачки. Это столь важно? – Важно. – Хорошо. Будет тебе тело. Завтра на рассвете приходи в мертвецукю. Тебя будет ждать коронер и его гробовщики. И кстати, – Марк поправил ремень. Жест скорее машинальный, ибо абсолютно ничего не значащий. – Твой конь в стойле, твоя торба в комнате. – А комната? – Постоялый двор «Поступь мерина». Спросишь у хозяина комнату для псаря. – Спасибо. – Рано благодаришь. Пока ты в Гнездовье, я плачу тебе за работу, и, соответственно, ешь ты тоже за мой счет, – Марк просиял улыбкой. – Вот теперь благодари. – Спасибо, – наемник повернулся к выходу и поспешил покинуть ратушу. Хотелось есть. Благо мысли о работе немного отвлекали его от голода. Горожане, мастеровые и мелкие лавочники убирали товары, бабы снимали белье с веревок и сворачивали все, что может пострадать от ветра и дождя. Флюгеры неистово вращались, а нищие… – Черт, я не видел ни одного нищего, – прошептал он и увидел невысокого, скорее даже очень низкого мужчину в фиолетовом камзоле с золотыми пуговицами. Мужчина ходил по улице с совершенно отстраненным видом и сосредоточенно пялился в книгу. С деловым видом разглядывал горожан, заглядывал в окна. Не сводя с подозрительного типа глаз, Псарь увидел, как этот несуразный господин вытащил из кармана мелок и принялся водить им по облупленной двери дома. Нарисовав нечто похожее на крест, он вновь открыл книгу и, озираясь по сторонам, забежал за угол дома. Псарь проследовал за ним. Он не понимал причин своего интереса, но чувствовал, что должен догнать карлика и как следует над ним поработать. В подворотне царил непередаваемый смрад, впитавшийся в крупные города Гриммштайна. В изобилии имелось все: и мусор, и крысы, и лужи мочи под ногами. Не было лишь карлика. – Дурак… Дурак… Дурак… – прозвучал противный голос откуда-то сверху. Голос показался знакомым. Дождь усилился.

10

Явившись на постоялый двор, он перво-наперво поинтересовался насчёт ужина. Узнав от хозяина о том, что набить пустой желудок получится лишь на следующий день, был вынужден топить свой голод в пиве, заедая кислое пойло не менее кислой капустой. Корчмаря звали Ибрагимом, и, глядя на человека из Псарни из-под густых белоснежных бровей, он желал постояльцу если не скорейшей смерти, то на крайний случай сильнейшего приступа диареи. Хозяин «Поступи мерина» был родом из маленькой страны, что расположилась у подножия хребтов Луки. Обладатель горского темперамента, что усиливался под гнётом прожитых лет. На его родине было принято считать, что мужчина должен пользоваться оружием только в тех случаях, если к границе подошёл враг или нужно свершить месть. Старик видел перед собой человека, который режет глотки не за родину. Конечно же, Ибрагим знал, что Псарь прибыл в Гнездовье мстить за товарища, и лишь этот факт помешал подсыпать крысиного яда в пиво, которое он подал бродяге. Иво уже был в своей комнате и не спешил в неё возвращаться, зная, что там его поджидают сквозняки и постельные клопы. Поглощая пиво, наёмник ждал появления человека из Янтарных Скорпионов, разговор с которым мог завершиться чем угодно. Псарь не исключал и поножовщину. Корчма была безлюдна. На столе коптил свечной огарок. На втором этаже приезжий франт кувыркался с проституткой, и крик девушки порядком утомил как наёмника, так и корчмаря. – Ты бы сходил к ним, – начал Иво, – неровен час… – Не надо вот лезть в чужие дела. – Ты веришь в Бога? – гадко улыбнулся Иво. Он знал горцев. Знал, что его народ сильно пострадал от гриммштайнской церкви. – А? – Мы верим в разных богов, – ответил Ибрагим и, скрестив на груди руки, грозно уставился на Псаря. – Если только ты вообще знаешь, что такое вера. – Куда мне… – он поднял над собой кружку и, перед тем как выпить, закончил: – Я верю, что эта моча не имеет никакого отношения к пиву. Твое здоровье. На улице