Текст книги "Людоед"
Автор книги: Павел Корнев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Глава 6
1
Следующим утром в отделение Вселенской комиссии я отправился верхом и в сопровождении маэстро Салазара. Перевязь с парой заряженных пистолей и кольчугу на этот раз оставлять в сундуке не стал, да и руку от магического жезла не убирал. Если кто-то вознамерился сжить меня со свету, можно ожидать чего угодно. И выстрела в спину, и броска боевых чар.
Все чувства были напряжены до предела; я пребывал в полутрансе, используя истинное зрение наравне с обычным. Этот трюк пока что выходил у меня не лучшим образом – голова гудела, а мир резал глаза своей противоестественной четкостью, зато были все шансы вовремя заметить опасность и среагировать на магическое нападение. Да и арбалетный болт успею в сторону отвести. Сила билась, билась и билась в моей левой руке. Едва уловимая ломота сейчас была даже… приятна.
Микаэль ехал рядом и зорко поглядывал по сторонам; его черные усищи грозно топорщились в разные стороны, и горожане при виде нашей хмурой парочки жались к стенам, беспрекословно уступая дорогу.
– Мой тебе совет на будущее, Филипп, – едко произнес маэстро Салазар, – взялся душить бабенку – доводи дело до конца. А то будто не мужчина. От одной лиходейки сбежал, другую в живых оставил. Теперь расхлебывай. Ну скажи на милость, чего тебе стоило ткнуть графиню шпагой и свалить на того простака? Один удар, и никаких забот!
Микаэль полагал, будто убийц за мной послала именно обозленная графиня Меллен, а вот я столь категоричной уверенности на этот счет отнюдь не испытывал. Не стоило сбрасывать со счетов и Сильвио де ла Вегу. Он был непонятен, а непонятные люди, как правило, куда опасней тех, чьи мотивы лежат на виду.
– Стоило прикончить паршивку, когда была такая возможность, – в который уже раз заявил маэстро Салазар.
Я не выдержал и позволил втянуть себя в беспредметный спор:
– Меня не просили ее убивать. А если попросили бы, вежливо отказался от этой почетной миссии. Ты же знаешь, я не убийца.
Микаэль запрокинул голову и во всю глотку заржал, заливисто и совершенно искренне. Напуганный лотошник едва не рассыпал по мостовой медовые пряники, а одноногий шарманщик прекратил терзать уши прохожих ужасной механической мелодией и заскакал прочь, постукивая о брусчатку костылем.
Вчерашний ливень превратил Нистадд в одно сплошное болото, а вот Старый город лишь умыл, убрав с улиц грязь. С утра даже дышалось легче обычного, да и валивший из печных труб дым уходил вверх и там развеивался, а не стелился меж домов и не драл горло.
Маэстро Салазар наконец отсмеялся, вытер катившие из глаз слезы и уже совершенно серьезно заявил:
– Ты убийца, Филипп. Такой же, как и я. Не лучше и не хуже.
– Если не принимать в расчет филологические, – ввернул я мудреное слово, – тонкости, то разница между человеком, которому доводилось убивать, и убийцей примерно такая же, как между тем, кто пьет вино, и запойным пьяницей.
Микаэль фыркнул и продекламировал:
– Единожды убив, готовься к вечной боли,
Мрак запределья станет душу ждать,
И проклянешь тот миг, когда позволил,
Себе чужую жизнь до срока оборвать!
Как обычно это и случалось с ним по утрам, маэстро Салазар страдал острейшим приступом мизантропии и был даже не едок, а просто-таки желчен.
Я выбрался из седла перед воротами отделения Вселенской комиссии и кинул ему уздечку.
– Не пропадай!
– Буду либо у себя, либо в «Трех карасях». Возникнет нужда, присылай Уве, – предупредил Микаэль и поскакал прочь, ведя вторую лошадь на поводу.
Я лишь негромко ругнулся ему вслед:
«Присылай Уве!» Знать бы еще, когда объявится собственный слуга…
Рассказ о вчерашнем нападении привел магистра Кирга в сильнейшее возбуждение. Толстячок даже выбрался из-за своего заваленного бумагами стола и принялся выхаживать от одной стены к другой. Наконец, он остановился у окна и задумчиво произнес:
– Что же вы такое увидели на приеме, магистр? Чему такому важному стали свидетелем, если подсылают убийц?
