Текст книги "Крысиные гонки"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ЧеКа В ГОРОДЕ

– Вовчик, не уходи никуда, сегодня после обеда пойдём в драмтеатр!

– Вовка, в «драмтеатр»?! Самое время, ага.

– Угу. Я Элькину подружку нашёл. Она про сеструху ничего не знает, давно не связывались, сказала только что вроде как не собиралась она никуда из Мувска. Но это так, предварительно. Главное что: она сказала, что в драмтеатре сегодня будет некий пефоманс, некое сборище состоится, типа формирование нового общественного объединения, что ли… Выживальщецкого. Наподобие казачества, похоже.

– У! Интересно.

– Вот и я о том. Надо быть в курсе. Кроме того она придёт с компанией, может из них кто про Эльку знает… Кроме того мне это интересно и с научно-познавательной точки зрения – я ж на политолога учился, помнишь? Вот и профессор говорил, что в период ослабления центральной власти будут возникать всякие «объединения», имеющие целью… Ну, декларировать они могу что угодно, но в общем цель у всех одна: «вместе не так страшно». А потом… Чем чёрт не шутит, из какого-то может вылупиться и зародыш новой власти, – всё в истории бывает… Вот, к примеру, РСДРП или «чайная партия»... А, ну ладно. Короче, рассчитывай. Кстати, и документы надо взять. Предупредили. Возможная регистрация или что-то вроде того…

– Это где драмтеатр?

– На Полевой.

– Это не драмтеатр, это академический, оперы и балета.

– Нам один чёрт. Оперой и балетом нас там заниматься не заставят, а вот уяснить чего так оттуда мне «драмой» запахло не помешает. Уж очень невнятно она излагала.

Мувский Государственный Академический Театр Оперы и Балета внушал. Здание огромным барабаном возвышалось посреди большой ухоженной даже сейчас территории, больше напоминавшей парк. Красивая литая фигурная ограда по периметру, выложенные цветными кирпичиками дорожки, разбегавшиеся радиально от здания, огромный бассейн-фонтан перед входом, сейчас, конечно, не работающий и порядком замусоренный; над центральным входом же огромные скульптуры, изображавшие нечто возвышенно-театральное; скульптуры же и по балкончикам, балюстраде, идущей вокруг всего, круглого в плане, здания.

К назначенному часу к зданию стали стекаться люди. И это были явно не театралы: не было обычных околотеатральных тётенек, интеллигентного вида дяденек, нет, – к театру стекались в основном мужчины вполне дееспособного, можно было бы даже сказать, – и так было бы правильно, – боеспособного возраста. Были и женщины, и девушки, и даже вообще ещё девчонки, – но опять же все, как на подбор почему-то одетые под стиль «милитари». Но в основном – мужчины, парни, от 17 до 35, нарочито угрюмые или развязно-деловые, все с интересом оглядывали вновь подходящих, часто, встретив знакомых, окликали; перед входом стали образовываться группки, постепенно всасывающиеся внутрь, в фойе, где на входе двое парней в чёрной униформе, разительно напоминающие штурмовиков времён начала третьего рейха, раздавали входящим листовки.

Друзья задержались у входа, поджидая Элькиных подружек. Вскоре те подошли, и не одни, – с ними были трое парней и серьёзного вида мужчина средних лет, судя по военной рубашке без погон и выправке, по цепкому взгляду – военный в отставке.

Быстро познакомились. Пожилой оказался отцом Ирины, он и вправду был военным в отставке. Первым делом Владимир спросил про Элеонору. Никто ничего о её судьбе не знал…

На входе парень, похожий на нациста-штурмовика, сунул Владимиру в руки лист бумаги; Владимир обратил внимание на чёрный квадрат с белыми вышитыми цифрами, пришитый к рубашке у того на левой стороне груди. Парень был нарочито угрюм. «Строит из себя делового» подумал Владимир, переглянувшись с Вовчиком.

В большом тускло освещённом зале все рассаживались кто где и как хотел, образовывались группки по знакомству и по интересам; друзья с новыми знакомыми не стали далеко удаляться от входа. Под ногами шелестели конфетные фантики, бумажные стаканчики и прочий мусор – видно было, что в театре давно не прибирались.