шёл дождь, и его тяжёлые капли, барабаня по крыше, почти заглушали доносящиеся со второго этажа крики. – Ну уж нет, – выдохнул Ибрагим и вышел из своего закутка. – Он что, в самом деле бьет девку? – До тебя только сейчас это дошло? – наёмник заглянул в пустую кружку, рассуждая о том, хочет ли он выпить ещё или же пора остановиться. – Скажи мне: у тебя есть что своровать? Вопрос вывел старика из душевного равновесия, и, судя по тому, как кровь подступала к его лицу, Псарь решил не доводить дело до потасовки с человеком, годящимся ему в отцы. – Этот гад пьян. Да, друг мой. Пьян в дым, в дрова, в… – Я понял. К чему ты ведёшь? – К тому, что он заплатил за ночь и так уж вышло, что твоего постояльца, – наёмник загнул указательный палец, – посетило мужское бессилие. Готов спорить на нашивку цеха, именно так дела и обстоят. – Не люблю, когда болтают, не разобравшись. – Не люблю болтать с ослами. Он не может как следует оттрахать её и потому отводит душу старыми добрыми побоями. Да, старый ты сыч, он колотит ее, и, когда наконец кончит, девка будет мертва. Псарь разбирался в людях. К его великому сожалению, разбирался прекрасно. – Думаешь? – Ибрагим тревожно посмотрел на лестницу, а затем на собеседника. – Думаешь, до этого дойдёт? – Я думаю, что в таком состоянии в нем едва ли проснётся жеребец. Дверь отворилась. Раскат грома в компании с ветром и вымокшим до нитки Лукашем ворвался в корчму. Грозы секли тёмное ночное небо. Вошедший скинул с головы капюшон и матерясь направился к корчмарю. – Водки налей! Эй, горный баран, я с кем говорю?! Живо! – Он был явно не в себе. На его лице красовались несколько здоровенных гематом, похоронивших под собой левый глаз. – Плати монетой, а не обещаниями заплатить завтра! – дед погрозил стражнику кулаком и добавил: – Кто учил тебя так разговаривать со старшими?! – Твоя мать учила, да, видимо, плохо. Курвин сын, не доводи до греха! Боец Янтарных Скорпионов стянул с себя вымокший плащ и рухнул на лавку напротив Иво. Хозяин выжидающе глядел на них обоих и причитал, что на его родине мужчина, надевший на себя доспех стражника, не должен вести себя как свинья, он обязан своим поведением подавать окружающим пример. – Шакалы, – буркнул он и вытащил из-под стойки бутылку с мутным самогоном. Шаркая ногами, Ибрагим побрел к своим гостям. Только сейчас Иво сообразил, что дед в лучшие свои годы был знатным верзилой и, скорее всего, мог без труда поломать хребты им обоим. Бутылка с грохотом ударилась о засаленный стол. Псарь решил закончить свою мысль: – Если ты не оторвёшь благородного господина от девки, наутро стража и коронер будут выносить ее остывший труп. Вместе с ним вынесут все, что ты прячешь от меня в погребе. Все твоё пиво, вся твоя еда и иные богатства покинут тебя. Не жаль девку, пожалей своё дельце. – Богом клянусь, я вынесу все из твоего погреба, – поддержал Лукаш, – глядишь, и какой ни то уголёк случайно выпадет из очага. Да… Твой клоповник сгорит синим пламенем. Посуду давай, собака! Нам твою сивуху с пола, что ли, лакать?! Покрывая обоих разбойников, пожилой горец поставил на стол относительно чистую посуду. – Господин стражник, – начал он, и тон его из недовольного обратился в заискивающий: – Там девушку тиранят. Вы же за порядком следите, так, может… – Может, ты сам выдворишь его ко всем дьяволам? – Но ведь вы же… – Что ты сказал моему десятнику на прошлой неделе? – Он отказался платить за покровительство? – ухмыльнулся Иво, разливая самогон по стаканам. – Коли так, придётся тебе решать свои проблемы самостоятельно. – Он ещё и бандитами нас назвал, – Лукаш то ли подмигнул, то ли просто моргнул, Иво так и не понял. – Бандитами, представляешь? – Не бандитами, а разбойниками. Там, откуда я родом, разбойники – люди благородные. Лукаш ударил кулаком по столу: – Ещё раз я услышу