Текст книги "Киндер-сюрприз для зэка"

Автор книги: Павел Светличный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава двадцать третья

Выбежав со двора, Птица повернула не налево, как показалось Юре, а направо. Ей было всё равно куда бежать, лишь бы подальше от этого места. Лина представляла себе, что там начнётся, когда Игорь, или кто-нибудь другой, поднимется наверх и обнаружит пропажу её рюкзака и их сумки. Кстати, о сумке…

Лишь через два квартала Птица почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы перейти на шаг. И только миновав несколько дворов и переулков, она присела на край облезлой песочницы под высоким клёном, чтобы рассмотреть, наконец, свою добычу.

Сумка была без карманов, лишь с металлической нашлёпкой сбоку, на которой было написано что-то не нашими буквами. Внутри неё находился пластиковый чемоданчик тоже чёрного цвета. Открыв его Птица увидела плоский матовый экран и шесть рядов кнопок с буквами и значками.

Лина знала, что это такое, хотя и не представляла себе, как и для чего используют эту штуку. Она видела компьютеры по телевизору, а один из них стоял в кабинете у бухгалтеров её интерната. Правда, тот был побольше и с отдельным экраном, похожим на телевизор. Но, главное Лина знала хорошо – эта вещь дорогая и даже очень. Да, похоже, жизнь на воле не такая голодная, как ей казалось. По крайней мере, деньги на Птицу сыпались прямо с неба.

Она аккуратно закрыла чемоданчик и спрятала его назад в сумку. Богатство – это хорошо, но нужно ещё обратить его в деньги. А где можно продать такую ценную вещь? Конечно, только на рынке. Причём, на специальном, а не колхозном, среди картошки и свёклы.

Трудность заключалась в том, что Птица не знала, где в городе находится подобное место. Это, однако, нимало не смущало её. Было бы что продать, а уж кому… Поэтому Птица бодро вышагивала вдоль улицы и шарила глазами по витринам в поисках нужного магазина. В крайнем случае, можно начать спрашивать у прохожих. Не пятый, так десятый подскажет, где можно найти что-нибудь похожее.

Магазин «Протон», торгующий компьютерами, попался на глаза Лине довольно быстро. Через две минуты она вышла оттуда, зная, где расположен радиорынок и, вдобавок, вооружённая подробными разъяснениями, как туда добраться. Кроме того, осмотрев выставленные на полках ноутбуки, Птица уже более точно представляла себе, сколько стоит, попавшая ей в руки, вещь.

Прибыв на указанное место, она немного попетляла по запутанным рядам, где продавались всевозможные вещи непонятного Лине предназначения, и, в конце концов, остановилась перед столом, на котором громоздились мониторы, системные блоки и лэптопы. Все они выглядели так, словно уже прошли через десятки рук и состарились, ещё не успев добраться до этого прилавка. За бастионом рухляди виднелся необъятный мужчина в клетчатой ковбойке и с курчавыми рыжими волосами неимоверной густоты. В углу его рта была небрежно зажата сигарета, а правый глаз прищуривался, сообщая лицу продавца скептическое и немного презрительное выражение.

– Компьютеры покупаете? – поинтересовалась Птица.

– А что? – вопросом на вопрос лениво ответил продавец и тут же принял охотничью стойку, заметив в руке у Лины чёрную сумку.

– Мне нужно продать вот это, – небрежно сказала Лина, положив ноутбук на столешницу.

Рыжий осторожно взял его в руки и принялся рассматривать, кривя губы, но бегающий взгляд с головой выдавал охватившее его возбуждение.

– Твой? – спросил он.

– Мой, – подтвердила Птица.

Продавец включил аппарат, и на ожившем экране появилась заставка – приготовившийся к прыжку тигр. Рыжий поднял глаза и с подозрением уставился на Птицу:

– А чего продаёшь?

– Деньги нужны, – пожала плечами Птица, выдавая извечный в таких случаях ответ.

Мужчина хмыкнул, пробежался по клавишам, затем отключил питание и с сожалением закрыл крышку.

