Текст книги "Свобода от, свобода для (СИ)"

Автор книги: Павел Нечаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 11
Бой

   Ожидание перед боем порядком меня измотало. Сами прикиньте, двое суток просидел на позициях, мучаясь бездельем, с перерывами на сон. Да и что это за сон, так, дремал вполглаза, подрываясь от каждого шороха. Хорошо Летуну, у него с Профессором целая радиоигра. После собрания они пошли к спрятанному в руинах передатчику, связываться с туннелем. Профессор зачитал заготовленный текст, раскрыл перед неизвестным нам собеседником все наши планы. Естественно, с некоторыми поправками. К слову сказать, по указанному для регистрации адресу никто из людей Фраймана так и не появился. Улиц, где колонна могла пройти, было всего три, две широкие, и одна узкая. Чтобы придать веса тому, что передавал Профессор, большинство добровольцев сейчас как раз и занималось тем, что укрепляли и минировали две улицы, что пошире. Или делали вид, что укрепляли. На той стороне, наверное, потешались. По данным, которыми их исправно снабжал Профессор, кроме некоторого количества взрывчатки да бутылок с зажигательной смесью, у нас ничего противотанкового не было. Этим колонну точно не остановить. Мы постарались, чтобы другие шпионы Фраймана, ничего идущего вразрез с официальной версией не увидели. Широкие улицы минировали всерьез, устанавливая фугасы. И позиции оборудовали всерьез.

   Не все из записавшихся пришли. Записалось сто сорок два человека, пришло сто семнадцать. Летун на это лишь пожал плечами, типа, ну и хрен бы с ним. Зато уж кто пришел, на тех можно положиться. Пришли лучшие, все как один надежные, толковые мужики.

   – В общем, так, мужики, – я не стал разводить церемоний, – карта так легла, что я у вас теперь командир. Все согласны исполнять мои приказы? – Народ отозвался согласным ворчанием. Я продолжил:

   – Бой будет жестокий. Кто не готов, пусть уходит сейчас. Если кто в бою струсит, пристрелю как собаку, – никто, естественно никуда не ушел. Размазывать сопли, типа, "наше дело правое, мы победим", я не стал. Всем и так все понятно.

   Часть добровольцев мы отправили прикрывать подходы к домам ближайших Семей, разделив на две мобильные группы. Остальные, вместе с нашими, работали, не покладая рук. У всех было дело, кроме меня. Я сидел на грязном пластиковом стуле на последнем этаже заброшенного офисного здания. До Песца тут был кафетерий, в углу сиротливо стоял замызганный кофейный автомат, пол был покрыт толстым слоем мусора. Когда я прохаживался взад-вперед, он трещал под ногами. Из окна открывался вид на мост через речку-вонючку. От дождей уровень воды поднялся, речка раздалась вширь, и была совсем не похожа на тот наполненный отходами с химкомбината ручеек, каким была до Песца.

   Я услышал шорох за спиной. Обернулся. Мишка, со своим укоротом. И еще три чумазые мордашки, выглядывают у него из-за спины. Блин, вот этого мне еще не хватало.

   – Ты что здесь делаешь? – бросился я к нему, – уходи отсюда!

   – Мы пришли помочь, – не двинулся с места Мишка. И мордашки за ним тоже выражают готовность умереть, но не сдаться. Упрямый, чертенок, и ведь не объяснишь ему.

   -Тебе же сказали с женщинами остаться! Кто их защитит теперь? – попробовал я с другой стороны.

   – Так ведь, если мы здесь не справимся, всему конец, бежать некуда, ты же сам говорил, я слышал! – Уже "мы". Нет, точно не уйдет. И ведь прав, говорил я такое.

   – Ну, хрен с вами, оставайтесь, – Мишка расцвел, будто я ему конфету предложил. Хотя, какая конфета, парень с оружием, хочет защищать то, что ему дорого, – ступайте на артпозицию к Летуну, помогайте с пушками, там людей мало.

   – Почему не здесь? – просек, что я его отсылаю, Мишка. Ну вот хрен тебе, хочешь воевать, изволь играть по правилам:

   – Потому, что это приказ командира. Мой. Или идешь на артпозицию, или я сейчас зову бойцов, и вас отведут к женщинам.

