Текст книги "Комендант Транссиба (СИ)"

Автор книги: Павел Алин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

В неожиданном изобилии оказались миномёты и безоткатные орудия, захваченные флотилией Скоробогача. Поэтому для них по команде Меньшикова возле Слюдянки, на полуострове Святой Нос и в окрестностях Усть – Баргузина оборудовали около пятидесяти позиций. Однако, большинство их было законсервировано, так как бойцов не хватало.

Помимо этого, шло обучение новобранцев из Красноярска и Абакана. На стрелке Енисея и Ангары готовились позиции для встречи северного конвоя викингов. В конце июля большинство инженерных работ было закончено, хотя этому порой мешали налетавшие с Байкала дожди.

Всё это время вертолёты периодически барражировали над горами и ущельями Хамар – Дабана, разыскивая пропавших парней с «Фантомаса», разбитого на Гусином озере. Однако они нарвались только на несколько обстрелов из тайги. Никого найти не удалось. Сейчас в строю оставалось четыре вертушки – «Горыныч» и «Дракон», от которых отказался Гилёв (у него не было для них горючего), «Юнкерс» и «Ворон», отремонтированный за счёт серьёзно повреждённого при разгроме в Мурино «Центавра». Изуродованный «Ястреб» остался на берегу в Выдрино, с него сняли, всё что можно, даже прозрачную броню с кабины и вывернули все болты.

Подвижные группы разведчиков постоянно патрулировали подходы к позициям. Своим отдельным приказом Набоков запретил им удаляться от линии стационарных постов наблюдения дальше, чем на пять километров. Пока надлежало позаботиться об обороне, а результаты глубокого поиска сейчас были не нужны. Полученные сведения могли только привести впоследствии к неверным выводам.

– Мы должны чётко владеть ситуацией на расстоянии двукратной дистанции огня вражеских пушек, – считал комендант. – Знать каждую травинку, каждый бугорок, и как они простреливаются. А вот когда мы окончательно проясним ситуацию, тогда и атаковать начнём. А пока нам нападать не на кого, и не кем.

Действительно, за полтора месяца разведгруппа конвоя только раз столкнулась с дозором викингов. Но те бой не приняли, поэтому противники ограничились перестрелкой, окончившейся с наступлением темноты. Боря Милютин, правда, намекал, что завалил двоих викингов, но доказать это не мог.

– Думаю, что они сейчас ищут возможность предупредить идущий к ним конвой судов, – Набоков обвёл рукой на карте район впадения Ангары в Енисей. – Надо быть очень внимательными, не расслабляться. Если на кораблях узнают о нас, то, скорее всего, сметут все заграждения и прорвутся в Байкал. Со стороны Монголии нас в тоже время свяжут атаками, мы помочь красноярцам не сможем, и тогда будет хреново. Выход один – ловить шпионов и готовить позиции для речной засады.

Так же как о группе Пустэко, исчезнувшей в сопках Хамар – Дабана, ничего не было известно о эшелонах Гилёва. Последнее донесение от него привёз отправленный им «Дракон». Пехотный начальник сообщал, что потерял в бою на станционных путях Улан – Удэ тыловой поезд «Крупа-2», вынужден отойти на Читу. Под мощным напором викингов, передвигавшихся на вездеходах, отступил ещё дальше. Однако путь по Транссибу ему отрезали обошедшие по автотрассе враги. Но Гилёв сумел сманеврировать, имитировав подготовку к ночному штурму позиций викингов на станции Онон, сам проскочил всеми оставшимися поездами через заминированный мост на Ингоде в посёлке Тарская на южную ветку железной дороги, ведущей в Монголию. «Дракон» прибыл от него, когда Гилёв приходил в себя на станции Даурия. У него осталось двести сорок бойцов, около сотни раненых и больше тысячи беженцев из Читы. Но сохранились бронетранспортёры на «Моторе», и орудия «Камы» были в полной боевой готовности. Снарядов к ним вполне хватало.

Навстречу утренней заре, по Ангаре, по Ангаре

Один из таёжных патрулей возле Усть – Баргузина задержал вышедшего из леса мужика. Тот назвался Георгием Арефьевым, бывшим жителем посёлка Хужир, что на острове Ольхон. Был он худ, оборван, имел при себе двустволку с ободранным прикладом, но вполне исправную, нож, топор с иззубренным лезвием, мешок с кульком соли и парой рябчиков и десяток патронов.

