Текст книги "Кобра"

Автор книги: Паула Гослинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Прекратите! – выкрикнула Клер. – Все уже ясно. Мы здесь потому, что ты хочешь убить меня. Хорошо, если я так тебя пугаю, убей меня, но не пытайся унизить Майка в моих глазах, потому что сделать этого тебе не удастся. Мразь, как ты, не может даже близко к нему подойти, даже понять его не может таким, какой он есть.

Она внезапно встала с тахты, и пистолет Эдисона дернулся, когда тот от неожиданности отступил на шаг. Глаза Малчека сузились, и он, не поднимая головы, прикинул новое расстояние между ними. Голос Клер яростно продолжил:

– Ну, давай стреляй. Стреляй!

Эдисон уставился на нее, ухмыльнулся и засмеялся жёстким, отвратительным смехом, который продолжался недолго.

– И ты, значит, его любишь? – выговорил он сквозь смех. – Малчек, да это просто невероятно. – Он снова расхохотался. – Ну же, Клер, ты плохо разбираешься в мужчинах. Ты думаешь, что он такой расчудесный, из-за того, что он разыгрывал перед тобой роль бесстрашного защитника? Так это всего лишь роль. Пойми наконец. Под этим золотым значком он такой же, как и я. Убийца. Не больше и, скорее всего, много, много меньше. Сядь!

Малчек дотянулся до ее руки и потянул вниз, усаживая.

– Сядь, Клер, – утомленно сказал он, и она опустилась рядом с ним.

Физические силы, казалось покинули ее, но гнев не ослабел. Она не в силах была слышать поражение в его голосе.

– Мне все равно, сколько их было, – семь, семьдесят или семьсот, – сказала она Эдисону. – Это было там, а сейчас мы здесь. Он был солдатом, он делал то, что ему приказывали.

– Это не оправдание, Клер, – мягко сказал Малчек.

– Да, но с этим кончено. Кончено навсегда. А у тебя какие причины? – прошипела она Эдисону. – Деньги, величие, я полагаю.

Эдисон кивнул в знак согласия.

– Деньги, конечно, неплохие. И не облагаются налогом, заметьте. Но примечательно, что тебе захотелось узнать мои причины. Знаешь ли, ты в уникальном положении, чтобы понять, почему я этим занимаюсь. Очень уникальном. Позвольте мне рассказать вам о человеке, с которым мы знакомы.

Малчек сидел не шевелясь. Появилось что-то новое. Клер чем-то задевала Эдисона, заставляла его важничать. Костяшки его пальцев, сжимающих рукоятку пистолета, уже не были белыми от напряжения, ноги не упирались в пол, и Эдисон медленно, очень медленно перемещал свой вес на пятки. «Давай, Клер, давай!» – подбадривал мысленно ее Малчек. И ждал.

– Этот человек, которого мы знаем, – продолжал рассуждать Эдисон, – из тех, на которых все смотрят, но никто не видит. Скучный человек. Работяга. Свою работу выполняет хорошо, но без вдохновения, без искорки. Когда он вам нужен, он на месте, и не попадается на пути, когда у вас есть более интересные занятия. И в рекламе, как Вы прекрасно знаете, милая Клер, работает очень много таких людей. За спинами блестящих молодых людей и воротил бизнеса работают поденщики, труженики, не выдающиеся. Их полно в Нью-Йорке, и в Чикаго, и в Детройте, да и везде. Их то видно, то нет. Кое-чем они пользуются, но и их используют. Бог мой, как их используют.

Малчек почувствовал, как Клер внезапно замерла. Почему? Почему? Что такого сказал или сделал Эдисон? Он не понимал. Где-то, в какой-то момент разговор принял другой оборот, а он его пропустил. Он свесил голову, позволяя волосам скрывать его глаза, позволяя разговору продолжаться, и ожидал своего шанса. Эдисон так сконцентрирован на Клер, что, может быть, всего лишь может быть, он забудет на мгновение про Малчека, и Малчек начал готовился, делая медленные, неслышные вдохи.

– Клик-клик. Клер. Теперь послушаем тебя. Хорошая идея не разбирает, к к…кому она пришла.

Голос Эдисона был жестким, почти въедливым. Что он от нее хочет?