Пожилой военный, отец Ирины, в основном молчал, изредка переговариваясь вполголоса с сидящим рядом парнем. Ирина же, сев рядом с Владимиром, шёпотом сообщила ему, что отец считает, что в нынешней ситуации выживать можно только группой. У него есть пара надёжных друзей, есть определённые соображения относительно безопасности, так сказать «продовольственной» и вообще, относительно оружия… Последний момент сильно заинтересовал Владимира, но Ирина то ли не знала ничего конкретного, то ли скрывала, в общем – не стала на эту тему распространяться; у Владимира создалось впечатление, что её задачей и было только прозондировать новых знакомых на предмет «сотрудничества». В чём это сотрудничество должно будет заключаться, Ирина отвечала уклончиво, «держаться вместе, а там папа скажет» – это всё, что из неё удалось выжать.

На вручённой на входе листовке на принтере было отпечатано «За Родину и Выживание!», дальше шёл текст:

«Товарищи! На дворе опять предвоенное время. Вскоре нам предстоит проститься со всем тем, что мы считаем своей жизнью: с работой, с квартирой, значительной частью родных и близких. …»

Ох ты, ох ты… Дальше красочно, в сочных народных выражениях объяснялось, что только сплочение, и только под руководством… Заканчивалась листовка призывом:

«Получи простой чёрный квадратик, зарегистрируйся в Организации, выполняй правила Организации, участвуй в делах Организации! И Организация позаботится о тебе и твоих близких.

 Самое главное в этом во всем – сломать любые встретившиеся тебе на пути чужие правила, особенно неписанные. Те правила, сгибаясь под которые, ты едва не стал Неповторимой Индивидуальностью, Берущей От Жизни Все. Продави свое, вытащи и примени свою волю, переломай на свой лад своей волей хотя бы эту смешную реальность, с которой сталкиваешься в сети. Попробуй жить по-пацански в реальной жизни, а там, глядишь, понравится – и ты научишься быть хозяином в своей стране.»

Вот так вот. «Организация». Почти Коза Ностра, то есть «Наше Дело». Ну, можно было ожидать…

Наконец свет стал чуть ярче, зажглись прожектора направленные на сцену, занавес на которой был с самого начала уже раздвинут; даже заиграла какая-то бравурно-воинственная музыка, и на сцену вышла симпатичная девушка, как и «штурмовики» у входа тоже вся в чёрном, в чёрных джинсах  и чёрной блузке, и тоже, как было видно, с квадратом с белыми цифрами на левой стороне груди. Хорошо поставленным голосом в микрофон она сообщила, что сейчас перед собравшимися выступит человек, который… дальше из её речи собравшиеся поняли, что «этот человек» – по сути единственная надежда страны, что «он знает где выход из тупика», «настоящий патриот», «сплочающий вокруг себя здоровые силы общества»…

Вовчик дёрнулся – фраза разительно напомнила ему слышимое во время путча из телевизора «Все здоровые силы общества как один человек поднимутся на защиту от посягательств…», и происходящее сразу потеряло для него некий элемент романтики: огромный слабо освещённый зал, суровые парни и мужчины в милитари, «штурмовики» на входе, листовка вот «за Родину»… а на выхлопе – разбитые окна, подавленные сапогами цветочные мамины горшки и спизж...ый мобильный телефон. Он приуныл.

Владимир же слушал разглагольствования со сцены краем уха, в основном от наблюдал за сидящими в зале. Это был действительно интересно: тут были и по сути действительно пацаны, юноши «со взором горящим», и более старшие парни, смотрящие на сцену более серьёзно; и конкретные мужики, смотрящие сумрачно, явно в уме взвешивающие возможный профит…

А со сцены неслось: «обеспечим безопасность» – и зал одобрительно загудел; «гарантированное и разнообразное питание», – и по залу пошёл шёпоток одобрения. «Каждый должен владеть оружием и иметь оружие, такова наша Программа!» – гул стал переходить в восторженный рёв, больше всего, конечно, надрывались юнцы.

Школота. Полпотовцы будущие. Ну-ну.

