Текст книги "Киндер-сюрприз для зэка"

Автор книги: Павел Светличный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава десятая

Домой Макс возвращаться не стал. Да и не было у него сейчас дома, а было лишь место, где его могли достать те или иные люди, работающие… А это предстояло теперь выяснить, на кого работали те, упокоившиеся в «фольксвагене», и другие, догонявшие их. И кто из них повинен в смерти несчастного труса Генки Абезгауза. «Это страшные люди, Макс. Особенно…» Кто? Шабарин…? Балуев…? Кто-то третий…? Кто напугал беднягу Крокодила? Почему он так опасался и, как оказалось, не без оснований?

Вопросов было много. Пора приниматься за поиски ответов. Только тогда можно начать думать, как справиться с неведомой опасностью и перестать ощущать себя, словно ты бродишь в тумане по незнакомым местам.

Для того, чтобы найти ответы, у него имелось, как уже сказано, три направления: Шабарин, Балу…, второй раз нагадил, с-сволочь. И «кто-то». Вот и нужно двигаться в этом порядке. Оставить эфемерного «кого-то» на потом, а начать… Кто там первый? Шабарин? Пусть будет Шабарин.

Поэтому и стоял сейчас Макс в телефонной будке, рефлекторно пряча лицо от плывущей мимо толпы прохожих, и набирал номер, уже выручившего его сегодня, Кости Пирогова.

То, что Костик до сих пор находился на месте, было удачей. Время-то уже достаточно позднее. Но, подъехав к нему в контору, не в офис, офисом назвать такое язык не повернётся, а именно в контору, стало понятно, что поневоле будешь засиживаться допоздна, чтобы свести концы с концами. Да и сам вид Пирогова никак нельзя было назвать презентабельным. Застиранная рубашечка, старенький костюм, а туфли, хоть и новые, но не «гуччи», совсем не «гуччи». Да и постарел Костик за восемь с лишним лет сильнее, чем Макс, хотя Максу куда как больше выпало за то же время. Видать, врёт людская молва о сладкой жизни предпринимателей, а заодно, и о доходах их баснословных.

Костя нервно поправил очки в дешёвой металлической оправе и признался:

– Не понимаю.

– Повторяю ещё раз, – терпеливо сказал Макс. – Насколько крепко Шабарин связан с криминалитетом? Под силу ли ему совершить явное убийство прямо посреди города?

– Не понимаю, – жалобно повторил Костик. – Штурм, ты о чём? Кого убили?

– Абезгауза, – тихо сказал Макс.

Тишина грянула почище, чем сводный духовой оркестр. Пирогов несколько раз открыл и закрыл рот, беспомощно мигнул, глядя на Макса, а затем скривил губы в улыбке, словно услышал нехорошую шутку.

– Генку? – как будто они знали с десяток различных Абезгаузов. – Когда?

– Сегодня. Пару часов назад.

– Как? – Костик шумно сглотнул.

– Машиной, – досадуя непонятно на что, ответил Макс. – Размазали о фонарный столб. Костя, это мог быть Шабарин?

– Н-нее… Я не знаю.

– Подумай. Ты, ведь, встречался с ним, и не один раз. У вас были деловые контакты?

Костик лишь махнул руками, словно отсылая Макса прочь, вместе с его предположениями.

– Контакты? Конечно были. Но, только, не на том уровне, что ты думаешь. Кто я, и кто он. Дистанция между нами…

Костя неопределённо мотнул головой.

– Пирог, но ты же в этой среде. Что люди говорят? Как ты сам его ощущаешь? Шабарин может пойти на убийство? И, главное, есть ли у него возможности совершить это так, чтобы его ничто не коснулось?

Пирогов грустно посмотрел на Макса:

– Любой человек может пойти на убийство, Штурм. Вопрос только, ради чего? А возможности? У Руслана Константиновича они оч-чень широкие. Но конкретное «да» или «нет» я тебе ответить не могу.

