Текст книги "Сказочка дедушки Абдулы"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Хотя иногда она и отпускает людей за свои пределы. Одних потому что они ей не нравятся, и она не может убить их, других чтобы они привели сюда новых заключенных. И надо быть настоящим героем, чтобы уйти отсюда раз и навсегда. Чтобы вычеркнуть эту жадную деревню из своего сердца, и никогда ее не вспоминать. Потому что если ты просто убежишь, то сойдешь с ума, или на протяжении жизни тебя будут преследовать постоянные неудачи, или ты будешь всегда грустить, унеся с собой маленькую частицу той грусти, которая здесь обитает.

Но у меня что-то получилось не самое веселое описание этого по сути своей не самого плохого места на Земле. Тем людям, которые напоминают Багаевке о том человеке, которого она ищет деревушка помогает. Она словно выплескивает на них ту любовь которая выливается через край сосуда где храниться для того самого. И такие люди тогда испытывают здесь невысказанное и невообразимое чувство счастья. Они искренне не понимают, что вокруг Багаевки есть какой-то другой мир, и вполне довольны тем, что она им предоставляют. Иногда они выезжают по делам в другие города и страны, а потом вернувшись рассказывают о них всякие гадости. Если живут там беднее чем в Багаевке, то разговоры обычно носят снисходительно-шутливый характер. Но если живут там лучше, то тут же в их быте, поведении и внешности найдутся тысячи мелких недостатков делавшие их глупыми, напыщенными или вовсе сумасшедшими людьми. Багаевцы никогда не признаются себе в том, что их держит эта жадная требующая внимания и поклонения особа называющаяся Багаевкой.

Но я увлекся описанием этого места Давид, хотя это не удивительно, если учесть его особенности. Однако вернемся к нашим героям. Итак, героя проживающего в Багаевке зовут Владимир. Он простой парень, ровесник Эвана. Хотя по местным меркам он уже добился многого. Он уже женат, и имеет маленького сына. В школе он был отличником, и, вернувшись в родные пенаты после университета, занялся земледелием. Его родители, довольно богатые фермеры, помогли ему построить дом, там он и обосновался со своей молодой и красивой женой Валей. На его огороде стоят несколько огромных балаганов, где он выращивает огурцы. Вообще выращивать огурцы, это основное занятие жителей Багаевки. Они растят их почти в промышленных масштабах, в огромных покрытых полиэтиленовой пленкой теплицах, которые именуют "балаганами". И наш герой тоже не стал исключением из этого правила, хотя пошел дальше и, проявив небольшую смекалку, нашел способ отапливать теплицы зимой и продавать огурцы в холодное время года. Вообще зима самое печальное время в Багаевке. Большая часть населения не может заниматься своим огородом, и просто сидит и пропивает все, что накоплено за лето. По крайней мере, так считают сами жители, но на самом деле они грустят, потому что грустит Багаевка. Это она заставляет их ложиться спать раньше, или наоборот выходить на улицы, чтобы искать приключения на свое седалище. Она заставляет их рано выключать свет в своих домах, потому что зимой испытывает страшное всеобъемлющее одиночество и хочет укрыться в собственную тень. В это время редко когда над ней проглядывает чистое небо. Как правило, оно затянуто противными серыми тучами, которые иногда изливаются на землю мелким дождем, и делают деревню донельзя грязной и непривлекательной.

