Текст книги "Грот афалины (илл. В. Барибы)"

Автор книги: Павел Мисько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

Часть третья
ГРОТ АФАЛИНЫ
Глава первая

1

– Зачем она нам? Не хватало еще девчонок!

– Я обещал ее взять, понимаешь? Мы не сможем без нее обойтись.

– Без девчонки? Х-хе…

– Без девчонки! Она подготовила все необходимое. И будет помогать нам на озере.

– Чем меньше людей будет знать об этом, тем лучше.

– Да Натача такая… такая… Ну – как хороший парень!

– Даже лучше меня?! – в голосе Абдуллы послышалась ревность.

Янг хотел сказать: «Лучше», да спохватился.

– Вы оба – мои самые лучшие друзья!

– Ну – хорошо. Верю… – ревность все еще слышалась в голосе Абдуллы. – Веди!

– Веди… Выйдем за город, спрячем все в кустах. А то пока до Натачи донесем, пока назад…

– А где ее укрытие? Забрали бы все, что она подготовила, и пошли бы.

– Опять ты за свое! Во-первых, я не знаю где. Во-вторых, это было бы просто свинством, если не изменой!

Шли, согнувшись под тяжестью, обливаясь потом, дышали, как загнанные. У Янга был акваланг на спине, не надел только маски и ласты, а так хоть сейчас кидайся в воду. Абдулла нес Тото, а за спиной пару запасных баллонов.

– Еще эта собака на мою голову! – возмущался Абдулла. – А хорошо ли ты примкнул ялик? Лучше было бы достать цепь и за петлю – р-раз! А трос и развязать можно или перерезать.

– Напрасно я не дал тебе на Рае попробовать перерезать трос или развязать узел. Кишка тонка!

Прошли немного молча, но каждый думал про ялик. Может, не следовало примыкать его на причале вместе с лодками рыбаков? Может, лучше было бы где-нибудь за городом вытянуть на берег, замаскировать в кустах. Но дело сделано, и переделывать некогда. Абдулла переживал, что на какую-то Натачу надо тратить бес его знает сколько времени.

Тото вырывался из рук, мотал розовым языком, тоненько повизгивал. Видно, захотел пить. Но и ребята охотно попили бы сами, да нет воды.

За городом едва дошли до поворота на кокосовую плантацию, как Абдулла забастовал:

– Я тут подожду вас, – и скинул со спины баллоны. – Тото попасу, покараулю.

– Хорошо, незачем двоим бить ноги. Покарауль тогда и акваланг, – Янг сбросил тяжелую ношу. Освобожденное от груза тело потеряло равновесие, Янга понесло вперед, и он даже пробежал немного, чтобы не упасть. – Я быстренько, не скучай! – и припустился трусцой.

Однако это «быстренько» растянулось часа на два.

Когда Янг вернулся с Натачей на развилку, увидел: Абдулла и Тото лежат под кустами и так храпят, что даже трава стелется. Если бы захотеть, можно было украсть и акваланг и их самих.

– Отдохнем немного, пусть поспят, – предложила Натача и присела возле них, положила свою торбочку.

– Время теряем! – сказал Янг, но тоже сел рядом с ней. – Давай завяжу… – увидел, что девочка правой рукой и зубами старается туже забинтовать большой и указательный палец на левой. – Сразу видно, что никогда не держала в руках молотка.

– А я без молотка… Я камнем била. Раз по гвоздику, раз по пальцам… Из ящиков навытягивала гвоздей, а они ржавые, слабые.

– А если бы топором надо было работать, то и пальцы бы поотрубала?

– Что я – глупая?

– Дай подую, не вырывайся… Я знаю, как больно, если по ногтю ударишь… И у нас вот мозоли от весел, а мы не хнычем.

Он легонько подышал на Натачины пальцы. Сердце залила нежность.

– Почти черные пальцы, налились кровью… Сгонит ногти, должно быть… – Натача не вырвала у него руки.

– Так, так, так… – услышали они голос Абдуллы и вздрогнули, отшатнулись друг от друга. – Так у вас, может, любовь, хи-хи?

Абдулла лежал, опершись на локоть, скалил зубы.

– Абдуллячка… По шее заработаешь!

– А я лежу и любуюсь: так щебечут, так щебечут, как птички!

