Текст книги "Арка вторая: "Башни в небесах" (СИ)"

Автор книги: Павел Иевлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Annotation

ЛитРПГ в сеттинге Dungeons Dragons – настольной ролевой игры в жанре фэнтези, ничуть не похожая ни на что, пришедшее вам в голову при этих словах.

___

Добро пожаловать на Альвирах. Архипелаг гравитационно-магических масс, кифандиров, оставшийся от целой некогда планеты. От холодного вакуума космоса его отделяет Край – прослойка неструктурированной материи неизвестного происхождения.

Жизнь на Альвирахе нелегка – безрассудная борьба за власть стирает с карты города и государства, преступность и коррупция расцвели на руинах великих Империй, Дома Демиургов правят силой и обманом, исполинские древние твари формируют реальность, зловещие уроды крадут сны беззащитных и опрометчивых…

Но наша история не об этом. Она о маленьком провинциальном театре, поставившем пьесу масштабом в целый мир...

___

Итак: на крупнейшем из шести известных кифандиров, Конечном Крае, на западном полуконтиненте, в государстве под названием Чело, стоит город…

«Дом Живых». Арка вторая: «Башни в небесах»

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

«Дом Живых». Арка вторая: «Башни в небесах»

Глава 1

Сбруя в подарок

– Я вот сейчас не понял, – сказал Пан. – Мы что, только что остались без театра?

– Мы трижды остались без театра, – ответил Полчек спокойно. – Театр закрыт решением Дома Теней, здание арестовано муниципалитетом, а ещё он просто сгорел.

– А ещё нам теперь негде жить, – мрачно добавила Фаль, разглядывая длинную обгорелую тряпку, в которую превратился её сценический костюм.

– Пускай имущество театра

сгорело в пламени пожара,

мы живы – значит, мы актёры, – пожал плечами Шензи.

– Всё преходяще в этом мире,

и тленно всё, и люди смертны.

Искусству лишь присуща вечность, – добавил Банзай.

– Там, где вы видите руины

и пепел от надежд сгоревших,

мы видим новое начало, – поддержал его Шензи.

– Мои сиблинги хотят сказать, – пояснил Эд, – что мы не можем остаться без театра. Потому что мы и есть театр.

– А я? – грустно спросила Завирушка. – Я не чувствую себя театром. Я чувствую себя мокрой, грязной и замёрзшей.

Девушка громко чихнула.

– Для тебя ещё открыт путь… сама знаешь какой, – напомнил ей Полчек.

– Нет, – она решительно помотала головой. – Сейчас это уж точно будет неправильно. Как будто я вас бросаю в беде. А я не бросаю!

И она чихнула снова.

– Я спасла деньги, – сообщила Спичка, встряхнув глухо звякнувший мешок. – На новый театр этого не хватит, но стоять и мёрзнуть посредине улицы нам не обязательно.

– А сколько у вас денег? – внезапно заинтересовался табакси.

– Но-но! – строго ответила дварфиха. – Секиру я вытащила тоже!

– Неужели я похож на того, кто захочет обокрасть погорельцев? – возмущённо встопорщил подгорелую шерсть Рыжий Зад.

– Ещё как похож.

– Это ложное сходство.

– У тебя есть какая-то идея? – спросила Завирушка.

– Вот! – воодушевился табакси. – Девочка понимает! У меня не просто идея! У меня решение всех ваших проблем! Пойдёмте за мной.

– Куда это? – спросила подозрительно Спичка.

– А не всё ли равно? – ответил ей Кифри. – Не здесь же нам до утра стоять.

* * *

– Вот! – гордо сказал Рыжий Зад. – Это именно то, что вам нужно!

– А что это? – удивлённо спросила Завирушка и опять чихнула.

– Похоже на лодочный сарай, – задумчиво оценила конструкцию Спичка. – Который зачем-то поставили на колёса от штурмовой башни.

– Ну, в целом, примерно так и есть, – признал табакси. – Только не лодочный сарай, а амбар. Но! Кифри, поможешь мне?

Они с монахом скрылись внутри странного дощатого сооружения. Оттуда послышался шум, глухие удары, скрип, с днища посыпалась пыль.

– Отходите! Скорее отходите! – завопил табакси.

Боковая стена зашевелилась, дрогнула и, внезапно, со скрежетом откинулась на нижнем шарнире, превратившись в горизонтальную площадку. Рыжий Зад, сметая с ушей паутину, вышел на неё и заявил, подбоченившись:

– Вот она, наша сцена!