Макс кивнул, рассеянно оглядывая нехитрое убранство Пироговского кабинета. Самым ценным здесь были, пожалуй, толстенные витые прутья оконной решётки, оставшиеся от фирмы-предшественника.

– Костя, Шабарин страшный человек?

– Ты что, маленький? – вздохнул Пирогов. – Как человек с такими деньгами может не быть страшным?

– Н-да. Ты прав, деньги – ужасная вещь… А Балу?

Костик сочувственно посмотрел на него:

– Макс, ты же сам знаешь.

– Мало ли, – как-то отстранённо произнёс Макс. – Хитрый? Да. Подлый? На сто процентов. Но, вот страшный…?

– Ты думаешь, Крокодила… он?

– Посмотрим, задумчиво пообещал Макс.

Костя испуганно посмотрел на него:

– Штурман, что происходит? Из-за чего убили Генку? Ты в этом как-то замешан? Ты же только что вернулся, Макс. Во что ты влез?

– Хотел бы я знать, Костя. В том-то и вопрос. Почему именно я? И что от меня нужно всеми вами уважаемому Руслану Константиновичу? В городе идёт война, и война нешуточная, хотя, на поверхности – всё спокойно. Но, кто-то должен хоть что-то знать?

– Успокойся, Макс. Насчёт войны – это ты хватил. Народ бы, действительно, знал, если что. А разборки…? Они были, есть и будут. Всегда и везде. Это деньги, Макс…

– Деньги, да. Не в деньгах счастье – несчастье в деньгах. Кто-то очень хочет счастья от чужих денег. Настолько «очень», что не останавливается перед трупами. Прямо, как дрова штабелями укладывает. Но кто? И чьих денег? Костя, мне надо побеседовать с Шабариным.

– Ну-у, – Пирогов несколько секунд переваривал неожиданный поворот мысли Макса. – Пожалуйста. Ты же говоришь, он сам хотел с тобой ещё раз встретиться. Позвони ему.

– Это не то. Я должен поговорить с ним в другой обстановке. Ты знаешь адрес Шабарина?

– Не знаю. В смысле, не уверен. Можно поискать. Хотя, всё равно, нужно будет перезвонить. Туда же так просто не попадёшь…, – Костик прервал себя на полуслове, вспомнив, с кем имеет дело, и, чтобы скрыть смущение, зашуршал бумагами в ящиках.

– Вот, вроде бы. Да, точно. Вот.

– Это где? – спросил Макс, прочитав адрес на протянутой ему визитке.

– За старым рынком, недалеко от университета.

– Да? – удивился Макс. – Вроде бы непрестижно. Или я ошибаюсь?

Костик фыркнул:

– Ты, просто, давно здесь не был. Там теперь такой район… В общем, сам увидишь.

«Такой» район, действительно, поражал воображение. Добротные двух– и, даже, трёхэтажные дома, обложенные декоративным кирпичом, с балконами, террасами и гаражами на несколько машин, окружали себя монументальными каменными оградами. Дом Руслана Константиновича был последним и стоял не в общем ряду, а несколько осторонь, словно хозяин его и здесь пытался выделиться, обозначив свою особенность и отличие от других. Дальше за ним, через дорогу, шла узкая полоса негустого парка, за которым располагалась детская художественная школа.

То, что особняк белозубого Руслана Константиновича находился на отшибе, играло на руку Максу. А сгущавшиеся сумерки ещё больше упрощали дело. Оказавшись на территории двора, Макс на какое-то время замер, прислушиваясь, не раздастся ли собачий лай. Но, видимо Шабарин не был расположен к друзьям нашим меньшим, полагаясь на то, что его авторитет охраняет дом не хуже четвероногого сторожа. А, возможно, хозяин использовал другие средства, чтобы отпугнуть охотников перераспределения жизненных благ и материальных ценностей.