   Я отвернулся и отошел к окну, поднял к глазам бинокль. Услыхав дробный стук шагов на лестнице, я ухмыльнулся. Мишка все-таки послушался. Через пару минут на лестнице опять раздались шаги. Кто-то взрослый, шаги тяжелые, идет спокойно, не таясь. Из коридора показался Ариэль.

   – Что у тебя? – спросил я.

   -Летун попросил за тобой приглядеть, – ответил тот, и уселся на мой стул. Ну и хрен с ним, пусть сидит. Помешать точно не помешает. Вышел на связь наблюдательный пост возле туннеля:

   – Заноза, ответь, – хорошая связь. Тут и трех километров нет, а рация мощная. Я ответил:

   – На приеме.

   – Ворота открылись, выходит техника, – голос с акцентом, кто-то из ребят Чена.

   – Состав, количество? – только бы он правильно смог оценить технику, он-то в нашей армии не служил. Мы всем раздали иллюстрированные справочники, много сидели, обсуждая различные виды бронетехники и тактику применения.

   – Сейчас... Еще не все вышли. Все, вышла последняя коробка, они спускаются по эстакаде.

   – Доложи состав и количество, – снова запросил я.

   Услышав, что едет в нашу сторону, я присвистнул. Похоже, Фрайман выкатил на нас все, что у него есть

   Вскоре стал слышен шум танковых моторов, он приближался. Я поднес к глазам бинокль. Вот они, родимые. Вот они, касатики. Идут, как на параде.

   – Наглые, и обезбашенные, – произнес Ариэль, становясь рядом со мной, – им только крестов на броне не хватает.

   Действительно, колонна шла очень уверенно. Даже дистанция между машинами была одинаковая. Из люков бронетранспортеров по грудь высовывались стрелки-"магисты", люки на башнях танков были открыты, оттуда торчали головы командиров в широких танкистских касках. Я почувствовал единую волю, связывающую этих людей.

   Впереди шла "Жестокая", тяжелый гусеничный бронетранспортер, переделанный из танка. Тоже трофей, кстати. С захваченных у сарацин "пятьдесят пятых" убрали башни, нарастили броню, поменяли двигатель. Новый двигатель был меньше по размерам, за счет чего в корме прорезали люк для высадки солдат. Хорошая штука, и для нашего вооружения практически неуязвимая. За "Жестокой" ехал джип с пулеметом, катил танк, "Колесница-4", смертоносная бронированная машина, специально заточенная под действия в городе. За танком один за другим два длинных "Сафари", грузовики с бронированной кабиной, и трейлером, в котором, наклоняясь друг к другу, стояли две бронеплиты. Между плитами оставалось место для солдат. До Песца "Сафари" использовали для перевозки солдат по враждебным сарацинским территориям. За "Сафари" ехали два грузовика-пятитонки, один тентованный, другой и вовсе открытый. Открытый был битком набит солдатами, качались каски в такт движению. За грузовиками ехала "скорая помощь", военная, за ней джип, за джипом БТР, имени у него не было, его называли просто БТР, я в таком еще на срочной ездил. Этот у меня уважения не вызывал, алюминиевая консервная банка с противопульной броней. За ней ехала еще одна "Жестокая". Замыкал колонну танк.

   Колонна подошла к мосту. Вперед выехал джип, переехал мост, затормозил метрах в пятидесяти дальше по дороге. Оттуда вышли двое, покрутились, рассматривая местность в бинокли. Один из них вернулся к мосту, спустился к самой воде, осмотрел опоры. Только когда они убедились, что все в порядке, колонна прогрохотала через мост.

   Когда шум моторов стал отдаляться, мы спустились вниз, и пошли к мосту. До моста было километра полтора. Мы шли не торопясь, времени у нас хватало. Мы как раз были на середине моста, переходили на ту сторону, когда второй наблюдатель, оставленный на предполагаемом маршруте колонны, доложил:

   – Колонна остановилась, солдаты лезут с грузовиков, разворачиваются в боевые порядки.

   – Грамотные, – протянул Ариэль.

   – Грамотные, – кивнул я, – все по книжке делают.