Эй, ребята, не падаем духом,

театр выживет назло разрухе!

Если город не даёт нам приюта —

обойдёмся без городского уюта!

Реально жалко прежней обители,

но театру нужны только сцена и зрители!

Все сгорело в огне пожара?

На новой сцене дадим публике жару!

Пора отряхнуть пыль с порога,

нам открыта большая дорога!

Табакси поклонился и сел на краю дощатого помоста, устало свесив хвост.

– Что за чушь! – возмутился Пан. – Мы театр, а не шайка бродячих скоморохов, которые, если публика недостаточно щедра, при случае не брезгуют ночным грабежом! Вы можете представить себе пьесы Мастера Полчека поставленными в этом передвижном сарае?

– А почему нет? – сказал вышедший из темноты повозки Кифри. – Вот здесь повесим занавес, вот тут можно придумать крепление для лёгких декораций, внутри достаточно места для всех, благо, вещей у нас теперь нет, а значит, мы освободились от самой тяжёлой части самих себя. Поверьте бывшему монаху, ничего не помнить – это благо. Цаг, Господин Утрат, самый милосердный из нефилимов, служение ему было честью для меня.

– И чего же ты тогда бросил службу? – удивился Рыжий Зад.

– Не помню, – пожал плечами Кифри. – Что само по себе благо. Вряд ли это приятные воспоминания.

НЕОФИЦИАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА АЛЬВИРАХА

'Служение её было безупречно. Каждый свой день она посвящала Господину Утрат. Предавалась медитациям с костяной флейтой на погостах, отсекала привязанности, освобождаясь от гнёта памяти. Со временем жрица Цага утратила всё, что утяжеляло душу: связи, желания, страсти и даже собственное имя. На алтарь великого нефилима она возложила и последнюю жертву – свой опустошённый разум.

Когда жрица умерла, то села у врат Града Осуждённых и стала ждать, когда Господин Утрат явится за нею. Мимо шли души умерших, но никто не вложил свою руку в её. Ничей голос не подсказал ей, куда идти, в пустом небе не было знамения. Время текло вокруг неё, подобно воздуху, а Цаг так и не явился за своей верной рабой.

Даже Киноринху, нефилиму-за-Чертой, было жаль её – насколько владыка Смерти вообще способен на жалость, – но он не вмешался в её судьбу. Говорят, Жрица Цага будет сидеть у ворот Града Осуждённых вечно. При жизни она думала, что всё забыла, но истинное забвение познала после смерти'.

* * *

«Неприкаянная», дулаанзахская сказка о самоотверженной жрице Цага

– Это просто смешно! – надулся козёл. – Скажите же ему, Мастер Полчек!

Полчек подошёл к краю помоста, покачал его руками, убедившись в прочности, подтянулся и сел, скрестив ноги.

– Это не такая уж и плохая идея, – сказал он, подумав.

– Что? – возмутился Пан.

– Франциско!

– Да, господин.

Паричок гоблина под действием огня, копоти и эля пришёл в совершеннейшую негодность, но он придерживает на голове это воняющее палёным волосом недоразумение.

– Ты позаботился захватить вино?

– Всего восемь бутылок, господин. Подать?

– Будь так любезен.

– Увы, господин, бокалы не уцелели. Выбирая между бокалами и бутылками, я…

– … Сделал верный выбор, Франциско. Открой бутылку и дай сюда.

Полчек покрутил в руках бутылку, посмотрел на свет и решительно отхлебнул из горла.

– Видите ли, дорогая труппа, – сказал он после паузы. – Боюсь, что у нас нет другого выбора. Если мы, конечно, продолжаем придерживаться театральной стези, а не собираемся податься, например, в пираты.

– Ну, на небольшой подержанный шлюп у нас, пожалуй, хватит, – с сомнением встряхнула звякнувший мешок Спичка. – Но это рынок с высокой конкуренцией. Пиратское комьюнити не особо дружелюбно к новичкам.

– Я не хочу в пираты! – заявила Фаль. – Меня укачивает.

– Да замолчите вы! – прикрикнул на них Пан. – Дайте Мастеру договорить. Что там с театральной стезёй?