– Нет, не возьму, – заявил он, но уверенности в его голосе Лина не уловила.

– Почему?

– Потому, что сегодня же твои родители заявятся сюда и устроят скандал.

– Не устроят, – авторитетно заявила Птица. – Это папа мне подарил, он с нами не живёт и уже уехал к себе в Германию. А мама сказала, чтобы я вынесла это из дома куда-нибудь. Хоть на мусорку.

– Ну-у…, – неопределённо протянул продавец, всё сильнее светясь от жадности. – А он не ворованный? Может быть, ты его стянула где-то?

Лина широко распахнула глаза и раскрыла рот, как будто лишилась дара речи.

– Вы что? – наконец спросила она. – Шутите? Где бы я могла украсть такое?

Рыжий неопределённо усмехнулся, мол, мало ли где, продолжая вертеть ноутбук в руках.

– Ну и сколько ты за него хочешь? – нарочито небрежно спросил он.

– Двадцать тысяч, – уверенно произнесла Птица.

– Рублей? – уточнил рыжий.

– Можно долларов, – скромно согласилась девочка. – Если рублей нет.

Продавец пренебрежительно фыркнул.

– Ну, это ты загнула, малая. Он, – рыжий щёлкнул по крышке ногтем, – столько не стоит.

– А сколько вы дадите? – спросила Птица, зная, что её цена раза в четыре меньше той, за которую можно продать эту штуковину.

Продавец ещё раз критически осмотрел ноутбук.

– Полторы-две тысячи, – изрёк он.

Вместо ответа Птица потянула плоский чемоданчик к себе.

– Ну, три, – выдвинул новое предложение рыжий, не выпуская его из рук.

– Мало, – сказала Лина, хотя три тысячи были для неё сказочными деньгами. Но, упускать такой куш ей тоже не хотелось.

– Пять тысяч, – со вздохом сказал продавец. – Хотя, я могу влететь по бабкам.

«Как же, влетишь, собака рыжая, – зло подумала Птица. – Вон харю отъел, три дня обсирать надо».

– Ладно, – как бы сдалась она. – Давайте за десять тысяч.

– Смеёшься? – ненатурально удивился рыжий. – Я за него в жизни столько не получу. А, кроме того, если, всё-таки, твоя мама прибежит сюда и устроит Содом с Гоморрой?

Последние слова Птица не поняла, но быстро нашла нужный довод.

– Давайте так, – предложила она. – Вы даёте мне деньги, а компьютер держите у себя до послезавтра. Если моя мама не придёт, тогда можете спокойно продавать.

Это предложение было разумным. Продавцу больше всего понравилось, что оно снимало всяческую ответственность с него и развязывало руки. Хотя, глядя на него, Птица сомневалась, что рыжий выдержит два дня, если ему подвернётся выгодный покупатель.

– Хорошо, – согласился торговец электронными инвалидами. – Только не за десять тысяч, а за восемь.

– Ладно, пускай будет восемь, – кивнула Птица и выжидательно уставилась на рыжего.

Тот моментально спрятал ноутбук под стол, после чего полез в барсетку за деньгами. Лина смотрела, как он держал в больших толстых руках крохотную сумочку, и, отчего-то, эта картина казалась ей особенно противной.

Получив увесистую пачку сторублёвок, Птица тщательно пересчитала купюры, спрятала их в рюкзак, развернулась и деловито зашагала к выходу с рынка.

Весь мир лежал у её ног. Лина чувствовала себя всесильной и неуловимой. Сейчас ей верилось, как никогда, что она безо всяких проблем доберётся до Нового Оскола, останется жить у бабы Ксени, и всё у них будет хорошо. Никто не сможет её остановить. Никто никогда не вернёт её в этот интернат с его казённым укладом, голодной завистью, как у Жанки, жалкой беззащитностью, как у Чумы, тупой жестокостью, как у Тоньки, и сумасшедшей кровожадностью, как у Шнура. Она хитрее их всех, а значит – сильнее. И сильнее всех этих бандитов с их непонятными играми. Сильнее Антона Павловича, мордастых Игоря и Саши, гаденького Виктора Николаевича и всех остальных.

