Текст книги "Легенды Агроникса. Серебряный Лис (СИ)"

Автор книги: Павел Прокофьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Этот мир золотым покрывалом одет,

Инкрустирован мрамором древних гробниц.

Там где магия света – защита от бед,

Будет магией боя – свет новых зарниц.

Будет петь тетива в полуночной тиши,

И в овраге – поблескивать древко копья.

В волчьей шкуре колдун прочь, во тьму, заспешит,

И оденутся в лед голубые моря.

Этот мир будет лучше под куполом неба,

И дороги покроются пылью веков.

Будет нам все равно, это быль или не быль,

Будут руки в следах от разбитых оков.

Будет грудь разрываться от слез и желаний,

Мы в чащобе отыщем дорогу за Край.

Этот мир – только сон, но когда-нибудь станет,

Настоящим он, времени каплю лишь дай.

Помоги же ему, мчись в объятья Рассвета,

В новый путь заплетется твой гаснущий след.

У дороги цветы – символ нового лета,

Лепестками прошепчут твой Новый Завет…

Илунга из рода Совы

«Ибо нехуй!»

Неизвестная Доллийская контрабандистка

Пролог

Ночной разговор

– Что было дальше? – Озрик смотрел сквозь Ратмира невидящими глазами.

– Дальше... Дальше я шел за ними сквозь Великий Лес. Дважды пытался отбить твою жену, но её стерегли не только увальни Трора, но и рейдеры Лиги. Да и опаивали её постоянно каким – то зельем, Анариэль всю дорогу спала.

– Значит и Сумраки! – Озрик еще более потемнел лицом и так стиснул нож, что костяная рукоятка жалобно хрустнула.

– Во второй раз меня едва не прикончили – продолжил Ратмир, не глядя на брата. – Пришлось уходить в Дагор, к тамошним целителям обращаться – он глянул на свою руку, где от пальцев через всю кисть шел, теряясь в рукаве, широкий, рваный шрам. – Я вернулся через месяц, но уже ничего не смог сделать. На месте замка возвышалась новая крепость гномьей работы. Мощная и хорошо охраняемая. Брата едва от штурма отговорил…

– Этель хотел штурмовать крепость Трора?

– Да. Рвался отомстить за тебя и вернуть захваченные земли. Пришлось сказать, что мстить не за что.

– Ты сказал ему, что я жив?! – в голосе Озрика прорезался металл – Как ты посмел!

– А лучше если бы он голову сложил под этими стенами? – Ратмир выпрямился и твердо взглянул в глаза Озрику – И положил всех наших людей?

Несколько мгновений они мерялись взглядами. Наконец Озрик отвел глаза.

– Ты прав – глухо сказал он, глядя на пламя свечи – Но Трор не успокоится, пока не отыщет меня, если узнает, что я жив. Я живой для него как бельмо на глазу. Он будет меня искать.

– Так может тебе найти его первым? – Ратмир пристально смотрел на брата, и Проводнику становилось не по себе. Никогда в жизни Ратмир не видел Озрика таким – сломленным, безмерно уставшим. Плечи его опустились, глаза будто потухли и от всей фигуры веяло безысходностью.

«Лесной Отец, да что ж это делается то, он же вот-вот сломается– с ужасом думал Ратмир привыкший видеть брата железным, несгибаемым человеком.

– Все тлен… все прах – тихо сказал Озрик – что мне в мире, если она отказалась от меня. Какое я имею право разрушать её счастье и идти против её выбора…

– Озрик! Да очнись же ты! – взорвался Ратмир, не заметив, что перешел на крик, чего никогда раньше не позволял себе при разговоре с графом. – Какой к демонам выбор?! Какое счастье?! Да её зельем опоили и несли как чушку дубовую! Ты что думаешь – высокородная эльфийка от слова своего, любимому человеку данного, отказаться может как девка портовая…

– Окстись! – рявкнул Озрик впиваясь взглядом в Ратмира – не по своей воле Анариэль женой моей стала…

– Ой, да не смеши, Озрик! – треснул кулаком по столу Ратмир – Невозможно эльфийку против силы на такое согласиться заставить. Ни у кого, никогда такое не получалась. Она же тебя любит дубина ты репоголовая! Любила всегда и любит до сих пор! Хоть и считала, что ты мертв.