– Кого это парни ведут? – сидевшая у открытого окошка Львова рассматривала аккуратно обходившего лужи мужика в заношенной до черноты камуфляжной куртке и таких же штанах. Иногда он оскальзывался и ступал короткими резиновыми сапогами прямо в воду, отчего морщился. Шедшие за ним патрульные на лужи внимания не обращали, топали молча, глядя в спину конвоируемого. У одного из‑за правого плеча торчала двустволка.

– Лёха, выходи! – закричал патрульный, рукой за плечо придержав мужика. – Шпиона поймали, награда тебе за него выходит!

– Чего орёшь? – осадил его напарник. – Сейчас четыре часа, он как раз с диверсантов скальпы снимает и кровь ихнюю пьёт. Отдыхает наша контрразведка.

Лёша Пруткин, представлявший секретную службу в Усть – Баргузине, помотал головой, виновато глядя на приехавшего по делам из Слюдянки шефа и высунувшись в окно дома красного кирпича, ранее бывшего тюрьмой у викингов, молча махнул рукой, приглашая патруль зайти.

– Здравствуйте, Татьяна Сергеевна! С приездом вас, – поздоровались патрульные. – Вот, привели к вам для пыток и прочих развлечений таёжного человека Жору. Живёт в лесу, молится колесу.

– Спасибо, парни, – не обращая внимания на ёрничество, ответила Львова и показала задержанному на стул в углу комнаты, дескать, садись.

Патрули выложили на стол нехитрое имущество, изъятое у Жоры, показали на карте, где его прихватили, и ушли. Львова услышала, как один из них укорял другого: «Ты говорил, у них кровь на полу хлюпает, а там и чисто всё!». Напарник объяснял, что контрразведчики мучают людей в другой комнате, а здесь они оперативной работой занимаются.

– Устали парни, – развёл руками Лёша, обращаясь к Татьяне Сергеевне. – Болтают чепуху всякую.

Та кивнула, не сводя глаз с сидевшего в углу мужика. Тот откинулся на спинку стула, руки сложил на животе, закинул нога на ногу. Полностью закрыт для общения, решила Львова. И не устал. Иначе бы сгорбился, опёрся бы локтями в колени. Взгляд Жоры, хотя и равнодушный, на месте не стоял. Он осмотрел комнату, шефа контрразведки, оперативника. На своё добро, лежавшее на столе, не посмотрел.

– Есть хотите? – Львова сняла с подоконника котелок с не тронутой ею пшённой кашей с варёной медвежатиной и поставила рядом с мешком задержанного.

Тот секунду помедлил, потом подвинул стул поближе, вытащил из мешка скрученную, с обмотанным синей изолентой держаком алюминиевую ложку, и начал есть.

Поведение естественное, фиксировала шеф контрразведки, но выводы делать ещё рано. После истории с Манжурой, которого Львова считала повинным во многих бедах, она напрочь перестала верить чужакам. Даже среди новых союзников навела шороху, буквально заставив их перепроверить каждого из своих жителей. Тем повезло, что знали друг друга много лет, а то бы Татьяна Сергеевна устроила проверочку. Михаил Голда, мэр Красноярска, сначала хотел подкатить к ней, такой симпатичной и доброй на первый взгляд, но после того, как познакомился поближе, стал держаться подальше, но очень зауважал.

Задержанный поел, выпил кружку чаю, налитого Лёшей и отодвинув стул обратно в угол, уселся на него. Сейчас его поза изменилась, он вытянул ноги, забросив пятку одной на щиколотку другой, а руки скрестил на груди.

А ведь он не голодный, решила Львова, глава не осовели, как обычно бывает у тех, кто давно не ел. Завтракал где‑то.

– Документы есть? – спросила она, дружелюбно улыбнувшись.

– Да какие документы, – хрипло ответил задержанный. – Зовут меня Георгий, то есть Жора. Жил в Хужире тридцать лет, потом эти пришли. Я на материке был, на охоте, тигра искал, людоеда.

Он замолчал, икнул, вытер под искривлённым, сломанным где‑то носом грязным обшлагом куртки.

Да он устал, решила Львова, вот и такой равнодушный.