Ответа на этот вопрос у меня не имелось, не стал даже выдвигать никаких предположений.
Джервас Кирг попытался сцепить руки за спиной, но из-за толстых боков сделать этого не сумел, развернулся от окна и объявил:
– Попрошу полицмейстера дать на время материалы расследования. Показания очевидцев, результаты осмотра тел. Все, что есть. Займитесь этим, магистр.
– Разумеется.
– И вот еще что… – задумчиво произнес магистр-управляющий. – Буду забирать вас утром и отвозить после службы. На улицу не выходите, займитесь разбором бумаг. Мы просто погрязли в них, людей катастрофически не хватает. Школяры словно с цепи сорвались!
Заниматься бумажной работой мне нисколько не хотелось, и тем не менее я счел нужным проявить интерес:
– А что такое?
Джервас Кирг воззрился на меня с нескрываемым удивлением.
– Филипп, неужели обстановка в городе кажется вам нормальной? Да Рёгенмар как бурлящий котел! Три пьяных болвана закидали квартального надзирателя камнями – ничего серьезного, просто несколько шишек набили. Раньше все ограничилось бы штрафом, а теперь придется лично просить за них, и еще неизвестно, получится ли недоумкам избежать виселицы! Их собираются судить, как бунтовщиков! Мир решительно сошел с ума!
Выдав эту сентенцию, магистр-управляющий проводил меня в свободный кабинет на втором этаже с широким письменным столом, парой стульев и слегка перекошенным шкафом. Ладно хоть еще солнце заглядывало в окно и делало комнату не столь мрачной.
– Будете работать здесь! – сказал Джервас Кирг. – Для начала разберите накопившиеся бумаги, а дальше посмотрим. Я уже поставил вас на довольствие, казначей выдаст жалованье, справьтесь у него после полудня.
Магистр вышел, но мое одиночество не продлилось и пары минут: почти сразу прибежали два клерка и с нескрываемой радостью вывалили на стол целую кипу документов. И это была лишь первая партия из трех!
После того как последние стопки уложили на пол рядом со столом, я сполна оценил лихорадочное возбуждение подчиненных Кирга. Приказ магистра изрядно облегчил им жизнь. Местный управляющий оказался рационалистом до мозга костей и засадил раскрытого агента в моем лице за разбор кляуз, доносов и жалоб. И все бы ничего, да только слишком уж много было в Рёгенмаре грамотеев. Они и сами подметные письма составляли, и соседям в такой малости не отказывали. Писали чем придется и на чем придется; в стопках не обнаружилось разве что посланий кровью на пергаменте из человеческой кожи, все остальное присутствовало в избытке.
Прыгающие буквы, неразборчивый почерк, вопиющие грамматические ошибки и непонятные слова изрядно затрудняли разбор посланий. Мятая и рваная бумага, растекшиеся чернила и кляксы работу тоже не облегчали, а отсутствие подписей и обратных адресов было, скорее, правилом, нежели исключением из него. Заявлениям, поступившим от добропорядочных граждан, давали ход сразу после их регистрации в канцелярии; мне же сгрузили лежавшие без движения анонимки.
Поначалу я еще пытался вникать в суть претензий, затем решительно скинул все бумаги на пол и занялся их сортировкой. Наибольшее внимание уделял заявлениям о запретных чарах. Какими бы бредовыми они ни казались, все бумаги подобного рода складывал на край стола. Остальные наскоро просматривал и, если в них не фигурировало имен и названий, комкал и швырял в дальний угол комнаты.