Наверное, Лине в жизни ещё не было так хорошо. Она глубоко вдыхала пьянящий весенний воздух, упруго отталкиваясь ногами от асфальта, а он пружинил, словно пытаясь забросить её в бездонно-прозрачную небесную лазурь, мягко обволакивающую город. Рюкзак свой Птица повесила на правое плечо и, для пущей надёжности, поддерживала рукой. Всё-таки, в нём находились без малого десять тысяч рублей. Сказочное богатство.

Вот такими вот мыслями (а вернее – их отсутствием) была занята голова Птицы, в то время как какая-то часть её сознания вела Лину по намеченному прежде пути. А путь этот вёл её прочь из города, к светлой и счастливой жизни в Новом Осколе. Иными словами, к автобусной станции, где не требуют паспорта или иных документов, и где взрослый девятилетний человек может сесть на автобус в нужном ему направлении.

До автовокзала Птица добралась без проблем и приключений. Она вышла из маршрутки возле его двухэтажной громадины со стеклянным фасадом, перед которым выстроилась вереница такси, чьи водители стояли рядом, сбившись в кучу, курили и травили байки. Вялый поток приезжих-отъезжающих перекатывался у центрального входа, растекаясь в обоих направлениях.

Лина шла уверенно, не спрашивая пути, хотя была здесь впервые. Она знала, что у неё всё получится, сейчас она уедет отсюда, и беспокоиться уже не о чем.

А спустя полминуты её безмятежное и приподнятое настроение вдребезги разбилось о ничего не выражающий взгляд Кольки Шнура.

Он возник словно из ничего, откуда-то справа, как будто серая лента людей выплюнула его из своей массы, как организм отторгающий нечто вредное и опасное для себя.

– Опаньки, – произнёс Шнур голосом таким же бесцветным и тусклым, как и его взгляд. – Попалась, сучка.

Птица успела лишь остановиться, больше ей ни на что времени не хватило, а Колька Шнур уже скользнул гадом, и его левая рука полулегла на плечи Лины, крепко сжимая шею. Оттопыренный большой палец Шнура впился под нижнюю челюсть девочки так, что ей стало страшно и очень-очень больно. Больно до рези в глазах и тумана вокруг.

Она даже не удивилась, каким образом Шнур её нашёл. Птица лишь бессознательно покрепче ухватилась за свой рюкзак с его бесценным содержимым, как будто это могло как-то спасти её.

А Шнур вёл Лину в сторону от вокзала и вполголоса безостановочно зудел:

– Хотела смыться от меня, прошмандовка? Я тебе что сказал делать? А ты смылась. Отсосала, я бы тебя простил. Может быть. А теперь всё. Три дня хором тебя будем, после чего попишу на цацки. Кожу лентами поснимаю…

Голос этот, противный, циркулярной пилой вгрызался в мозг Птицы. Её внезапно затошнило, и желудок беспомощно задёргался в беспорядочных спазмах. Лина несколько раз хватанула воздух широко раскрытым ртом, на её глаза навернулись слёзы.

– Гля! Колька биксу малолетнюю зацепил.

С разных сторон стали появляться вертлявые змеиные фигуры. Двоих Лина знала в лицо по интернату. Они были из Колькиной компании, и они же стояли тогда на втором этаже, у туалета, в оцеплении вокруг неё. Ещё двое были ей совершенно незнакомы, и, хотя эта пара казалась старше Шнура и его своры, выглядели они так же бездушно и жестоко, как и остальные.

Лина попробовала крикнуть, но не смогла набрать воздуха, так сильно Шнур сдавил ей горло. Её тащили куда-то прочь от вокзала и стоянки такси, но куда – Птица не могла понять.

Они уже почти добрались до угла, когда рядом с ними остановилась машина, скрипнув тормозами так, что вся компания на мгновение замерла, оборвав свой галдёжь на полуслове. Дверка отворилась, и оттуда вывалился ещё один квадратнолицый близнец Саши и Игоря.