про твою родину, разобью твоё рыло этим, – он поднял кулак и погрозил хозяину. – Там, откуда я родом, сначала бьют, а уже потом думают. Ибрагим, смекнув, что в спертом воздухе запахло проблемами, махнул рукой. Бубня что-то себе под нос, он направился к скрипучей лестнице, то и дело оглядываясь назад, опасаясь, как бы гости не начали потешаться над ним, ибо там, откуда он родом, подобного не прощают. Не говоря ни единого слова, они выпили. На втором этаже началась заварушка, но это интересовало их меньше всего. Дождь продолжал барабанить по крыше, молнии – сечь небо, а Лукаш – смотреть на Псаря одним глазом. – У тебя, очевидно, есть вопросы, – произнес боец Янтарных Скорпионов. – Обсудим все, пока старый не пришел. – Постараюсь изложить кратко, ты же постарайся меня понять. – Договорились. Человек в одежде стражника открыл рот и осторожно потрогал шатающийся зуб двумя пальцами, сплюнул на пол кровь. Придет время, и он поквитается с каждым. – Бургомистр сказал, что поручил Войцеху найти причастных к похищению горожан. Разыскать тех, кто обносит склады. Ты знаешь об этом? – Знаю. – Тут и дураку ясно, что зерно крадет твоя братия. – Это так, – согласился Лукаш. – Еще мы роем подкоп под западной стеной, но не думаю, что тебя это интересует. – Ты прав, не интересует. Ты стал стражником только для того, чтоб впускать в город своих сослуживцев. Да? – Это так. – Войцех понял это, и вы убили его. – А это не так. Иво налил себе самогон и не морщась выпил. – Вы заигрались в партизан, но это тоже не мое дело. – Но ты в него лезешь. – А ты говоришь все начистоту. Про зерно, про подкоп. Стало быть, ты не боишься меня. – А стоит? Ты говорил, что Псарня не торгует информацией. – Стоит. – Послушай, друг, раз уж мы начинаем мериться длиной клинков, тебе следует напомнить, кто я такой, кто мой командир и что мы сделали во время войны. – Без надобности. Я знаю, что вы отличные бойцы, превосходные насильники и талантливые детоубийцы. – И ты подозреваешь, что я убрал твоего дружка. – Не обязательно ты. Одно мне неясно: чего ради ты приперся сейчас? – Сказать тебе, что в поисках убийцы ты не одинок. На втором этаже вновь закричали. На сей раз фальцетом. Они прислушались. – Я тебя научу манерам, сопляк! Одевайся – и вон! – Звук удара. Настолько сильный, что его было слышно даже здесь, внизу. – Вон!!! Там, откуда я родом, женщин не бьют!!! – Дед разбушевался, – Лукаш ухмыльнулся и выпил. – Не ожидал, да? – К делу. – Я не собираюсь утаивать от тебя ни единой детали. Рассказываю, как есть, ибо потом ты не сможешь ничего мне предъявить. Идет? – Идет. – Твой, чтоб его диаволы драли, Войцех накрыл моих людей на деле. Одного из наших он допросил. Зверски допросил, надо отметить. – Мы приходим к тому, с чего начинали. – Иво, не подавая вида, положил руку на пояс. Нащупал рукоять ножа. – Я не поверю, если ты скажешь, что Скорпионы не мстят за своих. – Потроха твоего дружка хотели раскидать по главной площади, – Лукаш горько ухмыльнулся. – Пятеро превосходных бойцов отправились за ним. – И его тело нашли на улице. Так? – Так. – Что мешает мне сделать нужные выводы и убить двух зайцев одним ударом? – То, что твоего дружка нашли мертвым через несколько дней после того вечера. Моих братьев не нашли вовсе. Надо полагать, что погибли все. – Твои бойцы не могли дезертировать? – Мои бойцы не бегут с поля боя. Битва у Искорки тому пример. – И? – Как ты справедливо заметил, в Гнездовье пропадают люди. Мои парни пропали, пропал твой человек, пропадают стражники. В начале весны город кишел беженцами из Белого Брега. Здесь было полно нищих. – Лукаш приподнялся и через плечо наемника смотрел, как хозяин стаскивает с лестницы молодого и в стельку пьяного парня в дорогой дорожной одежде. В руках у корчмаря была покрытая копотью кочерга. Ряженый стражник