Что касается действа, – то, в целом, Владимир своё мнение уже составил: очередная личинка Наполеона проводит свою презентацию; как всегда это было в истории на сломе общественного строя. Подсуетился, голубчик. Молодец, чо. Как он только собирается решать топливный вопрос, вопрос разорванных хозяйственных связей, определяться с галопирующей инфляцией и кризисом неплатежей, безработицей и бандитизмом… Впрочем, подумал он, и тут рецепты давно опробованы: «Только массовые расстрелы спасут Родину!» – так, кажется, было модно гусарствовать в сети?.. У «Наполеонов» это обычно единственный рецепт. Никто почему-то не представляет себя объектом этих самых «массовых расстрелов», все видят себя исполнителями или зрителями, ага.  Впрочем, хотелось бы посмотреть и на «самого», может я всё и выдумываю?..

– … мы бесконечно доверяем ему! Мы уверены в нём. Мы идём за ним! Встречайте: Главный!

Снова загудела жизнеутверждающая музыка и тут вышел и «сам». Спаситель и пророк представлял собой субъекта лет пятидесяти с небольшим, в отличии от своей свиты, которую видно было – с важным-деловым видом парни в чёрном сновали у сцены, решая какие-то специфические вопросы, – он был одет в светлую рубашку с коротким рукавом и светлые же летние брюки. На кармане рубашки отчётливо выделялся чёрный квадрат с белой цифрой «1».

– Здравствуйте, камрады! – поднял он приветственно руку. Зал, подготовленный девушкой-«эсэсовкой» приветственно загудел, кое-где прорвались одиночные аплодисменты, которые «Главный» погасил одним жестом:

– Я вижу: здесь собрались те, кому не чуждо понятие «Родина», кому…

Владимир внимательно рассмотрел его: субъект производил двойственное впечатление. Уверенные движения, прямая осанка, хорошо поставленный голос, правильная литературная речь – но когда он увлекался «вещанием», забывался, – движения вдруг становились суетливыми, руки тянулись потирать одна другую, уверенный властный взгляд сменялся бегающим, прищуренным, как будто прицеливающимся.

– … наше сообщество существует уже далеко не первый год. Многие из вас знают меня по сети, по интернету. Сейчас соратники называют меня «Главный», интернет-сообщество знает меня под сетевым именем «Абу-Халил», – это не дань моде на исламские имена, – это дань моим татарским предкам, которые, как и ваши предки, создали в своё время великую Империю, на обломках которой мы сейчас с вами живём! Но можно ли это назвать жизнью??.

 «Главный» ещё о чём-то распинался, когда к нему прямо на сцене подошёл чёрнорубашечный парень и что-то прошептал в подставленное ухо. Отставив в сторону микрофон, Главный о чём-то неслышно для зала перебросился с ним несколькими фразами, и парень отошёл; Главный же, заметно повеселев, обратился к залу:

– И как залог нашего с вами сотрудничества, каждый, кто сегодня здесь, в этом зале, подпишет «обязательство» и получит свой личный номерной «чёрный квадрат», кто войдёт в Организацию – получит в фойе продуктовый набор, включающий в себя не просто «еду», но и разнообразные деликатесы, до сих пор, в силу развала экономики нынешней властью, доступные только богатеям и коррумпированным чиновникам!

Остановив начавшийся было в зале радостный рёв властно поднятой рукой, Главный продолжил:

– Пока же нужны два десятка добровольцев, чтобы помочь быстро разгрузить прибывшие грузовики с провизией. Желающие пусть пройдут к боковому выходу.

Говоривший с Главным парень теперь стоял у дверей в зал, что были совсем рядом с местом где сидели и друзья, и группа, с которой они пришли в зал. Теперь он открыл дверь и приглашающее махнул рукой. Зал забурлил, тут и там стали подниматься фигуры.

– Пошли, Вовчик. Посмотрим, откуда у них снабжение. Тут-то уже всё, в общем, ясно! – шепнул Владимир, и оба друга первыми оказались у двери. Отсчитав двадцать человек, парень попросил остальных вернуться на места, и повёл новоиспечённую бригаду грузчиков куда-то в глубь здания. Прошли несколькими коридорами, спустились по лестницам, и оказались в обширном полутёмном помещении, в которое раньше, видимо, завозили декорации. Сейчас огромные фанерные задники, расписанные небесами, замками и рощами были раздвинуты по сторонам, в помещение задом были загнаны два грузовика-фургона с уже открытыми задними бортами. Несколько парней и девушек уже начали сгружать содержимое фур на пол.