Но я опять отвлекся. Описывать Багаевскую зиму все равно не имеет смысла, потому что сейчас там лето. Сезон продажи огурцов в самом разгаре, и в станице, а в той эпохе она носит статус станицы, все пропитано приятной суетой. Все с раннего утра идут в свои балаганы, чтобы собрать сотни килограммов огурцов пока не стало слишком жарко. К обеду начинается своеобразная сиеста, но к вечеру снова сборка и продажа. Сотни грузовиков приезжают в Багаевку, чтобы закупиться, и отвезти плоды человеческого труда на громадные просторы России. И вот к восьми-девяти часам вечера наступает самое приятное время для местных жителей. Молодежь, приехавшая на каникулы из университета, вместе со старшими школьники ходят по улицам и пьют пиво и пепси. Старики выходят из своих домов и, наслаждаясь вечерней прохладой курят на маленьких деревянных лавочках, которые стоят почти у каждого дома. Сейчас они могут позволить себе выйти за пределы огороженного забором участка, чтобы вдохнуть ароматы цветов и луговых трав, которые доносит до них, ласковый восточный ветер. Темнеет летом поздно, поэтому многие идут к реке, чтобы искупаться в ней, а может даже отпраздновать прошедший в трудах день бутылкой водки и нехитрой закуской в виде выращенных самими огурцов. В это время над Багаевкой летает легкий запах секса. Молодые люди, приехавшие из своих институтов и колледжей, распространяют его вокруг себя. То и дело видишь как они встречаются и знакомятся чтобы провести несколько ночей вместе а потом легко расстаться для поиска следующего партнера, не испытывая никаких угрызений совести. Ночью на берегу полноводного Дона жгут костры, приехавшие из Ростова туристы. Они ловят рыбу и потягивают охлажденное в реке пиво.

Примерно так проводил время и наш герой. Вместе с женой собрав огурцы, и сплавив сына бабушке с дедушкой, они решили сходить на Дон, чтобы смыть с себя пыль из полей, которую приносили все время дующие суховеи. Они сели в машину и купив по дороге пару бутылок пива, поехали к реке. Чтобы добраться до Дона, надо было проехать по асфальтированной дороге, а потом проезжая мимо старого пионерского лагеря выехать на гравийку и найти свободное место. Это кстати было не так уж просто. Многие из жителей проводят свои вечера так же на берегу Дона, разжигая костры и распевая старые казачьи песни хриплыми пьяными голосами. Вова ехал почти час, чтобы найти спокойное безлюдное место. И наконец приехав, они разделись догола и прыгнули в теплые воды Дона. Володя и его жена были молоды, поэтому их купание в Дону больше всего напоминал какой-то брачный танец двух тюленей. Они плавали, доняли друг друга, целовались иногда даже соединялись, пытаясь произвести неуклюжее соитие на большой глубине. Но потом, окончательно измотав себя, они все же выбрались из воды и занялись любовью прямо на берегу, а потом долго лежали, пытаясь отдышаться и делая жадные глотки пива прямо из бутылок.

Над берегом раскинула свои крылья ночь, и два голых тела блестели на берегу отражая свет полной луны. Вова и Валя были похожи на двух толстолобиков выброшенных на берег проплывающей мимо баржой.

– Знаешь что я тебе скажу жена. – сказал Вова переворачиваясь на бок и глядя в ее зеленые глаза. – Мне кажется, что я очень счастлив.

– Правда? – насмешливо спросила она в ответ. – То есть до этого момента тебе казалось, что ты несчастлив.

– Нет, тут дело в другом. – внезапно посерьезнел он. – У меня такое чувство, что я просто дошел до своего предела. Понимаешь, ведь у всякого состояния есть свои предел, вот и у меня, по-моему, он наступил. Мне кажется, что таким счастливым как сегодня, да и вообще как в последнее время я больше никогда не буду. Просто потому что больше нельзя. Я может еще буду доходить до этого предела, но переступить его никогда не смогу. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Не знаю. У тебя сегодня какой-то лирическое настроение как я погляжу. По-моему нельзя вот так мерить такие вещи. Ты как будто придумал для себя какой-то "счастье-метр" и думаешь что шкала на нем покажет тебе уровень испытываемых тобой чувств. Но так не бывает. Нет такой машины, которая могла бы измерить счастье или любовь, или даже ненависть. Границы здесь ты ставишь себе сам, и порой не догадываешься о том, что эти границы гораздо дальше, чем ты можешь себе представить.

– И это еще у меня лирическое настроение? – весело спросил он. – Вот ты мне лучше скажи, зачем было оканчивать филологический, чтобы выращивать в Багаевке огурцы?

– Ну, а я в действительности приехала сюда, чтобы вырастить только один огурец. И кажется уже второй раз за вечер у меня это получилось.

И они как две змеи поползли друг другу.