Внезапно дыхание Клер остановилось, вышло, как будто замирая навсегда. Малчеку хотелось взглянуть на нее, но он не рискнул.

– Алва? – спросила она недоверчиво. – Алва?

– Да! Да! – радость Эдисона была такой по-детски восторженной, что Малчека передернуло. – Нас ни разу не представили друг другу, не правда ли? Но ты, наверняка, видела меня, и я, наверняка, видел тебя. Я узнал имя, когда нашел его в твоей квартире. А я, знаешь ли, все еще в Нью-Йорке. О да, я знаю, что вы все думаете обо мне в ТН и других агентствах: полезный работяга. Скучная работа – давайте поручим ее старине Тому, а сами займемся чем-нибудь поинтереснее. Многие скучающие мужчины ударяются в гольф, алкоголь, женщин. Я же предпочел иную альтернативу. У меня было свое ремесло, и знал я его отлично. В твоем мире я, может быть, никто, Клер, но я лучший наемный убийца в стране. А возможно, и в мире. Скучный, тугоумный Том Алва, это правда. Это так смешит меня, когда я берусь за их маленькие заданьица и выгляжу благодарным. Как бы я хотел сказать им правду. Как бы я хотел… Что бы они сказали, если бы пес вдруг встал на задние лапы и укусил их? Эй! А ты что скажешь? Ты единственная, кто когда либо узнает! Что тытеперь мне скажешь?

Малчек почувствовал, как Эдисон жаждал принудить Клер к ответу, заставить ее изумиться, получить от нее то, чего ему так хотелось.

– Я… Это… – запиналась Клер.

Малчек вскочил, оттолкнувшись расставленными ногами, и бросился между Клер и револьвером, направленным на нее обвиняющим пальцем. Но, сделав первое же движение, он понял, что ошибся. Ему следовало бы ждать, следовало бы вспомнить, что он больше не работает в одиночку, не работал со времен Вьетнама. Но в тот момент он думал только о Клер, и теперь снаружи раздался звук, которого ему следовало бы подождать всего лишь минуту. Шум мотора мотоцикла, завывающий, газующий, приближающийся.

Гарер.

В остановившемся мгновении, зависший между Эдисоном и Клер, в долю секунды Малчек ощутил отчаяние, затем пистолет взорвался ему в лицо, и он уже ничего не ощущал.

Эдисон схватил Клер и сдернул ее с тахты, в то время как Малчек упал на пол, раскидывая руки, с залитым кровью лицом. Клер кричала и изо всех сил сопротивлялась яростной силе Эдисона, упираясь каблуками в ковер, который, пыля, рвался под ее ногами. Она мельком увидела в окно, как Гарнер бежит через газон к дому, бросив мотоцикл с еще вращающимися колесами у края дороги. Пистолет Эдисона бухнул снова, да так близко от Клер, что она почувствовала жар от выстрела. Оконное стекло рассыпалось дождем осколков. Свободной рукой Клер колотила Эдисона, но тот уклонялся, не ослабляя хватки. Медленно, но уверенно и неумолимо дуло нацелилось на нее.

Ее очередь.

Гарнер, должно быть, услышал крики еще до того, как разбилось окно. Он взлетел вверх по ступенькам, держа револьвер в руке, и исчез за стеной. Его окрик заглушил скрип сетчатой двери, и Эдисону пришлось повернуться навстречу большей опасности. На мгновение он потерял равновесие, и Клер, в последний раз отчаянно потянув свою руку, вырвалась от него и налетела спиной на стол. Эдисон на секунду заколебался, куда направить револьвер, и в этот момент Гарнер выстрелил из темного коридора. Звук был оглушительный, особенно по сравнению с мягким, полуприглушенным треском автоматического пистолета Эдисона. Эдисон выругался и бросился к противоположной стене комнаты, чтобы простреливать коридор под более удобным углом. Воспользовавшись этим, Клер на четвереньках проползла немного под столом и потянула его на себя. Кофейник, пролетев мимо ее головы, грохнулся на пол, расплескивая горячую жидкость на подол ее платья. Сливки и сахар тоже свалились на ковер, а потом упало что-то еще.

Револьвер Майка.