– Что?! – Озрик вскочил, опрокинув скамью и тяжело отперевшись на столешницу, наклонился к самому лицу Ратмира – Откуда… – голос графа сбился до сиплого шепота – С чего ты это взял?!

Ратмир отшатнулся, мгновенно остывая. Озрик был страшен. Тело его напряглось как сжатая пружина, пальцы сжали край стола так, что затрещала доска, лицо пошло пятнами, в глазах загорелся лихорадочный блеск.

– Когда я был у стен крепости, её вывели на прогулку…

– Вывели? – голос Озрика упал до глухого рычания

– Да. Её выводят под стражей. Видимо боятся, что сбежит или руки на себя наложит. В общем, стражники на мгновение отвлеклись, я её и показался. Открыл свой разум… так что Анариэль знает что ты живой.

Озрика качнуло, он, слепо шаря рукой, едва нашел, на что сесть.

– На следующей прогулке она сбросила со стены вот это – Ратмир протянул брату красную ленту, ту самую, что Озрик разорвал и отдал обратно посланцу Трора. Толька теперь лента была крепко сшита и связана в кольцо. Озрик сжал голову руками и застонал раненым зверем.

Ратмир отошел к окну, давая брату время прийти в себя. Глядя в ночную темноту, он ждал…

– Что с моими людьми? – голос графа был сух как пустыня и холоден как лед.

Ратмир повернулся и порывисто вздохнул, поражаясь произошедшей перемене. От безысходности не осталось и следа, Озрик сидел хмурый, злой и готовый к схватке.

– Они в добром здравии. Успели перейти гребень до подхода Трора и его людей. Мизгирь по-прежнему сотник дружины у нашего брата, Эванс там же. Салим ушел к своим, а Градимир подался в отшельники. Винит себя в том, что не смог графиню уберечь и тебя подвел.

– Этель?

– Ждет. Готов передать титул и земли. Трудновато ему на хозяйстве, но он справляется.

– Ты?

– Я как всегда – усмехнулся Ратмир – Я с тобой брат.

Озрик молчал, Ратмир тоже. Потрескивала, догорая, свеча на столе. За окном перекликались совы. В ночной тишине, в круге света сидели два человека, два брата. Один погруженный в свои мысли, другой ожидающий решения. Мгновения медленными каплями падали в чашу вечности и мир совершал свой круговорот, не замечая людей погруженных в молчание. Предутренний ветер донес далекий и тоскливый волчий вой и Озрик словно очнулся.

– Ложись спать Ратмир, Утром решим что делать. Завтра наступит время перемен.

Засыпая, Ратмир слышал тяжелые шаги Озрика вышагивающего по комнате из угла в угол.

«Что за зараза такая – любовь. Упаси Лесной Отец от такого» – подумал он, услышав как, с протяжным звоном, сломался нож, что был в руках у брата…

Сломав нож, Озрик бросил обломки на стол и уткнулся лбом в притолоку окна. Пустоты, что была в нем, с которой он уже успел сжиться, не было. Теперь место пустоты заняла боль, сердце пронзительно ныло, да жгла руку туго повязанная Алая Лента.

Глава 1

Перевал

Покрытые пылью всадники выехали к замку сразу после полудня. Замок был стар и сильно запущен. Зубцы стены искрошились, вал оплыл, был усеян промоинами от дождей, предполье заросло кустарником. Однако ворота были плотно закрыты, а на башне, мелькая меж зубцами стрелковой площадки, блестел шлем стражника.

– Эй! На башне! – надсаживаясь, крикнул передовой всадник – Открывай ворота!

– Кто такие!? – донеслось в ответ.

– Его сиятельство граф Озрик! Демоны тебе в печень, открывай, олух! – крикнул всадник, разворачивая штандарт с серебряным лисом на зеленом поле.

– Ох, ты ж, Отец Лесной! – по-стариковски воскликнул часовой и, перегнувшись через парапет, закричал в замковый двор – Робяты! Открывайте воротину, да поживей! Сам граф приехал!

Несколько человек подскочили к воротам. Натужно заскрипели древние петли и тяжелые, дубовые створки, оббитые потемневшей от времени бронзой, распахнулись.

