Текст книги "Необыкновенное приключение в каникулы (СИ)"

Автор книги: Павел Комарницкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Это нужно! – Надежда Борисовна уже мыла руки в кадушке. – Ну-ка, айда все в дом!

В избе уютно бормотал телевизор. Хозяин дома, только что вернувшийся с трудовой вахты, сидел на диване, в ожидании ужина, и наблюдал, как двадцать два бугая гоняют мячик по полю.

– Эх, мазила...

– Отец, ты глянь, что нам южным ветром-то надуло! – кивнула тётя Надя на тесную скульптурную группу в дверях.

– Здравствуйте, Алексей Иванович, – улыбка у незнакомой девочки была ну совершенно солнечной. – Вас же Алексей Иванович звать, да? А я Нэля!

Оторвавшись от экрана, мужчина с нарастающим интересом разглядывал гостью.

– Здравствуй-здравствуй. И откуда же к нам такая красивая Нэля пожаловала?

– Потеряшка она, – пояснила за пигалицу Надежда Борисовна. – Ягодница, из города. На станции вышли, должно... Глянь, в каком виде нынче городские детей-то в лес возят. Лучше б уж сразу голой пустили!

– А можно? – с интересом спросила девочка.

– Шутишь, это хорошо, – одобрил Алексей Иванович. – Юмор имеется, значит, в жизни не пропадёшь! Другая бы ревела без передыху.

– Ой! – гостья усиленно захлопала длиннющими ресницами. – Какой красивый зверик... Это кто?

Домашняя кошка семейства Первеев по имени Мурёна вальяжно вышла из спальни, где отдыхала после обеда, и заинтересованно направилась к гостье. Ну в самом деле, должна же кошка иметь представление, кто заявляется в родной кошкин дом?

У Петьки даже под ложечкой заныло, честное слово. Ну и, как водится, в голове немедленно всплыла абсолютно ненужная в критический момент посторонняя мысль: "Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу"

– Мурёна это, наша кошка, – поспешила на подмогу Ленка. – Ага, очень красивая она у нас.

– Мурёна... – гостья присела на корточки и осторожно протянула руку. Кошка, помедлив, столь же осторожно обнюхала пальцы и вдруг замурчала. Хорошего человека сразу видно!

– Можно подумать, ты кошку никогда не видела, – тётя Надя искоса наблюдала за сценкой.

– Конечно видела! – вновь немедленно отреагировала Ленка. – Но наша Мурёна самая красивая. Ни у кого на разъезде такой больше нету!

Молодец, ой, молодец Ленка, покаянно подумал Петька. Надо же, как мгновенно реагирует... не то что он сам, столб столбом...

– Лёша, кроме шуток, надо ж её родным дать знать, – озабоченно произнесла тётя Надя. – Покуда мать от горя не поседела. Как твою маму-то зовут, малая?

– Лаура, – необыкновенные фиолетовые глазищи "потеряшки" смотрели абсолютно бесхитростно.

– Ого! Ничего так имечко. А по отчеству?

– Я зато номер телефона знаю, – сообщила малышка.

– Молодец! – хозяин дома встал и направился к служебному телефону, на Петькин взгляд, совершенно потрясающему – тяжеленный металлический ящик, с чашечками звонков громкого боя наверху и телефонной трубкой с чёрным изогнутым рупором микрофона. Все попытки тёти Нади сподвигнуть супруга на замену чудовища окончились неудачей: "оставь в покое мой раритет! Что, эти твои нынешние пластмассовые пикалки можно будет услышать с огорода?!" Это была сущая правда, кстати – звонок у ящика будь здоров.

Алексей Иванович снял трубку, как Ленин в Смольном, постучал по рычагу.

– Алё! Алё, кто это? Вера, здравствуй, золотце. Набери-ка мне, Веруня, такой вот номер... – мужчина вопросительно кивнул "потеряшке".

Девочка стала диктовать номер, цифру за цифрой, давая возможность хозяину дома повторять без спешки.

– Петя, ты чего это руками машешь? – спросила тётя Надя, наблюдая за племянником, делающим у раскрытого окошка какие-то знаки.

– Да это Васька на улице ошивается, – не моргнул глазом Петька, – я ему показываю – некогда мол, домой иди покуда.

– А-а...

