Текст книги "Поединок"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– А вы разве видели мою машину? Странно, я предполагал, что ее никто не увидит.

Для Андрея это утверждение показалась абсурдным. Как можно не заметить такую машину? Но тут произошло еще кое-что. Андрею поплохело. Причем, очень сильно. Он посмотрел на Распутина, тот явно плыл перед глазами, и больше не казался ни старым, ни молодым, ни тем более женщиной. Распутин расплывался так, что непонятно, где у него голова, а где ноги. Он переливался по кругу, как змея, пожирающая сама себя. Перед Каткиным как будто предстал калейдоскоп из профессора.

"Да какой он нахрен Распутин!" – вдруг пронеслось у него в голове. И тут же все кончилось, и калейдоскоп, и дурнота. Он вдруг осознал, что сидит за столом со странным типом, который в первую очередь тянет на подозреваемого. Еще раз внимательно посмотрев на незнакомца, Андрей увидел, что перед ним – обычный субъект стандартной наружности, даром что одет в дорогой костюм. Профессор тоже посмотрел на Андрея как-то по-другому, и вдруг заявил:

– Счет!

– Э-э-э, нет, господин Распутин, – наконец стал вести себя адекватно Андрей. – Мы с вами еще не закончили. Здесь напротив убийство произошло, и я по долгу службы должен вас задержать, и допросить. А то вдруг вы видели кого, или еще что? Нет, вы задержитесь ненадолго, а мы с вами побеседуем.

– А вы, стало быть, милиционер? – задал глупый вопрос профессор. На Андрее красовалась новенькая милицейская форма, и сомневаться в его статусе не приходилось.

– Ну, да, – слегка растерялся от такого вопроса Андрей.

– Стало быть, и документик имеется? – противно произнес Распутин. Все его прежнее очарование окончательно испарилось. Перед Андреем сидел обычный и противный богач. Каткину столько раз приходилось видеть таких, что он почти машинально достал документы и протянул с единственной мыслью: "Лишь бы яичницей не запачкал". Профессор взял корочку и стал пристально рассматривать. Прошло как минимум минута. Андрей уже хотел возмутиться и забрать удостоверение, как вдруг, профессор не своим, а каким-то звонким голосом сказал:

– Надо же, и вправду мент.

И тут на голову Андрея упала люстра.

Глава 2

Придя в себя, первым Андрей увидел ухмыляющуюся рожу Печкина. Голова нещадно трещала, весь хмель выветрился и оставил лишь унылую, тошнотворную боль.

– Ну вот, я же говорил, ничего страшного. Были бы мозги, было б сотрясение, – с дебильной улыбкой заявил Печкин.

– Отставить разговорчики! – сказал строгий голос. Перед глазами появилась физиономия Сивова.

– Где Распутин? – пробормотал Андрей.

– Это Гришка-то? – тут же влез Печкин.

– Да.

– Так в аду, наверное, кости парит.

– Я сказал, отставить! – рявкнул Сивов – Что здесь произошло? В скорую позвонили и сказали, что на вас в кафе напротив, упала люстра. Это правда?

– Да откуда я знаю, – возмутился Андрей. Он приподнялся на локтях и увидел не только Печкина и Сивова, но и Зину, и местную медсестру Варю. – Я сидел здесь, завтракал. И здесь же сидел странный тип. Сказал, что профессор, про Распутина книгу пишет. Что граф Воронцов, якобы, с ним шашни водил. И сам Григорием Распутиным назвался. Потому, говорит, и книгу про него пишет, что однофамильцы. Зин, а на меня и вправду люстра грохнулась?

– Ну, я сама не видела, – сказала Зина. – Я на кухне была. Слышу, грохот, выхожу, а ты лежишь. И этот, с кем ты сидел, вопит, что на тебя люстра упала, и чтоб я скорую вызвала. А пока я ходила звонить, его уже и след простыл. Но на столе деньги оставил, в два раза больше, чем должен был.

– Так, а теперь в подробностях, – вклинился Сивов. – Кто, где, когда и о чем говорили?

Андрей кое-как сел и стал рассказывать. Некоторые детали он опустил; ну зачем, к примеру, майору знать, что он водку с Распутиным пил, но в целом рассказ получился вполне связный.