улыбнулся. – Во дает старик. – Не отвлекайся. – В городе было полно нищих, но где они теперь? Правильно, их нет. Помнят о пропавших лишь единицы, и кажется, что людей все устраивает, одно но. – Я слушаю. – Половина домов пустует, и, если так продолжится, мы возьмем Гнездовье без боя. Оно нам, конечно, на руку, вот только доживем ли мы до того часа? Ибрагим вышиб дверь ногой и, вмазав молодому пропойце коленом в солнечное сплетение, выдворил почти бездыханное тело на улицу. – В моем доме никто не посмеет бить девок, на моей родине такого не терпят! Парень, лежа в грязи и под проливным дождем, произнес что-то нечленораздельное, но, скорее всего, очень грубое. Поднялся и, подобрав с брусчатки лошадиное дерьмо, принялся закидывать дверь постоялого двора: – Жри! Жри! Завтра я приведу стражу! – Как-то к нам прибыл посланник герцога, – почти шепотом произнес Лукаш. – Этот пройдоха был с нами тогда, когда мы только закрепились на усадьбе и начали внедряться в город. Это было не так давно, почти перед приездом твоего дружка. Посланник первым делом спросил, не вступали ли мы в боестолкновения. Он сказал, что не хватает людей, а мы-то, представляешь, спорить начали, мол, так оно изначально и было. – А было иначе? – Представь себе. Наш командир велел стряпчим отыскать журналы довольствия на конец весны. Действительно, паек вначале получало двадцать восемь человек, а осталось… – Я умею считать. Ваши плачевны. – Они стали еще плачевнее, когда не вернулись ребята, ушедшие за твоим Войцехом. Скорпионы рискуют не дожить до второй войны Трефов. – Замечательно, – наемник положил обе руки на стол и, уставившись на миску с кислой капустой, подавил отрыжку. – Это интересная история, но я очень устал и просто дам тебе совет. Ты его выслушаешь, потом посоветуешь то же командиру. – Ну. Псарь выпил и занюхал выпитое рукавом. – Рекомендую вам прекратить грабежи. – Это с какого рожна? – С такого, что Псарню подрядили решить и эту проблему. Конечно, в одно жало я к вам не сунусь, но и искушать судьбу не рекомендую. – А кишка не тонка? – Лукаш выжидающе смотрел наемнику в глаза. – Вот ты вроде не идиот, а… Иво не дал ему договорить. – Бытует множество мнений на сей счет. – Паясничаешь. А между тем нам лучше быть друзьями. – Лукаш, мы засиделись. Иво услышал легкие, почти невесомые шаги по лестнице. Обычно она скрипела, как проклятая, но не сейчас. Он обернулся. По лестнице, держа полы серого и до слез дешевого платья, осторожно спускалась девушка. – Рыжая, – заметил Лукаш. – Эй, лисичка! Не желаешь присоединиться ко мне. Моему собеседнику уже спать охота, а я полон сил. Девушка потупила глаза, и по выражению её лица было ясно, что она хотела и дальше оставаться незамеченной. – Эй, кудлатая! Я к кому обращаюсь? Она замерла и не шевелясь смотрела то на Псаря, то на Лукаша, то на хозяина постоялого двора. – Ко мне, – прошептала она. Из разбитой губы сочилась кровь, на щеке Иво увидел ссадину. – Ты хотел о чем-то спросить, – повысил голос Гончая. – Меня, а не девку. – Да с тобой бесполезно говорить. Просто не переходи мне дорогу. Считай, предупредил. Красавица, иди согрейся. Промочи горло. – Пускай уходит, – оборвал его Иво. – Ей и так досталось. – Псарь, иди на хер. – Лукаш, я прошу тебя: отвали от девки. – Ваша милость, – старик встал на сторону наемника, – ей и без того туго пришлось. Янтарный Скорпион поднялся из-за стола. Иво схватил Лукаша за запястье: – Прикоснешься к ней хотя бы раз, дядя тебя поломает. Потом я расскажу Вранам о вашем отряде. Так лучше? Считай, предупредил. – То есть такой ты человек, а?! – Лукаш пнул лавку, поднял с пола свалившийся плащ и со всей силы швырнул его в проститутку. – Принесешь к казарме. Скажешь, чтоб Лукашу передали. Ясно тебе? – Лукаш, уходи первый. – Да пошел ты! Ряженый стражник направился к