– Берёте отсюда – и вон туда. Там два свободных помещения. Складывать как попало, главное быстро место зачистить, торопитесь! – распоряжался парень, – Зина! Бери девчат, пакеты – и на фасовку, тут и без тебя справятся. Да, Главный велел. Что?.. Я сейчас подойду, там решим, потрошите пока, определитесь что вообще там есть. Сам вижу что «много», быстро, быстро, отпускаем машины, время!!

Работа закипела, сбрасываемые с кузовов коробки бегом носили в две свободные комнаты за помещением разгрузки, потом придумали встать цепью и передавать коробки конвейером, и дело пошло ещё быстрее. Торопящий ребят парень повеселел и отошёл к кабинам грузовиков, где толпились, курили и вполголоса переговаривались человек 5-7 парней и мужиков, все одетые разномастно, но «военизировано», и с непременными чёрными квадратами с белыми цифрами на левой стороне груди.

Оттащив несколько коробок, Владимир вполне составил впечатление чем были гружены машины: тут был почти полный бакалейный ассортимент: чай, кофе, какао, сахар, рыбные и мясные консервы, крупы, мука, зелёный горошек и консервированная кукуруза, растительное масло самых разных видов и марок; даже конфеты, в том числе и шоколадные, которых давно уже не видели в Мувске. На некоторых фасовках стоял логотип гипермаркета «Гектор». Сбросив очередную коробку, Владимир не стал вставать в цепочку-конвейер, а бочком просочился к грузовикам. Обойдя их со стороны кабин, он незаметно приблизился к группе «чёрноквадратников», как он стал их про себя называть, ведущих между собой оживлённый разговор.  Его отделяла от них только кабина грузовика.

Все жадно курили, а разговор был довольно бессвязный; казалось, что парни только что вышли из боя и ещё «в отходняке» и на адреналине, потому хотя весь разговор он и не слышал, отдельные реплики, чуть не выкрикиваемые, до него доносились:

– Чисто?..

– Да фигня, они даже кукарекнуть не успели!..

– Да, классно всё спланировали!..

– Главный – он может!!

– … он говорит… а я ему…

– И главное – всё чисто! Они, мудаки, сами так там затихарились, что не знай мы где их искать, то и…

– Хрен их кто там теперь найдёт!

– … а этот-то, этот-то, старший у них, бырыга: «Ребя-я-ята, мы же договаривались…» Урод, бля!

– Да и искать не станут!

– … Глеб, гля, какие я себе часики оторвал!

– Гы-гы-гы! Здоровые, что бабушкин будильник!

– Много ты понима-а-а-аишь! Это фирмА! Во, гляди, – «Тра-сер». В темноте светятся – прикинь!

– Дешёвка!

– Много ты панима-аишь! Военный трофей! Завидно, а??

– Чо завидно, у нас теперь с трофеями будет нормально…

– Да, с Главным не пропадёшь!

– А ты чо тут тихаришься?? – раздался окрик сзади, и, обернувшись, Владимир увидел направляющегося к нему мужика в камуфляже, с обычным квадратом на груди.

– Эта… Подойду, закурить типа, спрошу, хотел… – быстро закосил под дурочка Владимир, с придурошным видом хлопая по карманам, как бы в поисках сигарет.

– Топай работать! – рявкнул, подходя, тот, и рывком за рукав, выдернул того из-за кабины и толкнул к работающим. Владимир беспрекословно подчинился. Он заметил, что из-за кабины, где переговаривались чёрные квадраты, на шум выглянул парень, и в руках у него было что-то похожее на автомат, возможно, охотничья Сайга.

Но коробки и ящики уже заканчивались. Тут же парни – чёрноквадратники, докурив, попрыгали в машины; здоровенные ворота на улицу стали раскрываться; ударил по глазам, привыкшим уже к сумраку, яркий летний день, машины зафырчали, выезжая наружу. Тот же парень, пересчитав «работников», повёл их обратно в зал. Вовчик по пути тронул Владимира за руку и прошептал:

– Слышь, Вовк… Я там одну коробку нёс – и измазался… Вовк, в крови! В крови была коробка, и ещё вполне свежей…

– Я понял, понял, Вовчик. Выбираться отсюда надо, вот оно что.