– Чёрт, связь пропала... – Алексей Иванович потряс трубку, пару раз дунул в микрофон. – Совсем ни к чёрту линейка стала, начсвязи хоть говори, хоть нет... о, появилась. Алё! Прошу прощения, вы часом не Лаура? Здравствуйте. Извините, так и не удалось узнать ваше отчество. Вы ничего не потеряли сегодня? Ага... так вот, не переживайте, нашлась ваша дочура. У нас она. Разъезд... да-да-да, это недалеко от станции. Дом номер первый, а улица вообще тут у нас одна, названия нету. Первей Алексей Иванович, к вашим услугам. Завтра? Не вопрос. Да не переживайте, говорю! У вас чудесная девчушка... да не за что. Да ну что вы... Хорошо, до завтра. Да, сейчас даю...

Он протянул трубку девочке.

– На-ка, получи от мамы на орехи.

Без всякого смущения малышка взяла телефон.

– Мама, мамочка! Только не ругайся, пожалуйста. Потом ты меня поругаешь. Мне ничуть не плохо, что ты! Тут все такие добрые-предобрые, хорошие-прехорошие, да! Пока-пока!

– Ну вот и объяснились, – тётя Надя смотрела на "потеряшку" с улыбкой. Право, чудо что за девочка...

– Опять связи нет, – Алексей Иванович энергично стучал по рычагу. – Ну что ты будешь делать, холера ясна...

– Да оставь ты уже свой ящик страшенный, – возразила тётя Надя. – Пошла я за Зорькой. Как подою, ужинать будем. Смотрите мне, ребятишки, не вздумайте убегать никуда!

........

– Ну ты даёшь, слушай! Прям настоящая артистка. Такой спектакль на ровном месте закатила!

Восхищение Петьки было глубоким и совершенно искренним. Нет, а что? А вы бы так вот смогли? Достижения мастеров надо признавать честно и открыто!

– И мне, и мне тоже понравилось! – встряла Ленка, чьё восхищение необыкновенной гостьей, похоже, помалу перерастало в настоящий культ личности.

– Да и ты молодец, Лен, – щедро выдал Петька кузине. – Чётко среагировала с Мурёной!

Ленка порозовела от удовольствия.

– Понимаю... – сейчас улыбка звёздной гостьи была таинственной и чуточку смущённой. – Вы же подумали, что это всё неправда? Совсем-совсем? А вот и нет. Спектакля тут только чуточку.

– В смысле? – не понял Петька.

– Мою маму зовут Лау. И я действительно с ней говорила. И Алексей Иваныч тоже!

– Не понял... – теперь Столбов хлопал глазами как заводная кукла.

– Чего ж тут непонятного? На леталёте есть говорун. Он снимает сигнал с этого ящика и передаёт сквозь подпространство. И переводит заодно, туда-обратно. Так что мама слышала нашу речь, а Алексей Иванович вашу... ну, русскую. Каждый говорил по-своему, как ему удобно, и всё-всё понимал. У нас все так делают. Языков тысячи, их же не выучишь, а говорить всем как-то надо. А яснее я объяснить не могу, потому что маленькая ещё!

– Вот это дааааа... – Петька даже почувствовал лёгкое головокружение. Нарушение мозгового кровообращения подступает, ага. От обилия чудес.

– Ниу... – вдруг тихо спросила Ленка. – Это что... ты завтра от нас улетишь?

Пауза.

– Да, Лена, – столь же тихо ответила Ниу, без всякой улыбки. – На следующем закате меня заберут. Мама прилетит и...

Глаза Ленки-Вездесуйки наполнились слезами не хуже, чем старый карьер водою. Она всхлипнула раз, другой...

– Если ты сейчас заплачешь, я тоже заплачу, – сообщила Ниу. – Скажи... что, было бы лучше, если бы я вообще не прилетала?

– Что ты! – от испуга у Ленки даже слёзы пропали. – Это было бы очень плохо!

– Ну и вот... Ведь никакой праздник не может длиться бесконечно. Что теперь, грустить загодя об его окончании? Так и никакого праздника не будет.

Теперь улыбка звёздной гостьи была мудрой и ласковой.

– Впереди у нас ещё много времени. Не будем грустить о расставании заранее. И потом, я ведь не умирать собралась. Я ведь и ещё прилететь могу!

– Прости, Ниу, – Ленка по инерции всхлипнула. – Просто ты очень умная... а я не очень.

И в этот миг трубно заревела корова.

Зорька шла с поля, победно колыхая массивным выменем. Она надвигалась грозно и неотвратимо, как сама судьба, и ужасные рога несли погибель всему живому. За ней бежала тётя Надя, тщетно размахивая прутиком... как будто жалкий прутик мог остановить такое чудовище!