выходу из корчмы и, отворив дверь, скрылся за непроглядной стеной дождя. Какое-то время было слышно, как он матерится, но раскаты грома знали свое дело. Она так и стояла на лестнице, взволнованно хлопая глазами. Дед, пригладив седую бороду, наконец нарушил молчание: – Дочка, может, останешься до утра? Дождина вон какой. – Мне надо домой, – она опустила глаза и, недолго думая, сбежала с лестницы. Иво, не отводя глаз, смотрел на её босые ступни. – Спасибо за все, – бросила она на прощание и убежала, не затворив за собой дверь. По полу начали гулять сквозняки. Псарь поднялся, в несколько быстрых шагов преодолел расстояние от своего стола до выхода и запер дверь на щеколду. – Я думаю, так будет правильнее всего, – улыбнулся он. – Диавол, я готов поклясться, что видел под её платьем лисий хвост. Хозяин подсел к нему за стол. – Радуйся, что не ослеп, – убирая бутылку со стола, сказал он. – Эта дрянь животы до дыр изъедает. Коронер так сказал. Давай я угощу тебя доброй водкой. – Старая ты метла… – Там, откуда я родом, убийцы недостойны пить и кушать хорошую или хотя бы сносную пищу. – Не заливай. – Зуб даю, – он впервые за вечер улыбнулся. – Я думал, что ты козел какой. – Многие так думают. – Не перебивай, а. Что за привычка? Там, откуда я родом… А впрочем, это сейчас неважно. Ты почему за девчонку заступился? – Тебе действительно интересно? – В Гнездовье женщины её профессии не считаются за людей. С дорогими разговор иной, но она-то грошовая. – Не твое дело, – он вышел из-за стола. – Я встаю с первыми петухами. Утром я буду злой и голодный. – Принял к сведению, – глядя вслед уходящему головорезу, подумал дрянь-человек, но и дрянь может быть человеком.

11

Парень в дорогой дорожной одежде блевал, склонившись над бурлящей в луже дождевой водой. Настроение было окончательно испорчено. Сначала девкой, которой он заплатил и которая над ним же и посмеялась, потом еще этим поганым стариком, который сначала напоил его до поросячьего визга, а затем и вовсе избил кочергой. В довершение злой как собака стражник, проходя мимо, посчитал своим долгом дать ему пинка. «Пропади пропадом, старый боров! Пропадите пропадом все вы!» – думал он, вытирая рукавом губы. Гроза поддержала его и оставила на мрачном небе свой неаккуратный, но эффектный росчерк. Он надвинул на глаза капюшон и попытался вспомнить, где оставил головной убор. Тщетно. Проверив рукой пояс и убедившись, что кошель с деньгами все еще при нем, решил не останавливаться и продолжить вечер в более приятной компании. Где и с кем, еще не придумал, но план уже казался хорошим. На ум пришло несколько питейных. Выбрав ту, что ближе всего к борделю, он двинулся по улице. Невзирая на проливной дождь, не страшась пустых улиц, он распевал веселые кабацкие песни. Все было ему нипочем. Кто знает, дошел бы этот человек до своей цели или попался бы в руки гнездовскому ворью, но вышло так, как вышло. Остановившись у подворотни и приспустив портки, парень мочился на стену. В мусоре копошились жирные крысы, а в воздухе, словно в промежутках между каплями дождя, начали загораться крохотные золотые песчинки. За его спиной вырос добрый десяток теней, и в шум дождя вплелись побрякивания шутовских бубенцов. Удавка затянулась на его шее молниеносно. Теряя сознание, забулдыга услышал голоса, которые любому здравомыслящему человеку показались бы грязной пародией на речь. – Ешо трех – и в яму. – Кухар хочет четыре, – ответило нечто высоким, походящим на писк голосом. Нечто с легкостью подняло на руки свою жертву. – Четыре принесем. Дурак. – Остолопы! Бошки! На его двери нет мела! – У него нет с собой двери! – Скажем, что была! Кухар поверит! Они захохотали, радуясь своему хитроумному плану. Судьба человека решилась, но никому не было до этого дела. Все так же лил дождь, а небо секли грозы.