Она дотянулась до оружия, схватила и уставилась на него, ощущая вороненую тяжесть в своей руке. Круглая крышка стола загораживала ее от Эдисона, и она не знала, сообразил ли тот, что револьвер Майка оказался у нее. Грохот и стук стола, по-видимому, ошарашили Эдисона и Гарнера, поскольку на секунду наступило затишье.

– Это ты там, лейтенант? – раздался голос Гарнера из коридора.

Пистолет Эдисона снова мягко фыркнул, и когда Клер закричала в ответ: «Здесь только я», ее слабый голос затерялся в раскатах ответного выстрела Гарнера.

Что-то задвигалось в комнате, и Клер, выглянув из-за края стола, увидела, как Эдисон бежит через гостиную к кухне.

– Он уходит через заднюю дверь! – закричала она и трясущимися руками подняла револьвер Майка.

Двумя пальцами Клер нажала на курок и прогремел оглушительный грохот от выстрела, и отдача больно ударила Клер кистям рук. Эдисон, споткнувшись, продолжал двигаться в сторону кухни. В ярости и от ужаса Клер начала всхлипывать и нажала на курок еще раз, хотя все расплывалось у нее перед глазами. И еще раз.

Она слышала шаги в коридоре, мельком заметила, как Гарнер, все еще в шлеме, пробежал мимо открытой двери к кухне. В то же самое время из задней части дома послышался другой звук – захлопнулась тяжелая дверь. Стол проскрипел по линолеуму, еще раз хлопнула дверь – и наступила тишина. Теперь Клер слышала лишь собственное прерывистое дыхание. Пороховая гарь наполнила комнату. В воздухе даже висел еле заметный след дыма, изворачивающийся и закручивающийся вокруг себя, словно угорь.

Внезапно позади дома взревел мотор машины, шины захрустели по гравию. Клер слышала, как звук мотора огибающей угол здания машины сначала удалился, а затем снова стал громче, когда автомобиль, объезжая веранду, рванул к дороге.

Шатаясь, Клер добрела до окна и ухватилась за изогнутую спинку тахты, чтобы не выпасть наружу. Машина, действительно, выруливала на щебеночную дорогу, и ее задние колеса сильно занесло. Эдисон. Уезжает.

Гарнер выбежал из-за угла дома в направлении к своему мотоциклу, и Эдисон выстрелил в него через открытое окно машины. Гарнер упал, широко раскинув ноги и пытаясь ухватиться распростертыми руками за воздух, а затем жутко, как-то страшно замер. Рев мотора удалялся, как самолет, обгоняющий собственный грохот, оставляя за собой пыль, повисшую над дорогой, медленно оседающую на стоявшую «Ямаху» Малчека и Гарнера на траве.

Тишина наступила так же внезапно, как и шум. Ни пения птиц, ни криков, ни выстрелов, ни рева моторов, ни звука. Слабый ветерок шевелил ветви сосен за тюлевыми занавесками, и Клер затаила дыхание: остановился Эдисон или просто мотора уже не слышно? Уезжает он или возвращается?

А что это за тихий звук? Этот равномерный шепот за ее спиной?

Она повернулась и посмотрела на Майка, который лежал там же, где упал всего лишь несколько секунд назад. Дыхание вернулось к ней вместе с голосом, когда она застонала от его вида. Левая сторона его лица представляла собой кровавую маску, кровь стекала по волосам, в открытый рот, капала на ковер и расплывалась по нему красным пятном.

Когда же Клер, зацепившись за тахту, упала рядом с Майком на колени, она поняла, что это был за звук.

Малчек дышал. Он был жив.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Телефона в доме не было. В его поисках Клер отчаянно металась из комнаты в комнату. В большинстве из них стояла покрытая пылью старая мебель, шкафы, столы и кресла, которые, казалось, только и ждали, когда она закроет дверь, чтобы продолжить свои приглушенные беседы.

Она вбежала в кухню. Во дворе за распахнутой дверью колыхались на ветру сорняки, украшенные зонтиками одуванчиков. Пыль все еще клубилась над дорогой за проехавшей машиной Эдисона.

Клер помнила, что ей надо подойти к Гарнеру, чтобы посмотреть, в силах ли она чем-нибудь ему помочь, но она чувствовала непреодолимое желание смыть кровь с лица Майка, узнать, как сильно он ранен, как близко или как далеко он находится от смерти. Она нашла на посудной полке треснувшую миску и наполнила ее водой, добавив пригоршню соли из пластмассовой солонки, что была на столе.