– А ну стоять, гондоны! – властно распорядился он, делая загребающий жест широкопалой лапой. – Давайте её сюда.

Габариты говорившего и уверенность его тона угнетающе подействовали на всю гоп-компанию. Дружки Шнура продолжали молчать в оцепенении, не зная, что им делать, и переводя взгляд со своего предводителя на нового участника этой мизансцены. Над ухом Лины засвистело участившееся сиплое дыхание Кольки.

– Какого хера? – злобно прошипел он. – Это наша тёлка.

– Ты чё, малец, не понял? – протянул квадратный. – Быстро её в машину, сказал.

– Ты кто такой? – голос у Шнура был такой, будто у него внезапно заложило нос.

– Щас я тебе объясню, – зловеще пообещал квадратный и сделал шаг вперёд. – Так, что у тебя глаза на лоб повылазят.

Он сунул руку сзади за пояс, туда, где, судя по всему, у него находилось оружие. Круг пацанов еле слышно ахнул, и все, как по команде, шагнули назад. Авторитет Шнура рушился прямо на глазах у его команды.

– Хочешь? – напористо спросил квадратный, нагнетая обстановку до предела.

Птице не было видно Кольку, но она спиной чувствовала, какая борьба сейчас в нём происходит. В эту минуту он терял всё – полную и безраздельную власть над своими шавками, превращаясь в ничто, испуганное и бессловесное, такое же, как и они.

Наконец рука, сжимавшая шею Лины, расслабилась и упала вниз. Шнур толкнул её в спину.

– Ладно, – процедил он. – Забирай. Было бы из-за чего пургу гнать.

Птица ватными непослушными ногами сделала несколько шагов. Ситуация изменилась, но совсем не в её пользу. В лучшем случае её теперь убьют быстро, без мучений и надругательств. Она в отчаянии оглянулась по сторонам.

Людей поблизости не было, все они остались далеко позади, у здания вокзала. Кричи не кричи, никто не услышит и не придёт на помощь.

Собрат Игоря и покойного Саши победно усмехнулся и подошёл ближе. Он властно схватил её за руку, намертво вжавшуюся в лямку рюкзака, и грубо дёрнул к себе.

– Брысь отсюда, босота, – приказал он, полуобернувшись к притихшей шобле.

Колька с тихой злостью пробормотал какое-то ругательство. Квадратный, не обращая на это внимания, повернулся к нему спиной и потянул Птицу к автомобилю. Лина в последней отчаянной попытке дёрнулась, пытаясь вырваться и броситься к проезжей части, где, время от времени, проносились машины, водители и пассажиры которых не обращали ни малейшего внимания на происходившее здесь. Но, рука мужчины держала её так крепко, словно они были одним целым. И тогда, от безысходности, от давящего животного ужаса, что её везут убивать, Птица закричала, высоко и на одной ноте. Но её крик тут же захлебнулся, потому что второй рукой квадратный припечатал её по лицу так, что рот Птицы наполнился тёплой солоноватой кровью.

А в следующий момент произошло нечто совсем неожиданное. Шнур одним хищным движением скользнул за спину мужчины и ударил его в спину. Квадратнолицый не то вздохнул, не то охнул удивлённо, и рука, сжимавшая Птицу, ослабла. Шнур ударил его ещё раз и, не отнимая кулак от спины квадратного, как показалось Лине, несколько раз как бы подтолкнул его. Глаза у мужика полезли из орбит, и лицо стало стремительно терять свой цвет.

– Вот су-ука, – протянул он неизвестно кому, а затем ноги квадратнолицего подломились, и он тяжело осел на асфальт у колёс своего автомобиля. Одна из его ног, согнутая в колене, стала мелко дрожать, и, казалось, что квадратный пытается стряхнуть что-то, заползшее ему под штанину.