– Спать хочешь, Жора?

– Да нет, – тот мотнул давно не стриженой головой со спутанными грязными волосами. – Давайте будем их убивать. Они всех на Ольхоне вырезали. Я тоже их убивал. Шестерых. Опасные мужики, тяжело их отслеживать. Жил в лесу, землянку вырыл. Зверя бил потихоньку, капканы ставил. Слышал пальбу, подождал и решил посмотреть, и заловили меня ваши. Капканы у меня остались, надо их проверить, а то сожрёт зверье добычу моё.

Он замолк, руки сползли вниз, голова упала на грудь, и чуть не грохнулся со стула.

– Ты устал, я смотрю, давай формальности исполним, и ступай спать.

Выходца из леса усадили поближе к свету и Лёша сфотографировал его в анфас и профиль. Поставил мужика к стенке и замерил рост портновским метром.

После разговора с ним Львова колебалась. Она отправила Жору отдыхать в общую казарму, туда его проводил Пруткин. Татьяна Сергеевна решала, как быть. Перебрала вещи лесного охотника, он не просил, чтобы их вернули, попила чаю, сделала несколько гимнастических упражнений для разминки. И думала. В памяти всплыло письмо о витапринтах. «Полностью идентичны белым людям». Полностью.

Пришёл Лёша, доложил, что устроил Арефьева. Тот разделся и сразу лёг спать.

– В баню не просился? – уточнила Львова.

– Нет, – мотнул головой подчинённый. – Снял сапоги, куртку и на койку завалился.

– Надо будет с ним ещё поговорить, – Львова простучала пальцами по столу. – Завтра побеседуем. Сейчас я к Скоробогачу, оттуда на катер, спать. Отдыхай сегодня.

Она поднялась и вышла. Ничего за ночь не случится, решила. И ошиблась.

Около трёх утра Арефьев бесшумно вышел из казармы, оставив свои дырявые сапоги у койки, и не тронув курточку. Он пробрался к стоянке малых судов, взял моторку, составил в неё канистры с бензином из стоявшей там сарайки и потихоньку отчалил.

Отсутствие его обнаружилось возле пяти утра, но увидев вещи возле койки, тревогу никто не поднял. Львова злилась. То, что Жора сбежал, стало ясно, когда собравшиеся на рыбалку бойцы хватились канистр с топливом.

– У него было часа четыре, – подытожил поднятый дежурным Скоробогач, командир усть – баргузинского укрепрайона. – Он может быть где угодно. Погода штиль, скорость от пятидесяти до семидесяти километров в час. Ушёл ваш Жора. Зря мои парни старались, ловили его.

Начальник контрразведки отмолчалась. После безуспешных поисков Арефьева она взяла все вещи, оставленные им, и отправилась в Слюдянку.

Набоков, который нашёлся в Мурино, на инспекции заграждений, сначала отмахнулся от просьбы выделить вертолёт для поиска беглеца.

– А если он по Ангаре уйдёт до Енисея? – негромко убеждала его Львова. Поднявшийся ветер трепал её каштановые волосы. – Если он от викингов?

– Слушай, Татьяна, – комендант глубоко выдохнул, помолчал, набрал воздуха и снова шумно выдохнул. – Ты со своей шпиономанией уже перебарщиваешь. Ну что он может сделать? Ведь есть приказ, по которому всех чужаков надо задерживать. Куда ему деваться? На всех разрушенных гидроэлектростанциях дежурство, огневые позиции. Ему же две тысячи вёрст надо пройти! Это только до Енисея, а там ещё сколько? Нет, Татьяна, это был сумасшедший. Впрочем, у тебя есть пятнадцать сотрудников, и взвод бойцов тебе выделили. Вертолёт я тебе не дам, горючку надо беречь, а у вас четыре моторки, катер, бензин по лимиту. Действуй. И не мешай, дел по горло.

Злая Львова, вернувшись в Слюдянку, нашумела на своего эксперта, почему ещё не высохли фотографии Георгия Арефьева, помотала головой, увидев взлетающий вертолёт, и приказала собрать всех оперативников на совещание.

– Приказ! Принять меры к поимке Жорика, – она нарочно произнесла имя разыскиваемого в уменьшительной форме, считая, что так подчёркивает своё презрение к нему, на самом деле вымещая обиду. – Сейчас же создаём четыре группы. Две из них идут на моторных лодках по Ангаре. Идут до стрелки! На каждой моторке один оперативник и один стрелок.