Извилистый шнур мощного электроразряда полыхнул меж концами коровьих рогов, раздался громкий треск, и Зорька грузно повалилась набок. Тётя Надя охнула, выронив прутик, однако, в отличие от коровы, на бок всё же не рухнула, осела на грунт более-менее вертикально.

– Что ты наделала! – глаза Ленки были теперь круглее, чем у совы. – Ты же её убила!

– Не... не должно... – не слишком уверенно возразила Ниу, успешно соперничая в округлости глаз с Петькиной кузиной. – Защитник, он живых не убивает. Просто дезактивирует опасных...

Словно в подтверждение правоты звёздной гостьи дезактивированная Зорька завозилась, подавая все признаки жизни.

– Чего тут творится? – во дворе возникла фигура хозяина, в домашнем трико и майке. – Ох, ёптить! Надя! Надя, что с тобой?!

– Ох... Лёша... – вид у Петькиной тётушки сейчас был ещё тот, – у меня сейчас такой морок сделался... солнечный удар, должно быть...

– И у Зорьки?!

Тётя Надя переводила обалделый взгляд с мужа на корову и обратно.

– И у неё, так выходит...

– Ну ёшкин кот, да что ж это такое-то... – Алексей Иванович поднимал жену, сидевшую на попе ровно аккурат посреди ворот. – Вот она, жарища-то...

Зорька, сообразив, что в отличие от хозяйки лично её никто поднимать не намеревается, вновь замычала, только уже обиженно и протяжно. Повозившись, кое-как встала и слегка пошатываясь побрела в тёмное спасительное нутро родного хлева.

.....

– Вкусно?

Надежда Борисовна подлила "потеряшке" ещё молока. Девочка Нэля, вышедшая из лесу, только облизывалась.

– Да!

– То-то. У вас там в городе парного молочка небось днём с огнём не сыщешь!

– Совсем нету, – необыкновенные глаза девочки выражали абсолютную искренность. – Вообще! А это всё из вашей Зорьки?

– Ну а из кого больше-то, – засмеялась хозяйка. – Кроме нас на разъезде корову больше никто и не держит. Коза вон есть ещё...

Она обернулась к супругу.

– Кстати, Лёша, надо бы к ветеринару нашу Зорьку свозить, или как... Видал, чего нынче с ней сделалось?

"Потеряшка" смотрела в стол.

– Да нечего зря беспокоить людей, – отмёл опасения Алексей Иваныч. – Этак и тебя надо сейчас в поликлинику везти, м?

– Да ну, скажешь тоже! – засмеялась хозяйка.

Ужин семейства был в разгаре. Гостья отведывала то одно, то другое, и, судя по личику, стряпня ей определённо нравилась.

– А вот ватрушки с творогом, – тётя Надя подсунула малышке здоровенную ватрушку домашней выпечки. – С молоком-то оно самое то! А то вон прозрачная насквозь, тощее даже нашей Ленки.

– Лишний вес здоровье ест! – выдала малышка.

– Вот те и на... – изумился Алексей Иваныч. – Это откуда у тебя такая-то поговорка?

– Народная мудрость это, – добавила жару "потеряшка".

Супруги переглянулись. В глазах тёти Нади плясали бесенята.

– Ты часом не гимнастка художественная?

– Ну да, умею, – помедлив, ответила девочка. – Немножко только. Маленькая я ещё.

– Понятно... – улыбнулся дядя Лёша. – А мать-то тебя чем кормит, если не секрет?

– А мама у меня так здорово делает гульбеддинские хекматияры! – малышка вздохнула. – Только не очень часто. Они с папой всё работают, работают...

Девочка вдруг замерла, явно прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Оу... оу-оу!

Она сорвалась с места и исчезла за дверью.

– Да что ж такое-то... – расстроенно произнесла тётя Надя, поднимаясь следом.

Вернулась она скоро, буквально через минуту.

– Ну что? – обеспокоенно спросил Алексей Иваныч.

– Да ничего особенного, – заверила Надежда Борисовна. – Прослабило малость, только и делов.

– Ну ты, мать, головой-то тоже думай, – рассердился хозяин дома. – Ребёнок с утра голодный, а ты ему – бах! – полную кружку парного молока. Меня вон с парного молока враз в нужник загоняет. А городские-то дети кроме порошкового молока сроду ничего не видали. Да ещё вон этих... как его... насреддинских... всякую шаурму, короче!