Но хватало и конкретных обвинений в непристойном поведении, драках, воровстве и вознесении хулы на должностных лиц, а то и самого великого герцога. Кто-то из школяров якобы подбивал однокашников на бунт, кто-то предлагал облить дегтем и вывалять в перьях декана, кто-то плюнул в тарелку профессора. Лекторам, впрочем, доставалось ничуть не меньше. Некоторые из обвинений в стяжательстве требовали самого серьезного разбирательства, а иные случаи и вовсе стоило передать на рассмотрение университетского суда. Впрочем, хватало и откровенных наветов, и явных попыток сведения счетов. Сомнительные бумаги я откладывал на другую часть стола и в мусор их отправлять не спешил, полагая это прерогативой магистра-управляющего.
Что удивило, так это количество обвинений в ереси. Складывалось впечатление, что учение о происхождении пророка из альвов нашло в Рёгенмаре самую благодатную почву. Сообщалось даже о нескольких ложах, где молодые люди, помимо извращения Священного Писания, предавались всяческим излишествам и непотребствам. Эти послания я сложил в отдельную стопку, решив перепоручить их проверку Уве.
Мой слуга явился немногим после полудня, когда я уже всерьез раздумывал, не послать ли кого-нибудь из клерков в ближайшую закусочную. Так что Уве получил мелкую монету и отправился за съестным, а я перенес стопки рассортированных бумаг на подоконник. Просматривать их и вникать в суть не было никакого желания.
Как раз в этот момент из подъехавшей к воротам кареты выбрался секретарь полицмейстера; увесистая сумка заметно перекашивала его набок. Походка и силуэт показались знакомыми, но узнавание мелькнуло и погасло, а подниматься на второй этаж молодой человек не пожелал, всучил материалы расследования дежурному клерку и отбыл восвояси. Вот ведь занятой какой…
Только я начал просматривать принесенные документы, вернулся Уве. Слуга купил изрядный кусок копченого окорока, краюху хлеба и половину головки сыра, явно лелея надежду принять участие в трапезе, и я не стал разочаровывать паренька, только для начала сгонял к дежурным клеркам за кипятком. Мы заварили травяной сбор и смели съестное до последней крошки.
Уве тут же вознамерился убежать, но я его задержал и с улыбкой поинтересовался:
– Спешишь к веселой вдовушке?
Удивительное дело, на этот раз Уве даже не покраснел.
– К ее сыну, – ответил он и напомнил: – Вы сами разрешили оставить учеников.
– Разрешил, – кивнул я. – Но еще я просил тебя навестить торговца всяческой сомнительной дрянью. Ходил к нему?
– Ходил. Оставил ваш список и напомнил о корне мандрагоры, – не разочаровал меня слуга. – Договорились встретиться завтра утром.
– Деньги хоть не отдал?
– Совсем меня за дурачка держите, магистр? – оскорбился Уве.
Я отпустил паренька, велев после урока отыскать маэстро Салазара и предупредить, что забирать меня сегодня не потребуется, откинулся на спинку стула и смерил неприязненным взглядом громоздившиеся на подоконнике стопки кляуз. Затем посмотрел на материалы Управы благочестия, но после сытного обеда возиться с бумагами не было никакого желания. Я и не стал. Вместо этого принялся в который уже раз перепроверять схему ритуала и отмечать в списке приобретенные ингредиенты.
Незваные гости явились в три часа пополудни. Сначала в комнату как-то очень уж неуверенно и бочком протиснулся Джервас Кирг, сделал страшные глаза и нейтральным голосом объявил:
– С вами… как бы сказать… желают поговорить сеньоры из городской ассамблеи, магистр…
И тут же отступил, освобождая проход двум посетителям, нисколько друг на друга не похожим. Первый был высоким, плечистым и кудрявым, с надменным лицом потомственного аристократа. Одет он был ярко и дорого, на груди тускло блестела золотая цепь в палец толщиной. Второй мог показаться обыкновенным клерком или даже слугой, если б не колючие глаза и жесткая линия рта.
– Дальше мы сами! – объявил дворянин, проходя в комнату, а его спутник прикрыл дверь и остался караулить вход.
– Чем обязан? – холодно улыбнулся я, и не подумав встать из-за стола.
Перевязь с пистолями свисала со спинки стула, но едва ли дело могло дойти до стрельбы. Пока что со мной пришли поговорить.