   Чуть погодя наблюдатель снова вышел на связь:

   – Начали движение. Идут осторожно, занимают все дома слева и справа.

   Я не видел, что творилось там, но примерно представлял. Солдаты противника осторожно шли вперед, проверяя дом за домом, за ними двигалась бронетехника, готовая в любой момент поддержать огнем. Они шли прямо к нашим наскоро оборудованным позициям, где сидели добровольцы. Но принимать бой на широких улицах мы не собирались. Я перешел на общий канал, и сказал:

   – Заноза всем группам. Оверштаг, повторяю, оверштаг, – мы намеренно не использовали армейский сленг для радиообмена. Солдаты противника прекрасно его знают, все в одной армии служили. Общались мы на шифрованных каналах, шанс, что кто-то нас слушает, был нулевой. Но несколько кодовых слов, все же, было. По сигналу "Оверштаг", группы, расположившиеся на ложных позициях, должны были переместиться в наш укрепрайон, обогнув по широкой дуге район продвижения колонны противника. Командиры групп все были из наших, кто в курсе насчет ложных позиций. Они должны были перевезти на заранее приготовленных машинах людей, расставить по позициям и наскоро объяснить, что надо делать. Мы с Ариэлем сидели в укрытии на другой стороне речки-вонючки, и ждали. Наконец, наблюдатель сообщил:

   – Противник в контрольной точке. – Это означало, что противник удалился от моста примерно на четыре километра. Я перешел на канал связи с Летуном, дождался, пока он ответит, и сказал:

   – Начинайте концерт.

   Почти в ту же секунду вместо ответа я услышал в отдалении грохот орудийного выстрела, за ним, почти сразу же, второй и третий. С укрытой среди руин артпозиции, в полутора километрах от входа в туннель, и меньше чем в километре от моста, наши начали обстрел. Леня подготовил нашу артиллерийскую команду как следует, гонял их день и ночь. Сейчас они показывали класс. Три гаубицы стреляли без передышки. Гулкие выстрелы следовали один за другим, в районе туннеля слышались разрывы.

   Мы с Ариэлем напряженно ждали, поминутно оглядываясь назад, туда, где стреляли гаубицы. Наконец, снова вышел на связь наблюдатель:

   – Солдаты грузятся на машины, колонна разворачивается. Они возвращаются.

   – Они клюнули, – я обрадовано стукнул по скату окопа, где мы с Ариэлем сидели.

   – Жирные сволочи в туннеле испугались за свои задницы, – хмыкнул Ариэль, – все, как ты сказал.

   Ждать нам пришлось недолго. Буквально через десять минут на той стороне, за мостом, показалась колонна. Не снижая скорости, они подъехали к мосту. Я напрягся, боясь пропустить момент. Первой на мост влетела "Жестокая", за ней метрах в пятнадцати, джип. Хлысты антенн на джипе бешено мотались взад-вперед. "Жаль, что мост такой короткий, только две единицы угробить получится", подумал я и приложил концы провода к контактам батарейки. В начале, и в конце моста вспухли огненные цветки разрывов. Мост выгнулся дугой, почему-то не вниз, а вверх, и осыпался в воду ливнем обломков. Понесшаяся над землей взрывная волна толкнула меня в грудь, так, что я потерял равновесие, и сел на пятую точку. В ушах звенело. Когда я выпрямился, и снова посмотрел на мост, то ничего не увидел, только торчали у берега обгрызенные бетонные пеньки опор, да кипела вода, от все еще падающих мелких обломков. Ни следа от "Жестокой" и джипа.

   Изменилось еще что-то. Ощущение присутствия чьей-то воли в колонне пропало без следа. Наверное, в джипе ехал командир, хотя вряд ли, они обычно в хвосте колонн ездят, а то и вообще где-то в отдалении болтаются. От сгрудившихся на том берегу машин отчетливо веяло страхом. Они постояли несколько минут, мы наблюдали какое-то движение, люди перебегали от машины к машине. Совещались, не иначе. Потом колонна тронулась с места, и свернула в глубь промзоны. Поехали в объезд, вокруг речки-вонючки. Дождавшись, когда исчезнет корма замыкающего колонну танка, мы с Ариэлем выкатили из окопа квадроцикл, и поспешили в наш "укрепрайон". Наши уже должны были занять позиции. Приехав на место, я первым делом поднялся на свой наблюдательный пункт над перекрестком. У окна стоял столик, и раскладной походный стул. По иронии судьбы, это был тот самый стул, на котором я сидел в день Песца на обзорной площадке, и бинокль у меня тоже был тот самый. Вдали послышался шум моторов. Приближались танки. Наш план сработал. Самый короткий путь в объезд проходил здесь.