– Значит, этого Распутина в розыск, – сказал Сивов вошедшему лейтенанту. – Ориентировки разослать по всей области. Он у нас подозреваемый номер один. Библиотеку проверили?

– Так точно, – ответил лейтенант, почти точная копия Печкина, только без закидонов в одежде и с налетом городского жителя во внешности.

– Что интересного?

– Много чего. Похоже, сторож сам себя застрелил.

– То есть как? – вырвалось у Каткина.

Лейтенант с неодобрением посмотрел на собравшуюся компанию.

– Так, все посторонние вышли, – приказал Сивов.

– И я тоже, что ли! – возмутилась Зина – Это ведь мое кафе!

– Временно нет! – рявкнул Сивов.

Зина фыркнула, но вышло вместе с медсестрой. Сивов хотел выгнать и Печкина – шут, а не мент! – но потом все же смягчился.

– Докладывай.

– Напротив того места, где лежал сторож, находится большое медное блюдо. Оно висит на стене и на нем есть вмятина. Очевидно, сторож стрелял в грабителя, но промахнулся и попал в блюдо. Рикошет от него угодил ему в грудь, пробив сердце. Это пока только версия, точнее можно будет сказать только после заключения лаборатории. Но лично я уверен, его убила пуля из собственного ружья.

– Чушь! – взорвался Андрей. – Дядю и алкашом можно назвать и долбо…бом, но никак не мазилой. Он в Афгане снайпером служил, на охоте оленю в глаз попадал. А тут с двух метров, и в какого-то ворюгу промазал? Не верю!

– Каткин, ты по башке получил, вот сиди и отходи потихоньку. Может, лет через десять и станешь нормальным членом общества! – прикрикнул на него Сивов. – Насколько точные данные?

– Точнее после лаборатории будет, но уже сейчас процентов восемьдесят дать могу, – отозвался лейтенант.

– Восемьдесят значит. Нет, что-то не сходится. А как же профессор этот хренов? Нафига ему здесь околачиваться было? Что украли?

– Трудно сказать. Обе книговедки говорят, что после такого разгрома трудно что-либо установить. Тем более, что часть книг даже не была учтена в картотеке. Многие на древних языках были, а местные его не знают. Так что точно обнаружить сложно будет.

– А самые ценные книги не пропали?

– Товарищ майор, ну какие ценные? У них уже лет двадцать назад все ценное в Воронеж вывезли. Тут, конечно, кое-что осталось, но в основном так, мелочевка.

– Ладно, пусть они все-таки инвентаризацию проведут. Может клад какой там в стене был? – спросил Сивов, почесывая подбородок.

– Я об этом тоже подумал. Даже книжку про одну вспомнил. Но они ничего такого не знают.

Майор прошелся по комнате и достал сигарету.

– В общем так, ищем этого профессора. Образцы в область отправили?

– Да.

– Хорошо. К библиотеке охрану пока поставить. Печкин!

– Я!

– Головка от противогаза! Заменишь сторожа. Но только переоденься, а то как чучело здесь стоишь.

– Слушаюсь, – без энтузиазма ответил Иван.

– Каткин!

– Так точно! – отозвался Андрей, ощущая пульсирующую боль в висках.

– Ты в больницу! Пусть тебя там на голову проверят. В смысле, на сотрясение. А пока главный здесь остается лейтенант Куприянов. Ясно всем?

– Так точно, – ответило три недовольных голоса. Похоже, никому не понравились указания майора, но делать нечего, и все отправились на места: Каткин в больницу, Печкин в библиотеку, а Куприянов в участок. Сам Сивов еще побеседовал с библиотекаршами, а потом укатил в Воронеж, оставив на самотек самый интересный случай в своей практике.

* * *

Каткина осматривали долго, пришли к выводу – легкое сотрясение, и отправили домой отдыхать. Но домой он не пошел, а направился в участок.

Войдя в свой кабинет, он с неприязнью обнаружил, Куприянов сидит на его рабочем месте, и даже по-хамски задрал ноги на стол. Лейтенант читал газету, и приход Андрея его ни сколько не смутил.

– Я звонил в больницу, вам прописали постельный режим, – произнес он, не отрываясь от газеты.

– Новости есть? – спросил Андрей, усаживаясь за стол Печкина.

