Текст книги "Легенды Агроникса. Серебряный Лис (СИ)"

Автор книги: Павел Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Вот и все – Озрик отер клинок и спрятал оружие в ножны – Долг оплачен.

На дорогу, из зарослей кустарника выбрались Галиат и Ратмир.

– Может сожжем? – спросил эльф заворачивая выдернутые из тел наемников стрелы в тряпицу – Оживет еще…

– Не оживет – ответил Озрик, надевая плащ Странника поданный ему Ратмиром – Хладное железо не позволит.

– Все-таки замечательная место, Великий Лес, – сказал Галиат, с интересом оглядываясь по сторонам – Пол дня на пять сотен верст. Верхом месяц бы потратили, если б не более.

– Место конечно хорошее, но это пока не ты Проводником работаешь – устало проворчал Ратмир – Три прохода за день для меня многовато. Все. Хорошего помаленьку. Дальше – пешком.

– До заката еще часа три – сказал Озрик, взглянув на солнце, опускавшееся к горизонту – успеем до закрытия ворот. Пошли.

Путники шагали по широкому тракту вымощенному, чуть шершавыми, пятиугольными плитами, медленно приближаясь к стенам города. Редкие фермы и поместья сменились небольшими, аккуратными домиками предместий, все ближе подступавших к тракту, пока дорога не стала напоминать уже городскую улицу, заполненную спешащими по своим делам горожанами. Несколько раз путников обгоняли верховые, обдав клубами пыли, порой приходилось самим обгонять телеги, влекомые медлительными волами.

Миновав последние дома посада Озрик, Ратмир и Галиат вышли на широкую площадь, что тянулась вдоль крепостной стены. На другой стороне площадь обрывалась глубоким рвом, заполненным водой. За рвом, на высоту двадцати локтей вздымался вал, облицованный, тщательно подогнанными, каменными плитами. Вершину вала венчала крепостная стена из огромных блоков серого, с черными прожилками, камня с крытой стрелковой галереей и узкими бойницами. Каждую сотню саженей стена прерывалась круглыми башнями, на верхних площадках которых виднелись крепостные орудия.

Путники пересекли ров по подъемному мосту, сбитому из дубовых брусов толщиной с торс взрослого человека, прошли под гулкими сводами надвратной башни и вышли на мостовую.

Широкая улица, замощенная серым плитняком вела вглубь города мимо добротных двухэтажных домов под остроконечными крышами покрытыми разноцветной черепицей, небольших лавок и ремесленных мастерских, уже закрывающихся по вечернему времени, мимо сверкающего в лучах заката, храма Великого Духа, мимо гильдийских зданий, поблескивающих стеклами витражей и узорами кованных флюгеров, мимо небольших скверов и садов, сквозь узорчатые тени деревьев на мостовой.

Вечерний сумрак уже плотно укутал город, и небо налилось густой синевой с капельками первых звезд, когда улица, повернув последний раз, вывела путников к стене Верхнего Города. Яркий свет фонарей был бессилен осветить всю громаду стен и выхватывал из сгущавшейся темноты лишь арку ворот, контрфорсы привранных башен и мост через ров.

За воротами улица стала уже, но оделась в полированный камень с яркими узорами мозаичных вставок. Дома стали богаче и больше, обзавелись садами, отгороженными от улицы узорчатыми решетками оград, из которых часто доносилось журчание фонтанов, звуки голосов и смех.

Пройдя по улице несколько десятков шагов, Озрик уверенно свернул направо, увлекая спутников в узкий проулок между двух особняков. Миновав пару перекрестков, они вышли к большому, трехэтажному зданию, стоящему немного особняком от остальных домов.

Добротная постройка с узкими окнами, мощными контрфорсами и башенками по углам крыши больше напоминала крепость, чем городской дом. Увитая плющом стена, из грубо обтесанных камней, отгораживала большой двор, закрывая часть здания от взглядов с улицы. Ворота, из толстых, потемневших от времени досок, укрепленных полосами черной бронзы, были гостеприимно распахнуты. Над воротами, на каменном выступе был укреплен воинский шлем, начищенный до блеска и доска с золотыми буквами на темно-красном фоне, гласившими «Старый Шлем».