Макс осторожно двинулся вперёд. Система видео наблюдения работала исправно, но обойти её особого труда не составляло. А вот ничего более серьёзного, на подходе к особняку, Макс не обнаружил. Хотя микроволновые системы защиты начали применяться у них в городе ещё до посадки Макса. Видимо, действительно вольготно чувствовал себя здесь Руслан Константинович.

Дом Шабарина оказался пуст. Определённо пуст. Обойдя его, Макс готов был отдать голову на отсечение, что это так. Сей факт не слишком настораживал, поскольку он уже знал, что сын Шабарина сейчас исправно грызёт гранит науки в одном очень престижном университете, отстоящем довольно далеко не только от их города, но и от всей страны в целом. А супруга его – третьего дня отбыла в Карловы Вары для поправки пошатнувшегося здоровья минеральными водами. Охрана же, как заметил Макс, безотлучно находилась при особе самого Руслана Константиновича.

Вот и ладно. Собственно, на это он и рассчитывал. Поговорить с Шабариным на его территории. И не в качестве гостя, испросившего благосклонного приглашения, а эдаким чёртом из коробочки. Ведь, вот пустяк, детская забавка, а действует всегда безотказно, потому что неожиданно. А неожиданное пугает, хорошее ли, плохое. Максу же как раз и нужно вывести Руслана Константиновича из равновесия, чтобы разговор получился хороший, душевный.

Но, раз так, то и заходить в дом придётся не через парадную дверь. Тем более, что замок на ней – финский «Даггетт», весьма и весьма недурственный. Без специального инструмента не откроешь. А инструмента у Макса как раз и не было. Купленные час назад в магазине «Мастер» и рассованные по карманам железки – не в счёт. А желание попасть внутрь имелось. Поэтому и приходилось совмещать желаемое с действительным, исходя из имевшихся возможностей.

Макс внимательно осмотрел окна, тускло смотревшие в стремительно густеющую синеву сумерек. Высоковато, но не это главное. Здесь Шабарин подстраховался как следует. Во-первых, стекло не простое – обычный стеклорез такое не возьмёт, а во-вторых, на каждом виднелись датчики, которые поднимут тревогу, как только кто-то попытается использовать этот способ проникновения. И на втором этаже, наверняка, то же самое, включая балконные двери.

Двигаясь дальше, он оказался перед гаражом, покато уходящем под землю, наподобие полуподвала. Вот и вход. Конечно, не через раздвижные ворота гаража, хотя сделать в них щель, через которую может протиснуться человек, не представляет особого труда. Но, при этом сработает электромагнит, удерживающий рычаг, который, в свою очередь, замкнёт электрическую цепь, поднимая сигнал тревоги, нет, ему не туда.

А вот вытяжка для выхлопных газов из помещения – пожалуй самое то, что надо.

Макс взобрался на пустой бак и с помощью отвёртки высвободил крепления вентилятора. Затем он осторожно спустил громоздкую махину на землю. Конец обычной бельевой верёвки, что была намотана у него на пояс, Макс прикрепил к двигателю вентилятора. После чего, став на него и оттолкнувшись ногами от боковой стены, он, вытянув руки, нырнул в освободившееся отверстие.

Трюк получился не совсем чистым, плечом Макс задел за выступ трубы, и оно сейчас горело как ошпаренное. Хорошо, хоть казённый харч себя оправдал, Макс подумал, что до зоны, пожалуй, и не пролез бы, плечи наверняка должны были застрять. Так бы и сидел в этой трубе пыжом. А сейчас ничего. Тесновато, но двигаться можно.

Он ужом прополз по узкому ходу, вытолкнул декоративную решётку, закрывавшую вентиляционное окно, и очутился внутри гаража. Здесь было темно, лишь узкая полоска тускнеющего света пробивалась сквозь щель раздвижных ворот. Макс постоял полминуты, давая глазам привыкнуть, затем, крепко ухватившись за бельевую верёвку, подтянул вентилятор на прежнее место и привязал свободный конец верёвки к креплению подвесной полки, что находилась рядом. Решётку он аккуратно приладил на место. Теперь и снаружи, и изнутри, если не присматриваться, всё было как прежде.