Шнур стоял над ним, тяжело и прерывисто дыша. Его опущенная рука сжимала нож, лезвие которого было окрашено красным. Но Колька словно забыл о нём, глядя на лежавшего у его ног незнакомца. Глаза его были, по-прежнему, тусклыми. В них не различалось ни испуга, ни интереса, ни возбуждения.

– Вот так, – протянул он ровно, безо всякой интонации, а затем наклонился и вытер нож о белую рубашку мужчины. И повторил:

– Вот так.

Квадратнолицый всё ещё сжимал руку Птицы, но уже не так крепко. Теперь он, скорее, удерживался за неё, чтобы не ускользнуть в кромешную тьму, куда сейчас перетекала его жизнь. На асфальте под мужчиной стало расползаться красное пятно.

И тут, пока внимание всех было приковано к беспомощно сидевшему квадратнолицему, который ещё несколько секунд назад был полновластным хозяином положения, Птица вырвала руку и бросилась прочь. Она побежала обратно к вокзалу, туда, где стояла кучка разговаривавших таксистов. Её трясло, она задыхалась и всё не могла набрать в грудь достаточно воздуха, чтобы закричать. Но, уже через несколько шагов её настиг Шнур и сделал подсечку так, что Лина со всего размаха упала на асфальт, и лишь, оказавшийся спереди, рюкзак немного смягчил падение.

– Ку-уда? – Колькина пятерня вцепилась ей в пряди и рывком подняла на ноги. – Не трепыхайся!

Птица почувствовала, как её начало колотить изнутри. Не страх, а нечто намного большее. Кроме этого, она не чувствовала уже ничего: ни боли в разбитых квадратнолицым губах, ни того, как Шнур тянул её сейчас за волосы. Лина не замечала крупных капель крови, катившихся по её, содранному падением, локтю. Был только этот ужас, бьющий её тело в конвульсиях.

– Пошли, – толкнул девочку Шнур, снова сжав ей шею так, что она едва могла дышать.

Он с силой дёрнул её, увлекая за собой, и Птица лишь застонала от бессилия. Компания мальчишек окружила их, и они устремились вперёд, двигаясь намного быстрее, чем раньше, чуть ли не бегом. Только теперь все молчали и поминутно оглядывались по сторонам.

Как оказалось, за углом их ждала машина. Правда, не иномарка, как у квадратнолицего, а старенький, потрёпанный «Москвич» со следами неотшлифованной грунтовки на крыльях. Но, всё равно, откуда у Шнура мог взяться автомобиль, Птице было непонятно.

На самом деле, никакой загадки здесь не было, и ей всё стало ясно, когда один из незнакомых парней достал из кармана ключи. Значит, машина его или родителей. Сейчас они забросят её внутрь, как мешок, и увезут куда-то, где начнётся самое страшное.

Но, в этот момент всё опять перевернулось вверх дном. Двое пацанов, стоявших позади Шнура и Птицы, внезапно разлетелись в стороны, как кегли, сбитые шаром. Колька, мгновенно среагировав на новую угрозу, отпрянул к «Москвичу», прикрываясь Птицей. Рука его нырнула в карман за спасительным ножом, но так и осталась там, застывшей в напряжении. И сам Колька замер, не шевелясь, потому что в лоб ему впечатался длинный ствол «ТТ».

– Отпусти её, – сказал Макс.

Два эти слова упали тяжело, как могильные плиты, и Шнур, завороженно глядя в глаза незнакомца, убрал руку с шеи Птицы.

– Вот так, – Макс коротко ударил Шнура между глаз рукояткой пистолета.

Раздался звук, будто кто-то разгрыз орех, и Колька, ударившись о капот «Москвича», распластался на нём, спиной вниз. Лицо его моментально залилось кровью.

– Ещё кто-то хочет? – осведомился Макс у остальных.

– Чего ты? – испуганно заныл один из подростков, которому ещё пока ничего не перепало. – Мы ж ничего не сделали.

Ему, видать с перепугу, отключило всю соображалку. Двое других, кряхтя, уже поднимались с земли. Парень с ключами так и стоял у дверки, не зная, как ему поступить.