12

Мертвецкая располагалась на окраине города, и путь туда был неблизкий, однако вопреки ожиданиям прогулка до берега Стремнины лишь улучшила его настроение. Он был сыт, и, что самое главное, по пробуждении его ожидала кружка доброго пива. Иво не был обидчивым, но человека злопамятнее его нужно было еще поискать. Бургомистр ходил из стороны в сторону у самой кромки воды и, судя по жестам, готовился к серьезному разговору. Увидев наемника, он принялся пуще прежнего размахивать руками: – Ты! Ну неужели решил взяться за работу? Вот это да! И года не прошло. Утро было свежим. Что-то должно было его омрачить, и Псарь понял – этим решил заняться заказчик. Тем не менее, насвистывая одну из недавно услышанных песен, наемник шел в мертвецкую, где его ожидала встреча с коронером, Войцехом и смрадом гнилой плоти. – Ты думаешь браться за работу?! – прокричал Марк, выбежав навстречу. – Ты не представляешь, что стряслось! Куда ты идешь, глаза протри! Я здесь, ау! Иво подхватил его за рукав и буквально внес в в барак. – Здесь меньше людей, – гаркнул Гончая. – Давайте вы всему городу расскажете, чем я занимаюсь. – Не груби мне! Стряслось несчастье. – Что на этот раз? – Пропали люди снова. – Сколько? – Понятия не имею! Нас интересует лишь один! – Я весь внимание. – Вчера в Гнездовье прибыл сын казначея. Да-да! Он учится в златоградском университете, и несчастный отец всю ночь не смыкая глаз ожидал сына. – Может, загулял где, вы же знаете этих студентов. – Ты мне тут не умничай. Мы обыскали все бордели, все питейные и, прости Господи, каждую подворотню. Аделмара как будто и не было. – А может, и не было? – Псарь, он был в городе. Стража докладывает мне обо всем. – И чем я могу помочь? Мне нужно все бросить и принять участие в поисках? Бургомистр оперся на стену и смахнул со лба пот: – Да нет, не стоит. Просто, если увидишь его, направь куда следует. – А куда следует? – Да хоть ко мне. Мой казначей места себе не находит. – Как я узнаю его? – Худой лопоухий парень. Глаза голубые, волосы – что солома. В ухе серьга золотая и лоб такой большой, сразу видно, парень умный. – Твой умный парень ужрался до поросячьего визга и измывался над проституткой, – хотел сказать Иво, но сдержался, а вслух процедил: – Найду – отправлю его к вам. Не паникуйте раньше времени. В бараке пахло травами и маслами, предназначение которых заключалось в борьбе со смрадом. Про себя Иво подумал, что на его памяти справиться с удушливой вонью разложения не удалось никому. Бургомистр был человеком разумным и потому, гаркнув наемнику о том, что ему следует быстрее ладить работу, удалился. Марк не желал искушать судьбу и провоцировать желудок к опорожнению. Проводив взглядом нанимателя, Псарь осмотрелся. – Живые есть?! – крикнул он, и в бараке что-то с грохотом повалилось на пол. Прогуливаясь между столами, он то и дело натыкался взглядом на одиноко лежавшее в самом углу зала тело пожилого горожанина. Чем сильнее у наемника было желание не смотреть на мертвеца, тем чаще он ловил себя на том, что откровенно пялится. Дед с рыжими, не тронутыми сединой волосами. Мертвеца еще не раздели; скромный костюм покойного и лежавшая рядом шапка выдавали в усопшем не самого зажиточного человека. – Не повезло тебе, – пробормотал Псарь. – Валяться вот так, в одиночестве… – Проспится – и все у него будет хорошо. Голос, оторвавший Иво от рассуждений о смерти, принадлежал молодому человеку, облаченному в кожаный фартук. На его поясе висел кожаный пенал с инструментами. Бледные щеки парня были усыпаны веснушками, и даже лысина не портила его внешности. Он мог бы сделать себе имя среди горожанок в возрасте. – Ты наемный убийца? – спросил парень. – Меня предупреждали, что ты придешь, да я и сам догадывался. – Я Псарь из цеха, – кивнул головой Иво. – А ты коронер? – Помощник коронера. До войны учился на врача, но так и не смог закончить обучение. – Я хочу говорить с коронером. – Говори, только он тебя сейчас не услышит, – парень улыбнулся и указал на человека, которого издалека Иво принял за покойника. – Вон твой коронер. К вечеру проснется и пойдет опохмеляться. – Я зайду вечером, – сказал Иво и направился к выходу из мертвецкой. – К