Схватив с плиты неначатый рулон бумажных полотенец, она, спотыкаясь, вернулась в гостиную, оставляя след мокрых пятен на полу.

Малчек не шевелился.

Оторвав длинную полосу от рулона, она окунула ее в миску с соленой водой и начала смывать кровь с лица Малчека. Мокрое полотенце обнажало лишь неповрежденную кожу. Наконец она нашла рану, рассекавшую его скулу рваной грязной бороздой. Кроме этого, пуля оторвала кончик уха. На мгновение Клер охватила безумная мысль отыскать его на ковре. Почему-то это казалось важным – снова собрать Шалтая-Болтая.

Она продолжала равномерно смывать кровь, которая моментально снова заливала его лицо. Постепенно, дважды сменив воду в миске, Клер начала побеждать. Поток крови превратился в струйку, а затем лишь капельки выступали из раны.

Все это время Клер с чувством вины помнила о Гарнере, лежащем на траве, хотя видеть его, сидя на полу, она не могла. Если бы только Майк заговорил, застонал, шевельнулся хотя бы. Но он до сих пор лежал неподвижно.

Почему никто не пришел? Кто-то же должен был услышать выстрелы! Хотя нет, конечно, нет. Почти все выстрелы, кроме одного, раздались в доме. Дом был старый, надежной постройки и все окна были закрыты. На револьвере Эдисона был глушитель, а его выстрел заглушил снаружи мотор автомобиля. Машина мчалась на огромной скорости, но никто бы не приехал сюда только из-за этого, поскольку местные жители, вероятно, привыкли к внезапным отъездам шерифа.

Какого шерифа?

Хоскинс, который оказался Эдисоном, который оказался Алвой, все еще где-то рядом и, возможно, возвращается, чтобы разделаться с ней.

Сколько у них осталось времени?

Она посмотрела на Майка и в изумлении увидела, что его открытые глаза смотрят на нее.

– Майк, милый… о Майк, – она наклонилась над ним в ожидании хоть какого-нибудь ответа.

Сознание проступило в его глазах, как что-то поднимающееся к свету из глубокого колодца.

– Где он?

Его голос был еле слышен, почти не отличим от дыхания.

– Его нет, он уехал… Гарнер вернулся, – начала она и запнулась. – Он там, на лужайке. Эдисон застрелил его, когда уезжал… О Майк, ты в порядке?

Она прижала новый тампон из бумажного полотенца к его щеке и неловко убрала с его лба густые волосы.

Малчек с трудом сел. Клер, видя, как волна тошноты и головокружения охватила его, попыталась снова положить его на спину, но он все еще был сильнее нее, несмотря на ранение и потерю крови. И он был зол.

– А ты в порядке? – спросил он резко. – Что случилось после… Сколько времени?…

– Я в полном порядке. Гарнер подъехал, как только он… как только он в тебя выстрелил. Разве ты не слышал мотоцикла? О, дорогой, пожалуйста…

Малчек медленно отодвинулся, чтобы взглянуть ей в лицо. Чувство было такое, как будто он дотянулся до ее сердца и крепко сжал его в руке.

Потом встал, и так резко, что она чуть не упала на спину.

– Где мой револьвер? – требовательно спросил он, хватаясь за спинку тахты, когда его ноги предательски подкосились.

Клер доказала туда, где револьвер выпал из ее рук, около окна. Малчек подошел и подобрал его, на его лице появилось недоуменное выражение.

– Из него стреляли, – сказал он, поднимая револьвер, чтобы понюхать дуло.

– Я… я стреляла, – заикнулась она. Малчек уставился на нее, и ей почему-то стало стыдно за свое признание.

– Я думала, он тебя убил… Я… он был на столе.

Малчек взглянул на валявшийся на ковре поднос, разбросанные кофейник, молочник и сахарницу, лежащие в липкой белой луже. Стол лежал на боку, ножками кверху, как мертвое животное. Бойкая муха уже жужжала над липкой лужицей.

– Ты выстрелила в него?

Клер тупо кивнула головой и с облегчением увидела, что улыбка появилась в кончиках его губ.

– Ты попала?

– Я думаю, да. Я думала, что попала, но я не могла ничего разглядеть. От этого револьвера такая вспышка, – добавила она, словно жалуясь владельцу на плохое поведение его питомца.