– Умолкни, сказано! Хватит валяться, возле озера належишься. Натача, ты бери Тото и веди нас.

– Раскомандовался… – Абдулла сел, зевнул во весь рот, чуть скулы не вывихнул, а потом нагнулся и тоненько пролаял на ухо собачке: – Гав! Гав!

Тото вскочил, ошалело завертел головой туда-сюда, попробовал поднять вислое ухо. Абдулла сказал:

– Чего крутишься? Подъем!

Натача рассмеялась.

– Ой, так это ты такой, Абдулла?

– Ой, а это ты такая, Натача? – передразнил Абдулла. Встал, приложил руку к сердцу, склонился в поклоне: – Миледи, примите мое почтение!

– Здравствуй, – просто протянула ему руку Натача. – Значит, так, мальчики. Будем идти прямо на городскую свалку.

– Не хочу я на свалку! Я еще жить хочу! – прикидываясь бестолковым, захныкал Абдулла.

Янг широко шагал за Натачей и улыбался. Рассказал ей, что эта черная собачка – именитый иностранец Тото.

Натача и правда привела на смрадную городскую свалку – заросшую по сторонам кустами котловину между буграми. Несколько грифов с голыми шеями и грязно-серых аистов марабу, тяжело взмахнув крыльями, неохотно взлетели на засохшую акацию.

Задерживая дыхание от смрада, Натача вывела ребят на западную сторону котловины, вскарабкалась на одну скалу, на другую. «Вот!» – показала себе под ноги. Ребята сбросили с себя груз, полезли за нею. Абдулла разочарованно свистнул.

– И с этим хламом вы думаете что-то намыть?!

У Натачиных ног лежало в яме рыжее от ржавчины некогда оцинкованное ведро с пробитыми в нем дырками. Лежал и эмалированный тазик, эмаль со дна почти вся отбита. Дырочки в тазу были пробиты мельче и гуще. Все зазубрины были с наружной стороны, не так, как в ведре – пробиты внутрь. Абдулла отфутболил ногой ведро, и оно со звоном полетело на дно котловины, спугнуло худую собаку, которая, поджав хвост, бросилась в кусты.

– Ты что? – разозлился Янг. – Беги, футболист, за «мячом».

– А на черта оно! В нем нельзя разгребать грунт, руки пообдираешь.

– А носить чем будешь? В пригоршнях? Руками черпать со дна, в руках носить? – Натача обиделась: так старалась, все пальцы поотбивала, а тут…

– Давай! – подтолкнул Янг Абдуллу к краю скалы. – Любишь бить, люби и мячи подавать.

У Янга в последнее время как-то сразу появилась самостоятельность, прибавилось решительности. Возможно, повлияло то, что он начал работать в дельфинарии, сам зарабатывать на жизнь? А может, и то, что почувствовал себя взрослым. Ничего, что роста ему еще не хватало, чуть ли не на голову был ниже брата.

Натача сжалилась, забрала у Абдуллы ведро, бросила туда свою торбу и сбежала со скалы.

– Не спеши, теперь первым пойду я, – сказал Янг.

Взвалили на себя груз, зашагали гуськом на западную окраину города. Пока попадались загородные виллы и бунгало богатеев, старались идти по стежкам-дорожкам или каменным ступенькам, проложенным на них. Но кончились стежки-дорожки, а горы начали круто подниматься вверх, загораживая путь, – и начались настоящие муки. Тогда с Амарой лезли, карабкались с пустыми руками, и то Янг готов был, как собака, язык высунуть. А теперь тащили большой груз, и ноги просто подкашивались, болели в бедрах и икрах. Воздух ловили широко раскрытыми ртами, а его все равно не хватало, задыхались.

Отдыхали все чаще и чаще. Хуже было Натаче: хоть груз и легче, но обе руки заняты, нет возможности хвататься за камни и ветки, пни, корни. Пробовала посадить Тото в ведро на торбу и освободить таким образом одну руку. Но собачке там не сиделось, несколько раз вываливалась в самый неожиданный момент, и невозможно было ее подхватить, поймать. Тото падал, скатывался с камня на камень, обдирал бока и голову о колючки кустов, скулил-плакал. Наконец Натача додумалась: вынула торбу, настлала в ведро побольше листьев, чтоб не кололись заусеницы на дне, посадила в ведро собаку, а верх заплела молодыми лианами. Сверху положила торбочку и обрадовалась: хорошо получилось. Так и переставляла ведро перед собою с глыбы на глыбу, с выступа на выступ. Один раз и ведро скатилось, загремело вниз вместе с Тото.