На следующий день подъем дался им обоим трудно. Тяжело просыпаться в шесть, когда лег в три. Но чашка кофе и холодный душ привел их в чувства, и они пошли на сбор урожая. К десяти все было сделано, и Вова поехал на причал, где собирались грузовики принимающие товар. Продав все, что собрали сегодня и вчера вечером Володя поехал домой, но когда поставил машину в гараж, вспомнил что забыл купить хлеба. Выкатывать машину было лень, но благо магазин был неподалеку. Он назывался "Удача" и именно вот такую удачу в кавычках принес Володе поход туда.

Хотя сначала ничто не предвещало беды. Утро выдалось не таким жарким, и прогулка доставляла удовольствие. По пути ему попалось несколько знакомых, и Вова перекинулся с ними парой слов о ценах на огурцы, и пошел себе дальше. Все было хорошо, пока он не встретил бабу Тоню. Баба Тоня была интереснейшей старой каргой, и самой необычной старухой на всей улице. Она тоже выращивала огурцы, но делала это скорее просто воздавая должное местной моде. Скрюченная в три погибели она собирала максимум десять килограммов, но, несмотря на такое небольшое количество, шла до самого парома, и продавала их при этом совершенно безбожно торгуясь. И это было единственное занятие, которое она делала безбожно. Во всем остальном эта была самая набожная бабка в станице. Если она была не в огороде, то находилась в церкви. Она не пропускала не единой службы, даже такие длинные как на пасху или рождество которые проходили до самого утра, она отстаивала до конца. При этом батюшку она не любила, и поносила его при каждом удобном и неудобном случае. Основными претензиями был большой живот, который по ее мнению не может принадлежать человеку который мало того что поститься, но и вообще должен ограничивать себя в еде. И еще она на каждом углу заявляла, что не может простой священник ездить на "Паджеро".

Но не только батюшка был объектом нападок этой старухи. Фактически она критиковала всех жителей станицы за неправильный образ жизни. Ее можно было встретить в самых неожиданных местах, и там сразу начинался форменный цирк. Баба Тоня кричала на девушек за то, что они одеты как Вавилонские блудницы. Она орала на юношей, если не дай бог замечала какой-то изъян во внешности типа серьги или рваных джинсов. На женщин она имела зуб, потому что они казались ей толстыми, а на мужчин, потому что были алкашами. И как ни странно такое поведение ей всегда сходило с рук. У бабы Тони был настолько силен дар убеждения, что почти все на кого она кричала тут же шли бриться, стричься, переодеваться и вообще старались принять соответствующий понятиям бабы Тони облик. А если кто замечал что она со своей клюкой идет по улице, и при этом делал что-то по ее представлениям плохое, то тут же ретировался, чтобы не нарваться на неприятности. И вот сейчас один из тех кто, по всей видимости, не успел этого сделать попался бабе Тоне и получал по полной.

– Ты что же ирод делаешь! – кричала она писклявым похожим на скрип ногтями по школьной доске голосом. – Ты чего это с утра пораньше вытворяешь?! Ты чего до обеда уже надраться решил? Тебе оболтус годков-то сколько?

– Восемнадцать. – понуро ответил молодой парень с полупустой бутылкой пива в руке.

– Сколько-сколько? Да у тебя еще молоко на губах не обсохло, от титьки мамкиной только оторвался, а уже хлещешь как алкаш! Ты какого хрена пьешь-то? Что, думаешь, что раз бутылку взял, так крутым заделался? А чего это от тебя табаком воняет? Ты что поганец еще и куришь?

– Нет, баб Тонь. От друзей провонялся.

– Чего? От каких друзей. А ну мне имена фамилии и адреса быстро!

– Баб Тонь, ну может хватит уже а? Жарко просто на улице, вот я и решил пивка треснуть, ну что здесь плохого?

– А плохого здесь бестолочь такая, что нельзя тебе в таком возрасте пить! Сейчас ты бутылку пива выпил, завтра бутылку водки, а послезавтра начнешь вещи из дома выносить, чтобы надраться!

– Ну, баб Тонь, ну что вы чепуху несете, какие вещи, какая водка? Я просто…

– Просто ты дубина стоеросовая ничего в этой жизни не бывает. Вот стукнет тебе тридцать лет, тогда и пей себе, сколько влезет… по праздникам два раза в году и не больше ста граммов!