Макс осторожно, стараясь ничего не задеть, двинулся туда, где, как он рассчитывал, находилась дверь, соединяющая гараж с внутренним помещением. Нащупав ручку, он попытался повернуть её, но безрезультатно – замок не поддавался. Макс секунду повременил, прислушиваясь к абсолютной тишине за дверью, потёр саднившее плечо, после чего вынул из кармана короткую металлическую линейку с небольшой тонкой отвёрткой и в два нажима отворил дверь. Путь к жилищу Руслана Константиновича Шабарина был свободен, хоть ковровую дорожку расстилай.

Макс не побрезговал и ковролином, которым были покрыты ступеньки, ведущие наверх. Мягко, почти беззвучно, он поднялся в небольшой холл, откуда и начал неспешный осмотр всего дома.

Как и предполагалось, в доме никого не было. Ни единой души, которая воспрепятствовала бы разговору с Русланом Константиновичем. Конечно, тот приедет не сам, но Макс сомневался, что охрану допустят в жилые покои хозяина. Так что, приватность их беседы вряд ли будет нарушена.

А пока что не мешало бы заглянуть в личные вещи господина Шабарина. Отбросив ложную щепетильность, порыться в деловых бумагах, заложенных где-то на жёстком диске, ведь такой человек, как Шабарин, не может полностью отстраниться от своих дел, даже находясь дома. Обязательно должен быть «комп» со входом в систему.

Таковой и отыскался на втором этаже в комнате, которая не могла являться ничем иным, кроме как рабочим кабинетом. Минимум мебели, в центре, у окна, обширный рабочий стол с горделиво возвышающимся на нём «Siemens-Scenic». Ничего лишнего, ничто не отвлекает от работы.

Макс обошёл стол и первым делом обследовал ящики. Ни бумаг, ни документов, ни записей, которые могли бы его заинтересовать, он не обнаружил. Стоило полагать, что всё в голове этого «интеля», слепо таращившегося незадействованным экраном. Ну-ка, посмотрим, что у тебя там. Макс щёлкнул клавишей выключателя, монитор, ожив, замерцал синим цветом. Так, что у нас имеется?

Сумерки сгустились, в комнате стало совсем темно. Макс боковым зрением отметил это, одновременно прислушиваясь, не раздастся ли за окном шум подъезжающей машины, и в то же время внимательно разглядывая всё, что высвечивалось на экране. Информация у Шабарина была свалена беспорядочно, всё в одной куче. Файлы смешивались, подчиняясь неизвестно какой логике. Мало того, что Максу никак не удавалось нащупать нужную ему нить, так ещё приходилось постоянно перескакивать с предмета на предмет.

Макса настолько поглотило это занятие, что он невольно вздрогнул, когда раздалась протяжная трель звонка, стоявшего рядом с ним, телефона. Он даже невольно отпустил мышку, глядя на сереющий в полумраке аппарат, словно тот был живым существом, которое могло таить неведомую опасность. Макс глубоко вздохнул, чтобы унять бешено заколотившееся сердце. Действительно, что за глупость? Ну, звонит кто-то Шабарину по срочной надобности. Или даже вовсе без неё, так, поболтать по-дружески. Обычное дело.

Но, тут телефон, как будто действительно живой, вдруг прекратил своё пиликанье, мигнул красным глазом индикатора и произнёс тягучим барственным голосом Шабарина:

– Ма-аксим Валентинович! Ну что вы, ей-богу! Сколько можно звонить? Возьмите же, наконец, трубку.

