Текст книги "Неожиданные встречи"

Автор книги: Павел Мариковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Ранней весной, увидев стаю грачей, деловито снующих по едва зазеленевшему холму пустыни, я замечаю одного, который особенно усиленно ковыряется в земле, и, не спуская с него глаз, иду к нему. Недовольные моим появлением грачи улетают, а на замеченном месте я вижу вырытую острым клювом ямку, раскапываю ее лопаточкой и ничего не нахожу, так как пожива уже вытащена из-под земли и съедена. Но потом мне удается заметить большую белую личинку земляного дровосека-доркада и жука-чернотелку.

Но как птицы через слой земли не менее десятка сантиметров могут находить свою добычу?

Обонянием? Но, как упорно утверждают орнитологи, оно у птиц очень слабо развито или даже отсутствует. Да и каким оно должно быть сильным, чтобы почуять личинку насекомого через толстый слой, к тому же чаще всего плотной земли.

Может быть, по слуху? Личинка, допустим, обгрызая корни растений, издает тихие звуки и к тому же сотрясает почву. Но активная деятельность личинок жуков ранней весной, когда почва еще холодна, вряд ли возможна.

Не излучают ли личинки насекомых, обитающие в почве, какие-либо биотоки? Птицы, особенно те, у которых не развито обоняние, могут обладать способностью улавливать ничтожные излучения.

Вопросов много. Но ответы на них найти непросто.

Как-то, спасаясь от жары, мы заехали в узкую полоску зарослей лоха, тянущихся вдоль сухого русла реки Курты, и, заглушив мотор, услышали многоголосые крики грачей и галок. Крики издавались, по меньшей мере, несколькими сотнями пернатых. Оказывается, недалеко располагалась их колония. Все деревья были обвешаны гнездами, и над ними вились стаи черных птиц.

Я схватил магнитофон и помчался в самую гущу колонии. Крики обеспокоенных обитателей стали истошными. Осторожные грачи и галки, зная нрав человека, держались вдали и лишь иногда наиболее смелые из них, пикируя, пролетали мимо, почти рядом.

В гнездах всюду виднелись почти взрослые птенцы. Повинуясь тревожным сигналам старших, они залегли в гнездах, и лишь кое-где высовывался наружу наиболее любопытный птенец, рассматривая невиданное ранее существо, нарушившее жизнь большого птичьего общества.

С края колонии одно из гнезд заняли две пустельги. Как велика сила подражания! Обычно молчаливые птенцы этой хищной птицы сейчас тоже голосили во всю глотку, только по-своему, визгливо и забавно, очевидно, считая себя принадлежащими к семейству черных птиц.

Вдруг у моих ног из зарослей лебеды раздался громкий негодующий возглас. Я увидел грачонка. Он повернулся ко мне, широко раскрыл свой клюв, то ли властно требуя от меня пищи, то ли приказывая мне немедленно удалиться из птичьего царства. Его крик был особенный и по тону, и по музыкальности. Это был одновременно вопль отчаяния, страха и негодования. Стрелка индикатора магнитофона от крика младенца металась из стороны в сторону.

Нет, я не мог долго выносить истеричные крики галок и грачей, да еще и вопли этого внезапно появившегося малыша! Птицы победили меня. Пришлось нам спешно выбирать бивак подальше от столь беспокойного места.

Мы едем по высокогорному урочищу Ассы к востоку, туда лежит наш путь. Видны горы и узкое ущелье Камсы с текущей по нему рекой Ассы. Перед колесами машины какие-то кобылки скачут во всех направлениях. Останавливаю машину, спрыгиваю с нее и сразу попадаю в настоящее их месиво. Они – везде. Одни сидят без движения, другие медленно ползают, третьи быстро скачут. Шагнешь – и из-под ног во все стороны прыгают кобылки.

Приглядываюсь и легко узнаю сибирскую кобылку. Ее не спутать ни с какой другой: только у этих самцов такие забавные передние ноги – они сильно вздуты. Насекомое будто надело боксерские перчатки и собирается на ринг. Странным органом наделила природа это существо, зачем оно ему? Самочки лишены этого украшения, они крупнее, расторопнее.

