Текст книги "Буран"

Автор книги: Павел Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

XXIII. ПОЛИТРУК

Начался сенокос. Детскому дому были отданы монастырские луга. Тайдан налаживал, отбивал косы. Степанида с дежурными собирала провизию, чашки, ложки.

Решено было ехать всем на луга, к кургану. Дома оставались только Степанида и Сенька, как дежурный по дому.

День был чудесный – яркий, солнечный. Девочки и малыши были в восторге, так как раньше их никуда не брали. Они прыгали, кричали, громко выражая свою радость.

Заведующий с ребятами ушел пешком вперед, а сзади Тайдан ехал на Рыжке с малышами, с граблями, косами и провизией.

Лес ожил от звонких, радостных голосов.

Расположились табором, из простынь были сделаны две палатки, устроили таган, на котором кашевары варили обед и кипятили чай. Тайдан то и дело подтачивал косы, а ребята без рубашек длинными прокосами шли за заведующим по широкому лугу. Малыши бродили в речке. Девочки притащили по чашке земляники и готовились к обеду.

– Купаться! – крикнул заведующий, и все побежали на реку.

Долго не вылезали из воды. Кашевары уже два раза прибегали: обед пригорает!

Незатейливый обед – картофельная каша с черным хлебом – был необыкновенно вкусен. Все ели с удовольствием. Чай с земляникой – и того вкуснее.

Косцы залезли в палатки отдыхать, остальные разбрелись, кто куда.

Заведующий с Тайданом лежали под кустом и обсуждали хозяйственные планы.

– О-го-го! – послышался из леса голос.

Тайдан приподнялся:

– Никак Сенька кричит?

Действительно, из лесу рысью на чужом черном коне скакал Сенька.

Заведующий встревожился:

– Не случилось ли что?

Но Сенька имел сияющий, веселый, радостный вид.

– Что это значит?

Подскакав ближе, он весело крикнул:

– Товарищ Иванов приехал! Сейчас будет здесь, я вперед ускакал!

Сенька соскочил с коня и хлопал его по груди.

– Это наш теперь будет, "Фонариком" зовут, – сообщал он с восторгом.

Из лесу выехало десять красноармейцев, среди них и товарищ Иванов.

– А мы к вам на помощь! – улыбался Иванов, слезая с коня.

Красноармейцы привязали своих коней в тень. Поздоровались...

– Как, принимаете?

– Очень рады! Еще бы не принять! – смеялся Тайдан.

– А косари где ваши? – спросил один из красноармейцев.

– Отдыхают, устали.

– Ну-ка, товарищи, пока ребята спят, давайте пройдемся "по ручке", – предложил Иванов.

Красноармейцы так же весело, как и ребята утром, пошли длинными прокосами через весь луг.

Мальчики проснулись от какого-то крика, визга; это вернувшиеся девочки приветствовали товарища Иванова.

Исчез сон, все выскочили из палаток. Вот так диво: на лугу звенят косы, а половины луга как не бывало!

Кашевары снова вскипятили котлы и звали всех пить чай со свежей ягодой.

– Вот это семейка! – радовался Тайдан. – Хорошо.

– Ну, ребята, нас тоже к вашему дому приписали, – смеясь говорил Иванов.

– Как к нашему? – удивились ребята.

– Так, я теперь ваш политрук. Что, незнакомое слово? Это значит, я буду вашим политическим воспитателем. Буду рассказывать вам про красных, про белых, про рабочих, про крестьян, кто чем живет, и что на свете делается. Ну, да рассказов хватит. А эти товарищи – ваши шефы: вроде как бы попечители. Если, скажем, вам что не под силу сделать – они сейчас же к вам на помощь. Поняли.

– Как же! как же! – закричали ребята, – вот хорошо-то! Ура!

Долго радостные крики разносились по лесу.

– А это наш "Фонарь", – торжествуя сообщил ребятам Сенька.

– Как наш? Совсем? На-вовсе? – и ребята обступили коня. Гладили, щупали, трепали...

Гришка вскочил ему на спину и галопом понесся по дороге.

Все по очереди пробовали прокатиться.

– Да вы замучаете коня-то! Он подумает, что попал в сумасшедший дом, – смеялся заведующий.

После чая прошлись еще по две "ручки" через весь луг и стали собираться домой...

Хватились – нет малышей, Саньки и Тимки. Мальчики укоряли девочек, что те не смотрели за малышами, – девочки плакали. Все кричали, искали в речке, ныряли в глубокие места, – нет!

– Куда могли деваться ребята?

Красноармейцы на конях разъехались по лесу и через полчаса вернулись ни с чем. Все были встревожены; веселье пропало.

Тайдан ходил по прокосам и собирал разбросанные бруски.

– Ишь, баловники, – ворчал он, подойдя к кучке травы, – набросали сколько: когда высохнет?

Наклонился, чтобы разбросать траву, сунул руку и отскочил.

– Чтой-то? не змея ли под руку попала?