– Пока все глухо. Ни профессора вашего, ни белый Мерседес найти не удалось. Хотя из лаборатории звонили. Сторож действительно убит из собственного ружья, рикошетом. Библиотекарши пока не могут сказать, что пропало, но все более-менее ценные книги в целости и сохранности. Никаких ценных вещей из библиотеки не украли. Вроде все. Шли бы вы домой да поспали, видок у вас тот еще.

– Куда спать, восемь вечера только. А Зину допросили, про этого Распутина?

– Да, она подтверждает то, что он вам рассказал. Пришел он примерно за час до вас, заказал кофе с блинами и стал смотреть в окно. Даже спросил у нее, что у них происходит в библиотеке, раз туда "Уазики" ездят с утра пораньше. Затем заказал яичницу и водку, и тут вы пришли, и стали с ним эту водку пить. – Андрей покраснел, ведь он так и не сказал, что пил водку с Распутиным. – Да не переживай, это не для протокола. Что же я не пойму, дядю родного убили. Тут и я бы тяпнул рюмку. В общем, Сивов не узнает.

– Спасибо. А Зина номеров на мерине не запомнила?

– Да с машиной вообще прокол полный. Никто, кроме тебя, машину эту не видел. Ни Зина, ни Печкин, ни мы, когда подъезжали. Ты вообще уверен, что видел ее.

– Я что, по-твоему, слепой! Такую машину сразу запоминаешь. Мечта, а не машина.

– Ну, значит, слепые мы все. Ладно, искать будем. А ты и в правду домой бы пошел.

– Нет, я еще сам с Зиной поговорить хочу.

– Хозяин барин, – сказал Куприянов и опять уткнулся в газету.

– Я машину возьму? – спросил Андрей

– Да бери, я все равно здесь на всю ночь.

Андрей вышел из участка, сел в "Уазик", и поехал к библиотеке.

Кафе "У графа Воронцова" сияло дешевыми гирляндами. Войдя, участковый отметил, посетителей здесь прибавилось, но все свои, все Воронцовские. Перекинувшись парой слов со знакомым за столиком, Андрей направился к стойке бара. Там стоял Зинин муж, заполнявший новые блюда в меню.

– Здорово, Петя, – сказал Андрей.

– Здорово, Андрюха. Слышал, досталось тебе сегодня. Насчет дяди, сочувствую.

– Спасибо. А Зина где? Я хотел бы с ней поболтать.

– Зинка голубя кормит на кухне.

– Какого голубя? – почему-то насторожился Каткин.

– Да залетел к нам голубь, и крыло себе перебил. Я его зажарить хотел, а Зинка мне за это чуть глаза не выцарапала. Говорит: божья птица. А по мне так крыса летающая. Вот скажи, какая от них польза? Заразу разносят и все.

– Я на кухню пройду, пару вопросов ей задам?

– Да иди, конечно, у нас еще час до закрытия, – разрешил Петр, возвращаясь к делам насущным – к протирке дешевых стаканов.

Андрей прошел на кухню и действительно увидел, как Зина кормит голубя из блюдечка. Само помещение пропахло жареной капустой, и явно прошло предыдущую санитарную проверку исключительно за взятку.

– Ой, Андрюша! Ну что в больнице сказали? – спросила Зина, поднимаясь с корточек.

– Жить пока буду, – ответил Андрей, невольно потянувшись к перебинтованной голове.

– Ну и, слава богу. А зачем пришел, может поужинать чего? Так я сейчас быстро, за счет заведения, естественно. Ведь мы-то, собственно, виноваты, что тебя люстрой припечатало. Хотя никак понять не могу, как такое случиться могло, вроде недавно вешали.

– Не, Зин, за еду, конечно, спасибо, только не голодный я. Ты мне лучше скажи, когда голубя этого нашла? – сказал Андрей, указывая пальцем на птицу.

– Да как вы ушли, так и нашла. Слышу, пищит что-то за стойкой, глядь, а там он, бедненький. Ну я его сразу напоила и накормила, и даже водки дала, чтоб боль меньше чувствовал.

– Ага, у вас от боли одно средство, – пробурчал Андрей.

– Чего? – переспросила Зина.

– Говорю: а на люстру, которая на меня упала посмотреть можно?

– В кладовке она, а что?

– Да интересно просто. Может, сходишь, принесешь.

– Хорошо.