Кавалькада втянулась под гулкие своды надвратной башни, заполняя не сильно большой двор замка лошадьми, людьми, ржанием, гулом голосов и звяканьем поклажи. Пока всадники спешивались и расседлывали лошадей, слух о приезде графа облетел замок, собрав всю немногочисленную челядь в главном зале, в ожидании хозяина.

Первым, в распахнутые двери, вошел граф Озрик, высокий, широкоплечий и светловолосый он стремительно шел через зал, на ходу отряхивая покрытый пылью дорожный камзол, оживленно беседуя с идущей рядом женщиной. Позади графа толпой валили воины, сопровождавшие его в поездке.

Граф остановился возле большого стола, кивком ответил на поклоны слуг.

– Саид!

Рядом с графом тот час возник смуглолицый воин в тюрбане, короткой куртке покрытой затейливым узором и шароварах. На наборном поясе покачивалась сабля в изузоренных ножнах и кривой кахарский кинжал.

– Найди мне управляющего и распорядись выставить охрану на воротах.

– Будет исполнено – Саид приложил руку к сердцу и коротко поклонился – Лоор! Риг! К воротам! Где управляющий?! Немедля к его светлости!

Сквозь челядь протолкался высокий и тощий как жердь человек, торопливо отряхивающий и поправлявший одежду. Рубаха его была замызганной, а криво сидящий камзол лоснился потертостями и застарелыми пятнами. Приблизившись к графу, он оставил попытки привести свой гардероб хотя бы в относительный порядок и склонился в низком поклоне.

– Имя!

– Мелвил, Ваша Светлость – ответил управляющий, поднимая глаза на графа и осторожно поправляя редкие, тонкие волосы, упавшие на лицо во время поклона.

– Мне что, тебя на воротах вздернуть, скотина! – громыхнул граф, меряя несчастного управляющего яростным взглядом – Ты до чего мой замок довел, шкура!

– Ваша Светлость – Мелвил содрогнулся и отступил на пол шага перед грозным хозяином – местность пустынна, крестьян мало и рабочих рук не хва…

– Молчать! – рявкнул граф и вислые усы его грозно встопорщились – Платить людям надо! Платить уложенное, а не гнать трудников на повинность! – граф схватил управляющего за грудки и встряхнул как тряпичную куклу – Я зачем сюда деньги слал?! Что бы ты их пропил али в кубышку затолкал?! – голова Мелвила болталась при каждом встряхивании, будто хребта у него не было вовсе – Я тебя в яме сгною! На цепи будешь сидеть! – граф наконец выпустил несчастного, кулем упавшего на пол – Саид! Тащи его на конюшню и десять плетей отмерь!

Воин тут же схватил несчастного управляющего за шкирку, встряхнул как коврик, заставив вскочить на ноги.

Женщина, что до сего момента молча стояла подле графа, шагнула вперед и положила свою руку ему на плечо.

– Стоит ли так жестоко наказывать несчастного Мелвила? – спросила она мелодичным голосом – Он, несомненно, виноват. Но осознал уже свою вину и жаждет все исправить.

– Анариэль, дорогая! – ответил граф, все еще фыркая нерастраченным гневом – Коли всех вот так прощать, так совсем страх перед господином потеряют и обленятся не меряно. Я знаю, что твое милосердие воистину безгранично, но Мелвил будет наказан! – рыкнул граф в сторону управляющего и тот рухнул на колени.

– Я не спорю, однако любое наказание должно соответствовать тяжести проступка – Анариэль слегка улыбнулась и взяла графа за вторую руку – он же не крал эти деньги, а берег их как умел.

– О, Великий Дух! – воскликнул граф, но было видно, что гнев его утекает как вода из дырявой бочки – Ладно. Саид, пять плетей ему и шкуру не портить. – Озрик снова посмотрел на управляющего – А ты молись Великому Духу и благодари госпожу! Но если еще раз… Пеняй на себя! Прочь!

Мелвил забормотал слова благодарности, и вяло поплелся к выходу направляемый железной рукой Саида.

–Так. – граф задумчиво посмотрел на оставшихся слуг – Накройте стол, мы голодны с дороги! И приберите мои покои! – слуги кинулись в рассыпную, а граф, ведя под руку супругу, подошел к окну.