А также оружие, продукты, палатка, бензин и масло для двигателя. Смотреть берега, опрашивать народ, показывать карточки Арефьева. Ещё пятеро – два оперативника и три бойца в Иркутск. Будете сидеть на взорванной плотине ГЭСа и ждать, проверять всех, кто по реке пойдёт. Может, он ещё на Байкале где. Поедете туда вместе со мной на «Фантомасе». Он сейчас направляется в Братск. Я поеду с тремя стрелками туда. Вот фотографии Арефьева. Взять с собой и запомнить на личность этого типа. Вопросы есть?

В это время в её кабинет, сделанный из трёх купе, постучали, и не дождавшись ответа, дверь отъехала в сторону. В проёме показалась повариха штабного поезда Марина.

– Есть‑то будете? – она оглядела оперативников оценивающим взглядом, как бы проверяя степень их упитанности. – Опять не завтракали никто!

Львова было набрала воздуха в лёгкие, чтоб резко ответить, но передумала. Полчаса, затраченные на обед, ничего не решат, а сытым работать лучше. Она кивнула, дескать, сейчас придём в столовую. Марина, прошедшая вперёд, уже начала поворачиваться обратно к двери, как вдруг её взгляд зацепил лежавшие на столе фотографии.

– Ой, а что это вы, Манжуру что ли ищете? – она склонилась к ним поближе. – Какой‑то он худой, нос сломали, оброс весь. Нашлись, что ли, наши‑то?

У контрразведчиков будто глаза открылись. И верно, на снимках была почти копия Николая Манжуры. У Львовой как метлой смели ту паутину с глаз, что мешала увидеть это раньше.

Нельзя злиться, нельзя, успокаивала она себя, что за проколы такие пошли! Надо утихомириться и работать с холодной головой.

– Это не он, – медленно произнесла Татьяна Сергеевна. – И прошу вас, Марина, никому не говорить про то, что видели.

И шеф контрразведки посмотрела на повариху своим знаменитым давящим взглядом. Та как ростом меньше стала, и несколько раз кивнула зажатой между поднятых плеч головой.

– Сейчас парни подойдут, – Львова выжидающе глянула на Марину, дескать, всё, уходи. И дождавшись, когда дверь за той закроется, добавила: – Вот так. Многое становится ясным. Но задача наша не меняется! Всё! Обедаем и выступаем.

На Ангаре возле Иркутской ГЭС было оживлённо. Катера, борясь с течением, стремились подняться до Байкала, моторки с бойцами носились во все стороны. Шля подготовка к обороне и зимовке, если, конечно, удастся сдержать напор врагов. Никакого поста на взорванной плотине не оказалось. Как вскоре выяснила Львова, остановив одну из лодок, власти в Иркутске не было никакой. Инженеры, тыловики, специалисты по вооружению прочёсывали город, подбирая то, что могло пригодиться для решения своих задач. Местных жителей здесь не осталось, так что протестовать было некому.

– Так поступим, – Татьяна Сергеевна прикусила на миг нижнюю губу. – Кто остаётся здесь, раздобудьте себе лодку или лучше две. Встанете на воду ниже пролома и проверяйте всех! Также всем показывайте фотографии Арефьева. Исполняйте!

До них донёсся двойной гудок тепловоза. «Фантомас» уже опаздывал в Красноярск. Львова со своей группой бегом добежали до лёгкого бронепоезда, где на неё угрюмо посмотрел Адам Зейдлиц и укоризненно покачал головой. Но ничего не сказал.

В Братск прибыли к вечеру. Быстро выгрузили имущество, и лёгкий бронепоезд умчался. Стоянку решили разбить среди покосившихся деревянных домов прямо на берегу. Внутрь их заходить не решились, побоялись, что обвалятся. Собрали палатки – одна для жилья, вторая для имущества, разобрали снаряжение, накачали надувную лодку, подвесили к ней мотор, наломали дров для костра. Львова сразу ушла на берег, определила место наблюдения, а также прикинула, откуда можно будет огнём перекрыть реку. Это если беглец не захочет сдаваться.