Глава одиннадцатая

Стоявший на краю густого соснового леса дом, в который привезли Птицу, был большим и красивым, недавней постройки, с высокими арочными окнами и остроконечной крышей из красной металлочерепицы. Всё выглядело подогнанным, аккуратным и добротным. Вот, только, внутренние работы делались, хоть и с изыском, но уже не столь капитально. Простенки в доме были тонкие, поэтому сейчас, находясь в комнате, куда её определили, и прижав ухо к стене, Птица могла довольно отчётливо расслышать разговор, который вёлся по соседству.

– Идиоты! Тупицы! У вас совсем планка запала, что ли? Зачем вы её сюда притащили?

Это произносится так, что не нужно даже особенно напрягаться, чтобы расслышать каждое слово. Сам говоривший Птице уже известен, он появился здесь недавно, уже после их приезда. Оба мордоворота с ним почтительны и называют Антоном Павловичем, значит он – главнее.

– Что же нам было делать? Хозяин приказал найти малую до вечера. А как найти, если её нигде нету? Вот я и подумал, а какая, в хрен, разница, что за девчонка. Он, ведь, всё равно, её не видел. Пусть будет эта. По возрасту подходит. И, вообще.

Ну, это понятно кто. Красномордая сволочь, которая затащила Птицу в машину. Голос у него такой противный, что она не забудет его до самой смерти. А может, это только кажется, но, всё равно, противно.

– Что, вообще? Что мы предъявим? Подсадку? Вы что, думаете он пальцем деланный? Он же захочет поговорить с ней и начнёт расспрашивать. А что она будет ему отвечать?

– Научим.

– Ты на себя посмотри. Ты выучишь за несколько часов всё, что нужно? Собьёшься, сто пудов. А тут ребёнок бестолковый, с ним только засыпаться можно.

– А мы время ограничим. Чтобы не успел копнуть как следует. Документы сделаем – это не проблема. Если всё в букете, вот так, выложить сразу, должно подействовать. Конечно, он может не до конца поверит, будет сомневаться, но, наживку заглотит.

– Чёрт. Времени на подготовку нет.

– Экспромт, Антон Палыч.

– Она, хоть, не умственно отсталая?

– Всё в порядке. Как раз то, что надо. Девчонка бойкая.

– Ну, пойдём, посмотрим.

Птица метнулась от стены к необычно низкому дивану, с гнутыми металлическими ножками, и забралась на него. Общая картина стала ясна. Её похитили, чтобы выдать за кого-то другого. За совсем неизвестную ей девчонку. Им что-то нужно от какого-то человека, и они решили использовать её для нажима на него. Кто это, и зачем это нужно, ей было пока неизвестно, но театр Птице совершенно не нравился. Их затея могла затянуться, да и чем всё закончится – было неизвестно. Вместо того, чтобы двигаться своей дорогой к бабе Ксене, она застряла здесь, неизвестно где, и, возможно, надолго.

Спокойствие и решимость Птицы нарушились бы ещё больше, будь у неё возможность услышать фразы, которыми перебрасывались Антон, красномордый субъект и водитель, привёзший их, по дороге к той комнате, где она сейчас находилась.

– Не нужно было везти её сюда. Адрес засвечен.

– А что же нам было делать? Кататься с ней всё это время?

– Перезвонили бы сперва, я бы нашёл другое место. Хотя, всё равно, машину она видела, номер могла запомнить…

– Точно.

– В любом случае – придётся её после всего…

– Сделаем, Антон Палыч. В лучшем виде. Вывезем подальше в лесопосадку. Раскрасим всё под маньяка-педофила, не придерёшься.

– Следы, Игорёк, следы.

– Потом, Антон Палыч. Зачистим так, что никто никогда не найдёт. Даже костей не останется.

– Грубо работаешь, Горя. Шеф этого не любит.

– Было бы рвение, а навыки придут.

– Да уж, этого у тебя хоть отбавляй.