Полчек благодарно кивнул козлу и продолжил:

– Дом Теней не даст нам лицензии и не позволит работать без неё, а муниципалитет не продаст и не сдаст в аренду ни одного помещения. Но бродячей труппе не нужно ни то, ни другое. Если не давать более одного представления на одном месте, то лицензия не требуется, а сцену мы повезём с собой, – драматург похлопал узкой ладонью по доскам помоста.

– Вы серьёзно, Мастер? – спросил Пан с сомнением. – А как же ваша репутация?

– Она мне более не требуется, – рассмеялся Полчек с неожиданным облегчением. – Откуда возьмётся репутация у атамана банды бродячих скоморохов?

Он закинул голову, быстро допил бутылку и с хохотом кинул её в угол каретного сарая.

– Демоны Края, знали бы вы, как мне надоел этот лицемерный гадюшник, этот Порт Даль! Ну что, вы всё ещё моя труппа?

– Без сомнения, Мастер, – ответил Пан.

– Сегодня я увидела настоящую несправедливость, – вздохнула Завирушка. – Люди могли погибнуть ради торжества иллюзий. Я с вами, господин Полчек.

– А я смогу играть без ходулей? – спросила Фаль.

– Хоть без штанов, дорогая. Скоморохи славятся своим распутством.

– Надеюсь всё же прославиться чем-нибудь другим, – фыркнула Фаль, – но я с вами.

– Вы моя семья, – веско сказал Кифри. – Единственные, кого я не хочу забыть.

– В идее передвижного театра есть некое благородное безумие, – задумчиво сказала Спичка. – Кроме того, кто-то должен за вами присматривать и считать деньги. Иначе вы прогорите, даже не выехав из города.

– Театр больше, чем кулисы,

и сцена, место декораций.

Давайте увезём с собою,

великий праздник Мельпомены! – сказал Шензи.

– Нас не волнуют переходы,

ночёвки в полевом биваке.

Мы не боимся непогоды,

опасности нас не пугают, – согласился с ним Банзай.

– Одной лишь сцене мы подвластны,

но нам и в поле зал и сцена.

На ярмарке села любого,

в таверне, на лесной опушке, – закончил Шензи.

– Мои сиблинги говорят, – привычно пояснил Эд, – что нам пора расширять аудиторию. За городскими стенами множество людей, не избалованных зрелищами. Это благодарная публика.

– Искусство нужно для народа,

народ не только в городах.

Нас ждут дорога и свобода,

в лесах, степях и, блин, горах! – выдал табакси.

– Эй, блохастый, а ты что, тоже с нами намылился? – подозрительно спросила Спичка.

– Да вы без меня вообще пропадёте! – махнул лапой фелиноид. – Одно слово городские!

– Рыжий Зад, зачем тебе это? – удивилась Завирушка. – Ведь у тебя в порту столько дел? Нюхопёс твой, который великий талант…

– Гад он великий, – зло ответил фелиноид. – А не талант. Ладно, что уж теперь, признаюсь. Это я сочинял все тексты. Сам выступать не могу, Дом Теней не даёт лицензий табакси. Нюхопёс читал мои рэпчики, мы делили денежки, и всё шло неплохо. А потом он зазнался. «Я, мол, выступаю, тружусь, а ты только слова складываешь. Буду забирать себе не половину, а три четверти!» И как с таким дело иметь? Нет уж, поеду лучше с вами.

– Ты думаешь, – возмутился Пан, – мы позволим тебе горланить с нашей сцены все эти рифмованные пошлости? «Дом Живых» – театр, а не какое-то там… Тьфу! Ты ж видел нашу пьесу!

– Остынь, Пан, – сказал весело Полчек. – Наши старые постановки не годятся для бродячего театра. Нас ждёт другая публика, для которой нужны другие пьесы. И я с удовольствием их напишу! Там будет место читающему рэп табакси, гномихе без ходуль, и, может быть, чем нефилимы не шутят, даже демону в форме козла. Франциско!

– Да, господин.

– Ты что, не видишь, моя бутылка опустела!

– Но, господин…

– Следующую, Франциско! Мы начинаем новую жизнь!

* * *

– Куда ты смотрел, Пан! – ругается Спичка, орудуя топором. – Ты же можешь видеть сквозь иллюзии!

– Не всегда, а только если сделаю специальное усилие. Иначе я бы тут, в Порте Даль, с ума сошёл.

– Так сделал бы усилие, тифлинг тебя забодай!

– Кто мог подумать, что в этой колымаге больше иллюзий, чем гвоздей?