Зина пошла в кладовку и начала там копаться. Андрей, тем временем, внимательно осмотрел голубя. Будь птица одета, участковый наверняка еще обыскал бы ее, для верности, а уж если бы умела говорить… Но осмотр ничего не дал – голубь как голубь, ничего особенного. Зина принесла люстру. Тоже обычная, с всякими стеклянными висюльками. Снизу выпирает небольшой клинышек, именно он и пришелся Андрею как раз в темечко. Крови на люстре нет, но на креплении одной из разбившихся стекляшек, Андрей обнаружил, что искал – маленькое голубиное перышко.

– Так значит, ты меня из строя вывел, – обратился Андрей, к клевавшему пшено голубю. Птица никак не отреагировал на это заявление, что, впрочем, от нее и ожидали.

– То есть? – спросила Зина.

– Он влетел, врезался в люстру и она на меня упала.

– Да нет, Андрюша. Там просто работники плохо закрепили. Видишь, здесь крепление плохо прикручено.

– И правда. Ну ладно, только все равно странно все это. А когда этот профессор вошел, ты не обратила внимания, на что-нибудь необычное?

– Ну, он такой весь из себя, в дорогом костюме, даже с тросточкой. Но когда он в девять водку заказал, я подумала, что вроде с виду интеллигент, а на самом деле – пьянь.

– А что-нибудь странное, кроме внешнего вида не заметила?

– Нет вроде, хотя постой. Он меня по отчеству назвал.

– То есть?

– Ну, назвал меня Зинаидой Петровной. Я у него спросила, откуда он знает мое отчество. Имя то ладно, оно у меня на табличке. Он сказал, что к имени Зинаида подходит только одно отчество. Мы еще тогда посмеялись. Только теперь я и подумала, как-то это странно, может, он знал меня, справки какие наводил. Это он Васю убил?

– Очень может быть. Ладно, пойду я, Зин. Мне еще к Ване зайти надо.

Андрей вышел в зал, попрощался с Петей, и еще раз посмотрел на столик, где сидел утром.

– Эй, Петя! – позвал он – А вы столы не двигали с утра?

– Нет, – отозвался владелец заведения. – А что?

– Да так…

Может быть это и паранойя, но дырка от люстры зияла не над стулом Андрея, а над тем местом, где кушал загадочный профессор.

* * *

В задумчивости, Андрей пошел через дорогу, к библиотеке. Он предварительно позвонил Печкину, чтобы тот впустил его, поэтому Ваня уже стоял на крыльце, широко улыбаясь. Как-то необычно видеть его в форме – поначалу Андрей даже не узнал помощника. Но широкая улыбка Печкина рассеяла все сомнения – перед Каткиным все тот же Ваня, пусть форма и сделала его постарше да посолидней.

– Неужто выпустили? И даже швы не наложили? – сказал Печкин.

– Швов не потребовалось, только шишка осталась.

– Ну так правильно, что там, по камню металлом.

– Ты, Ваня, дошутишься когда-нибудь. Хорошо хоть переоделся.

– Ничего, вот уедут Воронежские, и там уж…

Что там будет, Андрей дослушивать не стал. Он прошел в помещение и спросил:

– Внутри есть кто?

– А как же, библиотекарши над златом своим чахнут. Книжечки пересчитывают.

– Они наверху?

– Ну а где же им быть?

– А ты там после утра был?

– Конечно.

– Блюдо видел?

– Видел. Толстое, медное, к стене прикреплено, хрен оторвешь. И вмятина на ней, как от выстрела.

– То есть, ты тоже веришь, что Вася так промазать мог? – пробурчал Андрей, осматривая полутемное помещение первого этажа. – Ты ведь с ним даже на охоту ходил.

– Охота охотой, а тут человек, да еще и грабитель. Всяко случиться могло. Может, он увернуться успел или Вася под мухой был.

– Нет, что-то тут не так. У Васи нервы крепкие, как сталь были. Не мог он промазать.

– Ладно, потом разберемся, – отмахнулся Ваня – Шел бы ты да отдохнул.

– Да что вы заладили все, отдохнул да отдохнул. Как тут отдохнешь, когда такая х…ня твориться! Я же знаю, что хрен засну, а буду ворочаться и все это обдумывать. А тут еще из-за сотрясения даже выпить нельзя!