Отбросил ногой траву.

– Ах вы, пискуны несчастные! Вот и ищи их! Нашел! – закричал Тайдан. – Вот они!

Ребята большие бросились к Тайдану.

Под травой сладко спали Санька и Тимка.

Все облегченно вздохнули.

XXIV. КОНТР-РЕВОЛЮЦИЯ

После сенокоса заведующий уехал на районный учительский съезд. Тайдан отправился на покосы огораживать сено.

Власть по управлению домом перешла к комитету.

После чая Андрейка распределил наряды на день.

Мишка, Васька и Яцура, как очередная тройка, должны были возить воду на кухню, в прачечную и на огород для поливки.

Мишка демонстративно стал собираться ловить рыбу.

– Мишка, а воду? – остановил его Андрейка.

– Вози сам, на то ты и комитетчик, – засмеялся Мишка и ушел.

– Яцура и Васька – за водой! Двое отправляйтесь!

– Чего мы двое-то? Мишка ушел, а мы что? – протестовали дежурные и тоже убежали на реку.

Степанида ругалась, что такие большие парни, а по воду некому съездить, хоть бы девчонки с ведрами сбегали.

– Как же, пойдем! Мальчишки будут купаться да рыбачить, а мы за них работай... нет, дудочки!

– Ведь обеда не будет, надо же кому-нибудь сходить! – настаивала Степанида.

– Давай, сходим! – вызвались Таня и Даша, дежурные по кухне, и побежали к речке.

– Мы принесем, давайте ведра, – кричал Яцура из-под берега.

Васька подкрался к девочкам и столкнул их под песчаный откос берега. Загрохотали ведра, кубарем покатились вниз девочки. Яцура подхватил ведра и убежал к Мишке.

Плачущие девочки вернулись ни с чем.

Возмущенная Зойка требовала от Андрейки, чтобы он проучил Яцуру и Ваську.

Андрейка послал Гошку за Яцурой и Васькой, но те отказались итти, погрозив Гошке кулаком.

– Вот вашему комитету! Ишь, комитетчики собрались!.. Начальство!

Гошка убежал.

Рассердился Андрейка, отправился на берег, подошел к Ваське и Яцуре и, ни слова не говоря, ударил по затылку одного, потом другого.

– Будете знать, как не слушаться комитета!

Мишка с Васькой и Яцурой набросились на Андрейку.

Началась драка.

На крик прибежали Гошка и девочки, вступились за Андрейку.

Мишка бросился на девочек, ударил по лицу Зойку, та заревела и пустилась бежать, остальные за ней... Андрейка с Гошкой, видя, что им не справиться, тоже обратились в бегство.

Васька и другие гнались за ними, пока те не забежали в дом и не заперлись в спальне.

Преследователи ломились в дверь, грозились выломить ее, и тогда уж им достанется, как следует.

– Все равно не выпустим! Есть захотите, – выйдете!

– Умрем, да не выйдем! – кричала из-за двери Манька.

– Долой комитет! – кричал Мишка под дружный хохот своих приятелей. – К чорту новую власть!..

Степанида, вернувшись от соседки, заругалась.

– Тьфу ты, окаянная сила, – и плита-то потухла!

Принялась снова разжигать плиту.

Вернулись остальные ребята с пильни, тоже ругались, что так долго не готов обед.

А наверху Васька подсовывал под дверь длинную кочергу, стараясь зацепить кого-нибудь за ногу.

– Не уйдете, достану! – грозил он осажденным.

Наконец, вернулся Тайдан, освободил пленников и решил доложить заведующему: так дела оставлять нельзя!

Мишка с Гошкой и Яцурой убежали на речку и только уж к вечеру, когда заведующий сходил с парохода, пришли домой.

Во дворе встретили товарища Иванова, заехавшего к ним по пути из лагерей.

Ребята поздоровались, но как-то вяло, сухо. Странным показалось это заведующему: обычно всякий приезд его или кого-нибудь из хороших знакомых сопровождался веселыми криками.

И только после доклада Тайдана все стало ему ясно.

– Целая контр-революция сегодня у нас разразилась, – смеясь сообщал заведующий Иванову. – Вы очень кстати сегодня заехали, после ужина надо побеседовать с ними.

Собрались в большой комнате. Контр-революционеры чувствовали себя неважно.

– Слово предоставляется членам комитета, – начал торжественно заведующий, когда все уселись на скамейки.

Зойка с завязанным глазом со слезами заявила, что она больше не будет в комитете, что мальчишки издеваются над ней и подбивают девочек не слушаться комитета.

Андрейка тоже отказывался:

– Лучше сам буду без очереди все делать, чем так, – заявил он и сел.

Заведующий сказал, что ребята еще плохо понимают новый порядок, что если кого сами выбрали на какую-нибудь должность, то обязательно нужно его слушаться, иначе никогда никакого порядка не будет.

– Слово имеет товарищ Иванов.

Иванов встал, как будто перед ним было большое настоящее собрание.

– Я сравниваю два события в своей жизни, связанные с вашим детским домом. Одно у кургана на покосе, когда все были веселы, радостны, когда стройными рядами шли вы, размахивая косами, не отставая от более сильных красноармейцев. Мне тогда казалось, что с такими ребятами можно горы сдвинуть! И второе – сегодня, когда некоторые из вас не решаются прямо в глаза посмотреть. Я думаю, вы тоже чувствуете разницу между этими двумя днями и, вероятно, дорого бы заплатили, чтобы сегодняшнего дня у вас не было. Верно?

Ребята молча кивнули головой в знак согласия.

Иванов рассказал про борьбу, которая издавна велась, за право самому народу устраивать свою жизнь.

– Теперь это право завоевано! Вы, молодые строители, вы сами для себя учитесь строить новую жизнь, не такую скверную, как ваш сегодняшний день, а больше похожую на тот день на покосе, яркий, солнечный, веселый, трудовой.

Ребята не шевелились, опустив головы. Иванов сел на окно, а в комнате царило полное молчание.

– Гошка – это к тебе, – вошла вдруг в комнату Степанида и впустила в дверь какого-то человека.

Гошка удивленно посмотрел на незнакомого, который в нерешительности остановился.

– Вам что? – спросил заведующий.

– Да тут мой парнишка у вас находится, Егор Денисов, – сказал пришедший, оглядывая ребят.

– Гошка, иди, это отец твой, – толкали его девочки, но Гошка не шел: какой же это отец? – отец его молодой был, а этот совсем старик.

– Денисов, что же ты не подойдешь к отцу-то? – сказал заведующий.

Ребята зашумели, обступили Гошкина отца, стали рассматривать и расспрашивать его.

– Не узнаешь, видно? Гошка, это я, – сказал отец.

Гошка подошел, поздоровался за руку.

– Не узнал... ты постарел как... я думал, тебя и в живых нет.

Собрание само собою прервалось, на радость ребятам: не менее рады были этому и взрослые.

– По случаю такого радостного события объявляю собрание законченным, – сказал заведующий и сам присоединился к ребятам.

В столовой за большим самоваром долго тянулась беседа ребят с Гошкиным отцом, пока заведующий не предложил всем спать.

На другой день Гошка собрался со своим отцом в город, а оттуда в свою деревню.

Весь детский дом в полном составе провожал их до самой станции.

XXV. ПОСЛЕДНЯЯ

Через три года после описанных событий из теплушки только что пришедшего на станцию Черемушники поезда вышел молодой парень с узелком за плечами.

Оглядел станцию, посмотрел по сторонам, как будто чего-то искал.

– Так же все, по-старому, – сказал он про себя и пошел по запасному пути к реке.

– Поди, не ждут: вот удивятся! – улыбаясь, разговаривал он сам с собой.

Около берега кучка рабочих что-то мерила цепью; один, совсем молодой, стоял у инструмента и записывал в книжечку.

Подошел ближе – знакомое лицо.

– Что глядишь, узнаешь, что ли? – спросил молодой с книжечкой, проходя к рабочим.

– Мишка никак? – вскрикнул приезжий.

– А ты кто? – остановился тот.

Парень рассмеялся:

– Узнай!

– Тьфу ты, Гошка! Вот бы никогда не узнал! Ну, здравствуй, и вырос же ты!..

И два часто враждовавших товарища с удовольствием пожимали друг другу руки.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Гошка.

– Землю меряю.

– Зачем?

– Как зачем? – участки разбиваю.

– А где остальные ребята?

– Какие?

– Ну, Васька, Сенька, Яцура... другие.

– Да, ты вон про что. Я ведь уже третий год там не живу.

– Третий год? Да где же ты был? – удивился Гошка.

– Учился. Заведующий Иван Николаевич меня устроил на технические курсы. Нынче кончаю. Вот сейчас на практике.

– Вот ты какой – ученый! А Колька?

– Колька в ремесленном... О! он, брат, такие штуки научился делать, что любо! Нынче на детской выставке премию получил.

– Ну, кто ж еще? – припоминал Мишка. – Зойка в профессиональной, тоже, кажется, кончает нынче. Остальные там еще. У них теперь большое хозяйство: землю пашут, хлеб сеют. Сенька за старшого, по хозяйству смекает, Гришка – сапожной заведует, Андрейка – корзиночной.

– А Тайдан?

– Тайдан попрежнему председателем комитета.

– Заведующий тот же?

– Да, старый, Иван Николаевич.

– Ну, прощай, – сказал Гошка, – я к ним, захотелось повидаться. Хорошо, что тебя встретил.

– Прощай, скажи там: Мишка кланяется. Пусть приезжают на лодке, я еще здесь с неделю пробуду.

Егор пошел леском, обогнул болото и вышел к Красному Яру.

Направо сверкала на солнце река, а налево, на самом берегу, возвышался подновленный дом с новыми воротами, сделанными силами молодых строителей.