– Мне, право, неловко дорогая, – сказал граф, обнимая жену, с упоением вдыхая запах её волос. Вот уже пять лет он был женат на Анариэль, высокородной эльфийке из дома Аэра, последнего короля Эльфов Агроникса, но не уставал дивиться её красоте и умению неизменно выглядеть в любой ситуации. Вот и сейчас графиня была свежа как майское утро, как будто не было долгой и утомительно скачки по трудным горным дорогам. От Анариэль веяло свежестью, светлые, мягкие волосы, схваченные золотым обручем, ничуть не растрепались, в больших, чуть раскосых, глазах мелькали веселые искорки. Охотничий костюм, идеально сидевший на стройной фигуре, был чист и даже красные сапожки блестели словно только что начищенные. Хотя сам граф и его воины были изрядно запачканы дорожной грязью и пылью. – Тебе следовало остаться с обозом. Я хотя бы, успел привести замок в должный вид. Да и безопаснее там. Со мной ведь только дюжина дружинников…

– Не стоит, Озрик – ответила графиня, проводя рукой по его щеке.– Я хочу быть с тобой, где бы ты ни был. И потом, приехав сюда позже, что бы я увидела? Толпу запуганных насмерть слуг и тебя взъерошенного и злого как пещерный тролль? – Анариэль засмеялась – Нет уж. Надо что бы хоть кто-то тебя сдерживал.

– Ваши светлости! – супруги оглянулись. Перед ними, в поклоне застыл слуга – Трапеза готова.

– Пойдем – Озрик кивком головы отослал слугу – я голоден как волк. Да и время им надо дать, комнаты в порядок привести. А то я точно кого-нибудь прибью.

***

– Все! Привал! – Ратмир сбросил тяжелый мешок на землю под раскидистой сосной и вытащил топор – дальше не будет удобного места.

– Ты – Проводник, тебе видней – пожал плечами Озрик, распуская ремни на своем мешке…

На сборы братьям много времени не понадобилось. Оружие, кое-какой инструмент, смена одежды, еда на первое время. Все это уместилось в туго набитых дорожных мешках. Едва взошло солнце, как Ратмир с Озриком тронулись в путь, к Срединному хребту, отделявшему страну Россавов от остального мира. Здесь, где сила Россавов гасила любую магию, нельзя было войти в Великий Лес, и пришлось путникам преодолевать полтораста верст до хребта, и еще полсотни предгорьям и горам, через Печальный перевал в страну Вархов.

– Ты решил, куда двинемся после Печального? – спросил Ратмир рубя топориком набранный валежник. Озрик же пристроив над костром котелок с водой, потрошил кролика пойманного в кустах.

– Сначала в Кирк. Оттуда к Шести Островам, – ответил Озрик сноровисто кроша в котелок мясо для похлебки.

– Что мы там забыли?

– Я должен рассказать Аэру, что случилось с его дочерью – разом помрачнев, ответил Озрик.

– Надеешься на помощь тестя?

– И это тоже. Эльфийские лучники в войске еще никому не мешали – Озрик глубоко вздохнул – да и должен я сказать Аэру, что не уберег его дочь от беды.

– Опять начинаешь? – нахмурился Ратмир.

– Нет. Традиция у них такая, – безразлично пожал плечами Озрик.

– Ну, хорошо. Допустим, он тебя не казнит за любимую дочку…

– Его право.

–…Допустим, даже даст воинов. Дальше что? Трора просто так не взять. Он то ли клад драконий раскопал, то ли на жилу богатую вышел, но золота у него куры не клюют. Он себе ни в чем не отказывает, и крепость первоклассная, и припасов много и наемников в достатке.

– Я это и предполагал – кивнул Озрик – да только и у меня есть к кому обратиться.

– А сдюжим?

– Сдюжим. Он столько натворил, пока за Анариэль гонялся, что на пятерых хватит. Сколько у него воинов?

– Ну, сейчас в крепости примерно сотня – полторы. Узнает о тебе – будет нанимать еще. Сотен пять я думаю, наберет, не больше. Только нам от сего не легче, нам стены брать, вдвое, а то и втрое супротив его гарнизона надо.

– Вот по этому после Шести Островов пойдем к Кривому Кряжу, не сразу и не напрямую, но именно туда.

– К гномам?! Рехнулся?! Они ж тебя в момент в своих пещерах и закопают! Достанет там у Трора друзей для сего дела! – Ратмир напрягся, точно собрался броситься на брата, связать его и отнести обратно в селение Волков.