– Нам стало известно, – начал разговор аристократ, не потрудившись представиться, – что вы, магистр, выдавали себя за некоего Рудольфа Нуаре, дабы обманом…
– Не так быстро! – безо всякого почтения перебил я дворянина. – Я никогда и никому не представлялся Рудольфом Нуаре! Приведите человека, который возьмется утверждать обратное, и я немедленно вызову его на дуэль!
Резкая отповедь смутила аристократа, но не его спутника.
– Хочу заметить, что за время пребывания в городе вы никому не представлялись и своим настоящим именем, – произнес он ровным тоном, – а это ли не свидетельство вашего намерения ввести общественность в заблуждение?
Дворянин многозначительно хмыкнул и отошел к окну; как мне показалось, он просто не желал оставлять непонятного сеньора у себя за спиной.
– И вновь не могу согласиться, – покачал я головой.
– Призываете верить вам на слово? – с нескрываемой издевкой поинтересовался аристократ.
Я не обратил на его тон никакого внимания и улыбнулся.
– Не далее как несколько дней назад я нанес визит маркизу Альминцу и передал ему письмо от одного нашего общего знакомого. Не верите на слово мне, убедитесь сами. Что-нибудь еще?
Мои гости переглянулись, и дворянин выложил свой главный козырь:
– Вы проникли на прием графини Меллен обманом, выдавая себя за другого!
– Вовсе нет. Мне прислали приглашение, я его принял.
– Оно было адресовано герру Нуаре!
– Адресовано оно было мне. А имя – дело десятое. Это же костюмированный бал! Всем известно искрометное чувство юмора ее сиятельства; я решил, что мне приписана определенная роль, только и всего. И позвольте уточнить, к чему эти расспросы? Меня в чем-то обвиняют?
Аристократ лишь надменно вскинул подбородок и, не снизойдя до объяснений, покинул комнату. Его спутник смерил меня оценивающим взглядом и тоже вышел в коридор.
Я встал у окна и убедился, что эта неприятная парочка покинула особняк, а после отправился на поиски магистра-управляющего. Тот сидел за рабочим столом, нервно сцеплял и расцеплял пухлые пальцы.
– Как все прошло? – оживился Джервас Кирг.
Я вкратце пересказал ход беседы и поинтересовался:
– Второй сеньор – кто он?
– Тайная полиция, – скривился магистр. – Почуяли возможность вставить нам палки в колеса, вот и засуетились. Ну да ничего у них не выйдет. Ничего! – Он хлопнул ладонью по столу и с тяжелым вздохом поднялся на ноги. – Довольно на сегодня! Мы хорошо поработали, так едемте, Филипп, кутить и прожигать жизнь!
Возражать мне и в голову не пришло, бумажная работа уже сидела в печенках. Я заглянул в кабинет, взял там рабочие записи, перевязь с пистолями и плащ, а после сбежал на первый этаж. Магистр-управляющий увидел оружие и одобрительно покивал.
– Осторожность никому не повредит, – наставительно произнес он и вышел во двор.
Я беззвучно выругался и поспешил следом. Ангелы небесные! Мне доставало и собственных проблем, а тут еще чужие грозили накрыть с головой! Тайная полиция, подумать только!
2
Насчет безудержного кутежа Джервас Кирг изрядно преувеличил. В таверне к нам присоединились еще три магистра из числа наиболее приближенных, и, хоть в вине и шнапсе никто себе не отказывал, куда больше трапеза походила не на обычное застолье, а на рабочее совещание. И лишь плотно перекусив и обсудив все насущные вопросы, уже изрядно подвыпившие магистры отправились продолжать общение в термы.
Я хоть и захмелел, но предложение составить компанию коллегам отклонил и попросил отвезти на квартиру. И правильно сделал: на крыльце меня дожидался неброский и серый человечек с тусклыми глазами, мышиного цвета волосами и бледной кожей. Одежда тоже была соответствующих тонов.
– Герр Волнер! – на местный манер поприветствовал я официала братства святого Луки. – Вижу, вам сообщили о моем визите!
– Сообщили, магистр, – кивнул мой гость. – Вы хотели меня видеть?
Я поднялся на крыльцо и негромко сказал:
– Формула. Мы полагали, что ее получение не займет много времени.