Сибирская кобылка хорошо известна энтомологам. Она живет на севере Европы, в Сибири, в северных районах Китая и Монголии и вот испокон веков прижилась на высокогорье Тянь-Шаня, нашла здесь сибирскую обстановку. Эта кобылка периодически размножается в массе и тогда вредит пастбищам и посевам.

Обычно, как только какое-либо насекомое размножается в огромном количестве, у него появляются враги. Постепенно, а иногда и быстро они уничтожают захватчика земель, все становится на свои места, и в природе вновь восстанавливается равновесие сил. Но здесь я не вижу ни ос-парализаторов, ни мух-тахин – паразитов. Нет и ежей, рьяных охотников за саранчовыми, нет и степных гадюк, питающихся кобылками. Слишком холодное здесь лето, сурова и длительна зима.

По чистому зеленому полю бродит большая стая галок и грачей. Ковыряются в земле, кого-то разыскивают. Наверное, истребляют кобылок, прилетели сюда на обильное пиршество. Я спешу к ним. Но там, где сидели птицы, нет кобылок. Черная рать занята тем, что переворачивает помет животных, вытаскивает из-под него навозников, жужелиц; они, оказывается, к кобылкам равнодушны. Может быть, сибирская кобылка несъедобна или объелись ею птицы, надоела она им?

Продолжая наш путь, скоро убеждаюсь, что сибирская кобылка распространена только небольшими очагами. Даже, казалось бы, в совершенно одинаковой природной обстановке.

Едва остановились на бивак и устроились, как вдруг над палаткой раздался громкий шипящий свист. С неба одна за другой, лихо пикируя, падают на землю целой стаей вороны. Расселись, огляделись и принялись важно расхаживать, выискивая жуков да саранчуков. Насчитал я их около сотни, никогда мне не приходилось видеть эту редкую птицу, избегающую большого общества себе подобных.

С холмов доносится шум мотора: там пашет землю трактор. Отсюда он не виден, лишь из-за горизонта кое-где мелькает его кабина. За трактором неотступно летит стая галок и грачей. Птицы очень оживлены, одна за другой падают на землю, потом взмывают кверху. У них – пир горой. Из-под плуга на пластах земли они вытаскивают белых, толстых личинок, поедающих корни растений, злейших врагов сельского хозяйства.

Весь день прилежно стрекочет мотор, и весь день на пахоте крутятся птицы, отъедаются.

Сколько урожая спасают эти птицы! Они оберегают землю получше разных химических веществ – инсектицидов. Между тем борьба с так называемыми почвенными вредителями трудна. Насекомое, обитающее в земле, уничтожить не так просто.

СТРАХ ПЕРЕД КОПЫТАМИ

Конец лета. По пустыне медленно катится лавина овец, позади нее, покачиваясь в седле, едет чабан. На горизонте над горами пустыни застыли белые облака. Овцы мирно пасутся, перед отарой важно вышагивают черные скворцы. Некоторые птицы уселись на спины овец, поглядывают по сторонам, отдыхают. Вот стайка скворцов, будто по тайному сигналу, внезапно взмыла в воздух, унеслась к горам и растаяла в синем небе. Через полчаса я вижу, как скворцы снова проносятся над отарой и, резко спикировав, садятся перед ней на землю. Или, быть может, это другая стая?

Наша палатка находится на вершине небольшого холма. Пока готовится обед, я с интересом наблюдаю в бинокль за поведением птиц.

– Аман! – приветствую я чабана.

– Аман! – охотно отвечает он, протягивая коричневую, обветренную руку.

– Почему скворцы возле отары ходят?

– Не знаю. Всегда так. Любит барана, наверное!

Много раз наблюдал я эту странную привязанность скворцов к отарам овец. И не только скворцов. Перед стадами домашних животных, едва ли не у самых копыт, ходят вороны, галки, грачи, и некоторые из них охотно усаживаются на спины пасущихся животных. Впрочем, я уже давно догадываюсь, в чем тут дело, и сейчас, мне кажется, представился случай проверить предположение. Ведь это не так уж трудно. Походить немного рядом, присмотреться.

Предположение как будто оправдывается, но… надо еще внимательней посмотреть, убедиться, проверить. Нет, ошибки не должно быть!

Представьте себе поле, заселенное саранчуками. Шустрые кобылки, особенно когда их много, разлетаются и прыгают во все стороны из-под ног. Они очень точно ощущают приближение крупного животного и, опасаясь погибнуть под его ногами, заранее спасаются. Эту способность предугадывать опасность помогли выработать насекомым за многие тысячелетия стада диких туров, антилоп, лошадей, верблюдов.

Кому это объяснение покажется неубедительным, достаточно пройтись по полю, и, если только не слишком холодно и многочисленные саранчуки не оцепенели, ни один из них никогда не будет раздавлен под ногами.

– Так что же тут удивительного! – скажет энтомолог-скептик. – В любой обстановке кобылки спасаются тем, что прыгают подальше от опасности!

Это верно, только не в любой обстановке. Прыжок – крайняя мера спасения. И далеко не безопасная. Подпрыгнувшую кверху и опустившуюся на землю кобылку увидит и схватит птица, еж, волк, лисица, не пренебрегающие этой добычей летом. От них кобылки затаиваются и не прыгают.

Однажды я заметил, что меня настойчиво преследуют мухи-тахины. И оказывается, неспроста. Они ожидали, когда из-под моих ног взлетят кобылки. В это мгновение мухи бросаются на свои жертвы и откладывают под их крылья яички. Как бы опасаясь своих недругов, кобылки не желали прыгать, и только опасность быть раздавленными подавляла их осторожность. Как-то на едва заметной дороге в песчаной пустыне меня долго преследовала хищная муха-ктырь, пока не схватила выскочившую из-под моих ног кобылочку-песчаночку.

Между прочим, к такому же приему прибегают и хищные птицы. Маленький и грозный разбойник – кобчик – может долго лететь рядом с грохочущим поездом в расчете на то, что из придорожных зарослей выскочит напуганная пичужка. Коршун и лунь тоже настойчиво следуют рядом с автомашиной, намереваясь схватить встрепенувшуюся птичку или мышку.

На Поющем бархане, помню, я однажды невольно залюбовался токованием кобылки-савиньи. Она резко взмывала в воздух, совершая на лету отчаянные пируэты и потрескивая крыльями, падала на землю, заканчивая воздушный танец протяжной и тонкой трелью. На кобылочку неожиданно набросилась каменка-плясунья, но промахнулась. Кобылка упала в кустик джузгуна, и там на нее от испуга нашло что-то вроде оцепенения: сколько я ни пытался выгнать насекомое, оно не желало даже шевельнуться.

Но вернемся к отаре овец.

Кобылки узнают о приближении животных. Очевидно, в этом им помогает сотрясение почвы. Известно, например, что некоторые кузнечики настолько чутки, что воспринимают колебание почвы, равное долям микрона, то есть практически они могут слышать землетрясение в несколько баллов за десятки тысяч километров, представляя собою чувствительнейшие сейсмографы. От страха перед копытами кобылки, пытаясь спастись, прыгают во все стороны. В это время их и ловят птицы. Пернатые отлично усвоили выгоду, которую можно извлечь из общения с овцами.

Чабан в какой-то мере был прав: действительно, скворцы любят баранов!

СЕРДИТАЯ ГАЛКА

Через зелень деревьев ясеневой рощи на реке Чарын вдали видны лёссовые обрывы, изрешеченные норами. Не побывать ли там?

Едва я подошел к самому обрыву, как из многочисленных нор вылетели галки и подняли истошный крик. К ним присоединились изумрудно-зеленые сизоворонки. Несколько голубей просвистело в воздухе. Из-за птичьего переполоха с речки поднялась стайка чирков-трескунков, из тростника тяжело взлетела перепуганная серая цапля. Потом откуда-то поднялась парочка уток-атаек и, издавая громкие тоскливые крики, стала кружиться надо мною.