– Успокойся, сразу и дуром я туда не полезу. Есть способ. Гномы народ прямой и справедливый. Я потребую собрать суд старейшин. А обвинения в сторону Трора для этого более чем серьезные.

– Например? – спросил Ратмир, все еще подозрительно глядя на брата.

– Например? – Озрик откинулся на траву и уставился в небо – Например, он похитил и удерживает силой высокородную эльфийку. Это самое тяжелое, пожалуй, обвинение. Гномы такое спустить не могут, ибо действия Трора нарушают Ордосский мирный договор. Обвинение может предъявить герольд Короля Эльфов, поэтому-то и надо попасть на острова.

– А если Аэр не согласится?

– Тогда обвинить могу я! Как законный супруг и член дома Аэра!

– Ладно, допустим – сказал Ратмир, примирительно поднимая руку с ложкой, которой он помешивал похлебку – дальше что?

– Нарушение того же договора, но уже с Империей – Озрик нахмурился и сжал кулаки – Нападение на подданных Императора! Захват земель Империи! В конце концов, он попрал обычай побратимства и я могу требовать боя насмерть!

– Ладо, не кипятись. Лучше поснедай, а то остынет – Ратмир разлил похлебку по мискам и нарезал хлеба.

Некоторое время прошло в молчании, усталые путники с удовольствием поглощали наваристую похлебку.

– В конце концов, можно попросить помощи у Княжгорода, лихих молодцов там много. Да и в ордене Храма, тоже не думаю что очень довольны самоуправством Трора.

–Все можно, но гномы нужны сугубо – в сгустившейся темноте блики огня делали лицо Озрика похожим на жуткую маску – даже если не выступят с нами, то хотя бы останутся в стороне…

С утра они двинулись дальше, по хоженым тропам сквозь светлые сосновые леса предгорий, с каждым днем поднимаясь все выше и выше туда, где неприступная стена гор прогнулась седловиной перевала, открывая путь в страну Вархов, к морскому побережью.

Уже сошли на нет леса, кончился чахлый кустарник, все чаше попадались покрытые снегом проплешины и ветер уныло завывал среди каменистых пустошей, когда, на шестой день пути Озрик с Ратмиром подошли к устью перевала.

–А почему он называется Печальным? – спросил Ратмир, переводя дыхание

– А ты прислушайся – ответил Озрик, глядя на угрюмое ущелье.

В тиши раздавались протяжные, тоскливые звуки, будто кто-то оплакивал здесь свою злую судьбу, вечно жалуясь небесам на несправедливость мира.

– Ого! Это что, ветер так? – застыл Ратмир с открытым ртом.

– Ветер. – Озрик оглянулся назад, туда, где в туманной синеве лежала страна Россавов. – У нас говорят, услышать, как плачет ветер в Печальном перевале – к удаче.

– Она нам понадобится. Пошли.

Путники вступили на перевал. Тропа стала шире и плавно вилась между серых стен, обходя валуны и трещины. Ущелье вело на юг, едва заметно поворачивая к западу и не было в нем ни кустика, ни клочка травы, ни кого живого. Только серый камень и песок под ногами, только ветер упрямо несущий песок вдоль стен и рождающий, почти человеческие, стенания и плач.

Братья шли в полном молчании не решаясь вести разговоры в этом месте, словно опасаясь, что их слова подхватит ветер и, отразив их от серых стен, вплетет новой жалостной нотой в общий хор.

Ратмир смотрел на Озрика, широко шагающего впереди, и ясно представлял себе его лицо, сведенные в дугу широкие брови, жестко суженые глаза, плотно сжатые губы и закаменевши скулы. Таким Ратмир помнил брата в самые важные моменты жизни. О таком Озрике ходили легенды. О битве с кахарцами на Черном Берегу, где императорские гвардейцы три дня сдерживали натиск конников Кахара, положив возле моста через реку полк Бешенных. После чего, в отчаянной атаке прорвали центр вражьего войска и перебили почти всех полководцев султана. Гвардейским полком командовал тогда Озрик. После этого боя суровые воины гвардии раз и навсегда признали за Озриком право командовать и готовы были идти за ним в любое пекло. Что и доказали много позже когда три сотни гвардейцев прорвавшись к окруженной графской дружине, в битве на Вересковых холмах, вынесли своего бывшего капитана, тяжко израненного, на собственных щитах, окружив тройной живой стеной. Ощетинившись мечами и копьями, рубя всех кто дерзнул заступить им путь, гвардейцы с дружинниками графа прорвались к своим, попутно смяв строй на фланге орочьей орды. Сдав, едва живого, графа на руки лекарям, воины развернулись и в ярости втоптали остатки орков в грязь, разметав по окрестным каменистым склонам.