Иван искренне посочувствовал горю друга, но настоял на своем. После недолгого, но оживленного спора, Андрей все-таки согласился, что делать ему здесь, в общем-то, нечего. Не библиотекаршам же помогать. Поэтому он попрощался с Иваном и поехал домой.

По дороге у Андрея не выходил из головы загадочный профессор. Он определенно имел какую-то связь с убийством, но почему же тогда так спокойно сидел в кафе напротив и пил водку, да еще и пригласил Андрея за столик? Почему никто не обратил внимания на белый Мерседес? И каким боком здесь приписывается этот чертов голубь? Андрей не мог объяснить почему, но голубя считал важным звеном загадки. Но самое главное, Андрей не мог понять своего поведения в кафе. Какого черта он сел за столик с Распутиным, и тем более, стал пить с ним водку? А те метаморфозы, что произошли с профессором, после третий рюмки. Да, может Андрей и захмелел, но не от трех же стопок! Возможность того, что ему подмешали в водку наркотик, он исключил. Они пили из одного графина и Андрей непременно заметил бы, если ему что-то подлили в рюмку.

Так, поглощенный нехорошими мыслями, Андрей доехал до дома. И возможно по причине задумчивости, или потому, что получил небольшое сотрясение, не заметил, стоявшего невдалеке от подъезда белого Мерседеса.

* * *

Андрей заглушил мотор, закрыл машину и вошел в подъезд. Он жил в пятиэтажке, построенной лет тридцать назад, в трехкомнатной квартире на втором этаже, доставшийся ему после смерти родителей. Подойдя к своей квартире, он увидел, из-под двери видна тонкая полоска света. «Наверное, утром забыл выключить», – подумал он. Однако, открыв дверь, и войдя, услышал то, что услышать по идее не должен. А именно – звук работающего телевизора. Это его насторожило. «Вроде, я телик не включал с утра. Или может вчера забыл выключить», – подумал Андрей, закрывая дверь. Он разулся и снял пиджак. Надев тапочки, вошел в зал. А войдя, остолбенел. В кресле, в его же халате, с пультом в руках, восседал ни кто иной, как загадочный профессор Распутин.

– Что-то ты долго не идешь к себе домой. Помни – человек, который задерживается на работе дольше положенного, или трудоголик, или дурак, – невозмутимо сказал профессор.

Андрей на мгновении растерялся, но, надо отдать ему должное, быстро сориентировался, и неловко вытащил из кобуры на поясе пистолет.

– Сидеть на месте! Не двигаться! Руки на подлокотники, чтобы я их видел.

– Всегда приятно встретить человека, который смотрел много американских боевиков, – сказал Распутин, и не думая вставать. – Но боюсь, со мной этот фокус бесполезен.

Распутин вел себя на удивление спокойно, и как-то даже расслаблено. Казалось, его ни капли не волнует, что на него направлен ствол.

– Я бы на твоем месте положил пистолет, и мы смогли бы поговорить, как нормальные, цивилизованные люди, – сказал профессор, покручивая пульт в руках.

– Тихо! Сейчас ты медленно протянешь руки вперед, и я надену на них наручники.

– У тебя нет наручников. Ты забыл их в участке.

– Заткнись! – Каткин сообразил, что наручников у него действительно нет. – Тогда сделаем так: ты возьмешь из шкафа мои запасные наручники и наденешь их на себя. Быстро!

– Я не могу этого сделать, потому что в шкафу, рядом с запасными наручниками, лежит и запасной пистолет. Кстати, незарегистрированный пистолет.

– Заткнись!

Мысли лихорадочно проносились в голове у Андрея. Надо его обездвижить, но в шкафу действительно лежит еще один пистолет, конфискованный у подростка на дискотеке.

– Послушай, Андрей, я всего лишь хотел попросить тебя об одном одолжении…

– Я сказал, заткнись, гнида! Ты еще что-то просить собрался?! Ты дядю моего завалил, теперь сядешь лет на двадцать! Будь моя воля, я бы тебя прям сейчас, без суда и следствия положил!

– Видит бог, я пытался.

Андрей так и не понял, что сделал Распутин, но ему показалось, тот вдруг вскочил с невероятной скоростью. Андрей успел нажать на курок, но услышал лишь щелчок осечки. В следующий момент он, во второй раз за день, получил удар по голове.