   Улица была довольно узкой, только двум машинам разъехаться, и неширокий тротуар. На тротуаре стояли машины, точнее, то, что от них осталось после двух лет морозов. Для боя я выбрал участок, с обеих сторон зажатый домами, длиной с полкилометра. По левой стороне улицы один за другим, впритык, стояли трехэтажные дома, за ними давно заброшенная стройплощадка с недостроенным бетонным каркасом. Наблюдательный пункт я устроил на верхнем этаже углового трехэтажного дома, похожего формой на утюг, наискосок от магазина одежды. Пробитые в стенах проходы, и перекинутые между домами доски позволяли мне перемещаться по всей левой стороне улицы, от углового дома и до самой стройплощадки. По правой стороне шел глухой бетонный забор, сразу за забором тянулось длинное промышленное здание, какие-то цеха, высотой в два обычных этажа. За промышленным зданием стоял трехэтажный дом на столбах. До Песца там находился вино-водочный магазин. Я даже поностальгировал, в свое время народная тропа к этому магазину не зарастала. В начале улицы, у перекрестка, мы нагромоздили что-то, долженствующее изображать баррикаду. Притащили остов автобуса, какой-то железный хлам, перемотали все это проволокой.

   Я спустился, и зашел через боковую дверь в магазин одежды. Райво проводил последние приготовления к стрельбе. Мы решили поставить гаубицу с расстрелянным стволом в глубине магазина. Витрины сохранились, за грязными стеклами было не разглядеть, что творится внутри. Гаубицу обложили мешками с землей. В подсобке сложили снаряды, я насчитал шесть штук.

   – Зачем так много? Договаривались же, что ты делаешь два выстрела и уходишь! – спросил я у Райво.

   – Ну, мало ли. Пригодится воды напиться– ухмыльнулся Райво.

   -Смотри, с танками в кошки-мышки не играют, увидишь, что не идет, уходи сразу.

   – Договорились, – опять сверкнул зубами Райво и ушел. Я остался рядом с гаубицей один. На секунду возникло ощущение присутствия, будто мне кто-то пристально смотрел в спину. Я оглянулся. Никого, только валяются манекены у грязных витрин. Ощущение не пропало. Я подошел к пушке, провел рукой по стволу. Из таких орудий товарищи моего прадеда били по врагу, может быть, даже из этой самой гаубицы, чем черт не шутит.

   – Не подведи нас, – прошептал я, обращаясь к орудию, – послужи нам, как ты служила нашим прадедам.

   – Молишься? – это Райво подошел, как всегда, веселый.

   – Нет, – ответил я задумчиво, – духов вызываю.

   – И как?

   – Успешно,– я посмотрел ему в глаза. А ведь напряжен Райво, глаза не смеются. Только вид делает, что все ему нипочем, – Райво, успешно.

   Я вернулся на НП. Шум танковых моторов вдали становился все сильнее. Переключив свою рацию на другой канал, я связался с Эли. Тот ответил, что все в порядке, они заняли позиции в цеху. По очереди опросил остальных.

   – На позиции, – доложил Райво из магазина одежды.

   – На позиции, – доложил Вайнштейн, залегший в проулке за вторым от меня трехэтажным домом.

   – На позиции, – доложил Медведь, из первого трехэтажного дома.

   – На позиции, – отозвался Чен.

   Я нервно сжал бинокль в руке. Скоро они будут здесь.

   – Не мандражируй, Коцюба. Все будет тип-топ, – Ариэль развалился в моем кресле, заложив ногу за ногу, пил воду из бутылки. Я опять отвернулся к окну. В оконной раме сохранился осколок стекла. Звук моторов был такой силы, что осколок начал подрагивать, дребезжа.