Здесь был настоящий птичий рай. «Наверное, здесь много насекомых», – подумал я. Но сколько ни бродил, не мог их найти. Впрочем, как я сразу не догадался! Ведь такая орава птиц, жителей обрывов, давно уничтожила вблизи своих гнезд всех шестиногих обитателей пустыни.

Птицы – обитатели обрывов – обеспокоены появлением человека. Мне их жаль, я отхожу в сторону и усаживаюсь среди кустиков чингиля. Понемногу птичий мир успокаивается. Но с краю обрывчика появляются две сизоворонки. Сверкая своим ярким и нарядным оперением, они крутятся в воздухе, выписывая замысловатые фигуры, играют. И громко кричат. Видимо, так заведено не только у детей: играть и кричать одновременно.

Голоса у сизоворонок пронзительные. Ими они выражают радость, ликование жизни. По-другому сизоворонки кричать не умеют. Такими голосами их наделила природа.

Вдруг из одной норы показывается серая голова со светлыми глазами. Еще мгновение – вылетает галка. Она свирепо набрасывается на сизоворонок, прогоняет их и деловито спешит обратно в свою нору. Она занята, у нее важное дело – высиживает птенцов.

Проходит несколько минут. Сизоворонкам не нравится веселиться вдали от обрыва, у них там тоже гнездо, хотя, наверное, еще без яичек. Постепенно, сверкая своим нарядным одеянием, они приближаются к обрыву, и все повторяется сначала. На этот раз галка очень рассердилась, и легкомысленной парочке достается. Ну что ж! Галка права. Надо думать не только о себе и знать меру громким развлечениям, особенно когда другие требуют тишины и покоя.

Но какая странная закономерность, не раз подмеченная мною среди мира животных. Две сизоворонки не стали перечить галке, хотя обе могли легко ей противостоять. Видимо, хотя это и звучит страшным призраком так называемого антропоморфизма, которого так боятся и не любят ученые, есть у птиц какое-то ощущение своей неправоты.

ПОЧЕМУ ИСЧЕЗЛИ ЕГИПЕТСКИЕ ГОРЛИНКИ

Горожане, любящие природу, внимательно наблюдают за растениями и животными, уцелевшими среди каменных джунглей поселений.

Город Алма-Ата, как и все города, небогат животным миром. В нем привлекает к себе внимание милая, миниатюрная и грациозная египетская горлинка. И голос у нее под стать внешности – тихий и ласковый. Ее ближайший родственник – сизый голубь – кажется в сравнении с ней грубым и неотесанным созданием. Еще в городе встречается черный дрозд – неутомимый музыкант, оптимист, распевающий свои звонкие флейтовые песни даже в плохую погоду. Впрочем, черный дрозд был основательно истреблен в недавние годы, когда распоясавшиеся представители «Зеленстроя» стали проводить массовую химическую обработку города, совершенно бессмысленную, беспредельную по своей наглости, только ради выполнения и перевыполнения планов и соответственного получения премиальных денежных субсидий. Есть в Алма-Ате и вездесущие воробьи – главные городские жители из птичьего мира. Еще кое-где гнездятся скворцы, усиленно вытесняемые индийским скворцом-майной. Не стало в Алма-Ате ласточек, очевидно, насыщенный автомобильными газами город отпугивает это милое создание, добывающее себе для пропитания мелких насекомых, летающих высоко над землей. Зимой город навещает множество грачей, галок и ворон, реже – сорок. Кормиться они улетают в степь. Впрочем, чем дальше от Алма-Аты и чем ближе к его периферии, тем больше и число и разнообразие пернатых жителей. Жители города стремятся поселиться поближе к его центру, птицы стараются жить от него подальше.

За последние десять лет нашей милой городской жительницы – египетской горлинки становится все меньше и меньше. Черный дрозд, чуткий обитатель горных лесов, кое-где приспособился к городу, добывая себе пропитание из мусорных баков. Чем объяснить исчезновение этих двух птиц?