– Баба Тоня, ну не начинайте вы с начала…

– Да я сейчас к твоей матери пойду, и отцом поговорю, чтобы он тебя как сидорову козу выдрал. Хотя отец-то твой алкаш, каких поискать. Да и, кстати, к Сидорову сходить надо… – как-то нескладно окончила баба Тоня. А потом ее взгляд как будто заволокло, и она что-то начала шептать про себя.

– Уже поздно. – сумел расслышать парень. – Первые два ни на что не годятся. Он слишком, слишком… для них. Что же делать, наш слишком слаб. Попробовать? Хорошо попробую.

И в одно мгновение к ней во взгляд вернулась осмысленность, и опять два голубых зеркала уперлись в незадачливого парня.

– Так ладно, а ну пиво на землю вылил и вали отседова! – сказала бабка. Парень, не веривший в свою удачу, сразу исполнил, что было велено.

– До свиданья баб Тонь. – сказал он с улыбкой. – Я это, больше не буду.

– Пошел вон! – рявкнула старушка, и указала рукой в том направлении, где был дом парня. А он совершенно счастливый, оттого что так легко отделался уже улепетывал, и не заметил, что по внутренней стороне ладони у бабы Тони течет тонкая струйка крови.

Баба Тоня посмотрела на свои старческие, как будто сделанные из глины ладони, и увидела что на запястьях из двух маленьких дырочек течет кровь.

– Опять открылись. – тихо пробормотала она, а потом посмотрела на удаляющегося паренька и грустно сказала. – Молодой-то какой, и не пожил совсем, а тут такое. Нет, надо попробовать!

И она, вытерев ладони о свой сарафан тоже красного цвета, резко развернулась и встретилась глазами с Володей. А тот чуть не на цыпочках крался, чтобы проскочить незамеченным.

– А чегой-то ты Вовка не здороваешься. – сказала баба Тоня сводя кустистые брови. – Али здоровья мне не желаешь?

– Да я было подумал что вы заняты, и решил что…ну в общем… здравствуйте баб Тонь. – кое-как промямлил Володя.

– Ты чего в церкви не бываешь? – строго спросила бабка.

– Так в то воскресенье был.

– А что по-твоему туда надо только по воскресеньям ходить?

– Нет конечно! Так просто дел невпроворот, баб Тонь. Сезон же, вот я и…

– Какой сезон! Я тебе сейчас покажу сезон! Ты чего думаешь что эти твои зеленые отростки важнее Бога?

– Нет баб Тонь. – понял в какую клоаку попал Вова. – Нет, ну так жить же надо на что-то. Да и сил нет ей богу.

– Жить тебе надо? – прищурилась старушка. – Это хорошо, что ты жить хочешь. Но про силы свои ты мне тут не бреши. Как всяким непотребством с женой своей на Дону заниматься так сил у тебя хватает, а чтоб в церковь сходить не хватает?

– А вы откуда знаете? – залился краской Вова.

– Я много чего знаю. Значит так, дело у меня к тебе есть, ты в Сэта веришь?

– Баб Тонь, вы чего перегрелись?

– Я тебя не о себе спрашиваю! Я тебе дубина простой вопрос задаю, и ответа требую!

– Ну ладно, ладно. Ну верю. Я же в Бога верю. А значит и в Сэта верить должен. Правильно ведь? – с надеждой, что сказал все верно спросил он.

– Наверное, ты сегодня с кровати упал, да? Вот поэтому и просветление такое у тебя. – хмуро сказал бабка. Ей похоже не нравилось что Вова ничего не перепутал. – Ответил-то ты правильно, но суть не в этом. Вот что будет, если я тебе скажу, что ты должен с Сэтом сразиться, чтобы ты сказал?

– Ну так сразился бы наверное.

– Ты мне тут не бреши чтобы отвязалась! Я тебя не иносказательно спрашиваю, а на полном серьезе. Если бы с дьяволом тебе предстояло сразиться, ты бы сразился?

– А кто такой, этот дьявол?

– Нет, ну за что мне Господь таких дураков с утра посылает? – закатила глаза Баба Тоня. – Дьявол – это одно из имен Сэта. Неважно короче, на вопрос отвечай!

