Текст книги "Странные приключения Ионы Шекета. Книга 1"
Автор книги: Павел (Песах) Амнуэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
ПЕШКОМ К ЗВЕЗДАМ
Я нисколько не жалел о том, что получил от руководства Института безумных изобретений письмо о моем несоответствии занимаемой должности. Могли бы написать короче: «Вы уволены, Шекет!» В конце концов, я действительно превысил свои полномочия, когда убил разумное существо – господина Соль-Си-До-Фа.
Как бы то ни было, я покинул ставший уже привычным кабинет на Церере и в задумчивости подвесил свой звездолет на стационарной юпитерианской орбите, чтобы немного подумать о собственном будущем и решить, куда лучше всего направить свою неуемную энергию.
Я бы с удовольствием вернулся в Зман-патруль, но меня не взяли бы – слишком стар. С неменьшим удовольствием я отправился бы в новое межзвездное путешествие, но было так трудно выбрать себе достойную цель, что я даже не стал тратить на это мысленных усилий. Подумав, я направил свою колымагу в сторону планеты Камбикорн, где располагался известный в Галактике Оккультный университет, диплом об окончании которого уже двадцатый год пылился в моем компьютере в самой почетной директории.
– Кого я вижу! – воскликнул ректор университета Миасс Евскарит, когда я распахнул дверь его кабинета. – Хотите продолжить образование, Шекет? У нас есть несколько новых курсов. Например, душевное общение с призраками великих покойников…
– Благодарю, – сказал я. – Я бы хотел продолжить свои исследования. Есть идеи, я ведь работал в последние годы в Институте безумных изобретений…
– О! – воскликнул Миасс Евскарит. – И какие же идеи бродят в вашей замечательной голове?
– Я убедился в том, что живущие ныне изобретатели не способны придумать новинку, которая была бы гениальна до безумия. И мне не остается ничего иного, как обратиться к изобретателям, уже покинувшим мир.
– Ну-ка, ну-ка, – с интересом произнес ректор и подпер обе свои головы пятью своими руками.
– Я говорю об извлечении прошлых инкарнаций, – сообщил я.
– Ну-ка, ну-ка, – повторил Миасс Евскарит, не сразу поняв гениальность моего предложения.
– Помнится, – сказал я, – в бытность студентом я делал курсовую работу по определению собственных инкарнаций. Я знаю, например, что прожил восемнадцать жизней, в одной из которых был женой священнослужителя в иерусалимском Храме, в другой – охотником в вымершем африканском племени Уххухуту, и так далее. Так вот, моя восьмая инкарнация – придворный механик Его императорского величества Аммариха Восьмого с половиной, монарха с планеты Диркун. Звали меня тогда Иабурком, и я изобрел для сюзерена много замечательных приспособлений, прославивших его имя. Я уверен, что эта моя инкарнация была бы очень полезна…
– Понятно, – прервал меня Евскарит. – Кто же мешает вам войти в контакт с этой вашей инкарнацией и поговорить с ней о печальной судьбе изобретателей? Ведь, если я не ошибаюсь, в той инкарнации вы были умерщвлены растворением в кислоте, поскольку осмелились возражать императору, когда тот…
– Не нужно вспоминать о неприятном! – воскликнул я. – Нет, я не хочу говорить с Иабурком. Я хочу, чтобы Иабурк жил сейчас и здесь. Я уверен, что он сможет изобрести такое…
– К сожалению, – сухо произнес ректор, – вы должны знать, Шекет, что прошлое невозвратимо. Иабурк жил и умер, и с этим ничего не поделаешь.
– Категорически не согласен! – воскликнул я. – Думаю, что мне удастся извлечь личность Иабурка…
– Личность – может быть, – нехотя согласился Евскарит. – А где вы возьмете для него тело? Личность без тела вряд ли будет способна изобретать – вы же знаете, что призраки лишь стонут о покинутом ими мире!
– Мне не нужен призрак Иабурка, – отмахнулся я. – Я намерен воссоздать себя в восьмой инкарнации.
С этими словами я покинул кабинет ректора и отправился в знакомую лабораторию, где я провел когда-то пять лет, ставя эксперименты по общению с душами великих покойников. Я включил распознаватель сутей, отыскал в себе затаившуюся инкарнацию и произвел обмен личностями прежде, чем Миасс Евскарит догадался отключить энергию в здании университета.