– «Подумать» это вообще не про вас, – бурчит дварфиха. – «Сначала купить, а потом…» – вот это про вас. Хорошо ещё, что эта девица завизжала, увидев крысу… А то так бы и поехали, думая, что у колёс есть оси, а не куски трухлявого непоймичего…

– Вообще-то эту телегу купила ты, – напомнил Пан. – У нас нет денег.

– Находясь рядом с вами, я катастрофически глупею, – признала Спичка. – Наверное, это закон сообщающихся сосудов. Вы так орали «Покупай, покупай!», что я даже почти не торговалась.

– Ну да, всего полчаса криков «Это разорение!», обвинений продавца в том, что твои дети будут голодать по его вине, демонстративных уходов и возвращений, – напомнил Кифри, подавая гвозди. – А ещё ты заплатила ему вполовину меньше, чем он запрашивал. Хотя никаких детей у тебя нет.

– Но могли бы быть! – шипит сквозь закушенную бороду Спичка. – И даже этого много за такую рухлядь! Куча денег уйдёт на доски и гвозди. А нам ещё надо купить всем одежду, ткань на занавес, еду в дорогу, эль для бара, а главное – тягловую упряжку. Эта штука весит как фрегат, и вряд ли вы планировали толкать её всю дорогу.

– Уж точно не я, у меня лапки! – весело заявил спрыгнувший с помоста табакси. – Но ещё у меня связи!

– Благодаря твоим связям мы уже купили эту руину на колёсах, – недовольно отвечает дварфиха.

– Она ещё себя покажет, – отмахивается фелиноид. – Зато ребята из порта пришли вам помочь!

– У нас нет лишних денег, киса.

– Это не за деньги, – пробасил могучий полуогр, подходя поближе. – Разряженные засранцы из городского совета обошлись с вами погано. А нам нравились спектакли.

– Да, уважаемая мадам Спичка, – добавил пришедший с ним дварф, – и, хотя мне так и не удалось пригласить вас в таверну и показать свою секиру, но мой молот в вашем распоряжении! Племянницы помогут мне выковать новую ось!

Две молодых дварфихи грохнули об пол переносной наковальней и заявили:

– Счастливы познакомиться, госпожа Спичка! Дядя много рассказывал о вашей секире! – сказала первая, кокетливо подкрутив усы.

– Да он только о ней и говорит! – захихикала вторая, борода которой подстрижена коротко, на грани приличия, и выглядит вызывающе ухоженной. – Такие, говорит, обводы!

Дварфодевушка показала руками в воздухе некую фигуру, более напоминающую гитару, нежели секиру.

– Ох, уж эта молодёжь, – ничуть не смутился дварф, аккуратно убирая бороду за пояс, – ничего не понимают в секирах. Но жару, надо сказать, дают отлично. Эй, племянницы, разводите горн!

Вскоре работа закипела: подошедшие из порта добровольные помощники пригнали подводу с досками и теперь бодро перебирают источенные жучками борта. Семейка дварфов куёт как заведённая, кидая в ведро с водой гвозди, петли, шкворни и прочую железную фурнитуру. Ведро с шипением выстреливает в потолок струи пара. Завирушка с Фаль отправились на рынок, где принялись нагружать тройняшек всякой бытовой ерундой: от постельного белья до кастрюль и от чашек до носков. Мешочек с монетами, выданный Спичкой, быстро худеет, но к вечеру каретный сарай завален припасами.

Напоминаю, – сказала чумазая Спичка, вычёсывая подпалины в бороде. – Хотя, хвала театральному комьюнити, мы превратили эту рухлядь в повозку, которая не развалится на первой же кочке, нам всё ещё некого туда запрягать. Сделайте с этим что-нибудь.

– А ты? – пискнула Завирушка.

– А я, – подбоченилась дварфиха, – приглашена в трактир. Нам с уважаемым Бруенором Холдерхеком надо обсудить кое-что о секирах. Скоро не ждите. И, ради нефилима, не пытайтесь закупать эль в дорогу! Вас обманут как слепых новорождённых табакси. Я сама займусь завтра. Всем пока.

Почтенный дварф подхватил Спичку под локоток, и они важно проследовали на улицу.

– Секиры, ишь ты… – сказал Кифри задумчиво. – Это какая-то дварфовская традиция?

– Не твоё дело, – осадила его Фаль. – Подумай лучше, где нам взять достаточно сильного вола.