А в зале стоящий на сцене Главный уже окончательно овладел вниманием зала; закончив с изложением общих фраз правильным литературным языком, он полностью переключился на полу-слэнг, полу-феню. Теперь он что-то вещал про малолеток, что-то педагогическое:

– … И вот в этой среде вырастает Йуное Жывотное. Которому реально вообще нех.й терять, совсем. У Жывотного в этом ебан.том мире нету совсем ничего своего, а значит нету никаких интересов по жызни, его не за что прищемить. Это не просто слова, он в натуре как жывотное, весело идущее по жызни с двумя извилинами, жевательной и ебательной. И ссать за собственную жызнь он еще не научилсо, потому что до определенного возраста любой человек просто наглухо отморожен. То есть, зацепиться за что-то в таком Жывотном не за что. Ему на х.й не пали какие-то Понятия, какое-то самоограничение, ему просто НЕ НУЖНЫ никакие “берега” – и самое страшное, что не нужны они ему по чиста практическим соображениям. Но это еще не все. Теперь представь коллектив из такой отборной отморози, поголовно имеющей за ушами море вполне расстрельных эпизодов биографии…

Владимир оглядел зал – Главному внимали всецело, практически все были поглощены им. Тишина, только редкие одобрительные возгласы.

– Ир… Мы пойдём с Вовчиком. Слышишь? – перегнувшись, он шепнул девушке.

– А чо вы?

– Так. Не климатит тут. Не нравится.

– Чо?

– Потом… может, созвонимся. И вот ещё что. Вы бы тоже выбирались отсюда. Сейчас, с нами. Пока не состоялась «раздача слонов и материализация духов», как говорил один лит-персонаж. Что-то мне кажется, что в обмен на продуктовые наборы и «подпись в контракте» тут много что в долг поставят… Или задержать могут.

– Ну… Не, мы до конца досидим. Ты за нас не беспокойся. У папы… (она понизила голос до полной конфиденциальности) У папы – пистолет!

– Ну, смотрите…

– Звони! Если Эльку найдёшь – привет ей!

Прислушивавшийся к шёпоту рядом сидевший её отец, только усмехнулся, кивнул им, прощаясь; и, как бы ненароком отвернув полу рубашки, продемонстрировал пистолет за поясом. «ТТ» – определил Владимир. Они вышли с Вовчиком в боковой проход и пошли к выходу.

Ирина шепнула отцу:

– Как, пап?..

– Нет, дочка, чересчур самостоятельные. Не подойдут. Да и сами не захотят. Пускай…

На выходе не задерживали. Стоявшие на входных дверях те же два «эсэсовца»-черноквадратника только хмуро покосились на них, когда друзья покидали театр.

ПОДГОТОВКА К ПЕРЕСЕЛЕНИЮ В ДЕРЕВНЮ

На площади перед зданием бывшего Дома Народного Творчества клубился народ. Сегодня отсюда отправлялись автобусы по нескольким направлениям. Четыре автобуса грузились, охрипшая тётка с листками с подножки выкрикивала фамилии – и ей отвечали зычными возгласами. У багажных отсеков автобусов напропалую ругались – вещей люди натащили много; некоторые, если не большинство – на тележках, всё не умещалось; нормы багажа, как понял Владимир, были весьма расплывчатыми; а все старались взять с собой побольше, и потому у автобусов стоял непрерывный крик. Оттуда так и веяло склокой.

Друзья пришли значительно раньше заявленного часа; и пока, обосновавшись рядом со своими рюкзаками и сумками на ступеньках центрального входа, неподалеку от лениво болтающих двоих полицейских с укоротами,  «наблюдали за обстановкой». Поодаль стоял полицейский же УАЗик.