– Ему до конца дней будет сниться эта прогулка… – Абдулла от усталости едва мог говорить, ему уже и золота не хотелось.

– Мальчики, а может, перекусите немного? – спросила Натача. – Я захватила кое-что.

Перекусить не мешало бы, проголодались здорово. Но оба в один голос заявили: «Нет, нет! Там – на озере…»

– И у меня есть тут перекусить – во! – похлопал Абдулла по оттопыренной спереди майке. – Если бы Янг не прилетел неожиданно, то и побольше бы припас кое-чего.

– Ситуацию надо было использовать. Судир еще на рассвете подогнал катера, поехали дельфинов ловить. Я тоже мог бы с ними поехать, Радж приглашал… Очень ведь интересно! А я говорю: живот болит, режет… Нельзя было упустить момент! – Янг помял свой живот. – А он и правда болит, холера.

– С голодухи это. И у меня так бывало, а съешь чего-нибудь или нальешь полный живот воды – перестает, – заметила Натача.

– Абдулла, что мы купим Натаче, когда золото найдем? – в шутку спросил Янг.

– Трехэтажный дом в Компонге… Нет, лучше в Свийттауне! Машину легковую, слуг наймем дюжину… Ну и замуж выдадим за принца. И она сразу задерет нос, забудет нас.

Натача кинулась на Абдуллу с кулаками. А тот от хохота упал на спину, обороняясь, выставил руки и ноги:

– Спаси-и-ите!

– Тс-с-с, остолоп! – Янг шлепнул ластами по оттопыренному заду Абдуллы. – Еще прибежит кто-нибудь! Пошли! А то и к вечеру не доберемся, – он надел на плечи ремни акваланга, побрел вверх.

Уже слышно стало клокотанье ручья, и энергии у всех прибавилось. Янг начал узнавать места и вскоре вывел всех на небольшое плоскогорье, где крутая скала делила ручей на два рукава. Повернулся к своим попутчикам.

– Я до сих пор ничего не говорил вам об опасности, – сказал он тихо, почти шепотом. – А она может ждать нас на каждом шагу. В тот раз, когда мы были здесь с Амарой, по ручьям и озеру шныряли двое англичан или американцев… Говорили по-английски… Одного звать Питом… Если им удалось тут найти золото, то они и защищать его будут. Могут пустить в ход оружие… Мы же против них совсем безоружные. Чтобы случайно не напороться на них, я вначале схожу в разведку. Если что, будем обходить берегом, пойдем на противоположную сторону. А может, и на остров придется плыть. – Янг опустил акваланг на землю. – Посторожите… И никуда не высовывайтесь!

Как все хорошо помнится… Вон с той нависи скал они любовались озером. Оттуда и за Питом наблюдали, и за его попутчиками, видели, как они рассматривали то, что вынесли со дна озера, как спорили.

Пошел к нависшим скалам пригнувшись, а на самый край выполз на животе, выглянул…

Ничего подозрительного… Только пронзительно кричат какие-то птицы, похожие на чаек, шумит водопад.

Осторожно спустился к самой воде. Потоптался на камнях, озираясь вокруг, потрогал пальцами комки пены. Перескакивая с камня на камень, прошел немного вправо. Нигде никаких свежих следов…

Должно быть, компания Пита перестала тут шататься, нашла лучшее место. А если готовятся к более основательной экспедиции сюда? Они и сегодня могут быть тут, скажем, на той стороне озера, где-нибудь за островом. Но там нет низкого берега, скалы круто обрываются в воду.

«Пусть слоняются там, пусть болтаются, мы им не мешаем. А мы тут сначала полазим…»

2

О том, что надо поесть, забыли. Каждое ведро песка и гравия, гальки перебирали втроем. Янг не спешил под воду. Некоторые подозрительные голышечки били камнями на скальных плитах. Ни разу не блеснуло ни одной металлической искорки.

– Амара говорил, что золотые самородки не блестят. Проверяйте каждый голышок, а я поплыл. – Янг снова брал ведро, клал в него камень-грузило и осторожно шлепал в воду.