Путники прошли через двор, оставив по левую руку амбары и конюшню, поднялись на террасу, где по летнему времени были расставлены столы с лавками и вошли в двери постоялого двора.

Почти весь первый этаж занимала общая зала, заставленная столами и лавками. В дальнем углу виднелся очаг с вертелом и цепями для котла, сейчас погасший и тёмный. Напротив двери была устроена стойка, за которой виднелся проход в кухню, слева от стойки начиналась лестница на второй этаж.

Каменные стены залы были на половину высоты забраны резными, деревянными панелями. Массивные балки подпирали стены, упираясь в стропила из ошкуренных бревен. Три колонны из цельных стволов держали потолок, деля зал надвое.

Большая часть столов была уже занята, и множество голосов сливалось в единый гул. Пахло пивом, луком, жареным мясом и острым соусом.

Едва путники успели осмотреться, как к ним подбежала молоденькая служанка.

– Что изволят досточтимые господа? – спросила девушка, учтиво поклонившись.

– Господа изволят комнату на троих, а так же мяса, сыра, хлеба и пива! Тоже на троих – плотоядно улыбаясь ответил Ратмир и глянув на эльфа добавил – впрочем, пива два кувшина, и бутылку Оринского светлого.

– Будет исполнено сударь. Прошу за мной – служанка засеменила вверх по лестнице.

Поднявшись вслед за девушкой, путники прошли по коридору, стены которого были увешаны иззубренным оружием, щитами и шлемами, носившими следы страшных ударов, и прошли в отведенную им комнату с тремя кроватями, столом и массивным сундуком у двери. Пара узких окон была закрыта ставнями, на полу лежал чуть потертый и выцветший, но все еще мягкий кхандский ковер. Чуть позже служанка принесла заказанный ужин, и путники смогли, наконец, перевести дух.

Ели молча. Ратмир откровенно наслаждался едой, Галиат ел с интересом, словно прислушиваясь к своим ощущениям, Озрик же поглощал содержимое тарелок без всякого удовольствия, не чувствуя вкуса пищи, лишь отдавая дань своему телу которое в ней крайне нуждалось. Покончив с ужином, Озрик снял плащ, сбросил сапоги, пояс и завалился на кровать, оставив спутников за столом разбираться с оставшейся снедью.

Все тело ныло от усталости, гудели мышцы и связки, саднил порез на руке, бой с Таэлем дался Озрику нелегко. Однако не смотря на дикую усталость, уснуть не получалось и граф скользил по грани сновидения в неясной тяжелой дреме, рассеянно слушая голоса Галиата с Ратмиром, что беседовали в пол голоса, обсуждая события последних дней.

– Мда… – задумчиво потянул Галиат – Таэль сам себе подписал приговор. Стереть его с лица мира было очень своевременно. Но зачем граф подарил ему поединок? Не много ли чести отродью мрака?

– В свое время Озрик пообещал ему оплатить сполна – ответил Ратмир, прихлебывая пиво – А брат всегда держит слово. Вот и оплатил. Сполна.

– Да уж, сполна это точно сказано – Галиат едва заметно поморщился, вспомнив располосованное тело Охотника – Жесток граф. Знал, что суров, но не думал что настолько.

– Что посеешь, то и есть заставят.

– Я все же не пойму, почему Охотник магией не воспользовался, ведь было ясно, что ему не выстоять? Сила у него была…

– А бесполезно, на Озрика магия не действует – ухмыльнулся Ратмир

– Амулет?

– От рождения, он сам как ходячий негатор.

– Как так? – Брови эльфа удивленно поползли вверх

– О Россавах слышал? Ну, так вот, Озрик – Россав. И клинок у него россавской работы. Поэтому-то ни сжигать, ни кольями протыкать таэлевскую тушку не понадобилось.

– Тогда многое становится понятным – сказал Галиат, после долгого молчания и, поймав вопросительный взгляд Ратмира, пояснил – про «Утреннюю Звезду». Граф не подвластен магии, а Звезда – магия в чистом виде.

– Ого! – Ратмир ожесточенно почесал затылок – вот почему Анариэль вела себя будто блаженная. Перебор вышел. А Трор оказался не в том месте не в то время.

– Думаешь, его задело откатом?