Официал, несомненно, обратил внимание на интонационно выделенное «мы», но виду не подал.
– Все не так просто, – скривил он в неприятной улыбке тонкие бледные губы. – Братья, работающие над расшифровкой пергаментов, столкнулись с непредвиденными трудностями. Сейчас они преодолены, и наши обязательства будут исполнены в самое ближайшее время.
– Проблемы доставил маркиз Альминц?
Мастер Волнер удивленно воззрился на меня своими бесцветными глазами, но вопросов задавать не стал и сухо произнес:
– Вас это волновать не должно. Повторяю: мы исполним свои обязательства в самое ближайшее время.
– Отрадно слышать это. Поставьте меня в известность, как только добьетесь успеха.
– Всенепременно, – пообещал официал, попрощался и ушел.
Я поглядел ему вслед, покачал головой и отправился к себе, а в коридоре справился у случайно повстречавшегося хозяина о маэстро Салазаре. Тот направил меня в каморку под лестницей.
Микаэль открыл на стук почти сразу, словно стоял у двери в ожидании моего визита; не иначе, услышал голос.
– Зайдешь? – предложил он.
Я осмотрел тесную клетушку с двумя кроватями и сундуком, который использовался не только как хранилище вещей, но и как стол, и поморщился.
– Были же нормальные комнаты?
– Мне здесь нравится, – усмехнулся маэстро Салазар. – Так зайдешь?
– Лучше поговорим у меня, – предложил я и под скрип деревянных ступеней отправился в мансарду.
Микаэль явился следом со шпагой и бутылкой.
– Вино – греховный дар богов,
И как продажная любовь,
Один обман сулит алкающим забвенья! —
продекламировал маэстро, доставая из буфета кружки.
– Фехтуешь ты лучше, чем рифмуешь слова, – вздохнул я, внимательно оглядывая комнату. Потом спросил: – Как думаешь, где здесь можно устроить тайник, чтобы его точно не нашли?
Вопрос отнюдь не был проявлением праздного любопытства: раз уж моей скромной персоной заинтересовалась Тайная полиция, не стоило полагаться на крепость запоров. Некоторые вещи следовало запрятать понадежней и уж точно не носить их при себе. Если описание ритуала попадет не в те руки, проблем не избежать, а я вовсе не собирался примерять на шею украшение из веревки и камня. В число моих многочисленных талантов пока что не входило умение дышать под водой.
Микаэль разлил вино по кружкам, одну протянул мне и покачал головой:
– Ничего не подскажу. Вот Ланзо был на такое мастак. Как и Хорхе…
Я отпил вина, поставил кружку на стол и прошелся по комнате, прислушиваясь к скрипу половиц. Одна из них проседала сильнее других, я загнал в широкую щель острие кинжала, немного повозился и вынул расшатавшуюся доску.
Маэстро Салазар только фыркнул:
– В комнате устраивать тайник – последнее дело. Найдут.
– Думаешь?
– Не сомневайся даже. – Маэстро Салазар распахнул оконную раму, и с крыши в воздух взмыла целая стая голубей. – Лучше обрати внимание на черепицу.
Последовав его совету, я взобрался на подоконник, высунулся наружу и огляделся. Под одной из черепиц обнаружилась прореха; судя по перьям и сухой траве, там было птичье гнездо. Я сунул в него пару кошелей и кожаный мешочек со свернутыми в несколько раз рабочими записями, а после спрыгнул с подоконника в комнату.
– Узнал что-нибудь о де ла Веге?
Микаэль покачал головой:
– Нет, не рискнул расспрашивать людей. Слишком опасно. Того и гляди за шпика примут. Тогда назло твоего южанина предупредят.
Я отпил вина и усмехнулся:
– Тайную полицию настолько не любят?
– Не любят? Да этих крыс просто ненавидят! – фыркнул маэстро Салазар. – Вчера повесили пятерых подстрекателей, если б не гроза, точно бы случился бунт.
– Тихий спокойный городок, – вздохнул я.