Дверь в комнату, где сидела Птица, отворилась, и трое мужчин остановились перед диваном, на котором сидела съёжившаяся девочка. Они принялись внимательно изучать её. Птица украдкой тоже рассматривала их, прикидывая, чего ей следует ожидать от этих людей. Лицу своему она придала выражение крайней глупости пополам с испугом, что, по её мнению, лучше всего подходило к сложившейся ситуации.

Тот, которого звали Антон Павлович, довольно долго стоял, глядя на Лину, а затем скептически покачал головой:

– Не похожа. Ни в фас, ни в профиль.

– Может быть, на мать? – робко предположил красномордый.

– Откуда, на мать? – хмыкнул Антон Павлович. – Да и проверить никак. Фото у нас нет. Но, на Штурмана точно не тянет.

– Это со стороны заметно, – опять закинул удочку красномордый. – А когда самому смотреть – толком не определишь, похожа на тебя или нет.

– Ну, ладно, – согласился Антон Павлович. – Сейчас попробуем.

Он пододвинул стул и сел перед Птицей. Та покрепче прижала к груди свой рюкзак, обхватив его обеими руками, и испуганно выглядывала из-за него, словно мышонок.

– Тебя как зовут? – как можно дружелюбнее спросил Антон.

– Света.

– А фамилия?

– Первушина.

– Ты где живёшь, Света?

– В Рыжеватово.

Птица отвечала односложно, слегка растягивая гласные. Такая манера лучше всего совпадала с образом не очень умной и сильно испуганной девочки.

Антон взглядом указал на рюкзак:

– Собиралась ехать куда-то?

– К бабушке.

– С папой?

– Да.

– А где бабушка живёт?

– В городе.

– Какой у бабушки адрес?

– Не знаю.

Антон покачал головой:

– Н-да-а. Ну, хорошо, Света. Тогда мы тебя отвезём обратно в Рыжеватово, к папе с мамой.

«На фига мне в Рыжеватово, дундук ты древесный», – подумала Птица, шморгая носом.

– Но, сначала ты должна нам помочь, – продолжал Антон. – Дело в том, что мы из милиции. Вот, видишь…

Он достал из кармана какую-то красную книжечку и издалека показал её Птице:

– И мы ищем одного нехорошего человека. Вернее, мы его уже почти нашли. Но, чтобы поймать, нам нужно будет его обмануть. Вот ты и поможешь нам это сделать. Хорошо? Ты умеешь притворяться?

Птица скуксила лицо как можно сильнее.

– Не-е. Папа говорит, что обманывать нельзя.

– Правильно папа говорит. Но, это же не настоящий обман, а понарошку. Чтобы мы могли поймать плохого дядю. Понимаешь?

– Обманывать нехорошо, – занудливо проныла Птица.

– Это хороших людей обманывать нельзя, а плохих – можно. Это тебе даже папа с мамой скажут.

– Тогда поедем к ним, пусть они мне разрешат, – пустила первый пробный шар Птица.

Конечно, никуда они не поедут, потому что никакая это не милиция. Но и на бандитов, тех, которых знала Птица, и с которыми, к примеру, водился Колька Шнур, эти дядьки не были похожи. Впрочем, доверия у Птицы они, всё равно, не вызывали. Люди, которые хватают девочек прямо на дороге, вряд ли могут оказаться хорошими.

– Нет, поехать к ним сейчас мы не можем. Но, завтра, когда ты вернёшься к маме с папой, мы вместе у них спросим, и ты увидишь, что они тебе скажут.

– Завтра? Я хочу к маме сейчас.

– Сейчас не получится. Сегодня ты переночуешь здесь. Мы заедем к твоим родителям и сообщим, где ты. Может быть, даже мама или папа приедут сюда к тебе.

«Вот врёт», – пронеслось в голове у Птицы.

– Сегодня? – с радостной надеждой спросила она.

– Конечно сегодня. Ты свой адрес знаешь?

Птица помотала головой.

– Н-да, – кисло отметил Антон Павлович. – Сколько же тебе лет, Света?

– Восемь уже.