............

-... Я же говорю, кушать мы умеем, но это резервная система питания! Ну не всегда же можно досыта напитаться солнечным светом, вот и приходится есть всякую там еду... Я уже думала, что отравилась и сейчас же умру!

– Парное молоко, это что! – возразил Петька. – Вот в прошлом году мы с Васькой черёмухи сдуру наелись, вот это был номер!

Солнце уже довольно низко висело над горизонтом, понемногу склоняясь к вечеру. Петька, Ленка и Ниу сообща поливали огород, то есть оставшуюся часть, кою тётя Надя до вечерней дойки полить не успела. Сейчас на ребятах из гардероба имелись в наличии только трусы, так что звёздная гостья могла отдохнуть от непривычной амуниции на совершенно законных основаниях, ничем при том не выделяясь из среды аборигенов. Работа ввиду изобилия рабочей силы продвигалась споро, запасные шланги, задействованные по такому случаю, не только обеспечивали достойную производительность труда, но делали тот труд радостным и приятным, ибо позволяли брызгаться сколько душе угодно. Заодно выяснилось, что визжать инопланетная пришелица умеет ничуть не хуже Ленки.

– Ага, не ждали!

Катька стояла в новеньком цветастом сарафане и улыбалась во весь рот. Ну конечно, тут у Петьки с Ленкой такая гостья, а она должна дома сидеть? Не знаете вы Катьку!

– А у нас Ваське тоже велели огород полить, – сообщила девочка. – Только он мне шлангу не даёт. Петя, а ты мне дашь шлангу? Ну пожа-алуйста!

– Петя, дай Катьке шланг, – поддержала Ленка подружку. – Ну пожа-алуйста!

– Петя, дай Кате шланг, – в фиолетовых глазищах Ниу густо роятся смешинки. – Ну пожа-алуйста!

– Да ладно, ладно! – сдаваясь под напором широких народных масс, Петька протянул Катьке шланг. – Сарафан свой новый изгваздаешь, гляди, тёть Аня тебе по попе!

– А я сниму! – радостно заверила Катька. – Я как все! И мама ничего ругаться не станет!

Теперь полив огорода более напоминал водную феерию. Наверное, будь тут настоящий водопровод, и тёть Надиному огороду пришёл бы конец, проползла у Петьки в голове очередная посторонняя мысль. Однако напор из полупустого бака слабенький, да и июльские растения уже достаточно окрепли... Обойдётся, пожалуй...

– Ну вроде всё, – Петька критически обозревал огород, залитый сегодня на зависть рисовой плантации. – Ну хватит, хватит брызгаться! Вода в баке на донышке уже!

Словно в подтверждение шланг в руках Ленки захрипел, захлюпал, и водяная струя враз опала. То же случилось и со шлангом Ниу, а также и Катькиным, так что водная дуэль прекратилась сама собой. Ввиду исчерпания боезапаса.

– Ниу, а ты не знаешь случайно, что такое "сифон"? – внезапно наугад спросил Петька.

Хлоп-хлоп фиолетовые глазищи.

– Почему случайно? Конечно знаю. Вот эти вот шланги, к примеру, работали сейчас как сифоны...

– Здорово, – признал Петька. – У нас только в этом году по физике сифон проходили, и то, думаю, все забыли уже. Вон Васька точно забыл...

– Ой, Ниу, какая ты умнющая-а-а! – восхищённо протянула Ленка. Очевидно, формирование культа личности практически завершилось.

– Ладно, я сейчас, – заверил Петька. – Насос только запущу, надо свежей воды в бак набрать. На завтра.

Вообще-то заполнение бака насосом было делом самого хозяина, но не мог же Петька ударить в грязь лицом. Вон такая малышка из дальней галактики и про сифон уже знает, в таком-то возрасте. И репликацию предметов запросто производит. А тут... Не полный же он дикарь, в самом деле. Ладно, температуру планеты отрегулировать не в состоянии, но чтобы уж не суметь запустить насос!..

С техникой, однако, пришлось повозиться. Дело в том, что Алексей Иваныч, мужчина хозяйственный, приспособился обходиться одним насосом, опущенным в колодец. Когда надо, вода шла в дом, когда надо – в баню, когда надо – в огородный бак. Сработанный для этого дела гидрораспределительный узел, более всего напоминавший Петьке змеиный клубок из шлангов, находился в сарае и требовал достаточной квалификации пользователя.