Вовчик был весь на нервах, поставив рядом на асфальт перетянутую резинкой коробку из-под обуви с дырками в крышке, в которой шуршала травой и грызла сухарь Жоржетта; он тут же полез в свой большой станковый рюкзак что-то по-новой доставать и перекладывать; тоже шуршал пакетами, вполголоса ругался и за пятнадцать минут дважды порывался бежать обратно домой, что-то брать из оставленного – несмотря на все усилия и продуманность «эвакуации» всё равно оставались какие-то непредусмотренные мелочи. Владимир уговаривал его не мельтешить, убеждая что «Всё, Хорь, что сделано то сделано, что взято – то наше. Расслабься, будем выживать с тем что есть. Представь, что нас уже высадили на необитаемый остров и корабль отплыл… Не стоит бежать за ним по отмели и кричать чтобы подождали, что ты забыл ремкомплект для обуви или набор свёрл… Не стоит оно того. Вовчик, расслабься, наслаждайся моментом…»

– Да знаю, я, знаю, Вовк… И всё равно как-то нервенно. Вот сто раз уже драп-список составлен, всё собрано, и перевезли мы заранее всё… почти. А вот поди ж ты. Понимаешь – это ж… это ж надолго! (Вовчика передёрнуло, он хотел сказать «навсегда», но не решился).

– И потом назад не съездишь – далеко! За набором свёрл так уж точно…

– Ну чё, у тебя там свёрл нету?

– Да есть… Но и этот набор оставлять не стоило… Блин, вот выложил на подоконник…

– Да успокойся ты…

Сборы в дорогу заняли вчера весь вечер и были очень нервными. На удивление много оказалось того, что в своё время так и не переправили почему-то в деревню, и что несомненно, по мнению Вовчика, могло там понадобиться. Гора «необходимого» росла, взять вообще всё было нереально, Вовчик и сам это понимал.

В конце концов стало ясно, что Вовчик просто-напросто по-своему прикипел душой к дому, к квартире, где он вырос, которая каждой своей мелочью напоминало о беззаботном детстве, о маме…

И в конце концов Вовчик, даже чуть всплакнув, и стесняясь при этом друга, решительно оставил и любимые мамины вазочки, и фото со стены, и столовые приборы, и даже любимую треснутую чашку, которую помнил ещё с детских времён.

И всё равно багаж оказался внушительным.

– Ну вот смотри, Вовк. Это всё в пешем драпе просто необходимо. Мало ли что!..

– Что, Вовчик, что? Нас до самых дверей довезут!

– Мало ли!.. Что. Автобус сломается, или налёт… авиации. Вдруг. Бензин кончится. Придётся пешим ходом добираться. Я ж тебе говорил – четыре дня. Маршрут отработан, по дороге закладки…

– Что по дороге?

– Закладки. Нычки, по-простому. Если не понадобятся, – просто мимо проедем. Пусть дальше лежат. А так – на случай если даже в одних трусах с Мувска тикать придётся – выручат. Хоть даже и зимой. В трусах, хы. Всё предусмотрено, Вовка!

– Ну, как скажешь, эксперт. Давай ещё по списку пройдёмся.

– Давай. Я тебе свою комплектацию покажу, а ты себе сам соображай. Рюкзак. Две штуки. У тебя не рамный будет, Вовк.

– Пофиг. Накидка на рюкзак. Нафига?

– На дождь. И чтобы не отсвечивать. Видишь, какая она это… непрезентабельная. В пятнах вся, типа «грязная». Можно со стороны предположить, что и рюкзак под ней такой же – с хламом и барахлом. Чтоб никто на содержимое не возбуждался. А ещё в ней можно воду носить – непромокает.

– Вещь. Однозначно, – вздохнул друг, – Тут чо?

– Подсумки. Цепляются к рюкзаку, вот тут – к прошитым стропам. Система «молле» называется. В этом – средства разведения огня. Зажигалка – турбо. Ещё три штуки разных крикетов – по карманам. На, держи, пусть у тебя тоже будет. Огниво. Вот тут, в пластиковой колбочке – она завинчивается, – спички охотничьи и чиркаш. И оргстекло – полоски. Для разведения огня, если чо. Вовка чё ты куксишься? Ясен пень, я и так настрогать деревяхи могу и развести, – а если сырость? Вот тут вообще – видишь шарики? Это газета в селитре, а внутри вата в вазелине – отличная растопка на все случаи. Ты пробовал когда озябшими руками быстро-быстро костёр разжечь?.. А я в прошлую зиму делал пробный драп в январе. Это, скажу я тебе… Меня на пару ночёвок только хватило, потом на трассу вышел…

– Вовчик, я не спорю. Но нафига у тебя тут всё дублируется, я гляжу? Два ножа… Нет, три? И мультитул ещё. Зажигалок вообще вАлом…

– Принцип тру-турья, Вовка. Не понял? Настоящих правильных туристов, имею ввиду. «Два равно одному, одно равно нулю». Въезжаешь? Это значит, что значимые вещи должны обязательно дублироваться. Потому как в походе имеют свойство проёбыв…ся. А без ножа или огня в походе…

– Довезут нас. До порога... Ну ладно. Молчу. Давай дальше.