– Да? Хм, а выглядишь старше. Тогда понятно… Ну, ничего, Света. Мы их и так найдём. Сейчас я позвоню, и мы отправим туда машину с нашими сотрудниками. Я думаю, кто-нибудь обязательно приедет. Мама или папа. А пока – посмотри вот на эту фотографию.

Он достал из кармана толстый бумажник, вынул из него карточку и протянул её Птице:

– Это тот человек, о котором я тебе говорил, Света. Тебе нужно будет притвориться, что он твой папа. Понимаешь?

Птица неуверенно повела плечами.

– И зовут тебя не Света Первушина, а Вита Лазарева. Тебе девять лет. И родилась ты не в Рыжеватово, а здесь, в нашем городе.

– Я родилась в Иваново.

Город ткачих возник в её голове спонтанно, неизвестно откуда. Лишь секунду спустя, она вспомнила, что Жанка Полуян была родом оттуда.

– Да какая разница. Если этот человек тебя спросит, ты должна сказать, что родилась здесь. Вот давай попробуем. Тебя как зовут?

– Света.

– Нет, Света, ты не понимаешь. Представь себе, что я – это он. И он тебя спрашивает: «Как тебя зовут?» Ну?

– Света… Первушина.

Антон глубоко вздохнул и задержал дыхание:

– Значит так, Света. Или ты скажешь то, что нужно, или за мамой никто не поедет. А ты будешь наказана, – Антон оглянулся на красномордого. – Вон дядя Игорь тебя накажет.

Птица поняла, что слегка заигралась, изображая полудебильную девицу. Пора явить хоть искру понимания. А то эти люди были настроены слишком уж решительно, и так просто её не отпустят.

– Тебя зовут не Света, а Вита, Вита Лазарева. Повтори, как тебя зовут?

– Вита.

Имя вызывало у Птицы неприятные ассоциации с Чумой. Как, кстати, её фамилия? Она порылась в памяти, но так и не смогла вспомнить.

– Ну вот, – удовлетворённо кивнул Антон. – А фамилия твоя как?

– Моя фамилия Лазарева, – заученно произнесла Птица.

Антон поморщился:

– Сколько тебе лет, Вита?

– Я не Вита, а Света.

– Ты только там этого не скажи. Теперь ты Вита. Сколько тебе лет?

Птица помолчала немного, чтобы эффект вышел посильнее, и протянула:

– Не по-омню.

Антон резко поднялся, обернулся к красномордому Игорю, какое-то мгновение постоял молча, словно собираясь что-то сказать, с видимым усилием сдержался и принялся расхаживать перед диваном, скупо цедя слова:

– Тебе девять лет, Вита. Ты запомнила? Тебе девять лет.

Птица кивнула.

– Сколько тебе лет?

– Девять.

– Как тебя звать?

– Вита.

– А как твоя фамилия?

– Первушина.

Антон взорвался как бойлер, давление в котором превысило все возможные пределы прочности:

– Нет!!! Твоя фамилия не Первушина, а Лазарева! Лазарева!!! Чёрт бы тебя побрал, неужели ты не можешь запомнить такие простые вещи?

Птица сморщила лицо и заревела громко во весь голос:

– А-а-а, а-а-а… Я… к маме… хочу. Домой…

Истерику она закатила по всем правилам: с криком, всхлипываниями и икотой. Слёзы лились в три ручья так, что Птица даже отстранённо подумала, насколько качественно у неё сейчас всё получается.

Антон обеими руками потёр лицо и встряхнул ими, сбрасывая накопившееся внутри раздражение:

– Так. Давай с самого начала.

Он снова сел на стул, и вся карусель завертелась по новой. Через тридцать минут он не выдержал, встал и размашисто прошагал в противоположный конец комнаты, где сидели остальные.

– Бесполезно, – сказал он, обращаясь к Игорю. – Худшей кандидатуры не выберешь, даже если сильно постараешься. К Штурману её и близко подпускать нельзя.