   Из-за поворота показался нос бронетранспортера. Колонна свернула на нашу улицу. Они перестроились, впереди ехала вторая, уцелевшая "Жестокая", в остальном порядок остался прежним. Я отошел вглубь комнаты, в тень, чтобы не торчать на виду. Выгружать солдат, и разворачиваться в боевые порядки они не стали. Подгоняемая паническими приказами из туннеля, колонна так и шла походным ордером.

   – Вайнштейн, готов? – вызвал я Вайнштейна.

   – Всегда, – отозвался Вайнштейн.

   – Рви головную машину, – произнес я нервно.

   Колонна грохотала внизу. Не снижая скорости, "Жестокая" отбросила носом остов автобуса. Вот под нами проплыл идущий последним танк. Я подошел к окну, осторожно выглянул. Замыкающий танк был уже метрах в двадцати от меня, а "Жестокая" как раз проезжала вторую трехэтажку, еще пара секунд, и она оказалась над дренажной трубой, что проходила в том месте под дорожным полотном. Все расстояния на этой улице я знал наизусть. От дренажной трубы до дома-утюга было сто семьдесят метров. Когда "Жестокая" оказалась точно над дренажной трубой, Вайнштейн, спрятавшийся между трехэтажкой и стройплощадкой, соединил контакты. В дренажной трубе было около тонны тротила, и все это взорвалось точно под днищем у "Жестокой". Шарахнуло так, что я аж присел. Дом закачался. Даже на расстоянии полутора сотен метров взрыв ударил по ушам так, что я на пару секунд перестал что-либо слышать, кроме звона в ушах. "Жестокая" в один миг исчезла за стеной вспучившейся земли. Точно в замедленной съемке я увидел, как летит по воздуху голова одного из танкистов. Искореженный кусок трака влетел в комнату, и вонзился в стену у меня за спиной, прямо над головой у Ариэля. Переломилась в поясе, и сползла, уронив руки, фигурка командира танка, идущего за "Жестокой". Танк не успел затормозить, и врезался в то, что от нее осталось. Поднявшееся облако пыли скрыло всю его переднюю часть. Практически сразу же после этого, не успел я два раза вздохнуть, выстрелила гаубица в магазине одежды напротив. Звука выстрела я не услышал, только увидел, как одновременно вылетели наружу все стекла витрины, и разлетелись в стороны, от звуковой волны. Снаряд ударил в боковую часть башни танка. Пыль и мусор вокруг танка от разрыва взметнулась в воздух. Ловушка захлопнулась.

   Я высунулся из окна, чтобы лучше рассмотреть происходящее внизу. Увиденное меня потрясло. Танк был цел. На новых "Колесницах" броня состояла из двух частей, собственно броня башни, и обвеска, клинья из композитного материала. Именно они придают прямоугольной башне такую странную угловатую форму. Выстрел гаубицы начисто снес один такой клин, но в остальном, танк остался невредим. Колонна резко остановилась, в центре один "Сафари" ударил в задний борт другому. Остановился и замыкающий танк. Прошло несколько мгновений, танкисты приходили в себя, потом башня танка стала медленно разворачиваться назад, нацеливаясь на магазин. Крыши и окна ожили. С обеих сторон колонну стали обстреливать, из окон второго и третьего этажа домов, из верхнего ряда окон цеха, отовсюду сверкали вспышки выстрелов. С крыш полетели бутылки с зажигательной смесью. Очередь тяжелого пулемета хлестнула по грузовикам в центре колонны. Открытый грузовик остановился как раз напротив пулеметного гнезда, очередями в упор пулеметчики стали превращать сидящих в кузове солдат в кровавый фарш. Спрыгнуть и залечь успели лишь несколько человек, остальные так и остались в кузове. Очереди из пулемета и штурмовых винтовок в считанные мгновения в буквальном смысле порвали брезентовый тент на втором грузовике, так, что клочья свисали с бортов. Сидящим в "Сафари" повезло больше. Их обстреливали, из моего окна были видны искры рикошетящих от бронеплит пуль. Из них выпрыгивали солдаты в серо-зеленой форме пограничной стражи, тут же залегали у колес, заползали под кузов. Они почти сразу же начали отстреливаться, то тут, то там появлялись вспышки выстрелов. Несколько бутылок с зажигательной смесью попали в танк, уткнувшийся в останки "Жестокой", огненная лужа растеклась по капоту, по башне, струйки потекли вниз. Никакого видимого ущерба танк не понес, стоял, как стоял, но башня его не двигалась, орудие и пулемет молчали.