Улыбка Малчека стала шире.

– Где он был, когда ты выстрелила?

– Бежал в кухню.

Клер все еще сидела на полу, рядом с миской, наполненной темной водой, окруженная комками голубоватых полотенец. Внезапно она почувствовала себя слишком усталой, чтобы двигаться.

Малчек, опираясь рукой о стену, прошел в столовую, вглядываясь в пол.

– Ты его ранила. Не сильно, правда, – не очень много крови.

Он обернулся, улыбаясь, и его взгляд упал на окно позади Клер. За ним он увидел лежащего на траве Гарнера.

– О Боже, Гарнер… – проговорил Майк. Улыбка исчезла с его лица, словно стертая бумажным полотенцем. Оторвавшись от стены, он, шатаясь, с грохотом вышел через сеточную дверь.

Малчек плохо видел сквозь туман, застилавший ему глаза. Вспышка пистолета, выстрелившего практически в упор ему в лицо, оглушила его, сила выстрела передалась через кости вокруг глаз к оптическому нерву. Он подумал, что, возможно, получил сотрясение мозга. По крайней мере, чувство было такое, словно сотни молотков стучали в голове. Правая сторона его лица опухла, ухо полыхало.

Чем ближе он подходил к Гарнеру, тем хуже все выглядело. Кровь была везде. Малчек упал на колени рядом с Гарнером и попытался перевернуть его. Эдисон прострелил Гарнеру живот.

Когда Клер вышла из дома, Малчек держал в руке рацию от мотоцикла. Вызывая Гамбини, он смотрел, как Клер медленно подошла по газону к Гарнеру и остановилась, глядя вниз. Радио слегка захрипело и голос Гамбини запищал, как пойманное насекомое, совершенно неразборчиво. Слишком поздно Малчек вспомнил, что громкоговоритель Гарнера был установлен в шлеме, которого нигде не было видно. Длинные волосы Гарнера саваном окутывали его лицо.

– Слушай, Гамбини, я тебя не слышу. Я могу только передавать. Это Майк говорит. Гарнер убит. Здесь был Эдисон. Я не знаю, кого вы там везете в грузовике, но то, что не Эдисона, – это точно. Он сбежал отсюда в… – Он повернулся к Клер. – Ты видела машину?

Она секунду смотрела на него.

– Темно-зеленая. Кажется, «Кугар», как моя.

– А номер не запомнила?

Она покачала головой, и Майк снова заговорил в рацию:

– Эдисон в темно-зеленом «Кугаре», номеров не знаю, возможно, направляется к вам, он ранен. Надеюсь, пуля в нем засела. Возвращайтесь скорее сюда, черт бы вас побрал!

Он уронил рацию и подошел к Клер.

– Пошли. Мы уезжаем.

Она в недоумении взглянула на Малчека:

– Уезжаем? И оставляем его здесь?

– Мы ничем не можем ему помочь. Скоро здесь будут ребята.

– Но…

– Пошли.

Он взял ее за руку. Его чуть-чуть качало, но он держался.

– Если Эдисон остановится на минуту, чтобы поразмыслить, он вернется. Он знает, что ты осталась жива, а это значит, что он так ничего и не добился. Садись за руль.

Он потащил ее к машине. Клер неохотно подчинилась, оглядываясь на Гарнера, распростертого на траве. Малчек выудил ключи из кармана джинсов и отдал их Клер, потом обошел машину, чтобы сесть на пассажирское сиденье. Когда Клер включила мотор, Майк захлопнул дверь.

– Развернись и езжай обратно, в направлении Лассена.

– Обратно?!

Малчек кивнул, перезаряжая револьвер, лежащий у него на коленях. Кровь опять потекла у него по щеке, но теперь лишь тонкой струйкой, и он механически вытер ее рукавом, словно это был пот. Ухо уже почти не кровоточило. Кровь засохла на его так и не стриженных волосах, приклеивая их к голове.

– Давай, давай, крошка. Двигайся, – проворчал он.

Клер повиновалась. Машину из-за спешки заносило, но все же Клер справилась с поворотом. Автомобиль выехал на покрытую гравием дорогу, по которой они приехали… когда? Час назад? Казалось, прошло несколько дней, а на самом деле не больше часа.