Я встал с ложа, потянулся и подумал, что Его величество Аммарих Восьмой с половиной будет недоволен, если я к завтраку не изобрету чего-нибудь, способного развлечь монарха хотя бы до обеда. Обстановка показалась мне незнакомой, и я сразу понял, что все это проделки Ионы Шекета, которым мне предстояло стать в моей восемнадцатой инкарнации.
Ну и ладно. Аммарих Восьмой с половиной – вовсе не тот хозяин, расставшись с которым я стал бы лить слезы.
Я обошел помещение и понял, что здесь все нуждается в усовершенствовании. Стол, например. Почему у него неподвижные ножки? Или стены – разве не лучше было бы обойтись без них? Не говоря уж о студентах, стоявших вокруг меня и глазевших, будто впервые видели живого изобретателя. Студентам следовало бы укоротить лбы, это пошло бы на пользу их умственному развитию – ясно ведь, что большой лоб приводит к значительному испарению мыслей и, как следствие, к слабоумию!
Открылась дверь, и вбежал ректор университета Миасс Евскарит.
– Шекет! – воскликнул он. – Зачем вы это сделали?
– Мое имя Иабурк, – с достоинством сказал я. – И мне нужны, во-первых, семь моих единоутробных жен, а во-вторых, пещера, в которой я мог бы заняться изобретательством.
– Единоутробных жен? – растерялся ректор.
– Да-да, – нетерпеливо сказал я. – Одной из них можете стать вы сами, ведь даже Аммарих Восьмой с половиной не отказывался от этого, когда был в хорошем настроении!
– Но я… – пролепетал Евскарит, и я не стал его слушать. Я взял его и еще шестерых студентов (кажется, среди них были две девушки, что, конечно, не играло никакой роли), исполнил свой супружеский долг и стал наконец готов к процессу изобретательства.
– Уф-ф, – сказал ректор, отпав от меня, – никогда не думал, что процесс размножения на вашей планете, Иабурк, происходит таким образом.
– Да вы вообще не способны думать, – сообщил я и покинул помещение, оставив ректора и студентов прикладывать холодные полотенца к лбам, покрытым синяками от моих супружеских действий.
Пещеру я нашел неподалеку от главного корпуса. Вообще-то это был ангар для субпространственных одноместных кораблей, но на какое-то время помещение можно было назвать пещерой – дело ведь не в названии, а в сути.
Я сел посреди пещеры и начал изобретать.
Сначала я изобрел способ перемещения между звездами без помощи звездолетов. Способ был древним как мир, и я удивлялся, почему моя восемнадцатая инкарнация, этот Иона Шекет, не додумался сам. Почему по земле он ходит пешком, а от звезды к звезде перемещается в громоздком и шумном аппарате? Ноги нужно разминать, вот что! Или они здесь даже не знают, что в ногах только правды нет, а энергии, необходимой для звездных прогулок, вполне достаточно? Ведь в пятках находятся приемник и излучатель космического биополя!
Я активизировал эти узлы в собственном организме и немедленно поднялся в воздух, вызвав изумление у рабочих, находившихся в пещере. С воплями ужаса они разбежались, а я попробовал сделать несколько шагов, болтая в воздухе ногами. Трудновато, конечно, но можно привыкнуть. У себя на Диркуне я обычно пользовался реактивными клапанами в своих нижних присосках, но здесь я такой возможности был, конечно, лишен.
С некоторым трудом я вылетел в широко раскрытую дверь пещеры и, увидев простор неба, пришел в экстаз – замечательное состояние, без которого не совершишь межзвездного перелета.
– Я вернусь! – сообщил я ректору, махавшему мне всеми пятью верхними конечностями, и ринулся вверх, отталкиваясь от воздуха пятками.
Вот что значит – оказаться в будущей инкарнации, не позаботившись узнать о ней больше, чем записано в наследственной программе. Откуда ж мне было знать, что этот тип, Иона Шекет, может жить только в атмосфере, да еще и кислородной? Едва я поднялся на высоту десяти километров, как почувствовал, что сейчас умру – здесь нечем было дышать.