– Баб Тонь я спешу, я только с парома, уставший…

– Отвечать!!! – и скандальная старушка так посмотрела на Вову, что тот испугался. Ее голубые глаза внезапно словно наполнились светом, и ему даже показалось, что он видит там проплывающие облака.

– Нет, не сразился бы. – ответил он и вдруг понял что сказал старухе чистую правду.

– А придется касатик. – грустно ответила бабка. Ее плечи опустились, а морщины на лице стали настолько глубокими, что Вове показалось будто лицо бабы Тони превратилась в кору дерева. Хотя продолжалось это всего несколько секунд, и она расправила плечи и снова колко посмотрела на него. – Так, значит сегодня вечером жду тебя в церкви. И не вздумай не прийти! Разговор у меня к тебе серьезный. Настолько серьезный, что серьезней некуда. Чтобы был как штык, понял?

– Понял.

– А теперь иди куда шел!

И Вова, как до него парень припустил на полусогнутых домой. Он совершенно забыл что надо купить хлеба. А баба Тоня снова посмотрела на свои ладони, на них опять была кровь.

Естественно Вова пошел вечером в церковь. Даже жена согласилась с тем, что шутить с бабой Тоней себе дороже. Старая перечница вполне могла провести остаток жизни, стоя под окнами их дома и ругаясь с забором. А на такое сомнительное удовольствие не хотел пойти никто. И поэтому в шесть часов вечера, чуть не падая от усталости, Вова поплелся в церковь. Старушка не указала когда точно надо туда явиться, но идти к ней и уточнять, было бы серьезной ошибкой. Она вполне могла заявить, что в церкви вообще надо находиться все время, и тогда с ней все же придется поругаться. Была суббота, так что церковь была открыта.

Войдя внутрь, предварительно перекрестившись три раза, Володя обнаружил, что баба Тоня уже здесь. Она стояла на коленях перед иконой Иисуса Христа и молилась. Но когда Володя подошел к ней, она тут же прекратила свое занятие и, повернувшись к нему, сказала:

– Становись рядом.

Надо было думать, что имелось в виду становиться на колени. Вова пожал плечами и подчинился.

– Теперь повторяй за мной. – сказала старушка. – К тебе обращаю молитву мою Господи.

– К тебе обращаю молитву свою Господи.

– Молю сотвори чудо великое.

– Молю сотвори чудо великое.

– Открой глаза мои, ибо хожу я во тьме и не вижу света.

– Открой глаза мои, ибо хожу я во тьме и не вижу света.

– Не простой раб твой молит тебя, но тот, кого послал ты на бой великий.

– Не простой раб твой молит тебя, но тот, кого послал ты на бой великий. – вот после этих слов Вова подумал что бабка все же сошла с ума. Но в то же время ему показалось, что в церкви стало вроде как-то светлее.

– Явись и дай знак мне, ибо слаба вера моя, и силы мои.

– Явись и дай знак мне, ибо слаба вера моя, и силы мои.

– Сотвори чудо великое, и наставь меня на путь истинный.

– Сотвори чудо великое, и наставь меня на путь истинный.

– Исполни просьбу мою. Аминь.

– Исполни просьбу мою. Аминь.

Икона перед ними вдруг засияла ярким светом. Вова смотрел на это чудо и не верил своим глазам. Пространство вокруг него медленно наполнялось этим светом, и вот он уже летит в нем совершенно нагой и как будто тоже светиться изнутри.

– СЛЫШИШЬ ЛИ ТЫ МЕНЯ ВЛАДИМИР?!!! – прогремел голос со всех возможных и невозможных сторон. Голос не кричал, не шептал и не говорил спокойно. Вместо этого он пронзал тело и душу Владимира, проходя насквозь. И каждая клеточка его тела то рассыпалась на молекулы, то вновь собиралась в произвольном порядке. Даже глаза у Вовы иногда обнаруживались в самых неожиданных местах, не говоря уж о всем остальном. В этом море света он сам стал светом. Не больше чем те маленькие частички, которые этот свет образуют. И он ответил. Ответил ртом, который находился на многие мили от его глаз.