Злость, которая еще владела Малчеком, подавила на время его чувства к Клер. Он не мог сейчас об этом думать. Он разберется с этим позже. Сейчас только гнев.

Если бы Гонсалес чудесным образом материализовался вдруг на обочине, Малчек бы, не задумываясь, всадил ему пулю между глаз. Ему очень хотелось это сделать. Боже, как ему хотелось это сделать!

Вместо этого он сказал:

– Расскажи мне об Алве.

Часом позже они свернули с главной дороги, когда грохот в его голове начал заглушать шум мотора, заставляя сжиматься зубы. Тем более, что он все равно не хотел больше оставаться на шоссе.

Они ненадолго остановились возле аптеки, а затем проехали через деловой район городка, который назывался Фрэйджер Гроув и располагался в долине среди холмов в конце дороги. Как и во многих других окрестных городках, его население прибывало во время лыжного сезона. Он находился слишком далеко от главных маршрутов, чтобы привлечь случайных летних туристов, но тем не менее, в нем оказалось два довольно больших мотеля. Малчек выбрал второй и послал Клер уладить формальности. С его запекшимися от крови волосами, рассеченной щекой и напряженными до предела нервами, что было очевидно, ему, без сомнения, отказали бы в комнате.

Клер вышла из офиса и показывала ему девять пальцев. Малчек развернул машину, довольный тем, что она выбрала номер, который не был виден с дороги из-за большой неоновой рекламы мотеля во дворе. Он припарковался задним ходом, потому что их передние номера находились под менее удобным для любопытных углом. Клер ждала у двери и взяла из его руки свой чемодан.

– С моими руками еще пока все в порядке, – огрызнулся он.

– С моими тоже. Разве жизнь не прекрасна? Наши руки работают.

Малчек уничтожающе взглянул на нее, злясь по привычке и из-за неотвязной мысли о чьем-то предательстве. Но, глядя на хитрую улыбку, Клер не смог долго сердиться.

– Как твои колени? – осведомился он.

– Далеко не такие волосатые, как твои.

– Заткнись.

– Не хочу.

Майк покачал головой, почти улыбнулся и подождал, пока она закрыла дверь комнаты на замок. Бросив на пол чемоданы, он проследовал прямо в ванную и включил воду. Затем начал сдирать с себя пропитавшуюся кровью рубашку, оставляющую ржавые следы на его бледной коже. Достав шампунь, который купила Клер, он включил воду и над раковиной.

Двадцать минут спустя он, чистый и дрожащий, заснул в кровати. Пожалуй, это было к лучшему: он не слышал, как всхлипывала Клер, перевязывая рану на его лице.

Когда он очнулся, в комнате было темно. В тревоге он резко сел, и молот снова ударил его по лицу, раскалывая череп.

– О, Боже!

Он подождал с минуту, пока худшие ощущения не пройдут. За приоткрытой дверью в ванную горела лампа. В падающем оттуда свете он разглядел Клер, все еще одетую, свернувшуюся калачиком на соседней кровати. Он дотянулся до лампы на тумбочке и включил ту ее часть, которая изгибалась к нему умирающим тюльпаном. Рядом с лампой лежал его револьвер. Он вспомнил, что был настолько не в себе, что бросил его на пол в наполненной паром ванной, под кучей джинсов. Теперь мокрые джинсы висели на спинке стула, а револьвер был начисто протерт, даже покрыт сверху тонкой пленкой масла. Наверно, Клер достала наборчик для чистки оружия из его чемодана. Он взглянул со своей кровати на ее лицо спящей Клер, повернутое к нему на подушке.

– Клер, – прошептал он.

Она не шевельнулась, но легкая сонная улыбка тронула ее губы. Рядом с револьвером она поставила пластиковый пузырек с аспирином, стакан воды, спички и его бутылочку с полудрином. Черт! А что ему делать с этим? Рискнуть? Больше ничего не оставалось. Все будет нормально, он делал это и раньше. А теперь уже недолго осталось. Он взял четыре таблетки анальгина, зажег сигарету и прислонился к спинке кровати. Стрелки часов показывали полночь.

Клер все еще не шевелилась, но дышала, видела сны, улыбалась.