Стрелки разбили лагерь, и от котла, висевшего над огнём, подымался парок. Солнце, уже утратившее дневной блеск и жар, не спеша уходило за поросший ёлками горизонт. На реке и берегу никого не было видно. Наглядевшись на тихую воду, на поверхности которой иногда прорисовывались струи течения, как будто Ангара показывала свои скрытые могучие мускулы, Львова вернулась к лагерю. Там вокруг костра уже стояли притащенные парнями чурбаки, вкусно пахло жареным луком. Занятые своими делами стрелки подняли голову. Татьяна Сергеевна, присев на чурку, принялась распределять время дежурств. Всего она назначила три смены по восемь часов.

– Начнём прямо сейчас, – объявила она. – Время около девяти вечера. Я заступлю первой. Вы отдыхайте. Но пока пойдём со мной, я укажу позиции для стрельбы.

Они вышли на пологий берег, и Львова показала, где, по её мнению, лучшие сектора огня. Но Анвар Мишланов, матёрый разведчик и снайпер, взявший оружие в руки десяти лет отроду, вежливо кашлянул.

– Вы, Татьяна Сергеевна, хороший работник в своём деле, – учтиво наклонив голову, произнёс он. – Но если дозволите, позиции мы выберем себе сами. Задача‑то перекрыть речку? Так?

Львова кивнула.

Стрелки постояли на месте, медленно поворачивая головы по сторонам, потом разбрелись по берегу. Контрразведчица вздохнула и поплелась к костру, доваривать кулеш. Пшено не спеша кипело, бурлило, выкидывая на поверхность раздувшиеся крупинки. Пора добавлять тушёнку, решила глава секретной службы. Своим бебутом она вскрыла килограммовую банку с мясом и вывалила его в котёл. Прихваченной с базы парнями поварёшкой несколько раз перемешала варево.

– Вот она, настоящая женская доля, – подумалось ей. – Сиди у огня, вари еду, а мужики пока всю работу сделают, и мамонта добудут. Да, погорячилась я, когда решила сама сюда ехать. Парни бы и сами управились. Поскорей бы война кончилась. Уехать бы с Рустиком вот так же, на тихую реку. Пожить в палатке, ни о чём не волнуясь.

Послышались шаги, она обернулась. Это вернулись стрелки. Всюду ходивший с любимым ручным пулемётом Мишка Машинка улыбнулся ей, взял лопату, отыскал топор и кинул его своему вечному напарнику Свену. Тот ловко поймал инструмент, и стрелки вновь ушли на берег, готовить свои позиции. Кулеш сварился, Львова сыпнула в него нарезанной зелени и закрыв котёл крышкой, сняла с огня.

Уже и чай, разгонявший по воздуху ароматы распаренного смородинового листа, был готов, а стрелки всё не шли. Без них Татьяна Сергеевна к еде не прикасалась, не было так принято, хлебать в одиночку из общего котла. Да и есть не очень хотелось. Так и сидела, иногда подбрасывая в костёр поленья и ни о чём не думая. В заросших буйными кустами бывших огородах о чём‑то своём тренькали птички. В траве кто‑то шуршал и пыхтел. Потихоньку стемнело, всё затихло.

Наконец‑то вернулись стрелки. Мишка Машинка и Свен. Анвар, как они пояснили, остался дозорить.

– Да я посмотрю, – поднялась Львова, но парни замотали головами.

– Не надо, он сегодня до обеда дрых. Сейчас кулеша ему оттащим с чаем, сами поедим и тоже на берег пойдём. Нам привычней так.

Да, подумала контрразведчица, тактично намекнули мне, что, дескать, сиди здесь, а мы уж сами сделаем всё как надо. Она ничего не сказала, а принялась раскладывать по алюминиевым чашкам ужин.

Свен ушёл во тьму, унёс порцию Мишланову, вернулся и присев на чурбачок, принялся есть. Он иногда перебрасывался короткими фразами с Мишкой, Львова их не слушала, она попила чаю, и залезла в палатку. Там, скинув свои сапожки и сняв портупею, она бухнулась на расстеленные одеяла и сразу уснула.

Стрелки, поев, аккуратно составили грязные тарелки в сторонку (утром помоем), запарили ещё котелок со смородиной. Потом, взяв с собой спальники и чай, плеснув водой из фляги на тлеющие поленья, они бесшумно ушли на берег.

Утром, ещё солнце только показалось на небе, Львова вскочила, вышла из палатки. Свежий воздух пах рекой, вовсю заливались птицы, видимо, обсуждая вчерашних гостей. Татьяна Сергеевна потянулась и занялась утренним туалетом. Потом она быстро разожгла костёр, подвесила над ним котёл, наполовину заполненный не съеденным вчера кулешом, и пошла на берег за водой.

Спустившись к Ангаре, она обернулась, высматривая стрелков, но не заметила их. Только Львова взобралась наверх с ведром в руке, как перед ней возник Свен.

– Позвольте вам помочь, – он перехватил у неё дужку ведра. – Пойдёмте, есть что доложить.

Во время завтрака Анвар сообщил, что видел около полуночи подъехавший к берегу автомобиль, точнее свет фар. Он остановился примерно в километре выше по течению. И только посветлело, как трое мужиков сгрузили из кузова лодку, какие‑то мешки и ушли на моторке вверх по Ангаре. Свен сходил, осмотрел грузовик, обыкновенный старый – старый ГАЗ-66, но исправный.

К обеду вопрос с неизвестными разрешился. Загудел лодочный мотор, и в берег около лагеря контрразведки ткнулась синяя с красной продольной полосой моторка. На носу виднелся полузатёртый номер 45–34. Из неё вылезли три мужика в длинных, шинельного сукна куртках, и подтянув лодку повыше, пошагали к костру. Как раз Анвар готовил обед. За прибывшими внимательно наблюдал невидимый за кустами Мишка Машинка.

– Здорово, народ! – хрипло поздоровался один из мужиков, худой, лысый, в тяжёлых рыбацких, покрытых многими заплатами броднях, и протянул руку Анвару и Свену. Улыбнувшейся пришельцам Львовой он просто кивнул.

Остальные также поздоровались за руку и присев на чурбаки, закурили, посматривая на стрелков.

– Мы из Слюдянки, с поездов, – заговорила Львова. – Сумасшедшего ловим. Вам не встречался такой?

Она вытащила из планшетки фотографии Арефьева и протянула мужикам.

– Никого не видали, – посмотрев карточки, заявил мужичок небольшого ростика в истрёпанной бейсболке тёмного цвета с засаленным козырьком. – Мы на рыбалке здесь.

Выяснилось, что узнав о запустевшем Братске, сюда потянулись люди. Кто‑то не ужился с порядками в Красноярске, кто‑то любил одиночество. У сидевших рядом с костром рыбаков была база неподалёку отсюда. Там они коптили, вялили щуку, леща, сорогу, окуня, надеясь потом обменять этот товар на необходимые вещи в Красноярске или Абакане. Больше всего они нуждались в бензине, хлебе, запчастях и патронах. Ну и конечно, они охотились.

– У вас бензина лишнего не найдётся? – поинтересовался мужик в заплатанных броднях. – Мы бы вам рыбы навалили и вяленой сохатины с кабанятиной.

– Если останется, дадим, – пообещала Львова.

Рыбаки уже поняли, что она здесь старшая и разговоры повели с ней. Расспрашивали, как живут в России, чем занимаются, что у них есть. Узнав о восстановленных заводах, исправных железных дорогах, переглянулись.

– А что, можно к вам переехать? – спросил третий мужик, беспрестанно мявший в руках сорванную веточку ивы. – Хочется спокойно пожить, семью завести.

– Вот разгромим викингов, тогда и заживём спокойно, – Свен помешал поварёшкой бурлящий суп, зачерпнул немного, подул и оскалив зубы, начал пробовать. – Опять пересолил, – он глянул на Анвара.

Тот невозмутимо потягивал трубочку, никак не реагируя на кулинарный промах.

– Ладно, есть будете? – Свен обратился к рыбакам.

– Давайте, – не отказались те. Тот, что в заношенной бейсболке, быстро поднялся и убежал на берег.

– За чашками с ложками побёг Серёга, – пояснил один из рыбаков. – Ну, посмотрим, как цивилизованные люди питаются.

После обеда мужики поблагодарили за гостеприимство и пригласили к себе с ответным визитом. Обещали угостить копчёным тугуном, «сказочной рыбой», по их словам.

День прошёл спокойно. Анвар вытащил откуда‑то моток лески, несколько крючков, смастерил удочку и пару донок. Накопал где‑то червяков и принялся рыбачить. На ужин была густая наваристая уха. Анвар сделал простую, рыбацкую. Выпотрошил и промыл десяток сорожек, окуней, лещей и залив их холодной водой из Ангары, подвесил котёл над костром. Оглядев окрестности, он отправился побродить по пустующим домам. В одном из них нашёл большую эмалированную кастрюлю и сито с оцинкованной сеткой. Проверив кипящую похлёбку, помешал её и тщательно вымыл в реке найденную посуду. Примерно через час с начала варки Анвар пристроил сито на кастрюлю и процедил сквозь него варево. Разваренных рыбёшек он выкинул в реку, обеспечив ужином прибрежных мелких жителей и шустрых окушат, без страха шнырявших на самом мелководье. Бульон оказался темноват, видать, жабры дали муть. Пришлось делать оттяжку из добытой с рыбы икры. Вскоре уха просветлела.

Сполоснул котёл, перелил туда процеженный бульон и заложил в него трёх крупно нарезанных щук и пару судаков. Чешую с кожей с них Анвар снял, кости убрал. Поварил минут десять, посолил, бросил пару лавровых листов, четыре горошины душистого перчика и плотно закрыл крышкой. Ещё минут через пять он снял уху с огня, аккуратно пристроил котёл меж бревён, чтоб не упал и огляделся по сторонам. Досчитал по пятидесяти, быстро достал из внутреннего кармана плоскую чёрную фляжечку, отвинтил колпачок, и поднял крышку. Пряный аромат вырвался из котла, Анвар нюхнул и улыбнулся. Плеснул в уху грамм двадцать водочки и торопливо прикрыл варево. Встал, потянулся, закрыл фляжечку и сунул её обратно. После этого Анвар подвесил над огнём котелок с водой для чая и отправился звать своих на ужин. Когда засадники наслаждались ухой, увидели, как давнишние рыбаки, весь день пропадавшие по своим делам, завели моторку и вновь ушли вверх по Ангаре.

– Сетки проверять поехали, – высказался, глядя им вслед Мишка Машинка. – Я на карте смотрел, там речка Ока в Ангару впадает. Рыбка там кормится. А мы здесь неплохо покормились. Анвар, объявляю тебя национальным героем за очень вкусное избавление меня от голода.

Утром следующего дня к взорванной плотине Братской ГЭС подъехал «Фантомас» и дал двойной гудок. Дежуривший Анвар повёл биноклем влево и увидел выпрыгнувших из бронепоезда бойцов. Они потягивались, некоторые закурили.

Мишка сбегал к ним и вернувшись, принёс приказ от Набокова срочно возвращаться обратно. Львова ничего не сказала на это и велела сворачивать лагерь.

– Так мы тугуна и не поели, – вздохнул Анвар. – И мужиков что‑то сегодня было не видать. Наверно, около сеток остались.

К ним на помощь пришли четыре стрелка, узнав о «сказочной рыбе», все запереживали, стали расспрашивать про рыбаков, но делать нечего, приказ надо исполнять. Набоков не любил, когда медлили с выполнением его указаний.

Парни уже подходили к «Фантомасу», когда сверху по реке послышался шум мотора. Анвар, сложивший свою поклажу возле вагона, обернулся и приложил ладонь ко лбу.

– О, вот и они катят, – обрадовался он. – Сейчас и потолкуем.

Чем‑то недовольный Зейдлиц высунулся из окна.

– Что стоим? – срывающимся голосом спросил он. – Ехать пора.

Ему пояснили, что есть возможность разжиться какой‑то рыбой, пришедшей сюда на нерест и обладающей неисчислимыми полезными и вкусными свойствами. Адам, большой поклонник рыбы во всяком виде, прокашлялся и разрешил подождать. Когда он услышал про бензин, которым следовало бы расплатиться, поморщился, но нехотя кивнул.

Анвар прошёл по плотине на самый край железной дороги, обрывавшийся прямо в Ангару. «Фантомас» стоял за ним метрах в пяти. Зейдлиц так поставил его, чтобы группа Львовой заметила издалека. Синяя лодка с номером 45–34 приближалась к гидроэлектростанции. Видно, что в ней сидел всего один человек. Он смотрел прямо на реку и не обращал внимания на бронепоезд и махавших ему людей. Анвар схватился за висевший на груди бинокль и поднёс его к глазам.