Глава 3

Андрей приходил в себя не так мучительно, как в прошлый раз. Он открыл глаза и обнаружил, что сидит на кресле в зале собственной квартиры. Попытался пошевелить руками, но понял, они связаны, а вернее скованы, его же наручниками. Распутина нигде не видать.

– Сбежал, скотина! – проговорил Андрей.

– А вот и нет! – послышался из кухни веселый голос профессора.

Распутин вышел из кухни с бутылкой пива и несколькими бутербродами с колбасой на тарелке.

– А все-таки, как ты смог заметить мою машину? – бодро спросил профессор. – Вероятность этого была очень, очень мала. На повелителя ты не похож, а на разрушителя откровенно не тянешь. Ты же попался и на базар в кафе, и сюда вошел, как последний болван, не подумав, что в квартире может быть кто-то еще. А ведь я специально создал самую абсурдную ситуацию. Может, потрясение? Нет. Ведь машину ты увидел раньше. Да, не думал я, что приехав в ваш Мухосранск, решать один ребус, найду себе другой.

– Тебя возьмут, сука, – прорычал Андрей. – Ты за все ответишь!

– Так, давай-ка сразу определимся. Я твоего родственника не убивал. Но я знаю, кто это сделал.

– Ты зубы не заговаривай, сучара. Ты сядешь, и сядешь надолго.

– Так мы ничего не добьемся, Андрей. Если ты не хочешь говорить по-хорошему, мне придется поступать по-плохому.

– Ты петухов на зоне пугать будешь, гнида, а меня не запугаешь. Я таких как ты соплей перебивал!

– Что ж, придется по-плохому.

В комнате вдруг потемнело. Распутин подошел к дальней стене и слегка постучал по ней. Раздался звук, как если бы он стучал не по камню, а по дереву. Мрак сгустился еще больше. Андрей посмотрел на работающий телевизор и увидел, что картинка на нем застыла. На экране замерла Пугачева, до этого исполнявшая "миллион алых роз". Почему-то вид застывшей певицы с открытым ртом, заставил Андрея сжаться от страха.

– Говоришь, таких как я, соплей перебивал? Забавно, а я вот думаю, что с такими, как я, ты еще не встречался. Вот дядя твой встретился, и видишь, что получилось?

Профессор вдруг толкнул стену рукой. Та с треском оторвалась от квартиры, и полетела куда-то вдаль. В черную безжизненную даль. Андрей с ужасом наблюдал, как стена, вращаясь, улетает в темное пространство, больше всего напоминающее космос. Ему пришло в голову, что это стена была смежной с его соседями. "Бедные Петровы, они же только ремонт сделали", – пронеслась в голове глупая мысль. Но все еще только начиналось. По другой стене образовалась большая трещина, оббежала квартиру по периметру и замкнулась в подобие буквы "П". Распутин поднял руку, пальцы легонько толкнули потолок, и тот, унося обломки стен, улетел вверх, да с такой скоростью, что уже через несколько секунд превратился в маленькую точку.

– Кто ты? – вдруг раздался голос Распутина. Он звучал повсюду, заползая в самую суть Андрея. Участкового обуял страх, даже не страх, а холодный липкий ужас. Он почувствовал, разум начинает ускользать от него. Неожиданно захотелось спать.

– Эй, я к тебе обращаюсь! Кто ты такой, чтобы сопротивляться моей воле? Я есть, был и буду! А ты лишь прах и тлен под ногами моими! Узри мощь мою!

Профессор топнул ногой, и пол со всеми вещами полетел вниз, унося и телевизор с замершей Пугачевой. Андрей с ужасом смотрел то на улетающий в пустоту пол, то на висящего в этой же пустоте Распутина.

– Ты будешь служить мне! Ты исполнишь любой мой приказ! Ты станешь моим рабом, или я навечно оставлю тебя здесь. Это Лимб, место, где нет ни времени, ни пространства. Ты не состаришься и не умрешь, а будешь вечно страдать здесь, мучимый голодом и жаждой. Так какой будет твой ответ? Ты будешь служить мне?