Таким был Озрик когда ради Этеля, наперекор отцу, отправился в одиночку к злейшему врагу их рода, тану Граделу и смог не только сосватать за Этеля единственную дочь тана, но и прекратить давнюю вражду, открыв торный путь караванам по Северному Взморью.

Таким был Озрик, когда в яростном споре с отцом отстаивал право Ратмира выбирать себе дорогу в жизни самостоятельно и стать в итоге Проводником, когда вызвался ехать с посольством к эльфийскому королю и смог таки заключить взаимовыгодный договор с беспокойным анклавом.

И, наконец, таким он был, когда шесть лет назад уговорил Императора вмешаться в свару между гномами и эльфами, и сам с сотней гвардейцев, вклинился на бранном поле между готовыми сойтись гномьем хирдом и эльфийским ополчением. Не дал разразиться кровавой сече и настоял на переговорах между эльфами и гномами. Наградой за это стало уважение гномов, признание эльфов и рука Анариэль, старшей дочери короля Аэра.

Такой Озрик куда больше нравился Ратмиру, чем тот, которого он нашел неделю назад в селении Черных Волков…

Стены ущелья постепенно сошли на нет, пологий спуск стал круче и тропа, соскочив с последнего увала, скрылась предгорных перелесках.

– Ну, вот и Изумрудный Каскад – нарушил, наконец, молчание Озрик.

Они стояли на последнем скальном уступе глядя на поросшую зеленью долину изрезанную десятками рек, речушек и ручьев, бравших свое начало у ледников Срединного хребта.

– Когда ты сможешь открыть Вход?

– Скоро – Ратмир прислушался к своим ощущениям. – Дойдем до той рощи, там можно. Только зачем? До тракта на Кирк дня два пути, а там лошадей можно на станции взять.

– Спешить нужно, сейчас каждый час на счету – Озрик коснулся алой ленты на правой руке – Боюсь не успеть…

– Думаешь, что она может тебя не дождаться? – Ратмир уже дошел до первых деревьев и скупыми, выверенными жестами открывал вход в Великий Лес.

– Нет, не то… – Озрик поморщился и яростно потер подбородок, заросший колючей щетиной – Анариэль знает, что я жив, но не знает, что я иду за ней.

– Так ведь ждет, раз знак прислала.

Вход в Великий Лес, наконец, открылся. Чаща впереди будто подернулся рябью, и деревья за этой пеленой стали много выше, краски заиграли ярче, словно солнце посветило каждый лист, тонко потянуло свежестью и прелью. Ратмир критически оглядел содеянное и, взяв Озрика за руку, шагнул под сень Леса.

– Любое терпенье имеет предел – ответил Озрик, настороженно озираясь по сторонам.

– Иди спокойно и не напрягайся – сказал Ратмир, заметив настороженность брата – страховидлов всяких, да и просто зверья здесь не встретишь, опасности никакой. Только вот без Проводника сюда не попасть, да и обратно не выйти… Ты бы ей знак какой подал что ли, что бы знала и ждала.

– Знак… знак… – Озрик вновь поскреб подбородок – Останавливаться здесь можно?

– Можно, но не стоит. Скоро выходить уже – Ратмир посмотрел на небо почти скрытое пологом леса, затем на стену деревьев впереди, словно определяя где выход – А что?

– Достать кое что из мешка надо – Озрик покосился на алую ленту – Когда дойдем до Кирка я отправлюсь к Шести Островам, а ты – к Этелю. Весть подать, чтобы дружину собирал. Ну и передашь кое-что по дороге Анариэль.

– Лесной Отец!! Как?!

– Что-нибудь придумаешь! Она же смогла мне весточку отправить…

– Слушай! Одно дело ленту, со стены сброшенную, подобрать. Другое – на эту стену что либо закинуть! Да так что бы кому надо попало!