– Если бы сделали – убил бы, – пообещал Макс и кивнул на Шнура, который, вырубившись, сполз с капота бесформенной массой. – Заберите эту тварь.

Троица бросилась к Кольке и, подхватив его под руки и ноги, стала поспешно заталкивать в машину. Голова Шнура безвольно болталась, забрызгивая их кровью. Парень с ключами, наконец, сообразил, что ему делать, и кинулся заводить мотор. Через десять секунд «Москвич» умчался, словно за ним гналась стая чертей.

А Макс, тем временем, взял Птицу за руку и, перейдя через дорогу, зашагал вместе с ней по одной из аллеек близлежащего сквера, обсаженной с обеих сторон густым кустарником. Он так спешил, что Птице приходилось чуть ли не бежать. Но, она не обращала на это внимания, ей самой хотелось побыстрее убраться как можно дальше. Лина семенила, стараясь поспевать в такт шагам Макса, крепко держалась за него и чувствовала огромное облегчение от того, что именно сейчас он оказался рядом. Её радость была так велика, что Птица даже на время забыла о своей былой неприязни к Лазареву.

– Кто это был? – спросил Макс, переходя на обычный шаг и оглядываясь вокруг, не спешит ли кто-нибудь за ними.

– Придурки конкретные, – глухо ответила Птица. – Из нашего интерната. Они только что человека зарезали.

– Я видел. Парень из команды Шабарина.

– Кого?

– Неважно. Те, кто нас ищут. Он хотел тебя забрать?

– Да. А Колька его убил.

– Это ты кричала?

Птица кивнула, опустив голову:

– Я испугалась.

– Было из-за чего. Но, ты молодец. Я вас по этому крику и нашёл. А почему вдруг твои интернатские на тебя так взъелись?

– Так, из-за ерунды. Я пацану одному нос сломала. А они за него подписались.

– Да, – качнул головой Макс и остановился, раздумывая, куда идти дальше. – Многовато у тебя врагов для твоего возраста.

– А у тебя? – Птица заправила локон за ухо и снизу вверх посмотрела на Макса..

– Тоже верно, – удивлённо признал тот, как будто только что осознал это. – Мы оба с тобой какие-то невезучие.

– Не бойся, – серьёзно сказала Лина. – Прорвёмся.

– Да ладно уж.

Максу вдруг отчаянно захотелось обнять эту маленькую девочку и крепко прижать к себе. Но, он тут же устыдился этого порыва к совершенно чужому, и по сути незнакомому, ребёнку. Чтобы скрыть смущение, он отвернулся, делая вид, что решает, куда им сейчас направиться. Взгляд Макса остановился на телефонной будке по ту сторону улицы.

– Пойдём. Мне нужно позвонить, – вспомнил он о несчастном Пирогове.

Пока Макс набирал номер, Птица стояла возле него и внимательно смотрела по сторонам, не появится ли снова кто-нибудь из их многочисленных недругов.

Связь была плохой, гудки раздавались еле слышно, и Макс прикрыл ладонью правое ухо, заглушая шум улицы. Наконец трубку сняли, и где-то вдалеке он услышал знакомый голос Костика.

– Привет! Как ты? – машины шли плотным потоком, и Максу приходилось перекрикивать их.

– Макс, это ты?

– Я, а кто же ещё?

– Ой, здесь такое творится, сам чёрт ногу сломит. Ты уже знаешь, что со мной было?

– В общих чертах. Как это произошло?

– Кошмар просто! Представляешь, я спускаюсь у себя, чтобы съездить на Фёдорова, мне нужно было закончить одно дело, а передо мною у входа стоит такая себе неприметная задрипанная «Шкода-фаворит». И выходит оттуда какой-то мелкий шкет, лет тридцати, но щуплый, как пацан. Мне даже в голову не пришло, что здесь что-то не так. И вот, не доходя до меня шагов пять, он достаёт пистолет и начинает стрелять.

– А женщина у тебя в офисе говорила, что стреляли из машины.

– Если бы. Тогда бы меня, может, и не зацепило.

– Много раз стрелял?

– Два.

– Попал?

– Оба раза! Но, понимаешь, я как раз вспомнил, что нужный договор у меня остался на столе, и повернулся, чтобы идти обратно. А он этого, похоже, не ожидал. Если бы я продолжал идти вперёд, схлопотал бы обе пули в грудь.

– Куда тебя задело?

– Одна в руку, а вторая – ерунда, чиркнула по касательной, и всё.

– А щуплый? Сразу удрал?

– Херушки! Я упал, а он пошёл добивать и, даже, целиться начал. Слава богу, тут рядом из «Ариадны» вышла охрана покурить. Только ребята там неопытные, вместо того, чтобы сразу стрелять, загалдели, подняли шум. Растерялись, наверное. Тогда тот прыгнул в машину, его там водитель, по-моему, ждал, и они рванули оттуда, как поджаренные.

– Номер запомнил?

– Да какое там! Меня так переклинило, что мозги, вообще, отказали. Сидел как в тумане и хлопал глазами.

– Твою мать! – в сердцах бросил Макс. – Думаешь – это они?

– Не думаю, а знаю, – сказал Костя. – Ты считаешь, я просто так из больницы слинял? Мне туда перезвонили и предупредили, чтобы я не совался в это дело и не интересовался отношениями между Балу и Шабариным. Иначе, они придут и закончат начатое. Вот так.

– Сволочи!

– Макс.

– Что?

– А ты уверен, что Генку убили?

Макс почувствовал, что его сердце начинает стучать всё быстрее и быстрее.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что, – и без того далёкий голос Пирогова стал ещё тише, – у меня такое ощущение, что в больницу мне звонил Абезгауз.

Ладонь, сжимавшая трубку, стала мокрой и липкой.

– Что значит ощущение? Ты что, не смог узнать Генку?

– В том то и дело, что нет, – Костя замялся. – Тот, кто говорил, изменил голос. Но, интонации, манера… Короче, не могу объяснить.

– Ладно, где ты?

– А вот этого, Макс, я тебе не скажу. Ты мобилу сможешь достать?

– Не знаю.

– Попробуй. А пока звони мне по этому номеру. Может быть, у меня кое-что найдётся. Я, ведь, тоже заинтересован, чтобы это всё побыстрей закончилось. А теперь – главное, из-за чего я попросил передать тебе этот номер. Тебя ищут.

– Костя, – мягко сказал Макс, – ты что, умом повредился? Конечно, меня ищут.

– Я не про Шабарина. Есть такой человек, Сотников. Он работал на Балу. Теперь рыщет вокруг, пытается тебя найти. Макс, он очень опасный субъект, хотя по виду этого не скажешь. Но, я знаю, что у нас, даже в криминальной среде, к этому Сотникову относятся с большой осторожностью. Берегись его.

– Откуда он знает про меня?

– Понятия не имею. Может быть, расколол кого-то из людей Байдалова, а, может быть, у него крот в окружении Папы Джо.

– И ты хочешь сказать, он опаснее самого Шабарина?

В трубке послышался вздох Костика:

– Неправильно ставишь вопрос. Кто страшнее, медведь или тигр? Я хотел сказать, что теперь на тебя охотятся оба.

– Спасибо, – сказал Макс. – Ты меня успокоил.

– Ну и слава богу, – хмыкнул Пирогов. – А то, только у меня одного спокойно на душе. Ты где будешь?

– Ещё не знаю. Я тебе перезвоню.

– Только не тяни. Вдруг что-нибудь проявится.

– Договорились.

– Прощай.

Макс повесил трубку.

– Ну, что там? – подняла голову Птица. – Всё плохо?

– Не так, чтобы очень, – соврал Макс. – Бывает хуже.

– Но реже, – понимающе кивнула головой Лина.

Макс невесело улыбнулся, соображая, что же им делать дальше.

– Кстати, – спросил он, – а что это была за чёрная сумка?