«Как ты прокралась мимо меня, Клер? – спросил он мысленно. – Как тебе удалось забраться внутрь? Почему ты этого захотела? Эдисон сказал тебе правду обо мне. Я убийца. Почему ты этому не поверила?»

Комок подступил к его горлу. Он вминал сигарету в пепельницу, пока та не расплющилась.

Малчек встал, натянул брюки, вытащил темный свитер из открытого чемодана, не переставая смотреть на Клер. Потом встал около ее кровати, не отрывая от нее взгляда. «Она некрасивая, – решил он. – Нос слишком короткий, а рот слишком широкий. Морщинки начинают проступать вокруг глаз. Почему же она такая красивая? И почему я могу смотреть на нее, только когда она спит?»

Он повернулся и вышел, заперев за собой дверь. Напротив мотеля, на обочине, находилась телефонная будка. Малчек ясно помнил номер, по которому хотел позвонить. По вымощенной камнем дорожке от угла мотеля он дошел до будки и, войдя в нее, разбил лампочку над головой, перед тем как закрыть за собой дверь.

Реддесдэйл снял трубку после второго гудка. Малчек назвал себя и взорвался от негодования:

– Гонзо подвел меня, Реддесдэйл, он подставил меня, мило при этом улыбаясь. – Малчек чувствовал, как в нем снова закипает гнев. – Она лежала там совсем одна. И, кроме него, рядом с ней никого не было.

– Он не делал этого, – голос Реддесдэйла звучал раздражающе спокойно.

– Он сделал, черт побери! Этот подлец водил меня за нос, а я шел за ним, напевая. Это была ловушка, вонючая ловушка.

– Это была ошибка.

– Ошибка? Черта с два! Есть в Пауковых Лугах шериф Хоскинс?

– Нет.

– Ах, нет. Большой сюрприз! И кто же лежит у вас в госпитале со сломанной челюстью? – Он осознал, что орет в трубку, и покрепче закрыл дверь кабины.

– Мы еще не знаем. Но это не Эдисон.

– Господи! Да я знаю, что это не Эдисон. Эдисон чуть мне голову не снес.

– Где ты сейчас?

– В Южной Америке. Опля. Что ты собираешься делать с Гонзо?

– Ничего.

– Ничего?! Боже, да он же продал меня! Он сказал мне о Хоскинсе. Он сказал, что все о'кей, и он послал меня прямо в западню. Он – та чертова утечка, которую мы поручили ему искать. Какой подарок! Разве не чудесно?

Аспирин не действовал, и его голова раскалывалась, когда он повышал голос.

– Это была ошибка, Майк. Почему ты не хочешь этого понять? Мы все так сильно хотели поверить в то, что это Эдисон, что сделали ошибку. Мы не проверили. Ты сам, возможно, не проверил бы. Разве мы обычно проверяем каждого полицейского, который звонит по полицейской линии, или который посылает нам отпечатки через полицейский телетайп? Разве мы спрашиваем, когда он окончил Академию?

– Эдисон купил кого-то в том участке.

– Разумеется, он купил кого-то в том участке, начальник Парадиза теперь с ума из-за этого сходит. Но Эдисон должен был знать твой маршрут еще до того, как он все это устроил. Задолго до того.

– Гонсалес продал его Эдисону.

– Нет! – Реддесдэйл терял терпение. – Это Гонсалес послал Гарнера назад, чтобы узнать, почему ты не догнал остальных. Это был не я. Я торчал на проклятом собрании гражданского комитета. Это был Гонзо.

– Ах, так?

– Да, так. Когда Гамбини позвонил из телефона-автомата, чтобы сообщить о состоянии арестованного, Гонзо захотел поговорить с тобой. Тот сказал ему, что ты все еще в доме. И Гонзо приказал Гарнеру вернуться, на всякий случай. Когда подъехали остальные и узнали, что ни тебя, ни девушки там нет, он чуть на стенку не полез. Мы все чуть не полезли. Почему ты уехал?

Малчек прислонился к стенке кабины и прижался лицом к холодному стеклу. Ночь была теплая и насыщенная густым пряным запахом сосен. Одинокий автомобиль показался в отдалении. Малчек инстинктивно пригнулся, но машина безразлично прошуршала мимо.

– Майк? Ты еще там?

– Здесь я, здесь.