– Да я слышу.

– ТОГДА ИСПОЛНИ ВОЛЮ МОЮ. ТЫ БРОСИШЬ ВСЕ И ПОЙДЕШЬ НА ЗАПАД. ТАМ ПРИТАИЛОСЬ ВЕЛИКОЕ ЗЛО И СКОРО ОНО НАЧНЕТ ПРОЯВЛЯТЬ СЕБЯ. И ТЫ ДОЛЖЕН ЕГО ПОБЕДИТЬ. ТОЛЬКО ТЫ И НИКТО ДРУГОЙ СМОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ ЭТО. ТВОЙ ПУТЬ БУДЕТ ТРУДЕН НО РАДИ ЛЮБВИ РАДИ МИРА В КОТОРОМ ТЫ ЖИВЕШЬ ТЫ ДОЛЖЕН ЭТО СДЕЛАТЬ. ИДИ.

И все кончилось. Или это было просто видение, или еще что, но в следующий миг он снова стоял на коленях рядом с бабой Тоней.

– Что…

– Не здесь! – прошипела бабка. – Пошли.

И она, три раза перекрестившись, встала с колен и, увлекая за собой Володю, пошла к выходу. Когда они вышли, то старуха приказал молчать пока они не придут к ней домой. До дома бабы Тони было не так уж далеко, так что пришли они минут через десять. Володя еще ни разу не был у нее в гостях и был слегка поражен обстановкой неприметного снаружи домика. Внутри он был весь уставлен иконами и расписан золотом. Сотни образов казалось, наблюдали за Володей и он каждую секунду ждал, что один из них может вспыхнуть ярким светом и повлечь его за собой.

А старушка тем временем поставила электрический чайник, который совершенно не соответствовал остальной обстановке, и, указав на простой деревянный табурет, сказала:

– Садись. Сейчас чаем тебя напою. А-то привыкли пиво свое хлестать…

Вова послушно сел и наконец, спросил:

– Баб Тонь, а что это было?

– Нет, ну молодежь тупая нынче. То сам Господь Вседержитель тебе явился и цель указал. Так что вот сейчас чайку выпьешь на дорожку, и вперед и с песней.

– В смысле? Что, на запад? Да и какой Вседержитель? Ты что говоришь, мне Бог померещился?

– Не померещился, а явился, дурья башка! А пути другого у тебя нет. Придется идти, если не хочешь чтобы померли все.

– То есть как все?

– Ладно, объясню. И чему вас только в школе вашей тупой учат? Короче помнишь ты пророчество апостола Макура?

– Нет.

– То есть как, нет? Ты что бестолочь в гроб меня загнать решил? Ты может еще и библию не читал?

– Ну я начал…

– Ну дубина, ну герой, прости Господи. Ты вообще понимаешь, что книги такие пишутся не просто так, а чтобы их читали. Мало того что вера наша на них стоит, так в них в каждой строчке мудрость вековая заложена. Да будь ты хоть еретик или язычник поганый, книги такие читать надо!

– Баб Тонь ну не начинай…

– А я еще и начинала. А ты сиди и молчи в тряпочку! Господи, почто ты такую орясину силой наделил? Нет, вы подумайте, ему Господь сам в видении благостном является, беседу ведет, а он тут из меня жилы тянет. Да я бы все на свете отдала, чтобы на твоем месте оказаться. А ты сидишь тут и…

– Баб Тонь ты обороты сбавь. Я и половины из того что ты сказала не понял.

– Да ты постыдник еще перебивать меня вздумал! Да я тебя сейчас…. Впрочем, ладно. Другого выбора все равно нет. – грустно закончила старушка. Ее плечи опять опустились, а лицо сильно постарело, как тогда на улице. Она бессильно села на соседний табурет и вроде не своим, а каким-то спокойным и молодым голосом продолжила, не глядя на Вову. – Слушай меня герой. Идет с запада истинная, великая тьма. Уже явился в наш мир антихрист, и он спит и видит, как уничтожить его. И никто кроме тебя уничтожить его не может. Два других не подойдут…

– Баб Тонь ты чего несешь такое…

– Тихо! – подняла на него глаза бабка. Вова с ужасом смотрел на бельма светящиеся тем самым светом, в котором он плавал. – Ты пойдешь! У тебя просто нет другого выбора. Ни у кого теперь нет выбора. Антихриста еще можно остановить пока он не вошел в полную силу, но с каждым злом совершенным им его сила растет. Вскоре он соберет армию, и тогда тебе даже подойти к нему не удастся. А убить его можешь только ты. Ты герой! Если ты его не убьешь, он исполнит все пророчества. Тогда легионы зла ворвутся в наш мир, и наступит конец света.