   – Медведь, давай колеса! – прокричал я в рацию. Слух ко мне все еще не вернулся, звуки выстрелов доносились точно издалека, сквозь звон в ушах. И угораздило же меня выбрать место для НП возле позиции гаубицы. Как командовать в этой звенящей тишине? Но Медведь меня услышал. С крыши домов полетели горящие покрышки. Они приземлялись среди сгрудившихся на улице машин, в небо поднялись клубы черного едкого дыма.

   Снова выстрелила гаубица. Я ожидал, что выстрел придется опять в танк, но Райво, хоть и видел, что танк остался невредим, решил по-другому. Перед танком стоял БТР. И вот по этой консервной банке кумулятивный снаряд сработал отлично. Я впервые увидел работу кумулятивного снаряда. Я даже не видел, куда он ударил. Расплылось небольшое облачко серого дыма а потом у кажущегося невредимым БТР-а изо всех щелей посыпались фонтаны красно-золотых искр. Казалось, что он горит изнутри, настолько яркий получился фейерверк. Потом внутри что-то сдетонировало, задний люк вышибло наружу, он повис на одной петле, из него повалили клубы густого черного дыма.

   – Райво, уходи! Слышишь, уходи! – орал я в микрофон, не слыша своих слов. Замыкающий танк развернул башню, одновременно сдавая чуть назад. Еще секунда, и он нацелится на позицию гаубицы. Я не сообразил, что кричать было бесполезно. Стоящий возле стреляющей в закрытом пространстве гаубицы Райво наверняка оглох, как и я. Я уже решил что все, кранты Райво, танк нацелился на магазин. Но в этот момент гаубица выстрелила в третий раз.

   На этот раз снаряд попал ниже, и это спасло Райво. Выстрел перебил гусеницу, и разворачивающийся на месте танк повело в сторону, отчего прозвучавший секундой позже выстрел ушел "в молоко", не задев Райво. "Ну, все, Райво, уходи", мысленно поторопил я его. Оставалось только надеяться, что он успел уйти, потому что танкисты подбитого танка остановили движение, быстро довернули башню, и влепили снаряд прямо в глубину магазина. Танк тут же окутался белым дымом. Огнем плеснуло во все стороны. Если кто-то и остался на позиции, он был мертв. Танк еще несколько секунд подождал, нацелив орудие на магазин, потом башня опять стала поворачиваться. Теперь они стреляли из пулемета, выбивая бетонное крошево из стен цеха. Оттуда почти перестали стрелять наши. Ко мне вернулся слух, хоть и не полностью. Я запросил по рации:

   – Чен, что у вас?

   – Потери... залегли... – разобрал я сквозь шум боя. Хорошо хоть сам Чен жив.

   По джипу с пулеметом сначала никто не стрелял. У пулемета никого не было, люк на бронированной крыше был закрыт. Увидев, что по ним не стреляют, сосредоточив огонь на залегших у колес и траков отстреливавшихся солдат, сидящие в джипе осмелели. Один из них вылез к пулемету, и стал стрелять по засевшим в трехэтажном доме людям Медведя. Почти сразу же они заставили замолчать наш пулемет. Теперь по солдатам внизу стреляли только из легкого стрелкового оружия. Кто-то сверху кинул пару гранат, но они не причинили особого ущерба, кого-то зацепили, но и только. Огонь снизу становился все плотнее, инициатива постепенно переходила на сторону противника. Танк, подавив позиции Чена в цеху, развернул башню и поливал из пулемета людей Медведя в трехэтажном здании. Пулеметчик на джипе тоже разошелся вовсю. Чуть дальше, сразу за первым танком, тот так и стоял без движения, раздались характерные ухающие звуки автоматического гранатомета.