– Вола? – засомневался Эд.

Тройняшки упёрлись плечами в заднюю стену фургона, поднатужились, крякнули, но сдвинули его всего на пол-оборота огромных колёс.

– Волов тут надо штуки четыре, – оценил их усилия Пан. – И это мы ещё не загрузили припасы и не влезли сами. Только Мастер Полчек внутри.

* * *

– Франциско!

– Да, господин.

– Почему ты купил для вина не бокалы, а вот это недоразумение? – Полчек крутит в руках толстый и не очень ровный стакан из грубо отлитого зеленоватого стекла.

– Потому что фургон, в котором мы находимся, совершенно лишён рессор, господин. Бокалы прожили бы слишком недолго.

– Ах, да. Новая жизнь требует новых решений, – задумчиво согласился драматург. – У меня здесь такой маленький кабинет!

– Осмелюсь напомнить, господин, что у остальных нет и такого. Они будут спать в каютах размером чуть больше сундука для одежды, который был у вас в «Скорлупе».

– Кстати, об одежде…

– Я осмелился пополнить ваш гардероб, господин. Позволите показать?

– Показывай, – вздохнул Полчек. – Надеюсь, это хотя бы не рубище для нищих.

– Я бы назвал этот стиль «казуальным», господин.

– М-да, – сказал Полчек после долгого молчания. – По крайней мере, никто не заподозрит во мне наследника павшего дома демиургов. Выглядит очень… Как ты там это назвал?

– Казуально, господин. Это модное слово, означающее практичную удобную одежду.

– … Которая выглядит так, как будто я собрался рубить лес.

– Это вполне уместно в путешествиях, господин.

– Рубить лес?

– Одеваться неброско.

– Начинаю избавляться от своего предубеждения к полётам на мирадах. Они хотя бы быстры. Сколько нам плестись на этой колымаге до Всеношны, Франциско?

– Зависит от того, кого в неё запрячь. Но я думаю, что, в лучшем случае, несколько недель. А мы направляемся туда, господин?

– Если кто и может нам помочь, так это Вар Архаичный. Я не собираюсь бродяжничать всю жизнь, Франциско. Я недостаточно крепок здоровьем и привык к некоторой размеренности существования. Кстати, о привычках. Ты закупил достаточно вина? Твои предположения о нескольких неделях пути вызвали у меня тревогу на этот счёт.

– Вино приобретено в количестве, соотносящемся с выделенным госпожой Спичкой бюджетом, – туманно ответил гоблин.

Полчек посмотрел на него с подозрением, но ничего не сказал.

– Оставь меня, Франциско, – вздохнул он, придвигая к себе стопку бумаги, – нам нужен новый репертуар, а я понятия не имею, каков он будет. До сих пор мне не доводилось обращаться к публике сельских ярмарок.

* * *

– И сколько эта штука жрёт? – спросила Фаль, разглядывая вола, которому едва достаёт кончиками ушей до колена.

– На сутки пути эта модель потребляет около центнера высококачественной кормовой смеси. Но тянет как десять ломовых лошадей. Десять лошадок в этой малышке!

– Модель? – удивилась Завирушка.

– Имя как имя, – пожал плечами дородный продавец, – она девочка.

– И сколько эта девочка стоит? – поинтересовалась Фаль.

– Восемьсот куспидатов. Или восемьдесят пазуров.

– Восемьсот? – всплеснула руками гномиха.

– Если ищете что-то подешевле, то могу предложить вот этого красавца, – переключился продавец. – Тяга похуже, зато экономичен, обойдётся половиной центнера, причём в корм можно добавлять обычную траву и сено. Каких-то пятьсот куспидатов, и он ваш!

– Пятьсот как-то многовато, – вздохнула гномиха. – Нет ли у вас чего-нибудь попроще?

– Экономить на средствах передвижения – не лучшая практика, дамочка, – расстроенно качает головой торговец. – Сломается в дороге, и что делать будете?

– Он ещё и сломаться может? – возмутилась Завирушка.

– А как вы думали? Тоже ведь живая тварь! Наступил не так, сломал ногу. Съел не то, заболел брюхом.

– Ложечки-окрошечки! Транспорт, оказывается, дорогое удовольствие!

– Нет денег – ходите пешком! – обиделся продавец.

– Есть у нас деньги, – вздохнула Фаль. – Просто не очень много.