– Скорее, волной накрыло. Учитывая любвеобильность гномов вообще, Трор долго и не сопротивлялся…

– Это его не оправдывает. Мог бы и по чести поступить. В конце концов, решить спор честной сталью.

– Он конечно гном, но не самоубийца – хмыкнул Ратмир – в поединке Озрик сделает из него много, много маленьких тангарчиков. Собственно поэтому он и постарался убить Озрика чужими руками.

– Как думаешь, Трор догадывается о том, что Озрик жив?

– Нет, не думаю. Потому как на его месте я бы давно пятки салом смазал.

– Зачем? – удивился Галиат

– Что бы бежалось легче. Для него единственный шанс уцелеть – бежать за море. Тогда, может быть, Озрик остынет раньше, чем его найдет. Потому как выйти с ржавым ножиком против бешенного элефанта и уцелеть более выполнимо, чем остаться в живых встав на пути у Озрика…

Ратмир прервался, глянув на заворочавшегося, на кровати брата.

– Давай ка спать, Галиат. Только Лесной Отец ведает что нас завтра ждет.

– Ратмир! – голос порвал паутину сна и Проводник, вздрогнув, открыл глаза.

Яркое, утреннее солнце освещало комнату, узкими лучами пробиваясь через окошки-бойницы. На соседней лежанке спал Галиат. Над кроватью склонился Озрик, уже в плаще Странника и потряс Ратмира за плечо.

– Проснулся, брат?

– Угу. – Ратмир зевнул, сел на кровати и с силой потер ладонями лицо, прогоняя остатки сна – Ты чего так рано?

Жажда заставила Ратмира встать, пить хотелось неимоверно, выпили они с Галиатом вчера не мало. По этому, первым делом он подхватил со стола кувшин с остатками пива и надолго приложился к краю.

– Время не удержишь про запас – ответил Озрик, открывая дверь – Там, на столе два письма. Сходи на наше подворье и отправь. Адреса на футлярах. Я вернусь к вечеру, – и Озрик вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь.

– Ваша Светлость, к вам посетитель, – физиономия секретаря, просунувшаяся в дверь выражала крайнюю степень растерянности.

Виконт Халдар дан Трог, капитан Императорской Гвардии поднял глаза от свитка, внимательно взглянул на подчиненного и вопросительно вскинул бровь.

– Там… это… – от волнения секретарь запнулся, но, справившись с собой, доложил по уставу. – Капитан! Странник просит аудиенции.

– Ну, зови, – хмыкнул Халдор, поднимаясь и выходя из-за стола, заваленного свитками. По правде говоря, капитан был рад, что хоть кто-то отвлек его от утомительного занятия. Охапку отчетов приходилось разбирать с самого утра, конца этой канцелярии не было видно, и Халдор уже не раз задумывался о том, что котел с раскаленным маслом для казначея и интендантов как раз то, что нужно. Секретарь отступил в коридор, пропуская посетителя, и плотно затворил за ним дверь.

Халдор окинул вошедшего взглядом. Среднего роста, среднего сложения. Темно-зеленый, наглухо застегнутый плащ скрадывает фигуру, но движения, плавные и скупые, выдают опытного воина. Глубокий капюшон и пыльник прятали лицо, но глаз не скрывали. Хадлор посмотрел Страннику в глаза и вытянулся в струну. Этот взгляд, синевато-серый и тяжелый как свинец он узнал бы в любом месте, среди тысяч других.

– Узнал? – спросил Странник, откидывая капюшон.

– Капитан… – только и смог произнести пораженный Халдор.

…– Капитан! Нам не выстоять! – морщась от собственного бессилия, говорит Халдор. Внизу, у подножия холма строятся кахарцы, готовясь втоптать в землю жалкую горстку защитников моста, дерзнувших заступить им дорогу.

Озрик оборачивается, смотрит на две сотни измученных, усталых бойцов. Взгляд цепляется за изрубленные щиты, иззубренное оружие, пробитые и кое-как залатанные доспехи, покрытые пылью, грязью и кровью. Две сотни – все, что осталось от полнокровной тысячи за три дня боев с Бешенными.

– Не выстоять – глаза Озрика сверкают холодной яростью за смотровой щелью забрала – Но и за реку не пропустим! – и, шагнув вперед, как в пропасть с обрыва, кричит – Вперед Воины! О нас сложит легенды!