Круг поисков каждый раз расширял, зачерпывал грунт на разной глубине. Заплывы становились все более продолжительными. Чем дальше от берега, тем меньше было гравия и гальки, все крупнели камни-наплывы, чаще попадались трещины, доверху заполненные илом. Вода не была мутной, но виделось тут все хуже, чем в море. Не было и той растительности, цветных кораллов и губок, актиний, мало было и рыб. А самое главное – тут было холодней, чем в море.

Нагреб очередное ведро, вынес на берег. Отдал Абдулле и Натаче, а сам сидел на солнце, думал. Даже самому себе не хотелось признаваться, что вся их затея с этим озером и поисками золота – авантюра. Хотя бы расспросили кого-нибудь или почитали, где и как ищут золото, как промывают. Говорят еще, есть золотой песок – что это такое, на что он похож? Блестят ли песчинки-крупинки? А если и блестит что-то, все ли то золото, что блестит? Как это узнать, увериться, как определить? Золото он видел в виде готовых ювелирных изделий, украшений… Хотя бы у той же донны Терезы. Огнем горят ее перстеньки, сережки, кулоны, браслеты. Каждый день она меняла их или комбинировала по-новому, особенно если собиралась на танцы.

Почему Пит с компаньоном, прежде чем опуститься в озеро, перерыл песок и гальку в ручьях? Не потому ли, что в них уже сама вода поработала немало, промывая песок и гравий, осаждая на дно самое тяжелое – металл.

Значит, надо и ручьи проверить, не только глубокую часть озера. Пит не дурак, если рылся в них.

– Черти, есть ли у вас что-нибудь поесть? – не выдержал Янг. – Не полезу больше, пока хорошенько не накормите!

Абдулла швырнул остатки гравия из тазика в озеро, вздохнул.

– Это можно. Поесть я всегда готов.

– Янг, тебе надо как следует подкрепиться, – сказала Натача и пошла под навес скалы, где лежала ее торбочка.

– Бывало, как накупаешься, помокнешь в воде – и дьявола с рогами, сдается, съел бы!

– Самый терпеливый – это я. У тебя торба вон где, а мой сверток под майкой, уже мозоль натер на пупке, – и Абдулла вынул из-за пазухи свой сверток. – Вот… привет от донны Терезы.

В свертке были две надрезанные булочки, из надрезов соблазнительно торчали жареные кусочки акульего мяса.

А Натача достала из торбы кастрюльку с пшенной кашей, хорошо заправленной кокосовым маслом и жареным луком, поджаренные кружочки маниоки, пять бананов, узелок, горсти на две, толченого пшена, спички, складной нож с отломанным концом.

– Из круп кашу завтра сварим, а эту разогреем. Абдулла, дрова нужны! – распорядилась она.

– У-у, я и так съел бы, – заныл Абдулла, но Янг сказал: «Сходи, сходи, я потерплю» – и тот полез на кручу.

Когда Абдулла отошел настолько, что услышать их не мог, Янг промолвил:

– Ты знаешь, какое на вид золото в самородках? Нет… И я не представляю. И Абдулла… Так вот, может случиться, что и не найдем ничего.

– Ну и что? Пусть оно сгорит! – резко ответила Натача.

– А я думал, насмехаться будешь!

– Янг, тут так чудесно, таинственно… Построить бы избушку возле воды… Либо вон на том острове.

– Да… Здорово!

– …и вдвоем жить… Я и он, и никого кругом, только птички поют.

– А кто… он?

– Один сказочный принц… на тебя похож.

Янг почувствовал, как начали гореть щеки.

– Принцы не живут в таком пустынном месте. Им столицу подавай, дворцы, роскошь.

– А мой принц будет не королевской крови.

Янг посмотрел на нее, и Натача не выдержала, опустила глаза и тоже покраснела. Это Янга смутило, и он отвернулся, но видел Натачу, хоть и не смотрел на нее. Какая она красивая, как ей к лицу светло-розовое платье в голубых и желтых цветах! Шнурок завязан тремя лепестками…

– Только за счет чего тут проживешь? Рыбы хорошей и то здесь нет. Если бы можно было прожить за счет рыбы, люди давно бы поселились тут. Да и одному или двоим одичать можно… Человеку нужны люди.