У Андрея поехала крыша. Он боялся. Боялся так, как не боялся никогда в жизни. Но, несмотря на это, его не оставляло чувство, что все это сон. Что если он проснется, все встанет на свои места. И тут его замутило. Замутило так же, как тогда в кафе. Перед глазами все поплыло: и что-то кричавший Распутин, и безбрежная пустота, и улетающий пол. Его стошнило. Блевотина зависла в нереальном ракурсе прямо перед глазами. Он почувствовал, как остатки разума улетучиваются, и в последней, отчаянной попытке его сохранить, он громко, насколько позволяли легкие, выкрикнул:

– Пошел на х…!!!

Все прекратилось. " Миллион, миллион, миллион алых роз…", – снова пела Пугачева из телевизора, что отправил в дальний полет Распутин.

– Неужели, привиделось? – пробормотал Андрей.

– Не то чтобы привиделось, – послышался голос профессора – По крайней мере, я видел то же самое. И пол, улетающий в пустоту и стены, и потолок. Обычно, всех больше всего пугает пол. Ну, знаешь, никто не любит, когда земля уходит у него из-под ног. А ты все-таки разрушитель, хоть, как я подозреваю, и не догадываешься об этом.

– Кто я? – пробормотал Андрей, все еще борющийся с приступами тошноты.

– Сложно объяснить. В общем и целом, ты очень рациональный человек. Тебя очень трудно в чем-либо убедить. Если ты решил, что реальность такова, какая она тебе представляется, ничто не сможет сбить тебя со этой точки зрения. Вот так ты и сбежал из Лимба.

– То есть, это все было?

– Конечно, было. Я даже могу привести тебе доказательство. Не очень аппетитное, но все же. Тебя вырвало там, а где сейчас то, что из тебя вышло?

Андрей посмотрел по сторонам, и действительно не увидел продукт жизнедеятельности. В голове возникла картинка – его блевотина, зависшая в воздухе.

– И где же она?

– Там же, где и множество всяких мелких вещей из твоей квартиры, пропажу которых ты обнаружишь позднее. В Лимбе.

– А что это за Лимбе такое.

– Не Лимбе, а Лимб. Это название того места. Это всего лишь кусок реальности, который уже прошел. Как я говорил тебе в своей пламенной, но, как оказалось, не эффективной речи, Лимб – это место без времени и пространства. Это даже не место, но точнее объяснить я тебе пока не смогу.

– А как мы туда попали? – спросил Андрей, ощущая, как мысли начинают собираться в стройный ряд.

– Это я нас туда затащил, надеясь тебя напугать, и вынудить к сотрудничеству, – заявил профессор невозмутимо.

Какое-то время Андрей обрабатывал информацию, а потом заявил:

– Ты убил моего дядю, ублюдок!

– Что, опять по-новой? Я же сказал, что не убивал твоего дядю. Но если ты остынешь, я тебя развяжу, и расскажу, кто, как и самое главное зачем, это сделал.

Андрей обдумал предложение и сказал:

– Ладно, профессор, развязывай.

– Но хочу сразу предупредить, если ты попытаешься напасть на меня, я тут же скручу тебя снова. Для меня ты не представляешь никакой опасности, и поверь мне, это вовсе не бравада. Я уже дважды тебя отделал, и если хочешь третьего, можешь попробовать, но на этот раз я не ручаюсь, что голова твоя выдержит.

Распутин обошел Андрея и отстегнул наручники. Участковый встал и посмотрел на него. Тот не выказывал даже признаков беспокойства. Просто стоял посредине того, что еще несколько минут назад превратилось в бесконечный космос. И все же что-то такое в этом профессоре есть… Да черт подери, он только что загипнотизировал Андрея, или еще чего похуже! Конечно, в нем есть что-то странное – он сам целиком.

– Отдай мой пистолет, – сказал Андрей, поднимаясь, и потирая затекшие кисти.

– Конечно, – Распутин вытащил из кармана пистолет Андрея. – Только предупреждаю, в меня ты выстрелить не сможешь. На мне Купол Удачи.

– Ты что псих? – спросил Андрей, проверяя магазин. Патроны на месте.

– В некотором смысле, да. Я колдун.

– Нет, ты точно псих.

– Хотя я и не привык доказывать я, пожалуй, сделаю для тебя исключение.