Главная причина, кроме оскудения естественной обстановки и загрязнения, в том, что в Алма-Ате появились во множестве лютые враги птиц – кошки. С глубокой древности кошки были необходимы человеку. Они оберегали его запасы от докучливых захребетников – мышей. Но, оказавшись в современных городах, они потеряли свое практическое значение. Но многие из них, предоставленные сами себе, по своей исконной природе стремящиеся к независимости от человека, обуреваемые естественным стремлением продолжения кошачьего рода, стихийно размножаются и плодятся. С ранней весны кварталы города оглашаются громкими свадебными криками, досаждающими кошачьими дуэтами. А потом начинаются неизбежные хлопоты: хозяева кошек всеми силами пытаются избавиться от многочисленного потомства, в лучшем случае пристраивая милых и привлекательных котят своим знакомым или, устав от бесплодных попыток определить их на постой, относят подальше от дома, рассчитывая на милосердие человека, а также на чувствительные души и любовь к животным детей.

Сейчас кошек стало очень много, все вакантные места для них заняты, и далеко не каждая семья хочет приобрести это миловидное животное. Многие котята, оставшись без присмотра, погибают от голода или от бродячих собак, некоторые выживают, перебиваясь возле помоек, влачат жалкое существование, увеличивая и без того одичавшее кошачье племя.

Несчастные животные борются за свою жизнь. Они заполнили все подвалы домов, плодя бесчисленное множество блох, и устроились в тех местах, где расположены трубы центрального отопления. В студеную пору места их обитания оглашаются криками. Каждая кошка, особенно кот, повинуясь зову своих далеких предков, пытается доказать право на свою собственную территорию, оберегая ее от посягательств других кошек.

Эти бездомные бродяги, городские дикари, днем отсиживаются в своих убежищах, укрываясь от черствых людей и злых собак, и выходят на промысел с наступлением темноты. Мусорные контейнеры, в которых можно что-либо раздобыть съестное, тщательно ими обследуются, и нередко жильцы, решившие поздно вечером освободить свое ведро с мусором, пугаются кошек, с шумом и фырканьем выскакивающих из нагромождения бумаг, бутылок и прочих остатков деятельности человека.

За многие тысячелетия совместной жизни с кошками человек почти не изменил или изменил мало инстинкты этого животного, и они остались такими же ловкими охотниками, в первую очередь на мышей. В подвалах домов они уничтожают мышей, и в этом их заслуга. Мыши, спускающиеся с гор в города, с наступлением зимы гибнут от своих исконных врагов.

Но достается от кошек и нашим пернатым друзьям. Воробей ловок, смышлен, и сила его в единении. Появление кошки сразу замечает кто-либо из стаи, и сигнал тревоги мгновенно поднимает всех в воздух. Не так происходит с горлинкой и черным дроздом. Эти птицы очень часто попадаются в кошачьи когти, и скоро город окажется вовсе без них.

Что же делать? Пытаясь защитить города от неизбежного оскудения пернатыми, в США, например, власти были вынуждены издать закон, обязывающий вешать на шею кошек колокольчики. В какой-то мере колокольчик мешает им бесшумно подкрадываться к своей добыче. Кошки без колокольчиков считаются бродячими и подлежат уничтожению. Не ввести ли подобную меру и в нашем городе, одновременно организовав небольшую мастерскую по производству маленьких колокольчиков? Впрочем, подобные колокольчики делают и для рыболовов, и их можно иногда найти в магазинах. По-видимому, следует организовать и отлов бездомных кошек, количество которых растет, представляя собою безотрадную картину страдающих от голода и невзгод животных. Кроме того, увеличение количества бездомных животных таит опасность распространения бешенства. Ну и, наконец, владельцам кошек следует как-то ограничивать размножение своих подопечных, и, кроме прочего, необходимо по желанию хозяев проводить разработанную ветеринарами стерилизацию.

МЕСТО ОБЩЕНИЯ

Не особенно удобное место я выбрал для короткого отдыха. Большая бетонная балка, лежащая на земле, шершавая и с острыми краями, служит мне стулом. Передо мною заброшенное и незаконченное строение из кирпича, три высоких стены и железные балки, положенные на них сверху. Балки – излюбленное место голубей. Здесь, на пограничной заставе, высокая железная труба небольшой котельной и кирпичное строение служат приютом для птиц.