И принесла же меня сюда нелегкая…
Следующим утром ехать на службу пришлось с тяжелой головой и пересохшей глоткой; магистр Кирг тоже чувствовал себя не лучшим образом и прямо в карете поправлял здоровье шнапсом. Я от протянутой фляжки отказался, вместо этого по приезде велел одному из клерков принести в кабинет кипятка, дыбы заварить травяной сбор.
Тогда полегчало, но заниматься разбором доносов все равно не было никакого желания. После недолгих колебаний я выложил перед собой папку, принесенную секретарем полицмейстера, но только раскрыл ее, как появился Джервас Кирг. В руках он держал стопку сшитых и опечатанных листов в палец толщиной.
– Займитесь этим, магистр, – потребовал он. – Решение вопроса не терпит отлагательств. Только умоляю: постарайтесь… как бы сказать… замять дело. Если мы выплатим полную сумму ущерба, то полностью опустошим наши фонды. По миру не пойдем, но останемся без штанов, а хорошего в этом мало. Имейте в виду – речь и о вашем жалованье тоже!
Я кинул бумаги на край стола и взял с подоконника две пачки.
– Вот это стоит предать университетскому синдику, – протянул одну из них магистру-управляющему, затем отдал и вторую. – А вот это уже по нашей части, но ничего срочного и серьезного. Остальное еще смотрю.
Джервас Кирг задумчиво пожевал губами, явно решая, кому отдать доносы в работу, затем спросил:
– Вольфганг привез документы по выловленным из реки телам?
Я понял, что речь идет о секретаре полицмейстера, и кивнул:
– Просмотрю их сегодня-завтра.
– А что на полу?
– Мусор, – односложно описал я скомканные листы, так и валявшиеся в углу комнаты.
– Так сожгите его! – потребовал магистр-управляющий и, грузно переваливаясь с бока на бок, вышел в коридор. После вчерашней попойки его настроение оставляло желать лучшего.
Самому растапливать очаг не хотелось, и я поручил это выдернутому из канцелярии клерку. Тот столь радикальному решению проблемы анонимных посланий только порадовался и даже не стал ворчать о том, что разжигание каминов не входит в круг его служебных обязанностей.
Когда скомканные листы прогорели в труху, я вернулся за стол и с интересом осмотрел принесенные магистром Киргом бумаги. Как оказалось, их не просто сшили, но и пронумеровали, а шнуры скрепили сургучными блямбами с оттисками печатей Управы благочестия и бургграфа.
Я перевел взгляд на материалы дела о выловленных из реки телах и невольно покачал головой. То было сформировано куда как неряшливей и представляло собой беспорядочное скопище мятых листов, пестревших отпечатками жирных пальцев, а то и пятнами чего похуже.
Внезапно дверь с шумом распахнулась и в комнату влетел Уве.
– Магистр! – с порога выпалил он, задыхаясь от быстрого бега. – Магистр!
Я сунул слуге кружку с остатками травяного настоя и предупредил:
– Только не подавись! Откачивать тебя потом…
Уве напился и с нескрываемым отвращением произнес:
– Магистр, мне предложили купить мазь с жиром новорожденного младенца!
– Надеюсь, ты не отказался?
Слуга замотал головой и выставил на край стола сумку.
– Нет, как вы и велели, обещал спросить, что скажет хозяин. Здесь остальное. Все по вашему списку.
Я направился к двери и позвал паренька за собой.
– Идем, надо согласовать арест чернокнижника с магистром Киргом.
Уве побежал вслед за мной, на ходу без умолку тараторя:
– Но магистр! Как вы заподозрили его? И почему он принял меня за своего? Я ведь кучу народа о корне мандрагоры спрашивал!
– Все просто, – усмехнулся я. – Многие ритуалисты, ведьмы и алхимики используют кровь, но для них кровь важна как таковая. Чья она – не имеет никакого значения. Тебе же предложили кровь девственницы, а уловить подобные нюансы способны лишь извращенные твари запределья.
Паренек не удержался и присвистнул.
– В вашем списке для проведения какого-то конкретного ритуала не хватало только корня мандрагоры или этой трижды проклятой мази? – догадался он. – Поэтому мне ее и предложили?