– Это не они! – закричал он, всматриваясь, и тут же оторвался от окуляров, ища глазами Львову. – Это Арефьев!!!

Мишка Машинка и Свен схватились за оружие и побежали к Анвару. Остальные стрелки также присоединились к ним.

– Стой! – заорал Свен, и прицелившись, дал перед носом моторки, бывшей уже метрах в полустах автоматную очередь. Лодка, на борту которой блестела красная полоса, буквально влетела в фонтанчики, поднятые пулями.

– Живым брать! – закричала выбежавшая из бронепоезда Львова. – По мотору бейте!

Анвар с досадой взглянул на свои пустые руки – винтовку он оставил у вагона, но кто‑то из стрелков уже перекинул свою снайперку вперёд, бухнулся на шпалы и начал выцеливать двигатель лодки. Промахнуться с такого расстояния, стреляя сверху вниз, можно было запросто, Арефьев начал маневрировать в стороны. Выстрел, другой, третий, всё мимо. Моторка влетела в пролом плотины, шум двигателя ударил вверх, на миг оглушив стрелков и вдруг Жора обмяк и откинувшись от руля, упал на спину. Потерявшая управление лодка рыскнула и по дуге пошла направо в сторону противоположного берега. Там она влетела в заросли ивняка. Мотор продолжал рычать, а его винт рвать дно у берега, пока стрелки накачивали свою лодку и переправлялись на ней.

Вскоре Львова ещё раз взглянула в лицо таёжного жителя. Да, повариха Марина не ошиблась, копия Манжуры, только худой и обросший. И тоже без сознания. И тоже плотина ГЭС. И тоже «Фантомас» на ней. Она посмотрела на колёса бронепоезда, на пару сантиметров не достававших до рельс и ей в голову пришла одна мысль. Делиться ею она ни с кем не стала.

Через двадцать минут после того, как Жору Арефьева привезли, «Фантомас» помчался в Слюдянку.

Что такое ЗКП?

– Идём парами, – Ринат посмотрел на Юсефа и Саню. – Вы замыкаете. Гоша, вперёд!

Они протиснулись между косяком и стальной, выпуклой изнутри дверью. Свет почти не попадал сюда, поэтому первая двойка включила фонарики. Высокий арочный коридор, облицованный разноцветной, выкрошившейся уже плиткой уходил вглубь горы.

– Дверь недавно открыли, – Ринат наклонился к полу. – Никакого мусора ещё не нанесло сюда. Значит, кто‑то тут ходит. Пошли потихоньку.

Резиновые подошвы сапог мягко стучали по каменным плитам. Вдруг под ногами захрустело. Фонарики осветили кучку тряпья, кости. Рядом валялся обтянутый чем‑то чёрным череп. У стены лежали ещё две такие кучи.

– Кто‑то тут прошёл, и покойников побеспокоил, – шепнул Саня Юсефу. Лежавшие четверть века мертвецы в истлевшей военной форме никак не реагировали на пришельцев. Давняя катастрофа погубила их мгновенно. Отойдя от входа метров десять, разведчики заметили под потолком пучок кабелей пересекающий туннель. Сразу после этого в правой стене появился проём. В свете фонарей была видна лестница с мелкими, не выше десяти сантиметров ступеньками. Пролёт уходил вверх, на правую руку.

Ринат глянул туда, потом вперёд, отчего луч фонаря, закреплённого на голове, помотался, выхватывая щербатые стены и тёмные пятна. Подумал чуток и махнул рукой дальше по коридору. Вскоре слева появилась пустота. Невидная, тихая, чёрная. Свет, попавший в неё наискосок, утонул там без следа. Разведчики подошли ближе. Это оказался вход в ту полость, куда вели гигантские ворота. Огромное пространство под землёй. Здесь стояла техника – бойцы увидели автомашины, в основном УАЗы и КАМАЗы, пара РСЗО Торнадо – Т, гаубицы Д-30. У стен полости возвышались аккуратно сложенные деревянные ящики, когда‑то выкрашенные в защитный цвет. Судя по маркировке, тут хранились боеприпасы.