– Тогда перейдём к эконом-классу. Вот этот бычок не очень силён, не особо красив и не вполне экологичен…

Пегий некрупный бычок громко и раскатисто пукнул, подтверждая его слова.

– Фу, это всю дорогу нюхать? – скривилась Фаль.

– Зато всего триста куспидатов, – успокоил её продавец. – И можно выпускать свободно пастись на привалах. Только присматривайте, чтобы волки не задрали, укусоустойчивость так себе.

– Что-то я сомневаюсь, что он утащит нашу повозку, – сказала Фаль.

– Да и эта, как её… экологичность! – сморщила носик Завирушка.

– Даже прям и не знаю, что вам предложить, – задумался торговец, – хотя…

– Вспомнили что-то? – с надеждой спросила Фаль.

– Девушки, – торжественно сказал он, – вам сказочно повезло!

– Неужели? – обрадовалась Завирушка.

– С чего бы это? – скептически спросила Фаль.

– Только что вспомнил, сегодня утром истёк срок залога за уникальный транспорт! Именно то, что вам нужно! Экономичный, тяговитый, красивый, выносливый и при этом недорогой!

– А так бывает? – удивилась гномиха.

– Не бывает! Но только для вас уникальное предложение! Пойдёмте.

Продавец подвёл их к воротам самого большого сарая и с натугой отодвинул створку.

– Чем это так странно пахнет? – потянула носом Фаль.

– Застоялся немного, ничего, на ходу проветрится. Зато посмотрите, девушки, каков красавец!

Воцарилась тишина, нарушаемая только шмыгающей носом Завирушкой.

– Ну, хоть насморк пробило, – сказала она задумчиво. – Но я уже об этом жалею. А что это?

В сарае, подпирая головой высокий потолок, стоит огромная мохнатая тварь. Косматая белая шерсть свалялась и удушающе пахнет, на длиннющей шее небольшая голова, из пасти которой торчит впечатляющий букет разнонаправленных гнутых бивней: пара вверх, крючком, а ещё пара прямо вперёд. Лохматые ноги такой длины, что даже Завирушка, не говоря уже о Фаль, может пройти у животного под брюхом, не пригибаясь. Лапы заканчиваются огромными серповидными когтями, но они загнуты назад вместе с пальцами, и существо стоит, опираясь на суставы пясти, как будто на костяшках кулаков. Увидев гостей, животное опустило к ним голову, и на Завирушку уставился огромный и какой-то очень печальный голубой глаз.

– Ой, чего оно! – испугалась Фаль, которая может поместиться в пасти чудовища целиком.

– Бррууммбр, – ответило ей существо.

– Он добрый, не бойся, – сказала Завирушка.

– С чего ты взяла? – спросила гномиха.

– По глазам.

– Ах, ну если по глазам… Что это за тварь, уважаемый?

– Редкий зверь, – с гордостью сказал торговец. – Реликтовый гигантский ленивец.

– И он может тянуть фургон?

– Он может тянуть десять фургонов и даже не вспотеет.

– И чем его кормить?

– Чем угодно, уважаемая! Мультитопливный. То есть жрёт всё, что ни дай. Что не дашь – тоже жрёт, если дотянется. Я даже мусор перестал вывозить, всё валю ему в корыто.

– Понятно, почему такая вонь, – кивнула Завирушка. – А что насчёт волков?

– Это проблемы волков. Его шерсть даже саблезубый тигр не прокусит. В Диаэнкевале их даже пытались использовать как ударную штурмовую кавалерию, вместо элефантов, потому что стрелы в шерсти вязнут.

– Пытались? – подозрительно спросила Фаль.

– Ничего не вышло. Слишком неагрессивные.

– Бррууммбр, – утробно подтвердил ленивец.

– Он так разговаривает, или это у него от мусорной диеты газы? – поинтересовалась Завирушка.

– Купите, узнаете сами, – пожал плечами продавец, – мне с товаром общаться недосуг.

– И почём такой монстр? – поинтересовалась осторожно Фаль.

– Вы не поверите, но всего триста!

– Триста куспидатов?

– Ладно, только сегодня и только для вас двести пятьдесят! Просто потому что вы мне нравитесь.

– И в чём подвох? – мрачно спросила гномиха.

– Никакого подвоха. Ах, да, чуть не забыл, сбруя! Сбруя в подарок!

– Бррууммбр? – пророкотало существо. – Буррурумрум?