Наконец насос в колодце басовито загудел, нагнетая воду, и Петька поспешил к друзьям.

– Петя, хочешь ягодок?

Петька Столбов остолбенело разглядывал трёх подружек, уютно разместившихся на лавочке под лучами вечернего солнышка. Перед троицей на трёхногом железном табурете красовался алюминиевый таз, в котором тётя Надя имела обыкновение устраивать мелкие постирушки. И таз этот был доверху наполнен отборной клубникой.

– Вы что... все грядки у тёть Нади обобрали?!

– Скажешь тоже! – Ленка даже чуть обиделась на столь кощунственное предположение. – Это всё Ниу!

– Мне хватило одной ягодки, Петя, – улыбнулась гостья. – Остальное дело техники.

Петька в общем-то уже и сам сообразил, что сморозил. За то время, что он возился – минут десять, не больше! – трём малолеткам набрать такой тазик ягод совершенно нереально.

– Кушай, Петя, – улыбка Ниу как всегда лучезарна. – Если надо, я ещё сделаю.

– Да куда уж больше-то... – хмыкнул Столбов. И только тут до него дошла деталь обстановки, кою таз с клубникой на время заслонил. Трое девчачьих трусишек висели на верёвке, аккуратно прицепленные бельевыми прищепками. Вся же троица сидела в чём мама родила, и роскошно-вычурные серёжки-говорёшки Ниу лишь дополнительно оттеняли картину разнузданного нудизма.

– Мокро, – перехватила Петькин взгляд Ниу. – Неприятно. Вот высохнет, тогда надену.

– А нам думаешь приятно? – это Ленка.

– Да-да-да! – это уже Катька.

Петька только вздохнул. А что тут скажешь? Культ личности на то и культ... Что делает кумир, то и все поклонники.

– Привет! Как дела?

Васька, отвязавшийся наконец от хозработ по огороду, разумеется, также не преминул явиться. Правда, в отличие от сестры парадный костюм надевать так и не стал – на Скляре сейчас красовались обрезанные выше колен затасканные джинсы и синяя футболка с логотипом какой-то иностранной компании.

– Да вот... – Петька сделал широкий неопределённый жест рукой.

– Понятно, – Васька оценил обстановку мгновенно. – Влияние сверхцивилизации. Кать, ты же вроде говорила, земные девочки стесняться обязаны...

– А я преодолела в себе! – гордо заявила Катька.

– Мы не уродки какие-нибудь, чтобы всё время стесняться! – решительно добавила Ленка.

– Лучше угощайся, Вася, – Ниу кивнула на таз.

– Ого себе... – Скляр почесал в затылке. – Тоже понятно. Мощная техника там у вас!

Ниу вздохнула.

– Неа... Мощную мне не дают. Маленькая потому что. Это так, детские игрушки.

Она встала со скамейки, пощупала трусики, висящие на верёвке.

– Ну вот... можно надевать.

Разумеется, фрейлины без разговоров последовали примеру, и через минуту вся троица обрела достаточно респектабельный вид – в смысле, трусы и сандалеты. Насчёт платьишка звёздная гостья покуда не торопилась, и по той же причине сарафаны Катьки и Ленки болтались на верёвке.

– Привет всем!

Разумеется, это была Даша. Кто бы сомневался?

– Привет, Даш, – Петька опередил всех. – Клубники хочешь? Ниу угощает!

– Угум... – Скляр просто подвинулся, освобождая место на лавке для новоприбывшей и тем молча признавая её полноправным членом команды.

Ветер стих совершенно, даже листья на старой иве перестали колыхаться. Где-то за крайними домами солидно громыхал товарняк – очередной состав следовал мимо разъезда, не останавливаясь. А быстро привыкла инопланетяночка, проползла в голове у Петьки очередная посторонняя мысль. Вон, рассматривает ягоду, прямо как Мичурин, а на громыхающее неподалёку железное чудище уже ноль внимания...

Откуда-то возникла Мурёна, подумав, вспрыгнула на лавочку рядом с Ниу, и девочка просто и естественно принялась её гладить. Кошка с готовностью замурчала. Место приличной кошки завсегда с добрыми людьми, и если даже в данный конкретный момент добрым людям дать кошке нечего... ну, потом дадут чего-нибудь вкусненькое. Когда совесть заговорит, ага...