– Сигнальные средствА и ориентирование. Карта. Хотя я там и так дорогу знаю, но это хорошая карта. Подробная. У меня на ней для памяти нычки помечены, хы. Монокуляр маленький. Сигнал охотника. Фонарики. Два – ручной и налобный. Остальные уже в деревне… Оба под батарейки АА – унификация, Вовка, унификация.

– А вот это угрёбище зачем?.. Он-то явно не под маленькие батарейки, и весит как… – Владимир взял в руки довольно большой, с широким рефлектором блестящий фонарь, увесистый, как хороший молоток, – Если драться им, так уж лучше что-то попрочнее, типа полицейского маглайта…

– Надо это, Вовка, надо… – Вовчик отобрал у друга фонарь, и запихал его на дно рюкзака, – Это… особый фонарь. Я тебе потом расскажу. Давай дальше.

Компас с зеркалкой. Хотя там трасса рядом – но пусть будет. Свисток. Мобильник вот спёрли… Сеть ведь есть ещё местами, а там вышка километрах в пяти. А, ладно. У тебя ведь есть в случ-чего. Дальше.

– Укрытие и спальные принадлежности. Спальный мешок. Тебе вот дам пончо. Удобная вещь! Заместо коврика – вот, спецназовский комплект, он не промокает и надувается в матрасик. Он же как сидушка-поджопник. Тебе – вот. Туристический коврик. Он потасканный, конечно, и цвет…

– Нафиг. Хорь, надо мной девки смеяться будут. Не потащу я коврик. Нас там к дверям…

– Да пофиг, кто там чо смеяться станет! Вовка! В натуре!.. Ты…

– Ладно-ладно, не заводись. Давай дальше. Это чо?

– Космическое одеяло.

– Чего??..

– Ну, специальная плёнка такая, фольгированная. МЧС использует. Как термоизолятор в случ-чего. И не промокает опять-таки. Но главное – термоизолятор.

– Хорь – лето вообще-то.

– Иди, поночуй летом-то. Ночью-то. В лесу-то. Опять же – смотри какое компактное. В кармане умещается. Как блокнот.

– Вещь… Палатка?.. Блин, надо было прошлый раз завезти и оставить там. Теперь, в натуре, не оставлять же… Ну, шмотки наши уже там… Куртка. Ага, всё же камуфляж??

– А всё, Вовк, город кончился же. А в деревне камком никого не удивишь. Не в смокинге же туда являться, ы? Куртка флисовая. Носки-футболка-трусы. Бандана. Твоя бейсболка, кстати, неудобна в лесу – ветками за козырёк собьет… Перчатки рабочие. Перчатки кожаные – для леса. Тактические. Беля, дорогие, полторы штуки отдал… Накомарник…

– … Жлобство.

– Шапка флисовая. Теперь средства подготовки и хранения еды и воды. Фильтр для очистки воды. Котелок с крышкой. Кружка с нержавки. Она большая, её можно вместо котелка даже использовать – когда я один ходил, я котелок не брал. Фляга литровая в чехле. Чехол мохнатый внутри – температуру держит. Ложка, вилка. Вовка, ложка должна быть стальная, да. Скрести что – если чо. Пластиковая – это для пикников. Вот, скажем, солдаты…

– Не отвлекайся. Это чо?

– Спиртовка и флакончик со спиртом. Если, к примеру, нужно будет быстро что вскипятить – не собирая топливо и не заморачиваясь на разведение костра. По-быстрому. В любую погоду.

– Хорошо хоть портативного самогонного аппарата у тебя нету. Странная у тебя спиртовка.

– Почему нету? Есть. В деревне. Вполне себе стационарный. А спиртовая горелка самодельная. Не буду же я покупать, в натуре! Делается из пары пивных, к примеру, банок за пару часов одним мультитулом и шилом... Ну, мультитул само собой – он всегда со мной.