И после этого свет в глазах у старушки медленно погас как будто батарейки, питавшие его, сели. Вова посмотрел на пол и увидел что там образовалась лужица крови текущая с рук бабы Тони.

– Баб Тонь, вы ранены? – спросил Вова.

– Нет. Это мой дар, я всю жизнь живу с ним. Я вижу грех, и вижу зло в людях. И каждую секунду это приносит мне нестерпимые страдания. Я все отдала бы, чтобы быть на твоем месте Вова, но я слишком стара, и Господь выбрал тебя.

– Так вы не шутили?

– Какие тут шутки? Ты должен исполнить свой долг.

– Пойти на запад, чтобы кого-то там убить? Нет, вы что издеваетесь!? У меня жена молодая, сын, а вы хотите, чтобы я все бросил и ехал хрен знает куда? Так я вот что вам скажу, ищите кого другого.

– Ты понимаешь, что если ты примешь такое решение, мир погибнет. Это будет не завтра, но скоро. И с каждым днем это становится все более неотвратимым.

– Не говорите чушь! Я никуда не пойду, из-за того что вы мне тут сказали.

– Но твое видение…

– Мало ли что мне показалось! Мне по пьяни и не такое виделось.

– Ты не понимаешь мальчик. – покачала головой старушка. – Ты герой. У тебя просто нет выбора. Если ты не станешь искать антихриста, то он сам тебя найдет. Ты единственный кто может ему помешать, и он найдет тебя. Вот только тогда вы будете сражаться на его территории, и по его правилам. И он тебя убьет. Здесь не голливудский фильм, где не может быть плохого конца. Я даже больше тебе скажу – конец мира неизбежен, в наших силах только отсрочить это. Сказать Темному что наше время еще не пришло. И ты единственный кто может ему это сказать.

– Чушь! Вы как хотите, а я не собираюсь сидеть здесь, и слушать весь этот бред. Я пошел домой, меня ждет жена и сын.

– Глупец, их убьют, если ты не попробуешь!

– Пошла ты…

И Вова вышел из дома бабы Тони. А та еще долго сидела на табурете, и плакала кровавыми слезами под свист кипящего чайника.

Ну что Давид, как тебе герои? Хороши, правда? Но уж, какие есть, и с этим как сказала баба Тоня ничего не поделаешь. Однако, несмотря на свое название, не они главные герои нашей сказочки. Центральный персонаж конечно Эван. Так что оставим мы наших героев разбираться со своими внутренними моральными принципами и вернемся к антихристу.

А вот как раз у него все шло просто замечательно. Если можно назвать замечательным то, что Эван наслаждался жизнью своими весьма изощренными способами. Я долго думал над тем, стоит ли рассказывать тебе о том времени, когда Эван проходил свое становление, и входил в силу. И я решил, что все-таки сказать об этом стоит. И поэтому мы вернемся в тот самый день, когда он ушел из квартиры Кени. Чтобы ты понял основную хронологию событий, скажу тебя что на этом дне как раз обрывается мои рассказы обо всех героях. В вечер того дня Аня занималась любовью с Максом, представляя себе Эвана, в этот день умер Глеб, и Вова попал в гости к бабе Тоне тоже в это день. Для каждого героя это был сложный день, наполненный переживаниями и страхами, а для Эвана это был самый прекрасный день в его жизни.

Когда Эван ушел из квартиры Кени, было одиннадцать часов утра. Впервые за свою жизнь он встал не когда надо, а когда хочется. Может это покажется неправдоподобным, что за свои двадцать три года Эван ни разу не выспался, но это так. Проснувшись Эван посмотрел на разорванный на две половинки труп Кени, и сказал:

– Привет Кен! Как жизнь? Нет, не рассказывай, на это уйдет неделя, а у меня еще много работы.