вечеру приведи его в чувства. У меня к деду есть некоторые вопросы. Приведи тело Псаря в порядок. – Нет необходимости. Твой коллега в земле. Я не стал выкапывать его. – Ну так выкапывай. – Без надобности. Иво остановился: – Ты бессмертный или бесстрашный? – Я проводил осмотр тела. На что ты собрался там смотреть? – Ты? – Я. Понимаешь. Мой дядька, – он вновь указал на спящего, – он редко работу работает, горе у него страшное. – Горе у коронера? Я считал вас привычными к смерти. – Это долгая история, в конце которой беспробудное пьянство, – парень жестом предложил наемнику пройти в свою комнатушку. – Там мой журнал и кувшин пива, говоря о пьянстве. Присоединишься? – Ладно… – Иво приблизился к помощнику коронера и протянул тому руку. – Иво. Парень ответил на рукопожатие, продемонстрировав крепость хватки: – Дирк. Рад знакомству. Сказать по правде, вечером ты бы все равно пришел именно ко мне. Комната Дирка говорила о нем весьма и весьма красноречиво. Разглядывая пергаменты, изображавшие кости, внутренности и иные составляющие человеческого тела, Иво пришел к выводу, что перед ним человек хоть и молодой, но весьма увлеченный своим ремеслом. Книжные полки прогибались под тяжестью многочисленных фолиантов и учебников, на корешках которых красовались сургучные печати златоградского университета. – Ты всю библиотеку вынес или оставил там кое-что? Дирк, не отрываясь от своего журнала, растерянно огляделся по сторонам, так, словно его уличили в воровстве. А его и уличили. – Ты о книгах… Там они бы один ляд пыль собирали. – Почему не доучился? – Ушел на войну. – Ты воевал или… – Или. Я служил медиком в армии Вранов. – Благородно. – Мало в войне благородства… А после неё уже и не до учебы было. Дядька запил, отца и братьев убили, мать не пережила утрат. Все, как у всех. Вот! – он указал пальцем на строчку в журнале. – Я нашел твоего друга. – Ты прилежно ведешь записи, – сказал наемник, заглянув Дирку через плечо. – Кто приучил тебя к такому порядку? – Начальник полевого лазарета. Наука стоила мне четырех зубов и сломанного ребра. Псарь не ответил и лишь, пожав плечами, обратил свой взор на стеклянную колбу с заспиртованной собачьей головой. – Ты бы поосторожнее с этим. – А что не так? – Однажды я видел мастерскую ведьмы Рогатого Пса. Там такого барахла навалом было. – С удовольствием бы взглянул на их лабораторию, но тут не предмет культа, а мой научный интерес. – Интерес отправиться на костер? – Нет, – Дирк вышел из-за стола и, подойдя к стеллажу, принялся искать в нем нужный журнал. Поддел корешок пальцем и аккуратно извлек, стараясь не обрушить ветхую конструкцию. – Мои записи здесь. А что до собачьей головы… Я нашел этого пса в очень паршивом состоянии и пытался выходить. – А потом оттяпал ему башку и заспиртовал? – Примерно так… – Дирк положил книгу на стол и, наклонившись, отворил сундук. Вытащил из него такую же колбу и поставил оную рядом с той, что привлекла внимание гостя. – Вот! Чтобы тебе не было обидно за собачку, у меня есть кошечка. Во второй колбе действительно была заспиртована кошачья голова. – Дирк, ты не в себе. – Еще как в себе, но, боюсь, ты просто не в состоянии понять меня. – Ну ты попробуй объяснить, а я попробую вслед за тобой. – Иво не мог понять почему, но компания Дирка доставляла ему удовольствие. Разговор не напрягал наемника, а узнав, что тот служил военным медиком, Иво даже зауважал Дирка. – Не каждый день вижу подобное. – Подобного ты не увидишь нигде. Как ты мог заметить, в Гнездовье из живности остались лишь крысы, мыши и птицы. Сначала пропали собаки, потом начали исчезать коты и кошки. – А следом и люди. Говорят, что память тут тоже дама гулящая. – Все верно. Однажды я нашел дохлого кота и… Да, это именно его голова. – Дирк стал тщательнее выбирать слова. – Не спрашивай зачем, ради науки. – Да мне все едино, ради чего ты ковыряешься в трупах. – На ноздрях кота блестела золотая пыль. Представляешь? Я принес околевшего зверя к себе и вскрыл. Слизистая, легкие и даже мозг были забиты этой пылью. – Почему? – Понятия не имею. – С собакой история такая же? – Больше скажу. То же самое и с твоим коллегой. – А спиртовал зачем? – На