   Я чуть высунулся из окна, и, уперев в плечо приклад "сорок седьмого", прицелился в пулеметчика. Ариэль стал с винтовкой у второго окна. Танк подо мной, очевидно, засек нас своим тепловизором, башня стала поворачиваться в нашу сторону. Ствол пушки задрался кверху. Я вдохнул, прогнал из головы лишние мысли, поймал в прицел фигурку пулеметчика, и, на выдохе, дважды нажал на спуск. Получив две пули в грудь, пулеметчик осыпался в люк. Все-таки, не зря хвалят "сорок седьмые", бронежилет пулеметчику не помог.

   Ариэль дернул меня за воротник, оттаскивая от окна:

   – Валим, быстро! – танк уже развернул орудие на нас. Мы едва успели выскочить, как за нашими спинами прогремел взрыв. Облако цементной пыли пронеслось по коридору, обгоняя нас. Мы побежали по коридору, свернули, подбежали к окну. Окно выходило на соседний дом, первую из двух трехэтажек. До него было метров пятнадцать. Я посмотрел на улицу, и увидел, что у угла дома накапливаются враги. Выучены они были отменно, и явно не робкого десятка. Несмотря на потери, несмотря на то, что мы в начале боя выкосили половину, они все равно дрались. Если там хотя бы половина бойцов из пограничной стражи, победа нам легко не достанется.

   – Давай, ты первый, – толкнул я Ариэля в спину. Он не стал спорить, прыжком взлетел на проложенные между домами мостки, и перебежал на ту сторону. Я секунду помедлил, но тут за спиной у меня опять грохнул взрыв, дом закачался. Танкисты не собирались оставлять нас в покое. Я влез на мостки, и, наклонившись, рванул по ним в соседний дом. Вслед мне раздалось несколько очередей, только щепки от мостков полетели. Я спрыгнул на пол. На миг остановился, перевести дух. Крикнул вниз, чтоб не стреляли, свои, мол, я побежал по лестнице, Ариэль топал за мной.

   Внизу, на втором этаже, был специально отстроен безопасный коридор, со стенками толщиной в метр. В коридоре несколько бойцов Медведя хлопотали вокруг раненых, там же сидела, склонившись над раненым, Алина, возле нее верным оруженосцем стоял Габи. Черт, много раненых, и убитые вон лежат. Ладно, после боя посчитаем. Я прошел по коридору, прошлепав по натекшей из-под убитых луже крови, выглянул на этаж. Там свистели пули, за мешками с песком прятались бойцы, изредка привставая, они делали один-два выстрела наружу, потом опять прятались.

   – Где Медведь? – прокричал я на ухо одному из стрелков. Тот повернул ко мне перекошенное, черное от пороха лицо, и уставился, не понимая. Я повторил вопрос, он махнул рукой куда-то в сторону, туда, где было оборудовано пулеметное гнездо. Я на карачках пополз туда. Пулеметное гнездо было окружено сложенным из бетонных блоков кольцом, на станке, высунув через узкую бойницу рыльце, стоял пулемет. Он был безнадежно разбит. Положив на искореженные останки пулемета ствол винтовки, стрелял наружу Медведь. Я хлопнул его по плечу. Он развернулся ко мне, и прокричал:

   – Чего?

   – У тебя внизу кто-то есть? – перекрикивая шум боя, заорал я.

   – Ни хрена, там всех положили! Наши только здесь и на крыше!

   – Убитых вынесли?

   – Вынесли, все там, – Медведь мотнул в сторону коридора головой.

   – Все, пора валить, сейчас они полезут! Собирай своих! – прокричал я. Медведь кивнул головой, и пополз из пулеметного гнезда наружу.

   Вражеский командир был совсем не дурак. Пока одни из его уцелевших бойцов стреляли по окнам, другие переползали к дому, накапливаясь в мертвой зоне под стенкой, неподалеку от угла. Следующий шаг его тоже был прост и понятен. Ему надо было убрать своих людей с простреливаемого пятачка улицы, и первая трехэтажка как нельзя лучше для этого подходила. Окна второй трехэтажки были наглухо заложены блоками, и не случайно. Под нами раздались хлопки взрывов.