Гвардейцы, на ходу теснее смыкая строй, идут за своим командиром, нагоняя, втягивая в ряды первой шеренги. И становится некогда думать о смерти, налитые усталостью ноги могут подвести, ровнее шаг, шире! Нельзя споткнуться и упасть, склон под уклон изрыт за дни сражений. Строй надо держать.

Двести шагов до врага. Глухо лязгают щиты, сбиваясь в твердую стену. Покрепче сжать петли, упереться в щит плечом, держать линию!

Сто шагов. Отчаянье уходит, сменяясь яростью и жаждой схватки. Тело работает само, становясь легким и быстрым.

Пятьдесят шагов. Первый ряд, не сбиваясь с шага, бросает саунионы и чуть пригибается, освобождая простор для броска второго. Тяжелые, стальные дротики, брошенные умелыми руками, навылет пробивают легкие кахарские щиты, глубоко вонзаясь в тела зазубренными наконечниками, отрывают головы, руки, насквозь пробивают ноги. Первый ряд кахарцев выкашивает полностью. А за волной саунионов следует вторая, третья, и еще одна, и еще…

Двадцать шагов. Дротики кончаются. Над плечом просовывается хищное жало сариссы. Строй гвардейцев переходит на бег, вытягиваясь клином. Кахарцы стреляют из луков и стрелы вязнут в щитах. Кто-то падает, нет времени остановиться и посмотреть. Воины затягивают бреши и бегут дальше.

Пять шагов.

– На смерть! – кричит Озрик.

– На смерть! – слитным ревом отзываются воины.

Гвардейцы с разгону вламываются в, пробитую саунионами брешь.

– На смерть! – взлетает над рядами клич отчаянной атаки, перекрывая лязг, грохот и крики умирающих людей. Сариссы рвут врагов, опрокидывают, пронзают насквозь. Выворачиваются из рук скользкие от крови древки, ломаются под тяжестью тел. Теряя своих и забирая жизни врагов, гвардейцы пробиваются все глубже в кахарские ряды.

– На смерть! – рвется из пересохшего горла боевой клич, которому предстоит стать легендарным. Слева сражается Озрик, прикрываясь щитом, бьет страшным шестопером. Смерть обходит его стороной и люди идут за своим капитаном. Справа Логмар, десятник первой сотни, всаживает обломок древка в разверстый рот кахарца и, сорвав с пояса тяжелый чекан, гвоздит направо и налево, сминая шлемы, распарывая доспехи. Халдор сражается как заведенный, рубя коротким, широким мечем. Кахарцы уже не лезут вперед, страшась подступать к императорским воинам, ставшим в одночасье берсерками, упираются копьями в щиты, не дают шагнуть вперед.

– Ступеньку! – кричат сзади, и Халдор пригибается, принимая на плечи щит. Грохочут ноги, воин пробегает по щитам, ставшим лестницей и, оттолкнувшись, перелетает через копья, падает, подминая под себя кахарцев. Халдор бросается вперед, врывается в получившуюся брешь, срубает еще двоих копейщиков. Мгновение и рядом Озрик с Логмаром, брешь растет, гвардейцы прорывают строй.

– На смерть! – хриплый рык глушит все звуки вокруг. Честные воины закончились, впереди элита. В глазах рябит от золота насечек, драгоценных каменьев и узоров на доспехах и плащах.

Но умирают они не хуже простых нукеров, а порой даже и лучше. Кто-то сражается, вспомнив доблесть предков, кто-то бежит, захлебываясь визгом, кто-то падает на колени, бросая оружие. Падают под клинками гвардейцев кахарские полководцы, остается без командиров вражеская армия. Со всех сторон напирают нукеры, бросаются под лезвия клинков, стараясь спасти хоть кого-то, а сзади грохот копыт несет гибель. Но Халдору плевать, гвардия этот бой выиграла, кахар за реку не пойдет. Осталось только побольше забрать с собой за грань.

Все кончается в одночасье. Ослабевает натиск, нукеры пятятся, отступают, бегут, бросив копья…

– Итиль! – волной накатывает клич Империи, разбивая черный лед сковавший сердце. Обходя выживших в бойне гвардейцев, справа и слева проносятся конники Империи и гонят, гонят кахарцев обратно, в выжженную солнцем степь.