– Ратмир! – мир перед ними снова подернулся рябью и Лес выпустил их на вершине холма неподалеку от большого портового города.

– Ратмир! – Озрик положил руку на плечо брата и развернул его к себе лицом – Я редко просил тебя о чем то. Сейчас я прошу. Я должен знать, что она дождется меня!

Ратмир угрюмо молчал. Озрик скинул мешок на землю, распустил завязки и, с самого дна, достал небольшой сверток.

– Ты что-нибудь придумаешь, я знаю. Хотя бы издали покажи ей – Озрик развернул тряпицу. Внутри оказался изящный перстень – два золотых листа переплетенных черенками и поддерживающих искусно ограненный в виде капли сапфир.

– Матушкин перстень – сказал Ратмир, глядя на блестящее украшение – тот самый, что ты ей подарил.

– Тот самый. Анариэль уходя, отдала его мне – ответил Озрик не сводя глаз с перстня – сказала, оденет, когда все кончится, и я приду за ней. Она поймет, что я за ней иду! Ратмир, брат. Прошу…

Ратмир хмуро глянул на Озрика, пнул камень и едва слышно выругался.

– Ладно, черт с тобой. Давай, – он сгреб перстень с ладони брата, завернул и спрятал за пазуху – Что смогу – сделаю. Ты сам-то уверен, что надо идти к эльфам одному?

– Уверен – Озрик затянул мешок и вскинул на плечи – времени куда меньше чем нужно, нам еще до другого края земли дойти придется – Озрик сжал руку брата. – Жди меня через месяц в Таэре, в таверне «Золотой Тур».

– Удачи, брат – ответил на пожатие Ратмир и, глядя как Озрик легким, размеренным шагом спускается с холма в сторону города, добавил – храни тебя Лесной Отец.

Хорошо жить в богатом торговом городе, Еще лучше, когда город этот Вольный и сам себе хозяин. Здесь нет суровой императорской стражи, которая дубинками внушает уважение к Закону империи любому, не важно правому или виноватому. Нет мытарей тянущих последнюю рубаху с ремесленного люда, купцов и капитанов, из всех до кого могут дотянуться. Нет спесивых нобилей и лордов, что смотрят на простой люд как на грязь, усмехаясь, когда дюжие слуги плетьми расчищают им дорогу в толпе. Здесь каждый предоставлен сам себе и каждый выбирает сам, что ему делать и куда силы тратить. Здесь стараются не совать нос в дела соседа, соблюдай законы, плати налог и тебя никто не тронет.

Хватало, конечно, тут разного отребья, воров и душегубов, сомнительных ростовщиков и жулья всех мастей, но больше было купеческих лавок, где можно купить все что угодно, таверн и харчевен где готовят еду на любой вкус, постоялых дворов, трубадуров, менестрелей, бардов и бродячих артистов, устраивающих свои представления прямо на улицах и площадях, и многого другого хватало в Вольном и веселом Кирке. И шли сюда караваны с товарами со всех уголков обитаемых земель, шли торными трактами, шли морем. И день за днем звучал на улицах вольного града разноязыкий говор. Богат и славен по всему южному побережью был Вольный Кирк, и любой мог попасть за его надежные стены, уплатив лишь малую пошлину в городскую казну, да доставив товар для досмотра бравым стражникам у городских ворот.

Незадолго до полудня, когда утренний поток людей давно схлынул, к воротам Кирка подошел человек, облаченный в темно-зеленый плащ, запахнутый наглухо и перепоясанный толстой веревкой. Лицо путника скрывал глубокий капюшон с застегнутым пыльником, оставляя открытыми только глаза. В руке он держал крепкий дубовый посох с узловатым навершием, такой, что в умелых руках мог запросто обращаться в грозное оружие. За спиной у человека болтался объемистый, но изрядно похудевший, дорожный мешок.

Стражники уважительно поклонились. Шел к ним Странник. Отшельник, путник перехожий, обет Великому Духу давший, грехи чужие замаливать как свои, советом, а когда и делом людям и нелюдям помогать. Мало их было, тех, кто смог на себя такую тяжесть взять, ценили и уважали Странников. И тяжким грехом считалось на путника перехожего руку поднять либо в беде оставить.