Я опустился до уровня облаков и улегся на одно из них, чтобы подумать – нужно было изобрести что-нибудь, что позволило бы Шекету жить в вакууме. Как-то я уже изобретал для Аммариха Восьмого с половиной биомешок для вдыхания пустоты и даже получил благодарность – три удара плетью по каждой конечности. Можно было бы немного видоизменить процесс обмена и поверхностного натяжения…
Сделать это оказалось чуть сложнее, чем заставить пятки излучать поглощаемую ими энергию космоса. Но я справился – иначе я перестал бы себя уважать! – и, отдохнув на облаке, ринулся вверх, сразу оказавшись на орбите, где ожидали разрешения на посадку десятки звездолетов, прибывших на Камбикорн. Я видел, какая поднялась паника. Как же, человек за бортом! Да еще и ногами дрыгает, и морда синяя, а глаза излучают свет в невидимом ультрафиолетовом диапазоне…
Я помахал капитанам звездолетов рукой и начал погружение в атмосферу, решив, что для первого испытания сделал вполне достаточно. В конце концов, тело не мое, а Шекета, и я вовсе не был уверен, что, придя в себя, моя восемнадцатая инкарнация останется так уж довольна сделанными мной изменениями.
Я опустился на площадку перед ангаром-пещерой и бодро сказал подбежавшему ко мне ректору Миассу Евскариту:
– Скучно. Передайте Шекету, что я возвращаюсь к своему монарху Аммариху Восьмому с половиной. Пусть дальше сам разбирается.
После этого я закрыл глаза и тут же открыл их опять.
– Что? – сказал я, увидев с каким беспокойством смотрит на меня Миасс Евскарит. – Надеюсь, Иабурк не сделал с моим телом ничего предосудительного?
– Смотрите сами, Шекет, – пробормотал ректор и протянул мне небольшое зеркало.
М-да… Женщины меня любить не будут. Лицо приобрело синеватый оттенок, плечи раздались вширь. Я опустил взгляд и понял, что еще смущало Евскарита – я не стоял на земле, а висел над ней на высоте примерно двадцати сантиметров.
– Замечательно! – воскликнул я. – Вы ведь не станете отрицать, что моя восьмая инкарнация – замечательный изобретатель! Немедленно подам заявку: «Способ межзвездных путешествий с помощью излучения поглощенной космической биоэнергии».
Я представил себе, каким будет лицо у эксперта в Институте безумных изобретений, занявшего мое место и получающего сейчас мою зарплату. Именно к нему, своему преемнику, я собирался явиться – пешком! – чтобы подать заявку на изобретение. И пусть скажет, что оно не безумно!
Я попрощался с ректором и взмыл в воздух.
Я, КОТОРЫЙ БУДУ
Терять легче, чем приобретать. Мысль достаточно банальна и потому справедлива. Я убедился в этом на собственной, извините, шкуре, когда вознамерился отправиться пешком на астероид Церера, чтобы подать заявку на безумное изобретение нового способа космических путешествий.
Сначала все было нормально – я передвигался в безвоздушном пространстве, для видимости переставляя ноги, хотя вполне мог этого не делать. Пока я боролся с этим непривычным ощущением, позади осталась Луна, а потом я пролетел (или лучше сказать – прошел?) мимо какого-то безымянного астероида, и вот тогда-то мне начало казаться, что в моем организме происходят необратимые процессы весьма неприятного свойства.
Хорошо, что мимо пролетал «Нетаниягу» – лайнер компании Эль-Аль, совершавший рейс с Венеры в космопорт Бен-Гурион. Я постучал в иллюминатор смотровой рубки, и после минутного замешательства меня впустили на борт. И вовремя! Как только в шлюзовой камере появился воздух, я понял, что от моих предыдущих инкарнаций остались только воспоминания, а способность путешествовать пешком между планетами и звездами исчезла, как утренний туман.
– Шекет, – взволнованно сказал мне капитан «Нетаниягу» Моше Фридман, с которым мы как-то виделись на презентации новой модели звездолета, – Шекет, как вы меня напугали! Вы можете жить в пространстве?!
– Мог, – мрачно ответил я. – Меня обучил этому Иабурк, моя восьмая инкарнация, если хотите знать. Но этот негодяй оставил меня на произвол судьбы, и вот результат – я потерял свои приобретенные способности. Если бы не вы, капитан, я бы задохнулся, а потом лопнул бы от внутреннего давления…
– Куда вы направлялись, когда с вами приключилось это несчастье? – поинтересовался капитан Фридман.
– На Цереру, в патентный отдел Института безумных изобретений. Хотел подать заявку. Но теперь…
– Понимаю, – участливо сказал Фридман. – Я могу высадить вас на Луне, и вы продолжите полет в пояс астероидов на одном из лайнеров Эль-Аля. Думаю, компания с удовольствием оплатит вам билет.