– Прошаренный ты.

– Атож. Губка ещё – для посуды. Не, ну ладно уж, губка вот – в натуре жлобство. Травой можно протереть, зимой – снегом. Губку – в топку. Питание…

– Воды с собой столько??

– Два литра на рыло, по минимуму. Чё ты? Долго же ехать. Мясо сублимированное. Каша. Быстрого приготовления. Бомжпакеты… Ну, лапша быстрого приготовления. Я знаю, что постоянно её жрать нельзя – гастрит заработаешь, но мы ж не постоянно! И – гляди: если вот так вот пакетик проколо-о-о-оть… Потом сжать его, – воздух выйдет, и он места занимает втрое меньше – хитрость! Ну, консерва походная – детское питание. Мясное. На вкус – говно, но дети почему-то трескают, хы. Если заправить специями и солью – то получается как паштет. На раз перекусить, а то банки тушняка много. Чай. Кофе в пакетиках. Я вообще не любитель, но как тоник, ага. Сахар. Соль. Специи. Глюкоза в таблетках.

– Батончики протеиновые?

– Угу. И ещё вот всё то протеиново-качковое богатство, что с тобой нашоппили на рынке – тоже возьмём – но его отдельно, в сумку. В натуре – хорошая штука, прав ты. Вот тут, отдельно – аптечка.

– И дофига ж всего!

– А ты думал. В лесу чо в глаз попадёт, или на сучок напорешься – доброго дяди-доктора рядом не будет… Впрочем, Алла же едет, а она медсестра.

– Классный ИПП. Импортный?

– Угу. Израильский. Аптеку я тебе перебирать и показывать не буду, всё равно не разбираешься, хы. Да тут всё по-минимуму, не напрягайся, я ж сам потащу. Вот. Гигиенические принадлежности.

– Зубная щётка, паста. Мыло. Ну, это понятно. Хы, помнишь, мы ж с тобой в Гекторе ещё зубным порошком затарились! Это уже там, хорошо что на себе не тащить… Это что?

Он взял в руки небольшую прозрачную пластиковую колбочку, развинтил её – внутри оказался гладкий круглый брусочек.

– Это кристальный дезодорант, Вовка. Из алунита, минерал такой, там типа алюминиевые квасцы входят в состав. Полезная вещь. Многофункциональный он.

– Например?

– От пота – раз. Потом – он антисептический. Можно использовать как средство после бритья – кожу чуть сушит и тянет, но дезинфицирует на раз. Прижечь царапину… Опять же – от укусов комаров, чтоб не зудело, я пробовал, помогает. Потом, если вдруг горло болит – его чуть растворить, – ну, поболтать в воде, – и раствором полоскать горло. Типа фуроцилина. Только кисленький. Ах, не болеешь и не знаешь… Тогда поверь на слово. Его, к тому же, на очень долго хватает, за то и держу.

– Дезодорант… Салфетки влажные. Платочки бумажные. Да ты эстет, Вовчик.

– Да ладно. Я тоже большим носовым платком обхожусь. Его всегда постирать можно. Но там же и дамы поедут…

– Ох ты проныра! Тампаксы взял??

– Предметы гигиены уже в деревне, забыл? Хы. Как и средства контрацепции, за исключением необходимого походного минимума. Всё пригодится, ага. Я надеюсь. Полотенце ещё вот. Китайское, прессованное. Как таблетка.

– Документы куда?

– На теле, в натуре. Гермопакет. Мало ли чо. Тут и флэшка со сканами, отдельно. Блокнот, ручка. Карандаш ещё, ага. Мобильник зарядишь? Раз свет есть.

– А ножовка нафига?

– Она ж маленькая, Володь. Считай садовая. Я её в деревне нашёл. Отчистил, заточил, заворонил – знаешь, как зло пилит??

– Ну а нафига она с собой, даже если и четыре дня пешком идти?

– Ну, типа, шалаш построить.

– У тебя ж палатка! И ещё этот… матрасик спецназовский, и пончо, и «космическое одеяло»!! Нафига шалаш?? – тема стала смешить Владимира. Он видел, что Вовчик не обижается на наезды, и потому стал ему активно оппонировать: