Текст книги "Субастик в опасности"

Автор книги: Пауль Маар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Может быть, там, за полосой огня? – предположил Мартин. – Не хочешь попробовать перепрыгнуть?

– Уж сто раз пробовал, – ответил Роланд.

– Могу подсказать, как тебе пройти через ворота, – сказала Тина.

– Ты? – У Роланда округлились глаза. – Ты что, знаешь эту игру? У тебя есть такая?

– У меня нет, – ответила Тина. – Папа в такую играет. А я много раз рядом сидела, смотрела. Пустишь меня?

Роланд уступил ей место.

– Смотри, – сказала Тина. – Ты должен одновременно нажать на F7 и С, тогда ворота сами собой откроются, без всякого ключа. Папа так делал, и у него все получилось.

– Но это жульничество! – воскликнул Роланд с негодованием. – Так нечестно! Откуда ты знаешь этот ход?

– Из журнала, – ответила Тина. – «Компьютерные игры: маленькие хитрости» называется. Четырнадцатый или пятнадцатый номер, не помню.

– Нет, эти фокусы не для меня! – продолжал возмущаться Роланд. – Честный игрок никогда на такое не пойдет! Это не по правилам – пользоваться поддельным ключом!

– Ну, не хочешь, тогда ищи свой настоящий ключ хоть сто лет! – По всему было видно, что Тина страшно рассердилась.

Роланд повернулся к Мартину и посмотрел на него, будто ища поддержки.

– А ты что скажешь на это? – спросил он. – Нельзя же пользоваться такими приемчиками, чтобы сократить себе путь, проскочить одним махом целый уровень, а потом еще объявить себя победителем.

Мартин посмотрел на Тину.

– Мне кажется, что если об этом написано даже в журнале, то ничего плохого в этом нет, – сказал Мартин. – Раз такая возможность заложена в игре, значит, она допустима.

– Ты так говоришь только потому, что хочешь угодить Тине, – заявил Роланд и выключил компьютер. – Вот уж не ожидал от тебя такого!

С этими словами он взял с полки какой-то комикс, сел на пол, прислонившись к стене, и принялся листать тонкую книжицу.

Мартин и Тина поднялись со своих мест.

– Это неправда, – сказал Мартин. – Роланд, ты ошибаешься!

Роланд никак не отреагировал и молча продолжал разглядывать журнал.

– Ну, не обижайся, – попыталась исправить положение Тина. – Я же хотела только помочь тебе пройти через эти дурацкие ворота!

– Ничего я не обижаюсь, – возразил Роланд, насупившись. – Я просто решил посмотреть комиксы, и все. Вы тоже можете себе взять что-нибудь с полки для развлечения.

Мартин и Тина не знали, что им делать. Оставлять обиженного Роланда одного им не хотелось. Поэтому они взяли «Семь хрустальных шаров», сели рядком в кресло и уставились в картинки.

– Эврика! – завопил вдруг Роланд во всю глотку, отчего Мартин с Тиной чуть не слетели с кресла.

– Ты чего? – спросил Мартин, приходя в себя.

Роланд поднялся с пола и подошел к Мартину с Тиной.

– У меня есть гениальный план! – сообщил он, сияя во всю физиономию. Он задиристо ткнул Мартина в плечо, как будто между ними ничего не произошло. – Тина навела меня на одну блестящую мысль своими штучками!

– И что ты придумал? – спросила Тина.

– Мы сделаем дубликат! – провозгласил Роланд. – Правда, нам все равно придется своровать оригинал, мне или Мартину, неважно. А потом мы сбегаем в универмаг на площади, там есть киоск, в котором нам за десять минут сделают копию! Лучше всего отправить туда Тину. Она ведь сама говорила, что девочки не вызывают у взрослых подозрений. Скажет, что, дескать, потеряла ключ, теперь домой не попасть. И все. Потом мы положим оригинал на место. Дауме не успеет ничего заметить. Имея на руках ключ от квартиры, мы можем спокойно спланировать, когда нам туда лучше всего проникнуть. И не надо будет никуда торопиться. По-моему, прекрасная идея!