– И все равно! Озеро – это ты здорово придумал. Такое приключение у нас… Я никогда еще такого не переживала.

– Влетит тебе от отца: бросила работу, приключений захотелось.

– Я записку оставила, что через сутки вернусь и все-все им расскажу.

– А что еще написала?

– Правду написала… Что идем с тобой обследовать озеро. Только про золото – ни слова!

– Ну и правильно… – Янг покашлял. – А я забыл… Раджу записку… Эх, если бы можно было разорваться на две половины! Чтоб и тут побывать, полазить и поглядеть, как дельфинов ловят.

– Не горюй, поживешь – увидишь, – рассудительно, как ее мать Према, сказала Натача.

– Абдулле ничего не говори… про наши сомнения. Пусть пока верит в золото.

Из кустов закричал, забывшись, Абдулла, и Янг погрозил ему кулаком.

Когда наконец кое-как разогрели кашу, которая слегка подгорела, и собрались поесть, обнаружилось, что ложек не взяли.

– По-китайски будем, палочками. А можно и просто пятерней… – Абдулла первым запустил пальцы в кастрюлю – начал дуть на них, бормотать. Видимо, обжег. – А лучше не палочками, а лопаточки выстругать. Но он не стал делать ни палочек, ни лопаточек, снова запустил в кастрюлю пальцы.

А Янг очистил от коры две палочки, подал Натаче, обстругал и себе. Кое-как приспособившись, торопливо съели кашу. После каши Натача на закуску выделила всем по банану. А потом большинством голосов решили, что Янгу этого мало: он ведь мокнет в воде. Пусть съест булочку. Поторговавшись, Янг согласился, но мясом поделился с Тото.

– Ложки что – ерунда. А вот фонарь подводный забыли, глубиномер забыли, это плохо. – И неожиданно для себя Янг объявил: – Покопайтесь еще в ручьях, а я сплаваю на южную сторону озера. В акваланге воздуха минут на тридцать, хватит на одно глубокое погружение. С запасными баллонами завтра буду плавать… тут кругом… А вы в ручьях. Хорошенько проверьте места, где Пит с напарником рылись… И вот что: давай и твою майку, наверху и в трусиках перебудешь, а там – холодно… – показал Янг на озеро.

Абдулла, как всегда, протянул: «У-у-у…», но майку снял.

– Поможет тебе эта майка как кашель болезни. Она же все равно промокнет! – удивилась Натача.

– Сделаем гидрокостюм «мокрого типа». Вода, которая будет под одеждой, нагреется от тела, а свежая будет поступать медленно. Его майка, моя рубашка – двойная прослойка получается.

Натача стремительными движениями развязала шнуровку, сбросила с себя платье, осталась в сорочке.

– На, делай тройную. А низ уберешь в штаны.

– Платье не стану надевать.

– Ну и дурень. Вон малайцы почти все в юбочках-саронгах ходят. Надевай! – Натача снова протянула платье Янгу.

– Я не малаец.

Натача вцепилась зубами в платье возле пояса – тр-р-р. А потом еще и рванула руками – сильно, во весь размах. Платье разорвалось пополам.

– Вот, блузка получилась и юбка. Надень блузку как рубашку, – подала ему верхнюю часть платья.

– Глупая… Такое платье разорвала. Правильно Абдулла сказал: не надо связываться с девчонками, – вытянув шнурок из блузки, бросил Натаче.

– Ты на меня тако-ое пле-етешь? – Натача снова набросилась на Абдуллу. Тот не стал опрокидываться на спину, запрыгал по камням, как козел. Натача не стала его догонять.

Янг оделся так: сначала надел Абдуллову майку, потом Натачину «блузку», потом свою рубашку. Натача и Абдулла подняли ему на спину акваланг.

– Долго не плавай… – говорила Натача, словно мать отпускала погулять неслуха сына. Деликатно-ласково расправляла складки рубашки под плечевыми ремнями, помогла застегнуть поясной, нежно заглянула в его глаза и смущенно потупилась. – Может, и нам подойти по берегу к южной стороне? На всякий случай… – подняла она на Янга глаза.