– Именно, – подтвердил я. – Почитай на досуге «Вульгарную магию». Первые несколько томов точно должны найтись в библиотеке отделения.
Магистр Кирг нашему появлению отнюдь не обрадовался, но к словам Уве отнесся со всей серьезностью и взял задержание предполагаемого чернокнижника под собственный контроль. Я же со спокойной душой вернулся к себе в кабинет.
Там меня уже дожидался некий круглощекий и совершенно лысый субъект, упитанный, но не толстый, а, скорее, все же крепкий.
– Магистр вон Черен! Я за компенсацией! – сразу объявил он. – Мою таверну «Жемчужная лоза» разгромили школяры!
Я молча указал посетителю на стул, а сам начал знакомиться с материалами дела – того самого, что было сшито и опечатано. Увы и ах, но придраться там оказалось решительно не к чему, бумажку подобрали к бумажке. Большую часть стопки занимали показания свидетелей и опись произведенных разрушений, которую заверили сразу несколько почтенных бюргеров и чиновник ратуши.
Само происшествие ничего особенного собой не представляло: школяра заподозрили в желании рассчитаться фальшивой монетой и крепко поколотили, а обозленные приятели бедолаги на следующий день навестили злосчастный кабак и разнесли там все вдребезги. Сжечь «Жемчужную лозу» им помешало прибытие солдат гарнизона; квартальные надзиратели воспрепятствовать разгрому оказались не в состоянии.
В обычной ситуации правосудие вполне могло оказаться на стороне школяров, которые приносили городу немалые доходы, но сейчас ни ректор, ни магистр Кирг не смогли удержать бургграфа от показательной порки смутьянов. Разве что телесные наказания получилось заменить крупным денежным штрафом. Я бы даже сказал – крупным необычайно.
Просматривая показания свидетелей, я бросал пристальные взгляды на заявителя, но того столь нехитрой уловкой оказалось не пронять. Трактирщик ощущал поддержку городского правосудия и наотрез отказывался нервничать. И, между прочим, совершенно напрасно.
– Любезный, вы сами-то это читали? – полюбопытствовал я с милой улыбкой.
– Мой адвокат сказал, что все в порядке. Я не слишком хорошо читаю, – пояснил заявитель и тут же добавил: – А вот считаю хорошо! Никогда не ошибаюсь!
Я позволил себе усомниться в этих словах. Стремление стребовать за разгром средней паршивости заведения несусветную сумму в пятьсот марок можно было оправдать лишь допущенной арифметической ошибкой.
Для меня и вовсе было в новинку, что урегулированием подобного рода споров занималась не корпорация школяров, а Вселенская комиссия, но я принял правила игры и зачитал особо интересный фрагмент показаний одного из свидетелей:
– «Сейчас станешь, как этот недоделанный святой!» Это ведь ваши слова, герр Суви? Полагаю, имелся в виду святой Сванте, покровитель ученого люда?
Заявитель помрачнел, но присутствия духа не потерял и сейчас.
– В горячке чего только не ляпнешь…
Но я и не думал останавливаться:
– После этого вы ложкой попытались выковырять глаз школяру, и лишь чудом тот избежал увечья. Плевать на юнца, но вы не просто насмехались над святым, а желали повторить деяние язычников, выколовших ему глаз! Боюсь, этот… эпизод, – ввернул я мудреное слово, – следует передать на рассмотрение ордена Герхарда-чудотворца.
Герр Суви спал с лица, крепко-накрепко сцепил пальцы и выдохнул:
– Я же ничего такого не хотел! И в мыслях даже не было!
– В самом деле?
Заявитель нахмурился и отрезал:
– Платите денежки, а с братьями я уж как-нибудь сам столкуюсь!
– Ну да, ну да…
Я сделал вид, будто листаю показания свидетелей и повел пальцем по выбранной наугад строчке.
– Или вот: здесь утверждается, что в вашем заведении возносили хулу на его королевское высочество и восхваляли Густава Пятого, а вы не только не выкинули за дверь смутьяна, но даже потакали ему и поставили бесплатную выпивку.