И рассмеявшись, так что в квартире задрожали окна, антихрист пошел в ванну. Там он долго мылся, при этом включил сначала только холодную воду, и обнаружил что ледяные струи не доставляют ему никаких неприятных ощущений. Но когда он включил горячую, и спокойно намыливал свое мускулистое тело под кипятком, то получил от этого настоящее удовольствие. Его болевой порог упал в невообразимые глубины, фактически теперь он всегда чувствовал только приятное тепло, но намыливаться в кипятке было очень забавно. Пена образовывалась крупными шматами на губке Кени и от мыслей, какие места он ей раньше намыливал, Эван сильно возбудился.

Помывшись, он пошел на кухню чтобы что-нибудь поесть. Хотя теперь потребность в еде тоже отпала, но была приятна. В холодильнике он обнаружил яйца и решил, что лучшего завтрака, чем яичница и быть не может. До этого у Эвана к его проблемам с внешностью и дикцией, был еще невероятный список продуктов которые вызывали у него аллергию. И яйца занимали там первое место, хотя их он просто обожал. Достав сразу всю упаковку, он поставил на плиту сковородку, и начал разбивать над ней яйца ножом. При этом во все стороны летели брызги и скорлупа, но Эвана это ни сколечко не волновало. Разбив весь десяток, Эван как-то задумчиво посмотрел на нож, а потом со всей возможной силой он воткнул его себе в бедро. Вернее не воткнул, а попытался воткнуть. Нож смялся гармошкой, а бедро совершенно не пострадало. Правда от удара нога подалась назад, и Эван чуть не упал, но все же удержался и еще раз рассмеялся.

Поев, он взял из лежащей на столе пачки сигарету, и опять наблюдал, как она от одной затяжки истлевает до фильтра. Эван посмотрел на оставшийся, еще тлеющий фильтр, и затушил его о собственный язык. Послышался шипящий звук, и Эван проглотил фильтр. А потом достал новую сигарету. С новой он поступил точно также, и достал еще одну. Когда в комнате стало плохо видно от дыма, а в желудке Эвана было восемнадцать окурков, он наконец успокоился и пошел потрошить гардероб Кени. На его новое мускулистое и большое тело нашлось не так уж и много чего надеть. В итоге он выбрал бриджи, и майку, которая трещала на нем по швам, но все же не рвалась. И отвесив шутливый поклон мертвому хозяину квартиры, Эван пошел на улицу.

Пока он шел, утренний Сан-Франциско казался ему волшебным местом. Впервые он видел этот город своими глазами, а не через стекла очков. И город как испуганная женщина готов был лечь под нового властелина Земли. Да, Эван смотрел теперь на весь мир как на свою собственность, и даже больше, как на большую площадку для игр. Этой ночью с ним произошло еще кое-что, он увидел сон. И в этом сне перед ним предстали тысячи его слуг. Его новых подданных, удивительных и страшных существ которые до этого момента прятались в тени этого мира, вынужденные скрываться от общества которое в своей гордыне не принимало их. Но уже скоро они займут в этом мире подходящее место. Среди новых слуг Эвана были убийцы и насильники, маньяки и педофилы, колдуны и ведьмы, да и просто обычные злые люди. Все они уже знали, что в мир пришел тот, кто скоро поведет их на последнюю битву, между добром, которое они ненавидели, и злом, чьими адептами они всю жизнь являлись. Но были среди новых слуг не только люди. Во-первых, животные, встали под его знаменна. Не все, только определенные виды, но таких было достаточно. И, во-вторых, существа, о существовании которых Эван раньше и не подозревал. Вампиры и оборотни, демоны скрывающиеся под масками людей, древние монстры спящие в водах океанов, и теперь начинавшие ворочаться отвечая на зов нового властелина. Таких было немало, но и немного. За протяженность существования мира твари подобные им нещадно истреблялись, и подвергались гонениям. Впрочем, все эти слуги пока были Эвану не нужны. Он сам, стоил во стократ больше чем все они вместе взятые.