И он доказал. Колдун присел на освободившееся кресло, и посмотрел на Андрея. Под этим взглядом темных, почти черных глаз, Андрею стало очень неуютно. И тут он почувствовал какой-то дискомфорт в одежде. Участковый взглянул на свою рубашку, и не поверил глазам. Она медленно расползалась, как будто кто-то взял за нитку и распускает ее! Андрей даже посмотрел назад, чтобы убедиться, что они в комнате одни. Распутин сидел и улыбался. Рубашка упала с Андрея комком ниток, но когда снизу стали расползаться штаны, участковый подумал: "Не может быть!", – и ему сразу подурнело. Хотя приступ случился и не такой продолжительный, как когда стены и потолок улетали во тьму. Перед глазами прояснилось – Каткин обнаружил себя голым до пояса, а форменные брюки превратились в бриджи.

– Ну прям хоть сейчас на пляж, – расхохотался Распутин.

– Ну ни хрена себе! Как же это так? – воскликнул Андрей

– Я же сказал – я колдун. А как я это делаю, ты, наверно, никогда не узнаешь. Колдун из тебя все равно не получится.

Андрей сел на диван напротив Распутина.

– Так ты и вправду тот самый Распутин?

– Нет. Я соврал. К Распутину я не имею никакого отношения. Разве что он тоже был колдуном, но гораздо более слабым. Можешь называть меня Михаэль.

– Странное какое-то имя.

– По-настоящему меня зовут, конечно, иначе, – опять усмехнулся колдун. – Но настоящее имя я назвать не могу. На то у меня есть причины.

– И что ты еще умеешь? – не отставал Андрей.

– О, очень многое. Ты даже не можешь представить, насколько многое.

– Ну а все же?

– Речь сейчас не об этом. Я бы предпочел все-таки поговорить о делах.

– Ну да, ты обещался доказать свою непричастность к убийству, – сказал Андрей, вмиг теряя интерес к персоне колдуна. Зато интерес к смерти дяди вспыхнул с новой силой.

Михаэль отвел взгляд от Андрея, обвел им комнату. Толстые губы вновь скривились в мягкой улыбке, но Андрей еще помнил и властный голос, и улетающую в космос Пугачеву, и страх, что владел им тогда безраздельно.

– Доказать я тебе ничего не обещал, – сказал Михаэль. – Я обещал рассказать, кто убил твоего дядю, и зачем он это сделал. И еще я собирался попросить тебя об одной услуге. Если ты поможешь мне, возможно, я смогу уничтожить того, кто это сделал.

– Ты знаешь его имя?

– Я знаю, как он себя называет. Это примерно, как Михаэль для меня.

– То есть, он тоже колдун?

– Да. И причем, очень сильный.

– И ты хочешь, чтобы я в это поверил. Если ты знаешь его имя, скажи мне, и я расскажу об этом Сивову. Его возьмут.

– Пойми, мы далеко не продвинемся, если ты не поверишь, что колдуны существуют. И еще как существуют. Послушай, я затащил тебя в Лимб, уронил на голову люстру, распустил большую часть твоей одежды. Что за доказательства тебе еще нужны?

– Ну, не знаю. Полетай по комнате что ли.

– Прости, не умею, – картинно развел руки Михаэль. – И вообще, колдовство – это не летание на метлах и швыряние молниями. Это гораздо проще и в тысячу раз эффективнее, чем ты себе представляешь.

– И что же такое колдовство?

– Колдовство, это, по большей части, управление событиями.

– Это как? – спросил Андрей.

– А вот так. Например, если я захочу, смогу тысячу раз из тысячи выкинуть решку монеткой. Или ты можешь в меня стрелять хоть сто раз, но так и не попадешь. Тут очень много всяких нюансов. Это невероятно трудно описать словами, но поверь, если бы я хотел убить тебя, для меня это не составило бы ни малейшего труда.

– Ты не пугай. Уже напугал, да что-то я живой.

– Только потому, что я тобой еще всерьез не занимался. Но тому, что ты выжил, есть еще одно объяснение. Видишь ли ты – разрушитель вероятностей. Любой колдун живет именно тем, что управляет вероятностями развития событий. А ты настолько сильно веришь, что твой мир именно такой, как ты решил, что интуитивно исправляешь все нежелательное для своего разума. В обычной жизни такая закостенелость только вредит, но, при встрече с колдуном, может и помочь. Ты инстинктивно противишься колдовству. Однако если против тебя применить чары попроще, ты просто не успеешь им противостоять. Вот как я скинул на тебя люстру, например. Или если я применю что-нибудь помощнее, ты тоже ничего не сможешь сделать.