– По берегу туда добираться трудно. По воде проще… Я поверху поплыву, без загубника. И быстрей будет, и воздух сэкономлю. Ну – не скучайте! – всунул ноги в еще мокрые изнутри ласты и тут же, аж чмокнули, сорвал их. Вымыл, пополоскав, песчинки из ласт и снова «обулся», застегнул ремешки. Забрел в озеро до пояса, помахал рукой – и ринулся вперед, грудью на воду.

– Надо было ему ведро взять, – сказал Абдулла. – Зачерпнул бы грунт в самом глубоком месте, а вдруг… Мы тазик с песком крутили, чтоб самые тяжелые частицы на дно осели. А представь себе, что это озеро тоже тазик и его трясут землетрясения. Были они тут, землетрясения, и не раз! Вот и поскатывались на самое глубокое место самые тяжелые частицы.

3

Янг плыл прямо на остров. Думал, до него не больше сотни метров, а когда поплыл, почувствовал: ошибся. На воде расстояние скрадывается почти в два раза. Однако возвращаться не захотел. Передохнет на острове, оглядит его… А потом можно и крутой южный берег ощупать, обследовать. В тот раз, когда обходили озеро с Амарой, у самой воды не смогли пройти по берегу, карабкались по верху, по кручам. Помнит только, глянул с обрыва вниз и ужаснулся: «Ух ты… Вот если б прыгнуть отсюда…»

Крик птиц на острове становился все пронзительнее, их кружилась над островом целая туча.

Выбираться на остров не стал, оглянулся на покинутых друзей. Помахал Натаче, она стояла у самой воды и смотрела в его сторону. Абдуллы же не было видно.

Лег животом на горячий камень, полежал, отдыхая. Снимать ласты не захотелось, а с ними не очень-то походишь по этим глыбам, что спеклись, сплавились воедино. Как ни странно, тут были и густые кусты, нашли, за что уцепиться корнями. «Тут должно быть гнезд, гнезд… И яйца могут быть…» – но эта мысль не соблазнила его. Лежал, вслушивался в крики птиц и, кроме этих криков, ничего не слышал. Отдохнув, поплыл вокруг острова влево на южную его сторону. Однако сразу обнаруживать себя не стал, затаился под нависью ветвей, понаблюдал. Нет, ничего подозрительного, даже птицы теперь меньше кричат… Каким красивым видится отсюда южный крутой берег озера! Он точно слоеный пирог, а самый верх украшен зеленью. Слои-пласты и серые, и желтые, и рыжие лежат наклонно, как бы торчком. Ливни и ветры выбили в них ниши и норы, и возле этих укрытий кружат острокрылые птицы, похожие на больших стрижей.

Янг перевел взгляд на водную гладь, в которой ярко, только вверх ногами, отражалась вся эта круча. Света тут было больше, чем где-либо на острове, солнце с северо-запада било своими лучами в этот крутой берег, рассыпая вокруг золотистые, праздничные отсветы.

Тихий ветерок совсем не колыхал воды, не покрывал ее рябью. Но если посмотреть прямо на кручу, а потом опустить взгляд на воду, можно в одном месте заметить какие-то неполные завитки-круги с общим центром. По этим завиткам-кругам медленно двигались птичьи перья, листва. Еще не понял, что это может означать, а уже не выдержал, поплыл на самую южную сторону острова, всполошив и тут птиц. В одном месте на мелководье увидел раздробленные на кусочки камни. Порылся в них немного, пересыпая с ладони на ладонь, пристально вглядываясь. Ничего интересного…

Попробовал в ластах, раздвигая густые заросли, выбраться повыше на берег. Но поднялся метра на два и бросил эту попытку: тут и босому, без акваланга, нелегко взбираться. С завоеванной маленькой высоты снова посмотрел на то место, где кружилась вода.

«Не там ли и есть тот сток, сквозь который вода уходит из озера? Амара же сказал: если вода проваливается, обязательно кружит на том месте, может даже прогнуться, как лейка… А тут и кружится и кажется прогнулась…»

Золото было начисто забыто. В голову полезло другое: а нельзя ли осмотреть, ощупать тот сток? Что там – яма, колодец или щель в скалах? Исчезает вода, а куда? Где-то там, за крутизной, море… Так что – подземная река туда течет?