Глава восьмая
Головокружительное заседание в клубе любителей роликовых коньков

Ближе к вечеру господин Дауме извлек Субастика из хозяйственного шкафа и сказал:

– Сегодня у нас в клубе важное мероприятие, на котором должно все решиться. Сделаешь все так, как я тебе скажу! Иначе отправишься обратно в свой темный шкаф!

– В какой такой темный шкаф? – спросил Субастик с невинным видом.

– Не задавай глупых вопросов! – одернул его господин Дауме. – А то сейчас опять запру, если забыл, где сидел!

– Так разве ж он темный, шкафчик-то?! – воскликнул Субастик. – Смотри, какой он зеленый! Это он только внутри темный, а снаружи – нет! И кроме того, это не мой шкаф, а твой! Или ты решил мне его подарить? Я не возражаю. Только давай потом, когда будем прощаться. Согласен?

– Хватит болтать! – повысил голос господин Дауме. – Не морочь голову! А то придется мне отправить тебя туда, где света белого уже никогда не увидишь! У тебя сейчас одна забота – чтобы в клубе все прошло без сучка и задоринки! Иначе тебе труба!

– Если ты хочешь, чтобы все ходили без сучков, то я, конечно, отберу у них эти самые сучки, – услужливо ответил Субастик. – Дело нехитрое. Только зачем тебе эти сучки? Что люди подумают? Сидит Дауме на суку – может, он уже ку-ку? – напрашивается вопрос. Но это ладно, меня не касается. А вот труба, которую ты хочешь мне подарить, как ты думаешь, она в шкаф поместится?

– Не строй из себя дурака! – закричал господин Дауме.

– Хочешь, чтобы я из тебя строил? – быстро спросил Субастик. – Это пожалуйста, особого труда не составит!

– Ты закроешь свой рот?! – совсем уже разошелся господин Дауме. – Стоит тут, понимаешь ли, и издевается надо мной!

– Чего так нервничать! – миролюбиво сказал Субастик. – Я могу и лежа издеваться, – сообщил он и развалился под стулом.

Господин Дауме выволок его из-под стула и усадил перед собой на стол.

– Слушай меня внимательно! – прошипел он. – Если ты не прекратишь безобразничать, я сделаю тебя таким маленьким, что ты поместишься у меня в кармане! Понял? Теперь к делу. Сегодня вечером у нас в клубе любителей роликовых коньков состоится собрание. На этом собрании будут выдвигаться кандидаты в президенты. Я хочу, чтобы ты предложил меня.

– А разве субастики могут выдвигать кандибратов? – поинтересовался Субастик.

– Кандидатов, – машинально поправил его господин Дауме. – Конечно нет.

– А задвигать? – быстро спросил Субастик.

– Тоже не можешь, – так же машинально ответил господин Дауме. – Ты должен явиться на собрание, приняв вид одного из членов общества.

– И в кого ты меня хочешь превратить? – деловито спросил Субастик.

– Да все равно в кого, – отмахнулся господин Дауме, лихорадочно думая о своем. – Хоть в господина Твифеля, хоть в госпожу Гернер, хоть в Жабмана…

– В Жабмана? – оживился Субастик. – Жабмана я знаю. Мы с папой Пепперминтом угодили как-то раз к нему на чердак, и он нас там запер. Вот была потеха! В общем, я согласен. Берем Жабмана.

– И как долго будет действовать такое пожелание? – спросил господин Дауме.

– Сорок пять минут, не больше, – сообщил Субастик. – Как всегда.

– Мало, – хмуро сказал господин Дауме. – Придется загадать двойную порцию. А что мы будем делать с настоящим Жабманом?

– Да уж найдем, чем его развлечь, – беспечно ответил Субастик. – Можно в настольный теннис с ним сыграть. Можно в лото или в «колпачки». Мало ли игр на свете…

– Не городи ерунды! – вспыхнул господин Дауме. – Что нам сделать, чтобы он не заявился на собрание? – Господин Дауме задумался. – Пусть в пробке у нас посидит! Так и пожелаю.