– Нет, – твердо заявил я. – Что мне делать на Церере, если я ничего, оказывается, не изобрел? Летим на Землю, у меня возникла идея…
Идея была, на мой взгляд, замечательной, но осуществить ее я мог только на Камбикорне, планете, где располагался Оккультный институт. Поэтому, приземлившись на «Нетаниягу», я немедленно пересел на «Вилку» компании Марс-презент и без приключений добрался до знакомого мне космопорта Камбикорна.
– Шекет! – воскликнул ректор Оккультного института Миасс Евскарит, когда я переступил порог его кабинета. – Рад видеть вас в прежнем облике и полном здравии!
– А я не рад, – отрезал я. – Этот негодяй Иабурк, моя восьмая инкарнация, поступил со мной отвратительно, я едва не погиб. В результате я едва не перешел в следующую инкарнацию, о которой не имею ни малейшего представления!
– Понимаю вашу мысль, – протянул Миасс Евскарит. – Вы хотите попробовать вновь извлечь личность Иабурка и…
– Ни за что! – воскликнул я. – Слышать больше не желаю о своих прошлых инкарнациях. Это были неразвитые существа с вредными инстинктами.
– Недавно у вас было иное мнение, – пробормотал Миасс Евскарит.
– Творческий человек, – гордо сказал я, – меняет мнения каждый раз, когда меняются обстоятельства. Этим он отличается от личности нетворческой, способной прожить с одним-единственным убеждением всю жизнь!
– Конечно-конечно, – торопливо сказал ректор. – Тогда, уважаемый Шекет, чем вызвано ваше новое посещение?
– Я намерен познакомиться не с прошлыми своими инкарнациями, а с будущими!
– Но это невозможно, – растерянно сказал Миасс Евскарит. – Даже оккультные методы не способны извлечь из будущего ничего материального – вспомните пророков, прорицателей, ясновидцев… Вы хотите прозреть свои будущие сущности?
– Я хочу найти среди них изобретателя и войти с ним в контакт!
– Но это невозможно, – повторил ректор, и я понял, что напрасно это пятилапое создание было избрано Советом попечителей на высокую должность.
Не говоря больше ни слова, я повернулся и отправился в знакомую лабораторию, где в меня не так давно вселялась личность моей восьмой инкарнации – изобретателя Иабурка. Я заперся изнутри, не обращая внимания на вопли Миасса Евскарита, топтавшегося в коридоре, и приступил к выполнению задуманного.
Конечно, я не мог знать о моих инкарнациях, которые возникнут в будущем. Чтобы получить эту информацию, я должен был оказаться сам в будущем, еще более отдаленном. Именно этим я и собирался заняться. В конце концов, разве в мире, где живут души разумных существ после своей смерти, время имеет большое значение? Я ведь мог составить собственный натальный посмертный гороскоп и узнать, кем стану в будущей жизни. Я сотни раз проделывал подобное для своих клиентов, когда был хозяином фирмы «Душа». Зная, кем и когда мне предстоит воплотиться, я мог составить для моей будущей инкарнации обычную астрологическую карту, выяснить момент смерти, а потом составить посмертный гороскоп и узнать, каким станет мое очередное воплощение… В общем, понятно? Это называется методом последовательных приближений, ничего сложного, я вообще не понимал, почему прежде эта гениально простая мысль не приходила мне в голову. Поистине, даже самые талантливые люди бывают временами слепы, как новорожденные котята!
Миасс Евскарит продолжал колотить в дверь, но я не обращал внимания и закончил работу. Список получился внушительным, и я читал его с ощущением даже некоторой робости.
Вы представляете, моя следующая инкарнация должна была быть королевой бубаек на планете Амтлион! Честно говоря, я не знал, кто такие бубайки и где этот Амтлион расположен. Но сам факт – мне предстояло стать не кем-нибудь, а королевой, – наполнял меня гордостью. Я уж не говорю о том, что, прожив жизнь в облике королевы бубаек, я должен был воплотиться затем в великом, хотя и совершенно неразумном, обитателе солнечных недр, поглощающем плазму так же легко, как простой человек выпивает стакан крепкого чая. Солнечный обитатель, дай ему Бог здоровья, должен будет, судя по натальной карте, прожить аж три миллиона лет, можете себе представить! Он бы жил еще, но на Солнце произошла (или лучше сказать – произойдет) сильная магнитная буря, и от моей двадцатой инкарнации не останется даже нескольких целых электронов…
А вот потом мне предстояло явиться в мир… Это было то, что я искал! Великий изобретатель Грумпркос. Он (или, если хотите, не он, а я!) будет жить на планете, которая сейчас еще находилась в стадии формирования, и потому галактические ее координаты я не смог бы указать при всем желании.
– Привет! – сказал я своей будущей инкарнации, для изобретателя это было нечто вроде возгласа, пришедшего изнутри его сознания.
– Привет! – сказал он сам себе с некоторым недоумением, но, будучи личностью гениальной, немедленно понял, что происходит, и обратился ко мне на чистом галактическом наречии:
– О, Шекет! – сказал он (или, если быть точным, сказал себе я – из двадцать первой инкарнации в восемнадцатую). – Мне всегда хотелось поболтать с кем-нибудь из прежних воплощений, да все времени не находилось. Как живешь в своем двадцать первом веке?
– Замечательно, – сказал я, – но не будем о частностях. Я связался с тобой, потому что ты способен сделать нужное мне изобретение.
– Конечно, способен, – самодовольно согласился Грумпрокс. – Что ты хотел бы получить?
– Я хочу путешествовать в космосе без звездолетов, челноков и прочей механики с электроникой. Пешком, понимаешь? Это безумное изобретение я хочу запатентовать и…
– Понятно, – прервал меня Грумпрокс. – Конечно, я научу тебя, как жить и передвигаться в космосе. Но никаких патентов, имей в виду!
– Почему? – удивился я.
– Как же! Это ведь новейшие технологии, генетика на уровне атомов, открытие тридцать восьмого века! Если ты его запатентуешь, произойдет срыв исторического процесса, мир начнет развиваться по иной линии, все твои будущие инкарнации изменятся, я не возникну, ты не сможешь со мной связаться, я не смогу дать тебе…
– Понятно! – воскликнул я. – Значит, получить информацию из будущего так же невозможно, как отправиться в прошлое и убить свою бабушку?
– Конечно, – раздраженно сказала моя двадцать вторая инкарнация. – Мог бы и сам догадаться. Будь здоров.
И Грумпрокс исчез из моего сознания прежде, чем я успел задать ему еще один вопрос.
Но я не собирался сдаваться! В конце концов, у меня должны быть и другие инкарнации – двадцать пятая, тридцатая, сотая… Может, с ними окажется легче сговориться?
Миасс Евскарит продолжал нудно колотить в дверь, я пожелал ему успеха и вернулся к своим изысканиям. С инкарнацией номер двадцать три я общаться не стал – это был (будет!) огромный разумный паук на планете Аввзуроп, между нами не возникло не только симпатии, но даже понимания того, что мы – одна суть, только перемещенная во времени.
Двадцать четвертая инкарнация… Пожалуй, это было (будет! Когда я научусь правильно пользоваться временами глаголов?) лучшее, на что я мог рассчитывать! В двадцать четвертом воплощении я стану красавицей Модоной, которая будет жить между астероидами Юнона и Паллада в самом что ни на есть открытом космосе. Я стану женщиной, для которой полет между звездами – то же, что для меня – купание в бассейне. Я стану богиней, которая…
– О Модона! – сказал я, уверенный в том, что теперь научусь наконец плавать в космосе так же, как в Ярконе или Средиземном море.
– Пошел вон! – мрачно сказала красавица и пнула своим сознанием мое с такой силой, что я едва не провалился в собственную десятую инкарнацию – в век то ли четырнадцатый, то ли вообще десятый.
– Но… – пролепетал я.
– Когда вы наконец от меня отстанете? – кричала Модона. – Лезут и лезут! То вторая инкарнация, то пятая, теперь вот восемнадцатая! Житья нет! Если я красивая женщина, так ко мне можно приставать с непристойными предложениями?
– Но я… Совсем не… Я только хотел…
– Все вы только хотели! Пошел вон!
И все. Я очнулся на полу в лаборатории и увидел склонившегося надо мной ректора Миасса Евскарита. Он сломал-таки дверь, вот уж действительно – упорство, достойное лучшего применения.
– Ну что? – спросил он с беспокойством. – Получилось?
– Получилось, – мрачно сказал я. – Никогда бы не подумал, что буду способен сам с собой разговаривать в таком тоне…
– В каком?
Я промолчал, попрощался с Миассом Евскаритом, помахав ему рукой, и отбыл с Камбикорна первым же экспрессом. Не пешком, к сожалению, а в каюте первого класса.