Запалено хватая ртом воздух, Халдор оглядывается. Из начавших атаку двух сотен на ногах стоит не больше сорока человек…

– Капитан…

– Ты сейчас капитан, Халдор – Озрик шагнул навстречу и старые соратники крепко обнялись.

– Раздавишь, костолом – придушенно прохрипел Озрик

– Тебя раздавишь, как же – ответил Халдор, отстраняясь – садись и рассказывай, какого демона уж полгода как все твердят, что ты мертв…

По мере рассказа Халдор все более мрачнел, сжимая пудовые кулаки.

– Что от меня потребуется, капитан? – спросил Халдор, с преувеличенной аккуратностью поставив кубок на стол.

– Люди – ответил Озрик, глядя в глаза другу – я набираю дружину.

– Сколько?

– Сколько откликнется. У Трора первоклассная крепость и прямо сейчас уже не меньше трех сотен гарнизона.

– Могу поднять всю тысячу.

– Нет. Более того, мне нужны только те, кто уже оставил службу. Я не хочу возводить личные заботы в ранг государственных.

– Зря. Мои ребята эту крепость по камушкам раскатают.

– Знаю. Но все же не стоит.

– Ладно. Ты всегда был упрямым, капитан, будь по-твоему. – Халдор, на пару минут задумался – Мыслю, не меньше полутора сотен соберу. Но учти! Если что, я туда весь полк приведу.

– Куда от тебя денешься-то. Не только я упрям – усмехнулся Озрик – Ты парней предупреди. Дело рисковое. Кто откажется – не обижусь.

– Когда гвардия без риска жила. – Халдор плеснул в кубки еще вина – Сколько у тебя уже набралось?

– Пока две сотни лучников. Эльфы. Кстати, не плохо бы им проход обеспечить до Калорна.

Халдор кивнул.

– Еще сотню – полторы поднимет Этель. Будут еще резервы, но пока рано говорить кто и сколько.

– С моими – пол тысячи выходит. Внушительно.

– Сам знаешь, бойцов много не бывает.

– Твоя правда, – улыбнулся Халдор и, посерьезнев, спросил – Когда и где?

– Через два месяца, в Калорне. Успеешь?

– Успею.

– Добре. Пора мне уже – Озрик поднялся и накинул капюшон.

– Рад, что ты жив, командир – Халдор крепко пожал протянутую руку.

– Я тоже. Да, и еще. Лучше если я пока побуду безвременно почившим – улыбнулся Озрик, застегивая пыльник – а к тебе приходил Странник. Помолиться за павших. И за живых.

До выхода из гвардейских казарм Озрик с Халдором дошли в полном молчании. Лишь когда стражники распахнули створки, выпуская Озрика за ворота, Халдор сказал:

– Помолись за нас Странник. Воины гвардии этого заслуживают. И молитв твоих не подведут.

Озрик кивнул и канул в толпе прохожих. Халдор долго смотрел в след командиру, а потом окликнул стоящего чуть в стороне ординарца.

– Рег! Эльтара, Марга, Лиора, Аглена ко мне! – и резко развернувшись на каблуках, зашагал к своему кабинету.

Через час из ворот столицы выехали четверо всадников. Каждый гонец вел за собой пару заводных коней, каждый вез на груди послание, запечатанное личной печатью виконта дан Трог.

Озрик шагал по улицам Итиля, заставляя себя идти размеренно, не срываясь на бег. Разговор с Халдором разворошил воспоминания, яркими красками вспыхнувшими в памяти. Сердце зло торкало в груди, тянуло, рвалось вперед. Алая лента, казалось, горит огнем, прожигая руку до кости. Хотелось все бросить и бежать под стены горной крепости, крушить руками неподатливый камень, ломать сталь решеток, рвать врагов на куски. Желание это было столь сильным, что вся сила воли, все внимание Озрика уходило на борьбу с собой. Когда же, наконец, удалось загнать подступающее безумие в глубину сознания и оглянуться, Озрик понял что ноги вынесли его к стене Павших.

Здесь не было домов и лавок, храмов, портиков и фонтанов, клумб, аллей и праздно гуляющих горожан. Здесь было царство тишины и покоя. Высокая стена опоясывала площадь по краю, прерываясь лишь там, где проходила улица. В центре площади рос раскидистый, кряжистый дуб, в тени которого и остановился Озрик.

Его взгляд скользил по золотым буквам на черном мраморе стены, складывая их в имена, знакомые и не очень, вызывая в памяти лица тех, кого он знал и о ком слышал. Разбушевавшееся сердце медленно затихало и багровая волна ярости, захлестнувшая было его душу, спадала, сходя на нет. Озрик долго стоял возле Стены, не думая ни о чем, не следя за временем, наслаждаясь покоем. Впервые за много месяцев стало легче дышать. Будто кто-то незримый подставил плечо, принимая на себя часть тяжести, что лежала у него на душе.

В «Старый Шлем» Озрик вернулся вечером. Минуя общий зал, до отказа забитый посетителями, поднялся в комнату. Скинул порядком надоевший плащ и присел у стола оперевшись спиной о стену. Ратмир молча пододвинул к нему тарелку с наваристой ухой, краюху хлеба и кружку с пивом.

– Ну как? – спросил Галиат, когда Озрик покончил с едой

– Полторы сотни – ответил Озрик – минимум.

– А максимум? – Ратмир испытующе глянул на брата

– Гвардейский полк в полном составе – Озрик поморщился и привычным движением потер виски, отгоняя усталость – ты письма отправил?

– Отправил. Хотя пришлось повозиться с порталом и, отыскивая нужных голубей.

– Добре. Ладно, давайте спать. Завтра, с рассветом идем дальше.

– Куда теперь?

– В Сильверфокс. Обрадуем Этеля – сказал Озрик и скупо улыбнулся, что в последнее время с ним случалось очень редко.

***

Мерно поскрипывали колесные оси. Телега, тяжело переваливаясь на ухабах, ползла в гору влекомая унылой лошаденкой непонятной масти с жидкой гривой и куцым хвостом, которым коняга отмахивалась от злых мохнатых слепней. На сене, нагруженном в телегу, так что бока свисали далеко за борта, волочась отдельными косицами травы по дороге, восседал невзрачный крестьянин. Устало откинувшись на мягкую, пахучую копну мужик изредка лениво дергал поводья, скорее ряди порядка, нежели от желания ускорить езду, и, посматривал по сторонам гоняя толстый стебелек из одного угла рта в другой. Вокруг, по обе стороны дороги, расстилались поля усеянные копнами сена. В тихом вечернем воздухе деловито гудели пчелы, перелетая с цветка на цветок, цвиркали ласточки, стремительно пролетая над самой землей, громко стрекотали кузнечики. Быстро приближающийся стук копыт привлек внимание крестьянина. Мужик дернул поводья, направляя телегу к обочине, и посмотрел вдоль дороги на вершину холма, за гребнем которого уже поднималась, золотящаяся в лучах закатного солнца, пыль. И хотя восточное пограничье было местом довольно спокойным, крестьянин решил не рисковать, мало ли кого Великий Дух несет, свел телегу в поле, освобождая дорогу, и остановился. Лошаденка, довольно всхрапнув, тут же потянулась к короткой придорожной траве, вполне довольная передышкой.

Передовые всадники вынырнули из-за гребня холма, стремительным аллюром приближаясь к застывшей на обочине телеге. Крестьянин от удивления раскрыл рот, с трудом удерживаясь от желания закопаться в сено и не вылезать оттуда до завтрашнего утра. По дороге десяток за десятком проносились самые что ни на есть настоящие кахарцы. Стройные, смуглолицые всадники в просторных плащах, странного золотисто-серого цвета, будто каждый воин нес на плечах шлейф песка, плавно покачивались в седлах. Под плащами поблескивали доспехи, головы прикрывали островерхие шлемы, обмотанные многослойной чалмой, каждый всадник имел при себе длинное копье с пушистой серебряной бахромой возле наконечника, круто изогнутую саблю и длинный кинжал в богато изукрашенных ножнах, заткнутых за широкий кушак. Выпуклый круглый щит, раскрашенный синими и серебряными полосами, покачивался с левой стороны седла, саадак с тугим луком и колчан полный стрел – с правой. Статные кони, шли ровно, плавно, словно плыли, не касаясь копытами земли. Лишь топот копыт и звяканье богатой украшенной золотом, серебром и разноцветными кисточками, сбруи доказывали, что прекрасные животные все же движутся по дороге, а не парят над ней.