Ошибиться я нисколько не опасался: великого герцога крыли последними словами во всех питейных заведениях чуть ли не в открытую, а вот фирланского самодержца в пику ему превозносили до небес. И точно – при этих словах трактирщик побледнел как полотно.
– А еще утверждается, – злорадно улыбнулся я, – что вы привечаете подстрекателей и позволяете им устраивать по ночам тайные сборища!
Герр Суви вытаращился на меня так, словно привидение увидел. Он все открывал и закрывал рот, но не мог выдавить из себя ни звука.
– И даже более того, – перевернул я страницу, – один из школяров пишет, что однажды видел, как через черный ход заносили подозрительные ящики. Будто бы даже с оружием…
– Нет! – хрипло выдохнул наконец трактирщик. – Ничего такого не было!
– Было или не было, разбираться в этом придется Тайной полиции, – развел я руками. – Я вам безмерно сочувствую, но посмотрите сами: листы прошиты и опечатаны, ничего не вырвать и не вымарать. А после меня документы попадут адвокатам школяров, и эти крючкотворы с юридического факультета поднимут крик до небес. Вчера повесили пятерых подстрекателей, вы рискуете оказаться в числе следующих.
Герр Суви весь покрылся потом, дрожащей рукой он вытер лицо и проблеял:
– Я невиновен!
– Доказательства найдутся. Да вы и сами подпишете признание.
– Никогда!
– Уж поверьте моему опыту, никто долго не запирается на дыбе, – заявил я с полным знанием дела и постучал пальцами по краю стола. – Боюсь, вы потянете за собой остальных… Родных, друзей, соседей…
Трактирщик словно очнулся:
– Не нужны мне эти деньги! Просто отдайте… отдайте бумаги!
Я покачал головой:
– Не могу.
– Я официально отказываюсь от компенсации! – выкрикнул герр Суви. – Отказываюсь, ясно вам?!
– Сядьте на место!
Трактирщик опустился на стул, а я для виду немного поколебался, затем подошел к двери и кликнул дежурного клерка. Когда тот явился, велел составить расписку на получение пятисот марок и привести сюда кого-нибудь еще, дабы подлинность подписи могли удостоверить два свидетеля.
Герр Суви не сопротивлялся и поставил закорючку со столь нескрываемым облегчением, что я всерьез заподозрил его в причастности к бунтовщикам. Заверившие расписку клерки вышли, тогда я вручил злополучные бумаги трактирщику и указал на камин. Листы немедленно полетели в огонь.
С блаженной улыбкой хозяин «Жемчужной лозы» утер вспотевший лоб и шагнул к двери, но я его остановил:
– Герр Суви, сядьте!
Трактирщик вздрогнул и послушно опустился на стул.
– Не болтайте об этом. Не говорите даже жене. Просто держите язык за зубами, а лучше и вовсе забудьте! – потребовал я. – Приходите завтра. Полагаю, магистр Кирг примет решение о справедливой компенсации.
Герр Суви рассыпался в благодарностях, выскользнул в коридор и поспешил к лестнице. Через двор к воротам он бежал чуть ли не вприпрыжку.
Я вернулся за стол, и тут же в оставленную распахнутой дверь заглянул Уве.
– Мы едем на задержание чернокнижника! Магистр Кирг берет меня с собой! – возбужденно выпалил он. – Герхардианцы тоже едут!
– Кто бы сомневался, – вздохнул я и придвинул к себе папку с протоколами осмотров выловленных из реки покойников. – Катись!
Сортировать бумаги не самое увлекательное дело на свете, но зато не придется трястись в карете и дышать перегаром магистра-управляющего. Подобное испытание сегодня я бы точно не перенес.
3
Брат Бруно явился, когда соседняя колокольня отбила два часа пополудни. К этому времени я настолько устал от разбора в беспорядке насованных в папку протоколов, что появлению лысого и костлявого старикана несколько даже обрадовался. Хоть какое-то отвлечение от опостылевшей рутины.
– Вы за чернокнижником? – поинтересовался я. – Еще не привезли.
– Нет, – ответил дознаватель. – Я здесь из-за колдуньи.
– Ничего об этом не знаю.