Когда господин Дауме вошел в клубный зал, духовой оркестр в составе четырех музыкантов, именовавших свой музыкальный коллектив «Торнадо», исполнял медленный вальс. На площадке перед сценой кружились три пожилые пары. У всех танцоров на ногах были роликовые коньки старинного фасона: высокие белые кожаные ботинки на шнуровке, к которым были приторочены раздвижные металлические пластины с четырьмя колесиками на каждой ноге. Мужчины были в трикотажных рубашках с надписью «Клуб любителей роликовых коньков» и в белых брюках, дамы – в таких же рубашках и белых коротких юбочках.

На сцене за длинным столом восседал президиум клуба. В центре расположился сам президент, господин Доррман, слева и справа от него – члены совета. Перед президентом был установлен микрофон. Одно место за столом оставалось пока пустым. Оно предназначалось для господина Жабмана.

Внизу за такими же длинными столами, покрытыми белыми бумажными скатертями, сидели рядовые члены клуба. Мужская половина запаслась пивом, женская – вином и соками.

В тот момент, когда господин Дауме нашел себе местечко за одним из столов, музыка кончилась. Публика отозвалась громкими восторженными аплодисментами. Танцоры поклонились, отстегнули коньки и присоединились к собравшимся.

Один из членов совета постучал пальцем по микрофону, чтобы проверить, все ли в порядке, дунул в него еще разок для пущей надежности и рявкнул, явно недооценив возможности техники:

– Начинаем выдвижение кандидатов на пост президента нашего клуба, – прогремело на всю округу. – Какие будут предложения?

Господин Дауме обернулся и нервно посмотрел на входную дверь.

Пожилая дама за соседним столом подняла руку.

– Прошу, – сказал ведущий.

Дама встала и, немного смущаясь, сказала:

– Господин Доррман так замечательно руководил нашим клубом на протяжении четырнадцати лет! Предлагаю, чтобы он остался на этом посту и на следующие два года!

Любители роликовых коньков дружно захлопали.

Господин Доррман благосклонно кивнул и взял слово:

– Благодарю за лестные слова, которые я, скажу без ложной скромности, несомненно, заслужил. Постараюсь и в дальнейшем трудиться на благо нашего клуба и оправдать ваше доверие.

Секретарь собрания, сидевший с самого края, записал в протокол фамилию первого кандидата: «Доррман».

Господин с микрофоном спросил:

– Какие будут еще предложения?

Господин Дауме опять обернулся. С каждой секундой он нервничал все больше и больше.

И тут дверь распахнулась и вкатился господин Жабман. На ногах у него были первоклассные однополозные коньки. Рассекая воздух, он пролетел мимо остолбеневших зрителей и лихо вспрыгнул на сцену, чуть не своротив стол. Стол покачнулся, микрофон поехал, но господин Жабман успел его подхватить. Теперь он стоял на сцене с микрофоном в руках и жизнерадостно притоптывал левой ногой.

– Привет, старичье! – бодро прокричал он.

 
Я торопился очень к вам,
Я говорил своим ногам:
Шуруйте быстро, не ленитесь!
На выборы скорей катитесь!
Меня не подвела новинка!
Эй, Дауме, почеши мне спинку
В награду за такой пробег!
Рекорд мой вам не повторить вовек!
 

Публика развеселилась и опять принялась хлопать. Господин Жабман раскланялся, сел на свое место и помахал рукой господину Дауме, который поспешил отвернуться и сделал вид, что к нему это не относится.

– Благодарим вас за энергичное приветствие, господин Жабман! – сказал со сдержанной улыбкой господин Доррман. – При такой энергии могли бы и не опаздывать, – заметил он не без ехидства.

– Энергичное опоздание не нуждается в оправданиях! – ответил с радостной улыбкой господин Жабман. – Смотри правило номер сто девять из Сводных правил Суб… то есть Жабмана.

– Это очень мило, господин Жабман, – сказал президент, – что у вас так много правил, которые вы активно соблюдаете. Но в нашем клубе тоже есть свои правила. Своим появлением вы нас перебили. Мы как раз приступили к выдвижению кандидатур на пост президента нашего клуба. Так что попрошу вас больше никого не перебивать. Вот такое у нас правило!

– Конечно, – согласился господин Жабман. – Мне вас всех тут и не перебить. Я вообще драться не люблю. Тем более со старичками. Старших нужно уважать, верно? Я вот то же самое и своей собаке втолковываю! Не цапай за ноги старушек! Не цапай! А она, вредная такая, любит бабушек погонять! – тараторил господин Жабман.

– Послушайте… – начал было президент, багровея.

– А-а-а, какой же я тугодум! Вы, наверное, совсем в другом смысле говорили! Чтобы я не встревал, так сказать! Это я пожалуйста, не буду. Я и свою собаку все время учу: не тявкай, когда другие разговаривают! А она все тявкает и тявкает! Хотя, если вдуматься…

– Господин Жабман! – прикрикнул на говоруна господин Доррман.

– А что вы встреваете? – возмутился господин Жабман. – Сами же сказали, что у вас есть правило – не перебивать! Это что же получается: одним можно, а другим нельзя? Еще мой дедушка по отцовской линии, его случайно тоже звали Жабман…

– Господин Жабман! – строгим голосом сказал президент, пытаясь призвать самозваного оратора к порядку.

– Да, верно, по правилам нужно было бы сказать «господин Жабман», – продолжал тараторить нарушитель спокойствия. – Ведь он же мужского пола, мой дедушка. Стало быть, он господин. А вот бабушка моя, она, соответственно, звалась «госпожа Жабман». Хотя это «жа» – ни к селу ни к городу. Почему «госпожа»? Правильнее было бы «господинка», верно? Но бабушка у меня была хорошая, покладистая такая – госпожа так госпожа…

Собравшиеся слушали выступление господина Жабмана с выпученными глазами. Секретарь собрания нервно теребил ручку, не зная, что писать.

– Дома-то ее все равно никто госпожой Жабман не величал, – продолжал вещать господин Жабман. – Дети ее все больше мамочкой называли. Даже папа мой, знаете, тоже говорил ей «мамочка». Хотя, если вдуматься, это неправильно.

Господин Дауме пытался изо всех сил поймать взгляд господина Жабмана. Он даже привстал и показал на часы.

Но господин Жабман упорно игнорировал его. Одарив публику лучезарной улыбкой, он потянулся и взял кружку с пивом, которая стояла перед его соседом. Не успел тот оглянуться, как господин Жабман выпил залпом у него все пиво, после чего ловким движением подцепил его галстук, отер кончиком галстука пену со рта, громко рыгнул и сказал:

– Правило номер сто десять из Сводных правил Жабмана:

 
Делиться пивом нужно с соседом,
Тебя угостит он за это обедом!
Приличье пивное всегда соблюдай
И галстук ему непременно подай,
Чтоб вытер он губы от пены пивной,
Иначе не будет дружить он с тобой!
 

Публика начала проявлять явное беспокойство. Собрание гудело, как растревоженный улей.

– Какая наглость! – проговорил сосед господина Жабмана, отбирая у него конец мокрого галстука.

– Жабман! Прекратите немедленно! – закричал президент, уже не стесняясь. – Еще одно слово, и я вынужден буду попросить вас со сцены!

Все это время господин Дауме с искаженным лицом ерзал на своем месте и каждую секунду смотрел на часы. Теперь он не выдержал, резко вскочил и прокричал, обращаясь к президиуму:

– Мы собрались тут для выдвижения кандидатур! Вместо этого мы уже полчаса занимаемся черт знает чем!

– Если не целых тридцать минут! – поддакнул господин Жабман и согласно закивал головой. – Вот почему мне придется предложить в качестве предложения противоположную фигуру атлетического сложения, а именно – господина Дауме.

– Дауме? – переспросил шепотом президент, обращаясь к секретарю. – А кто это?

– Который только что выступал, нервный такой, – прошептал секретарь в ответ. – Учитель физкультуры из местной школы имени Альберта Швейцера.

– Вы действительно хотите предложить этого господина Дауме? – тихонько спросил секретарь, вытянув шею, чтобы лучше видеть господина Жабмана.

– Не хочу, но предлагаю, – загадочно ответил господин Жабман.

– Конфуз! – пробормотал секретарь. – Дауме!

– Не Конфуз, в Фитцгеральд Дауме! – поправил его господин Жабман. – Так и запишите!

Секретарь внес в список второе имя, а господин Жабман тем временем снова завладел микрофоном.

– Что-то у меня нос чешется, и вообще, мне кое-куда надо, надеюсь, вы меня простите, – проговорил он. – Правило номер сто одиннадцать:

 
Если чешется вдруг нос,
Верный признак, что понос!
 

– Я покину вас ненадолго, – продолжал господин Жабман. – А может быть, и надолго. Не знаю. На всякий случай я с вами прощаюсь! Но прежде чем уйти, мне бы хотелось сообщить всем собравшимся, что сегодня у меня день рождения, мне исполнилось пятьдесят семь лет. Вот почему я хочу угостить всех присутствующих шампанским, а тех, кто совсем не пьет, апельсиновым соком. Пожалуйста, прошу всех в буфет, заказывайте кто сколько хочет! Господин президент, распорядитесь, чтобы счет прислали на мой домашний адрес.

– Ах вот почему вы у нас сегодня такой веселый! – сказал с облегчением президент. – Вы уже попраздновали дома! Разогрелись немножко! Ну что же, давайте поблагодарим господина Жабмана за угощение! Многие лета, многие лета, многие лета господину Жабману! – затянул он, и зал дружно подхватил:

– Многие лета, многие лета, многие лета господину Жабману!

Господин Жабман помахал всем и покатил на выход. Господин Дауме поспешил следом за ним.

В вестибюле господин Дауме нагнал юркого конькобежца, который успел изрядно уменьшиться в размере. На голове у него уже пробивались рыжие волосы.

– Тебе обязательно нужно было устраивать весь этот цирк? – прошипел господин Дауме, припирая мнимого господина Жабмана к стенке. – Я уж думал, что ты вообще не успеешь меня предложить! И где ты обретался? Почему так поздно явился? В наказанье запру тебя опять в шкафу!

– Лучше в темном шкафу сидеть, чем на Дауме все время глядеть! – пропел господин Жабман, который на глазах становился все меньше и меньше. – В шкафу тепло и очень даже уютно! Я у Мартина в лагере тоже все время в шкафу прятался!

– Тихо! – свистящим шепотом проговорил господин Дауме и быстро повернулся, чтобы загородить спиной Субастика.

– Что случилось? – поинтересовался Субастик, выглядывая из-за его ноги.

– Жабман идет! – ответил господин Дауме. – Откуда он тут взялся? Он же в пробке должен сидеть!

– Значит, пробка рассосалась! – высказал предположение Субастик. – А рассосавшаяся пробка – это уже не пробка; стало быть, Жабману при всем желании негде было застревать.

Господин Жабман пересек быстрым шагом вестибюль, не обратив внимания на странную пару, и вошел в зал. Тут он застыл на пороге. Дружные аплодисменты встретили его, у многих в руках были бокалы с шампанским.

– Простите, – запинающимся голосом сказал господин Жабман. – Я задержался, застрял в пробке. К сожалению.

В ответ раздался оглушительный смех любителей роликовых коньков.

– В пробке, значит, застряли? Очень оригинально, – проговорил господин Доррман. – Прошу вас, дорогой господин Жабман, садитесь на свое место. Позвольте мне еще раз вас поблагодарить!

– За что? – удивился господин Жабман.

– Вот это называется скромность! – воскликнул президент. – Такие люди, как вы, украшение нашего клуба!

Господин Жабман так и не понял, за что его так нахваливают и благодарят, но почел за благо не выяснять. Польщенный, он улыбнулся и принялся раскланиваться на все стороны.

Секретарь, который понял последнее замечание господина Доррмана по-своему, тут же выкрикнул:

– Предлагаю господина Жабмана в кандидаты на пост президента нашего славного клуба! Ура!

– А вот это уже лишнее, – проговорил сквозь зубы господин Доррман. – Мало нам этого Дауме?! Угомонитесь!

Но было уже поздно.

Зал ответил громким «ура», и в списке появилась еще одна фамилия: Жабман.

Эта новость уже не дошла до ушей господина Дауме, потому что он в это время вместе с Субастиком шагал домой.

На другое утро в квартире Пепперминтов раздался звонок в дверь. Господин Пепперминт пошел открывать. На пороге стоял какой-то мужчина, который показался ему смутно знакомым. Но господин Пепперминт так и не вспомнил, где он мог раньше видеть этого неведомого гостя.

– Добрый день, – поздоровался незнакомец. – Мы, кажется, встречались. Давным-давно. Вы заходили в ресторан, где я работал официантом. С вами еще был такой забавный рыжий мальчик. Порядочный нахал, осмелюсь заметить. Такого запомнишь на всю жизнь!

– Да, что-то такое припоминаю, – промямлил господин Пепперминт. – Что вас привело ко мне?

– Письмо от господина Жабмана, – сказал официант. – Вы знакомы с ним?

– Только шапочно, – смутившись, ответил господин Пепперминт.

– Но письмо адресовано именно вам, если вы, конечно, действительно Пепперминт, – проговорил официант.

– Да, да, я Пепперминт, – подтвердил господин Пепперминт. – Так что с письмом?

– Вчера я помогал в буфете нашего клуба любителей роликовых коньков, – принялся объяснять официант. – У них там было важное заседание. Когда оно уже началось, вкатился господин Жабман на роликовых коньках. Ну, это ладно. В конце концов, для того этот клуб и создан. Странно другое. Он подлетел к буфету, заказал десять порций сосисок и проглотил их за три минуты!

– Десять штук – это, конечно, многовато! – покачал головой господин Пепперминт.

– Да не десять штук, а десять порций, по две штуки каждая! – разволновался официант. – Представляете?! И вот при этих обстоятельствах он потребовал у меня листок бумаги и карандаш, быстро что-то написал и попросил меня отнести вам это послание, но ни в коем случае никому другому его не показывать!

С этими словами официант вручил господину Пепперминту сложенную вчетверо записку, попрощался и ушел.

Господин Пепперминт прошел к себе в комнату, сел в кресло и развернул записку. Текст был написан так убористо и буквы были такими мелкими, что господину Пепперминту пришлось подняться и взять лупу, чтобы разобрать написанное.

Папа Пепперминт! Помоги мне! – прочитал он. – Господин Дауме держит меня взаперти. Я стал совсем крошечным. Если он пожелает, чтобы я стал таким же маленьким, как мальчик-с-пальчик, то скоро меня совсем не станет. Мой водолазный костюм мне уже настолько велик, что пришлось от него отказаться. Теперь хожу, обвязавшись кухонным полотенцем, которое достает мне до пяток. Вот как я скукожился! Помоги!

Твой Субастик

Господин Пепперминт пришел в ужас. Он позвал госпожу Пепперминт, плотно затворил дверь и прочитал ей письмо.

– Какой кошмар! – ахнула госпожа Пепперминт. – Бедный Субастик!

– Тихо! Не кричи! – прошептал господин Пепперминт. – Мартину ни слова! Он у нас такой чувствительный, что будет думать об этом день и ночь. И кроме того, господин Дауме все-таки его учитель! А что если Мартин пойдет к нему и выложит все. Не знаю… Как бы ему не вышло это потом боком.

– А это не тот ли, о котором Мартин нам рассказывал? – спросила госпожа Пепперминт. – Ну, с которым они ездили в лагерь?

– Да, он еще себе завел шикарную машину, – добавил господин Пепперминт и замер. – Это значит, что он может распоряжаться веснушками Субастика?! Конечно! Ведь Субастик на это и намекает в своем письме. Иначе откуда у этого Дауме могла появиться такая дорогущая машина? Похоже, что он заполучил возвратные капли!

– Ты хочешь сказать, что он украл пузырек у Мартина? – спросила госпожа Пепперминт. – Тогда мы обязательно должны рассказать обо всем Мартину. Ему нужно остерегаться этого опасного господина Дауме.

– Нет, нет, Мартину ничто не угрожает, – заверил ее господин Пепперминт. – Давай не будем впутывать его в это дело. Я лучше сейчас позвоню Понеделькусам. Нам нужно разработать план, как вывести на чистую воду этого господина учителя. У Антона голова хорошо работает. Он нам поможет. Точно.

Господин Пепперминт задумчиво покачал головой.

– Я только одного не понимаю, – тихо сказал он. – Как этот Жабман мог написать письмо от имени Субастика?