Стражники посторонились, пропуская Странника без пошлины, но тот остановился и вытянул из сумы положенную за проход серебрушку.

–Я чту законы – сказал Странник глухим голосом, протягивая монету стражнику – ответь мне воин. Есть ли в порту корабль к Шести Острова идущий?

– «Морской Змей» стоит на погрузке – ответил стражник, сжимая монету в кулаке – вечером отчаливает.

– Благодарю – Странник приблизился к воину и чуть слышно сказал – у тебя ремень плечевой почти перетерся. Замени, а то лопнет не вовремя – беда случится – и легко шагнул в ворота, оставив ошарашенных часовых за спиной.

Стражник оттянул наплечник и неловко заглянул по него. Ремень и правда, держался на последней жилке.

– Великий Дух… – только и смог пробормотать стражник – откуда узнал?...

Давно уже Озрик не бывал в Кирке, но знали его в городе многие, потому и рад был, что плащ Странника одел. Надежно от глаз скрывает, да и лишнего внимания нет. «Прости Великий Дух, что не по праву звание высокое взял» -думал Озрик. И, хотя одежда эта по разрешению Странника истинного на нем была, смутно было на душе у графа. Хоть и спас от душегубов святого человека, а все равно тяжко давит плащ сей, Ой как тяжко…

… Простившись с Ратмиром, Озрик не стал искать дорогу, а пошел напрямик, через перелесок, к городской стене, стараясь успеть до заката. Хоть и не было давно в этих местах набегов и нашествий, стража городская службу несла исправно. И каждый день, на закате, ворота закрывались. Шел Озрик ходко, привычно. Руки сами отводили ветви деревьев, ноги искали прочную опору, глаза дорогу выбирали. Только думалось плохо, пусто было в голове. Может, потому то и услыхал граф слабый стон, доносившийся из ельника. Чуть позже за ним последовал приглушенный хохот.

– Стони, старик, стони – взревел чей-то хриплый голос – Ща ты нам все отдашь, и золото, и свитки. Портки и те отдашь. Хотя на что они нам – обмоченные – и снова взрыв хохота.

Озрик остановился. Аккуратно сняв с плеча мешок, поудобнее перехватив посох, прокрался к ельнику и заглянул меж ветвей.

На небольшой полянке, среди молодых елочек горел костер. Возле костра двое кудлатых мужиков увлеченно рылись в дорожном мешке. Еще пара таких же стояли подле большого камня и, посмеиваясь, тыкали короткими тяжелыми дубинками привязанного к камню человека. Странника в порванном и изрезанном плаще. Лицо у Странника было разбито, на одежде виднелись, набрякшие багровым, полосы и прожоги.

– Ну что, надумал говорить? – спросил бородатый разбойник, что сидел возле костра. Отложив нож, он вытащил из пламени пылающую головню – Или тебе этим промеж ног ткнуть? Глядишь и думать быстрее начнешь, а то и удовольствие получишь – бородатый криво ухмыльнулся, а остальные зашлись хохотом.

Озрик, не раздумывая более, ринулся вперед. Бородач только начал подниматься, оборачиваясь на шум, как посох из звонкого россавского дуба ударил его точно в темечко. Раздался глухой стук, бородач кулем осел на землю, а посох, продолжая движение, с хрустом влепился в скулу тому мужичку, что все еще копался в мешке Странника. Разбойник удивленно хрюкнул, и рухнул со свернутой на бок челюстью. Двое, что стояли у камня, кинулись на Озрика, выхватывая длинные охотничьи ножи. Первым подоспел чернявый, невысокий мужичек. Замахнулся дубинкой, одновременно пытаясь достать Озрика ножом в живот. Граф привычным движением уклонился от ножа, сбил посохом удар дубины вниз и впечатал подток чернявому в ухо. Мужичок взревел от боли, и растянулся на земле, получив жестокий удар сапогом под колено. Второй, высокий, светловолосый парень, едва уклонившись от мелькнувшего посоха, швырнул в Озрика дубинкой и бросился бежать. И достиг уже края поляны, когда посох, брошенный опытной рукой, с тяжелым гулом грянул ему промеж лопаток. Парень вскрикнул, с разбега наткнулся на ель и, ломая ветки, сполз по стволу.