«Погляжу… Я ведь и хотел под этим берегом дно осмотреть, так заодно и сток погляжу…»

Никакой тревоги, никакого сомнения в том, что погружение в этой части озера может быть опасным, не почувствовал. Но догадывался, что глубина озера тут должна быть намного большей.

Спустился к воде, поискал камень-грузило величиной с голову. «Чтоб быстренько спуститься, не терять времени…»

…Спуск шел стремительно, под какой-то однообразный гул. Янг не успевал глотательным движением выравнивать давление в ушах, несколько раз больно кольнуло в перепонки. Дышать становилось все трудней, вода давила на грудь с такой силой, что для каждого вдоха приходилось делать великое усилие. Хотелось дышать не всеми легкими, а понемножку и как можно чаще, чтоб скорей обеспечить себя воздухом… Но помнилось Раджево предупреждение, что бывает с аквалангистами, если дыхание сбивается на такой ритм.

Таинственная холодная глубина надвигалась стремительно, и, не выдержав больше, он выпустил камень из рук. Казалось, услышал его стук на дне. «Ага, близко уже… Теперь и без камня можно погружаться…» Проплыл немного в сторону кручи, хотя руки и ноги не очень слушались, деревенели от холода. Пригнул голову к груди, бросил вниз руки, заработал ластами. Темень сгустилась так, что дно скорей угадывалось, чем виделось. Почти в тот же момент пальцы царапнули по дну, ощутили липкость ила и глины.

Густой и равномерный гул, зловещий клокот слышались тут сильней, из-за него не уловить было бульканья пузырьков выдыхаемого воздуха, шипенья и свиста легочного автомата. Что там может так реветь? Может, какой-то мотор работает или механизм? Тогда на Биргусе, когда ныряли с Мансуром, под водой был такой грохот, что уши закладывало. Потом так бабахнуло, что Мансура пришлось нести домой на руках. Может, и теперь здесь подготавливается какой-то взрыв?

Дно все опускалось и опускалось, рев воды становился нестерпимым. Слизи и ила на камнях здесь почти не было. Янг уже хватался за камни не для того, чтоб подтянуться вперед, а чтобы удержаться. Какая-то неодолимая сила отрывала его, разворачивала и так и сяк, даже ногами вперед. И вдруг руки оторвались от камней, Янга закрутило и понесло по кругу. Сопротивлялся беспощадной чудовищной силе как мог, греб руками и ластами – старался уплыть как можно дальше от этого рева, от этого дикого места! Наверх! Туда, где сереет вода, где должны быть воздух и солнце! Горячее, живое солнце…

На этот раз Янг греб сильней, над головой уже заметно посветлело. Его носило кругами, а он все греб и греб, отталкиваясь ластами. Стоило немного остановиться, выровнять дыхание и давление в ушах, как его снова затягивало в глубину. Круги сужались, быстрота вращения нарастала, усиливался рев. Янг уже догадался, что это ревет вода, проваливаясь под землю, понял, что его может засосать туда. На грани ужаса, сумасшествия сделал еще один отчаянный рывок вверх и почувствовал, как левую икру полоснула дикая боль, ногу согнула судорога… Дыхание сбилось, стало беспорядочным. Янг уже задыхался без воздуха. Может, из основного баллона весь воздух забрал? Бросил руки за шею, нащупал вентиль резервного, крутанул изо всей силы.

«Лечь на дно, выровнять дыхание…» – как бы услышал он Раджев приказ.

Беспорядочное, неуправляемое кувыркание… Глухой звон баллонов, Янга ударило о скалу, прижало к щели на дне. Лежал поперек щели, а его трясла, давила, всасывала дикая сила. Думал только одно: «Не выпустить загубника… Вдыхать – протяжно, выдыхать – протяжно… Ра-аз – два-а, ра-а-аз – два-а-а… Вдыхать – долго, выдыхать – долго…

А сколько там еще воздуха, хватит ли, чтоб одолеть этот водоворот? – Янг стонал от боли и дышал, дышал. – Когда же эта судорога отпустит?»