– У тебя все в порядке? Мы нашли много крови в доме, – в голосе Реддесдэйла зазвучала внезапная забота. – А девушка в порядке?

– Она в порядке. Меня только царапнуло. Мой отец всегда говорил, что в нас есть кровь Романовых, поэтому она так быстро выходит.

Реддесдэйл начал ругаться, плавно и быстро. Если бы у Малчека и были сомнения в том, что комиссар начинал в полиции с самых низов, эта тирада бы их развеяла. Каждая фраза была чистым жаргоном участковых.

– Впечатляет, – заметил Малчек. – Даже я некоторых из них не знал.

– Ха. Ладно, ты собираешься вернуться?

Малчек вздохнул:

– Нет.

В трубке наступило молчание.

– Майк…

– Слушай, все элементарно. Если это был не Гонзо – о'кей, это был кто-то еще. Я не возвращаюсь назад, пока ты не отыщешь эту утечку и не заткнешь ее, или пока ты не схватишь Эдисона. Я не могу подать его тебе на блюдечке.

– Что ты имеешь в виду?

– Я надеюсь ты сидишь? Клер узнала Эдисона не только потому, что видела его в парке с Дондеро, – она зналаего. Только она не сообразила этого до несколько часов назад. Он хотел,чтобы она узнала его, поэтому-то он все и подготовил. Ему нужна была публика, которая бы им восхищалась, хотя бы на несколько минут.

– О чем ты говоришь?

– Помнишь, Клер сказала, что он выглядел почти знакомым, потому что у него правильное красивое лицо?

– Да.

– Так вот, дело не только в этом. Он выглядел знакомым потому, что она видела его раньше. В Нью-Йорке, в своем агентстве, в барах и клубах, где бывают люди из рекламного бизнеса. Видела его и не видела, потому что тогда он был никто. В очках, как у сельского сантехника, сутулый, тихий, поденщик. Его имя – Том Алва. Он мелкий внештатный художник по проектам, который делает скучную работу с мелкими клиентами.

– Алва?

Малчек устало произнес имя по буквам.

– Но почему тогда он просто не… – начал Реддесдэйл.

– Из-за меня, – прервал его Малчек. – Из-за того, что я влез в это дело и поиздевался над ним. Это его достало. Кто-то над ним смеется, кто-то его унижает. Он очень ревностно относится к своей репутации убийцы. Клер была для него опасна вдвойне, потому что, если она когда-либо видела его в Нью-Йорке и сложила вместе два и два, – он был бы обложен с двух сторон.

– Господи!

– Знаю. Мне следовало оставить ее в больших красных руках Халливелла. Тем не менее дай эту информацию в газеты, хорошо? Это снимет ее с крючка, после этого она уже не может причинить ему вреда. По поводу меня скажи, что я мертв. Это должно вывести нас из-под удара. Когда он будет у тебя в руках, мы вернемся и она выступит свидетелем по делу Дондеро, если тебе понадобится. Но мне почему-то кажется, что на него повесят дела покрупнее. Видит Бог, тебе не должно потребоваться много времени, чтобы найти его теперь, обладая всей информацией.

– Наверно, нет. Как я буду…

– Я свяжусь с тобой сам. Давай просто договоримся, что Клер где-то в безопасности и покончим с этим.

– Майк…

Ему внезапно захотелось обратно в комнату, увидеть, проснулась ли она, убедиться, что она существует в реальности.

Он быстрым движением повесил трубку и уставился на скрученный пластмассовый шнур, закручивающийся все туже и туже в темноте. Где-то прокричала сова, и захлопали быстрые крылья.

Что если Эдисон вернулся в Пауковые Луга как раз вовремя, чтобы увидеть, как они уезжают из дома? Что, если он сейчас где-то рядом?

Он захлопнул дверь телефонной кабины и зашагал, хрустя по камням рядом с дорожкой, затем перешел на траву. Обойдя здание мотеля, он осмотрел стоянку. «Кугаров» на ней не было, и у Эдисона не хватило бы времени, чтобы что-то предпринять, и Малчек был уверен, что никакие автомобили за ними не следовали. Клер назвалась вымышленным именем, и их комнату не было видно с дороги. Главное шоссе было в шести милях, и у них было не больше причин свернуть именно здесь, чем где-либо еще. Пока все шло хорошо, Малчек был в этом уверен.