   – Гранатами забрасывают, – сказал стоящий возле меня сын Медведя. Остальные как раз заканчивали перетаскивать в дом, что примыкал к трехэтажке сзади, раненых и убитых. На этаже нас осталось четверо, я, Медведь, его сын, и Ариэль. Забросав гранатами первый этаж, обработав его из автоматического гранатомета, враги полезли внутрь. Уходя последним, я наклонился через перила лестницы, прислушался. Внизу уже грохотали ботинки ворвавшихся. Вот уже внизу замелькали тени, они подобрались к лестнице. Сразу не лезут, грамотные.

   – Коцюба, все, давай! – это Ариэль, кричит мне издали. Я побежал по коридору на голос.

   Мы перешли в соседний дом. Я осторожно подкрался к окну, выглянул одним глазком. С улицы почти не стреляли, большинство солдат перешло в соседний дом. Заткнулся, не видя цели, танк с перебитой гусеницей. Я вернулся к остальным, сказал Медведю:

   – Время, рви!

   Медведь вынул из кармана батарейку, соединил контаты. Я, наученный горьким опытом, закрыл уши ладонями, и открыл рот. За стекой громыхнуло. Я выглянул из окна. Соседнего дома не было, на том месте, где он стоял, громоздилась куча обломков. Молодцы, наши саперы, не подкачали. Всего-то три заложенных в правильных местах правильных бомбы, и вот результат, дом сложился, как карточный домик, похоронив под собой десятки врагов. Стало тихо, ни взрывов, ни выстрелов, только стоны раненых.

   И тут простоявший весь бой передний танк, завел двигатель, чихнув выхлопом, и дернулся вперед. Труп командира, свисающий с башни, пополз вниз, кто-то изнутри подтолкнул его, туловище перевесило ноги, и он упал с брони, раскинув в падении руки. Люк тут же захлопнулся.

   – Все назад, – закричал я. Мне показалось, что ствол подымается. Но нет, танк, заведя двигатель, чуть сдал назад, и ударил носом дымящиеся останки "Жестокой" перед ним. Те чуть-чуть сдвинулись, а танк опять сдал назад, и еще раз ударил. Я понял, что он собирается сделать, и торопливо схватил рацию:

   – Вайнштейн, заводи! Танк уходит.

   За стройплощадкой послышалось тарахтение. Вайнштейн заводил бульдозер. Мы так и не закончили бронирование второго, один сделали полностью, а на втором была броня только спереди, и слева. Вот этот недобронированный недотанк и заводил сейчас Вайнштейн. Меж тем, танк под нами сумел сдвинуть останки "Жестокой", и, вырвавшись на свободу, пополз вперед.

   Получилось, как в школьной задачке: из точки А полз танк, из точки Б ему наперерез выкатился бульдозер. Танк не ушел, бульдозер с жутким скрежетом ударил его в бок, при этом вся с таким трудом собранная бронеконструкция перекосилась. Бульдозер, хоть и тяжелый, все же был намного легче танка, поэтому, даже вложив всю свою массу, смог лишь немного изменить траекторию его движения. Но этого хватило. Отжимаемый бульдозером, танк вильнул в сторону, и въехал в дом, сшибая столбы, и пробив стену пушкой. Раздался треск, и дом слегка покосился, но устоял. Танк заворочался, пытаясь выбраться из ловушки, дернулся назад, потом вперед. Бульдозер, рыча движком, изо всех своих четырехсот лошадиных сил давил его в бок. Танк дернулся вперед, опять раздался треск, и тут корма танка задралась кверху. Пытаясь выбраться из ловушки, танк съехал с мостовой, непрочные перекрытия дома не выдержали, и нос танка провалился в подвал. Это стало последней каплей, сломавшей хребет верблюду, дом точно вздохнул, и осел, сползая в сторону, на подломившихся столбах. Корма танка осталась торчать из завала.

   Вайнштейн вылез из кабины бульдозера, подошел к танку и картинно отряхнул руки. Впрочем, долго держать позу он не смог, вокруг защелкали пули, и он, хлопнувшись на карачки, спрятался за тушей бульдозера.