память… Не задавай идиотских вопросов, – помощник коронера открыл книгу и, водя пальцем по странице, принялся читать: – Причиной смерти стали множественные удары, предположительно дубиной или чем-то иным, но тяжелым. В области желудка глубокая рваная рана. Множественные переломы. Дыхательные пути и легкие забиты золотой пылью, происхождение которой понять не получилось. Пыль – не металл, не песок и не специи. – А в башке пыли нет? – Я почем знаю? От его головы почти ничего не осталось. Продолжу… На предплечье имеются порезы, которые убитый нанес себе сам. – Дирк поднял голову и, глядя Иво в глаза, пояснил: – Там просто очень затейливо. В бою такие получить невозможно. – Продолжай. Что за порезы? – Это так важно? – Это так важно, – повторил Иво. – Если ты не помнишь, то придется выкапывать Войцеха. – Не придется. Я перерисовал их. Вот гляди, – он подвинул книгу и отошел от стола, не мешая наемнику переводить закорючки на человеческий язык. – Ты удивишься, но есть ведь и нормальная письменность, – язвительно произнес парень, убирая в ящик склянки с головами животных так, на всякий случай. – На какие только хитрости люди не пойдут, чтоб не постигать грамоты. – Тут еще написано, что в желудке Войцеха была найдена какая-то вещь. – О, так ты обучен грамоте. Век живи, век удивляйся. – Да, Кац научил читать. Что за предмет? – Сейчас. Подожди. Где-то здесь. А! Вот же. Держи. Ума не приложу, для чего он сожрал это, – помощник коронера протянул Иво кусочек фиолетовой ткани с пришитой к ней пуговицей. – Ай да Войцех, – на лице Псаря появилась неподдельная улыбка. – Какой же молодец! – Иво… – Спасибо тебе. Очень хорошая работа. Счастливо. Псарь похлопал помощника коронера по плечу и уже было собрался уходить, но тот встал посреди прохода и вопрошающе глядел на человека из златооградской артели. – Нет уж. Расскажи, что узнал. – Перебьешься. – Я могу помочь. Правда, – Дирк мял руками фартук. – Я здесь со скуки умираю. Войди в положение. Иво расшнуровал куртку и сел обратно за стол: – Наливай свое пиво. Нужды повторять дважды не было. – Две закорючки – глаз, – произнес Псарь. – Да, все проще, чем ты, должно быть, думал. На что похоже, то и значит. – Было похоже на рыбок. Ты пей, пей. – Нет, это глаз. – А вертикальные линии? – Это четвертые по значимости мастеровые Златограда. – Каменщики, плотники, штукатуры… Так четвертыми должны идти металлурги? – Нет. У Псарни свои приоритеты. На четвертом месте у нас ювелиры. Мы обеспечиваем безопасность сделок. Стоим за ремеслом, так сказать. – Потрясающе… – А чего ты хотел, – ухмыльнулся Иво. – Войцех знал, что умрет, и передал послание… – Я, кажется, понял! – лицо Дирка буквально просияло от радости. – Твой коллега хотел сказать, что за ним наблюдали из ювелирной лавки! Да! Его убил явно не ювелир, над ним целая ганза, должно быть, работала. Там костей целых не осталось, все в труху. Нет! Это был точно не ювелир, но ювелир был свидетелем убийства! – Парень, остынь… – Иво задумался. То, что говорит парень, было весьма и весьма логично. – Хотя давай выговорись. – Все сходится. Его тело лежало на торговой площади. Он валялся на животе, а первый удар пришелся в затылок. Значит, он стоял лицом к ювелирной лавке. – Подскажешь, как туда добраться? – Но… – помощник коронера тяжело вздохнул и, махнув рукой, выпил свое пиво залпом. – Бред. – Отчего же? – Ювелир пропал в крайний день весны. Его сыновья продали дело и уехали в Братск. – Кто же трудится в ювелирной лавке сейчас? – Никого. Если ты не заметил, город полупустой. Дверь заперта и опечатана. Ты уверен, что это все-таки не рыбки? А… Да! А с тканью что? – Ничего. Я понятия не имею, зачем он ей давился. На самом деле пуговица показалась ему знакомой. Кажется, такие были у карлика, который рисовал мелом на дверях. – Такое чувство, что проснулся после хорошей пьянки… – Тут многие на память жалуются, – помощник коронера тяжело вздохнул. Они быстро нашли общий язык. Два совершенно разных человека, интересы и жизненные цели которых никогда бы не пересеклись. Врач и убийца беседовали, пока в кувшине не закончилось пиво, а после наемник согласился с тем, что новый приятель составит ему компанию.