– Я сегодня Зорьку вашу сильно обидела, – заговорила Ниу. – Зря обидела, так получается. Она такое вкусное молоко даёт, а я её – бац!

– Ну, чего там, корова... – произнёс Васька. – Животное же, переживёт.

Фиолетовые глазищи смотрят пристально и удивлённо.

– Ну, животное, так и что? Можно обижать ни за что, походя?

– Она же глупая, – уже не так уверенно возразил Васька. – Даже не поняла, чего это с ней...

Глаза Ниу опасно блеснули.

– А если кто-то решит, что ты глупее его? И тебя – бац!

– Нуу...

– Животное переживёт, да. И простит даже. Куда ему деваться? Только ведь это нужно не животному, Вася. Это самому человеку надо, чтобы всё было по справедливости. Чтобы он смог оставаться человеком.

– Да это он клубники объелся, вот и бормочет чего ни попадя, – встрял Петька. – Язык разминает. Не обращай внимания, Ниу. Все тут знают, маленьких и слабых обижать свинство. И Васька знает, точно говорю.

Васька насупился малость, но возражать не стал. Принял, стало быть, помощь друга... а хотя бы и в такой форме.

– Надо мне ей чего-нибудь дать, Зорьке, – успокоилась Ниу. – Чтобы по справедливости. Чего она больше всего любит, корова ваша?

– Ннууу... – Ленка задумалась. – хлеб она любит... А! Сахар Зорька любит сильнее всего. Прямо тащится от него, ага. Ну белый такой, сладкий...

– Сахар? – оживилась звёздная гостья. – Сахар, это я знаю. Это и у нас есть. Хорошо, я запомнила.

– Ниу, а ты чего сама-то клубнику не ешь? – это Васька. Очухался от лёгкой моральной контузии, ага.

– Спасибо, Вася, – улыбнулась девочка. – Вы кушайте, ребята, а я... Вот вы сидите тут все, просто сидите, и мне так хорошо почему-то. Правда-правда.

Долгая, долгая пауза. И только блеск глаз выдаёт всю компанию.

– И правда... какой неожиданно хороший день сегодня... – заговорила Дашка. – Долгий-долгий... день встречи...

А хоть бы он и вообще никогда не кончался, подумал Петька. День встречи. Потому как завтрашний будет днём расставанья.

Себе самому врать глупо. Он, Петька Столбов, не хочет, чтобы она улетала. Очень сильно не хочет. Влюбился-не влюбился, это пусть взрослые разбираются. А он, Петька, просто знает – без этих вот фиолетовых глазищ ему уже никогда не будет так легко и безмятежно, как раньше.

Между тем Ниу то и дело поглядывала на небеса с нарастающим удивлением.

– Ниу, ты чего? – это опять Васька. Тоже приметил, значит...

– Странно... солнце совсем почти зашло, а ничего нету...

– Чего нету?

Ответить гостья не успела, поскольку в огороде возникла статная фигура хозяйки дома.

– Ага, вот они где все! Загораете, ребятишки? Петя, я просила огород полить...

– Так сделано, тёть Надь, – живо откликнулся Петька, загораживая собою тазик с клубникой и делая Ваське малозаметные, но отчаянные знаки.

– О! Вижу, вижу... ну ребятишечки, вы же мне огород-то весь утопили!

– Да к утру уже просохнет, тёть Надь, – заверил Васька, ногой задвигая снятую с треножника предательскую посудину в лопухи. – Жарища вон какая стоит, ни капли дождя, сейчас поливать надо будь здоров!

– Ладно, чего с вами делать, – мягко засмеялась женщина. – Нэля, куда бы мне тебя на ночлег определить... Вот ежели с Ленкой на одной кровати, не побрезгуешь? Кровать широкая...

Хлоп-хлоп фиолетовые глазищи.

– Почему это побрезгую? Ничего не побрезгую! Лена – очень хорошая девочка! Очень-очень!

Ленка просто расцвела от удовольствия. Прямо маков цвет, ага.

– Ну вот и ладно, – улыбнулась тётя Надя. – Давайте-ка по домам, ребятишечки. Спать пора, поздно уже. Завтра будет новый день. Кто рано встаёт, тому бог подаёт!

– А кто спит до обеда, тому все беды! – блеснула Катька своими глубокими познаниями в области пословиц и поговорок.

– Во, правильно, Катюша, – засмеялась тётушка. – Девочки, надевайте-ка свои платьишки уже и айда в дом!

Уже во дворе Петька спросил гостью, всё поглядывающую на небосвод.