И вот почувствовал, что удушье проходит, воздуха стало хватать, дыхание выровнялось. Дотянуться бы теперь до икры, пощипать ее одеревеневшими от холода пальцами… И как-то дотянулся, помял, пощипал ее, не чувствуя этих щипков. Боль в икре стала утихать, растекаться, но нога не слушалась, бешеный поток ее бил, тряс, трепал, мял, швырял, и были моменты, когда казалось: вот-вот она оторвется и исчезнет в бездне. И все же в какой-то миг Янгу удалось ее подвернуть, а за ней и правую, упереться пятками ластов в край расщелины, оттолкнуться немного в сторону от основного потока. Буйству воды, дьявольскому массажу подверглись теперь только ноги, ласты тряслись и дергались, их ворочало то так, то этак… Сделал усилие, перевернулся на живот… Упираться ногами стало менее удобно, зато можно было хвататься руками. На одних руках и подтягивался, отодвигался от ненасытного жерла – казалось, полз очень долго, очень далеко. Потом изо всей силы оттолкнулся от дна, заработал ногами, но сразу почувствовал, что отполз мало. Его снова понесло по кругу, потянуло вниз, хоть он и сопротивлялся, махая руками и ногами. А потом перестал сопротивляться, стало приятно от того, что дал рукам и ногам покой, что плывет по кругу. В каком-то бреду представилось, что это буря или смерч, который где-то совсем близко ревет и воет, поднял его над землей, и он парит в густом воздухе, а руки, простые человеческие руки служат ему крыльями.

И снова протяжный удар о дно над расщелиной, его немного повертело так и сяк, будто поток примеривался, как лучше умостить его, распорядиться Янговым телом. Казалось, что Янга грубо раздевают, сдирая не только одежду, но и кожу живьем, дергают за ласты. Даже стало смешно от этих напрасных усилий водяного вихря. «Подожди, не рви… Сейчас расстегну, – дотянулся до правой ноги, отстегнул ремешок. Дикая сила вмиг сорвала ласт, а бездна с довольным ревом проглотила его. Второй ласт не отстегнул, Янг просто забыл, что у него две ноги… Ему увиделись какие-то вспышки-сполохи, словно отблески далекой грозы. Казалось, что его зовут – оттуда, из жерла расщелины, из вековечной тьмы. Пискливый голосок пронзил все звуки: «Ну иди же за мною… Иди-и-и!» Янгу стало смешно: это же голос того ласта, который он отстегнул! А прежде он никогда не издавал ни звука, может, стеснялся? «Я сейчас… Подожди, акваланг только скину – мешает… К черту его!» Нащупал поясной ремень, отстегнул… В последний раз вдохнул воздух всей грудью и выдернул загубник изо рта. Водяной вихрь помог сорвать акваланг с плеч, и Янг напоследок даже с отвращением оттолкнул его от себя. Не сопротивлялся больше, когда его начало разворачивать, всасывать в щель, старался только, чтобы меньше застревать и стукаться об острые углы головой, плечами, меньше зацепляться одеждой, а когда это случалось, то отдирал себя, проталкивался с пьяным неистовством. «Иду-у! Я уже иду-у-у!» – кричало все его существо. И когда застрял в узком месте, закрыв собой жерло, задергался, будто в предсмертной агонии, вместе с выдохом крикнул прямо в воду. Крик был полон дикого страха, потому что сознание на миг прояснилось, поняло: «В ловушке!» Судорожно задергался вверх против потока и вниз, а легкие уже стонут-кричат: «Воздуха!»

Утопая, теряя сознание, почувствовал еще, что чьи-то зубастые, как у крокодила, челюсти обхватили больную ногу выше щиколотки, беспощадно рванули, словно вправляя вывих…

4

Натача и Абдулла, привязав Тото к дереву, искали золото. Не на берегу озера, а в ручье, высоко, не доходя до водопада. И надо же было такому случиться! Промывали седьмой тазик, трясли в руках, во всех – камешки, галька, гравий, песок. Зачерпывали воду и снова трясли, перемывали осадок. Нашлась чечевичка-горошинка, слегка плоская, словно поклеванная, с ямкою на боку. По привычке положили ее на камень, ударили другим камнем. И вот чудо, она не рассыпалась, а сплюснулась. Свежие царапины на камешке ярко сверкнули на солнце. Еще не веря себе, Абдулла по инерции изо всех сил грохнул еще раз, а третьего удара не сделал: рука с камнем повисла в воздухе.

– А где… то? – едва смог выговорить он, потому что во рту сразу вдруг стало сухо. – Золото где?!

Плита, по которой он бил, была пустой.