Текст книги "Колчак"

Автор книги: Павел Зырянов

Павел Николаевич Зырянов
Адмирал Колчак, верховный правитель России

Памяти моих родителей, оренбургских казаков Николая Семеновича и Елены Павловны Зыряновых, очевидцев и участников многих событий, описанных в этой книге.

Пролог

Февраль 1920 года. Маленький деревянный городок Чита на востоке Сибири. Вдоль занесенных снегом улиц теснится народ. Мужчины больше молчат, женщины жалостливо охают, кто-то всхлипывает. В город вступает армия, преодолевшая тысячеверстный «ледяной поход», по дорогам и руслам замерзших рек. Если только можно назвать армией этих оборванных и завшивевших людей, обмотанных тряпьем, в разбитых валенках. Мохнатые, заиндевевшие лошаденки, невероятно худые, тащат подводы с больными и умирающими, в основном тифозными. Но на заросших солдатских лицах светится радость: «Слава богу! Дошли».

– Вот… каппелевцы, – тихо роняет кто-то из толпы.

Гроб с телом генерала Каппеля, скончавшегося в пути, лежит на одной из подвод…

– Колчаковцы… – поправляет другой.

Адмирал Колчак тоже покинул эту землю. И кто знает, куда теперь вынесла его родная ему водная стихия. Или продолжает нести к берегу Ледовитого океана, где в сумраке полярной ночи еле различим остов оставленной когда-то шхуны «Заря», где чертится силуэт острова Колчака…

Ударил колокол, и над Читой поплыл похоронный звон. Это тело Каппеля внесли в церковь. Началась панихида по мёртвому генералу, выведшему армию из гибельного похода, по всем павшим, недошедшим и неотпетым. По Колчаку.

* * *

За несколько месяцев до этих событий, весной 1919 года, оставляя охваченную Гражданской войной Россию, переправлялся через Днестр девятилетний мальчик по имени Ростислав, сопровождаемый офицером, другом семьи. Мальчику запомнилось, как пришлось бороться с сильным течением, которое сносило лодку к левому берегу – к берегу покидаемой Родины. А на правом берегу он видел крепостные стены Хотина, с которыми были связаны его семейные предания.

Отец мальчика, Александр Колчак, в то время сражался в далёкой Сибири. После его гибели ещё несколько лет доживал свой век в Петрограде, в глубокой нужде, старый адмирал А. Ф. Колчак. После его смерти в России не осталось Колчаков. Всего же они прожили под её небом чуть больше 180 лет, если считать с 1739 года, или около 125, если считать с 1793 года.

Много лет спустя Ростислав Колчак, умудрённый уже опытом человек, французский офицер, побывавший в немецком плену, с горечью писал в воспоминаниях: «Так из рода в род повторяются нашествия иноплеменников, из рода в род жёны должны спасать детей из горящих городов, от бомбардировок, голода, грабежей, расстрелов… По-видимому, разорение, бегство в чужие страны, перемена подданства, языка и даже веры явления нормальные…»[1]1
  Колчак Р. А. Адмирал Колчак. Его род и семья // Военно-исторический вестник. Париж, 1959. № 16. С. 17.


[Закрыть]

Впрочем, младшая ветвь рода осталась в России, но под давлением обстоятельств вынуждена была сменить фамилию. Они стали Александровы.

Глава первая
«Желание плавать и служить в море»

Фамилия Колчак турецкого происхождения. В переводе на русский язык она означает «боевая рукавица». Соединённая со стальной пластиной, такая рукавица защищала правую руку, а левая прикрывалась щитом. Основатель рода Колчаков, Илиас-паша Колчак, был комендантом турецкой крепости Хотин. В 1739 году, когда совершился поворот в его судьбе, ему было, по-видимому, более 70 лет.

С 1736 года императрица Анна Иоанновна вела войну с турецким султаном. Начиная военные действия, русские фельдмаршалы грозились дойти до Константинополя. Но кампания разворачивалась вяло. Русские войска то брали крепости, то оставляли их. И только под конец войны, в 1739 году, были одержаны важные победы. Пройдя через польскую территорию, армия под командованием графа X. А. Миниха вошла в Северную Молдавию и 17 августа близ деревни Ставучаны встретилась с турецкой армией. Сражение закончилось тем, что турки обратились в бегство. Бежала и часть хотинского гарнизона, участвовавшая в бою. Брошенный турецким командованием на произвол судьбы и не имевший достаточных для сопротивления сил, Хотин сдался 20 августа. Колчак-паша сначала выслал русскому фельдмаршалу ключи от города, а потом явился сам и отдал свою саблю.[2]2
  См.: Тарасова А. И. О предке А. В. Колчака // Вопросы истории. 1998. № 3. С. 174–175.


[Закрыть]

В известной оде М. В. Ломоносова, прославляющей Анну Иоанновну, есть такие строки:

 
…Пред Росской дрожит Орлицей
Стесняет внутрь Хотин своих.
Но что? В стенах ли может сих
Пред сильной устоять Царицей?
Кто скоро толь тебя, Калчак,
Учит Российской вдаться власти,
Ключи вручить в подданства знак
И большей избежать напасти?
Правдивый Аннин гнев велит,
Что падших перед ней щадит.[3]3
  Ломоносов М. В. Избранные произведения. Т. 2. М., 1986. С. 209–210.


[Закрыть]
 

Как видно, Ломоносов знал, что императрица милостиво обошлась с комендантом Хотина. Колчак-паша и его сын Мехмет-бей, привезённые в Петербург, разместились в специально отведённом для них дворе на Петербургской стороне, где уже жительствовал другой пленный паша – очаковский. Вместе с Колчак-пашой были поселены и другие пленные турецкие офицеры.

Трёхбунчужный хотинский паша едва успел расположиться на новом месте, как с Турцией был заключён мир и пленные получили свободу. Однако он не стал возвращаться в Блистательную Порту, где его непременно посадили бы на кол за сдачу крепости. Не хотелось ему, видимо, оставаться и на чуждом ему Севере. А потому он уехал на Правобережную Украину, входившую тогда в состав Польши, в имение одного польского магната, с которым имел давние дружеские связи. Через несколько десятилетий, когда паши-невозвращенца уже не было в живых, эти места оказались в пределах России. И в русских анналах вновь появляются Колчаки.

По семейным преданиям, они получили русское подданство и дворянство при императрице Елизавете Петровне, около 1745 года. Однако Р. А. Колчак оговаривается, «это, может быть, не совсем так».[4]4
  Военно-исторический вестник. 1959. № 13. С. 18.


[Закрыть] Скорее всего Колчаки оказались в России не ранее второго раздела Польши в 1793 году. И, строго говоря, не доказана родственная связь «новых» Колчаков, начиная с Лукьяна, с хотинским комендантом и его сыном. Хотя в истории очень многое «строго не доказано» и многое принимается на веру.[5]5
  Дроков С. В., Коновалова О. В. К истории рода адмирала Колчака // Отечественные архивы. 1992. № 5. С. 96–99. В статье делается попытка восстановить его «родословное древо». Однако там оказалось больше вопросов, чем ответов.


[Закрыть]

В 1803 году, на основе Бугского полка, было образовано Бугское казачье войско, которое охраняло границу России по Днестру. В этом войске служил сотник Лукьян Колчак, получивший земельный надел в Ананьевском уезде Херсонской губернии, недалеко от Балты. У сотника было два сына – Иван и Фёдор, которые впоследствии поделили ананьевское имение. Иван Лукьянович продал свою часть, уехал в Одессу, купил дом и поступил на гражданскую службу. Фёдор Лукьянович стал военным и дослужился до полковника. На основании материалов очередной ревизии 40-х годов XIX века указом Сената от 1 мая 1843 года Колчаки были утверждены в потомственном дворянстве и внесены в родословную книгу дворян Херсонской губернии.[6]6
  Военно-исторический вестник. 1959. № 16. С. 15–16.


[Закрыть]

Старшая ветвь рода, обосновавшаяся в Одессе, в свою очередь дала несколько разветвлений, ибо Иван Лукьянович стал отцом многочисленного семейства. У него было несколько дочерей (сколько – неизвестно) и три сына – Василий, Пётр и Александр. Все трое стали военными. Пётр, избравший военно-морское дело, дослужился до капитана 1-го ранга, Александр – до генерал-майора. От него пошла средняя линия Колчаков, помещиков Тамбовской губернии.

Старший сын Ивана Лукьяновича, Василий, родился 1 января 1837 года. Воспитывался в Одесской Ришельевской гимназии, где в те годы были ещё живы традиции основавших её французских эмигрантов. Хорошо знал французский язык и любил всё французское, хотя именно с французами ему вскоре пришлось воевать.

Родители, как видно, готовили его к гражданской службе. Но началась Крымская война. 30 сентября 1854 года, в 17-летнем возрасте, В. И. Колчак вступил на службу в морскую артиллерию Черноморского флота в звании кондуктора (младший офицерский чин). Ему поручили конвоировать транспорт пороха из Николаева в Севастополь. Доставив опасный груз в осаждённую крепость, юноша там и остался. Вчерашний гимназист попал в самое пекло – на Малахов курган. С 15 апреля по 27 мая 1855 года он состоял помощником командира батареи, прикрывавшей гласис – пологую насыпь впереди наружного рва, с уклоном в сторону противника. «Наблюдение за правильностью стрельбы и исправностью земляного бруствера у амбразур; снабжение каждого орудия потребным количеством снарядов и зарядов; ежедневный отчёт в убыли прислуги да требование новой и размещение её по орудиям – вот, изо дня в день, мои занятия на батарее… – вспоминал он впоследствии. – Как я остался цел, и до сих пор понять не могу». 27 мая его контузило осколком бомбы. Несколько дней пролежал в госпитале, а 5 июня вернулся на тот же гласис, теперь уже как бывалый воин.

4 августа, когда на Малаховом шли ежедневные бои, было замечено, что французы приготовили в траншее недалеко от батареи большое количество тур и фашин. Очевидно, неприятель задумал устроить ложемент (небольшое укрепление) поближе к батарее. Командир приказал Колчаку сжечь заготовленные приспособления. Среди дня, под неприятельским огнём, сделать это было непросто. С отрядом солдат Василий Иванович перенёс две небольшие мортиры поближе к французской траншее, укрылся за земляной банкет (невысокую насыпь) и сделал несколько пристрелочных выстрелов. Одна из гранат попала аккурат в кучу тур (больших плетёных корзин для земли), разорвалась, и огонь мгновенно разметался по всей траншее. Заклубились черно-синие облака дыма. Французы попытались забросать огонь землёй, но из-за того же банкета по ним открыли огонь солдаты, вооружённые штуцерами (новейшим стрелковым оружием). Между тем в городе подумали, что пожар вспыхнул на самом Малаховом кургане. На место прибыл начальник штаба князь В. И. Васильчиков. Узнав, в чём дело, он вызвал Колчака и собственноручно повесил ему на грудь знак отличия Военного ордена (солдатский «Георгий»).

Севастополь держался, пока держался Малахов курган. 27 августа, во время последнего штурма, В. И. Колчак был ранен и взят в плен. Над курганом взвилось французское знамя. 28 августа 1855 года русские войска оставили Севастополь.

Вместе с другими пленными В. И. Колчак был отправлен на Принцевы острова в Мраморное море. В октябре того же года, ещё во время плена, его произвели в прапорщики. В марте 1856 года Крымская война закончилась и молодой офицер вернулся на родину.

В ноябре 1898 года в Севастополе проходили торжества по случаю открытия памятника П. С. Нахимову. Было приглашено много участников легендарной обороны, в том числе Василий Иванович. Он вновь увидел знакомые очертания севастопольских бухт, Малахов курган, когда-то залитый кровью и заваленный телами, а теперь покрытый зеленью, всмотрелся в лица боевых товарищей, в его душе вспыхнуло, как вчерашний день, всё далёкое былое – и по возвращении домой он засел за книгу воспоминаний. Живо и интересно написанная, она вышла в 1904 году, к 50-летию начала севастопольской обороны.[7]7
  Колчак В. Война и плен 1853–1855 гг. Из воспоминаний о давно пережитом. СПб., 1904. С. 24, 57, 78–79; РГАВМФ. Ф. 432 (Морское училище). Оп. 5. Д. 7174. Л. 3–5; Военно-исторический вестник. 1960. № 16. С. 15.


[Закрыть] В это время уже шла осада Порт-Артура.

После Крымской войны Василий Иванович окончил двух-годичный курс в Институте корпуса горных инженеров и был командирован для практики в уральский город Златоуст.

Дальнейшая судьба В. И. Колчака связана с Обуховским сталелитейным заводом – с самого начала работы этого предприятия в 1863 году. Время от времени печатались небольшие брошюры Колчака о сталелитейном производстве, а в 1903 году вышла его объёмистая книга (384 страницы и 49 чертежей) по истории Обуховского завода. В вводной части повествовалось о состоянии судовой артиллерии в России и за границей накануне Крымской войны. Затем освещалась история завода, начиная с 1861 года, когда предприниматель Н. И. Путилов, получив от полковника П. М. Обухова право на изготовление стали по его способу, купил участок земли на берегу Невы за городской заставой, получил от Морского министерства заказ на нарезные орудия для кораблей и развернул производство. В 80-е годы завод перешёл в Морское ведомство. В конце книги сообщалось, что в настоящее время на заводе трудится около четырех тысяч рабочих и инженеров. К числу заводских строений принадлежат каменная церковь и больница на 36 кроватей в общей палате и шесть в отдельных комнатах. Морское ведомство приобрело две десятины земли и построило на ней жильё для рабочих и служащих. При заводе открыты библиотека для инженеров и техников, читальня для рабочих, школа для их детей с вечерними классами и воскресными чтениями для взрослых. Составлены хор певчих и оркестр из рабочих. Их силами устраиваются спектакли и концерты, в заводском саду по воскресеньям играет музыка, а зимой заливается каток.[8]8
  Колчак В. История Обуховского завода в связи с прогрессом артиллерийской техники. СПб., 1903. С. 279–280.


[Закрыть]

В нашем распоряжении имеется послужной список В. И. Колчака, датированный 19 марта 1888 года. Во время его составления Василий Иванович, в чине подполковника, состоял в комиссии, «учреждённой в С.-Петербурге для приёма на флот орудий и снарядов». В том же документе, в графе с вопросом «Есть ли за ним, за родителями его или, когда женат, за женою недвижимое имущество, родовое или благоприобретённое», стоит краткий ответ: «Не имею».[9]9
  РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Д. 7174. Л. 3–4.


[Закрыть]

Как настоящий одессит, В. И. Колчак был чужд многих дворянских предрассудков. Жену выбрал не из дворян и тоже одесситку. Ольга Ильинична Посохова была дочерью потомственного почётного гражданина. В это состояние обычно приписывали людей с образованием, но без дворянства. Вообще же семья Посоховых вышла из донских казаков. Ольга Ильинична была моложе Василия Ивановича на 18 лет. Отличалась набожностью, спокойным, тихим и строгим характером. Они поженились, как видно, в начале 70-х годов и поселились близ Обуховского завода, в селе Александровском. В 1874 году у них родился сын Александр, а на следующий год дочь Екатерина. Ещё одна дочь, Любовь, умерла в детстве.

Василий Иванович медленно рос в чинах. Генерала получил вместе с отставкой в 1889 году. После этого он ещё 15 лет работал на заводе, заведуя пудлинго-прокатной мастерской. По семейным воспоминаниям, Василий Иванович был человек сдержанный, с изысканными манерами и ироничным складом ума.[10]10
  См.: Богданов К. А. Адмирал Колчак. СПб., 1993. С. 16; Военно-исторический вестник. 1960. № 16. С. 15–16; Сборник приказов и циркуляров о личном составе чинов Морского ведомства. СПб., 1904. № 51. Приказ № 533 от 6 декабря 1904 г.


[Закрыть]

Судя по портретам, Василий Иванович был мало похож на своего сына. Он был полнее и «круглей». В лице не было той резкости, которая стала характерной для сына, когда он достиг зрелого возраста. И всё же, несмотря на пропуски в родословной, что-то турецкое угадывается в облике отца и сына. Если сын был более похож на турка-воина, то отец на турка-администратора, турка-мудреца. Так что фамилия с тюркскими корнями всё же напомнила о себе.

* * *

Ещё один документ, на этот раз полностью:

Свидетельство

По указу Его Императорского Величества от С.-Петербургской духовной консистории дано сие свидетельство о том, что в метрической 1874 года книге Троицкой церкви с. Александровского С.-Петербургского уезда под № 50 показано: Морской Артиллерии у штабс-капитана Василия Иванова Колчак и законной жены его Ольги Ильиной, обоих православных и первобрачных, сын Александр родился 4-го ноября, а крещён 15 декабря 1874 года. Восприемниками его были: штабс-капитан морской Александр Иванов Колчак и вдова коллежского секретаря Дарья Филипповна Иванова.[11]11
  РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 5. Д. 7174. Л. 2.


[Закрыть]

Крёстным отцом будущего верховного правителя был его дядя, младший брат отца, а крёстная – лицо неизвестное.

В тот день поздней осени, когда родился Александр Васильевич Колчак, Солнце находится в созвездии Скорпиона.

Скорпион – одно из самых красивых и интересных зодиакальных созвездий. Только частью оно видимо в наших широтах. Оно восходит на небосвод, когда заходит Орион. Созвездие Скорпиона связано со многими мифами о чудовище, погубившем героя. Сердце Скорпиона – огненно-красная звезда 1-й величины Антарес. В древности она считалась вещей звездой. На точку восхода Антареса ориентированы знаменитые древнегреческие храмы Зевса на острове Эгина и Аполлона в Дельфах. В 1860 году в созвездии Скорпиона на несколько дней вспыхнула «новая» звезда 7-й величины. Вообще же Скорпион и соседний с ним Стрелец обильны «новыми» звёздами.

Астрология – удивительный свод наблюдений. Официального статуса науки она не имеет, ибо никто не может экспериментально доказать влияние на человеческую жизнь течения по небосклону далёких светил. И всё же астрология в состоянии помочь человеку понять самого себя, своих близких. И не обязательно близких по времени и пространству людей, но по духу, по обращенным к ним мыслям. Не следует отбрасывать знания, построенные на интуиции. Напрасно историки не используют астрологию, хотя бы как литературный приём, для характеристики своих героев и внутреннего их мира.

Астрологи относят Скорпиона к знакам воды. Однако в отличие от Рыб, предпочитающих уплывать от опасности, от Рака, склонного к глухой обороне, Скорпион всегда готов принять бой, пасть или победить. «Всё или ничего» – девиз Скорпиона. Страстный, импульсивный, раздражительный и обидчивый, Скорпион смотрит на жизнь как на цепь сражений. После поражения быстро восстанавливается и вновь начинает бой. У Скорпионов трудный характер, но они хорошие и верные друзья. Они честны и порядочны.

Судьба Скорпиона во многом зависит от жизненных обстоятельств. Если они благоприятны, он идёт от успеха к успеху. Но полоса неудач может растянуться на всю жизнь и закончиться трагически. Антарес может предвещать насильственную смерть. Но и в этом, самом крайнем случае Скорпион, как ни странно, не будет побеждён. Показав миру недюжинную отвагу и мужество, он переходит в область легенд. А это для Скорпиона родная стихия.

Таинственное и неизвестное влечёт Скорпиона, как магнит. Неведомые земли, неизученные области науки, сокровенные уголки человеческой психики, глубины древней философии, непередаваемые откровения мистики – во все эти области Скорпион может совершить смелые и опасные путешествия. Это могут быть путешествия как в прямом смысле слова, так и воображаемые, умственные, в рабочем кабинете. Во втором случае их успех зависит во многом от того, насколько обеспечена спокойная обстановка жизни и труда. В своей профессии Скорпион отличается упорством и настойчивостью, выдержкой и выносливостью, терпением и методичностью.

Скорпион многосторонне талантлив. Он может найти своё призвание в мире искусств и художеств, в области наук, прежде всего физико-математических, на государственной службе, в политике и военном деле. И особенно в мореплавании.

Многие выдающиеся люди рождены под знаком Скорпиона: государственные деятели и политики (Жорж Дантон, Чан Кайши, Индира Ганди), военные (бургундский герцог Карл Смелый, наполеоновский маршал Жак Макдональд, немецкий фельдмаршал Альберт Кессельринг), учёные (русский энциклопедист Михаил Ломоносов, математик и философ Жан Д'Аламбер, астроном Вильям Гершель, открывший Уран), философы и религиозные проповедники (Мартин Лютер, Вольтер), писатели и поэты (Фридрих Шиллер и Фёдор Достоевский), художники (Василий Верещагин), музыканты (Никколо Паганини, Александр Бородин, Имре Кальман), шахматисты (Александр Алёхин, Михайл Таль) и, наконец, мореплаватели: Джеймс Кук, Иван Крузенштерн, Михаил Лазарев, Нильс Норденшельд.[12]12
  См.: Вронский С. А. Астрология в выборе профессии. М.: Тула, 1993. С. 5, 12; Он же. Астрология о браке и совместимости. Кишинёв, 1993. С. 274, 278–280; Муравьёва Г. П. Звёзды и судьбы. М., 1997. С. 59–61.


[Закрыть]

Несмотря на общие представления о крайней воинственности Скорпиона, череда военных в приведённом списке выглядит не очень убедительно. Самый же блистательный ряд дали учёные, музыканты и, конечно же, мореплаватели.

* * *

«О детстве великих людей мы знаем до обидного мало, – писал Арсений Гулыга, известный мастер биографического жанра, – ведь никто не думает, что именно из этого ребёнка выйдет что-то путное, никто не собирает свидетельств его духовного роста».[13]13
  Гулыга А. В. Шеллинг (Серия «ЖЗЛ»). М., 1982. С. 7.


[Закрыть] Особые трудности возникают, если великий человек не оставил воспоминаний.

Александр Васильевич Колчак оставил воспоминания, правда, в довольно своеобразной форме. Это его восьмидневный допрос в Иркутске в январе-феврале 1920 года. Однако о раннем его детстве из этого документа можно почерпнуть лишь самые краткие сведения. «Я православный, – говорил Колчак, – до времени поступления в школу я получил семейное воспитание под руководством отца и матери».[14]14
  Протоколы допроса адмирала А. В. Колчака Чрезвычайной след ственной комиссией в Иркутске 21 января – 7 февраля 1920 г. // Архив русской революции (далее АРР). Т. X. Берлин, 1923. С. 186.


[Закрыть] Религиозное воспитание, по-видимому, исходило больше от матери, которая часто водила детей в церковь недалеко от завода. Политикой она не интересовалась. А Василий Иванович придерживался очень консервативных взглядов в политике. На его мировоззрение неизгладимый отпечаток наложило николаевское царствование.

30 апреля 1885 года Василий Иванович написал прошение на имя директора 6-й Петербургской классической гимназии:

«Желая, чтобы сын мой Александр был подвергнут испытанию наравне и в одно время с учениками во вверенном Вам учебном заведении…покорнейше прошу о том распоряжения Вашего, причём имею честь сообщить, что он подготовлялся к поступлению в 1-й класс и до сего времени обучался дома. При сём прилагаю метрическое свидетельство… свидетельство о привитии оспы и 10 руб. в пользу экзаменаторов».

Чтобы поступить в первый класс (а не в приготовительный), нужно было сдать экзамен, за который взималась плата. На том же документе стоит помета за чьей-то подписью: «Деньги 10 р. получил».[15]15
  ЦГИА г. С.-Петербурга. Ф. 458. Оп. 1. Д. 563. Л. 118. Документы о Колчаке в фонде 6-й Петербургской гимназии разысканы и любезно предоставлены автору научным сотрудником архива Н. А. Чекмаревой.


[Закрыть]

Родителям свойственно направлять детей по пройденной ими самими тропе. Мы помним, что и Василий Иванович свой жизненный путь начинал с гимназии. Остаётся лишь гадать, хотел ли он, чтобы его сын стал военным. Чтобы стать офицером, надо было идти в юнкерское или морское училище, инженером – в реальное. Гимназия же предполагала занятия науками или службу по гражданскому ведомству.

26 июля того же года Василий Иванович написал на имя директора гимназии новое прошение:

«Желая дать образование сыну моему Александру Колчак во вверенном Вам учебном заведении, имею честь просить распоряжения Вашего о том, чтобы он был помещён в I классе, в который выдержал экзамен в мае месяце с. г. При этом желаю, чтобы сын мой… обучался в назначенных для того классах обоим новым иностранным языкам, буде окажет достаточные успехи в обязательных для всех предметах, в противном же случае французскому языку и кроме того рисованию за особую установленную по сему предмету плату…»[16]16
  ЦГИА г. С.-Петербурга. Ф. 458. Оп. 1. Д. 563. Л. 223.


[Закрыть]

Из всех петербургских гимназий Шестая была, наверно, самой демократичной по составу учащихся. Маленький народ, собравшийся в одном классе с юным Колчаком, представлял все основные классы и сословия тогдашней России: крестьянство, мещанство, купечество и предпринимателей, дворянство. Около трети были сыновьями чиновников, преимущественно мелких. Офицеры, чьи дети учились в этом классе, тоже были в небольших чинах. Александр Колчак, сын подполковника, и Вячеслав Менжинский, сын статского советника, будущий чекист, составляли как бы «сливки общества» – важнее ни у кого отцов не было. Один из лучших учеников в классе был потомком дворового мужика.

Кстати говоря, успеваемость у гимназистов была явно не на высоте. Общество было настроено против классического образования, гимназисты об этом знали, учиться не хотели, учителя же оценок не «натягивали», за уши никого не тащили, а потому около трети класса оставалось на второй год. К сожалению, не блистали в этом отношении и «сливки общества». У Колчака в табели успеваемости за 2-й класс (1886/87 учебный год) оценкой в 5 баллов отмечено только поведение, да и то за первое полугодие, а затем по поведению появились четвёрки. Относительно успешно шло постижение Закона Божия и географии: здесь тройки перемежались с четвёрками, а за год выведены были четвёрки. Хуже всего обстояло дело с немецким и французским языками, по которым Колчак получал в четвертях тройки, тройки с минусом и двойки. Письменный переходной экзамен Колчак едва ли не провалил: двойка по русскому языку, тройка с минусом по латинскому, тройка по математике, тройка с минусом по немецкому и двойка по французскому. По русскому и французскому языкам назначены были устные испытания, на которых получены были тройки, и окончательный балл по обоим предметам определили как три с минусом. Педагогический совет принял решение о переводе в следующий класс.

Плохая успеваемость, возможно, отчасти объяснялась дальностью гимназии от места жительства. Она находилась на Фонтанке, вблизи нынешней площади Ломоносова. Пансиона не имела. А у Колчаков, людей небогатых, вряд ли был собственный выезд. Можно предположить, что именно из-за дальности расстояния Колчак пропускал много уроков: только в 1-й четверти 2-го класса – 66, все по уважительным причинам. Потом, правда, это количество сократилось, но отметки лучше не стали.

Вячеслав Менжинский, тихий и застенчивый мальчик с большими ушами, тоже не радовал родителей своими успехами. По русскому языку и Закону Божьему его отметки были немного лучше, чем у Колчака, по остальным предметам примерно такими же. В первом классе Менжинский оставался на второй год.[17]17
  ЦГИА г. С.-Петербурга. Ф. 458. Оп. 1. Д. 603д. Л. 9, 11 об. и др.


[Закрыть]

Колчак проучился в гимназии ещё один год. По-видимому, не привлекала его гимназия, не заинтересовали преподававшиеся в ней предметы. Он мечтал о другом, и не случайно оценки по географии были выше прочих. В 1888 году, «по собственному желанию и по желанию отца», как сказано в стенограмме допроса, он поступил в Морское училище.[18]18
  АРР. Т. X. С. 186.


[Закрыть]

* * *

15 декабря 1752 года указом императрицы Елизаветы Петровны был основан Морской шляхетский кадетский корпус. С его учреждением упразднялась Московская школа, или Академия в Сухаревой башне.

Морской корпус разместился в Петербурге на Васильевском острове, в двухэтажном дворце, ранее принадлежавшем Миниху. Фельдмаршал, пленивший Колчак-пашу, впал в немилость и коротал свои дни в далёком Пелыме.

В 1766 году окончил Морской корпус и был произведён «в мичмана» (как говорят и пишут моряки) капрал Фёдор Ушаков, знаменитый флотоводец времён Екатерины П. В числе выпускников 1788 года были Иван Крузенштерн и Юрий Лисянский, в 1803–1806 годах руководившие первой русской кругосветной экспедицией. Впоследствии И. Ф. Крузенштерн был назначен на должность директора Морского корпуса и долгие годы его возглавлял.

В 1808 году из корпуса вышел М. П. Лазарев, в 1818-м – П.С.Нахимов, в 1825-м – В. А. Корнилов. За немногими исключениями, весь цвет русского военного флота был взращён в этих стенах. В разные времена ежегодный выпуск составлял 40–60 человек. В среде русского дворянства появились родовые кланы с давними морскими традициями. Выходцы из этих семей из поколения в поколение учились в Морском корпусе: Невельские, Тимирёвы, Лермонтовы, Веселаго, князья Ширинские-Шихматовы, Головнины, Куроедовы, Врангели и др.[19]19
  См.: Веселого Ф. Очерк истории Морского кадетского корпуса. СПб., 1852. С. 115, 119 и др.


[Закрыть] «Моряки старинных фамилий, влюблённые в далёкие горизонты», – писал о них Михаил Кузмин, поэт русского Серебряного века.

В 1867 году Морской корпус был переименован в Морское училище. Оно стало более доступным для выходцев из других сословий. Однако в 1891 году, уже при Колчаке, училище вновь стало называться Морским кадетским корпусом.

В корпусе многое было сделано для того, чтобы кадеты приобщались к традициям этого старого и заслуженного учебного заведения, к традициям русского флота. В корпусной церкви на стенах были установлены чёрные мраморные доски с именами воспитанников, павших в сражениях. Кадет Колчак мог видеть 17 таких досок. На последней из них были написаны имена офицеров, погибших в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов. На серых мраморных досках были высечены имена выпускников, погибших при кораблекрушениях и исполнении служебного долга. На мраморных досках в здании самого училища золотыми буквами записывались имена тех, кто был первым в своём выпуске.

В Морское училище принимались мальчики в возрасте 12–14 лет. Курс обучения был шестилетний. За это время воспитанники завершали среднее образование и получали высшее военно-морское. По окончании пятого года обучения кадеты производились в гардемарины. В строевом отношении воспитанники училища составляли батальон, а каждый курс – роту. В училище было пять кадетских рот и одна гардемаринская.[20]20
  См.: [Коргуев H.] Обзор преобразований Морского кадетского корпуса с 1852 г. СПб., 1897. С. 7, 32, 41, 47, 48.


[Закрыть]

Воспитанники находились на полном казённом содержании, жили в самом корпусе (училище). По воскресеньям в отпуск увольняли только тех, у кого в Петербурге были родители. Ещё со времён Крузенштерна сложился довольно жёсткий распорядок дня: в 6 часов 30 минут побудка, затем гимнастика и утренний чай, в 8 часов первый урок. Каждый день было три урока, по полтора часа. Строевые учения – тоже полтора часа. Свободного времени полагалось три часа в день. После вечернего чая желающие могли идти ко сну, а с 11 часов все должны были спать.[21]21
  Cм.: Крылов А. Н. Мои воспоминания. Л., 1979. С. 63.


[Закрыть]

Долгие годы училище возглавлял контр-адмирал А. П. Епанчин, продолжавший крузенштерновские традиции. В 1882 году его сменил контр-адмирал Д. С. Арсеньев, слывший «паркетным адмиралом». Он был участником нескольких военно-дипломатических миссий, а затем многие годы служил воспитателем при великих князьях Сергее и Павле Александровичах. Новый начальник первым делом, во избежание «дурных влияний», ограничил отпуск воспитанников в город. Затем он обратил внимание на то, что их головы слишком забиты морскими науками, что они в большинстве своём слабо разбираются во всём, что выходит за эти рамки. Они неотёсанные увальни, не умеют вести себя в обществе, особенно дамском. Адмирал же был убеждён, что морской офицер должен уметь показать себя не только в бою, но и в свете.

С приходом Арсеньева в старших классах стали преподавать высшую географию и статистику, русский язык, литературу и Закон Божий. В первой (старшей кадетской) роте ввели внеклассные лекции по русской истории, а в гардемаринской – по всеобщей. В училище приглашались известные учёные для чтения популярных лекций. Так, например, в конце 1889-го – начале 1890 года профессор Петербургского университета СП. Глазенап прочитал цикл лекций по астрономии.[22]22
  РГАВМФ. Ф. 432. Оп. 1. Д. 6219. Л. 1, 6.


[Закрыть]

Воспитанники неодинаково относились к этим новшествам, которые ломали принятое в училище расписание, сокращая свободное время и время, отведённое на приготовление уроков. Конечно, в эти часы многие воспитанники били баклуши, но наиболее развитые занимались по собственной программе. Некоторые интересовались историей, особенно военно-морской, читали описания плаваний и путешествий. Другие знакомились с новинками литературы. Третьи строили модели кораблей. Теперь, когда свободного времени стало меньше, многое из этого пришлось оставить.

Чтобы обучить кадет хорошим манерам, Арсеньев ввёл уроки танцев. Однажды он сам явился на такой урок. По ходу объяснений понадобилось показать, как держать даму в вальсе. Адмирал вызвал одного из воспитанников и, подхваченный набегающими волнами музыки, забыв обо всём на свете, закружился с ним, красным от смущения, в пленительном и томном танце. Несмотря на неуклюжесть партнёра, начальник училища показал высший класс. Только воспитанники опять же начали сомневаться и спорить между собой: адмиральское ли дело танцы?[23]23
  Крылов А. Н. Мои воспоминания. С. 64–65.


[Закрыть]