– Так ты и не ответила, слушай, чего...

– Спать, спать, спать! – решительно прервала назревающую дискуссию Надежда Борисовна. – Завтра наговоритесь!

В этот момент из-за угла дома вывернул Алексей Иваныч, неся на плече лёгкую алюминиевую лестницу-стремянку.

– Слышь, Надя, зря я на связистов-то наших бочку катил. У нас в доме обрыв, почитай, под стрехой. Как будто нарочно кто провод дёрнул, или палкой...

– Да ну, кому надо это, телефон-то тебе обрывать. Спать, Лёша, спать пора... я вот с ног валюсь, как ты не знаю, а мне завтра с утра на дежурство...

Голоса удалились в дом, Петька, помедлив, полез на сеновал. Ладно... действительно, пора спать, утро вечера мудрёнее. Так ведь и не узнал, чего она там в небе высматривала, эта невозможная и удивительная девочка Ниу...

..............

– Лёша... Лёшик... ты не спишь?

Алексей Иваныч лежал, закинув руки за голову, и смотрел в потолок.

– Не сплю я, Надюш... Думаю.

Пауза.

– Ну и что ты надумал?

Алексей Иваныч повернулся на бок.

– А давай-ка ты сперва изложишь свои соображения.

Пауза.

– Ладно, – согласилась женщина. – я так я... Видал одеяньице-то её?

Супруг хмыкнул.

– Смело, не отрицаю. Ну да вон я надысь в городе был, там две близняшки тоже в кружевных платьицах щеголяли, всё видать на просвет и край попы снизу торчит... А ещё и постарше этой пигалицы, пожалуй...

– Не платье это на ней, Лёша. Как его... топик называется. Точь-в-точь такой у Дашки, внучки бабки Дарьи. Аккурат она сейчас у неё гостит.

– Хм... что-то не видал я на ней такого...

– Да где б ты видал, коль целые дни на работе. Да она и надела-то его один раз, по приезду. Бабка Дарья её обломала враз, по ней, все девки в монашьих одеяньях ходить обязаны... Но тут не о Дашке речь-то, и не о просвете в кружевах. Видно же, с чужого плеча вещь на потеряшке нашей.

– Ну...

– Вот те и "ну". И не сомневайся даже. По покрою враз видать. На большую девочку сшито, а этой пигалице вместо платья приспособлено. Вот как примерно твою бы майку Ленке нашей вместо сарафана...

Пауза.

– Ладно, топик... А трусишки на ней точно Ленкины.

Алексей Иваныч вновь хмыкнул.

– А что, Ленке нашей на заказ труселя-то шили? Массовое производство, однако...

– Да не такое уж и массовое, мне их Алёна добыла, через свояка-моряка. Откуда-то аж из Сингапура привёз шмутья чемоданы... А сандалеты на ней Катюхи Скляр, если ты заметил.

– Ну уж Катькины-то сандалеты точно не из Сингапура!

– Не понял ты, Лёша. Не такие же, а именно Катькины. У той сбоку подрано, и у этой точь-в-точь. У той на левой одна блестяшка отвалилась, и у этой нету. Точно в том же месте.

– Ну-ну... Уж не хочешь ли сказать, что эта малышка точь-копию Катькиных сандалет соорудила? Вот так, походя, ага. Без колодок, да без инструмента. Тут с оснасткой-то, да опытный сапожник за полный рабочий день хорошо если управится.

– А вот это вопрос, Лёша. Я говорю чего вижу.

Глаза женщины в темноте блеснули.

– А серьги эти её? В таких не малолетке гулять, в таких только в ансамбле песни и пляски...

– Ну стащила у матери, чего там, – уже больше по инерции возразил хозяин дома. – Не зря же мамка-то у неё Лаура. Модная дама, должно быть.

– Тебе лишь бы чего заспорить, хоть даже и не по делу! – рассердилась супруга. – Где ты видывал, чтобы соплюха в таких серёжках и спать ложилась? А браслет? Ты браслет у ней видал?

Пауза.

– Вот браслет да серьги, это её. А всё прочее с чужого плеча.

Пауза.

– А кошка?

– А что кошка?

– Да она ж кошки в жизни не видала.

– Да ой, – усомнился Алексей Иваныч.

– Да-да-да! Как она руку-то к ней тянула... Это Ленка, стрекоза, быстренько плечо помощи подставила, разговор удачно свернула. Детишки, они ж думают, взрослого обмануть легче лёгкого. Взрослые не видят ничего, не замечают.

Надежда Борисовна придвинулась к мужу вплотную.

– А глазищи эти её?

– Мда... – Алексей Иваныч помедлил. – Глазищи совершенно необычайные, надо признать...

– Нездешняя она, Лёша, – горячо зашептала тётя Надя. – Неземная. Голой явилась в этот мир, аки херувим... и наши ребятишки гардероб ей сообща соорудили...

Теперь мужчина разглядывал собственную супругу так внимательно, как будто видел впервые.

– Чего молчишь-то? – не выдержала Надежда Борисовна.

Пауза.

– А нечем мне тебе возразить, Надя. Все карты ровно легли. И небесное знамение, и эта девчонка, невесть откуда взявшаяся... с фиолетовыми глазами...

Долгая, долгая пауза.

– Чего теперь делать-то, Леша? А?

Ещё более долгая пауза.

– Может... сообщить надо куда? Ну, в Академию Наук там...

Алексей Иванович молчал так долго, что супруга уже подумала было – ответа не будет.

– Нет, Надя, – наконец заговорил он. – Никуда и никому мы сообщать не станем. Не надо это ей. Да и нам никак не надо.

Пауза.

– Ничего хорошего из этого не выйдет, точно.

Он приподнялся на локте.

– Помнишь древний закон гор? Гость – священен, выдать его – позор на весь род. Так вот... У нас в гостях она. Не у академиков, а лично у нас с тобой в дому. Понятно?

– Так а чего делать-то тогда?

Пауза.

– Чего делать, говоришь... Умыть, накормить-напоить да спать уложить. Чего ещё с гостями делают?

Дорожный мастер вдруг усмехнулся.

– А с телефоном-то у неё ловкий фокус вышел. Ой-ёй, крутой фокус... Как она это утворила, ума не приложу... Ведь это я натурально с её мамкой разговор-то вёл, Надюш. Лаура которая... если, конечно, она Лаура. Только сейчас дошло...

– Ну-ну... – усомнилась тётя Надя.

– Вот те и "ну-ну"... Такое ощущение, будто на том конце провода говорят по-иностранному, а здесь всё по-русски слыхать...

– Так ведь и провод-то был оборван, сам говоришь!

Мужчина ухмыльнулся шире.

– Так для того и оборван, так полагаю, чтобы нашенская линия межзвёздному разговору не мешала. Не зря же Петька у окошка руками-то махал, знаки своему дружку закадычному, Ваське Скляру делал...

И в этот момент раздался отчаянный крик.

..........

Циркулярная пила распиливала Петькину голову вдоль, и поперёк, и на множество маленьких кубиков...

Петька Столбов проснулся окончательно, дико вращая глазами. Ниу визжала во дворе заходящимся, вибрирующим от ужаса визгом – право, вряд ли на всей Земле найдётся ещё девчонка, способная издавать такие звуки. НЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ.

Раздумывать было некогда. Петька ногой отшиб чердачную дверцу и скатился во двор по приставной лестнице, как был, в одних трусах. Однако его опередили.

– Что, что случилось?! – тётушка и дядюшка также выскочили на крыльцо в чём были.

– Звёзды!!! Звёзды кругом!!! Аииииии!!!

– Ох ты, господи! – тётя Надя уже обнимала девочку. – В дом, скорее в дом... сейчас, маленькая, всё будет хорошо... ну что ты...

Визг стих, сменившись сдавленными завываниями, всхлипываниями и прочими нечленораздельными звуками. Все обитатели сгрудились у дверей, наблюдая, как тётушка бережно укладывает перепуганную девочку в постель. Алексей Иваныч, как по наитию, включил свет везде где только можно, и сейчас дом сиял, как люстра.

– Ну-ну-ну-ну... что ж ты так темноты-то боишься... большая же девочка уже...

Тётя Надя всё гладила и гладила малышку по голове, бережно и нежно.

– Я... хочу прощения попросить... у вас... – зубки звёздной гостьи выбивали кастаньетную дробь, и вся она крупно дрожала, как в сильном ознобе. – Я наврала... меня Ниу зовут... и я с планеты... Мья... Мьяданандрьяна... из галактики... Амбатофинандрахана... верите?

– Ну а как же, – тётя Надя улыбнулась. – Тебе да не верить, кому тогда? Чем ты Зорьку-то нашу так шандарахнула? Аж искры меж рогов...