Кавалькада пронеслась мимо, не останавливаясь, укутывая телегу клубами пыли. Уже давно скрылся вдали последний конник, а крестьянин все так и сидел с открытым ртом, гадая, какая нужда занесла кахарцев в земли Империи и чем все это может обернуться для жителей пограничья…

Глава 5

Сильверфокс

Сидящие вокруг большого букового пня воины напряженно прислушивались к перестуку костей в стаканчике и каждый надеялся, что капризная фортуна будет на его стороне, куш на кону стоял не малый.

– Какого демона, Шеек! – голос раздался над головой как гром с ясного неба. Воин выронил стаканчик с костями и вскочил, вытягиваясь как на строевом смотре. Мгновением спустя все дружинники графа стояли в строю, поеживаясь под тяжелым взглядом господина.

– Где госпожа, Шеек? – Озрик говорил тихо и спокойно, но от этого воинам становилось еще страшнее – Почему ты торчишь здесь, играя в кости? Отвечай!

– Её светлость приказала нам остаться здесь, изволив продолжить прогулку в сопровождении мастера Трора и его людей.

– Я тебе что приказал?! – Озрик нависал над своими людьми как осадная башня, каждым словом, будто, вгоняя их в землю – Чтоб от госпожи ни на шаг! Так какого хрена ты сидишь здесь смерд!

– Её светлость велела…

– Я отдал тебе приказ! Как ты смел его нарушить?!

– Её светлость мне тоже госпожа! – не выдержав, воскликнул Шеек – Её приказы я выполняю, так же как и ваши!

Озрик надолго замолчал, обводя мрачным взглядом своих воинов.

– Рассказывай! Когда, куда и с кем отправилась госпожа. Подробно!

Шеек позволил себе слегка перевести дух. Гроза прошла стороной, задев его лишь краем.

– Часа два назад. Мы ехали в сторону Дикого Поля, когда с Волчьего Урочища вышел мастер Трор с десятком своих людей. Её светлость изволила беседовать с мастером Трором. Затем спешилась, оставила Льдинку на наше попечение и велела ждать здесь. Сама с мастером Трором, в сопровождении его людей проследовала по тропе к лощине Ветра. С тех пор мы здесь, сидим и ждем.

– А ты мог додуматься издали следовать за госпожой, дубина? – рыкнул неизрасходованным гневом Озрик

На этот вопрос у Шеека ответа не нашлось, и воин виновато понурил голову.

– Ты будешь наказан – резко сказал Озрик – коней седлайте и в замок возвращайтесь!

Уже давно стих перестук копыт коней незадачливых охранников, а Озрик все стоял, слушая тишину. Мысль о возможной правдивости слов некроманта не давала ему покоя, обретая все больший вес. Наконец, усилием воли отогнав мрачные думы, Озрик зашагал к Лощине.

Тропа поднималась вверх, стелясь по склону отрога, и уже через пору десятков шагов свернуть с нее стало невозможно. Склон слева густо зарос ежевикой, а справа край тропинки круто обрывался вниз и с каждым шагом обрыв становился все глубже.

За очередным изгибом тропы путь Озрику преградили четверо храмовников. Молодой, еще безусый парень в храмовой накидке поверх белых лат, стоял посередине тропы, опираясь на обнаженный полуторный меч, загораживая проход. Чуть позади него, на небольшом пятачке, где сходились две тропинки, удобно устроились еще трое воинов постарше.

– Стой! – гаркнул парень, состроив суровую мину – Стой, кому говорю!

Озрик продолжал идти вперед, не обращая внимания на его слова.

– Я сказал стоять! – крикнул парень, сжимая рукоять меча – Дальше нельзя!

Остальные дозорные, отдыхавшие на полянке, поднялись на ноги, но вмешиваться не спешили.

– Стоять! – дав петуха, завопил парень, когда Озрик подошел уже вплотную, и попытался поднять оружие.