Мясистые щёки Игоря покраснели ещё больше. Ещё бы чуть-чуть, и он начал светиться, как китайский фонарь.

– Давайте я с ней поработаю, Антон Палыч. Сейчас споёт всё, что нам нужно, как миленькая.

– Ты уже притащил её на нашу голову, психолог. Вгонишь в шок, что мы потом с ней делать будем? Нет, придётся работать со Штурманом на расстоянии. Сейчас я распоряжусь, чтобы на неё приготовили все необходимые бумаги. Нужно позвонить Руслану Константиновичу, он пришлёт человека, который займётся ею. Чёрт, времени нет. Да, Володя, – обратился он к водителю, – притащи сюда телевизор и видеомагнитофон, пусть какие-нибудь мультфильмы посмотрит, придёт в себя. И ещё…

Он обернулся к девочке:

– Вита, ты есть хочешь?

Птица пожала плечами:

– Да… Наверное.

Поесть – это хорошо. Наконец-то они сообразили. Вот, только, проявлять свой истинный аппетит не стоит – не подходит к образу испуганной девочки. А Птица всегда хорошо вживалась в свои роли.

– Принесите ей чего-нибудь такого… что дети любят. Может быть, после этого дело полегче пойдёт. И двигайтесь побыстрее, у нас цейтнот.

Все трое вышли из комнаты и заперли за собой дверь. Птица опять осталась одна. Она спрыгнула с дивана и, уже в который раз, принялась осматривать комнату. Стол, два стула, журнальный столик с какой-то газетой, несколько полок с безделушками и всё. Лина ещё раз поочерёдно вытянула все ящики стола и задвинула их обратно Ничего. Даже скрепки не завалялось.

Она подошла к окну и, раздвинув пальцами створки жалюзи, выглянула наружу. Двор, какие-то деревья, маленький домик, наверное для садовых инструментов, и никого вокруг. Стучать в стекло и кричать бесполезно. Вот если бы потихоньку выбраться наружу. Но, окно в крепкой пластиковой раме, если и открывалось, то неизвестным Птице способом. Она уже трижды внимательно осматривала его, но, ничего похожего на задвижку или защёлку не обнаружила. Птица оценивающе взглянула на одноногий стул на металлической подставке. Однако, на поверку оказалось, что его кажущаяся монументальность – дутая, а на самом деле сия конструкция весьма хлипка и к делу непригодна. Во всяком случае, высадить им окно с одного раза не удастся, а долбить им, ожидая, что первым поддастся, рама или стул, ей не дадут.

Птица со вздохом оставила мысль о побеге отсюда. Ничего, ещё всё впереди. Её не смогут всё время держать в этой комнате. Рано или поздно, но выпустят. Главное, не прозевать случай, когда он подвернётся. А в том, что такая возможность обязательно наступит, Птица была уверена. Через десять минут замок щёлкнул, и в комнате появился водитель Володя. Пыхтя и выпятив живот, он втащил большой телевизор, который водрузил на журнальный столик. Затем, всю эту пирамиду он отодвинул к стенке, поближе к электрической розетке, раздвинул усы комнатной телеантенны и щёлкнул кнопкой включения. Экран засветился. На нём появилось не очень чёткое, рябящее помехами изображение.

– Так, – не очень вразумительно произнёс Володя и вышел из комнаты. Наверное за видиком.

Затем вернулся красномордый Игорь с пакетами в руках. Оттуда он извлёк четыре гамбургера, мороженое, два больших зелёных яблока и гроздь великанского винограда, ягоды на котором были величиной с перепелиные яйца. Такое великолепие продуктов поразило Птицу, хотя внешне она никак не выдала своего ликования. А гамбургеры, которые Лина в жизни никогда не пробовала, показались ей настолько вкусными, что даже красная рожа Игоря стала представляться ей не такой противной.

А ещё через час появился сутулый человек в очочках, и всё завертелось.