– Давай возьмём его, Фаль, – попросила Завирушка, – смотри, какие глаза грустные. Ему, наверное, ужасно надоело торчать в сарае и питаться мусором. Мне бы надоело точно.

– Мы отойдём, обсудим, – сказала Фаль продавцу и потащила девушку за рукав наружу.

– Не прогадайте, барышни! Спецпредложение! Завтра скидки уже не будет! – крикнул им вслед торговец.

Третий игрок, грустно:

– Мастер, я брошу на проницательность?

Первый игрок:

– Тебе это ещё ни разу не помогло.

– Ну, должно же когда-нибудь повезти!

Мастер:

– Бросай.

*Стук костей*

– Эх. Почему я такая наивная?

– Сама посмотри, – ответила Завирушка. – Сильный, всеядный, не боится волков и недорогой. Чем не вариант? Опять же сбруя в подарок!

– Послушай, подруга, – сказала Фаль. – Тут что-то не так. Уж слишком он хочет его сбагрить.

– Двести тридцать! – донеслось из сарая.

– А я говорю, где-то тут подвох! – упрямится Фаль.

– Двести десять!

– Он тут страдает, Фаль!

– А ты хочешь, чтобы страдали мы? Если с ним что-то не так, мы окажемся без тягловой силы где-нибудь в степях Чела. Нам с тобой даже разбойников ждать не придётся, Пан уничтожит нас сарказмом.

– Демоны с вами! Двести ровно! Но это последняя цена! – крикнул торговец из сарая.

– И сбруя в подарок? – закричала в ответ Завирушка.

– И сбруя в подарок!

– Берём, Фаль. Берём же, да?

– Ох, почему мне кажется, что я об этом пожалею? – сдалась гномиха, глядя снизу вверх в умоляющие глаза девушки.

– Не гоните сразу, зверь застоялся, – напутствует их, суетливо затягивающий ремни сбруи, продавец. – Потихонечку, дайте расходиться. Он давненько в сарае торчит-то.

– Почему? – спрашивает Фаль.

– Ну… Так вышло, – отвечает тот уклончиво. – Его владелец оплатил содержание да и запропал куда-то. Теперь срок вышел, и я могу от него изба… То есть осчастливить своих любимых клиентов отличным предложением.

– Любимых? – фыркает гномиха. – Да мы час назад встретились и даже не знаем, как вас зовут!

– Любовь с первого взгляда, – выпроваживает их торговец, быстро пересчитывая серебро, – так бывает. Поздравляю с удачной покупкой. Гарантийный пробег – триста футов. Кстати, я закрываюсь. На переучёт. Надолго. Так что прощайте и не пытайтесь его вернуть, то есть, конечно, вам и не захочется, просто на всякий случай.

– Как его зовут хоть? – крикнула Фаль торговцу через ворота, которые он удивительно резво запирает изнутри.

– А как хотите, так и зовите! – послышался удаляющийся голос. – Это теперь ваша пробле… то есть собственность!

– Я буду звать тебя Шурумбурум, – сказала Завирушка, глядя в огромный голубой глаз.

– Бррууммбр, бурурур, – пророкотал ленивец.

– Мне кажется, ему нравится, – сказала девушка.

– Пойдём уже.

– Почему пойдём? Поедем! Смотри, там сверху есть нечто вроде седла.

– Уж очень высоко, – опасливо сказала гномиха.

– Я тебя подсажу, не бойся!

Через пару минут они уже созерцали Порт Даль с высоты реликтового ленивца, возвышаясь над крышами низкоэтажной застройки.

– Ух ты, отличный вид! – восхитилась Завирушка. – А кстати, как им управлять?

– Ты что, не спросила?

– А ты?

Девушки растерянно переглянулись.

– Может, вернёмся и спросим? – неуверенно предложила Фаль.

– Вряд ли у нас получится, – ответила Завирушка. – Смотри, наш продавец уже мчится галопом на север. Разве так делают переучёт?

– Так избавляются от претензий недовольных покупателей.

– По крайней мере, с него далеко видно. Эй, Шурумбурум! Но! Пошёл! – Завирушка неуверенно дёрнула за длинные и толстые, толщиной в её руку, кожаные вожжи.

Ленивец медленно повернул к ним голову и укоризненно уставился большими влажными глазами.

– Что-то непохоже, что на него действуют вожжи, – скептически сказала Фаль.

– Шурумбурум, нам надо ехать, – жалобно попросила Завирушка. – Правда, надо. Ну, что тебе стоит? Ну, пойдём? Шурумбурум, нет! Перестань, что ты делаешь, не надо! Фаль, что он творит?

– Он жрёт овощи из уличной лавки, – мрачно ответила гномиха. – Вместе с упаковкой, прилавком и весами. Хорошо, что не с продавцом.

– Бедненький, он так проголодался! Его же кормили одним мусором!

– Не знаю, кто из нас бедненький, но он только что сожрал всю нашу скидку.

* * *

Опустошив лавку и величаво подождав, пока Фаль и Завирушка рассчитаются с пострадавшим продавцом (оплатив товар втридорога, да ещё и щедро добавив за «моральный ущерб»), Шурумбурум, наконец, согласился двинуться с места. Вздохнув и не то что-то тихо пробурчав, не то громко приступив к перевариванию съеденного, он неторопливо поднял переднюю когтистую лапу, переставил её вперёд. Подумал. Поднял заднюю лапу, подержал в воздухе, передвинул. Каждое движение отличалось хорошей продуманностью и плавной неторопливостью. Видно было, что он передвигается без присущей другим верховым или вьючным животным бездумной суеты, а наоборот, тщательно рассчитывает каждое движение, до последней секунды колеблясь, стоит ли его совершать.

– За последние пятнадцать минут мы преодолели метров сто, – сообщила Фаль. – У него есть какой-то регулятор скорости? Я думала, волы медленные, но этому может дать фору любой вол.

– Даже мёртвый, – добавила она, подумав.

– Продавец сказал, что он застоялся, – неуверенно сказала Завирушка. – Может, расходится?

Примерно через час, когда животное преодолело половину улицы, и даже зеваки устали на него глазеть, пришлось признать, что это, видимо, максимальная его скорость. Стараясь не смотреть друг на друга, девушки устроились поудобнее и приготовились скучать.

* * *

– Как прошло твоё свидание, Спичка? – спросила Фаль дварфиху. – Такой любезный кавалер…

– Не заговаривай мне зубы, мелочь ушастая! Вы на последние наши деньги умудрились купить реликтового ленивца! Сколько вы ехали на нём из порта? Два часа?

– Два с половиной, – сказала Завирушка. – Его зовут Шурумбурум. И продавец сказал, что он просто застоялся.

– Застоялся? Ты думаешь, ленивцем его назвали в шутку? Эти твари до сих пор живы только потому, что опоздали на собственное вымирание! Мы все состаримся и умрём, пока доедем на этой штуке даже до ворот, не говоря уже о столице! Сколько с вас взяли за него?

– Всего ничего, двести!

– Двести куспидатов? Да вы бы переплатили, даже взяв его даром!

– Сбруя в подарок! – пискнула расстроенная девушка.

– О, я не могу! Чем вас не устроил обычный простой вол? Фаль, ладно этот ребёнок, но ты-то как могла!

– Волы были слишком дороги, – мрачно ответила гномиха, – а про ленивцев я раньше не слышала. Он выглядит сильным.

– О да, он сильный! Реликтовый ленивец может утащить за собой парочку упирающихся боевых элефантов и даже не заметить. В Дианкевале их даже пытались использовать при осадах, но ничего не вышло.

– Слишком добрые? – понимающе спросила Завирушка.

– Слишком медленные. Пока они доходили до стен, гарнизон успевал умереть от голода или сдаться.

Глава 2

Театр буффонады

– Это реликтовый гигантский ленивец, – констатировал Полчек.

– Его сложно с кем-то перепутать, – мрачно подтвердила Спичка.

– Почему он здесь?

– Потому что мы его владельцы. Поскольку деньги были мои, то, наверное, именно я счастливая обладательница самой тормозной твари в Альвирахе. Но я охотно уступлю это право любому желающему.

– И зачем нам это грандиозное, но бесполезное животное? Мы собираемся показывать его за деньги селянам?

– Кстати, это была бы неплохая мысль, – кивнула двафиха, – если бы его не было видно за милю совершенно бесплатно. Но всё куда хуже, мы его запряжём в фургон. Потому что кое-кто его купил, не оставив нам денег на волов.

– Но он, кажется, довольно медленный?

– Это очень мягко сказано, Полчек. Трава растёт быстрее, чем передвигается эта тварь.