Голуби постоянно садятся на балки и взлетают с них. Самцы безумолчно воркуют, демонстрируя свои способности перед самками. У одного из них, темного, совсем не голубиный, невероятно хриплый голос, а на спине торчит кверху одно небольшое перышко. «Послушайте, послушайте! – будто выговаривает он, раздувая горло и причудливо выгибая шею. – Посмотрите, как я умею ловко топорщить свои перышки и расправлять в стороны крылья».

Но на него нападает другой самец, и необычный вокалист покорно отбегает в сторону. И так все время. Неудачник какой-то, все его прогоняют, отвергают, никому он не нужен и, наверное, чем-то неприятен. Быть может, из-за своего грубого голоса ему до сих пор не удается найти подругу, и он одинок среди парочек, или лишился голоса, постарев, или чем-то другим немил, не встретил взаимности и охрип от чрезмерных стараний обратить на себя внимание. И сейчас страдает, теряя смысл жизни.

На другой балке восседает какой-то драчун. Рядом с ним никто не осмеливается сесть. А если кто-либо нарушает дистанцию, оказывается поблизости, то на него драчун тотчас же нападает. Вступать с ним в единоборство никто не желает, все ему уступают, отлетают в сторону, благо места хватает. И этот голубь тоже странный. Быть может, он старик, «одинец», ему больше не нужна пара, и осталось только одно желание – властвовать: кто, обладая отвагой, силой и злобностью, откажется от этого завораживающего желания?

Прилетела парочка голубей, как бы желая побывать на этом месте общения: себя показать, на других поглядеть. Самочка старательно проявляет свою заботливость и любвеобильность. После того как ее супруг прогнал хриплого одиночку, она принялась ласково поправлять перышки на спине своего супруга.

Поглядывая на голубей, я вижу, как у них установилась негласная иерархия взаимных отношений: все хорошо знают друг друга, и каждый соблюдает свое место в этом маленьком обществе.

Кроме голубей вокруг незаконченного строения носятся как всегда неугомонные деревенские ласточки, по коньку бетонного забора скачут вездесущие воробьи.

Возле казармы на крыльце сидит серая в полосках кошка со сверкающими белизною воротничком и манишкой. По мордочке и глазам видно: кошка пожилая, опытная, сидит и за всем смотрит, все видит, все по-своему понимает. Но какая забавная! Хвоста у нее нет, вместо него лишь обрубок сантиметров пять длиной. Из-за этого она похожа на маленькую рысь.

Пытаюсь заговорить с кошкой ласковым голосом. Она меня хорошо понимает, ей понятны мои намерения пообщаться с нею, она соскучилась по ласке, хотя здесь, на заставе, она только одна. Но в руки не дается, очень недоверчива, отходит в сторону подальше и трется боками и спиной о стенки крыльца, будто пытается сказать мне: «Очень мне хочется, чтобы меня погладили, но вы все же чужой, а у нас здесь всякие водятся!»

Мимо проходит солдат, видит изнывающую от жажды ласки кошку, берет ее в руки. Как она сразу громко и ласково замурлыкала, зажмурила от удовольствия глаза!

– Почему кошка без хвоста? – спрашиваю солдата. – Впервые в жизни вижу такую.

– Да тут у нас есть один живодер, – отвечает солдат, и в его кратких словах сквозит грусть и ненависть к этому живодеру. – Отрубил кошке хвост топором!

Наша группа – тридцать учеников пятого и шестого классов средней школы, два руководителя и водитель автобуса – закончила осмотр погранзаставы. Посмотрели, как дрессированная овчарка выполняет различные команды своего руководителя: подкрадывается ползком к одетому в странную одежду «нарушителю границы», со злобой и к великому удовольствию зрителей хватает его за рукав, рычит, не хочет отпускать. Посмотрели, как стреляют из ракеты. Пора ехать дальше по намеченному маршруту…