Озрик остановился, смерив молодого воина холодным взглядом. И хотя граф даже не прикоснулся к своему оружию, меч молодого воина замер как замороженный. Озрик молчал, внимательно глядя на незадачливого дозорного, молчали и товарищи храмовника за его спиной. Тишина сгустилась, стала ощутимо давить на нервы вязкой пеленой, и парень не выдержал, нарушил молчание:

– Ты не пройдешь здесь! Таков приказ!

– Уйди с дороги, парень – тихим голосом ответил Озрик – не доводи до греха.

– У меня приказ никого не пропускать!

– И кто же дал тебе такой приказ?

– Мастер Трор.

– Мастер Трор слишком много на себя берет, распоряжаясь на моей земле – Озрик сжал рукоять кинжала – последний раз говорю. Уйди с дороги.

Парень побледнел, попытался вскинуть меч, но граф пресек эту попытку, придавив левой рукой противовес бастарда.

– Ну же. Твой выбор парень?

За спиной дозорного лязгнули мечи его товарищей. Узость тропы не позволяла им прийти на помощь парню и принуждала ждать развязки.

– Я. Не. Могу. Тебя. Пропустить. – сквозь сжатые зубы процедил дозорный – Можешь убить меня, но приказ я выполню, будь ты хоть граф, хоть император, хоть сам Великий Дух.

Глаза Озрика опасно сузились, он бросил быстрый взгляд на храмовников, оценивая свои шансы в схватке.

– Артес прав – сказал один из них, опуская готовый к бою клинок.

Высокий и широкоплечий, он чуть сутулился как опытный боец – одиночка. Шлем с полумаской наличья скрывал лицо, оставляя на виду только подбородок с, заплетенной в косицу, узкой бородкой. Весь доспех воина ограничивался этим шлемом и видавшей виды кирасой закрывавшей грудь и спину. Шаровары из сурового полотна и добротные сапоги на броню никак не тянули, а руки, покрытые сложной вязью татуировки, и вовсе были обнажены до плеч.

– Меня зовут Явергам – продолжил тем временем воин – я знаю тебя, Озрик из Сильверфокса. Доводилось видеть в бою. Быть может мы все здесь ляжем от твоего меча, но пока живы – тебе по тропе не пройти. Не гневайся граф. Но таков приказ командира, а приказ для нас превыше всего.

С минуту Озрик продолжал держать меч Атреса, внимательно рассматривая противников. Во взглядах воинов Храма не было ни страха, ни издевки. Только решимость выполнить свой долг. Озрик вздохнул и выпустил меч молодого дозорного. Убивать этих людей только за то, что они выполняют приказ, не хотелось.

В этот момент послышались шаги, из-за поворота показался Трор и шестеро храмовников.

– Хей! Что тут происходит? – спросил Трор, с удивлением глядя на Озрика и своих людей с обнаженными мечами.

– Это и мне хотелось бы знать, – холодно ответил Озрик – С каких пор, Трор, твои люди распоряжаются на моей земле?

Их взгляды скрестились, Озрику показалось, что в глубине глаз Трора мелькнуло разочарование. Разочарование и злость. Лишь пару ударов сердца длилось это противостояние. Затем Трор шагнул вперед, растолкал своих дозорных и, широко улыбаясь, хлопнул Озрика по плечу.

– Не ярись, брат. Моя вина, ребята слишком дословно поняли приказ. Я им велел тропу стеречь, ну на случай если некромансер твой объявится, а они решили что вообще от всех кто пройти пожелает. Не дивлюсь, если они и муравьев с мухами пытались останавливать, – со смехом сказал Трор.

Озрик веселья не поддержал, продолжая холодно смотреть на Трора, и улыбка гнома увяла.

– Где Анариэль, Трор? – спросил Озрик – Ты вроде сопровождал её, но я не вижу здесь своей супруги. Где она?

– Во имя Молота и Горна, что за муха тебя укусила? – лицо гнома вытянулось – В чем ты меня обвиняешь?!

– Я не обвиняю – спокойно ответил Озрик – я задал вопрос. И рассчитываю получить ответ.

– Ах ты ж, лис упрямый! – фыркнул Трор – Дома твоя супруга, кайло тебе в печень! Я проводил её до замка через кряж.

– Так почему же не вернулся назад по тракту, ближе будет, да легче?

– Мне своих людей собрать надо было с постов – развел руками Трор – Что-то мне совсем не нравится этот разговор, брат.